Руны мегаполиса. Нежная. Боевой класс.

Глава 1. Добро пожаловать в Эйлориум.

Поезд шёл плавно, почти беззвучно — будто катился не по рельсам, а скользил по магии. Я стояла у окна, вцепившись в ручку чемодана, и не могла поверить, что Эйлориум — вот он, уже совсем-совсем близко!

Когда состав замедлил ход, сквозь зачарованное стекло передо мной открылся вид: огромный стеклянный купол станции, сияющий в полуденном свете. Воздух не просто дрожал — он звенел от потоков энергии, шипения сигнальных чар и всеобщей суеты. Вот она, магическая столица! Встречала меня шумом, блеском и лёгким, головокружительным безумием.

Поезд остановился с мягким п-дзынь. Двери распахнулись, и я, впервые ступив на перрон Эйлориума, окунулась в водоворот событий с головой.

— Осторожно, драконёнок! — взвизгнула фея в форменном жилете, оттаскивая визжащего малявку-дракона от колёс вагонов.

— Я вернусь к зиме, — прошептал высокий эльф, целуя девушку с алыми, как маки, волосами. Она плакала, и её слёзы тихо превращались в серебряные кристаллики, падая на плитку.

— Платформа восемь — исключительно для астральных существ, господин! — надрывался проводник, размахивая жезлом, пока призрачный волк выл на весь вокзал.

Толпа двигалась, как единое, живое существо — гудела, толкалась, ржала, прощалась и бросалась в объятия. Всё вокруг было просто нереально ярким, слишком быстрым, точно кто-то дёрнул ручку скорости жизни на максимум.
И я — застывший островок в этом безумном потоке. Растерянная, оглушённая. Я же привыкла к сонному звону колокольчиков на дверях булочной, к сладковатому запаху выпечки по утрам, к соседям, которые тыкали друг друга по имени и отчеству. У нас даже кошки шествовали через дорогу с королевским достоинством.А здесь…
— Ой! — вырвалось у меня, когда какой-то спешащий тип в мантии снёс меня плечом, даже бровью не повёл.

— Смотри, куда прешь, провинциалка! — бросил через плечо оборотень с здоровенным чемоданом.

Едва устояв на ногах, я вцепилась в ручку чемодана мертвой хваткой, тяжело вздохнула и, собрав всю волю в кулак, шагнула вперёд. Прямо сквозь рёв толпы и едкий запах ментолового магического пара, сочившегося из соседнего кафе.Когда я наконец-то вырвалась из вокзальной пасти, мир вовсе не утих. Наоборот!Улицы города бушевали еще сильнее. Воздушные трамваи проносились над мостовыми. На углу парил торговый автомат с зельями от бессонницы. Великан, вросший в фонарь, читал газету. Группа студентов в мантиях спорила о свойствах теневой магии, одновременно поедая хот-доги из лавки с пылающей вывеской: "АДСКИ ВКУСНО".

Остановившись на тротуаре, я услышала, как мой чемодан жалобно скрипнул, словно чувствуя, что хозяйка вот-вот сдастся.

— Где я вообще? — прошептала я в пространство.

И именно в этот момент мой взгляд зацепился за башню — высокую, витую, с флагом Академии, гордо реющим над крышами.

"Академия Высшей Магии и Неконфликтных Искусств" — гласила табличка, висевшая чуть дальше по улице. И хотя внутри всё ещё трепетало и дрожало, я улыбнулась. Пусть страшно. Пусть шумно. Пусть весь город сошёл с ума.
Я — здесь. Я приехала.

Вытащив чемодан на колёсиках через арку станции, я тут же застряла — колесо впилось в щель между булыжниками. Люди, эльфы, оборотни, дриады, гарпии — все они ходили, летали, проходили сквозь туманные клочья и даже — кажется — просачивались через стены. Город кипел жизнью, и я чувствовала себя крошечной песчинкой в бурлящем котле. Всё вокруг кричало, двигалось, пахло странно — то сладко, то резко, то жареным угрём с лавандой (я надеюсь, это была еда). Сделав шаг с платформы на мостовую, я тут же…

— Ой! — вырвалось снова.

Кто-то врезался в меня плечом. Довольно мягко, но неожиданно. Я пошатнулась, едва не уронив чемодан.

— Извините, — прозвучало быстро, ровно, совершенно машинально.

Я вскинула голову — передо мной стоял парень. На вид — лет девятнадцать, не больше. Стройный, со светлой кожей и миловидными, но слегка нахмуренными чертами лица. Темные, растрепанные ветром волосы. Его глаза — карие, стеклянные словно у куклы — скользнули по мне, едва задержавшись. Пустой взгляд, без внимания, без интереса. Типичный взгляд местного, научившегося не замечать лишнего. Он пробормотал что-то ещё, но уже устремлялся дальше — лёгким, быстрым шагом, точно опаздывал на самое важное в жизни. Мантия была перекинута через руку, за спиной — ранец с символом Академии. Я осталась стоять посреди улицы с глупейшим выражением лица и слегка онемевшим плечом.

— Ну ладно, — вздохнула я. — Привыкай, Лия. Тут, похоже, все бегут. И не смотрят по сторонам.

Снова взявшись за ручку, я потащила чемодан вперёд, лавируя между крылатыми почтальонами, шаркающими лавками и убегающим самоваром, который кто-то уронил прямо на мостовую. Мимо прошествовал кентавр с леденцом в зубах, старушка-некромант в полупрозрачной вуали махнула мне рукой, и постепенно страх уступал место только удивлению.

Разумных существ — тьма. Эмоций — еще больше.

И вот я уже стояла у входа, почти не дыша.
Резной металлический забор, словно сплетённый из серебряных лоз и древних символов, сиял в мягком свете, искрясь отблесками защитных чар. По изгибам прутьев струились едва заметные письмена — архаичные, мерцающие голубоватыми нитями, точно по ним пробегало само дыхание магии. На центральных воротах — герб Академии: сияющее око, вписанное в круг из перьев и камней стихий. Он играл синим, золотым и изумрудным, будто бы смотрел прямо на тебя и вопрошал: а достойна ли ты войти?

