Рыцарь для леди

Пролог и глава 1

Елизавета Соболянская

Рыцарь для леди

Пролог

Я очнулась резко, словно вынырнула из воды, и застонала от боли. Сырость, полумрак, жесткая скамья подо мной. Значит, это не сон. Жаль.

— Леди? Леди Верден? — надо мной кто-то склонился.

Я медленно моргнула несколько раз и наконец разглядела круглое печальное лицо с щеточкой усов:

— Доктор? Доктор Либб? Рада встрече!

Ох, все-таки хорошее воспитание записано розгами на подкорке!

— Как вы тут очутились, леди?

Я обвела взглядом сырые подвальные стены и выдавила из себя смешок:

— Не спрашивайте, доктор. И если это в ваших силах, помогите мне умереть…

Глава 1

Лицо доктора расплылось, меня снова обступили тени, но я знала – если будет возможность, он выполнит мою просьбу.

Когда-то я спасла его с женой и сыном. Просто выкупила по бешеной цене его дом и приказала своему кучеру отвезти испуганных мужчину, женщину и ребенка на станцию дилижансов в соседнее графство. Дом сожгли на следующий день. Негодяи вытоптали садик, полный цветов, за которыми любила ухаживать миссис Либб, разломали даже качели, на которых каждый день крутился их сынишка. И все из-за того, что доктор не смог спасти жену местного старосты.

Что ж, бабуля часто говорила, что добро возвращается. Может быть, сейчас добрый доктор подарит мне легкую смерть…

Я закрыла глаза – веки были свинцовыми и никак не хотели открываться. Рядом раздался болезненный стон. С большим трудом мне удалось повернуть голову. А этот мальчик, юный и прекрасный, как рыцарь Гавейн на старинных гравюрах – кажется, он тоже чем-то не угодил герцогу Дерринжеру, дядюшке молодого короля. Мы сталкивались с этим юношей в коридоре допросных камер. И потом в пыточной. И если меня поначалу оберегал титул и пол, то его – просто невероятная красота. Даже палач не решился испортить столь совершенное творение Всевышнего – так, мазнул ладонью пару раз по губам, разбив их в кровь, но, кажется, от этого юноша стал только красивее.

— Миледи, — доктор склонился надо мной снова, — у вас кровотечение.

— Я знаю, — постаралась сдержать гримасу боли.

Малыш. Ребенок, которого мы с мужем ждали несколько лет. Как только меня ни обзывали его родственницы – и сухой веткой, и пустым ведром, а я и не заметила, что его редкие визиты в мою спальню закончились чем-то особенным. Только тут, выгибаясь от боли внизу, я поняла, почему чувствовала недомогание последние пару месяцев, но было уже поздно. Муж и его семья сразу отреклись от преступницы, укравшей безделушку у принцессы. Граф еще и поглумился, передавая меня на волю палача.

— Дорогая, мы устроим вам роскошные похороны! Думаю, юная Фелициата Лэйкомб быстро меня утешит.

О да, наследница из рода, лишь поколение назад получившего дворянство. Теперь граф Верден мог себе это позволить. Его положение в совете пэров стабильно. А утонувшая бесплодная графиня – подарок судьбы, не иначе. Что ж, умирая, я знаю, чего ему пожелать…

— Я могу объявить вас мертвой, — глаза доктора лихорадочно блестели, — и забрать тело в анатомический театр. Скажите, вам есть куда пойти потом?

В моем сердце моментально воскресла надежда! Выжить? Уйти отсюда и отомстить?

— Да! — жарко шепнула я. — Есть! И если можно, доктор, спасите этого юношу тоже… Он… пытался защитить меня.

Доктор Либб бросил взгляд на вторую скамью и кивнул:

— Я постараюсь, миледи. Ничего не бойтесь и не двигайтесь!

Я замерла, закрыв глаза. Право слово, в его просьбе не было ничего особенного, мне и так не хотелось шевелиться, боль казнила за каждое движение.

Между тем док развил бурную деятельность. Начал кричать, ругаться со стражниками, а когда они вышли, быстро капнул мне и соседу что-то на губы:

— Не бойтесь, — напомнил он мне и задрал короткую тюремную рубашку, обнажая живот.

