Рыцарь Ордена Панголин. Бегство в пустыню

1. Знакомство с Б.П.

.

Десятью стихиями правят дэкайи,

Любовь зовут первой из всех и она выше всех,

Но есть двенадцатая… Дорога.

.

От Автора: серия Двенадцатая стихия - ничего общего с женским романтическим фэнтези или эпическими "боевыми бродилками условного средневековья" - тут не об этом, не ищите;) Это про главный ПОВОРОТ в жизни, после котрого уже ничто не будет прежним...

.

Рыцарь Ордена Панголин

книга 7. БЕГСТВО В ПУСТЫНЮ

Предыдущая книга "Племянница Морганы"

.

Пустыня на всех картах изображалась разновеликой расплывчатой амебой с условным обозначением песчаной пустоши и буквами Б.П. — Большая пустыня. Или просто Пустыня.

А на самых точных картах ее вовсе нет. Там поверх всяких территорий с названиями поселков, граничащих с единственной железной дорогой, тонко заштрихован пунктирный круг диаметром миль двести. По кругу шла надпись: "Сопредельное пространство Б.П.", и как раз по окружности ходил поезд.

Тому, кто только пересекал линию железной дороги и оказывался в "сопредельном", говоря по-человечески, в подпространстве — словно в потайном кармане обычного мира, пустыня представлялась красно-бурым холмистым царством песка, прочерченным полумесяцем черных рельсов. Повсюду до горизонта сколько хватало глаз простирались крупные валы раскаленных дюн, над которыми кое-где мелкими волнами дрожало зыбкое марево.

Такой и предстала Б.П. глазам четверых беглецов и их крылатого вороного спутника.

Дик, Гошка, Лина и Мэгги шли от железной дороги уже более часа, но вокруг ничего не менялось, если не считать того, что рельсы исчезли за первой пройденной песчаной грядой. Усталый Грифон спотыкался в песке и почему-то не складывал крылья. Обычно у коня-дракона, когда он шел по земле, крылья прятались, и он выглядел обычным вороным красавцем, разве что очень крупным. Сейчас две пары полураскрытых кожистых крыльев нижним краем чертили на песке полосы. Мэгги предположила, что Грифон таким образом пытается создать себе тень.

Постепенно путники обратили внимание, что песок не так уж сильно проваливается. Стал как будто плотнее. Идти теперь легче, но даже предвечернее солнце жарило немилосердно.

Грифон, измотанный долгим уходом от преследования королевскими динозаврами и драконами, чуть не падал с копыт. От жары он страдал не слишком, ведь его шкура и кровь жаропрочные настолько, что безболезненно выдерживают даже атаки зеркальных облаков.

Хозяйка коня, прекрасная Морга́на, одетая в непроницаемый для жары и холода рыцарский костюм из тонкой ластиковой кожи, преувеличивала свои страдания, тяжко вздыхая, охая и спотыкаясь. Но, возможно, первая советница королевы и правда не слишком привыкла ходить пешком.

Лина держалась стойко и подбадривала брата. Гошка беспокойно останавливался и оглядывался через каждые десять шагов.

Хуже всех было Дику. Сегодня он уже имел честь более часа провести в действующей модели Большой пустыни на королевской каторге Дины За́ури, да ещё под обстрелом жалящих лучей мелких зеркальных облаков. Но Дик не собирался, видимо, объявлять привал ради себя.

Ластиковый рыцарский костюм надежно защищал тело от жары, а солнечный удар, полученный ещё несколько часов назад, как-то скрашивал новизну пустынного климата. Дик видел перед глазами красную пелену, которая сливалась с песчаными холмами. Хотелось упасть и больше не шевелиться, но поскольку всё вокруг совершенно одинаковое, он не мог выбрать точку, дойдя до которой, можно объявить привал. Казалось, будто они совсем не двигались в пространстве, а шли и шли на одном месте.

Гошка решительно выдернул руку из ладони сестры и встал перед Диком, заставляя того приостановиться.

— Давай отдохнем, — попросил он. — Зачем понапрасну тащить запас еды и воды, если можно ими подкрепить силы.