Я сглотнула.
За воротами расстилалась широкая вымощенная аллея. Над головой парили световые шары меж деревьями. Всё было… одновременно странным, прекрасным и немного пугающим.

— Первокурсники, к левой арке! Поток Астра! — раздался голос.

Я двинулась вперёд вместе с остальными, толкая чемодан. Толпа учеников сливалась в пестрый поток: кто-то щеголял в мантии, кто-то принарядился в джинсы с рюкзаком, кто-то важно восседал с фамильным фамильяром на плече. Я шла на автомате. И вдруг… увидела его снова. Он стоял у каменного столба, рядом с табличкой, где было выведено:
"Поток №3: АСТРА. Куратор — Элиан Питсток."

Глава 2

У меня не было фамильяра. Даже временного. Хотя у многих в деревне водились хотя бы огненные мыши для приличия. У нас с бабушкой были куры. Обычные, с перьями и дурной привычкой удирать в кусты, едва их позовёшь. Поэтому я пристроилась в сторонке, пока остальные тащились сдавать своих пушистых, пернатых, клыкастых и порой откровенно дымящих друзей.

Он — тот самый со станции — остался возле столба с табличкой. Порыв ветра бесцеремонно взъерошил ему волосы, а у правого плеча на уровне пояса парил столик — круглый, металлический. На его поверхности в аккуратном ряду лежали голубые браслеты. Каждый — с глубоким тёмным кристаллом в центре и тонкой гравировкой рун по ободку.Я подошла ближе. Робко, будто подкрадывалась к дикому единорогу.

— Эм… У меня нет фамильяра, — выдавила я. Голос подло дрогнул. — Мне, наверное, нужен браслет…

Он повернулся ко мне. Лицо — маска спокойствия, но в стеклянных глазах мелькнуло что-то… похожее на тепло? Или просто усталая снисходительность провинциалке. Лёгким движением плеча он подтолкнул столик, и один из браслетов, словно живой, взмыл в воздухе и защелкнулся на моём запястье прохладным металлом.

— Группа «Астра». Общежитие — северная башня. Браслет активирован. Доступ, оплата, уведомления, хранилище — всё здесь. Не снимай. — Голос был ровным, как диктовка инструкции.

— Спасибо, — выдохнула я.

И шагнула назад — тут же чемодан со всего маху наехал на чью-то ступню.

— Ой! Извините! — в ужасе я готова была провалиться сквозь землю, или хотя бы в дымку.

— Плевать, — послышалось мягко, — я в бронебойных сапогах.
Парень передо мной был чуть выше меня, веснушчатый от носа до ушей, с пышной шапкой каштановых волос. Он выглядел… как юный паладин, затерявшийся в магической мантии — огромный плащ буквально волочился по земле, а из-под него выглядывали кожаные наколенники и стальные носы ботинок. На груди красовалась эмблема — герб какого-то ордена, да ещё и капитанская нашивка.

— Ой, простите, правда, я не специально, — залепетала я, чувствуя, как горят уши.

Он лишь улыбнулся — открыто, по-щенячьи дружелюбно, с такой искренностью, что напряжение тут же растаяло.

— Да ладно тебе! Чемодан в порядке, нога цела. Меня зовут Рейн. Ты, наверное, тоже из новобранцев?
— Лия. Ясное дело. Только с поезда.

Мы болтали немного — про поезда, про толпу, про то, что он тоже приехал с окраины, хоть и не из деревни, а из облачного городка в горах. Он шутил, я смеялась немного скованно, но искренне. Было просто.Тут вернулись остальные — шумные, возбуждённые, с глазами, горящими от предвкушения.
Кто-то резко хлопнул в ладони.

— Двигаемся к башне. Пожалуйста, не отставайте. — Голос парня с табличкой прозвучал чётко, перекрывая гул.

Я шла в общем потоке, стараясь впитывать каждую мелочь.Академия была не просто красивой. Она была запредельной.В небе, между башнями, висели парящие мосты. По ним неспешно шли студенты, под ними клубился перламутровый туман. Фонтаны извергали воду, которая устремлялась вверх. Скульптуры вдруг поворачивали головы и переглядывались. Стены оживали сценами из прошлого — словно живые фрески. Вокруг пахло то полевыми цветами, то пожелтевшими страницами книг, то озоновой свежестью после магической грозы. Я оглянулась — и застыла: в одной из арок обычное стекло вдруг стало мерцающим зеркалом, и в нём мелькнуло лицо… моё. Но — старше. Улыбающееся. Уверенное. Я непроизвольно вздрогнула.

— Это «Зеркало Путей», — пояснил Рейн, ловивший мой взгляд. — Показывает варианты того, что может произойти.

— Или никогда не случиться, — вклинился вдруг проводник, уловив наш разговор.

По спине пробежал холодок. Общежития выросли перед нами — два зеркальных корпуса, точно отражавшие друг друга по обе стороны аккуратной каменной аллеи. На её середине стоял он, всё с той же табличкой, слегка поникшей в руке, будто невыносимо тяжёлой.

— Парни — направо. Девушки — налево.
Голос звучал устало, но железно — ослушаться было немыслимо.

Рейн бросил на меня взгляд, широко помахал рукой и мгновенно растворился в гуще студентов, устремлявшихся к правому корпусу. Я машинально улыбнулась вслед и повернула влево, вливаясь в ручеёк первокурсниц.

— Через два часа сбор здесь же, — продолжал проводник, — я провожу вас в главный зал Академии. Официальное открытие, ритуал посвящения, присяга. Опоздания недопустимы.

И тут из толпы громко вырвался вопрос:

— А как вас зовут?

Десятки голов обернулись. Спросила хрупкая девчонка с пружинками зелёных кудрей и очками, сползавшими на самый кончик носа. Она торжественно подняла руку, точно на уроке в младшей школе.

