Рыцарь Ордена Панголин. Финальная битва

1. Алгоритм

предыдущая книга: "Бегство в Пустыню"

.

Шар яркого голубого света горел на конце волшебного посоха, рассыпая колючие искры. Словно туннель освещала шаровая молния.

Круг света дрожал на каменных стенах, скользил по полу и почти не доставал до свода над головами беглецов из пустыни. Они шли уже много часов или им только так казалось. Ход петлял, закручивался змеиными волнами, но не разветвлялся, заблудиться было невозможно.

Погони не слышно, да и Ластик уверял, что никакие поисковые отряды сюда не проникнут. Тайный ход он и есть тайный. Для всех, кроме них, его строителей.

— Остановимся? — Чарли шел впереди с волшебным факелом в руке. — Чего-то мне жра… кушать хочется, а какое у вас настроение?

— По-моему, уже ночь наступила, — высказался Гошка Брусникин. — Мы всё идем, идем… Я уже с ног падаю! Допустим, в нем нет пока выхода на поверхность, но закончится он когда-нибудь?

Гошка имел в виду подземный ход, ведущий из пространства Большой пустыни за ее пределы. Только, когда и куда они выйдут — никто не знал.

Ластик говорил, выход, согласно внутреннему алгоритму пустыни, пока даже не построен. Но и обещанного тупика не было. Беглецы шли по каменному туннелю не один час, а конца путешествия не предвиделось.

— Неужели это мы такое построили? — не верил Гошка. — Когда бы мы успели? По-моему, он сам вырос!

— Он и вырос, — подтвердила его сестра Лина. — Ластик задал направление хода, мы помогали его раскапывать, а туннель начал расти и извиваться самостоятельно. Я ничего не понимаю в ваших алгоритмах, но, по-моему, всё это ложные переходы. Улитка-улиткой! Надо как-то пробиться наверх напрямик, сквозь стену.

— Ты уверена, что выйдешь наружу уже не в пустыне? — Дик устало прислонился к холодной стене.

— Пусть Ластик хорошенько просчитает точку, чтобы это была не пустыня, — величественно сказала Лина. — А Чарли волшебным посохом проломит стенку.

— Не надо, — предупредил Ластик. — Сначала действительно нужны точные расчеты. Но я что-то устал за сегодня. Может, и правда отдохнем, поспим? А наутро выберемся.

— Откуда ты будешь знать, когда наступит утро, здесь же так темно, — печально сказала Ромашка.

— Когда проснемся, тогда и утро, — Гошка сбросил свою ношу на пол, вытаскивал и разворачивал походные одеяла. — Ты опять будешь требовать кровать, да? Смотри, тут и не развернуться. Попробуй один раз поспать по-человечески, на полу, — предложил он Ромашке.

— Это будет скорее по-собачьи, хозяин, — с достоинством заметил лохматый пёс Береникс, обходя всю стоянку, путаясь под ногами у расстилающих постели людей.

Симпатичная блондинка Фея по прозвищу Ромашка, горестно присела на огромную красно-белую хозяйственную сумку на колесах, доверху полную продуктами и одеждой.

Все знали, что Ромашка — создание нежное и слабо приспособлена к жизни в суровых походных условиях. Лина сжалилась над подружкой и устроила ей уютную постель из двух легких шерстяных одеял и домашних простыней. Вместо подушки, накрыла простынкой мягкую дорожную сумку.

Фея, сидя, завернулась в одеяло и наблюдала, как ее друзья устраиваются на ночлег прямо посреди каменного туннеля со всеми неудобствами. Но им, кажется, даже очень удобно, никто не жаловался. Береникс тихонько приполз и улегся на край одеяла Ромашки. Крупное лохматое чучело заняло половину постели, и девушка снова обреченно вздохнула.

— Мне объяснит кто-нибудь, что происходит? — громко спросила она. — Почему ушла…

— Тс-с! — зашипела Лина, прикладывая палец к губам.

— Ах, да, — спохватилась Ромашка и поспешила изменить вопрос: — Почему надо было удирать столь поспешно, если мы не знаем даже, куда теперь идти? В яме было очень даже неплохо. У меня была кровать с занавесочками и зеркало!

— Да сделаю тебе кровать с зеркалом, успокойся, — Чарли, зевая, приподнялся на локте и нехотя потянулся к волшебному посоху: — Закрой глаза и нормально ляг на подушку, а то я размер не вижу. Нет, ноги, что ли, не должны у тебя на кровать помещаться? Так столкни Береникса в сторону… или вам двуспальную обязательно?

Ромашка хихикнула и укрылась одеялом, положив ладони под щеку, как самая послушная девочка. Чарли с трудом вырастил из камня низкую платформу меньше фута в высоту и две грубо обтесанных спинки. Ещё поводил посохом из стороны в сторону, рисуя упругую сетку, вместо каменного жесткого ложа.

2.