Отчего-то накатил стыд, хотя этот скудный предмет гардероба на мне задирали все, кому хотелось. В этой клоаке человеческой жизни нашлось много желающих “отведать” опальную графиню. Но доктор все делал не напрасно – кажется, он пытался остановить кровотечение, во всяком случае тяжесть внизу живота уменьшилась, а после я вообще перестала ощущать свое тело.

Когда стражники вернулись, я уже не могла двинуть ни одним мускулом. Полный паралич. Полуприкрытые глаза смотрели в низкий потолок, зрачки не двигались, дыхания не было слышно.

— Ну и что вы предлагаете мне тут спасать? — доктор был непривычно высокомерен и строг. — Эта дама истекла кровью! А у этого юноши внутреннее кровотечение! Два трупа за пять минут! Если они были вам так нужны, следовало позвать меня раньше!

— Спокойно, док, — старший стражник, тот самый, который гордился своим огромным членом и пихал его в меня при любом удобном случае, отвечал с ленцой человека, знающего больше всех, — никому они не нужны. Герцог распорядился скинуть тела в реку, куда-нибудь подальше!

— Хм, — доктор Либб побродил между нашими скамьями и предложил: — Раз они никому не нужны, может, отдадите их мне? В анатомический театр? Студентам будет полезно увидеть органы, обескровленные естественными путями…

Что-то звякнуло, словно кошель с золотом перешел из рук в руки.

— Забирайте, док, — так же лениво ответил стражник, — только, как всегда, тихо!

— Ну так помогите, — фыркнул Либб, — первый раз, что ли?

— Это не ко мне, — раскатисто хохотнул старший, — меня эта дамочка больше устраивала живой. Эх, какая горячая была! Дралась и кусалась до последнего! Вон, пусть Пит помогает, и старуху пришлю.

Глава 2

Глава 2

Нас привезли к мрачному зданию королевского госпиталя. Я узнала здание, невольно подглядывая в прореху мешка. Принцесса раз в месяц навещала его, раздавая хлеб и целебные настойки. Только подъехали мы не к парадному входу, а к боковому. Следом подкатила коляска с доктором. Он выпрыгнул и скомандовал парочке санитаров, зевающих на крыльце:

— Эй, бездельники! Отнесите в мою анатомичку! И скажите Крюмсдалю, что я его жду!

Мужики в грубых кожаных фартуках небрежно скинули нас на носилки и занесли в здание. Длинный коридор, спуск в подвал, ругань, и наконец нас стряхнули на что-то твердое. Дыра сместилась, и я ничего не видела. Зато слышала, как санитары бурчали между собой о том, что док с ума сходит, изучая висельников и приговоренных.

— Зато и лечит лучше всех, — хмыкнул в итоге один из носильщиков, гремя деревяшками носилок, — если я заболею, лучше к Либбу попрошусь, чем к этим чистеньким господам во фраках и шляпах.

— Вы еще здесь? — в помещении появился запыхавшийся доктор. — Крюмс где?

— Сейчас, доктор, идем! — санитары убрались, и доктор торопливо запер за ними дверь.

— Миледи, прошу вас потерпеть еще немного, мне нужен свидетель, — со вздохом сказал мистер Либб.

Вскоре в дверь стукнули. Доктор сам открыл и тут же запер дверь.

— Крюмсдаль, где тебя шерги носят? — строго сказал он. — Мне тут парочка тел перепала, надо кровь смыть и привести в порядок.

— Для театра, док? — грубый голос звучал прямо над головой, и, если бы я смогла, я бы вздрогнула, но паралич не отпускал.

— Нет, — отмахнулся мистер Либб, — смерть от кровотечения, ничего интересного. Просто родственники обещали заплатить за погребение.

— А, понял. Помыть, нарядить, уложить?

— Да, я пока схожу договорюсь о гробах и телеге. Пусть забирают, пока главный врач не пришел! — с этими словами мой знакомец действительно ушел, а мой мешок разъехался под лезвием ножа.

— А дамочка ничего, — бормотнул грубого вида мужик, разглядывая меня. Потом он разрезал на мне рубашку и начал поливать ледяной водой из ведра. Вылил ведер пять, не меньше. Пригладил волосы, притащил откуда-то саван и умудрился натянуть на мое негнущееся тело. Потом, наверное, занялся моим соседом и тоже присвистнул, разглядев лицо. Правда, начав обмывать, бурчал уже что-то сочувственное. Похоже юный рыцарь выглядел еще хуже, чем я.

