Роза с мусорной кучи

I. Капли крови

День, навсегда изменивший жизнь Меропы Мракс, начался так же обыденно, как сотни и тысячи дней до этого. Петушиное пение, доносящееся из деревни, слабый солнечный свет, пробивающийся сквозь густую листву деревьев, окружающих хижину, и закопчённые стёкла, глухое покашливание и ворчание отца... Быстро одевшись и застелив постель, Меропа выскользнула из своей комнаты в кухню и направилась к печке. У неё сегодня много дел – надо растопить печь, сварить мясной суп – вчера ей удалось купить на деревенском рынке фунт говядины по довольно сносной цене, помыть полы – а то отец постоянно ругается, называя её неряхой.

Хлопоча по хозяйству, Меропа то и дело опасливо поглядывала на дверь третьей комнаты, которую делили отец и брат. В последнее время Морфин стал сам не свой – кидался на неё из-за малейшего пустяка, следил за ней, крутился возле, чтобы она ни делала, осыпая сестру насмешками. Иногда Меропе казалось, что скоро она совсем забудет английский язык – Морфин говорил только на змеином, Марволо и вовсе не утруждал себя разговорами с дочерью. Бездарь, неудачница, почти сквиб – вот кто она для него. Позор семьи и рода Мраксов.

Часто, прибираясь в доме, стоя у плиты, поспешая на рынок или с рынка, Меропа представляла себе, что однажды вся её жизнь в одночасье резко и неожиданно изменится. Всё, что было до сих пор – грязная хижина, злобный отец, насмешливый брат, постоянные побои, трясущиеся руки, не способные удержать волшебную палочку, – всё это окажется жутким сном, одним из тех тяжёлых, давящих на веки кошмаров, которые возникают между полночью и рассветом. Но рассвет наступит, явится прекрасный принц на коне и увезёт Меропу... куда-нибудь.

У принца было имя – Том, были густые чёрные волосы и ясные карие глаза, он был высок, строен и широкоплеч, и у Меропы порой перехватывало дыхание от одного его вида. Конечно, она прекрасно понимала, что Том вряд ли знает её имя, что Марволо никогда не простит дочь, если узнает, что она влюблена в магла – в лучшем случае выгонит из дома, а в худшем... лучше не задумываться, что будет в худшем. Но ведь так же будет не всегда, верно? Возможно, к Меропе когда-нибудь вернутся её магические силы, и тогда она всё исправит. Отомстит отцу и брату (даже думая об этом, она испуганно оглядывалась на дверь их комнаты). Сделает Тома Реддла своим – приворожит, если потребуется. Наконец-то выберется из грязи и нищеты...

Думать об этом было приятно. Настолько приятно, что Меропа, разделывающая мясо для супа, принялась мурлыкать какую-то незамысловатую песенку. И это стало большой ошибкой – песенка выманила из комнаты Морфина. Он появился совершенно бесшумно – Меропа вздрогнула, когда повернула голову и увидела его стоящим у дверного косяка.

«Не смотри на него. Не дай ему понять, что ты испугана. Он только этого и ждёт, ты же знаешь».

В последнее время у Меропы вошло в привычку разговаривать с самой собой – чаще всего мысленно или шёпотом, чтобы не привлекать внимания отца и брата. Этот голос в голове – то ли внутренний голос самой Меропы, то ли голос давно умершей матери – обычно давал мудрые и правильные советы.

Поэтому она и на этот раз прислушалась – склонила голову и продолжала разделывать мясо как ни в чём не бывало. Морфин тяжело дышал, и Меропа, не глядя на него, представляла, как раздуваются его ноздри. В последнее время он становился всё больше похожим на зверя – хищного и опасного, и всё чаще Меропе приходилось отлёживаться в постели после его побоев. Жаловаться отцу было бесполезно – Марволо было наплевать. Меропа помнила один-единственный раз, когда он встал на её защиту – и то дело тогда ограничилось фразой: «Оставь сестру в покое, мальчишка! Если ты убьёшь её, кто будет кормить нас и следить за домом?»

Внезапно через окно – Меропа открыла его, чтобы проветрить комнату, – донёсся цокот копыт и звяканье сбруи. Морфин вскинулся, весь напрягся, вытянулся в струну, как зверь, готовый к прыжку.

«Нет», – мысленно взмолилась Меропа. «Пусть это будет кто угодно, любой человек, но не он».

Но это был он. Её любовь и позор, молодой сын сквайра, красавец-магл Том Реддл. За последнее время Меропа научилась узнавать лёгкую рысь его скакуна, да и не так много в Литтл-Хэнглтоне было любителей ездить верхом. Между тем стук копыт всё приближался. Морфин выхватил волшебную палочку и рванулся к двери.