— О, нет, это без меня, — отмахнулся, как от привидения Дик. — Но если хочешь, давай остановимся. Привал! — хрипло сообщил он остальным.

Кроме Грифона, который, покачиваясь, остался стоять, зарывая для прочности копыта в песок, остальные путешественники попадали, кто где остановился.

2.

— Это возмутительное свинство! — высказалась Мэгги. — Стоило тебя спасать из пустыни, чтобы ты снова затащил нас туда же.

— Между теплым местечком во дворе замка Дины и этой пустыней есть некоторая разница, — Дик с трудом выговаривал слова. Чтобы не спровоцировать приступ жестокого кашля, ему приходилось дышать и говорить с осторожностью. Но обожженная горячим воздухом гортань и деревянный язык плохо слушались.

— Да уж! — признала Мэгги. — Разница очевидна! Эта — гораздо больше и в сто раз горячее!

— Тебя с нами никто не звал, — Дик разодрал на груди куртку на две половины, чтобы вздохнуть свободнее. Ластиковая кожа не застегивалась, срастаясь без шва.

— Ой, мамочки! — не сдержался Гошка, хотя мог бы не удивляться этому зрелищу. Но за последние бурные часы произошло столько, что столкновение в шахте, там, на каторге, после бегства и пустынного жара казалось ему бесконечно далеким. Поэтому чудовищная круглая рана над сердцем у Дика стала для мальчика полной неожиданностью. — Я сейчас же ее уберу!

— Не надо, — сквозь зубы приказал Дик.

Гошка бросил быстрый взгляд через плечо в сторону Мэгги и приглушенно заспорил:

— Наплевать. Пусть видит! Невелик секрет, чтоб из-за него так мучиться. Воды хочешь? У нас есть два десятка прозрачных, пока можно не экономить.

— Угу, — Дик взял один шарик, остающийся холодным в любую жару и вмещавший ровно стакан родниковой воды. Прокусив похожую на желатиновую, оболочку, выпил глоток, остальное вылил в ладонь, плеснул в лицо и попытался охладить голову.

— Лучше, — ответил он на вопросительный обеспокоенный взгляд Гошки. — Но всё равно паршиво, — он откинулся на песок и закрыл глаза.

— Тогда не мешай, пожалуйста, — насуплено потребовал Гоша, достав из кармана шорт крупную янтарную каплю на черном шнурке. Дик молча махнул рукой, слегка приподняв ладонь и снова прихлопнув песок.

Мэгги заинтересованно вытянула шею, следя за странными действиями мальчишки, но Гошка не обращал внимания. Лина перебралась ближе к ним, но смотреть не могла.

Девочка только сейчас разглядела малую часть новых рубцов от пребывания на каторге, и ей этого вполне хватило. Лина отвела взгляд от Дика и устремила на Мэгги. Колдунье сразу стало неуютно под этим режущим, как зеркальный луч, взглядом серо-стальных глаз. Гоша тем временем, водил плоской стороной медальона над горячей веной на лбу Дика. Тот чувствовал словно прикосновение невесомой прохладной ладони.

— Физик-молекулярщик! — усмехнулся Дик, не открывая глаз.

— Не мешай, — Гошка от старания высунул язык и продолжал водить над головой Дика медальоном. — Лучше скажи, когда почувствуешь, что внутри всё нормально восстановилось. Тут же не открытая рана, я не понимаю, действует или нет?

— Да. Уже не молот в башке стучит, а так… барабанные палочки.

— Здесь? — Гошка передвинул каплю к виску.

— Здесь тоже.

Мэгги наконец подошла к ним, и Гоша очень солидно в немногих словах разъяснил ей суть своего открытия: молекулярный срез на любом предмете способен считывать структуру всего, с чем близко контактирует. И не только считывать, но и восстанавливать эту структуру. Короче, жаль, что янтарный медальон такой маленький. У него уходит прорва времени на каждую царапину, а Дик запрещает "полировать" их до полного заживления.

