Розовая заря

Пролог

12 октября 1341 год. Династия Корё, Кэгён.

Дорогая Женя, сейчас я сижу за столом в маленькой комнатушке и пишу это послание для тебя. Слёзы капают на бумагу, размывая буквы. Из открытого окна дует ветер, на улице моросит дождь, а доктора ещё нет. Она ушла к травнику и обещала скоро вернуться. Однако уже темнеет, а на улицах в это время не безопасно… Черт возьми! В этой проклятой эпохе в любое время не безопасно. Медленно догорает свеча. Её мягкий свет в этом сумраке и убогости обстановки добавляет ещё больше уныния моему настроению. Когда-то, я бы подумала, что здесь не помешало электрическое освещение. Сейчас это не так важно. Моя голова занята совершенно другими вещами: дойдёт ли это послание до тебя, о чём написать. Это действительно сложно, но я хотя бы попытаюсь.

Я знаю, что ты пришла издалека. Если быть точнее – из другого времени. Поэтому считаю своим долгом рассказать об опасностях подстерегающих тебя. Надеюсь, этот дневник всё же дойдёт до тебя, и ты сможешь не совершить непоправимые ошибки…

– Ючжин. Я дома, – Ынсу открыла дверь и та с громким хлопком впечаталась в стену. (Позже я расскажу тебе и о ней). Ветер перелистал страницы дневника, открыв взору мужской портрет.

– Ты почему так долго? – я недовольно оглядела свою подругу по несчастью, отмечая её покрасневшее лицо и сбившееся дыхание. – Уже стемнело, а вокруг бродит полно мерзавцев, я беспокоилась.

– Всё в порядке, – она примирительно выставила руки вперёд и, пройдя мимо, устало плюхнулась на свою кровать, бросив чёрный рюкзак рядом. – Пришлось поторговаться, чтобы купить травы дешевле. А чем ты занималась?

– Да так, делала наброски, – ответила я.

Ынсу проявила любопытство и заглянула через моё плечо. Невозможно было не заметить, что у меня нарисовано. Зачем скрывать если она и так знает? Ынсу ничего не сказала, только понимающе вздохнула. На данный момент, это единственный человек, который меня понимает. Она, так же как и я, прошла сквозь века. И, так же как и я, встретила своего человека.

– Ужинать будешь? – спросила Великий доктор, протягивая рисовые пирожные.

– Нет, – я замотала головой и подошла к окну, подставив лицо прохладному ветру.

Сколько себя помню, я всегда любила прохладу. Говорят, что она отрезвляет, заставляет окунуться в реальность. Но меня прохлада побуждает мечтать. Хотя, несомненно, она приводит мысли в порядок и заставляет успокоиться.

Я закрыла глаза. В голове калейдоскопом стали проноситься картинки из детства, так часто посещавшие меня в последнее время. Даже во сне. Грудь сдавила непонятная тоска. Тоска по чему-то забытому и неуловимо далёкому.

Слёзы, казалось, обжигали лицо. Этот мир… Он казался таким чужим и неприветливым, и одновременно так напоминал о доме. О доме, в котором я жила в детстве, о прогулках с отцом по деревне, о звуках маминого пианино, напоминал о любимой бабушке. Воспоминания детства просто «врезались» в моё сознание. Они, словно сотканы из солнечных лучей. Наверное, это просто игра воображения, ведь дети в раннем возрасте склонны преувеличивать значение самых обычных вещей. Однако для меня они выглядели именно так…

Ночью, когда Ынсу будет спать, я буду ворочаться с боку на бок, а в предрассветный час допишу свою первую запись.

Глава 1. Детство

Весна 1999 год. Деревня.

Мне было три года. Я сидела на траве и ловила кузнечиков. Это был пасмурный, но тёплый весенний день. В воздухе витал запах сирени и пирожков с яблоками, доносившийся из нашего дома, бабушка сидела на скамейке и что-то вязала. Эту идиллию прервал голос мамы.

– Жень, пирожки готовы, – сказала она, выходя на крыльцо. Но, видимо, я была слишком увлечена своим занятием и не сочла нужным даже повернуться.

– Женя, – чуть твёрже позвала мать. Она насупила свои белёсые брови и двинулась в мою сторону. – Ты сейчас же оторвёшься от этого занятия и пойдёшь есть.

– Не хочу, – сказала я и, отбросив банку с несчастными насекомыми, скрестила руки на груди. Мама только вздохнула и, расправив складки зелёного платья, опустилась рядом со мной. Она погладила меня по голове.

В этот день отец привёл к дому гнедого жеребца. Маме оставалось только покачать головой, глядя на моё светившееся азартом лицо.

– Артём, я тебя умоляю, поосторожнее, – обеспокоенно сказала мама, передавая меня папе.

– Всё будет в порядке, Нина, – ответил он.

Смешно вспоминать, что когда меня посадили в седло, весь кураж будто бы испарился, уступив место липкому ощущению страха. Отец только рассмеялся и, тряхнув кудрявой головой, сказал только три слова: «Не смотри вниз». Я послушно возвела глаза к небу и немного успокоилась. Ощущение страха быстро сменилось эйфорией. В ушах свистел ветер, мимо проносились дома. От быстрой езды у меня скоро закружилась голова, но я не осмеливалась просить остановиться и вновь посмотрела на небо. Я хотела запомнить это ощущение безграничного счастья и свободы.

Наверное, так и родилась эта привычка – постоянно смотреть на небо в моменты разочарования или счастья. Мне кажется, я была слишком впечатлительным ребёнком, который слишком бурно реагирует на все проявления жизни…

Я помню, как играла с мальчишками, лазала по деревьям, пугала соседского кота и ела тутовник. Помню, как вздыхала мать, глядя на мои разлохмаченные косы и грязное платьице. Она сажала меня в алюминиевый таз и отмывала последствия этих развлечений.

Помню, как она учила меня играть на пианино.

– Ну, давай, Женя. Жили у бабуси… – мама сажала меня к себе на колени и играла моими руками, точно я была куклой. Я мотала головой в разные стороны, задевая её своими тёмно-русыми косами.

В те времена меня интересовало не столько само пианино, сколько глиняная скульптурка котёнка, стоявшая на нём. Скоро я доберусь до него и, случайно уронив, отломаю у несчастной статуэтки одно ушко. Ещё через некоторое время я брошу занятия музыкой, но это не означает, что я утрачу тягу к прекрасному…

На чём я остановилась? Ах, да… Я помню, как мы всей семьёй пошли за грибами. Ну, точнее моя родня за грибами, а я набрала полное лукошко цветов и ягод. Ягоды, правда, пришлось выбросить – они были ядовитыми. А из цветов мама сплела мне венок. Оставшиеся я привезла домой и поставила на окно в своей комнате.

Помню, как с бабушкой красили яйца на Пасху и пекли куличи.

Я помню, как пахнут весна осень в моих краях. Весна – свежим ароматом сирени и ландышей, сырой землёй, скошенной травой, ванилью. Осень – чуть горьковатым запахом опавшей листвы и жареных каштанов, малинового варенья и дыма костра. А потом всё резко закончилось. Едва мне исполнилось пять лет, не стало папы. Справив похороны как положено, мать продала пианино и увезла меня в город к своей сестре. Как сейчас помню этот день. Мать с бабушкой стояли на кухне и переговаривались вполголоса. Я стояла за приоткрытой дверью и всё слышала.

– Подумай ещё, – бабушка взяла маму за плечи. – Тут нечего думать, – резко ответила мама. – Сегодня же собираю вещи, и завтра мы с Женей уезжаем к Ане.

– Ты из-за Ваньки, что ли? – удивилась бабушка. – Да не обращай ты внимание на этого оболтуса.

Как я позже узнала, дядя Ваня почему-то не хотел, чтобы после смерти отца, мама и дальше оставалась жить здесь, и обозвал её нахлебницей. Мама же не смогла стерпеть такой гнусный упрёк.

Говорят, я очень похожа на отца: лицом, глазами, характером (в особенности, подтруниванием над окружающими). Однако чрезмерную гордость, граничащую с глупой упёртостью, я унаследовала явно от матери.

– Нет, что Вы, мама. Я уже давно всё решила, – чуть смягчившись, ответила мама. Она отвела руки бабушки от своих плеч.

– Ты мне эти глупости прекращай! Неужели хочешь оставить меня одну, на старости-то лет? – на этих словах, бабушка театрально схватилась за сердце и обессилено рухнула на стул. – Одна, как перст одна… Воды…

Пока мама отвернулась, чтобы набрать воды, бабуля хитро улыбнулась и подмигнула мне. Неужели она меня видела всё это время? Округлив глаза, я стремглав побежала в свою комнату и, с разбега прыгнув на кровать, зарылась с головой под одеяло. Моё сердце, казалось, в тот момент пробьёт грудную клетку. Не знаю, чем закончился тот разговор, но на следующий день мы всё же уехали. Помню момент прощания. Я держала бабушку за руку, когда мы выходили во двор. Потом она обняла меня, и я заплакала.

– Прости Господи! – сказала бабушка и сама всхлипнула. – Не плачь, дитятко моё, не трави душу.

Я шмыгнула носом и разомкнула объятия. Это было тяжело, казалось, у меня отнимали самое дорогое. Я подошла к маме и обняла её, хотя в тот момент была обижена.

– Не расстраивайся, – она ободряюще похлопала меня по плечу. – Мы будем приезжать каждое лето.

– Правда-правда?

– Правда-правда, – ответила мама и опустилась на колени, посмотрев в моё лицо. В её голубых глазах застыли слёзы. Прощание ей давалось тоже тяжело. Что касается дяди Вани, он так и не соизволил выйти во двор и удостоить нас хотя бы дежурным: «Я буду скучать». Однако в данной ситуации это было неуместно и даже несколько глупо, но пятилетней мне казалась возмутительна такая невоспитанность. Серьёзно, я была оскорблена до глубины души...

Приехав летом, я узнала, что он съехал от бабушки к своей невесте. Больше я его не видела. Но позже гадала, что могло послужить причиной того скандала. Возможно, желчный характер. Хотя к маме он относился холодно, даже несколько снисходительно, а «любимую племянницу» предпочитал вовсе не замечать. Быть может, это что-то другое. Не знаю, но думаю, что сейчас это не столь важно.

Глава 2. Авария

Конец мая 2018 год. Город Р…

С момента переезда в город прошло много лет. Не стало бабушки, а затем и мамы. Она умерла в начале января, когда мне не было ещё и восемнадцати, от рака. Я как раз заканчивала школу, и нужно было решать, где я буду учиться. За плечами у меня был аттестат почти со всеми четвёрками и семь лет художественной школы. Надо признать, в учёбе я не блистала, но подкупала учителей своей старательностью и исполнительностью. Поэтому тётя видела меня с такими качествами не иначе как учительницей или врачом.

Однако моя взбунтовавшаяся свободолюбивая натура всё же взяла своё, и я, к великому её неудовольствию, поступила в художественное училище. Не зря же я семь лет потратила на это, надо было закончить то, что начала. Эта позиция была совершенно не в моём стиле. Мне всегда было сложно доводить дела до конца. Скорее, взыграло желание сделать назло.

Однако я снова отвлеклась от темы. Думаю, что чем больше пишу, тем больше залезаю в непролазные дебри. Итак, продолжу свой рассказ.

Началась моя эпопея уже в последний год обучения. На декоративной композиции нам дали задание, связанное с орнаментами восточных народов: Китая, Японии или Кореи. Помню, как перелопатила просторы интернета в поисках вдохновения, а потом случайно наткнулась на дорамы и немного увлеклась культурой и историей страны утренней свежести. У меня была идея фикс – накопить деньги и уехать в Сеул хотя бы на две недельки. Это же так интересно! Новые места, новые впечатления, новые люди. Благо, жила я на квартире с тётей, поэтому смело могла откладывать всю свою стипендию на билет. Я планировала поездку после окончания художки. Однако моё воодушевление продлилось недолго. Ровно до тех пор, пока я не поняла, что моих мизерных сбережений (и одолженных моим дражайшим кузеном) едва хватит на билет в один конец и то – без проживания.

Но, наверное, сами звёзды хотели, чтобы я улетела в Сеул.

После окончания отчётной выставки студентов художественного училища ко мне подошла женщина средних лет и сказала, что купит две моих картины за круглую сумму денег. Моей радости тогда не было предела. Вот уж свезло! Однако тётка не была в восторге и провожала меня в аэропорт с кислой миной.

– Не забудь позвонить, когда прилетишь, – мрачно сказала она.

– Тётя, ну хватит! Можно подумать, я уезжаю не на две недели, а навсегда, – я устало вздохнула. – Серьёзно, сделай лицо попроще. А то со стороны кажется, что ты меня в последний путь провожаешь.

– Ладно, иди, а то вдруг на регистрацию опоздаешь, – слова тётки я уже не слушала, потому что всей душой была в столице Южной Кореи, а спустя несколько часов – ещё и телом.

Аэропорт Инчхон встретил меня не совсем так, как я ожидала. Не то, что бы я рассчитывала на красную дорожку у выхода. Просто при выходе из самолёта, я споткнулась и чуть не полетела вниз головой, представляю, как это смешно выглядело со стороны; при приёме багажа, отдавила какой-то старушке ноги.