Примерно через час дверь открылась:

— Готово? — услышала я голос доктора.

— Готово, док.

— Так, давай дамочку сюда, — что-то громыхнуло, и… меня подняли и одним движением переложили в деревянный ящик до половины наполненный стружками. Громыхнула крышка. Звуки стали глуше, но я поняла, что юношу тоже укладывают в ящик. — Все, покатили к выдаче, там уже телега ждет!

Гробы на тележках поехали куда-то, потом с матом погрузили на очередную телегу.

— Ф-фух, — док, судя по звукам, утер пот и распорядился: — Подбери для анатомички пару похожих тел, только головы отдели, мол, казненные преступники. А я пока этих родне передам. Вот, держи! — снова звякнул мешочек, и телега покатилась по брусчатке.

Примерно на полпути я вдруг ощутила, что у меня замерзли ноги. Хотела поерзать, но вспомнила, что лежу в гробу, и замерла как прежде.

Катафалк вскоре остановился, и доктор сказал кому-то, что гробы нужно занести в придел на отпевание. Мой ящик подняли, покачали и понесли. Потом поставили. Я пригрелась под тонкой простынкой и, кажется, задремала.

Проснулась, когда крышка открылась.

— Миледи, быстрее!

Меня выдернули из ящика и сунули в руки узел с одеждой. Теплые чулки, грубые башмаки на три размера больше, платье, которое я натянула поверх савана, черный плащ и траурный чепец. Вещи были не новые и явно пахли лавандой и мылом. Похоже, доктор закупился в ближайшей лавке старьевщика. Неважно. Я жива!

Пока я натягивала одежду, рядом так же быстро одевался юноша. Я даже не знала его имени, но это не беспокоило. Мы едва успели привести себя в порядок. Я занавесила лицо вуалью, красавцу доктор сунул в руки огромный клетчатый платок, и тут в придел, где стояли гробы, вошел священник!

— Вот, святой отец, — мистер Либб трагичным жестом указал на гробы, — вдова просит вас совершить чин отпевания. Ее муж и сестра погибли в аварии, гробы открывать нельзя. Потом похороните несчастных на вашем кладбище. Вот деньги. Этой даме так плохо, что я рекомендую ей уехать домой, чтобы не случилось нервной горячки.

Еще один мешочек с монетами, и мы вышли из тихой церквушки при кладбище, сели в экипаж, и тогда доктор спросил:

— Вам есть куда ехать, миледи? Я, к сожалению, не могу пригласить вас к себе.

— Улица Зеленая, девять! — решительно сказала я, чувствуя, как начинают болеть многочисленные ожоги и раны.

Мистер Либб повторил адрес извозчику, и экипаж тронулся.

***

Зеленая улица оказалась тихой и удивительно приятной. Нет, не аристократический квартал, но и не окраины. Ряд крепких домиков, окруженных небольшими садами. Чистая мостовая, аккуратно накрытые решетками сточные канавы. Облетевшие деревья и поздние астры в палисадниках.

Коляска остановилась возле крепких деревянных ворот, украшенных летящими ласточками. Я сморгнула набежавшую слезу. Ласточки украшали мой личный герб. Бабуля всегда была последовательна и предусмотрительна.

Мы вышли, стукнули в калитку, дождались лая собак и недоверчиво приоткрытого оконца.

— Кто здесь? — недоверчиво высунулся пожилой мужчина.

Слезы потекли по моему лицу. Я его узнала! Бабулин дворецкий! Она оставила ему и его жене пенсию и какие-то распоряжения. Я не вникала, просто передала бумаги.

— Бриггс? — пришлось приподнять вуаль.

— Миледи? — старик меня все же узнал и немедля загремел засовами. — Прошу вас, проходите!

— Это со мной! — я кивнула на мужчин, и старик молча принял это. Он запер калитку и повел нас к дому.

— Чего изволите, миледи?