— Можно, я попробую, — протянула руку Мэгги. — Это всё-таки мой кулон, может, мне удастся как-то усилить его действие?

Гошка вернул ей плоскую янтарную каплю, которую Мэгги подбросила ему в карман в то самое утро, когда их захватил отряд королевских наемников. Сама даже не подозревая, какую услугу вскоре окажет им с Диком этот сувенир, называющийся в просторечии ведьминой слезой.

Как только Мэгги направила молекулярный срез янтаря на один из ожогов от зеркальных лучей на груди, Дик вздрогнул и губы его дернулись.

— Больно? — испугалась она.

— Щекотно!

Мэгги хмыкнула, выразив этим свое отношение ко всему доблестному мужскому роду.

3.

То ли медальон в руках хозяйки и правда действовал лучше, то ли колдовские способности Мэгги усилили его молекулярное поле, в любом случае, мелкие ожоги исчезли довольно быстро, а через четверть часа Дик сказал, что и голова уже не болит, всё в порядке. Почувствовав сильное жжение на груди, резко сел, отводя руку Мэгги.

— Только не "розу"!

— Почему? По-моему, это след от ножа мясорубки, на него и смотреть страшно. Даже представить не могу, какая это адская боль, да ещё под солнцем!

— И отлично, — с полным спокойствием сказал Дик.

— Что не могу представить? — уточнила Мэгги.

— Нет. Второе. Пусть остаётся.

— Зачем?! — в один голос взвизгнули Лина и Мэгги, придя в ужас от самой возможности отказа поскорее затянуть жуткую рану.

Дик молча встал, стряхивая песок с костюма и с волос. Мэгги тоже решительно поднялась.

— Не понимаю, — сурово сказала она, хотя думала, что понимает.

Дик ухмыльнулся, также уверенный, что она поняла всё правильно.

— Мне скажи, — снизу попросила Лина. — Как-то неудобно чувствовать себя дурой.

— Это не у тебя ума нет, а у кого-то другого, — мрачно проворчал Гоша, глядя в песок.

— Привал окончен, — сообщил Дик, и когда они снова двинулись по песчаному морю, и Лина не отставала от него, снизошел до объяснения. Мэгги, естественно, слышала каждое слово.

— Просто есть вещи, которые нельзя забывать слишком быстро. Особенно, находясь в некотором обществе…

В ответ на робкий разумный протест Лины, Дик заверил, что ничего страшного. Если всё болит, как никогда чувствуешь себя живым. Поэтому, польза от этой "розы" уж во всяком случае, не меньше, чем вред. Пусть остаётся и заживает по-честному, а не ускоренным методом.

— Где Берени́кс? — вдруг спохватился Гоша. В суматохе бегства и ухода от погони они не успели узнать о приключениях Грифона и его пассажиров.

— Я оставила его в долине, — рассказала сестра. — Там ему лучше. После того, как на нашу стоянку напали, и Дик подсадил меня на Грифона, вы помните, мне удалось подхватить Береникса, и мы взлетели. Так я вам скажу, ему было бы лучше в плену! Во всяком случае, сам он постоянно об этом твердил, пока мы добирались в долину.

Береникс напрочь забыл, что он интеллектуально развитый пёс. Он царапался, как котенок, пытался влезть мне на голову, цеплялся лапами за шею, словно мартышка, и при этом за весь полет ни разу не открыл глаз. И так трудно было управляться с Грифоном, а Береникс мне и вовсе в этом не помогал! Зато, почти его не держала, он сам цеплялся за меня, а я уцепилась за шею Грифона, и так мы летели.

Грифон поднялся сперва высоко-высоко, но потом летел ровно, я не боялась. Мы же летали на нем раньше, правда, теперь всё было совсем иначе, но конь плыл по воздуху большими плавными волнами, ни сбрасывать меня, ни сам падать не собирался, я успокоилась.

Сверху всё выглядит точно как карта, я сориентировалась, в какой стороне долина и правила туда. Когда показались Голубые скалы, самым трудным оказалось плавно приземлиться. Береникс скулил мне на ухо не переставая и, ничего не видя, всё равно утверждал, что мы разобьемся.