– Сорри… Эм… Бьянэ, – извинялась я и торопливо отступала назад, а заодно пополняла словарный запас корейскими ругательствами. Правда, я ни слова не поняла, что она мне там верещала. Но по интонации было понятно, что это было не самое приятное, что можно услышать в данной ситуации. Так, отступая назад, я зацепила тележку какого-то мужчины, и она с грохотом упала на каменный пол. Очнувшись от ступора, он опустился на колени и начал собирать упавшие вещи и взял в руки хрустальную статуэтку… Вернее её осколки. – Сорри… Ай эм вери сорри, – медленно проговорила я, надеясь, что скромные навыки разговорного английского мне как-нибудь помогут. – Хау мач?

– Агащи, мичхёсоё?! – закричал он.

– Мичхё что? – не поняла я. Неужели он не говорит по-английски? – Кэн ю спик инглиш?

– Муот? – мужик выпучил глаза, и его очки съехали на нос. Это было бы так смешно, если не было бы так грустно: надо возмещать ущерб и о мечте посетить достопримечательности Сеула придётся забыть, тупо коротая время в хостеле.

«Я надеюсь, это не сильно дорого».

– Шпрехен зи дойч?.. – не сказать, что я была полиглотом, и близко нет. Однако я попыталась хоть как-то потянуть времяразрулить ситуацию. Английский и немецкий ведь местами похожи… наверное.

Молчание.

– Парле ву франсе?.. Ну хоть что-нибудь! Мужик, не тупи!

Кореец только покачал головой.

– Морыгессымнида...

– Да в курсе я уже, что ты меня не понимаешь! Я тебя, думаешь, понимаю?! – моё отчаяние граничило с истерикой. Я вздохнула: – Аджосси, чонын хангуго мот хамнида, – и стала подкреплять свои слова жестами: достала кошелёк из кармана рюкзака и начала показывать ему деньги. Похоже, о достопримечательностях и сувенирах и правда стоило забыть. – Ай аск ю: хау мач? Итс мани, си? Хау ю гив? Твэнти долларз? Фифти долларз?.. Ван хандрид?.. Он молчит и хлопает глазами.

– Что, мало? За эту хрустальную фигню? Ладно… Ту хандрид?

Всё так же молчит, а в моей голове беспорядочно заметались мысли:

«Нет, он или тормоз или выжидает, что я больше денег дам?.. А ведь говорят, что корейцы джентльмены… Отдохнула, называется!.. – подумала я, игнорируя слова кузена, о позитивном настрое. – Что мне теперь делать? Этот чудик точно решил меня обобрать! Вон, как глазки забегали… Эх, никогда нельзя верить туристическим сайтам!»

– Не, мужик. Это уже грабёж! Решил с меня последнее вытрясти? – я сунула деньги обратно в кошелёк и скрутила кукиш. Затем резко развернулась и, с чувством собственного достоинства, оставила корейца пребывать в полном недоумении. Удивительно, что он не пошёл за мной. Может он и правда тормоз, а может, был слишком шокирован моим поведением. Хотя чему тут удивляться? Я просто доносила информацию. Правда, делала это слишком громко.

В любом случае, это к лучшему: я не собиралась тратить свою, с таким трудом и с такой завидной оперативностью собранную на свою мечту немалую денежку, пусть даже по собственной неосмотрительности.

Думаю, стоит написать, что на этом мои злоключения не закончились. Когда я подошла к кассе, чтобы купить билет на автобус до Сеула и спросила о ближайшем рейсе, мне сказали, что он был только что, а следующий будет только через два часа. Устало вздохнув и забронировав билет, я села в зале ожидания.

Глава 3. Я в Корё?

– Как ты попала сюда? – повторила Ынсу. Честно сказать, я её уже начинала побаиваться.

«Она, что – сумасшедшая? – я критично оглядела незнакомку: маленькое, приятное добродушное лицо, осмысленный взгляд. – Да нет, вроде не похожа».

– Это что, розыгрыш? – спросила я осипшим голосом. – Или тут снимают какое-то телешоу? Я знаю, что вы, корейцы, нестандартно подходите к этому вопросу. Получается, авария была фальсифицирована? А где тогда все? Где скрытая камера? Куда улыбаться и махать ручкой?

Но это пугающее выжидательное молчание и странный понимающий взгляд, разбивали моё предположение в пух и прах. Вся ситуация была какой-то слишком подозрительной, чтобы быть правдой. Поэтому я подумала, что первая версия была не такая уж и безосновательная.

– Нет, я не сумасшедшая, – сказала женщина, заметив моё озадаченное выражение лица.

– Тогда…

– Нет, – поспешила заверить она меня. – Ты тоже не сошла с ума. Это всё происходит на самом деле.

– Ну, если мы не сошли с ума, тогда что вообще происходит?! Кто-нибудь может мне объясни..? – я громко чихнула, не договорив. Похоже, длительное пребывание в воде дало о себе знать.

– Успокойся, – сказала Ынсу. – Сейчас я отведу тебя к себе домой, и там мы всё выясним.

Не дожидаясь ответа, эта женщина вцепилась в мою руку, как клещ, и потащила в неизвестном направлении.

«Да, это точно не съёмочная площадка. Очень странное место», – удручённо подумала я, разглядывая окрестности.

Традиционные корейские ханоки, правда, выглядели они бедненько; разбитая дорога.

Люди кидали на нас заинтересованные взгляды и всё время перешёптывались. В воздухе витал запах благовоний, пряностей и другой еды; какофония людских голосов. Таким людным местом может быть только рынок. Мы с Ынсу повернули налево, и мои предположения подтвердились.

В этом квартале большинству не было до нас никакого дела. У каждого было своё занятие. (Не считая двух любопытных дамочек и нескольких детей.)

«Сразу видно: деловые люди», – иронично подумала я, упорно стараясь не замечать «хвост», который следовал за нами по пятам. Видимо, моей спутнице это тоже надоело, поэтому она развернулась и стала громко возмущаться:

– Ну что вы ходите за нами? – она соизволила, наконец, отпустить мою руку. – У вас что, дел нет? Ступайте своей дорогой.

Одна женщина что-то смущённо пробормотала в ответ, и эта «группа» стала медленно и нехотя расползаться. А меня волновал вопрос: почему они все говорят по-русски? Это всё было очень подозрительно.

– Ну вот и пришли! – бодро сообщила Ынсу. – Здесь и находится моё обиталище.

«Ого! Это всё её хоромы?» - подумала я, оглядывая приличного размера «особнячок».

– Твой дом такой большой, – сказала я, оглядывая помещение.

– Сказать по правде, это не мой дом. Я просто снимаю здесь комнату. Это постоялый двор, – ответила женщина, снимая свою шляпу.

– А, понятно, – мы зашли в дом, а на встречу к нам выскочил невысокого роста человечек с жиденькой бородёнкой и смешной гулькой.

– Госпожа Ю, как хорошо, что Вы пришли. Мы как раз думали послать за вами. Сыну хозяина совсем плохо.

– Ёнволь, успокойся и сейчас же проводи меня к нему, – Ынсу положила шляпу на ближайший столик и завязала волосы в хвост. Я только сейчас обратила внимание, что они были рыжими. Но было видно прилично отросшие чёрные корни. На модное ещё пару лет назад «Ombre» не было похоже – не очень ухожено, и краска явно потускнела и выгорела.

«Обычно женщины следят за такими вещами и подкрашивают волосы каждый месяц. Может, у неё денег на салон нет?..»

– Он в своей комнате.

«Интересно, почему она их снова не покрасит? Или смывку не сделает. Это же не красиво».

– Отлично. Скажи Минги, чтобы тоже шла туда. – Как прикажете госпожа, – человечек поклонился и наконец, заметил меня. – А что это за прелестное создание?

– А, это… это моя родственница… Очень дальняя, – неуверенно произнесла женщина.

«Что, не могла придумать ложь поубедительнее? Родственница. С зелёными глазами. С европейским лицом. Совсем ку-ку, да? Я в младшей школе лучше врала».

Мужичок скептически приподнял бровь.

– Вы не очень-то похожи, – заметил он, в то время как я готовилась сгореть со стыда. Я выдохнула, думая, что к этой ситуации бы очень пригодился мем «Стеналицо».

– Неудивительно! Мы же не из Корё и не должны обязательно быть похожими друг на друга, – женщина звонко рассмеялась.

«Корё? Это что – массовая шизофрения?» – подумала я, глядя, как на деревянный пол капает вода с моей одежды и волос.

– Извините, просто у неё глаза такого необычного цвета, – с детским восторгом произнёс человечек, разглядывая меня. – Совсем как трава! Я ни у кого не встречал глаз подобного цвета! Кстати, почему она вся мокрая и в странной одежде.

– Ючжин поскользнулась и упала с моста, когда мы шли сюда, – не моргнув глазом, соврала рыжая.

«Да, Мюнхгаузен отдыхает…» – подумала я. Обсуждение моей персоны очень смущало, и я нервно кашлянула.

– Ну, ладно, – сказала Ынсу, резко переводя разговор на другую тему. – Чего мы стоим? Проводи её в мою комнату и дай чистую одежду, и сходи, наконец, за Минги.

– Будет сделано, госпожа, – человечек ещё раз поклонился и обратился ко мне. – Прошу, следуйте за мной.

– Да, конечно, – я обречённо вздохнула и поплелась следом за ним.

Когда мы подошли к комнате, мужичок с гулькой добродушно улыбнулся и оставил меня одну. Комната у Ынсу располагалась на втором этаже. Была средних размеров (я в дорамах и больше видала), но светлая и уютная. В интерьере не присутствовали излишества. Всё было аскетично, как и полагает быть традиционному корейскому дому. В центре комнаты стоял темно-вишнёвый дубовый стол, у стены стояла кровать на низких ножках, а рядом с ней – большой сундук для хранения одежды и прочих вещей и шкаф. На окне висели занавески из органзы. Из него открывался потрясающий вид на хвойный лес. В целом, моё временное пристанище выглядело довольно мило.

Глава 4. Происшествие на рынке

После долгого «купания» в холодной воде я всё-таки простыла и спала всю ночь с заложенным носом и больной головой. А на утро Ынсу, увидев мой болезненный вид, всерьёз занялась моим лечением. Накормила мёдом и напоила каким-то горьким отваром. Честно сказать, хуже пойла я никогда не пила.

– Ынсу-щи*, это же форменное издевательство над людьми, – прохрипела я, допив эту гадость.

– Надо-надо, – сказала она, кутая меня в одеяло и забирая чашку из рук. – По-другому никак. Это, конечно, не современные медикаменты, но, всё же, лучше чем ничего. Отдыхай, я сейчас вернусь.

Вернулась Ынсу быстро. Я даже задремать, как следует, не успела. В руках у неё был деревянный тазик с водой. Женщина намочила тряпку и вытерла мой пылающий лоб. – Я всегда знала, что традиционная медицина беспощадна, – сказала перед тем, как окончательно провалиться в объятия морфея.

Проснулась я уже ближе к обеду. В комнате никого не было, а на сундуке рядом с изголовьем лежала аккуратно сложенная одежда. Как нельзя кстати. Я резко сдёрнула, ставшее влажным одеяло, немедленно сменила прилипшую к телу одежду и не удержалась от соблазна посмотреться в медное подобие зеркала.

Что сказать – нечто заспанное и не совсем довольное. Длинные тёмно-русые волосы спутались, на бледном худом лице остался след от подушки, глумливая ухмылка Гринча. Да, похитителя Рождества.

«Ужас», – я угрюмо вздохнула и пошлёпала босыми ногами в поисках своих кроссовок. При этом, споткнулась об юбку, в который раз удивляясь собственной неуклюжести и, сидя на полу, обулась, сетуя на то, что здесь не носят джинсов.

В двадцать первом веке я надевала юбку очень редко. Можно сказать, почти никогда. Во-первых, это неудобно, во-вторых, я чувствовала в ней себя неловко. Учитывая то, что здесь у меня не было особого выбора, такие курьёзы в этом времени случались со мной ещё долго. Чего греха таить, я до сих пор не могу привыкнуть к слишком длинным юбкам.

Не найдя для себя интересного занятия, я решила пройтись вокруг дома и посмотреть окрестности.

«Не каждый же день оказываешься в Корее четырнадцатого века», – я до последнего надеялась на то, что моё путешествие не затянется надолго.

Осторожно просунув голову в приоткрытую дверь и убедившись, что никого нет, я вышла, пробежала по лестнице, затем по пустой столовой и оказалась на свежем воздухе.

– А, Вы уже проснулись, – на мосту стоял незнакомый мужчина средних лет, – простите, не имел чести лично познакомиться с Вами, госпожа…

«Блин, что придумать?.. Я же вообще на кореянку не похожа! Назвать придуманное или всё-таки своё?..» Язык заплетался от волнения, а мысли путались: – Злат… Золотарёва…*

Или мой бонус в виде «гугл-переводчика» был таким заторможенным, или для лингвистических переходов мой мозг ещё толком не адаптировался: понимать корейский язык – понимала, говорить – говорила, но думала всё равно по-русски и не отличала один язык от другого.

– Ким? – удивлённо спросил мужчина, видимо уловив мой переход с корейского на русский, раз не дал мне договорить.

«Ладно, пусть будет золото. Что угодно, только отстань!»

– А разве Вы не родственница моей лекарки?

– Я её дальняя родственница, – ответила я встревожено. Чувствовала я себя невероятно глупо, однако выдумать более правдоподобного оправдания не могла, хотя недавно сама умничала.

– Мой слуга говорил, что у Вас необычная внешность. Но, признаться честно, я удивлён. У моей лекарки рыжие волосы, – сказал он, растягивая слова, – но Вы – совсем не похожи на жителей Корё. Вы, видно, с Запада, из кочевников?