Глубоко вздохнул и едва заметно склонил голову, словно собираясь с мыслями он ответил:

— Меня зовут Элион Хеворн. — Пауза. — Да, я ваш сопровождающий на весь первый курс. При возникновении проблем — в первую очередь ко мне. Затем — к кураторам группы. Не терплю паники и самовольных решений. Надеюсь, мы сработаемся.

Я не поднимала глаз на него. Но впивалась в каждое слово. В его голосе отсутствовало желание расположить к себе. Но было что-то другое. Чувство долга? Или просто ледяное принятие своей роли. Я чуть кивнула про себя. И зашагала вперёд, навстречу входу в свою новую жизнь.

Наше общежитие встретило нас трёхэтажным зданием из светлого камня, с изящными резными арками над окнами. По перилам вились живые цветы, которые шелестели листьями, будто разглядывая новеньких. Двери были массивными, резными, с золотыми прожилками и символом факультета «Астра» на центральной створке — сияющее перо, парящее над полумесяцем в ореоле звёзд.

Первый этаж отводился под общую зону: просторная гостиная с мягкими диванами, плывущими светильниками, полками, ломящимися от книг, и мерцающими картами местности на стенах. В камине тихо плясал голубой огонь — магический, бездымный и вечно живой.
Сбоку ютилась кухня, где каждая группа комнат имела собственные ячейки хранения и странные автономные чайники с кнопками, значение которых ещё предстояло разгадать.

Глава 3

Главный зал Академии впечатывал в память своим величием.
Своды, взмывавшие в невидимую высь, подпертые мраморными колоннами, терялись в полумраке, где под самым куполом парили светильники, мерцая, как далёкие звёзды. На стенах оживали гобелены с символами факультетов, их нити пульсировали слабым светом, словно впитывая сам воздух магии. Но магнитом, приковывавшим все взгляды, был центр зала. Там, на зачарованном возвышении, восседал он — Стологмит.
Не просто кристалл. Чудовищный сгусток древней силы. Огромный, многоугольный монолит, внутри которого бурлила и перетекала живая мгла, пульсируя гулом, отзывавшимся в костях. Мерцание в его глубинах напоминало движение век — он не просто знал о нашем присутствии. Он наблюдал. Чувствовалось давление его древнего, чуждого сознания.

Мы выстроились полукругом под недремлющим оком сопровождающих. Зал замер в гробовой тишине. Раздались шаги — уверенные, отточенные, несущие власть.
— Добро пожаловать, первокурсники, — прокатился голос высокого мужчины с серебристыми, словно лунный свет, волосами. Его мантия искрилась живыми звёздами.

— От имени Совета Академии Высшей Магии и Неконфликтных Искусств приветствую вас. Я — Декан, Розарий Фентор. Вы прошли отбор. Вы достойны. И теперь… вы наши. Но прежде…
Он величественно указал на Стологмит.
— …доверьтесь его древней мудрости. Он укажет ваш истинный путь.

На смену Декану вышел статный полуорк в мантии, ниспадавшей до самого пола, увенчанный высоким головным убором с рогами горного козла.

— Эхо приветствия многоуважаемого Декана в моём сердце. Я, Эльф Эрайон, наставник курса «Астра», безмерно рад видеть столько светлых умов на пороге познания. — Твердым жестом он указал на стологмит. — Да начнётся Распределение!

Суть была проста до жути. Прикосновение к леденящей поверхности, сосредоточенный выброс собственной маны — и Кристал, внемля магической подписи души, вспыхивал безошибочным цветом:

Изумрудный — Созидание.

Глубокий сапфировый — Охрана.

Ядовито-алый — Разрушение.

Церемония началась.
Первым вызвался мальчишка с древними очками, сжимающий амулет с часовой стрелкой. Мана брызнула серебром. Ответный свет — холодный сапфир. Охрана. Робкие аплодисменты. Потом — статная эльфийка с жемчужными волосами. Искра золота сорвалась с её пальцев, и кристалл задышал изумрудным сиянием. Созидание. Чей-то радостный возглас. Я впивалась ногтями в ладони, затаив дыхание.
А потом — вызвали Рейна. Он прошёл, будто не касаясь пола, расправив плечи, сияя уверенностью.
— Держи кулачки! — бросил он мне, озорно подмигнув, прежде чем возложить ладонь на пульсирующий камень.

Едва его мана коснулась Стологмита — взрыв! Ядовито-алый свет захлестнул зал, ослепив, окрасив лица в багрянец.
Красный. Безжалостное Разрушение. Рейн торжествующе вскинул кулак, вернулся в строй, лицо озарилось победной улыбкой до ушей.
— В яблочко! — прошипел он мне. — Не трусь!

Сердце не билось — оно колотилось, как в клетке, рвалось наружу.

—Лия Рудит!—прозвучал холодный голос Элиота.

Я медленно, словно сквозь смолу, шагнула вперёд. Ноги ватные. Подошла. Подняла дрожащую руку.

— Только зелёный... Только Созидание... — зашептали губы сами собой.

Пальцы коснулись поверхности. Она была не просто тёплой — она живая, вибрирующая, словно кожа спящего дракона. Я вложила в него всё: каждую каплю силы, всю любовь к живой земле, всю надежду. Я видела засохшие поля, оживающие под её руками, чистые ручьи в деревнях, искры жизни, сплетающиеся в сады...Я дрожала всем телом.Я вливала душу.Я молилась без слов.

— Пожалуйста... — выдохнула я, последняя капля веры.

И вдруг Стологмит вздрогнул. Внутри заклубились сполохи — сначала теплые, золотистые.. Надежда вспыхнула...И погасла. Вспышка. Ослепительная. Холодная, как сталь. Режущая глаза.

ЯРКО-КРАСНЫЙ.
ЯДОВИТЫЙ АЛЫЙ.
Я стояла, парализованная леденящим ужасом. Нет. Не может быть. Ошибка! Я... Я не... Я не могу...