Из осторожности я оставила Грифона на полянке среди скал, у входа в ущелье, а мы помчались в долину. Я привязала Грифона уздечкой к кустарнику, но понимала, что он вполне может сбежать. Но когда я всё рассказала нашим в долине, то непременно хотела вернуться за вами.

Панголин-Эм и другие меня отговаривали. Ластик рвался вместе со мной, но я просила его остаться и защищать Ромашку. В общем, всякие сборы и уговоры заняли целых три дня.

Береникса я, естественно, оставила дома. Он второго полета просто не пережил бы. Он теперь хорошо знает Мэгги и ее сообщников, я решила, он нужнее в долине.

Братство Дороги предлагало мне помощь. Потом мы решили, что я сперва всё разведаю, ведь я неплохо ориентируюсь во владениях королевы. А потом сообщу им, когда настанет время действовать и освобождать вас из плена.

Когда я переоделась в Гошкины вещи и собрала продуктов в дорогу, то вернулась на полянку, скорее просто на всякий случай, чем надеясь застать там коня. Я должна была пройти через переход, меня ждал проводник, но внезапно я передумала. Грифон пасся на том же месте, хотя уздечка развязалась и волочилась за ним по траве. Я воспользовалась его мирным настроением и влезла ему на спину. Мне казалось, он поест и улетит домой, таким образом, принесет меня к замку Дины. Отчасти я надеялась устроить засаду и поймать Мэгги, используя ее коня как приманку.

4.

Я тихо сидела почти час, а может быть даже больше. Наконец Грифон расправил крылья и полетел. Я понятия не имела, куда он меня несет, попытки изменять направление или высоту полета не имели никакого успеха. Мы летели и останавливались, когда он хотел. Я боялась отойти от коня на шаг, чтобы не потерять его, и только надеялась, что рано или поздно он захочет вернуться в родную конюшню.

Двигаясь весьма странными зигзагами (я следила по карте) мы всё-таки приближались к королевскому дворцу.

Грифон почуял родные места и начал спускаться. Но мне не хотелось влететь на нем прямо на главную площадь под балкон Дины. Завидев здание школы, я всеми доступными средствами, включая уговоры, пинки и лакомства, которые я показывала ему, а потом бросала на землю, просила его лететь вниз. Грифон — умница, многое понимает, но упрямей любого осла!

В конце концов он спустился достаточно низко, чтобы я рискнула спрыгнуть. А он, пролетев круг над башенками дворца, приземлился в десяти шагах от меня, и ходил под крепостными стенами, собирая конфеты и яблоки, которые я набросала. Я спряталась под высокой оградой школы и видела, как слуги из замка вышли и увели Грифона.

Двое суток я следила за стражей. Пряталась днем подальше, а ночью подбиралась к стенам замка, хотела узнать, где примерно вас искать. Потом пролезла в школу.

Чтобы не терять времени понапрасну, я рассчитывала проникнуть в ту комнату, откуда сбежала в прошлый раз, открыть подземный ход, потом как-то вызволить вас, и мы бы все снова прошли тайным ходом.

Но в первую же ночь меня нашла Мэгги и сказала, если я хочу спасти вас, то должна ее слушаться. Ни малейшего доверия у меня к ней не было, — уж извини! — но воспоминания о всех странностях, которые происходили со мной в этой школе, наверное, повлияли, я пошла за ней без вопросов.

Мэгги устроила меня на кухню, где все девчонки одинаково одеты и даже друг друга с трудом различали. Мне тоже дали такую одежду, я сказала, что — новенькая, и у меня здесь два брата, младший и старший, только не знаю, где они.

Стража обо мне ничего не знала, поэтому не удивлялись и не приставали. Девчонки рассказали мне всё о каторжных обычаях, я хотела передать вам записку, но боялась довериться хоть кому-нибудь. А потом я случайно узнала, когда ночью разведывала ходы-выходы, что готовится общий побег. Я успокоилась, на всякий случай надела Гошкин костюм под платье, чтобы потом быстро сменить внешность, когда мы сбежим, и стала вас ждать.