«Кочевники? Вряд ли».

Бабка по отцу была цыганкой, но её семья жила осёдло. Скитание по степям и пляски у костра под гитару, характерные для этой национальности, уже давно канули в лету…

– Да, Вы правы. Я не из Корё, – думаю, глупо было бы отрицать очевидное и притворяться корёской.

– Так значит, это правда, – изумился он. – Моя лекарка действительно не отсюда, и слухи не врут? Меня прошиб холодный пот.

«Ы-ы-ы, допрос с пристрастием. Дайте подсказку мне кто-нибудь!..»

На этот вопрос я, всё же, предпочла не отвечать. Пусть думает что хочет. Было хорошим решением перевести разговор в другое русло.

– Простите, но Вы так и не представились, – сказала я, переводя разговор.

– Чжоюн. Им Чжоюн, – ответил он.

– Очень приятно, – я фальшиво улыбнулась. «Вот же докопался!»

– Извините, я бы ещё с Вами побеседовал, но меня ждут дела. Засим откланиваюсь, – сказал он и оставил меня одну. Что же, тем лучше. Он почти не дошёл до той стадии, когда я была готова уносить ноги. Я облегчённо вздохнула и, облокотившись об перила моста, немного посмотрела в мутные зеленоватые воды и на карпов, плавающих в них.

Я решила побродить вокруг дома и на заднем дворе увидела Ынсу, играющую с девочкой. Они были в окружении кур-наседок, коими я назвала служанок. Они запричитали, когда девочка попыталась залезть на дерево. Бросившись за ней, они еле-еле оторвали шалунью от ствола.

– Ты уже проснулась. Как себя чувствуешь? – спросила Ынсу, идя вместе со счастливой девочкой ко мне на встречу. Служанки благоразумно остались в стороне.

– Хорошо. Организм не выдержал экзекуции и решил, что легче выздороветь, чем пить эти пилюли, – на этих словах женщина рассмеялась.

– Определённо: идёшь на поправку. Кстати, мне нужно на рынок, идёшь с нами?

– Конечно, а вы мне город заодно покажете. – Договорились, – сказала Ынсу. Девочка требовательно дёрнула женщину за рукав, и она добавила. – Познакомься Ючжин, это Индан.

– Очень приятно, – сказала я, обратившись к девочке. – Мне тоже, – пролепетала она и вежливо поклонилась. Я сделала тоже самое, – Ынсу-онни столько про тебя рассказывала… Айгу!*** Какие у тебя глаза необычные. Пожалуй, в коллекцию вещей, к которым я не могу привыкнуть, можно отнести и это. Я терпеть не могу это бесцеремонное обсуждение моей персоны или частей моего тела.

Глава 5. Визит к травнику

То, что случилось на рынке не выходило у меня из головы. В этом было виновато моё природное любопытство.

За ужином я сидела, погрузившись в размышления, рассеянно отвечая на вопросы Ынсу. Та, заметив, что я говорю невпопад и ковыряю ложкой в тарелке с супом, спросила:

– Ты всё ещё думаешь о том, что произошло сегодня? Я вздохнула.

– Да. У меня не выходит из головы этот парнишка.

– Видно, он уже успел тебе понравиться, – она озорно улыбнулась и тут же посерьёзнела. – Ты вступаешь на опасный путь.

– Не в этом дело, – сказала я спокойно. – Просто, я чувствую… Ах, не важно.

Я и сама не могла себе этого объяснить. У меня тогда появилось предчувствие, что это всё не просто так. И тогда я поняла, что просто отсидеться у меня не получится. Я не была тем человеком, который мог бы полагаться на свою интуицию. Может я и правда почувствовала что-то важное, а может, просто так совпало, и в этом помогла моя вечная мнительность и подозрительность. Но факт, что вся моя сущность буквально кричала: «Обрати внимание!»

Меня мучает то, что, не пойдя, я тогда на поводу у эмоций, а воспользовалась рациональным подходом, всё бы шло по правильному пути. Но иногда у меня зарождается крамольная мыслишка, что в Корё я была послана не просто так. Живое подтверждение тому – Ынсу. Но мысль быстро сменятся другой: «А что если я ошибаюсь? Вмешиваясь, я могу нарушить ход времени. Это может привести к катастрофе». Раздражает то, что я не знаю как вести себя здесь: просто делать вид, что меня не касается то, что происходит со ставшими для меня дорогими людьми или стоит вмешаться и поступать правильно. Внутренние противоречия – это гнусная черта моего характера, которая часто выводила меня из себя. Я не знаю, благодарить ли мне судьбу или проклинать за посланные испытания. Но одно знаю точно: не хочу, чтобы ты, Женя испытала то же самое, что и я. Поэтому прошу, не привязывайся ни к кому и ни к чему. И я знаю, что это кажется циничным. Но иначе потом тебе будет больнее с этим расстаться и будет этого не хватать.

– А знаешь, что? – вдруг спросила Ынсу. – Я знакома с травником.

– Правда? – оживилась я.

– Да, – кивнула она, – и я завтра мы к нему сходим. Во-первых, мне нужно сделать противовоспалительную настойку для сына хозяина. Я же вчера так и не купила травы. – Женщина укоризненно на меня посмотрела. – Во-вторых, ты меня раззадорила, и мне теперь самой хочется всё узнать.

– Спасибо! Ты, прям, камень с души сняла, – сказала я. – И всё равно я тебя не понимаю. – Сказала Ынсу, дотронувшись до моего лба. – Ты же вся горишь! Доедай суп и живо в кровать.

– Но… – попыталась возразить я.

– Никаких но, – сказала Ынсу. – Или ты думала, что от одной настойки сразу выздоровеешь?

– Но я же не чувствую себя больной! – снова возразила я.

– Не спорь, – безапелляционно ответила женщина, мне оставалось только повиноваться. И снова испытывать на себе противные настойки. Затем, Ынсу оставила меня в покое и нашла себе новую «жертву» – сына хозяина.

Отправились к травнику мы рано утром. Мы застали его за нарезанием женьшеня и напеванием какой-то песенки. Не удержавшись, я издала тихий смешок. Мужчина замолчал и обернулся, замерев со смущённым выражением лица.

– Здравствуйте, – растерянно поздоровался он. – Здравствуйте, – Ынсу выступила вперёд.

– А, госпожа Ю. Очень рад Вас видеть, – он встал с пола и, вытерев руки, направился к нам, – Вижу, Вы не одна.

– Да, мы с Ючжин как раз проходили мимо и решили зайти.

– Что-то вы в последнее время зачастили на рынок, – травник лукаво подмигнул. – Ищите себе мужа?

Глаза Ынсу округлились от удивления, и она ответила: – Нет, что Вы. Сын хозяина постоялого двора заболел и мне нужны травы для лекарства.

– А чем же он болен? – спросил травник. – Кишечная инфекция, – ответила Ынсу. Затем, она начала волнующую тему. – Кстати, я слышала о вчерашнем скандале. Говорят, что некий парень украл лекарство из Вашей лавки.

– Да, – беспечно ответил травник. – Это была противовоспалительная мазь. Одна де… – он осёкся, испугавшись, что сказал лишнее. Мужчина стремительно побледнел и сцепил руки в замок.

«Так, это уже интересно!» – я стояла в стороне и молча слушала весь разговор.

– Вы сказали: «де»? – спросила Ынсу.

– Вам показалось, – сказал травник и нервно засмеялся.

– Нет, Вы что-то сказали, – настояла докторша и улыбнулась. – Вы имели в виду девушку?

– Нет, с чего Вы взяли? – травник продолжал делать вид, что ничего не понимает.

– Почему же я Вам не верю? – Ынсу продолжала сверлить мужчину взглядом.

Под таким натиском, он сдался и, колеблясь, выдал: – Обещайте никому не говорить.

– Я, между прочим, клятву Гиппократа давала… – с жаром выпалила Ынсу. Но затихла под непонимающим взглядом травника. – Обещаю.

Посетителей в лавке ещё не было, но он всё равно заговорил тише:

– Я сам до конца не понял суть ситуации. Эта девушка была серьёзно ранена, а ещё была одета как мужчина. Парень нёс лекарство ей.

– И что тут такого? – спросила Ынсу. – К чему такая таинственность?

– Ночью меня забрал с собой один человек, – травник продолжил свой рассказ: – Выглядел он как разбойник. Значит, привёл он меня в дом, а там тот самый вор и раненая. После лечения, разбойник поблагодарил меня и попросил не рассказывать, что я видел.

Тут в разговор вмешалась я.

– А Вы не скажете, где находится этот дом? – атмосфера тайны добавляла мне куража. Я всегда любила загадки и, когда попадается что-нибудь интересное и неизведанное, во мне просыпается авантюрист.

– Ючжин! – шикнула на меня Ынсу. Я отмахнулась. – Я же обещал не говорить, а вы и так узнали слишком много.

– Ну, пожалуйста.

Не знаю, сколько ещё минут я уговаривала травника рассказать мне о местоположении этих людей. Но он, в очередной раз потерпел поражение. Может быть, из-за моей настойчивости или сработал аргумент, что Ынсу – доктор, а пациентке нужен уход.

Глава 6. Допрос

Воительница опустила меч и сдёрнула повязку со рта Ынсу. Докторша жалобно всхлипнула.
– Зачем я тебя послушала, авантюристка несчастная?! Я не обратила внимание на этот упрёк, просто сидела на полу и молча ждала своей участи.

«Какой смысл оправдываться, если тебе всё равно не поверят?» – равнодушно подумала я.

Умереть во второй раз было не страшно. В каком-то роде мне даже хотелось этого. Так я надеялась попасть в своё время. Но в тоже время было стыдно перед Ынсу. Она не заслужила смерти из-за моей глупости. Но сделать я ничего не могла.

Соннян стояла, сложив руки на груди, и ждала, пока Ынсу остановит поток своих рыданий. Травник обречённо вздохнул. Воительница медленно переводила насмешливый, заинтересованный взгляд с докторши на меня. Разбойник стоял у дверей с саблей наперевес. А парнишка-вор забился в самый угол и чуть ли не трясся. «Ну что за идиот трусливый?» – подумала я и закатила глаза. Складывалось такое впечатление, что этому чудаку, а не нам отрубят голову.
– Ну, – выжидательно сказала девушка. – Будете говорить или мне вас заставить?
– А что говорить-то? – спросила я и снова посмотрела на плачущую Ынсу. – Вы нам всё равно не поверите.

– А вы хотя бы попытайтесь, – подал голос лохмач. – Соннян! – парень подбежал к девушке. – Я кое-что придумал.

Он склонился над воительницей и стал что-то нашёптывать. Соннян улыбнулась и одобрительно кивнула.

– Значит, вот как мы с вами поступим, – сказала она, – мы допросим вас всех, но каждого по отдельности и в одно время. Тогда выясним, говорите ли вы правду или нет.

«А парнишка – голова, – заметила я. – Да и нам жизнь обеспечил».

Нас разделили и начали допрашивать. Мне досталась Соннян. Она ничего не спрашивала, позволяя мне самой рассказать, с чего всё началось. Через некоторое время вернулись травник и Ынсу. Соннян вышла на улицу, где были остальные. Они несколько минут о чём-то бурно спорили, а потом снова зашли в дом.

– Живо уходите отсюда, – сказал разбойник. – И чтобы не звука!

– Спасибо! – сказала Ынсу и низко поклонилась. – Спасибо!

Я всё это время сидела на полу. И когда встала, то поняла, насколько сильно нервничала. Ноги налились свинцом и отказывались нормально идти, а сердце, казалось, подскочило к горлу, сделало сальто и рухнуло вниз.

Когда я подошла к двери, Соннян окликнула меня:

– Эй, ты.

Я обернулась.

– Да-да, ты, – повторила она. – Подойди сюда.

Я направилась к ней.

– А ты хорошо держалась, – заметила она.

– Спасибо, – поблагодарила я равнодушно. Мне было совершенно наплевать на комплименты. – Что-то ещё?

– Да, – ответила Соннян. – Запомни, пожалуйста, на будущее: любопытство ещё никогда не доводило до добра. Я надеюсь, что ты усвоишь этот урок, и не будешь совать свой любопытный нос, куда не надо.

– Постараюсь, – сухо ответила я и направилась к выходу.

Дорога домой казалась длинной. Было ощущение, что земля вот-вот разверзнется под ногами, а воздух затрещит от напряжения. Ынсу серьёзно обиделась на меня и отказывалась разговаривать.

– Прости меня, – в который раз повторила я. – Я же не знала, что так получится.

– Я не знала, – перекривила женщина. – А что ты вообще знала? Думать надо было.

– Прости меня.

– Отвали! Я с тобой не разговариваю, – сказала докторша и зашагала быстрее. Что же, она имела право на меня злиться.

Ынсу обижалась на меня недолго. Она оказалась женщиной отходчивой и уже через два дня объявила перемирие. Золотая она, конечно, женщина. Сколько в ней доброты и терпения. Не знаю, чтобы со мной было, не попадись она на моём пути. Она была одним из трёх людей, ставших в новой ипостаси по-настоящему дорогими для меня.

Её хорошие качества, однако, не помешали посадить меня под домашний арест. «На всякий случай. Мало ли что тебе в голову взбредёт». Ынсу приставила ко мне Ёнволя и сказала, чтобы тот не выпускал меня, когда её нет в комнате. Ещё она попросила, чтобы он по возможности выполнял мои просьбы. А мне оставалось только чахнуть от безделия и болтать с этим чудаковатым прислужником.