Эта кровать не шла ни в какое сравнение с мраморной, украшенной резьбой и позолотой, которую он сотворил в порыве вдохновения для Ромашки на старом месте, в пустынной круглой долине — "яме".

Точнее, в пещере, где спали три прекрасные дамы. Она с Линой и Мэгги… Где сейчас Мэгги?.. Но теперь Чарли безумно хотел спать, ему не до тщательной отделки своего волшебства, кроме того, мысли о брошенной яме, которая была для его друзей всего лишь временным убежищем, а он прожил там много лет один на один с пустыней, не способствовала творческому вдохновению.

Пробормотав общее "спокойной ночи", он отвернулся к стене и больше не желал ничего ни видеть, ни слышать.

Дик чувствовал точно такое желание, но, к сожалению, не мог заснуть. Несмотря на все тревоги вчерашнего дня: успешную, хотя и рискованную операцию в Козего́ре, неожиданное бегство из обжитой пустыни, пропажа, точнее, предательство Мэгги, — сон даже не приближался к его походной постели.

Дик лежал на спине, заложив руки за голову, и смотрел в потолок. Он видел над собой звездное небо пустыни, хотя на самом деле их участок подземного хода освещал пляшущий огненный круг: Чарли превратил посох в трехногую тарелку с тусклой оранжевой шаровой молнией внутри и оставил светить, как ночник.

Вскоре, слыша ровное дыхание своих спутников и мирное похрапывание Береникса, Дик физически почувствовал, что остался в полном одиночестве, где-то в глубоких недрах пустыни, под многометровой толщей песка, в замкнутом, хотя и невероятно длинном подземном ходе, как в могиле.

Для человека, прожившего на свете более тысячи двухсот лет и все годы, кроме двадцати последних лет изгнания, бродившего по дорогам вслед за своим призванием странствующего рыцаря, сравнение было смешным. С могилой у Дика отношения намного более сложные, чем с обыкновенным сном, а уж если и сна не дозовешься… Но сейчас он согласен на самое глубокое погребение, лишь бы остановить мысли. О, если б можно было ни о чем не думать! И, главное, не думать о Мэгги, о ее уходе, и об этом письме из одного слова: "Прости!"

За что?..

— Дик… брось эти глупости, сейчас не время, — послышался с расстояния четырех метров, через весь спящий туннель ясный и абсолютно без тени сна голос Чарли. — Нам завтра по этому милому коридорчику ещё пилить и пилить, как я понимаю. Может, даже грызть стены, чтобы выбраться из него к солнцу. Всем понадобятся силы. Спи, пожалуйста.

— Как ты знаешь? Ты же далеко, — спросил Дик в пространство, не шевелясь и не закрыв глаз.

— Слышу. Точнее, не слышу твоего дыхания. Глубоко вдохни, как во сне, сам поймешь.

— Мда, — Дик прислушался к странному скрежету в своих легких. — Это после каторги. Действительно, спутать трудно. А сам? Тебе, что, завтра не понадобятся силы? Читать мысли на расстоянии интереснее, чем смотреть сны?

— Твои-то? — хмыкнул Чарли. — Было бы что читать! Даром не надо, у самого точно такие же, — он тяжело вздохнул. — Ну, хоть притворись. Не заметишь, как уснешь на самом деле. Пожалуйста! Ведь слышу даже, как у тебя мозги трещат. Думают!

— Чарли, считаешь… — начал Дик, но друг резко прервал его.

— Нет! Не сейчас! Завтра, Дик. Ты должен заснуть именно поэтому. Наутро всё вчерашнее всегда выглядит по-другому. Завтра поговорим. Когда выберемся…

— Ладно, — усмехнулся рыцарь. — Буду стараться. Слушай, а ведь бывает волшебный сон. Ты, наверное, можешь это устроить?

— Могу, — саркастически подтвердил Чарли. — Только дубиной по башке. По-другому, боюсь, не получится… Да как я могу без подготовки наводить сон, мало ли что! Про спящую красавицу слышал?

— Ещё сказки мне на ночь порассказывай!

— А ты не путай меня с доброй феей! Кстати, ведь действительно есть такой порошок у фей, от которого сразу засыпают.

— Надо достать, полезная вещь, — сонно пробормотал Дик. — Ты ведь теперь чародей, тебе полагается.

— Достану, — пообещал Чарли. — При первом удобном случае. Спокойной ночи, — пожелал он, прислушиваясь к хриплому дыханию.

Чарли оказался прав, сначала только притворяясь спящим, Дик вскоре по-настоящему уснул, без всякого волшебного порошка, и, — что ему сегодня только на пользу, — без сновидений.

3.

Наутро будильник сработал безотказно, согласно худшим опасениям Гоши, с его же непосредственным участием.

Проснувшись утром, (которое наступило в отрезанном от солнечного света туннеле тогда, когда он проснулся) Гошка поднял голову и увидел, что остальные ещё спят. Даже шаровая молния прикорнула в жаровне, еле-еле мигая тусклым, ставшим за ночь фиолетовым, светом. Гордый собой, Э́гер Брусникин встал, потянулся и споткнулся о край кровати Ромашки.