— Следующий! — прозвучал металлический голос где-то в стороне.

Отшатнулась, спотыкаясь. Пустота. Звон в ушах, оглушающий, как после близкого разрыва. Весь мир сузился до этого пронзительного, чужого алого света. Рейн схватил меня за локоть.
— Лия! Ты со мной! В Боевом! — его улыбка была искренней, но сейчас она резала, как нож.

Не ответила. Не смогла. Слова застряли комом в горле, похороненные под тяжестью немого ужаса. Все было, как в тумане. Лица, цвета все слилось в грязное пятно.

Стоя в пустеющем коридоре, вцепившись в собственные плечи, пытаясь сдержать рыдания, которые рвались наружу, грозясь сломать горло.
Всё внутри сжалось в тугой, болезненный ком, пульсирующий отчаянием.

— Это... чудовищная ошибка! — вырвалось хриплым шёпотом, когда я почти бегом нагнала Элиона — Ноги понесли сами, вопреки разуму.— Я не могу быть в Разрушении! Это неправда! Я... я слышу шелест травы, я чувствую боль деревьев... Я никогда не причиняла вреда! Я не хочу! Я не могу быть... этим!

Голос предательски сорвался на последнем слове. Он остановился, обернулся. В его янтарных глазах мелькнуло не просто понимание — тревожная искра. Словно цифры в его безупречном отчёте вдруг дали сбой. Но лицо оставалось маской профессиональной сдержанности.

— Ожидайте здесь, — отчеканил он ровным, лишённым эмоций тоном и мгновенно растворился в зевке зала, будто его и не было.

Минуты превратились в вечность. Люди проходили мимо, бросая любопытные взгляды на девушку, которая явно вот-вот разрыдается. Толпа таяла. И вот он — снова передо мной, дыша ровно, как автомат.

— Декан согласился на аудиенцию. Следуйте. — Фраза звучала как приказ, не терпящий обсуждения.

Я поплелась за ним, словно на казнь. Каменные ступени вниз казались скользкими. Статуя Мираны — основательницы — смотрела свысока, осуждающе. Длинный коридор с портретами Архимагов давил тяжестью веков. Каждый мой шаг гулко отдавался в тишине, обличая мою неуместность.

Глава 4.

Холодное утро. Солнце медленно поднималось над горизонтом, словно нехотя освещало этот день — так же, как и я. Я стояла в тени у края пустой тренировочной площадки, куда уже стягивались первокурсники боевого класса. Они были… совсем не такие, как я.Высокие, уверенные, с агрессивно горящими глазами. Кто-то уже размахивал тренировочным оружием, другие громко обсуждали тактики, кто-то хвастался фамильяром — дымчатым волком и крылатой змеей. Смех, звонкие удары, неуёмная энергия — здесь всё дышало огнём и силой.

А я стояла на самом отшибе. Прямая, но скованная, будто в ледяном панцире. Мертвой хваткой сжимая в руке эмблему. Казалось, выпущу — и она испарится. Может, к лучшему. Приложив ее к груди ощутьила, как она примагничивается к форме.
Вдруг…
— Эй, Лия! — раздался слишком громкий, знакомый голос. — Ранняя пташка?
Перед мной остановился Рейн. Его каштановые волосы были растрёпаны, на лице — неизменная улыбка. Но в глазах… не было привычного огня. Вместо него — озабоченность и то самое тепло, от которого сейчас было неловко.
— Ты пришла… — тихо сказал он, будто боялся, что я рассыплюсь. — …я рад.

Я попыталась сдвинуть губы в подобие улыбки. Получилось натянуто. Не знала, заметил ли он дрожь в моих пальцах.
— Выбора не было, — сухо прошептала глядя куда-то мимо него.

Рейн не стал давить. Лишь мягко дотронулся до моего плеча.
— Поверь. Всё будет не так страшно.
В этот миг к площадке быстро подошёл наш преподаватель — высокий мужчина с безупречной осанкой, ледяным взглядом и плащом, усеянным серебряными знаками боевой магии. Волосы цвета пепла туго собраны в хвост, глаза — пронизывающие, как зимний ветер.

— Я — Арктур Левен. Ваш наставник. Обращение — Мастер Левен, — его голос был ровным, но резал тишину, как клинок, заставляя вздрогнуть. — Приветствую, поток Разрушения факультета «Астра».

Он неспешно оглядел строй.
— Вы здесь не потому, что умеете драться. Вы здесь потому, что в вас горит сила, которую опасно выпускать в мир без поводья.
Я непроизвольно вздрогнула. Его слова пробили сквозь ледяную скорлупу.

— Академия Неконфликтных Искусств не боится силы. Мы её направляем. Обуздываем. Знаем: даже дикий огонь способен согревать, а не лишь разрушать.— Кристалл указал на вас потому, что вы — те, кто встанет щитом, когда другие дрогнут.— Потому что вы — последний рубеж между всепожирающим хаосом и жизнью.

Он говорил без пафоса. Точно, как факт. Будто не вступительное слово, а… клятва. Я сжала челюсти. Эти слова впились в сознание, цепляясь, как якоря. «Последний рубеж… щит…»
Всплыли картины: деревня в агонии чумы, гибнущие деревья, бессилие перед умирающим лесом. Если бы тогда… если бы я…

— Кто-то из вас считает, что попал сюда случайно, — продолжил Арктур, и его взгляд, казалось, на миг задержался на мне. — Забудьте. Случайностей не существует.

Сердце колотилось, сжимаясь в комок. Я резко отвернулась, скрывая дрожь губ.
Нет… Я не могу… Не должна…Рейн стоял неподвижно рядом, но, уловив мой жест, понял. Без слов шагнул ещё ближе. Просто чтобы я ощутила рядом чьё-то присутствие. Хрупкую опору.