– Нет! – Меропа кинулась ему наперерез, но была отброшена сильным ударом, отлетела в сторону и стукнулась головой об стену. Перед глазами что-то коротко и ярко вспыхнуло, в голове запульсировало, а из носа потекло что-то тёплое. Меропе потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Когда мир снова обрёл более-менее ясные черты, а боль немного отступила, она поднялась и, шатаясь, направилась к двери, но тут взгляд её упал на нож, всё ещё лежавший на кухонном столе.

«Воткнуть бы его Морфину в спину».

Мысль была до того реальная, что Меропа уже повернулась к столу, но тут же опомнилась. У Морфина волшебная палочка, он легко разоружит не владеющую магией сестру, а потом... Что будет потом, лучше не думать. Если ей повезёт, Морфин убьёт её сразу. Если не повезёт, она будет ещё долго мучиться – и Марволо на этот не заступится, а будет стоять и смотреть, как его сын убивает предательницу-сквибку, посмевшую поднять руку на брата.

С улицы послышалось тревожное ржание, громкий издевательский смех Морфина и испуганный мужской крик, как ножом поразивший Меропу прямо в сердце. Не помня себя, она выбежала на улицу, но успела увидеть только гнедого жеребца, с громким ржанием несущегося прочь. Морфин стоял во дворе и хохотал, сжимая в руке волшебную палочку.

II. Добрый человек

С того самого дня, как умерла её мать, и жизнь маленькой Меропы Мракс превратилась в кошмар, она не переставала мечтать о том, что в один прекрасный день за ней явится кто-нибудь – пусть не принц на белоснежном единороге из маминых сказок, пусть это будет столетний старик, какой-нибудь дальний родственник, – только пусть он заберёт её. Заберёт подальше из этого мрачного и страшного дома, от вечно ворчащего отца и шипящего брата с его приступами безумного смеха, увезёт куда-нибудь далеко, на край света... А если Морфин или Марволо посмеют встать у него на пути, одним взмахом волшебной палочки отшвырнет их в сторону.

Шли годы, Меропа росла, умнела и переставала верить в сказки. Весной ей исполнилось восемнадцать лет, летом она окончательно смирилась со своей участью, – и тут чудо пришло, нежданное и негаданное.

В реальности всё было совсем не так, как в мечтах. Вместо героя на единороге – невысокий полный волшебник в больших очках и нелепом костюме. Вместо почтительного испуга на лицах отца и брата – звериная злоба и шипение заклинаний. А вместо прекрасного далёкого края света – полуразрушенная лачуга, усыпанная пылью и осколками стекла. Всё куда более простое и вовсе не такое радужное, как в сказках и фантазиях.

И всё-таки это была свобода. Пусть страшная и незнакомая, с привкусом крови и горечи, с бурыми пятнами на пальцах и переднике, с полнейшей неизвестностью впереди, – но свобода.

Меропа несколько раз глубоко вздохнула, прикрыв глаза и пытаясь справиться с неизвестно откуда возникшим головокружением. Позднее она часто вспоминала этот момент – как она стояла у снесённой двери, держась за косяк, чтобы не упасть, как плыл у неё перед глазами непрочный и хрупкий, как только что разбившееся оконное стекло, мир, и только одно оставалось ясным – заходящее солнце, весело и насмешливо бившее ей в глаза. Именно тогда Меропа поняла, что перед ней открывается новый мир, что она достойна чего-то большего, чем всё то, что было до сих пор. И она стояла, запрокинув голову, подставив лицо лучам солнца, которые ласкали её, как пальцы возлюбленного...

Том.

Это короткое слово, выплывшее из небытия или, быть может, соткавшееся из солнечного света, заставило её вздрогнуть. Там, в большом и красивом доме, всё ещё живёт прекрасный юноша с карими глазами, живёт и не знает, ведать не ведает, что в него влюблена волшебница по имени Меропа Мракс.

«Но ведь он женится на Сесилии!» – встрял внутренний голос, умолкнувший было во время битвы в лачуге. «Он называл её любимой, ты забыла?»

«Нет, я не забыла», – возразила самой себе Меропа. «Но я ведь колдунья, верно? Теперь, когда их нет рядом, я смогу сделать всё что угодно. Смогу сварить приворотное зелье и очаровать Тома. Смогу заставить его забыть Сесилию. Смогу наложить на неё заклятье...»