Не удержав равновесие, Гошка рухнул на Береникса, сладко спавшего у Ромашки в ногах. Собачий визг, перемежающийся выражениями из прежнего мира Береникса, и Гошкин вопль прозвучал в общем хоре с: "Ой, всех с добрым утром!" — из уст удивленной Ромашки.

Соскочив с кровати, пёс перевернул жаровню на постель Чарли. Волшебный огонь не мог причинить никакого вреда одеялам, но посох оказался не прочь пошутить с хозяином: шаровая молния вкатилась ему на подушку и, можно сказать, нежно поцеловала ударом тока. Правда, целила в щеку, но Чарли, подскочив на локте, успел поймать светящийся шар левой рукой.

— Зараза!.. Доброе утро! — обратился он к посоху, тут же ставшему в его руке привычным черным кинжалом. Это если судить на ощупь: превратившись, посох перестал светить.

— А свет можно зажечь? — послышался недовольный голос Ластика. Он почувствовал, как по нему пробежали лапы лохматого собрата по интеллекту, и тут же поднялся, успев столкнуться в темноте лоб в лоб с Гошкой, тоже пытавшимся встать и выпутаться из оделяла Ромашки.

Загорелся бледно-голубой огонек на конце посоха и стал медленно расти, освещая побоище.

— Ярче! — возмущенно потребовал Гоша. — Хочу дать Линке по шее, за ее мерзкое хихиканье, но боюсь промахнуться!

Теперь смеялись уже все люди, кроме Гоши и Ластика, поэтому, хотя свет стал достаточно ярким, виновник цепной реакции не знал, на ком первом выместить раздражение. Потирая лоб, он просто уселся обратно на свою постель, и Ластик сделал то же. Переглянувшись, они примкнули к общему веселью.

— Конечно, чуть не раздавить бедную маленькую собачку, очень смешно! — мрачно ворчал Береникс, в очередной раз испытывая некоторое разочарование в человеческом роде.

— Иди сюда, бедненький, — Ромашка похлопала по смятой простыне. — Я тебя пожалею.

— Нет уж, благодарю покорно, я теперь предпочитаю спать на полу, — скромно высказался Береникс.

— Чарли! Ещё раз согласишься на всякие дурацкие превращения, — послышался смеющийся голос Дика, — устроим "темную" тебе лично. Все вместе!

— Да я при чем? — фыркнул Чарли. — Такая красавица просит о крошечной услуге… и просьба касается ее постели… я могу отказать?! Только не по голове!..

Гошка в шутку бросил в него подушкой, но вместо подушки у него лежала довольно тяжелая сумка, и Чарли, хохоча, опрокинулся на одеяло, поймав ее, но при этом уронив посох. Темнота в туннеле наступила вторично…

Лина, не в силах вымолвить ни слова, каталась по своей постели, давясь смехом. Но остальные, боясь снова столкнуться друг с другом, притихли на своих местах.

— Тише! — вдруг попросила Лина, когда свет снова зажегся и друзья стали переговариваться. — Я слышу какой-то странный шум, — она прильнула ухом к полу сквозь одеяло, — как будто…

— …бежит вода, — подхватил Ластик, припав к стене туннеля. — Точно, вокруг нас вода. Это значит, что мы на месте. Выход построим здесь.

Друзья с недоверием прислушивались к шороху камней и шуму быстро бегущей воды. Да, похоже, это уже не пустыня. В подземном резервуаре вряд ли такое быстрое течение. Это напоминает отдаленный шум горной реки.

— Ты уверен, что выход окажется непременно в безлюдном месте? — спросил Дик их главного строителя.

— Так мне сказа… так получается по моим расчетам, —Ластик смущенно почесал бровь. — Вчера я закончил алгоритм, и получилось, что выход из туннеля идеально подходит к одному заброшенному гроту над Золотым притоком реки.

— Там есть золото? — оживился Гошка.

— Главное, там должно быть достаточно воды, чтобы нормально умыться, — вмешалась его сестра. — И там, хорошенько продрав глаза, кое-кто, может быть, перестанет спросонок наступать на собак!

4.

— Линнет, ты у меня дождешься! — мстительно подскочил Гошка. И тут же нахмурился, когда Лина испуганно пискнула: "Спасите!" и накрылась с головой одеялом, продолжая хихикать, там, внутри, а Дик и Чарли хором приказали Гошке: "Не тронь сестричку!"

— Ага, конечно, нашла себе старших братьев-заступников, змеюка с косичками, — буркнул он и попросил Ластика дорассказать, что же там насчет золота?

— Да, насколько я знаю, это настоящий золотоносный ручей, — серьезно ответил Ластик, не знающий в жизни никакого азарта, похожего на золотую лихорадку. Наследник королевы динозавров не собирал бесполезных и невероятных коллекций, самой большой его страстью было решение задач и игра в психологические кро́сстерры. — Всё золото, которое добывается в мирах Города, так или иначе привязано к берегам этого притока Большой реки. А что?