Глава 3

Глава 3

Часа через три Бриггс сообщил, что купальня готова. Он лично отнес меня туда, усадил в корыто, выстланное простыней, и вышел. Лидия стянула с меня сорочку, добавила в воду соль и ароматные травы, подложила под голову полотенце и ушла перестилать кровать. Я задремала, наслаждаясь теплом и вкусным запахом. Раны саднило от горячей воды и соли, но я радовалась этой боли – она говорила мне о том, что я жива.

Через полчаса прибежала расстроенная Лидия с вестью о том, что семинарист свалился с кровати и просил Бриггса оставить его умирать на холодном полу. Я разъярилась. Пожилым слугам и так непросто делать всё самим, соблюдая секретность. А этот капризуля еще доставляет им трудности!

— Тащите его сюда! — скомандовала я. Экономка вытаращила глаза, а я пояснила: — Его все равно нужно мыть, а у меня нет сил идти к нему и читать нотации.

Лидия вышла, и вскоре они с Бриггсом привели юношу и усадили его на скамью у стены.

— Добрый день, — я сухо поздоровалась, даже не удивляясь тому, что голос звучит иначе. Сколько я кричала в том подвале, сколько плакала и проклинала… Неважно. — Мне доложили, что вы просите о смерти…

Мальчик поднял на меня взгляд, и я вздрогнула. Не такой уж он и мальчик. Просто чистая кожа, правильные черты лица и стройность создали такое впечатление. Ему лет двадцать, может двадцать два. А вот глаза… Но расслабляться нельзя. Не для того я вытащила его из застенков, чтобы похоронить в своем саду!

— Меня зовут… звали леди Вивьен Верден. Графиня Верден. В подвалы меня отправили по приказу герцога Дерринжера.

— Я Себастьян. Себастьян Трэвис. Учусь… Учился в семинарии при соборе святого Себастьяна.

Я понимающе кивнула. Себастьян при храме Себастьяна – значит, сирота или подкидыш, которого учат на деньги общины или благотворителей. Иногда миловидных талантливых мальчиков отбирали в епископский хор, давая им тем самым и кусок хлеба, и возможность стать монахами. Этого Себастьяна, похоже, готовили в ученые монахи. Стал бы потом помощником настоятеля или декана семинарии, а там, глядишь, и во дворец бы угодил – исповедовать экзальтированных придворных дам и плести интриги. Не встреться на его пути герцог Дерринжер.

Я невольно повторила имя того, кто отправил меня на смерть за отказ.

О, сработало! В красивых медовых глазах промелькнула тень эмоции.

— Приказ отдал герцог, а передал меня стражникам мой собственный муж.

Я замолчала, вновь переживая тот момент. Это ведь случилось не во дворце – там я могла успеть к принцессе, чтобы просить ее о заступничестве. Нет, люди герцога дождались, пока меня отпустят на выходной, и забрали меня прямо из столичного особняка Верденов. А муж сам проводил их ко мне и издевательски комментировал, когда меня повели к выходу.

— Что было в темнице, вы и сами знаете, мы с вами встречались в коридорах…

При воспоминании о подвалах и палачах мой невольный гость совсем спал с лица.

— Только я там потеряла не только имя и честь, но и ребенка.

Голос мой звучал скрипуче, я еще не нашла в своем сердце места, где смогла бы оплакать нерожденного.

— Так что предлагаю не пытаться покончить жизнь на полу мой гостевой комнаты, а взять себя в руки и… отомстить.

— Отомстить? Кому? — глаза молодого человека снова стали тусклыми.

— Тому, кто заставил нас встретиться в том подвале, — криво усмехнулась я, — герцогу Дерринжеру!

— Да я его видел один раз, когда он приезжал в наш колледж…

— И что-то ему сказали? — поинтересовалась я, замечая, что гость все же выпрямился и теперь выглядит более живым.

— Ему – нет. Один из сопровождавших его свитских подошел ко мне после службы. Сказал, что герцогу понравился мой голос, и он хотел бы слушать его каждый день в своей спальне…

Голос Себастьяна сорвался, а я понимающе усмехнулась: развратность королевского дядюшки стала притчей даже при Дворе.

— Вы отказали и уже к вечеру угодили в подземелье?

— Да, так и было. Туда тоже приходил тот придворный. Что-то говорил, обещал, угрожал, но я его плохо слышал. У меня так бывает: когда волнуюсь, полностью пропадает слух.