Арктур замолчал. В воздухе повисла гулкая, тяжёлая тишина.
— Сегодня — вводная. Не бой, — уточнил он. — А знакомство с собой. И друг другом. Завтра — бой. Но помните: ваш главный противник — не стоящий напротив. Ваш противник — внутри вас.

На земле вспыхнули голубые концентрические круги. И началось.Я осталась на краю. Моя магия замерла, как перепуганный зверёк в норе. Но что-то в словах Мастера… дрогнуло. Ещё не принятие. Но… слабый отзвук.

Я стояла на изумрудной траве арены, вдавливая каблук сапога в грунт, пытаясь хоть за что-то зацепиться. Кругом — бетонные трибуны, заполненные учениками. Воздух звенел от чужой магии — всполохи энергии, запах озона и пыли, гул голосов. Солнце слепило на отполированных клинках учебного оружия. Всё было слишком ярким, слишком громким.А внутри — только ледяной ком страха, сжимавший горло.

— Твоя очередь. С ним. — Голос Мастера Левена рубанул тишину. Я вздрогнула, как от удара. Взгляд метнулся — и наткнулся на парня.

Худощавый, выше меня на две головы, с узкими, хищно прищуренными глазами цвета грязного льда. Угрозы в позе не было — лишь расслабленная готовность кошки перед мышью. Он оскалился в ухмылке, медленно облизнув тонкие губы.

— Э-эм… я… — отступила, пятка наткнулась на неровность грунта. — Я не… не умею драться…

— Делай, что можешь. Или научишься валяться в пыли. — Отрезал Левен, не оставляя лазейки.

Волна паники сдавила виски. Пальцы похолодели, дрожали. С трибун на меня смотрел Элион — подперев скулу кулаком, но теперь его взгляд был острым, аналитическим. Оценивал.

Щелк!

Парень рванул с места БЕЗ сигнала. Его тело вспыхнуло ядовито-зеленым сиянием. Из сжатых кулаков вырвались и завились в воздухе тонкие, свистящие хлысты — сплетенные из вихрей песка и сжатого ветра. Они пронеслись зигзагами, шипя, как раскаленные прутья, оставляя в воздухе мимолетные песчаные шлейфы.

Я рванулась вбок, спотыкаясь. Земля ушла из-под ног. Едва успела встать — очередной удар! Вжик! Хлыст просвистел в сантиметре от виска. Щека загорелась — не от удара, а от раскаленного прикосновения сжатого воздуха и песчаной крошки, впившейся в кожу. Запахло паленой пылью.Страх парализовал. Сердце колотилось, вырываясь из груди. Я судорожно отпрыгивала, прикрываясь руками, как щитом. Внутри все кричало.

— Чего дрыхнешь?! — проворчал он, двигаясь легко, почти играючи. — Бей! Или свали к своим курам!

Я замерла, вжав голову в плечи. Еще одна атака — стремительная, безжалостная. Хлыст занесся для удара в грудь...И тело среагировало само. Не мыслью — животным ужасом. Я рассыпалась. Стала туманом — холодным, влажным, невесомым. Ветер, гулявший по арене, подхватил эту дымку, пронес сквозь пространство удара и мягко выдохнул у самого края поля.

Я материализовалась, спотыкаясь о собственные ноги. Сердце колотилось, как бешеное, в висках стучало, в ушах звенело. Руки тряслись. Я стояла, задыхаясь, чувствуя на щеке жгучую полоску от хлыста и песок на губах. Внутри все еще выло от неприятия этой силы, что только что спасла ее ценой собственного ужаса.

Глава 5.

После занятия я сидела на лавке в тени, мертвой хваткой сжимая флягу с водой. Руки гудели не столько от падения, сколько от сжатых кулаков. Ссадины на ладонях саднило, но хуже всего была внутренняя карусель: стыд, разочарование, гложущее ощущение фальши.

— Эй, Рудит! Ты в порядке? — голос Рейна, слишком громкий для моего состояния, выдернул из омута мыслей.

Рейн подскочил легко, будто только что не вызывал гром с небес. Солнце играло в его растрепанных волосах, глаза светились той же неуемной энергией, что и в бою, но сейчас это было тепло костра, а не молния. Я кивнула, не глядя. Спрятала окровавленные ладони под складками рубашки.

— Почти, — выдавила.

— Ага, ты в Разрушении, — констатировал он просто, словно напоминал очевидное. — Здесь "почти" — уже прогресс. Он опустился рядом, достал из кармана аккуратный свёрток — перевязочный набор. Явно прихваченный заранее.

— Спасибо… — пробормотала я, беря бинт. — Движения скованные, механические. — Я… не мое это. Не справляюсь.

— Просто не сразу. — Рейн пожал плечами. — У тебя магия интересная. Не боевая ... Пригодится. Надо только понять как.

Он вдруг усмехнулся, глядя вперёд:

— А я вот снова переборщил с молнией. Учитель грозится, если крышу общежития снесу — заставят восстанавливать. Своими силами.

Я засмеялась, хоть и слабо. Рядом с ним тревога стиралась — или хотя бы утихала.

На следующем занятии мы вошли в полукруглый Класс Теории. Прохладный камень стен контрастировал с накалом арены. В центре, под светом высоких окон, стоял Учитель Асир — мужчина с благородной сединой у висков. Рядом с ним парил магический кулон — сфера из темного металла, испещренная мерцающими рунами, медленно вращающаяся в воздухе.

— Конфликт, — его голос, спокойный и глубокий, заполнил зал, — это не просто спор. Это столкновение миров. Двух начал, двух несовместимых правд.
Пальцами, оставляющими светящиеся следы, он чертил в воздухе: человека, разрываемого надвое; город, объятый пламенем; фигуры, замершие в немом противоборстве.

— Есть конфликт внутренний. Когда ты сам себе враг. Хочешь мира — и жаждешь мести. Рвешься к свободе — и цепляешься за одобрение. Бежать — и остаться.
Его взгляд скользнул по залу, цепляя каждого, будто видя сокрытое.