Гошка не стал отвечать, только со снисходительным сочувствием посмотрел на друга.

— О, золото! — оживилась Ромашка. — Чарли, а ты сделаешь нам из него…

— Нет! — вместо чародея моментально ответил Дик. — Во-первых, у нас нет времени на поиски золота. Во-вторых, радость моя, после недавних последствий твоего предыдущего желания, даже не знаешь, какое волшебство можно считать безопасным. Так что, никакой лишней роскоши, пожалуйста!

— Посмотрим, — со своей стороны не стал столь категорично отказываться Чарли. — Выйдем к этой речке, посмотрим, что из нее можно извлечь. Игры временно откладываются, Ромашка, но не грусти, у нас ещё будет не один случай для всевозможного волшебства.

Ромашка терпеливо вздохнула, дожидаясь подходящего случая. А Лина прошептала ей на ухо, что при чем тут речка, если Чарли может сделать золотое украшение из любой ерунды. Ромашка повеселела и первой быстро убрала постель в сумку.

Ее кровать тут же растворилась, снова став ровным полом туннеля и освободив место. Ромашка ещё раз вздохнула с видом человека, приносящего ради друзей непомерные жертвы, но готового приносить их и дальше.

— Значит, ход можно проломить прямо здесь? — с энтузиазмом оглядывала стены каменной галереи Лина.

Ластик объяснил, что ломать ничего не надо, нужно действовать осторожно, согласно алгоритму выхода из пустыни.

Весь тайный ход представляет собой невероятно закрученную улитку — его схема действительно вписана в круг, но ничего общего с простой аккуратной спиралью не имеет, ход петляет как угодно. Поэтому, определить его центр, являющийся точкой перехода в другое пространство, нельзя без точного ориентира. То есть, нужно непременно знать, куда хочешь выйти.

Ластик, как и остальные, во время строительства никак не мог выбрать место, знал только несколько его параметров: выход из туннеля должен быть как можно дальше от рельсовой границы Б.П. и, когда беглецы выйдут на поверхность, вокруг не должно быть людей.

Третий ориентир появился только вчера, когда Ластик выбрал наконец точку на карте, куда хотел привести своих друзей. Бегущая по камням вода. Это отличный ориентир, потому что его можно услышать, ещё находясь внутри туннеля.

— А как тебе это пришло в голову? — полюбопытствовал Гошка. — Ты вчера вёл раскопки один, мы так ничего и не знаем, как ты выбирал центр улитки?

— Просто вспомнил, что есть такой подходящий грот, —Ластик скромно рассматривал свои руки, не глядя ни на кого из друзей. — Я там, разумеется, в жизни не был, но, судя по карте, нам подойдет… — Он прошел несколько раз туда и обратно вдоль стен туннеля, внимательно прислушиваясь. До потолка не достал, но, присев, тщательно проверил разные участки каменного пола, сверяясь со схемой начерченной на пергаменте. Искал место, где шум воды слышнее всего.

Никого даже не удивило, что этой точкой оказалось место, где недавно стояла кровать Ромашки.

Гошка смог глубокомысленно объяснить утреннее падение своей потрясающей интуицией: его, видите ли, вело в правильном направлении! Ещё не совсем проснувшееся сознание подсказало, куда идти и он почувствовал выход! Береникс присоединился к любимому хозяину, заявив, что это же чутье заставило его самого лечь там спать. Всем известно, что он привык спать под дверью, охраняя хозяев!

— Чутье у вас? — обиженно сказала Ромашка. — А что я должна почувствовать, окажись вдруг среди ночи на улице? Что если ход открылся бы сам собой?

Ластик уверил Фею, что ей ничего не грозило, без их желания ход открыться не может. Определив точку приложения сил, строитель лабиринта попросил всех подойти, сесть в круг и положить правую ладонь (левши — левую) на поверхность, в которой должен открыться ход. Вторая рука (у некоторых — лапа) должна прикасаться к руке соседа. И по сигналу Ластика, все должны нажать ладонью на камень — тогда откроется ход. Всё ясно?

5.

— Нет, — хмыкнул Чарли. — Мне какую руку прикладывать? Так и не знаю, которая у меня главная…

— Хвост приложи, — посоветовал Дик, взяв левой рукой друга за плечо, а правую ладонь опустив на камень. — Ты ведь многорукая обезьяна, тебе всё равно.

— Мне-то, — да, а ходу, может быть, — нет! — парировал Чарли.

— Дотронься посохом, — совершенно серьезно руководил Ластик. — Не важно в какой руке.