Я прищелкнула языком – дурная привычка, за которую гувернантка больно била меня по губам, но поделать с ней ничего не смогла. Мальчик наверняка слышал немало гадостей за свою жизнь, и такая особенность – терять слух – это благословение Божье. А вот мне приходилось все это выслушивать и улыбаться. Приличная леди не может себе позволить быть хмурой, усталой или раздраженной. Только милая улыбка и потупленные очи. Легкая походка и безупречный внешний вид. И каждую минуту помнить, что ты дочь-жена-фрейлина, и по тебе судят о семье, роде и твоей работодательнице.

На миг я снова ощутила на плечах неподъемную плиту долга, а потом вдруг поняла, что темница избавила меня от него! Я теперь никто! Не жена, не мать, не дочь… Я могу стать кем угодно! Мне словно снова стало пять лет, и я рассмеялась под испуганными взглядами слуг.

— Себастьян, — сказала я, оборвав себя, — а кем вы мечтали быть в детстве?

— Что? — юноша моргнул и неуверенно посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Я объясню. Мы с вами умерли. Отпеты и похоронены. Нас нет в этом мире, и это значит, что мы можем стать кем захотим!

Трэвис снова моргнул, не понимая. Я устало махнула рукой:

— Поймешь позже. А сейчас вымойся и поешь. Позволь жизни быть.

Прямому приказу Себастьян не сопротивлялся – ушел за торопливо поставленную Бриггсом ширму, и вскоре там заплескалась вода. Я даже немного позавидовала – то ли потеря крови, то ли длительная голодовка в подземелье делали меня слабой, как котенок, и добрейшей миссис Лидии приходилось меня мыть, поднимать и кутать в простыню.

Зато потом я пила восхитительный куриный бульон с пряными травами и сухарями и спала – долго-долго! В самой настоящей постели, с чистыми, пахнущими лавандой простынями.

Глава 4

Глава 4

На следующий день я проснулась на рассвете. Полежала немного, наслаждаясь зудящим под повязками телом, осторожно потянулась и поняла, что зверски хочу есть. Не хотелось беспокоить миссис Лидию, но… я позвонила в колокольчик, стоящий на тумбе у постели. Минут через десять экономка явилась с подносом в руках:

— Доброе утро, миледи! Я принесла вам завтрак! Сейчас будет горячая вода и чистая сорочка!

Я схватила с подноса кружку с какао и сделала первый – самый вкусный и сладкий – глоток. Внутри разбежалась тепло, и я замерла с легкой улыбкой, прислушиваясь к себе. Да, мне хорошо, тепло, мягко и сладко. А теперь надо поесть, чтобы появились силы.

Миссис Лидия постаралась приготовить завтрак, полезный для желудка. Тут была овсянка, сдобренная сливками и коричневым сахаром, мясо цыпленка, поджаренный хлеб и чашка бульона. Я мелкими глотками выпила бульон, съела кашу, а потом впилась зубами в хлеб, уложив поверх него мясо. И почти стонала от удовольствия, пока экономка разводила в тазу воду.

— Миссис Лидия, — я обратила внимание на покрасневшие от усилий руки женщины, — сегодня я осмотрю дом. Бабушка писала мне, что оставила тут для меня деньги. Как только я их найду – сразу наймите горничных и лакея. Соседям скажете, что я вдова, приехала в столицу улаживать дела с наследством. А Себастьян… мой кузен. Поддерживает меня в моем горе и мечтает поступить в семинарию.

За что я всегда любила мистера Бриггса и его супругу – за тактичность и неразговорчивость.

— Все сделаю, миледи, — покивала миссис Лидия, — а деньги ваша бабушка оставила на счету. Раз в месяц нам переводится пенсия и некоторая сумма на содержание дома. Излишки Бриггс откладывал, так что теперь можно спокойно нанимать слуг.

— Отлично! А что мистер Трэвис? Еще не встал?

— Мистер Трэвис уже проснулся, мистер Бриггс помогает ему подобрать одежду.

— Ах, да! Раз у нас есть деньги, пригласите портного. Скажите ему, пусть принесёт вдовье платье и траурный костюм для моего кузена. Плюс теплые плащи. Обувь придется купить по мерке, чтобы мы могли дойти до лавки сапожника. И обязательно густую вуаль для меня и старомодную шляпу с широкими полями для мистера Трэвиса!