Я торопливо записывала, почти не отрываясь: слова, образы, резонирующие мысли. "Бежать и остаться" — фраза отозвалась глубоко внутри, знакомым холодком.

— Конфликт внешний — лишь эхо. Он рождается, когда твоя внутренняя война натыкается на чужую. Из этих столкновений… плетутся семьи. Крепнут общества. Рушатся государства.

Его слова ворошили что-то давнее, тяжелое, закопанное глубоко. Я ловила каждую фразу, чувствуя, как они цепляют крючьями за самые потаенные страхи. И в этот момент… Я подняла глаза. И столкнулась взглядом с ним. С тем самым парнем с тренировки. Худощавым, с глазами грязного льда.Ни ухмылки. Ни прежнего хищного блеска. Просто пристальный, неотрывный взгляд из-под полуприкрытых век. Холодный. Оценивающий. И в этом взгляде не было ни насмешки, ни жалости. Только ледяная уверенность: я здесь чужая. Инородное тело. Мурашки пробежали по спине. Плечи сами собой напряглись, будто готовясь к удару. Я знала это чувство. Знакомо до боли. Я — с тихих троп, покрытых пылью и шелестом листьев. А здесь — грохот, слепящие вспышки, резкие команды, запах озона и пота.

Но… я пришла сюда не за удобствами. Я пришла стать. Пусть через синяки, ошибки и вот эти колючие взгляды.

Глубокий вдох. Я вывела последнюю строчку в блокноте, давя на перо:
"Понять конфликт — значит обрести силу. Для себя. Для других." И чуть ниже, мелко-мелко, как тайный обет:
Я пойму.

После пары по теории конфликта аудитория постепенно опустела, но я осталась — хотелось еще раз перечитать конспект и осмыслить услышанное. Особенно ту часть про внешний конфликт как проекцию внутреннего. Слишком знакомо.Листала страницы, когда рядом резко скрежетнул стул. Волна резкого запаха — что-то среднее между острым цитрусом и магическим маслом — ударила в нос. Я подняла глаза.

Он. Тот самый парень с тренировки. Стоял так, будто вся академия ему смертельно наскучила.

— Можно? — бросил он риторически, уже опускаясь на стул до ответа.

— Если интересно, — отрезала я сдержанно, притворяясь погруженной в конспект.

— Ты — Лия, — констатировал он, словно выдавал важную государственную тайну. — Я Сайлен. Сайлен Меркавен.
Пауза. Микроскопическая. Словно ждал признания имени. Я лишь перевела страницу.Он не сдавался:
— Утром с туманом вышло занятно. Хотя больше смахивало на паническую дымовуху, чем на осознанный прием.

Спина автоматически выпрямилась.
— Это была защита. Я не атакую. Пока.

Он склонил голову, делая вид, что изучает мои записи. Его магический браслет — дорогущая новинка с голографическим интерфейсом — щелкнул. В воздухе всплыли строчки заметок — кривые, небрежные. Он даже не смотрел на них. Просто играл игрушкой. Или... проверял реакцию?

— Боевой класс — не про кулаки, — протянул он с нарочитой важностью, — а про решение. Драться, когда выбора нет. Или когда очень хочется. Кто ты?

Молчание. Он фыркнул, но уголки губ дрогнули.
На указательном пальце блеснул перстень-подписчик — артефакт уровня "наследник олигарха", тончайшей работы. Он повертел рукой, ловя блики.

— Ты... не здешняя, да? — спросил он, внезапно сменив тему, голос чуть выше обычного. — Из тех мест, где фейри еще в колодцах селят, а туман считают просто... ну, туманом? В голосе — не столько насмешка, сколько карикатурное любопытство, как у ребенка, рассматривающего диковинного жука.

Я удержалась от колкости, лишь приподняла бровь. Он вдруг посмотрел на часы — дорогие, — и зевнул так , что аж челюсть хрустнула.

— Ладно, до следующего конфликта, — отмахнулся он и театрально щелкнул пальцами.

Перед ним разверзся переносной портал — не просто функциональный, а обведенный неоново-золотыми рунами, как витрина бутика люкс. Из него повалил аромат… свежей выпечки? Он замер на секунду, будто давая мне рассмотреть эту красоту.

Глава 6.

Второй урок по боевой практике начался иначе. Не с разминки.
Не с построения. А с густой, давящей тишины. Мы стояли полукругом перед нашим преподавателем — мастером Эльроном Тхаром. Человеком с лицом, будто вырубленным из гранита, и голосом, звучавшим одновременно в голове и где-то под ребрами. Он был в темно-синей, безрукавной мантии, на мощных запястьях сверкали двойные кристаллы-связи. Но больше всего цепляли глаза — ледяные, с абсолютной, не требующей доказательств уверенностью. Он не угрожал. Не просил. Он констатировал истину.

Перед ним в специальную выемку был вделан тренировочный кристалл — точь-в-точь как те, что выдали нам сразу же после распределения. Мой всё ещё мертвым грузом лежал в рюкзаке. Серебристый, с зловещей темной жилкой, невыносимо холодный.

— Вы думаете, что кристалл — это оружие? — начал Тхар, сложив руки за спиной в замок. — Нет. Кристалл — это лишь последствие. Истинное оружие всегда — здесь. — Он едва заметно коснулся пальцем виска. — Ум.

Я непроизвольно сжалась. Вокруг стояли сокурсники: кто затаив дыхание, кто с нервно подрагивающими пальцами. Рейн — сбоку, напряженный, как струна. Напротив — Сайлен. На его отполированном до безупречности лице читалось лишь вежливое внимание, но уголки губ подрагивали — словно он про себя яростно спорил с каждым словом.

— Когда вы достаете кристалл — вы уже проиграли. Потому что не нашли слов. Не смогли предупредить заранее. Не сумели повернуть. Не успели прочитать поле конфликта. Вы здесь, не чтобы бить. Вы здесь, чтобы предвидеть. И предотвратить.