— Дожили! У меня уже ручной протез, — недовольно заметил Чарли, ткнув камень кинжалом. — Старею, точно…

Точка была выбрана между полом и стеной, сомкнуться вокруг нее не слишком удобно, но в конце концов все расселись. Береникс важно ступил в круг правой лапой; Ластик подал команду, и его спутники дружно толкнули камень, мысленно опасаясь, что он сейчас провалится куда-то, а они попадают и снова будут стукаться лбами, только теперь уже все, словно подняв бокалы в общем тосте…

Послышался каменный скрежет и пол просел, будто под их руками сдвинулась пробка, закрытая тысячи лет назад. Но опускалась она плавно, никто ни на кого не рухнул.

Круглый камень не только опускался, но и осыпался, крошился и таял от собственного движения. И вскоре перед ними разверзся довольно широкий колодец, уходящий наклонно за стены туннеля.

— Я первый, — словно самую очевидную вещь сказал Ластик и сел на краю туннеля. — Гоша, передай сумку, пожалуйста…

Вслед за Ластиком поспешила Лина, никому не уступившая бы своей очереди. За ней Гошка и обеспокоенный заранее Береникс, как обычно трусивший перед любым неизведанным явлением, каким был новый ход, и сразу готовящий себя к худшему.

Чарли, легко оттолкнувшись, прыгнул в ход не раздумывая, съехав по уходящей наклонно широкой трубе, как с горки и откуда-то снизу позвал Ромашку, уверяя, что тут совершенно не страшно. Блондинка охнула, поправила цветок за ухом и сумку на плече и позволила Дику помочь ей спуститься вниз. Он держал девушку за обе руки, пока Ромашка не осмотрелась внутри и не разрешила себя отпустить.

Ход призывно светился, а туннель полностью тонул во мраке. Дик достал "чесночную головку" и чиркнул о стену.

Подняв кремниевый фонарик повыше, огляделся по сторонам, проверяя, ничего ли они не забыли, уходя в новое неведомое пространство. Туннель был последней ниткой, связывающей их с Б.П. По нему можно вернуться в пустыню, если появится возможность открыть врата. Это уже не часть пустыни, но, всё-таки, прямой путь в нее. Там столько всего произошло… а что впереди?

Снова он остался один. Это состояние внутренней тоски и одиночества ничем не напоминало прошлую апатию, прочно сидевшую в нем, после многих лет в Мире-без-Чудес.

Дику теперь отнюдь не всё равно и он совсем не жаждал покоя. Хотелось биться головой о стены, мчаться назад в пустыню и перевернуть ее вверх дном в поисках драгоценной пропажи. Или вырваться из этой подземной тюрьмы и дальше, дальше, не останавливаясь и не думая о цене, идти прямо во дворец Проклятой королевы, искать Мэгги там. Но спокойно сесть и подумать, и штурмовать загадку до тех пор, пока не получишь единственного ясного ответа, пусть ради этого все мозговые клетки полопаются, тоже хотелось. Возможно, даже сильнее всего.

Алгоритм пустыни для него ещё не разгадан. Выход из туннеля появился вовремя, но его алгоритм, это не то, что искал Ластик.

Алго-ритм… Что за слово? Если прочесть его от древнего "algos" — "боль", получается "ритм боли". Она не отступает… как отменить ее программу? Каким алгоритмом?..

Предаваться меланхолии нет времени. Гошка и Чарли такие ребята, что вскарабкаются обратно, если заставить их ждать слишком долго. Загасив "чесночную головку" о рукав, Дик бросил фонарик в карман куртки и спустился в фосфоресцирующий бело-голубым сиянием колодец.

6.

Ход из отполированного пористого камня розового оттенка спускался вниз под углом более сорока пяти градусов, а потом плавно изгибался и расширялся, так что можно встать в полный рост. Но потом ход начинал подниматься и сужаться, пришлось ползти на четвереньках.

Почему-то люди успешно справлялись с этой задачей, а Береникс, для которого такой способ передвижения самый естественный, скользил. Гошке пришлось подталкивать пса и при этом умудряться не скатиться самому.

— Ты, оказывается, совершенно не приспособлен к альпинизму, — пенял ему Гоша.

— Я стараюсь, хозяин! Стараюсь… — Береникс пытался выпустить когти, как кошка, но чем больше растопыривал подушечки лап, тем сильнее они скользили.

— Ох, откуда ты взялся на мою голову, — вздохнул Гошка, поймав Береникса, который только что едва не сделал это выражение буквальным, съехав на хозяина сверху. Гошка подхватил пса подмышку и старался удержаться на трех точках опоры. — Почему ты не пошел вместе с Линкой? Ухватил бы ее зубами за косичку и ехал за ней, как на буксире!

— А это мысль, хозяин, — одобрил Береникс. — Давайте, я буду держать вас за ногу и…

— Зубами? Спасибо! — Гошка сделал резкое движение… и в обнимку с Берениксом они снова съехали к исходной точке перед самым началом подъема. Там уже стояла Ромашка.

— Что вы делаете, катаетесь? — с интересом спросила она.

— А, это ты, — буркнул Гошка. — Да вот надо это чучело чем-нибудь привязать. У тебя есть веревка?