Но назавтра, среди бела дня примчалась Мэгги и забрала меня, снова не объясняя, куда.

Так мы нашлись. А Береникс, надеюсь, носа не высунет из долины, как бы сильно ни нервничал. Можно написать им письмо, что у нас всё благополучно? — спросила Лина, закончив рассказ.

— Боюсь, не сможем, — вмешалась Мэгги. — Пустыня представляет собой надежное убежище для всякого, кто попал в ее круг, только если он сам не даст знать о себе. Письмо — это улика. Как только птица с письмом от нас пересечет край пустыни, будет считаться, мы подали знак. По нему нас сразу выследит Дина.

Брат и сестра очень огорчились, что не могут успокоить своего лохматого и хвостатого друга, да и остальные, наверняка, волнуются. Но, пока не прекратятся поиски, — а судя по тому, насколько зла на них королева, они могут длиться вечно, — лучше затаиться.

И самый первый и главный вопрос: где остановиться в этом бескрайнем песочном царстве и где тут брать пропитание? Палатки у них теперь нет. Запаса еды и воды хватит, максимум, на трое суток. И чем кормить Грифона? Вокруг ни травинки! Волшебного посоха у Мэгги теперь тоже нет.

"Вашими стараниями!" — как она не без ехидства заметила.

Нельзя сказать, чтобы Дик почувствовал раскаяние от того, что лишил бедную колдунью ее главного оружия. Ему так даже спокойнее. Несмотря на все заслуги Морганы, а точнее, именно благодаря ее прошлым заслугам, Мэгги всё ещё не могла похвастать его полным доверием.

Когда кто-либо оказывается двойным агентом, к нему всегда относятся с подозрением, это Дик знал прекрасно.

Всё дело в том, что никому достоверно не ведомо, чью сторону этот человек определит как свою в момент главного выбора. Мэгги действует исключительно в своих интересах, презирая всякие формальные ограничения этой преданности со стороны любого количества "хозяев". Весь вопрос, в чем состоят эти ее личные интересы?

5.

Дик сам не знал, почему не хочет оставаться на краю пустыни, почему ведет своих спутников к ее несуществующему центру? Его просто тянуло туда. Казалось, вот-вот и одинаковые песчаные холмы сменятся каким-то разнообразием. Странная надежда, зная, что пустыня — особое подпространство, замкнутое внутри единственной в свободных мирах железной дороги.

Поезд проходит через все миры, может быть, даже через Мир-без-Чудес, но в пустыню попадает лишь тот, кто туда стремится. Тогда ему достаточно всего лишь перешагнуть рельсы, всё равно в каком месте и с какой стороны.

Относительно Большой пустыни, поезд движется по кругу. И стоит пересечь рельсы изнутри, окажешься неизвестно где, в своем мире. Хорошо, не в соседнем! Пустыня очень чутко реагирует на заложенный в твоих действиях смысл и не пытается обмануть. Она честна со своими путниками и дает им надежный приют или выводит в открытый мир, по их собственному желанию.

Вскоре Гошка обнаружил, что пустыня имеет не только бескрайнюю ширину, но и глубину. Он споткнулся о корень, едва торчащий из песка, и решил, ради интереса, его откопать.

Спутники не могли остаться в стороне и приняли участие в раскопках. Оказалось, что под верхним слоем песка зарыт толстенный поваленный дуб. То есть, если ночь будет очень уж холодной, что не редкость в пустынях, можно развести костер. Ствол высушенного в песке дерева был таким огромным, что вчетвером путешественники не смогли его обхватить. Ствол давал тень, они уселись вокруг, в раскопанной ими самими яме, прислонились к дереву и отдыхали, прячась от солнца.

Устав сидеть неподвижно, Мэгги подошла к стене ямы и провела по ней рукой, словно протирая зеркало. Пальцы тут же наткнулись на гладкую поверхность. Это было не спрятанное в песке старинное трюмо, а всего лишь камень. Большой гладкий камень, обломок такой же скалы, как те, что торчали повсюду в степи, и прислонясь к которым спиной, Мэгги любила сидеть.