Продолжалось это ровно до тех пор, пока я не вспомнила о своих просохших карандашах. Но нормальной бумаги у меня с собой не было. А на сморщенном от воды листе много не нарисуешь. Я подошла к двери и тихонько поскреблась.

– Ёнволь… – позвала я.

– Нет, маленькая госпожа, – он уже третьи сутки караулил под дверью. – Даже не думай. Госпожа Ю не велела.

– Но… – попыталась сказать я.

– Не смей, – он снова пресёк мои попытки заговорить. – Да ты послушай…

– Нет, – отрезал упрямец.

– Да я не об этом! Будь другом, принеси бумаги.

– Ты сбежишь, – сказал Ёнволь, припоминая мою неудачную попытку.

– Не сбегу. Честное слово, – уверила я его. –

Я тебе не верю, – заявил он.

– Ты это говорила в прошлый раз.

Я закатила глаза и снова начала просить:

– Хочешь, приставь кого-нибудь ко мне. Только бумаги принеси. Я рисовать изволю!

– Чего-чего ты изволишь? – удивлённо спросил Ёнволь. Как я могла забыть, что в древней Корее рисование – сугубо мужская прерогатива? – Где это видано, чтобы девушка рисовать умела?

– А ты не задумывайся над этим, просто принеси бумагу, – ответила я. – А не принесёшь, я Ынсу нажалуюсь, что ты меня не слушаешься.

– Ладно, – сдался он. – Будет тебе бумага, жди.

– Вот и молодец. Сразу бы так, – победоносно усмехнулась я и потёрла ручки в предвкушении. Получив заветную бумагу, я сразу же принялась за рисование. Я недолго думала над сюжетами картин. Просто решила сделать зарисовки здешних мест и несколько портретов. Но моего желания и вдохновения хватило только на два пейзажных этюда – остальное было успешно оставлено на потом.
Я сложила руки на стол, как это делают прилежные школьники, и опустила на них свою голову. Угрюмо вздохнув, я подумала, как здесь не хватает тех приятных, но бесполезных мелочей цивилизации. Мы просто привыкаем к ним и даже не задумываемся, что будет, если их так резко убрать из нашей жизни. А когда нет того, без чего, казалось бы, можно обойтись, понимаем, насколько мы зависимы от них.
Я посмотрела на распахнутое окно.

Глава 7. Генерал Танкиши

– А что? – спросила я, осторожно высунув голову из-за двери. – Мой домашний арест уже закончился?

Вопрос остался без ответа. Несколько служанок мыли полы и не обращали на меня внимание. Я не могла не отметить, что делали они это с постными лицами.

«Чай, перетрудились, бедняжечки», – я иронично усмехнулась. Конечно, понять их можно. Быть служанкой – это не сахар. Но отказать себе в удовольствии поехидничать я не могла. Разве могла маленькая невежественная девочка, прожившая практически на всём готовом, предположить, что это вообще за жизнь.

– Ёнволь, подлый предатель, ты где? – позвала я.

«Где все? – с грустью подумала я, глядя на полупустые коридоры. – Что-то не то. Как-то подозрительно тихо, и мне это не нравится».

Я, как человек, который никогда не сидит на месте и находит проблемы на свою голову, решила проверить это «что-то не то». Заодно поброжу по дому. Комнат и коридоров, где ещё не была моя любопытная персона, здесь было предостаточно. Да ещё и есть хотелось.

«Кухня, предполагаю, должна находиться где-нибудь внизу».

Я спустилась на первый этаж и повернула налево. Я не ошиблась: в этом крыле действительно была кухня.

«Интересно, мне попадет, если я сюда зайду туда?» – подумала я, открывая первую попавшуюся дверь и заходя внутрь. Лицо неприятно обдало горячим паром. Я повертела головой в разные стороны – и здесь никого. Было так тихо, что слышно, как прожужжала муха, пролетевшая рядом, и как выливалась, закипевшая в огромном котле вода.

Кухня – это моя стихия. Я решила, что раз тут никого нет, то нужно навести здесь порядок, иначе перфекционист во мне вознегодует.
– Да куда все подевались?! – пропыхтела я, стаскивая чёрную чугунную громадину на пол и чуть не ошпарив себе ноги. На столе стояла миска с рисовыми шариками. Я воровато оглянулась и взяла один. Присев на деревянную лавку, я начала есть шарик из риса. Было душно, и я открыла окно, чтобы впустить сюда прохладу и присела обратно, блаженно прикрыв глаза.

Тишина была умиротворяющей, даже усыпляющей. Уже в полудрёме мне послышался грохот, звонкие мужские голоса и пронзительный женский визг. Причём, кричала не одна женщина. Перепугавшись, я упала со скамейки и, встав на ноги, стремительно побежала на улицу. Надо было выяснить, что там происходит. Картина передо мной предстала ужасающая: какие-то мужики в одежде песочного цвета и шлемах, отдалённо напоминавших красноармейские будёновки, от души били и тягали за волосы женщин. Одна даже пыталась вырваться из цепких лап своего мучителя и когда ей это, наконец, удалось, она споткнулась. Здоровенный мужлан не терял даром времени и несколько раз ударил её ногой. Некоторым уже связали руки и ноги и грубо швырнули на землю. Среди них также была Ынсу. У неё была разбита губа и спутаны волосы, а на скуле красовался багровый след от пощёчины. Она истошно вопила, пока ей не отвесили ещё одну. Лицо её дёрнулось. Женщина сплюнула скопившуюся кровь и посмотрела на мерзавцев полным ненависти и презрения взглядом.

– А! – протянул один из негодяев, заметив меня, притаившуюся за столбом. – Вот ещё одна.

Моя попытка убежать была настолько безуспешна, что не стоило даже пытаться. Меня схватили за руки и поволокли к остальным.

«Я только четыре дня в этом проклятом Корё, а уже влипла в такую историю… – подумала я. – Да будет проклят тот день, когда я посмотрела дорамы! Будь проклят тот день, когда я решила улететь в Сеул!» – ещё чуть-чуть и от досады я разревелась бы, как маленькая девочка.

– Красивые, – сказал он, оглядывая нас с Ынсу плотоядным взглядом и накидывая на меня верёвку. – Я таких ещё не видывал. Даже жаль их отдавать в дань. За несколько дней моего домашнего ареста от нечего делать я занималась прокачкой своего «гугл-переводчика». Корейский всё ещё звучал для меня как русский, но я стала различать интонации. Корёсцы разговаривают более певуче, а ещё глаголы они всегда ставят на последнее место.

Однако это открытие не было полезным для фильтрации собственной речи. Поэтому затруднения, пусть и редкие, продолжали мелькать в моём говоре. Это можно было спокойно списать на языковой барьер, если бы не одна оплошность с моей стороны.

Ёнволь и Минги были родом с Чолладжу, провинции на юге Корё. Хоть они и были земляками, но любили частенько поскандалить. И в этот раз, когда Минги пришла поменять мне постельное бельё, они столкнулись у двери и начали снова.

Не помню, какую колкость я сказала, чтобы осадить несносных слуг. Но, удившись, эти двое тут же замолчали, затем начали донимать расспросами, откуда иноземка так хорошо знает их родное наречие.

Язык, на котором говорил солдат, опознать было легче. Судя по «мяуканью», можно предположить, что на китайском.

– Что? Хочешь сам с ними развлечься? – в тон ответил другой солдат. Его длинная фигура склонилась надо мной. Он противно усмехнулся, обнажив свои неровные жёлтые зубы. – Я бы тоже не отказался. Оставь мне зеленоглазую, а себе рыжую бери.

Я в жизни не испытывала подобного унижения. Хотелось плюнуть этому гаду в лицо. Да только от волнения пересохло во рту, и я нервно облизала слипшиеся губы.

– Уйди от меня, вонючка! – зло пробурчала я.

– Что ты сказала? – его и без того некрасивое лицо исказилось в гримасе злобы и осознания того, что я поняла, о чём он говорил.

– Я сказала, что тебе мыться надо чаще, – сказала я, глядя прямо в его разъярённое лицо. Кровь стыла в жилах, а лицо нещадно горело. Но чем больше я боялась, тем сильнее вела себя вызывающе и развязно. – От тебя воняет, как будто кто-то сдох.

Этот ублюдок замахнулся, а я зажмурилась и приготовилась к пощёчине. Но вместо этого, что-то над головой свистнуло, а плечо как будто бы обожгли огнём.

– Ничтожная девка, – выплюнул мерзавец и дёрнул со всей силы за верёвку. Я грохнулась на колени и тихо всхлипнула. Было больно и очень обидно. Я встала, обтряхнув запылившуюся одежду. Ынсу смотрела на меня сочувствующим взглядом, – пошевеливайся. Тебя никто ждать не будет.

Глава 8. Неожиданное открытие

Отставших невольниц солдаты стегали плетью. Никому не было дела до того, что пленницы уже устали. От долгой ходьбы гудели ноги. Я подозревала, что будут мозоли, и меня не спасут даже любимые кроссовки. В тот день было как назло жарко, поэтому очень хотелось пить.

«Когда они, наконец, устроят привал? – я уже еле волочила ногами, думая, что уж лучше терпеть морскую болезнь, переправляясь на корабле, чем волочиться сейчас друг за другом. – Неужели они думают, что мы роботы? Сами-то на лошадях!»

Интересно было то, что всю дорогу пока мы шли, король часто оглядывался. Он, скользнув по толпе сочувствующим взглядом, снова и снова принимался кого-то искать.

«Возможно, Соннян, – подумала я. – Определённо, этих двоих что-то связывает. Интересно, король знает, что она девушка?»

Наконец королю надоело постоянно играть в гляделки, и он приказал разбить лагерь.

– Люди измучены! – сказал он. – Если так дальше пойдёт – половина умрёт по дороге.

– Заткнись! – крикнул брат Танкиши. – Как ты вообще осмелился?

– Остановимся здесь, – приказал Танкиши.

– Брат! – тот мужчина недовольно засопел. Танкиши повернулся в сторону короля.

– Великий король Корё хочет отдохнуть, разбить лагерь, – приказал он насмешливо.

Пока солдаты устанавливали палатки, мы с Ынсу разминали уставшие конечности. С нас сняли верёвки. А смысл был держать нас связанными? Уставшие и голодные, мы бы не смогли убежать далеко.

Юрты были, наконец, установлены, и мы приводили себя в порядок. Какая-то девушка подсуетилась и раздобыла немного воды, чтобы мы могли умыться. Я предпочла не задумываться о том, каким способом она это сделала.

В палатку вошёл король. В руках у него был тканевый кулёк и что-то вроде кожаного мешка.

– Вот вода, – сказал он, вручив мешок Соннян. – Пейте.

Люди жадно пили воду. Каждому приходилось применять силу, чтобы отобрать мешок получить хоть каплю живительной влаги.

Кулёк король отдал девушке, сидящей рядом с нами. Она уже было хотела развернуть свёрток, но какой-то мальчонка схватил его и в гневе швырнул на просаленную циновку. Король и Соннян удивлённо посмотрели на него. Я, честно говоря, тоже была удивлена. Я не думала, что в этом времени и в таком положении было бы правильным разбрасываться едой. Я посмотрела на Ынсу – видимо, она подумала то же самое.

– Пойдём отсюда! – гневно сказал мальчик. Народ тут же начал вставать. Сидели только мы с Ынсу и не понимали, что вообще тут происходит.

– Да что с вами? – Соннян тоже встала.

Мальчик обратился к Соннян.

– А ты не знаешь, по чьей милости мы тут оказались? – Не нужно было пытаться делать то, чего не можешь, – сказала девушка, которая ходила за водой. – Зачем вообще понадобилось убивать императора?

– Да он же вам всю свою еду отдал, – сказала Соннян, надеясь, что до них всех дойдут её слова. – Зачем вы так с ним?

Девушка не обратила внимания на слова Соннян. – Пойдём отсюда.

Люди колебались, взвешивая слова обеих девушек. Она добавила с нажимом:

– Уходим!

Когда вспоминаю этот момент, мне становится смешно от этой псевдо принципиальности. Нет, спасибо ей за воду, конечно. Но зачем разыгрывать из себя гордячку, коей совсем не являешься? Девица-то, когда ходила за водой вернулась приблизительно (часов у меня не было) через минут двадцать-тридцать, при этом недвусмысленно одёргивая юбку. А потом, как я позже узнала, она стала одной из наложниц Танкиши. Уж не знаю, чем она его зацепила. Потому что генерал наш – со сдвигами парень. Не любил этот фрукт, когда ему покоряются. Вот так, вот.

– Подождите! – крикнула Соннян им вслед.

– Оставь их, – тихо сказал король. – Они правы.

Он удивлённо взглянул на нас с Ынсу.

– Почему же вы не ушли вместе с остальными?

Мы с Ынсу переглянулись, даже не зная, что сказать. Король истолковал наше молчание неправильно и, не став дожидаться, пока мы ответим, покинул палатку.

– Ваше Величество… – Соннян бросилась за ним. Попытка была провальной. Я, конечно, не знала тогда всей ситуации и думала, что даже будь король не виновен во всей этой заварухе, люди бы всё равно продолжали на него злиться. Потому что его поступок выглядел для всех, как попытка подлизаться, чтобы его не посчитали плохим. Не могу сказать, что конкретно на тот момент я думала о короле.