— Я так отвык от поводка, хозяин, — подал голос Береникс. — Он, можно сказать, слегка оскорбляет мой интеллект…

— Ничего, один раз интеллект потерпит, — заверил пса Гоша. Ромашка протянула ему шелковую розовую ленточку, которую нашла в сумке и застенчиво улыбнулась, намекая, что ничего лучше нет.

— И этот цвет мне совсем не к лицу, — ворчал Береникс, пока Гоша завязывал ему на шее ленту. Второй конец хозяин обвязал вокруг своей щиколотки.

— Давай, Береникс, — сказал он. — За мной. К ноге! Ромашка, иди первой.

— Нет, ваша очередь, я хочу всё по-честному. И… мне очень интересно посмотреть…

— …на мои мучения! — в отчаянии, с поскуливанием воскликнул Береникс. И скомандовал: — Вперед, хозяин! Мы теперь в одной связке! На штурм, к вершине!

— Где Дик? — с сомнением прислушивался Гоша. — Мы тут столько времени потеряли, что уже могли сто раз с ним столкнуться. Как думаете, что-то случилось?

Ромашка прислушалась.

— Шуршит! — сообщила она. — Подождем?

— Бежим! — заторопился Гошка, карабкаясь по крутому склону и волоча за собой постоянно спотыкающегося Береникса. Но теперь подниматься псу стало гораздо легче. Ромашка ползла следом на некотором расстоянии, подбадривая Бреникса ласковыми словами, а иногда и подталкивая, если пёс падал с ног.

Когда стал виден светлый проем впереди, Ромашка отчаянно взвизгнула, так, что Береникс неожиданно обрел способность самостоятельно и очень быстро бежать по наклонному ходу и обогнал бы хозяина, не будь пёс к нему привязан.

— Что случилось? — обернулся Гошка, притормозив.

— Меня что-то за ногу хватает! — ответила Ромашка. — Аа-ай! Вернее, щекочет!

— Дик, хочешь, чтобы мы все трое на тебя рухнули? — угрожающе спросил Гоша.

— Это не я! — донесся снизу очень знакомый голос. — Это страшная пещерная анаконда!

— Ой, какой ужас! — взвизгнула Ромашка, уползая быстрее. — А почему у нее голос как у тебя?

— А почему так медленно двигаетесь? — в свою очередь спросил Дик. — Что-то случилось?

— Поднимайся наверх, увидишь! — обещающе процедил Гошка. — Я тебе тогда покажу настоящую анаконду! — с этими словами мальчишка выбрался наверх.

Там был широкий проем, возле которого его ждала взволнованная сестра, Ластик и Чарли.

— Береникс, тут довольно высоко, прыгай первым, а то если я прыгну, ты упадешь, — сказал Гоша.

— Как вы добры, хозяин, — Береникс выполз на край отверстия, от которого до пола новой пещеры оставалось полметра. — Не проще ли сразу отвязать меня?

— Нет, я должен показать Дику и остальным причину, по которой мы задержались, — неумолимо возразил Гоша, спрыгнув следом.

7.

Сразу за ними появилась Ромашка, у которой единственной был такой вид, будто она ползла на четвереньках по длинному горному коридору. Видимо, дело в неприспособленной к путешествиям одежде Феи — она сбежала из пустыни в легком пляжном сарафанчике выше колен.

Остальные одеты по-походному, даже Лина, хотя тоже была в летнем платье с короткими рукавами, но то ли материал в нем особенный, не собирающий пыль и не мнущийся, то ли Чарли успел привести сестрицу в порядок с помощью волшебства. Ведь после того, как он заставил стены в новом туннеле светиться, ему больше было нечего делать, а Гошку и Береникса он обогнал ещё на спуске. Его собственной фирменной кожаной жилетке без пуговиц и мятым пыльно-алюминиевого цвета клешам или клетчатой рубашке и зеленым шортам Гошки никакая пещера уже не могла повредить.

А вот ластиковому кожаному костюму Дика, как раз появившегося из хода, всё нипочем в другом смысле: в любых передрягах он оставался как новенький, а если разрывался, срастался без шва, залечивая и рану, если та оказалась под ним.

Небрежно отряхнул рукав и колени от пыли, Дик вышел из хода точно в таком же виде, в каком мог собираться на прием в высшее общество.

Все рыцари ордена Панголи́н, пока ещё не облаченные в подобающие доспехи, смотрели на него с завистью. Береникс шумно встряхнулся, не столько приводя в порядок свою свитую шнурами шерсть, сколько надеясь, что противная розовая лента случайно развяжется и избавит его от позора.

Посмеявшись по поводу таланта Береникса как скалолаза, друзья осмотрелись, изучая, куда их занесло. Они стояли в огромной просторной пещере, конусом уходящей ввысь, к небу.

В потолке светился неровный пролом, так же как в старой пещере Чарли. У путешественников было полное ощущение, что они находятся на дне погасшего в незапамятные века вулкана.