— Если продолжать раскопки, можно найти, наверное, целый город, — Гошка мечтательно жевал кусок черствого хлеба с сыром из дорожных запасов Лины. — Пустой город. Только наш, где нас никто не найдет.

— Неужели долина откопана примерно таким же образом? — поразилась собственной догадке Лина. — Ведь она тоже в яме, как чаша среди скал. Только она цветущая, там есть вода и трава…

— А почем ты знаешь, что здесь, немного глубже мы не найдем траву? — воодушевился Гошка. — Коня чем-нибудь кормить надо? Мэгги, помнишь, как он нашел воду в степи, пусть и тут поищет.

Мэгги азартно взялась проверять предположение Гоши и позвала усталого и смирного Грифона. Конь недоуменно обвел огненным глазом песчаную яму и после долгих раздумий и ласковых уговоров, решился немного порыть ее дно копытом.

К удивлению Грифона, почти сразу же песок стал осыпаться и открывать сухие метелки степной травы, которая теперь показалась ему невероятно роскошным пиром. Очень скоро специально для их спасителя Гоша и Лина раскопали небольшой пятачок поросшей травой полянки.

Правда, трава оказалась не изумрудной, хрустящей от прохладных туго наполняющих ее соков, как мечталось Гошке и, вероятно, Грифону. Полянка была высушенной и жухлой, но травы на ней хватило, чтобы Грифон утолил первый голод, и ни у кого не возникало сомнений, что, сколько ни расширяй травянистый участок, он окажется бесконечным.

— Думаю, мы не находим спрятанное в песке, — высказался Дик. — Пустыня, как умеет, создает для нас некоторые вещи. Неплохо, если бы она могла создать источник воды.

Дик только сказал об этом. Сам он, похоже, не собирался прилагать усилия, чтобы найти хоть что-то в песке. Гошка азартно принялся разгребать склон в стороне от полянки, где пасся конь. Вскоре к нему присоединилась Мэгги, а потом и Лина. Они вырыли глубокую узкую яму, и уверяли друг друга, что чувствуют, как песок становится более влажным.

Из-под пальцев у них разбегались огромные песчаные пауки с густо-волосатыми ножками. Несколько раз Мэгги предупреждала их об опасности сгрести голой рукой скорпиона. А когда колодец в глубину стал более метра, его стенка вдруг зашевелилась, словно они пересекли кротовую галерею. Стену плотного влажного песка энергично разрыли когтистые жесткие лапы, и небольшая черепаха плюхнулась в их безводный колодец. Лина вытащила черепаху со дна и выпустила. Та неторопливо прошагала вверх по склону и пропала за краем ямы.

Более всего их удивляло в этой способности пустыни к раскопкам, что песок, кажется, не нужно отгребать в сторону. Он куда-то исчезал, словно проваливаясь в яму, и колодец углублялся довольно быстро, а площадка вокруг него оставалась ровной.

6.

Лина уже дважды намекала, что пора бросить это бесполезное занятие, но Гоша и Мэгги старались вовсю и наконец заразили своим азартом не только Лину, но и Грифона. Недовольно всхрапывая, конь тоже пару раз колупнул край колодца копытом. Неожиданно снизу послышалось шипение, словно в сифоне с газировкой, и из глубины выстрелил плотный фонтан воды.

— Ура!! — Гошка раскинул руки, подставившись целиком под холодный душ. Девчонки просто протягивали ладони лодочкой, набирали воду, пили и поливали себя, а Грифон жадно пил, высунув язык, свернутый трубочкой.

Дик, глядя издали на этот праздник воды, даже не подошел. Не вставая, дотянулся до сумки Мэгги, вытащил кожаную десятилитровую флягу и бросил прыгающим вокруг фонтана с воплями ликования друзьям.

Как только Лина набрала полную флягу воды и завинтила пробку, радуга над фонтаном поблекла и струя снова ушла под землю.

— Э, куда?! Мы так не договаривались!! — возмутился Гошка, падая на песок, чтобы заглянуть внутрь колодца.