Тут она вспомнила, как испуганно закричал Том сегодня утром, когда Морфин ударил его заклинанием, вспомнила бьющегося в магических сетях брата и вздрогнула. Если она заколдует Сесилию, её тоже арестуют за нападение на магла и отправят в Азкабан.

«Тогда я ничего не буду с ней делать. Я просто сварю приворотное зелье и как-нибудь предложу его Тому. Дни сейчас жаркие... он часто ездит мимо... можно предложить ему стакан воды», – на миг Меропа даже зажмурилась – так ей стало жарко от собственных мыслей. «Мы можем уехать, сбежать отсюда, можем пожениться... У нас будут дети!» – она застыла, озарённая этой новой идеей, но потом решительно тряхнула головой.

Да, она сварит зелье и сделает Тома Реддла своим, это всего лишь вопрос времени. Но сначала нужно убраться в доме и привести в порядок себя.

***

Со своими порезами Меропа справилась быстро – промыла их холодной водой, смазала целебным бальзамом, спрятанным в кухонном шкафчике, – она не раз излечивала им царапины и синяки, остававшиеся после излияний братской и отцовской любви. Затем она прошла в свою комнату, вытащила из-под подушки маленькое зеркальце – на обратной стороне его была нарисована пышная красная роза, – поднесла к глазам, вглядываясь в собственное отражение. Ничего страшного, бывало и хуже – несколько царапин на щеке и виске, тонкая красная полоска на шее, – Меропа непроизвольно дотронулась до медальона, всё ещё висевшего на шее. Отец чуть не задушил её им – хорошо, что вмешался этот человек из Министерства… Огден. Дэвид... нет, кажется, Боб. Боб Огден, вот как его звали.

Помимо следа от медальона на шее виднелись синяки от пальцев Марволо. Меропа и их смазала, морщась от собственных прикосновений. Ничего, больше её никто не ударит и не придушит. Отец и брат далеко отсюда, в тюрьме, и ответят сполна за свои преступления.

«Они вернутся», – прошептал предательский внутренний голос. «Ты же не думаешь, что их посадят навечно или приговорят к поцелую дементора? Они вернутся домой, и как ты думаешь, они вспомнят непокорную дочь и сестру, которая пыталась дать им отпор, хотя даже магией не владеет?»

«К тому времени я уже буду далеко», – ответила Меропа, пряча зеркальце и возвращая бальзам на кухню. «Мы с Томом сбежим далеко отсюда, и они нас не найдут. А магия... Она непременно вернётся».

С этой мыслью Меропа Мракс сняла передник и принялась за уборку.

Уже давным-давно сгустились сумерки, когда лачуга была приведена в более-менее приличный вид. Несмотря на все свои заверения, Меропа побоялась использовать волшебную палочку, поэтому прибиралась вручную – тщательно подмела пол, собрав с помощью метлы осколки стекла и обломки печи в одну кучу, протёрла мокрой тряпкой стены и полки, чтобы избавиться от следов копоти, аккуратно составила уцелевшую посуду, вернула в центр комнаты кресло и, усевшись в него, задумчиво уставилась на лежащую на полу дверь. Всех сил Меропы хватило только на то, чтобы затащить её внутрь – как повесить её на место, она не представляла.

III. Голос Провидения

В последовавшую за этим разговором беспокойную ночь Меропа так и не смогла уснуть. Она ворочалась на узкой жёсткой постели, металась, откидывая с лица длинные спутанные волосы и отбрасывая подальше одеяло – ей было жарко, невыносимо жарко, и она даже подумала, не начинает ли она заболевать. Только к утру, когда в окно повеяло рассветной прохладой, а Серебринка, смилостивившись, переползла от изножья кровати на подушку и коснулась холодной чешуёй щеки Меропы, та смогла ненадолго сомкнуть веки.

Поднялась она рано, чувствуя себя совершенно разбитой, но зато с твёрдо принятым решением. Да, она последует совету мистера Огдена и станет служанкой и сиделкой той пожилой дамы, о которой он говорил. Меропе нужны деньги – хотя бы для того, чтобы купить ингредиенты для приворотного зелья. А ещё неплохо было бы найти книги по зельеварению, чтобы уточнить его состав... а ещё купить бы пару-тройку новых платьев да подлечить волосы – Меропа с грустью провела рукой по своим тёмным и тусклым прядям. Она знала, что не красавица и никогда ей не будет, но она должна быть хотя бы чистой и опрятно одетой, когда Том будет проезжать мимо.

А ещё она должна быть чистой, когда войдёт в дом знакомой Огдена. Пожилые леди любят аккуратность – Меропа поёжилась, вспомнив, как старухи на рынке громко шептались за её спиной, называя её неряхой и помешанной.