Завтрак меня подкрепил. Я умылась, нацепила капот миссис Лидии и отправилась осматривать дом, осторожно придерживаясь за стены.

Рядом с хозяйской спальней нашлись гардеробная и кабинет. На полках рядом с зеркалом нашлось несколько штук тонкого полотна, узкие полоски тесьмы и кружев. Отдельно лежали ткани для блузок, юбок и платьев. Я поразилась предусмотрительности моей бабули – одежда может выйти из моды, как и дорогие узорные ткани. Но в шкафах лежали хлопок, лен и шерсть – однотонные и очень качественные.

— Ваша бабушка, да примут Светлые ее душу, сама лично выбирала все для этого дома. Она говорила, что серая шерсть никогда не выйдет из моды, как и простое полотно. А здесь вот – шелк для сорочек, тесьма и шнурки для корсетов, фланель для зимних юбок и все необходимое для шитья!

Я утерла подступившие слезы. Бабуля была тысячу раз права! Она всегда была предусмотрительной и резкой в суждениях, а я не понимала ее. Теперь же необычный прощальный подарок поможет мне выжить.

В кабинете миссис Лидия сразу показала мне огромную шкатулку на каминной полке:

— Вот, миледи, ключа нет, но леди Инфиолата говорила, что вы сумеете открыть.

Я только кивнула – слезы комом стояли в горле. Эта шкатулка стояла на столе бабули в нашем поместье. Она была с секретом – ключик прятался в задней стенке самой шкатулки.

Отпустив экономку, я открыла большую деревянную коробку и первым делом увидела чуть пожелтевшее от времени письмо с личной печатью леди Инфиолаты Бристоль.

— Дорогая внучка, я от всей души надеюсь, что мой прощальный подарок тебе не пригодится. Но если ты все же читаешь это письмо, значит, твой муженек показал свою гнилую натуру. Поэтому тебе понадобится все, что мне удалось о нем узнать, и не только о нем. Используй эти знания с умом, не торопись и стань счастливой!

Под письмом лежала толстая пачка бумаг. Я мельком пролистнула их и закусила губу от волнения – это были письма от бабулиных подруг по пансиону, дальних родственниц и знакомых. Все они были аккуратно перетянуты лентами и снабжены пояснительными записками. Я заглянула в пару конвертов и похолодела. Тут была, скажем так, пикантная информация на моего мужа. И не только на него.

Еще в шкатулке лежали векселя и закладные на приличные суммы, а на самом дне – толстенький кошелек с монетами и… украшения. Я про них и забыла. Думала, что все они отошли по завещанию монастырю или богадельне. А оказывается, бабушка оставила их мне!

Вот ее любимая брошь с аметистом. Серьги с крупными каплевидными жемчужинами. Браслеты в виде свернувшихся змей. Вычурного плетения цепочка с крупным алмазом. В общем, все, что я хоть раз видела на леди Инфиолате – все лежало в этой коробке.

Я снова всплакнула и увидела на дне еще одну записку. В ней бабуля прощалась со мной и давала указания, как получить доступ к банковскому счету и прочим ресурсам. Но главное – в запертом секретере лежали поддельные документы! На меня, детей и мужчину! Да-да, бабушка считала, что к этому времени у меня будут дети, которых я не пожелаю оставить мужу, и мужчина, готовый сразиться за меня с целым миром!

Я горько усмехнулась, но секретер проверила – там действительно нашлись бланки подорожных, свидетельства о рождении и паспорта, причем, судя по некоторым деталям, бланки были подлинные! Как бабуле удалось это провернуть? Оказывается, я ее совсем не знала!

Впрочем, ответы на некоторые вопросы я получила быстро.

Под шкатулкой лежала огромная тетрадь, похожая на гроссбух. Я открыла ее, и слезы снова потекли по лицу – она была написана нашей детской тайнописью. Мы с бабулей так переписывались, когда мне случалось бывать в ее поместье. Обычный азбучный шифр. Но вначале нужно было отсчитать количество букв имени того, кому предназначалась записка. Эта тетрадь явно была приготовлена для меня.