Пол пещеры состоял из черного пористого камня, похожего на застывшую лаву. В центре блестело неглубокое озеро-блюдце. Далеко впереди шумела река, и падал косой луч дневного света, обозначая выход наружу.

— Ничего шалашик, жить можно, — Чарли погасил светящийся туннель и придирчиво оглядывал новую пещеру. Она была такой же огромной, как зал сразу позади врат, только светлой.

— Учитывая, что ты никогда в жизни тут не был, место выбрано неплохое, — одобрил Гошка, обращаясь к Ластику.

— А тут и не положено бывать при жизни, — без тени иронии заметил Дик, глядя на небо едва видимое в отверстии над конусом. — Мы в Могильном ущелье. Сам выбрал место?

Ластик, не отвечая, пожал плечами, что значило: "Ты сомневаешься?"

— Это лучшее, чего можно желать, — кивнул Дик. — Река… горы… никого вокруг… И проникнуть в грот сверху невозможно. Кажется, это отдельная гора, но грот примыкает к сплошной скале. Иначе наш туннель проходил бы в воздухе!

— Точно, — сообразила Лина. — А там выход к реке? Посмотрим? — наперегонки с Ромашкой она побежала к выходу.

Все беглецы вышли к солнцу следом за ними. Прямо за порогом грота бежала быстрая речка, перекатывающая небольшие круглые камни. Река уходила полого вниз, как дорога. За их спинами вздымался треугольный утес, и по другую сторону от водного потока высилась сплошная скальная стена. Иной тропинки, кроме водной, отсюда нет.

Беглецы разбрелись по мелкой, не доходящей до колен речке в разные стороны. Умыться. А Ромашка, вытащив из красной хозяйственной сумки, где хранился весь запас еды и одежды, новое платье, старательно выстирала запыленный и потертый на камнях сарафан.

— Маниакально-стиральный синдром, — буркнул Гоша, издали наблюдая за ней, но под влиянием примера подружки тоже решил оттереть свои почти черные коленки. Пока Гошка драил колени и локти, в реке что-то призывно блеснуло.

Моментально подумав о золоте, Гошка сунул руку по локоть в воду… и только это спасло его от ожога. Солнечный луч блеснул на воде, отскочив прямо в глаза.

— Тень! — кричала с берега Лина, показывая на противоположную стену ущелья, где ползла студенистая медуза, похожая на пену, взбитую в мутной воде. — Прозрачная тень! Прячьтесь!

В небе вспыхнула белая безмолвная молния…

8. Суд присяжных

Первым в укрытие влетел Береникс с воплем: "Хот-дог с музыкой, опять всё сначала!"

Спасаясь от зеркальных лучей, в грот спрятались все. Чарли задержался на пороге и, пристально глядя в бегущую воду, следя за отражениями вспышек, покрепче перехватил посох.

— Ты что? — Гошка потянул его за руку.

— Хочу наконец поговорить с этими тварями по душам, — сквозь зубы ответил Чарли. Прицелившись через отражение, резко выбросил руку в небо, прикрыв глаза, чтобы лучи не ослепили его.

Над Могильным ущельем прокатился раскат грома. Теперь белые вспышки как никогда напоминали огненную грозу.

— Что ты делаешь? — Дик оттащил друга с порога. — Не высовывайся!

— Одним меньше, — с мрачной радостью ответил Чарли. — Подожди, ещё хотя бы одно прикончу… — он снова принялся высматривать отражение облака, зависшего прямо над ними.

Но зеркальные облака двигались очень быстро. Даже если кружили над одной местностью, никогда неподвижно не зависали. Чарли промахнулся один раз, и луч резанул его по руке. Второй раз он всё-таки глянул вверх, прикрыв глаза ладонью, и заряд волшебного посоха попал прямо в облако.

Как Чарли и рассчитывал, все мельчайшие линзочки, составляющие огнеопасное облако, от удара брызнули в стороны. Вспыхнуло так, что Чарли показалось, он слышит треск распарываемого неба. Белые стрелы резанули по глазам, парень сразу крепко закрыл их ладонью. Раскат грома снова потряс ущелье.

— Получил? — спроси Дик. — Доволен?

— Шустрые, гады… — вдохнув с шипением воздух, высказался Чарли.

— Покажи… — Дик заставил его отнять ладонь от лица. Веки моментально покраснели, когда на них дохнуло жаром, но ничего серьезного вроде не случилось. — Видишь меня?

— Ага, — Чарли приоткрыл один глаз. — Только ты ярко-зеленый. Ерунда, пройдет. Нет, тебе даже к лицу…

Дик погрозил кулаком и убедился, что Чарли отлично его увидел, поскольку отреагировал, закрываясь рукой. Они вместе ушли в глубину грота.

— Нет, подобные вылазки против них не метод, — хмуро сказал Дик. — Надо что-то существеннее. К тому же, подозреваю, эта твоя "детонация" временная. Линзы разлетятся, а через несколько часов или даже дней снова соберутся.