Первое впечатление о нём было двоякое: из-за него нас отдают в дань юаньскому императору, с другой стороны, он мог хотеть его убить, чтобы освободить свой народ от рабства.

«Мог же? – мысленно спросила я у себя. – Конечно, мог».

Но разве этот человек не понимал, что действуя таким «топорным» методом, он сделает только хуже?
Мне пришла в голову мысль, что на очередном привале, неплохо было бы поинтересоваться у Ынсу насчёт личности корёсского короля. Она с историей Кореи получше меня знакома.

У меня не было какого-то определённого умысла. Я прекрасно понимала, что король ничем нам помочь не может. Властелином он был только на словах, как и все предыдущие короли, начиная с тринадцатого века. Это, конечно, была не самая подходящая мысль для данной ситуации.

Сейчас, вспоминая и переосмысливая своё поведение, я пришла к выводу, что оно было слишком поверхностным. Когда я только попала в Корё, то чувствовала неподдельный интерес ко всему. Все казалось лишь забавной игрой. Но когда нас отправили в Дайду в качестве дани – всё это вызвало очень слабые отклики – холодный азарт, но не более.

Казалось, что все неприятности происходили не со мной или со мной, но только во сне. Или же я надеялась на всеми любимый хэппи-энд, поэтому не воспринимала всё всерьёз? Иначе как объяснить то, что я вместо того, чтобы думать о том, как мне сбежать, или пребывать в подавленном настроении, как это делала Ынсу и остальные невольницы, думала о всякой ерунде.

Но жизнь – это тебе не фильмы и не книги с попаданцами, которые зачастую хорошо заканчиваются. Однако я опять ушла не в ту сторону и начала грузить тебя (себя) самоанализом. На этом, пожалуй, остановлюсь… наверное.

Глава 9. Побег

Танкиши замер, словно молнией поражённый. На его лице отражался шок и непонимание. Этим воспользовался человек-бакенбарды. Он увёл его подальше и стал что-то активно втолковывать, при этом, они постоянно оглядывались на нас. Остальные, казалось, были удивлены не меньше.
Первыми в себя пришли Ван Ю и Ынсу. Видя, что Танкиши в наглую пялится на полураздетую Соннян, король неуклюже подвинулся к ней и, сломав стрелу, торчащую из её груди, загородил собой. Она застонала и попыталась высвободиться из объятий. Ынсу подбежала ближе и раздраженно отпихнула короля от девушки.

– Отойдите от неё! – сказала она, осматривая её и щупая пульс на запястье.

– Это ещё почему? – спросил он, нахмурившись. – Я защищал её честь.

– Вы можете повредить её лёгкие! – пояснила докторша. Она сняла с себя верхнюю рубаху и осторожно укрыла Соннян. Увидев во взгляде короля искреннее беспокойство, женщина чуть смягчилась: – Ваше Величество, с ней будет всё в порядке.

В этот момент пришёл Танкиши и сообщил, что пора выдвигаться. Он хотел оставить Соннян «подыхать в поле».

– Вы не можете оставить её умирать! – сказал Ван Ю.

– Ты больше не король, – заметил Танкиши, – поэтому не смеешь мне приказывать. Казалось, ещё секунда и эти двое снова сцепятся. Король был так взбешён, что его даже не остановила бы стрела в колене, а Танкиши не погнушался бы драться с раненным.

Я смотрела на это, затаив дыхание, впрочем, как и все.

– Соннян не останется умирать здесь! – крикнула я и присела рядом с ней и Ынсу.

– Я возьму её с собой, – сказал король. – Если надо, я даже на себе понесу.

– Ваше Величество, – сказала я. – Вы ранены, поэтому не сможете донести её.

Ынсу уверенно добавила:

– Я вылечу её. И мы сами с Ючжин понесём её, но здесь не оставим.

Танкиши прервал сверление короля взглядом и посмотрел на нас.

– Вы мне все приказываете?! – возопил он. Этот петух воспринял наши слова как вызов.

– Нет, просто констатируем факт, – холодно огрызнулась Ынсу.

– Ко… Чего? – не понял Танкиши, затем он усмехнулся. – Неважно. Будь по-твоему, глупая женщина. Сколько времени тебе нужно, чтобы поставить её на ноги?

– До заката управлюсь, – сказала Ынсу, – только верните мою чёрную сумку, которую украли ваши воины.

Танкиши рассмеялся.

– А не многовато ли ты хочешь? Не слишком ли мне это накладно?

– В сумке лекарства, а на лечение нужно время, – в своей ворчливой манере ответила докторша. – Это я Вам ещё срок реабилитации не посчитала!

– А впрочем, ладно, – сказал Танкиши. Он явно был уверен, что Соннян не выживет, но этот спор ему был интересен. – Срок ты сама назвала. Если к заходу солнца не выполнишь, что обещала, то на этой земле прольётся кровь.

– Идёт, – сказала Ынсу с вызовом. – Ючжин! Что ты сидишь как вкопанная? Помоги дойти королю, а я помогу Соннян.

Она кое-как встала и, закинув руку Соннян к себе на плечо, осторожно повела ту в палатку и вышла снова. Я повела короля к ней. Вёл он себя как джентльмен: старался не слишком сильно опираться на меня.

– Ты такая маленькая и хрупкая, – сказал он, – ещё не удержишь.

– Не флиртуйте, Ваше Величество, – улыбнулась я. – Вот узнает Соннян – ревновать будет.

– Соннян? – смутился король. – А причем здесь Соннян?

«Надо же! Я вогнала в краску самого короля!» – подумала я, ещё раз улыбнувшись.

– Я не претендую на звание великого психолога, – сказала я с видом знатока, но под непонимающим взглядом короля, пояснила: – Это… хм… тот, кто слишком хорошо разбирается в людях… Но сейчас не об этом. Я вижу Вас всего первый раз и всё же заметила, что вы друг к другу неровно дышите. Король явно не был готов к подобным умозаключениям.

Это выглядело, по меньшей мере, забавно. Взрослый мужчина, суровый корёсский воин, краснел, как тринадцатилетняя школьница. Но если делать скидку на время, в котором он жил и на то, что он раньше думал, о Соннян, как о парне (не дай Бог, ещё заподозрю его в странных наклонностях – неудобненько будет), то реакция была в принципе нормальная.

– Ынсу, принимай пациента, – сказала я, сажая короля на лавку. Ван Ю скользнул по Соннян задумчивым взглядом.

«У-у-у, да ты, похоже, совсем голову потерял».

Ынсу быстро справилась с раной короля. Она вытащила стрелу, залила рану антисептиком и туго забинтовала.

Делать Соннян операцию в присутствии Ван Ю Ынсу не могла, поэтому пыталась выпроводить его на улицу.

– Послушайте, Ваше Величество, – обратилась она к королю. Тот выглядел удивлённым, увидев её в современной медицинской маске. – Вы не можете присутствовать на операции, на Вас же полно микробов…

– Микро… чего?

– …Или хотя бы, потому что Вы мужчина, – второй аргумент оказался действенным. Ван Ю сразу успокоился, смущённо пробормотал: – Кхм, да… конечно… – и вышел из палатки.

Анестезии у докторши с собой не было, поэтому Соннян потеряла сознание от боли. Я не вникала в подробности операции, только подавала инструменты. По прогнозам Ынсу, девушка до вечера должна была очнуться. Когда операция была закончена, Ван Ю вернулся и, сев рядом, стал держать Соннян за руку.

Танкиши явился как по часам. Как говорят в простонародье: вы нас не ждали, а мы припёрлись. Убедившись, что Соннян жива и уже пришла в себя, он состроил недовольную гримасу. Затем стянул ту с импровизированной постели и собрался её куда-то тащить. Поскольку она была всё ещё слаба, то не могла оказать достойного сопротивления и если бы не Ван Ю, ударивший Танкиши в челюсть, то не знаю, чем бы всё закончилось.

Приложил он его, конечно, хорошо. Да так хорошо, что Танкиши упал на меня. Я, в свою очередь, сбросила его с себя. Тело с грохотом шлёпнулось на пол. Ынсу испуганно взвизгнула и добавила ему ещё, непонятно откуда взявшейся вазой. Я не поняла, зачем, ведь ему и так сильно досталось. Король спёр... э... в смысле, позаимствовал саблю у Танкиши. Так, на всякий случай.

Соннян быстро сориентировалась и поняла, что у нас появилась возможность сбежать. Это радовало. Мы вышли из палатки. На нашу удачу, здесь было безлюдно. По крикам было понятно, что спасать, непонятно, почему загоревшуюся дань им было сейчас важнее, чем охранять кучку ослабленных пленников.

Глава 10. Ночлег

Похоже, эти идиоты не задумывались над тем, что Талахай может не поверить и потребовать показать наши тела. Но никого из нас не волновало, какое наказание солдаты получат, когда вскроется правда. Мы дождались момента, когда они ушли и вылезли из своего убежища.
– Свежий воздух, наконец-то, – сказала я. – Ещё чуть-чуть и я бы задохнулась.

– А у меня чуть сердце не остановилось, когда они здесь были. Да ещё и ноги замёрзли, – сказала Ынсу, обтряхиваясь от листвы и обуваясь. – Представьте, что бы было, если бы они нас заметили?

Соннян скривила лицо от боли. Даже в темноте было видно, как на её лбу блестела испарина.

– Тебе нужно отдохнуть, – сказала Ынсу. Она достала платок из кармана своего чёрного рюкзака и вытерла лоб Соннян. – В таком состоянии нельзя совершать физических нагрузок.

– Нужно уходить... – сказала Соннян. – За нами могут вернуться.

– Коне-е-ечно, – протянула Ынсу. Она скептично приподняла бровь. – В таком состоянии ты далеко уйдёшь. Ючжин, а ты что думаешь?

Я пожала плечами.

– А что? Вы обе правы.

Ынсу махнула на меня рукой и цокнула языком.

– Никакого от тебя толку. Даже своего мнения не имеешь.

«Вот, сейчас обидно было!» – подумала я и сказала:

– Имею, просто оно компромиссное. Что если нам найти какой-нибудь ночлег?

– Аллилуйя! – сказала Ынсу. Она сложила ладошки вместе и возвела глаза к небу. – Наконец, дождалась хоть чего-то.

Её подтрунивающий тон меня разозлил. Соннян молча смотрела на нашу короткую перепалку.

– Ты чего на меня взъелась, а? Если такая умная, почему сама это не предложила?

Ынсу вздохнула и тряхнула головой.

– Прости, просто нервы уже на пределе.

– Сейчас у всех нервы на пределе, – ответила я.

– У меня так уже второй год, – сказала Ынсу.

– Идём уже, хватит болтать и терять время, – сказала Соннян и тяжело встала. Было видно, что ей стало хуже.

– И то верно, – ответила Ынсу и подхватила покачнувшуюся Соннян.

Мы вылезли из оврага и пошли искать ночлег. Идти пришлось не очень долго. В кромешной тьме мы заметили, как бил свет из окошек небольшого домика, одиноко стоящего посреди леса.

Я улыбнулась, и мы с Ынсу старались шагать быстрее, но не особо получалось. Очень болели ноги. Несмотря на то, что Соннян была воином, идти в темпе она уже не могла.

«Наконец-то мы сможем отдохнуть», – я постучала в дверь дома.

Её открыл хмурого вида старик.

– Вы кто такие? – спросил он. – Что вам тут надо?

– Здравствуйте, – сказала я. – Я, конечно, прошу прощения. Не могли бы Вы пустить нас переночевать? Недружелюбный дедок закрыл дверь прямо перед моим носом. Мне ничего не оставалось, кроме как постучать снова. Но никто не ответил.

– Ну, пожалуйста, – сказала Ынсу. – Наша подруга ранена, а мы очень устали и хотим есть.

– Что Вам стоит, – продолжила я. – Мы переночуем всего одну ночь. Одну, слышите?

Соннян становилось всё хуже. Она стояла, оперевшись на Ынсу.

– Вот же блин! – прошептала Ынсу. – Что нам делать теперь? Ты посмотри на Соннян, ей же совсем плохо. Послышалось тихое женское ворчание – видимо, старика отчитывала жена. Затем дверь открылась, и оттуда вышла старуха. Она напомнила мне мою бабушку, наверное, добрыми глазами. Голова у неё была вся седая, на лице выражение отчаяния и бенадёжности. Из моих скудных познаний по эпохе Корё (для меня там было мало что интересного), мне известно, что люди жили плохо.

– Айгу! Что же вы на улице-то стоите? – сказала она, провожая нас в дом. – Ты, старый дурак, почему сразу не сказал? Хуже зверя, честное слово!

– Спасибо, – мы вошли в дом.

Хозяйка помогла нам уложить Соннян на постель. Хотя постелью этот жалкий матрасик, лежащий на полу и скорее напоминающий одеяло, было назвать трудно. Старуха коснулась лба Соннян.

– Ох, да она же горячая, – сказала она.

– Я дам ей свой аспирин, – сказала Ынсу. Она достала пластмассовую баночку и обратилась удивлённой старухе, никогда прежде не видевшей подобных вещичек. – Аджумма, наберите, пожалуйста, холодной воды.

Бабушка послушно ушла за водой, а хмурый старик сел на пол и стал чинить охотничью сеть.

– Ынсу, а у него разве не закончился срок годности? – сказала я, смотря на дату.

– Нет, у него срок годности – четыре года, – Ынсу осматривала рану.