— А чего тебе ещё надо? — негромко спросил Дик. — Запас сделали, охладились… Хорошего понемножку.

Но остальные, положив столько труда на поиск воды, были разочарованы. Гошка упорно, как Буратино на Поле Чудес, сидел над ямой и ждал, когда снова поднимется вода. Мэгги со вздохом предположила, что они попали на какой-то мелкий подземный резервуар и теперь он опустел, вся вода под давлением уже вылилась. Но Гоша не хотел верить и воспротивился, когда остальные решили уходить отсюда. Пришлось прождать ещё час, от нечего делать расширяя и углубляя песчаную воронку вокруг лежащего сухого ствола.

Только когда солнце скрылось за краем ямы и песок ещё сильней покраснел, большинством голосов решили идти дальше. К удивлению Брусникиных, Дик, обычно не делающий лишнего движения без особой надобности, настаивал на продолжении пути больше всех. Ради Гошкиного спокойствия обещали, в случае, если ничего хорошего не найдут, вернуться сюда ночевать. Бросив последний тоскливый взгляд на безжизненный колодец, Гоша поплелся вверх по склону следом за всеми.

*****

Открыв секрет пустыни, путешественники решили действовать иначе. Высмотрев самый высокий холм, они взобрались на него и, посетовав на отсутствие у Мэгги подзорной трубы, в которую имел обыкновение превращаться ее ведьминский посох, оглядели окрестности. Искали, разумеется, самую глубокую яму, впадину или долину на бугристом теле Б.П.

— Туда, — Дик показал на глубокую тень между двумя холмами. Склон бесконечно длинным языком уходил куда-то в темную, учитывая близкий вечер, песчаную даль. — Кажется, там огонек.

— Чепуха, — уверенно возразила Мэгги. — Кому придет в голову разводить костер в такую жару?

— Ты в своей шкуре совсем ничего не чувствуешь? — ехидно поинтересовалась Лина. — Уже ощутимо похолодало, а в низинах, думаю, ещё холоднее. Ночи в пустынях, обычно, не жаркие!

— Без тебя знаю, — огрызнулась Мэгги. — Но ты сама видишь огонь?

— Не-а, — беззаботно мотнула косичками Лина. — Зато Дик видит. Значит, идем туда.

— Ради памяти моей пратётушки, какой бешеный дракон дернул меня с вами связаться?! — ворчала Мэгги, спускаясь с холма.

— Жабоящерица, — вполголоса заметил Дик.

— Что? — Мэгги на секунду приняла это именование на свой счет, но Дик со смехом объяснил, что так у них, неисправимых беглых каторжников, принято называть королеву. Мэгги тоже снисходительно усмехнулась, одобрив прозвище.

— Кстати, я несколько удивлена, не слыша от вас с Гошкой за весь день ни полслова сочувствия к своим оставшимся в неволе приятелям, — с ехидной ноткой заметила Мэгги. — Тоже мне, рыцари!

И снова надулась, когда все трое дружно расхохотались.

— Ты, что не слышала, что говорила Линка о своем пребывании на кухне? — спросил сквозь смех Гоша.

— Кое-что слышала. Но считала, что неплохо знаю ее приключения, коль скоро принимала участие в их финале. Я не прислушивалась к вашей очень личной беседе.

— А зря, — весело отозвался Дик. — Иначе уже знала бы о сегодняшнем массовом побеге с острова. Если бы не случайность, приведшая меня в пустыню, и не твое эффектное вмешательство после, мы бы сейчас прятались в прохладном лесу у реки, сбежав без всякого шума.

— И бросив свою драгоценную Линочку? — ввернула Мэгги.

Но Лина возразила, что на острове не должен оставаться никто, так что женская половина каторги тоже в кухонном домике до утра не сидела бы.

То, что у слуг Дины хватит работы в поисках других беглецов, кроме них, придало всем свежих сил. Быть единственной мишенью королевского гнева — чувство не из приятных, даже в полностью защищенной от внешнего мира пустыне.

7.