Он резко вытянул руку — и прямо перед нами вспорхнул магический экран, легко колыхаясь, как мыльная пленка. На нем — резкие, шершавые кадры из городских архивов.

— Город живой. И далеко не безобиден. Магия, спрессованная в мегаполисе, бурлит. Порождая побочные эффекты. Иногда — сбои в транспортных арках. Иногда — самопроизвольные всплески эмоций на площадях. А иногда… — Еще один взмах руки — и пленка показала охваченную паникой толпу, бегущую врассыпную от развороченного входа в магазин. Над входом клубился вихрь из шепчущих, слипающихся теней, принимавших зловещие, осязаемые формы. Кто-то отчаянно выбросил щит — тот разлетелся осколками. Кто-то бесследно исчез в черном дыму.

— Тени Ретенвала. Самосозданная аномалия. Коктейль из неочищенной городской манны и подавленной, гниющей боли. Удержана тремя выпускниками. Один погиб на месте. Таких очагов — десятки в квартале.

Кто-то сдавленно охнул. Я просто окаменела, холод от экрана сковал кожу.

— Ядро проблемы — магические перегрузы чувств. Люди в каменных джунглях глушат эмоции.Магия, пропитывающая ткань всего города, впитывает их. Как губка. А потом — выжимает. Наружу. Через вас. Через трещины в асфальте. Через сорванные голоса. Через кровь.

— Значит, в конечном счете, сила все равно решает, — громко, с нарочитой небрежностью бросил Сайлен, больше не в силах сдерживаться. Его холодный, отточенный голос режет тишину. — Разве не так? Если не ударишь первым — тебя просто сожрут. Как этих неудачников.

Все замерли. Даже Рейн не усмехнулся. Мастер Эльрон медленно, словно непреклонная статуя, повернулся к Сайлену. Его взгляд буравил наглеца.

— Сила — что яд. Иногда спасает. Чаще — калечит или убивает.— Пауза повисла тяжелым свинцом. — А вы, Сайлен, пока лишь учитесь различать. Когда вы — лекарство. А когда… — Его голос стал тише, но оттого еще страшнее, — смертельный вирус. Чума.

Тишина в зале стала абсолютной, густой, как смоль. А я поймала себя на мысли, что эта язвительная, опасная реплика Сайлена… приковала мое внимание сильнее, чем весь устрашающий рассказ Тхара. Что-то в этом вызове, в этой наглой откровенности... зацепило.

После теории началась настоящая тренировка. Нас разбили на пары. В этот раз я оказалась с тихой девочкой по имени Элри. Она управляла силой тончайших вибраций — неуловимой, редкой, почти неслышной магией. А я… Я сжимала в руках кристалл, чувствуя его тяжесть и собственную беспомощность.

Он был теплым, живым, пульсировал в такт моему учащенному сердцебиению. Но таким холодным, чужим для меня. Казалось, он читал мои мысли, знал все мои страхи. А внутри меня кипело: страх провала, неуверенность, глухое желание не ударить, а просто исчезнуть, раствориться.

Преподаватель неспешно прохаживался между парами, останавливался, внимательно наблюдал. Его взгляд, как физическое давление, ощущался на затылке.
Когда он подошёл ко мне, я уже еле сдерживала дрожь в пальцах. Под ногами пробились ростки они опутали мои стопы, стебли утолщались...

— Вы не используете голос, — констатировал он ровно, без упрека, но и без снисхождения.

— Простите? — выдохнула я, не понимая.

— Конфликт начинается со взгляда. Продолжается словом. Лишь потом — жестом или кристаллом. А вы… вы сразу хватаетесь за камень, как утопающий за соломинку. Попробуйте — сначала назови. Назови её магию. Назови её действие. Назови угрозу. И только потом — защищайся. Слова – твой первый щит.

Я глубоко выдохнула, пытаясь вобрать этот совет. Слова... Какие слова?
В следующий миг Элри едва заметно сжала кулаки. Я не видела ярких вспышек, не слышала заклинаний. Но кожей ощутила – как воздух передо мной сгустился, задрожал мельчайшей рябью, словно асфальт под колесами невидимого поезда. По рукам пробежали мурашки – это была не атака, а предупреждение, тонкий, но растущий гул. Я — не думая, повинуясь новому чутью — подняла кристалл, но не для удара. Сквозь сдавленное горло я выдавила, вслушиваясь в вибрации воздуха:

— Резонанс... — мои губы сами прочитали дрожание пространства. — Нарастающее... Напряжение на грани разрыва!

И случилось невероятное. Мой кристалл вспыхнул мягким, сдерживающим светом, но остался в моей руке, не рванулся вперед. А Элри… Ее глаза чуть расширились от удивления. Услышав точное определение, поняв, что ее скрытую атаку прочитали как открытую книгу, она инстинктивно ослабила хватку. Вибрация схлынула, как отступившая волна. Мы просто замкнули пространство тихим сиянием без столкновения, без боли.
Тхар едва заметно кивнул, и в его каменном взгляде мелькнуло что-то похожее на одобрение.Первый настоящий плюс. Победа не силой, но словом и чутьем.

Глава 7

Магический портал вспыхнул ослепительным сиреневым огнём, расплескав в воздухе хрустальный звон, точно кто-то ударил по тысяче бокалов. Пространство перед нами искривилось, и сквозь мерцающую пелену я увидела улицы Эйлориума — кипящего сердца материка, приютившего нашу Академию.

Талия стремительно шагнула вперёд, легко переступая через пульсирующую грань портала. Ее каштановые пряди взметнулись, когда поток арканной энергии окутал их. За ней невозмутимо последовал Рейн — с видом хозяина, возвращающегося домой. Я — затаив дыхание, последней. Сердце колотилось, когда моя нога коснулась грани, и я ощутила, как город буквально втягивает меня в свою плоть и кровь.И вот я здесь. На улицах, где витражи дышат влажным паром, магия стелется низким туманом, а каждый шаг отдается эхом в костях, меняя что-то внутри.