– А разве?.. А… – я вовремя остановилась, поняв, какую глупость хотела сказать. Я всё время забывала о разнице во временных отрезках, в которых мы жили раньше.

Ынсу не обратила на это никакого внимания. Она считала пульс Соннян.

– К счастью, швы не разошлись, – сказала докторша, – Хотя, я проводила операцию в полевых условиях, поэтому велика возможность возникновения инфекции.

Она нахмурилась.

– Я надеюсь, что она не заработает себе ещё и пневмонию. У Соннян поразительно крепкий организм: шла столько времени и даже умудрилась подраться в таком состоянии, но всё-таки земля холодная.

Старуха тем временем принёсла ведро воды и чистую тряпку. Ынсу намочила её и сделала Соннян компресс.

– А теперь расскажите, кто вы и откуда путь держите, – сказала старуха и принесла две миски с рисовым супом.

Мы рассказали хозяевам про то, как нас в Юань хотели угнать. Они были корёсскими переселенцами в юаньские земли, поэтому к рассказу отнеслись с пониманием. Старик тяжко вздохнул:

– Совсем житья не стало.

– Вот и нашу дочь забрали в Дайду. Знать бы, как она там, – сказала бабушка и горько заплакала.

– Во что страну превратили, ироды?! – старик продолжил говорить. – А королям всё равно, что происходит. Что толку от того, что они меняются? Все – твари продажные.

– Ладно тебе, старый, – сказала старуха успокоившись. – Пошли спать.

Они оставили нас, не погасив свет. Я сидела, обняв колени и положив на них свою голову. Мне было откровенно погано: очень хотелось домой, сесть у телевизора и наесться мороженного до отвала.

– Ложись. Недосып вреден для здоровья, – сказала Ынсу. Она заметила мою грусть и добавила: – Мы обязательно вернёмся куда нам нужно.

Глава 11. Западная граница

Моё знакомство с Талталом и его дядей – генералом Байаном было, мягко говоря, необычным.

Когда мы подошли к границе, было уже очень темно. Пришли мы туда вообще никакие. Меня тошнило, и болела голова, а ещё очень хотелось лечь хоть куда-нибудь. Казалось, что ноги вот-вот отвалятся, а если бы я легла, то обратно точно уже не встала. Ынсу и Соннян чувствовали себя примерно так же.

Мы так устали, что даже не позаботились о том, чтобы спрятаться. Солдатам, стоящим на вышке не составило туда заметить трёх полудохлых девиц. Учитывая наш жалкий вид, бить тревогу они не стали. Просто связали нас, приволокли в ближайший шатёр, где обитало их «начальство» и оставили там. Свалили как мешки с картошкой и ушли. Мол, мы своё дело сделали, а вы тут сами разбирайтесь. Настоящие джентльмены.

Наше появление прервало беседу, ведущуюся между двумя мужчинами. Я заходила (вернее, меня закинули) первой. Усталость и неожиданность сделали своё дело. Ещё бы, так швырнуть мою слабую тушку! Со словами: «Ой, здрасте!» я неловко покачнулась и завалилась на пол, уткнувшись щекой в красный узорчатый ковёр и чихнув от поднявшейся пыли.

«Персидский, что ль?»

Ынсу и Соннян приземлились более удачно. По крайней мере, не лицом в землю, как я.

Ынсу начала расходиться, снова почувствовав себя хозяйкой положения. Завидую такому умению: в любом месте, в любой ситуации.

– Нян, ты себя видела в зеркало. Такие чёрные круги под глазами. Не дай бог, ещё швы разошлись!

Кряхтя и ругаясь на ушедших солдат, я попыталась выпрямиться.

– Вот, свиноты, помягче нельзя было?.. Вот же, блин!.. Эх...

Со связанными руками и в неудобной юбке – это тяжело, но, с горем пополам, всё же удалось. Я подняла голову и, сдувая выбившиеся из грязной косы пряди с лица, посмотрела на мужчин.

На лице одного из них (Талтала) – высокого молодого воина с длинными волосами, будто выкрашенными хной, – на секунду появилось озадаченно-настороженное выражение, тут же угасшее.

«Красивый хвост. Блестит как в рекламе «Pantine», – заметила я с лёгким оттенком зависти. – Интересно, чем он голову моет? Ты смотри, и чёлочка так аккуратно уложена».

– Это ещё что? – пробасил он. Интонация была мне незнакома: грубая и резкая. Мужчина спросил по-монгольски.

Под взглядом пронзительных чёрных глаз я невольно поёжилась: от этого человека так и веяло холодом. Глядя на него, можно было предположить, что всё происходящее его ни каким образом не касалось. Тот, который был постарше (это был Байан) – очевидно генерал – выпятив губу, воззрился на нас с немалым любопытством.

«Брутальненький дядечка. Усы, глаза свирепые…»

Он явно проигрывал местным модникам. На фоне Танкиши, с его тонюсенькой косицей и дурацкими яркими бусами, Ван Ко, с его вечно торчащими бакенбардами, и Талтала, с его тёмно-рыжим конским хвостом, короткая причёска бравого генерала по нашим временам выглядела довольно приемлемо.

«После этого они про мою внешность что-то говорить будут, – я снова посмотрела на Талтала. – Рыжеволосый монгол – это же просто смешно! Да ещё и с хвостом, как у лошади. Хотя красив, вид благородный – ничего не скажешь... Какой важный! Ха!»

Действительно, его породистое лицо не выражало ни одной эмоции, как будто и впрямь было высечено из камня.

«Очень странная личность, – наконец заключила я. – Настоящая ледышка».

Хотя «странной личностью» тут, по всей видимости, была я.

Талтал вновь скользнул по мне взглядом, задержав его и словно изучая меня, как подозрительный предмет.

Я вздёрнула голову, позабыв, что с минуту назад смотрела на него точно так же.

– Что уставился? – тихо процедила я. – Я не клумба – на мне цветы не растут!

Губы Талтала дрогнули в подобии усмешки, и он, не потрудившись ответить, переключил внимание на Соннян.

– Ну-ка подними голову, – Талтал подошёл ближе к ней и внимательно взглянул в её лицо. – Генерал, это же тот самый мальчишка – Шакал.

Речь Талтала при этих словах стала мелодичной – видимо, заговорил на корёсском.

«А у него красивый голос, – невольно отметила я и тут же тряхнула головой. – Какие неуместные мысли только рождаются в моём уставшем мозге».

– Верно, Талтал. То-то я смотрю, лицо знакомое, – генерал рассмеялся. – Надо же! Соннян – женщина.

«Талтал. Ещё и имя странное».

– Тебя же должны были отправить в дань, – снова заговорил рыжий, не меняя своего равнодушного выражения лица. – Как ты смогла сбежать? И что это за девицы с тобой? – он кивнул на нас.

Соннян, посмотрела на нас, как на персональный источник своих проблем.

– Странные они какие-то, – сказал генерал. Он развязал Ынсу и стянул с неё рюкзак. – Совсем непохожи на рабынь.

– Отдайте! – сказала Ынсу, безуспешно пытаясь вырвать её назад.

– У одной сумка необычная. Я за всю жизнь таких не видел. Другая совсем не похожа на корёсску. Красивая, но лупоглазая какая-то. Наверное, с Запада.

– Что? Дядя, ты со словами-то полегче, – сказала я, не стерпев нелестный эпитет о своей внешности.

«Значит, лупоглазая. Да-а, так меня ещё никто не называл!»

– Вы сейчас не в том положении, чтобы грубить и диктовать свои правила, – заметил рыжик. В отличие от своего родственника, Талтал был менее словоохотлив. Это сразу видно.

Он взял сначала меня, а потом Ынсу за руку.

«Сдалась же тебе моя рука, – я дёрнулась, но Талтал, словно хиромант, продолжил изучение моей ладони: повертел в разные стороны, провёл по ней пальцем. Я нахмурилась. – Это ещё что за заигрывания?»

– Ваши руки не знали тяжёлой работы, – сказал Талтал, не поднимая головы, однако отпустил, почувствовав моё недовольство. – Кто вы такие?

– Я художница, моё имя – Женя, – ответила я без особого энтузиазма. Зная то, каким фонетическим издевательствам может подвергнуться мое русское имя, я добавила: – Но лучше зовите меня Ючжин.

– А я Ю Ынсу. Врач, – ответила докторша.

Глава 12. Разговор по душам

Талтал привёл нас в свой шатёр.
«Миленько...» – что ещё я могла подумать, рассматривая скромное убранство? Стул, стол, на котором лежали исписанные китайскими иероглифами бумаги, да кровать, которая была больше похожа на лавку. И тут нам предстояло ночевать.

Хорошо, хоть не ляпнула свою мысль вслух.

– А где мы будем спать? – спросила я, гадая, где он решит нас разместить.
Из спальных мест в юрте была только эта кровать. Ынсу эта перспектива не обрадовала так же, как и меня. Но она решила не жаловаться. Соннян, казалось, это ничуть не смущало. Она была готова к тому, что придётся спать на полу.

Можно было бы продолжить проявлять наглость и согнать туда Талтала. Однако учитывая ширину кровати, я сильно сомневалась, что на ней даже один человек сможет нормально выспаться.

«По крайней мере, понятно, почему рыжик всё время ходит с постным лицом, – продолжала издеваться я и, чтобы не засмеяться, закусила губу. – Не высыпается, а тут ещё мы. Бедолага».

– Не на полу, же? – продолжила я, безуспешно стараясь, чтобы в голосе не было насмешливых интонаций и от того, выразительно глядя на Талтала. Глаза его расширились на секунду. Талтал подошёл ближе, возвышаясь надо мной больше чем на добрую голову, вновь просканировал меня взглядом и издал смешок, когда я непроизвольно отступила на шаг. Непонимающе захлопав ресницами, я оглянулась на Соннян и вскинула брови. Та помотала головой и, постучала пальцем по виску. Ынсу так же, как и Талтал, усмехалась.

– Блин... – моё веселье мигом сменилось стыдом от осознания, что я всё-таки ляпнула. Краснея, я медленно перевела взгляд обратно на Талтала и приложила пальцы к губам. – Я имела в виду...

– Достаточно, я понял Вас с самого начала. Почему вы не задумывались над этим, когда шли сюда? – раздражённо спросил Талтал. – Скажите спасибо генералу Байану, что он проявил милосердие и оставил вас всех в живых.

«Да уж, спасибо!» – это было мерзкое чувство – быть кому-то обязанной. Я понимала, что сейчас для всех нас было бы лучше помалкивать, поэтому только сверлила Талтала гневным взглядом.

– Я повторюсь: что такие благородные госпожи, как вы, забыли в этом убогом месте? – издевался он. «Действительно, что я здесь делаю?» – подумала я. Было ли это только желание помочь королю или боязнь остаться одной? Даже если бы я решила остаться в доме у крестьян и дождаться возращения Ынсу, она в любом случае последовала бы за Соннян. Ещё не факт, что докторша бы скоро вернулась и, что вообще бы вернулась.

«Однако, я виновата, что застряла в вашем гадком мирке, лишённом благ цивилизации... – вдохнула-выдохнула. – И теперь какой-то грубиян читает мне тут морали? Ещё чего не хватало!»

– Это не Ваше дело, многоуважаемый сударь. Дело пахло скандалом. Соннян дёргала меня за рукав, мол, помолчи, пока лишнего не наговорила, но я и так молчала и, сжав губы, смотрела на Талтала:

«Ну, что ещё скажешь?»

– Ошибаетесь, – сказал Талтал, ехидно усмехнувшись. – Ещё как моё. На этих словах он удалился.

«Ябедничать, наверное, пошёл», – обиженно подумала я и захотела, по-детски топнув ножкой, показать язык. Заметив не слишком довольные взгляды девушек, я спросила:

– Что?

– Кто-то говорил о том, что нам нельзя высовываться, – сказала Соннян, расхаживая туда-сюда. – Ты ведёшь себя будто принцесса. Вы ведь обе знали, что с вами возиться никто не будет. Зачем тогда напросились со мной? Я бы и без вас прекрасно обошлась.

– Ну да, – Ынсу скривила губы в усмешке. – Обошлась бы, как же. А ты, Ючжин, перегнула палку, и нам теперь достанется.

Если раньше попытки Ынсу скрыть взбалмошность своего характера раньше меня забавляли, то потом они стали меня раздражать. Ну нисколько эта женщина не смахивает спокойного и благоразумного человека! Поэтому я припомнила, как она рассказывала о своих приключениях в Корё, и ехидно осклабилась:

– Это мне говорит человек, который дважды был отравлен, чуть не убил исторического персонажа, а потом вообще завёл с ним роман. Ты сама такая же безрассудная, а ещё меня пытаешься строить.

Ынсу поджала губы, а Соннян заинтересованно слушала и неодобрительно качала головой.

– Я, кажется, в первую встречу предупреждала вас обеих, что нельзя соваться, куда не надо!

Ынсу нахмурила лоб и примирительно выставила ладони вперёд.

– Ладно, признаю, наш риск был не оправдан. Все мы одного поля ягоды.

– Говорите за себя. Для вас это простое любопытство и баловство, которое привело к плохим последствиям, – парировала Соннян. – А я знала, на что иду. Для меня это более чем оправданно. Это мой долг!

Мы с Ынсу переглянулись.

– Долг?

– Да. Его Величество в своё время спас мне жизнь.

– А ты уверена, что дело только в долге? – спросила Ынсу. – Просто ты так за него переживаешь...

Соннян непонимающе захлопала глазами.