Когда путники вышли на гребень последнего холма, сумерки уже наливались густой лиловой тенью и над волнистой грядой зажглись бледные звезды. У ног четверки беглецов и под копытами Грифона простерся длинный пологий склон, уходящий в черноту круглой ямы, в которой горел костер.

По мере спуска в широкую впадину, непроницаемые сумерки светлели. Теперь они были размыто-серыми, позволяя разглядеть основные контуры предметов и мягко скрадывая острые углы.

— Там какое-то строение, а перед ним площадка с костром, — Гоша побаивался говорить громко. Пустыня пустыней, а здесь явно кто-то живет! Или это ещё одно из загадочных свойств Б.П. — встречать усталых и голодных путников сытным ужином и предлагать им ночлег под крышей?

— По-моему, это не дом, не шалаш и даже не шатер или палатка, — заметила Мэгги, видевшая в темноте как кошка. — Это пещера!

— Тут живут пещерные люди? — слабо пошутила Лина, скрывая страх и на всякий случай покрепче сжав руку брата.

Дик жестом попросил Мэгги оставить Грифона поодаль и подойти к костру осторожно, без лишнего шума. Им оставалось пройти метров десять, и в круге света хорошо проступала серая двускатная, как огромная устричная раковина, пещера с узким треугольным входом.

Не было никакого смысла в тайном приближении. В дороге знакомства заводят открыто и просто, а незаметно сбежать уже всё равно не удалось бы. Но почему-то все чувствовали неловкость оттого, что незваными пришли в чужой дом и старались ступать как можно тише.

У костра сидел сильно загорелый черноголовый парень, старше Гошки и младше Дика. Он сидел, задумчиво склонив голову и лица его сразу не было видно. Худой, с заметным под смуглой кожей рельефом и мускулов, и костей. Босой. В потертой кожаной жилетке на голое тело, наверное, бывшей куртке с оторванными рукавами, и в летних клешах цвета алюминиевой пыли. Очень мятых, явно из натуральной дорожной ткани, с тонким верхним слоем отражающего напыления. Самая одежда для пустыни.

Помешав палкой угли в костре, незнакомец поднял голову с роскошной шапкой вьющихся кольцами волос, таких же густых и смоляных, как у Мэгги. И путешественники смогли разглядеть треугольное скуластое лицо с хитрыми темными глазами, которые моментально стали круглыми и янтарно-желтыми, словно в них зажглось солнце, а не костер, когда брови удивленно влетели вверх.

Именно эту пантомиму явил черноволосый парень, заметив неизвестно откуда взявшихся людей в трех шагах от себя.

Дик почувствовал, что в горле у него пересохло совсем не из-за окружающей пустыни. Безотчетно делая шаг вперед и протягивая руку, уверенный, что видит какой-то особенно плотный мираж, он всё-таки хрипло и неуверенно спросил:

— Чарли?..

"Мираж" улыбнулся, показав зубы, ярко сверкнувшие в полумраке.

— Дик?.. — он был сильно удивлен, но, по всей видимости, неожиданное появление давнего знакомого его порадовало. Резко поднялся, как на пружине, встав лицом к лицу с четверкой путешественников. Но видел из них пока только Дика: — Небось, не надеялся снова свидеться?

— Надежда умирает последней, — усмехнулся Дик.

— Предпоследней. После ее смерти нам остается черный юмор, — хмыкнул парень, шагнув вперед и протягивая жесткую открытую ладонь.

— Юмор висельника! — весело подтвердил Дик, ответив на крепкое рукопожатие, а второй рукой обхватив хозяина костра за плечи.

— Ага, сам мне запрещал это говорить, — буркнул Гошка, вспомнив, что Дик не так давно уверял, будто подобные шутки его раздражают. — Ему так можно!

Смуглый мальчишка, услышав Гошкино ворчание, вполне дружелюбно посмотрел в его сторону, поверх плеча Дика.

— Так я и есть висельник, — спокойно ответил он. — Мне не запретишь.

Гоша смутился от его взгляда: веселого и открытого, но не опровергающего сказанных слов, превращая их только в шутку.