Эта мысль была неприятна, но заставила её стряхнуть с себя оцепенение и заняться делом. Позавтракав остатками мяса и овощей и накормив Серебринку, Меропа закрутила волосы в узел, надела передник и принялась за работу.

Прежде всего она ещё раз протёрла пыль на полках, вымыла пол – везде, даже в комнатах отца и брата, отчистила горшки от остатков пищи и даже попыталась избавиться от грязи на окнах. По стёклам змеились тонкие трещинки – следы неумелых попыток Меропы починить их с помощью волшебства.

Затем она натаскала воды из маленького колодца, заросшего крапивой и лопухами, и попыталась нагреть её, используя магию. Нельзя сказать, что совсем ничего не получилось, – вода мигом превратилась в кипяток, и Меропе пришлось ждать, пока она остынет. Она разыскала мыло и принялась сначала за стирку, а потом за саму себя.

Через несколько часов остывшая вода была выплеснута, почти весь небогатый гардероб Меропы висел на верёвке во дворе, а сама она сидела в отцовском кресле с ногами, завернувшись в полотенце, и заштопывала одно из наиболее приличных платьев. Мокрые волосы рассыпались по плечам – они стали если не гуще, то, по крайней мере, намного чище. Глядя на себя в зеркальце, Меропа думала, что с мокрыми чёрными прядями похожа на горгону – женщину со змеями вместо волос из тех сказок, что рассказывала мать.

Ещё через несколько часов высохшая одежда – Меропа рискнула высушить её заклинанием и сумела даже ничего не поджечь – была аккуратно сложена, а её владелица, одетая в то самое зашитое платье – тёмно-синее, с аккуратным воротничком, которые когда-то был белым, но теперь имел скорее серый цвет, – в последний раз выжимала волосы и расчёсывала их. Закончив это занятие и заплетя косу, Меропа рискнула посмотреться в зеркальце.

Она выглядела даже лучше, чем ожидала. Конечно, косоглазие никуда не исчезло, а на шее всё ещё были заметны синяки, но кожа теперь стала гораздо чище, из-под ногтей пропала чернота, пусть руки оставались грубыми, в волдырях и мозолях, а выражение лица... Меропа долго всматривалась в зеркальце с розой, пытаясь понять, что же изменилось. Пожалуй, взгляд – он стал не таким затравленным и обречённым, в нём теперь теплилась некая надежда. Меропа задумчиво заправила прядь волос за ухо и прикусила губу. Интересно, понравится ли она Тому такой?

Громкий хлопок во дворе заставил её вздрогнуть и схватиться за волшебную палочку, но она тут же успокоилась, увидев знакомую невысокую фигуру, направляющуюся к двери. Спрятав зеркальце, Меропа побежала открывать Бобу Огдену.

Он всё ещё был бледен и чуть шатался, но, кажется, был искренне рад видеть её.

– Вы выглядите ещё лучше, чем вчера, – поприветствовал он Меропу, проходя в дом. – О, а здесь стало ещё чище!

– Садитесь, – Меропа, изо всех сил стараясь изображать радушную хозяйку, пододвинула гостю кресло, но Огден покачал головой.

– Нет-нет, я ненадолго. Мисс Мракс, вы... кхм... подумали над моим предложением?

– Да, – Меропа склонила голову, и ей стоило немалого труда произнести следующие слова. – Я согласна.

– Вот и отлично! – Огден не был удивлён, он, казалось, и ожидал такого ответа. – Тогда собирайте вещи, и мы отправимся в путь!

– Вещи? – Меропа растерянно огляделась. – Какие вещи?

– Ваши, разумеется. Всё, что у вас есть. Сегодня вы переезжаете в дом к Юноне Уэнтворт, моей давней подруге.

– Но... я думала, я остаюсь жить здесь, – пробормотала она. – Я думала, я буду приходящей служанкой.

– О, нет-нет-нет! Юнона – пожилая женщина, ей нужна компания. Вдруг что-нибудь случится с ней ночью – кто тогда придёт ей на помощь?

– Но я не смогу, – Меропа попятилась и затрясла головой в состоянии, близком к панике. – Я всю жизнь прожила здесь, в этом доме... все восемнадцать лет... я к нему так привыкла...

– Но ведь с ним у вас связаны дурные воспоминания, не так ли? – мягко сказал Огден. – Неужели вы не хотите оставить их позади и найти новый дом – дом, где вас будут ценить по заслугам, где о вас будут заботиться?