«Хватит притворяться. Мы и так уже всё поняли».

– Конечно. В чём же ещё? – спросила девушка. – Я – воин, который должен защищать своего короля.

– Нет. Тут дело в другом, – я коварно улыбнулась и обратилась к Ынсу. – Понимаешь, Ынсу?

– Определённо, – докторша решила поддержать мою игру, поэтому напустила на себя загадочный вид. Но Соннян оказалась крепким орешком: она приподняла бровь и спросила:

– Интересно, в чём же тогда дело?

– Ты просто влюбилась в него, – констатировала я. – Ничего подобного!

– Да? А что же ты так покраснела?

– Лучше помолчи, – угрожающе сказала Нян, которой я успела уже надоесть. Ынсу неодобрительно покачала головой и, цокнув языком, обратилась к ней:

– Не обращай внимания на эту язву. Влюбилась и влюбилась, и ничего страшного тут нет. Кстати, королю ты тоже нравишься, даже очень.

– Его Величество не влюблён в меня, – уверенно произнесла Нян.

– Что за чушь? – спросила я. – Король без ума от тебя. Это же видно невооружённым глазом.

– Это точно, – подтвердила Ынсу. – Он так беспокоился о тебе. Разве он стал бы ещё волноваться за кого-то? Это было так трогательно.

Глава 13. Попали

Соннян всё ещё сомневалась в правдивости наших слов. Ынсу показала ей работу своего проектора, а я сняла с шеи шнурок, на котором висел серебряный крест и небольшой медальон со спрятанной внутри фотографией моих родителей. Соннян немного насторожилась, увидев очень реалистичную картинку и людей «сделанных из света» и чуть было не сочла нас колдуньями. Но, как ни странно, поверила, что мы пришли из будущего.

– Что же, это всё объясняет, – сказала Соннян, с любопытством разглядывая наши вещи. – Теперь понятно, почему вы так странно выглядите и ведёте себя.
– Хорошо, – сказала Ынсу. – Теперь мне бы хотелось узнать о тебе.

Нян вздохнула, раздумывая, стоит ли ей рассказывать подробности своей жизни. Я её понимала, всё-таки это слишком личное. Однако Ынсу так не думала, поэтому продолжила допытываться дальше.

– Так не честно! Мы рассказали тебе всё о себе. Теперь твоя очередь. Но всё же, она решила довериться нам, как мы ей. Девушка снова горестно вздохнула и принялась рассказывать о своей судьбе. Ынсу внимательно слушала её рассказ, пребывая в необычном для неё мрачном молчании. Она пыталась скрыть, что ситуация сложилась не очень хорошая, но её выдавали руки, нервно теребившие серую рубаху. Я не понимала в чём причина этого напряжения. Наконец, женщина перестала молчать и стала задавать наводящие вопросы.

– Говоришь, твоя фамилия Ки? Скажи, а кем тебе приходится Ки Чхоль?

«Вот оно что! Теперь понятно, почему Ынсу так дёргается».

По её рассказам и скудной статейке из Википедии, я помню, что сестра Ки Чхоля была императрицей Юань. Это была та самая Ки, которая ещё хотела сделать великим ханом своего сына…

– Он мой брат… Правда, я никогда его не видела. Ынсу нервно хмыкнула, а я подумала в панике:

«Ну всё, блин! Попали. Только как теперь выкручиваться?»

До меня тогда дошло, что мы с Ынсу, возможно, «сломали» историю Кореи, Китая и Монголии. Это могло означать только одно: в будущем нас ожидала катастрофа.

Соннян не понимала нашего нервоза, а лишь посмотрела на наши кислые лица и улыбнулась.

– Что с вами? Не думала, что вы такие впечатлительные.

Я поспешила выкрутиться:

– Просто твоя судьба слишком… э… слишком необычна, – нашлась я. Хотя совсем необычной, такую судьбу назвать вряд ли можно. Ранее жила в Китае такая девушка по имени Хуа Мулань, которая, переодевшись в мужчину, ушла вместо больного отца на войну, и о которой потом сложили легенду. Хотя я смотрела только мультик. Интересно, знала ли Соннян эту историю?..

«Не рассказывать же, что ей уготована участь императорской жены. Как я поняла из слов Нян, она не слишком жалует Тогон-Тэмура».

Делать нам было здесь всё равно нечего, поэтому я решила порыться в бумагах рыжика, как будто могла найти там что-то интересное. Китайских иероглифов я не понимала, поэтому бурчала, что у меня «снялся языковой ограничитель» только на устную речь. Но я была не одна такая. Когда я показала Ынсу эти бумаги, она стыдливо призналась, что так и не освоила ханчу*.

– Соннян, ты не хочешь мне помочь? – спросила я.

– У меня нет желания рыться в чужих вещах, – отрезала она.

– Ты куда? – спросила Ынсу. – Я же обещала поговорить с Талталом.

– Ещё не факт, что он отпустит нас, – ответила Нян, надевая шлем.

– Но… – попыталась возразить Ынсу.

– Я быстро вернусь, – заверила Соннян и двинулась к выходу.

– Соннян!

– Я быстро!

Дверь захлопнулась.

– Что она делает? – сокрушалась Ынсу.

– Пусть идёт, – ответила я, рассматривая зарисовку бамбука, которая была среди записей. – Она бы всё равно тебя не послушала... Хм, а Талтал неплохо рисует для любителя, но я всё равно лучше...

Ынсу моё равнодушие лишь возмутило.

– Как ты можешь быть такой жестокой?! Тебе всё равно на участь бедной девушки?

Меня злило, что Ынсу ожидала от меня того, чего я ей и в помине не обещала.

– Эта «бедная девушка» ясно дала нам понять, что не нуждается в нашей помощи. Ты не забывай, что мы не должны нарушать историю!

– Я прекрасно это понимаю. Но может быть, нас не случайно забросило сюда? Ведь, если бы я не оказалась в Корё, то королева Ногук погибла бы, и этот мальчик Ли Сонге, который будет основателем Чосона, тоже умер бы!

– Знаешь, я даже проверять не хочу, что будет, где гарантия, что последствия окажутся хорошими?

– Это так не похоже на тебя, Ючжин, – разочарованно сказала Ынсу. Неужели она подумала, что я настолько подлая, что буду вставлять Нян палки в колёса?

– Что ты вообще обо мне знаешь? Мы с тобой знакомы без году неделю, – разговоры докторши начали меня раздражать. – С чего ты взяла, что я буду помогать всем. Может быть, я не такая хорошая, как ты?

– Если бы ты была плохим человеком, то не стала бы помогать Нян и задумываться над всем этим. Думаешь, мне легко приходится, осознавая, что мы натворили? Однако сделанного не воротишь.

С Ынсу спорить было бесполезно, но, всё же, я попыталась призвать её к здравому смыслу и заставить думать, как нам исправить положение.

– Мне кажется или я беспокоюсь о будущем Кореи и всего мира больше тебя?

– Ты не задумывалась об этом, когда спорила с Танкиши. Ты очень противоречива: сначала делаешь одно, потом другое. Определись, пожалуйста! Но я тебе, всё же, советую не забивать голову этой ерундой. Просто живи, как умеешь. Это и есть выход.

– Но…

– Просто послушай человека, который через это прошёл и не совершай мою ошибку.

Слова Ынсу заставили меня задуматься:

«Может быть, Ынсу права, и я тоже послана сюда не случайно? Может быть, мой талант попадать в неприятности отразился на истории?»

Но это ощущение неопределённости стало меня угнетать и заставляло метаться всё время, пока я нахожусь в Корё. В тот момент решила, что не буду подстраиваться под обстоятельства, помогать, словно обязана это делать. Хотя, конечно, от моей «помощи» было больше вреда, чем пользы. Подсознательно я это понимала, поэтому чувствовала вину. Мне это надоело, и я начала злиться на себя за свою глупость, злиться на Ынсу, что та вытащила меня тогда из воды. Уже тогда я начала понимать, что без спроса влезла и нарушила кем-то написанный сценарий. Но вела я себя так не слишком долго...

Глава 14. В нужном месте, в нужное время

– Прохлаждаемся, да?

«Чёрт! – я медленно обернулась, на ходу соображая, как буду объясняться. – Откуда ж ты, родимый, нарисовался-то?»

– Ну ничего, у меня есть для тебя работёнка. Значит, пойдёшь вот на те конюшни и накормишь лошадей, а потом… – он не закончил фразу и стал вглядываться в моё лицо. Сердце моё ушло в пятки, а в голове вертелась мысль, как побыстрее сделать ноги. – Я тебя здесь раньше не видел...

«Твою мать, я пропала! Я пропала…» – Новобранец, что ли?

«Не узнал».

Благо, ещё не до конца рассвело, а немного великоватый шлем был приспущен так, что из-за «козырька» не было видно глаз. Я сделала голос как можно грубее:

– Да, господин… э…

– Ло, – снисходительно произнес он.

– Да, господин Ло. С Вашего позволения… – воспользовавшись тем, что он всё ещё молчал, я постаралась как можно быстрее ретироваться. Отойдя достаточно далеко, я заметила, что мужчина так и остался смотреть мне вслед. Всё-таки пришлось идти к лошадкам.

Добравшись до пункта назначения, я никого не увидела.

«Тем лучше. Свидетелей нет, поэтому риск влипнуть меньше».

У стены стоял огромный мешок с овсом.

«Где у этого чёртового конюха лежит ковш или что-то чем я могу набрать корм?» – подумала я со злобой, глядя на большие мешки с овсом.

Уйти я не могла хотя бы по той простой причине, что этот неприятный тип, увидев меня снова, мог догадаться, что к чему. Он ведь, наверняка начал вспоминать, где меня видел. Поэтому мне необходимо было подождать. Вдруг он ещё был там?

Дотянуть овёс до кормушек не представлялось возможным. На земле валялась кубышка с непонятным содержимым внутри, по запаху напоминавшим самую настоящую сивуху.

Я помню, что такой специфический напиток ещё мой дед изготавливал и частенько употреблял. Я без сожаления вылила содержимое и злорадно усмехнулась:

– Алкоголь вреден для здоровья, – сказала я, вспоминая, как бабка дубасила бедного старика за «один пропущенный стаканчик»…

Накормив и напоив лошадей, я с любовью погладила одну из них, и она ответила мне довольным фырчаньем. Я вспомнила отца. Вот уж кто, как ни он обожал верховую езду!

– Как же давно это было... – с тоской произнесла я, продолжая гладить молодую кобылицу. Ни с того ни с сего лошадь взбесилась и встала на дыбы. Я вскрикнула и постаралась закрыться руками. И не поняла, что произошло, как кто-то резко дёрнул меня за шиворот и повалил на землю. Шлем с глухим звоном улетел в сторону, открывая мне взор на спасителя. Им оказался ни кто иной, как Талтал.

Несмотря на то, что своими колкостями он меня раздражал и заставлял чувствовать себя неловко, я была рада, что он появился так вовремя.

Несколько секунд мы ошарашено смотрели друг на друга, пока он не спросил:

– Что Вы здесь забыли?

Казалось, мужчина не обратил внимания, что лежит на мне, обхватив меня одной рукой за талию, а другой за бедро. Видимо, я сильно разозлила его тогда, что сразу не дошло.

– Эм… Может быть, Вы с меня слезете? – только и выдавила я и почувствовала, как от пикантности ситуации цвет смущения на моём лице градировался от розового до свекольного. Всё-таки первый раз на мне возлежал мужик, прижимая всем своим телом к холодной земле. Романтики тут было мало, но всё равно волнительно.

Талтал всё ещё ждал ответа на поставленный вопрос. Пауза неприлично затянулась. Его доспехи вдавились мне в грудь и рёбра. Руки всё так же беззастенчиво покоились на моём теле. Это начало меня сильно напрягать. Посмотрев ему прямо в глаза, я, не придумав ничего лучше, добавила:

– Вы тяжёлый…

Талтал, наконец, отдёрнул руки, привстал, опираясь на них, и, перекатившись через меня, поднялся на ноги с невозмутимым лицом. Держу пари, ему тоже стало неудобно, только вида не подал. Он не помог мне встать – видимо решил, что с меня хватит и спасения от копыт бешеной кобылы.

«Что? Таки подействовали на тебя «женские уловки»? Только подумать, какое лицо...» – вслух, однако, я ёрничать не стала. Делая вид, что привожу растрепавшуюся причёску в порядок, я спрятала свою глумливую ухмылку за пеленой распущенных волос. – Вы так и не ответили на мой вопрос, – сказал Талтал, обтряхивая одежду.

– Ну… Я просто гуляла.

Он удивлённо приподнял брови, услышав нелепый ответ.

– Гуляли?

Согласна, звучало глупо.

– Да, гуляла, – ответила я как можно увереннее. – А Вы что здесь делаете? Неужели следили за мной? – на последнем вопросе я улыбнулась.

– Я похож на человека, которому больше нечем заняться? – холодно спросил Талтал. – У меня помимо вас троих и другие заботы есть. А вам, кажется, было сказано сидеть тихо и ждать.

Особый акцент он сделал на слове «ждать». Я видела, что Талтал начал злиться.

– А что? – я решила снова выступить в свою защиту. Мне было плевать, что в данном случае я была неправа. Эти средневековые мужики с их презрением к женщине начинали просто вымораживать. – Мне уже выйти нельзя? Я что, пленница?

Рыжик грубо схватил меня за локоть.