Мы вышли на Площадь Четырёх Светов — бьющееся сердце города, где сплетались четыре главные артерии города. Над головой паутиной нависали магические арки — потоки застывшего света, как радужные мосты между устремленными в небо шпилями. По ним стремительно проносились птичьи големы-посыльные, неся в клювах мерцающие кристаллы с напечатанными сообщениями. Один со свистом и веселым «пиу!» чуть не врезался мне прямо в голову.

Талия рассмеялась, ловко увернувшись сама:

— Добро пожаловать в дикое сердце города, новичок! Здесь дышит всё, даже булыжники под ногами!

Она была права. Улицы гудели низким гулким шумом, будто под нами дремал исполинский зверь. Каменная мостовая слабо мерцала голубоватыми прожилками, подстраивая упругость под шаг прохожего. На перекрестках высились платаны с пылающими осенним огнем листьями, а фонари на ажурных кованых ножках излучали не свет, а мимолетные воспоминания — застывшие кадры городской жизни. В одном мелькнула женщина, крепко обнимающая ребёнка, в другом — страстный поцелуй под хлещущим дождём, в третьем — яростная дуэль магов, искры от которой рассыпались фейерверком.

Свернули в маговый квартал, где дома были испещрены светящимися рунами как шрамами. У дверей дежурили телеперевозчики — прозрачные пузыри, куда можно было шагнуть и мгновенно перенестись в соседний переулок за пару искр. Возле одного из пузырей с недовольным клокотанием выкатился пожилой маг с носом, напоминающим филиний клюв, а вслед за ним прыгал ворчащий котел для зелий.

— Вот она, настоящая жизнь за стенами нашей Академии, — криво усмехнулся Рейн, ловя мой восхищенный взгляд. Его глаза теплели, когда он смотрел на меня.

Талия решительно подвела нас к пестрой лавке специй и сладостей — «Лавандовый Сверчок». Дверь, увешанная шевелящимися резными символами, сама распахнулась, ощутив наши желания и аромат. Внутри царил хаос чудес: в воздухе парили искрящиеся голограммы вкусов, их можно было ощутить языком, просто коснувшись. На прилавках баночки оживленно перебирали свои этикетки, угадывая твой вкус.

— Ооо, мое! Беру карамель с осенним эхом! — воскликнула Талия. — Ну, вы чего притихли? Рейн, не скромничай, знаю, ты обожаешь ледяной гром! А ты, Лия? Не стесняйся!

Я растерянно огляделась. Всё было ослепительно, слишком ярко, слишком громко для моей деревенской души. Но тут нежный запах лаванды и терпкого корня ударил в нос, напомнив о доме. — Я... возьму этот... тёплый сироп с памятью о костре, — робко указала я.

Рейн поймал мой взгляд и улыбнулся:
— Солидарен с выбором костра. Два, пожалуйста. А ты сестренка может тоже на костер переметнешься?
— Ой, да ладно тебе! — фыркнула Талия. — Костер? Ты ведь его не переносишь... — она ухмыльнулась...

Рейн лишь сверкнул глазами и прошел к стойке для заказа.

Мы уселись на старую деревянную лавку у высокого окна. В проеме виднелся игривый магический фонтан, вокруг которого носились школьники с самостоятельно летающими учебниками. Один озорник направил книгу прямо в затылок товарищу — тот мгновенно получил строгий выговор от стража порядка в отлично сидящей серебристой мантии.

— Город наш — живой, дышащий организм, — философски произнесла Талия, смакуя свою карамель с осенним эхом . — И пока мы тут коротаем дни за учебниками, неплохо бы его узнать. Предки боялись, что магия испарится. А теперь она здесь — в каждом камне, в каждом вздохе. Но и бед прибавилось. Изрядно.
— Каких? — тихо спросила я, отрывая взгляд от сладкой тягучести сиропа (он обжигал язык смолой и теплом родного очага, заставляя сердце сжиматься от ностальгии) глядя на узкую улицу, уходящую под мрачные низкие арки.

Талия вдруг замолкла, обменявшись быстрым, значительным взглядом с братом. Ее веселье на миг померкло.

— Расскажи ты, Рейн.

Рейн сдвинул брови, понизив голос почти до шепота:

— В Нижних кварталах, особенно за аркой Ворона... В последние месяцы пропадают люди. С искрой. Молодые. Чаще всего с неконтролируемой магией. Ходят слухи... их ловят. Кристальные охотники. Академия вроде бы расследует. Наш факультет, когда дорастём... нас будут бросать на городские зачистки.
— Зачистки? — в горле внезапно пересохло. Рука сама сжала стаканчик.

— Ну, это громко. Чаще — просто установить границы, навесить охранные печати, прижечь рунную заразу. Но порой... — Он взглянул на меня прямо, и в его глазах промелькнуло что-то тяжелое, — приходится идти в настоящий бой. Против тех, кто кромсает магию не по уму. Или, что хуже... открывает левые порталы.
— Порталы? — прошептала я.
— Да. Самопальные. Их плодится все больше. Некоторые ведут прямиком в Пустоты. Оттуда и лезет всякая пакость. Вроде... Теней...

Талия широко обвела улицу рукой, но жест вышел не таким беззаботным:

— Так что гуляем, лакомимся, но глазки востро, солнышко. Этот город кусается.

Мы двинулись дальше, погружаясь в пестрый водоворот улиц. Талия дразнила Рейна, что он ест мороженое слишком аккуратно. Рейн в ответ «случайно» капнул ей карамелью на пальто, вызвав визг и шутливую погоню. Я смеялась, ловила их взгляды, полные тепла и озорства, и на миг забывала о тревоге. Но город не давал забыть надолго. Среди сверкающих витрин и смеха я все чаще замечала заколоченные окна пустующих домов, облупившиеся объявления о пропаже людей с молодыми лицами... и трещины на стенах, из которых сочился темный, нездоровый туман. Веселье приобретало горьковатый привкус. Даже мороженое казалось уже не таким сладким.