«Больно, вообще-то!» – высказать претензию вслух я благоразумно поостереглась, но дёрнулась, показав всем своим видом, что мне не нравится подобное обращение. Однако Талтал рванул меня в ответ, чтобы усмирить.

– Послушайте Вы, пигалица несносная! Я не говорю о том, что Вы компрометируете меня и генерала Байана. Но Вы вообще представляете, куда попали? Это граница между двумя враждующими землями! Вы думаете, это развлечение? Ни сегодня завтра здесь начнётся битва, а Вы разгуливаете по лагерю, где Вас могут узнать и запросто отрезать Вам голову.

– Но…

– И сделают это если не юаньцы, так тюрки.

Об этом я, правда, как-то не подумала.

Я больше не стала делать попыток что-либо сказать, прекрасно понимая, что он прав. Поэтому стояла, опустив голову.

– Почему? – Талтал устало вздохнул.

– Что, «почему»? – не поняла я.

– Почему именно я должен укрывать вас всех?! – он начал меня трясти. – Ведь ещё и дня не прошло, а только одна Вы мне уже надоели!

Глава 15. Сдача своих позиций

С тех пор, как мы прибыли на западную границу Юань, прошло много дней. Я точно не могу сказать сколько, но, наверное, чуть больше месяца. Жизнь наша первые дни текла более-менее тихо и спокойно. Но однообразие заставляло меня медленно сходить с ума, а неизвестность и невозможность выйти надолго создавали ещё больше нервоза. Поэтому каждый наш день сводился к мучительному ожиданию, когда всё это закончится. Как назло, время шло очень медленно.

Чтобы хоть как-то себя отвлечь, мы с Ынсу рассказывали Соннян о современном мире, разговаривали о том, как жили до того, как встретились, узнали друг о друге много нового и немного сплотились, несмотря на разногласия.

Выходить из палатки нам разрешалось только по нужде и не слишком часто. Еду, воду для того, чтобы помыться нам носили те солдатики, которые привели нас в палатку Байана. Временами к нам стал заходить Талтал и проверять, не натворили ли мы чего-нибудь, чем изрядно меня напрягал. Конечно, он и в первые дни приходил, но только, когда ему нужно было ложиться спать.

Меня устраивало такое положение вещей: Талтал являлся поздно, когда я уже давно спала, а уходил рано. Так что, моё общение с этой ледышкой сводилось почти к нулю, а значит, риска наговорить друг другу гадостей не было. Но потом Талтал стал приходить чаще, а то и вовсе задерживаться, сидя за столом и занимаясь своими делами.

Длилось это где-то недели две. И за это время он ни разу не заговорил с нами по собственной инициативе. Мог очень долго рассматривать карту или строчить иероглифы в своей тетради, или просто замирать в глубокомысленных позах, хмуря густые брови и проводя по нижней губе указательным пальцем.

Во время наших девичьих бесед несколько раз я ловила холодный, неодобрительный взгляд Талтала, направленный в мою сторону. Сама себе я не признавалась, но от этого я невольно тушевалась – моё желание шутить и смеяться резко пропадало. Я ощущала себя нашкодившим ребёнком, и это чувство вызывало большое раздражение во мне. Казалось, что Талтал ожидал подвоха и очередного проступка с нашей стороны. Такое поведение монгола не оставалось незамеченным ни для кого, поэтому Талтал в наших разговорах занял своё место.

– Хоть что-то новое за последнее время, – ворчливо отзывалась я. – Я уж думала, что кроме Чхве Ёна и короля Ван Ю, вы больше ни о чём не говорите!

Я, конечно, утрировала, но отчего-то эти разговоры мне начинали надоедать, и я предпочитала отмалчиваться, оживляясь лишь, когда речь заходила о Талтале. Отзывалась я о нём, конечно, не самым лучшим образом.

«Чтоб тебе сейчас икалось!» – думала я в те моменты, когда Талтала не было рядом.

– Чем Талтал так тебе не нравится? – спросила Ынсу, не понимая моей неприязни. – Он же поступил благородно, убедив Байана не убивать нас, так что, ты зря придираешься.

Соннян, скептически выслушав её слова, продолжила:

– Ынсу, как же ты наивна! Неужели не понимаешь, что ему и Байану это выгодно?

Я обрадовалась, что Соннян оказалась на моей стороне…

– Но нельзя не признать, что он довольно умён и дальновиден.

…и получила такое разочарование.

– Вы можете перестать восхвалять его? Соннян, от кого я не ожидала это услышать, так это от тебя!

Ынсу и Соннян ответили на это дружным хохотом, а я только вздохнула:

«Может быть, я действительно сильно придираюсь к нему?» – и решила, что при первой возможности постараюсь исправить впечатление о себе. Когда она представилась, я старалась вести себя спокойно и сдержанно, не обращая внимания на смешки Ынсу и заводя с ним разговор. Не получалось.

Соннян неизменно спрашивала о короле. А мне и Ынсу вовсе было интересно, что творится снаружи. Но Талтал на все вопросы отвечал сухо и коротко, из-за чего подробности приходилось буквально выпытывать. Сначала показалось, что он делал всё это специально, чтобы позлить меня, или же не доверял и настолько тяготился нашим обществом, что и говорить с нами мог только через силу.

Волна «внеплановых посещений» схлынула так же внезапно, как и началась. Талтал перестал приходить даже на ночёвку, а ещё ночами мешали спать звуки, похожие на трубение в рог, бой в гонг и чужие крики. Но не было слышно ни бряцанья мечей, ни свиста стрел, и через некоторое время весь шум уходил вдаль. И так пять дней подряд, что было ещё более подозрительно.

Обстановка была неспокойная. Поэтому о том, чтобы выйти из юрты не могло быть и речи. Мы гадали, что происходит. Соннян переживала за короля, но больше не делала попыток уйти, не говоря уже о его вызволении: во-первых, каким бы доблестным воином она не была, сразиться одной с сотнями юаньцев – просто нереально, во-вторых, ей сам Ван Ю запретил и приказал дождаться победы над тюрками. Соннян, непривыкшей сидеть, сложа руки, это не особо понравилось, но вернув себе холодный разум, она решила, что это самый разумный вариант в сложившейся ситуации и немного успокоилась.

В те редкие моменты, когда Талтал появлялся, мы сразу же замолкали, в ожидании новостей извне. Он был уставшим и подавленным, а половину из наших вопросов игнорировал. На другую хитрый юанец отвечал с привычной лаконичностью, опуская много важных подробностей. Из его слов мало что можно было понять, а от солдатика было известно лишь то, что тюрки сначала дразнили юаньцев, а потом отступали в горы. «Нашим» же, не хватало смелости сражаться на их территории, и они возвращались назад. Зачем только тюркам была нужна эта беготня туда-сюда?..

В одну из бессонных ночей у меня выдался с Талталом странный разговор. Когда в лагере стихло, я, решив, что юаньцы были уже за пределами лагеря, позволила себе выйти ненадолго.

«Сейчас там такая суматоха, всё равно никто не узнает…» – я постаралась как можно бесшумнее закрыть за собой дверь, но, увидев знакомую фигуру в свете луны и опасливо замерев на пороге, захотела скрыться, оставаясь незамеченной. Мёрзлая земля предательски хрустнула под ногами, и Талтал заговорил, даже не поворачиваясь ко мне:

Глава 16. Долгожданное освобождение

В последние дни нашего пребывания на западной границе Талтал всё так же редко посещал свою юрту, пребывая на поле боя. В свободное время он расхаживал по лагерю и занимался своими делами, в которые я даже не вникала.

Несомненно, он стал более сговорчив в том плане, что начал в полной мере отвечать на наши вопросы. Конечно, Талтал ссылался на то, что до финального сражения и нашего побега ему бы не хотелось, чтобы мы натворили новых глупостей и всё испортили. Хотя мне нравилось думать, что причиной такой необычной общительности могли послужить мои недавние причитания, но он тактично делал вид, что той истории и вовсе не было. И всё же я не понимала, почему мне было так досадно. Мои беседы с этим монголом стали вежливее и от того равнодушнее: мы умерили свой пыл и перестали друг к другу цепляться.

Единственный человек, который более-менее нашёл с ним общий язык – это Соннян. Они очень долго могли разговаривать о военной стратегии. Талтал проникся её незаурядным умом и даже посоветовал Соннян книги для дальнейшего самообразования: «Искусство войны», «Книга перемен», «Лунь Юй» – короче, литературу, дающую основы военно-философской тактики.

Был велик соблазн встрять в эти беседы и поумничать, но я сдерживала свои порывы, лишь искоса посматривая в сторону этих зануд.

На втором курсе я тоже изучала философию, язык у меня тоже хорошо подвешен, поэтому совсем глупой я себя не считала. Но какой смысл что-то доказывать людям, которые не воспринимают тебя всерьёз. Я раньше пробовала – бесполезно...

Однако даже Ынсу, несмотря на взбалмошность, которая, как я заметила, очень бесила этого хвостатого злюку, смогла найти к нему подход.

Талтал, оказалось, был сведущ и в вопросах медицины и с живым любопытством, что никак не вязалось с образом этого вечно угрюмого, недовольного человека, познавал методы «небесных» лекарей, дав докторше, частенько страдавшей мигренью, несколько советов по акупунктуре, чтобы избавиться от болей.

Очень скоро это престало мне нравиться. В такие моменты я начинала чувствовать себя глупо и опустошённо и потому разговаривала с Талталом только по мере надобности, отделываясь короткими, сухими фразами и, даже, несмотря на него. Скажу честно, я чувствовала, что меня душит жаба, что не я в центре внимания. Однако тогда я списала всё это состояние на стыд после моего ночного поведения.

Что же касается Талтала, он тоже игнорировал меня. Думаю, за эту слабость ему было так же неловко, как и мне, или же он решил, что после той неожиданной вспышки жалости я сразу же кинусь ему на шею. «Какое самомнение!» – думала я гневно, но поступала также – самолюбие не позволяло возвращаться к этой теме вновь, да и в этом не было особого смысла. Так или иначе, мы старались избежать любого напоминания этого взаимного позора. Хотя в глубине души мне даже стало грустно от того, что тех перепалок и наших приключений мне будет до жути не хватать, когда я вернусь домой. Нам стало известно, что тюрки совсем обнаглели и уже не боялись выступать в открытую. Однако в очередном бою, благодаря Ван Ю (на эту скупую похвалу Талтала, Соннян горделиво улыбнулась), они потерпели фиаско. Но даже, несмотря на это, разбить полностью тюркское войско и найти их вождя… Батыр?.. Батору юаньцам поймать не удалось. Казалось бы, что может быть проще? Но наутро, едва мы успели проснуться, солдат, который нам помогал, принёс новости с последнего сражения. Байана и Талтала взяли в плен тюрки, но оставили их где-то в степи и, во главе с вождём, разбежались кто куда. Король Ван Ю тоже пропал и, возможно, погиб. Остатки юаньского войска чудом спаслись, остался в живых и Талахай, который вообще не сражался. Вот это меня возмутило больше всего.

Я не хотела думать о том, почему мне так печально. Всё ещё не вставая, я отвернулась от солдата, принёсшего дурную весть. Соннян, встав с циновки, заметалась по палатке:

– Мне срочно нужно туда… – сказала она, снимая саблю, висевшую на стене. Ынсу присела и положила мне руку на плечо. Она заговорила с молчавшим воином:

– Пожалуйста, дайте нам двух лошадей. И сделайте так, чтобы никто не видел, как мы уходим.

Он только кивнул и удалился.

Я развернулась к Ынсу.

– Куда мы поедем? – мне было не особо понятно, что делать дальше – лишь то, что оставаться в лагере нам смысла больше нет.

Соннян, стоявшая в другом конце юрты, подошла ближе и ответила:

– Выберемся отсюда. Потом езжайте, куда хотите, а мне нужно найти короля. Я больше не могу сидеть, сложа руки!

Я не стала спорить с Соннян, но, как известно, Ынсу так просто не отвязалась бы. Замучила бы своими нотациями. Удивительная женщина! Она думает, что всегда всем может помочь, чем очень забавляет меня. Я этого не понимаю и считаю, что такими людьми будут только пользоваться.

Из лагеря мы выбрались без происшествий. К огромному счастью Соннян и к нашему с Ынсу удивлению, короля мы встретили, как только отъехали на приличное расстояние от границы. Даже искать не пришлось! Он был в окружении своей свиты и о чём-то говорил с ними. Один из них, с бритой головой, в алом шёлковом халате, заметил нас и крикнул:

– Глядите-ка! Это же Соннян, а с ней ещё две девушки! Король развернулся и, спешившись, пошёл на встречу. Мы тоже слезли со своих лошадей и поклонились королю.

– Ваше Величество… – произнесла Соннян, улыбнувшись и опустив голову от смущения. Ей было неловко в нашем присутствии. – Я так рада, что Вы живы. Король улыбнулся в ответ, оглянувшись на свою свиту, подошёл ближе и заговорил:

– Я собирался ехать за тобой и девушками, но ты оказалась быстрее… Соннян хотела что-то ответить, но передумала. Ынсу подёргала меня за рукав и прошептала на ухо:

– Идём, пусть они тут полюбезничают.

Я улыбнулась, и мы пошли знакомиться со свитой. Тот, что был с бритой головой, евнух Пан Санву, – смекалистый дядечка. Он сразу понял что к чему и, сверкнув своими хитренькими глазками, начал подталкивать своего приятеля Джомбака, в котором я признала того самого разбойника с рынка, подальше.