— Скорее всего, — жмурился от ожога Чарли. — А что ты предлагаешь?

— Гривверс сказал, что у королевы строго ограниченный запас облаков, — Дик говорил это и для всех остальных, друзья ведь ничего не знали об их вчерашней вылазке в Козегор. Когда Дик и Чарли вернулись, было не до того, чтобы обсуждать удачную прогулку. Их ждал огромный сюрприз, пришлось уносить ноги.

— Мы так поняли, Дина вообще неспособна творить их сама. Официально считается, что это было озарение, единственный удачный эксперимент, который пока не получается повторить, но дело ясное…

— Украла, — подтвердил Ластик. — Я всё время так думал, только доказательств не было. Но, вообще-то, Дина может тиражировать облака. Только они получаются очень слабенькие и узкие, как селедки.

— Имел честь наблюдать и даже проверить на собственной шкуре, — кивнул Дик. — В учебной пустыне. Так и показалось, что они… не настоящие, — назвать "слабыми" даже это жалкое подобие зеркальных облаков у него язык не повернулся. Режут, как тупой раскаленной бритвой!

Они уселись кружком возле дальней стены грота, напротив входа. Озеро-блюдце в центре находилось как раз под дырой в потолке, словно ее отражение. Только очень искаженное, ведь пролом в скалистом конусе неправильной формы, а озерцо на полу — идеально круглое, как проведенное циркулем. Его поверхность атаковали зеркальные лучи, периодически отлетая под прямым углом обратно и вспыхивая в воздухе. Даже если рикошетом они летели немного вбок, гореть в пещере всё равно нечему, а до сидящих возле стены друзей лучи не доставали. По берегам озерца ползали рыхлые прозрачные тени.

— Опять то же самое! — пробормотал Береникс. — Когда это кончится?

— Когда придумаем надежный способ борьбы с ними, — отрезал Дик. Алгоритм повторялся: снова они сидят в пещере, снова прячутся от облаков… только с ними теперь нет Мэгги. — Ластик, ты не нашел какого-то противоядия от этих небесных гадов?

Бывший наследник Дины неуверенно пожал плечами:

— Знаю некоторые исследования, но все известные формы отражения облака успешно обращают себе на пользу. Чем активнее отражение, тем лучи сильнее разлетаются рикошетом, получается только хуже.

9.

Пробовали делать покрытие, поглощающее лучи, как драконья шкура… Дина даже придумала себе особенный лак для волос, как угольная пыль. Она может ходить под облаками в мантии из драконьей шкуры минут пять и вообще ничего не чувствовать.

Потом припекает, а через четверть часа уже слишком горячо, всё равно приходится убегать в укрытие. И что-то вроде защитной маски она надевает на испытаниях нового фронта, когда перестраивает облака в боевой порядок и отправляет жечь селения. Но все поглотители быстро нагреваются…

В общем, по-настоящему ничего не помогает. Но я думаю, будь особенно мощный отражатель, такой, где отраженный луч равен падающему, облака уничтожили бы сами себя. Их линзы под солнцем раскалены до предела. Если чуть превысить этот предел, возможно, они и расплавятся?..

— Чем превысить? — спросила практичная Лина. — А ночные, по-моему, ещё хуже.

— Они равноценные, — возразил Ластик. — Это две стороны одного явления. Линза она и есть линза, что прикажешь, то и увеличит, хоть жар, хоть холод. Они удерживаются вместе мощным взаимным притяжением. Облако устроено как маленький циклон, вихрь. Все линзы в нем стоят под одним углом и вращаются по спирали.

— Это уже знаем, — проговорил Дик. — Значит, есть единая точка, вокруг которой вращается облако. Если остановить вращение, линзы разлетаются, как от взрыва, сами только что видели… На них нужна какая-то специальная пушка…

— А я всё-таки считаю, что направленный отражатель, — стоял на своем Ластик.

Лина высказала примирительное предположение, что в пушке и должен быть установлен мощный отражатель. Но где его взять?

— Наколдовать? — предложил Гошка.

Чарли с сомнением качнул головой. Ромашка предложила поймать одно облако и рассмотреть, как оно устроено. Все рассмеялись, хотя предложение было дельным. Увы, неосуществимым, если даже Дина, которая так и делала многократно, не смогла понять устройство облаков настолько, чтобы поставить их производство на широкую ногу, как ей хотелось бы.

Пока всё равно продолжалось нашествие, решили позавтракать. Сделали бутерброды, убедились, что вода в пещерном озере пригодна для питья и от огненного дождя близка к кипению, заварили чай.

— Чай из блюдечка! — провозгласил Гоша.

Весело им не было, но все поддержали шутку. Облака всегда причиняли не только чисто погодные неудобства, но ещё и тяжело действовали на нервы. Надо старательно делать вид, что ничего не случилось, всё просто замечательно. На резкие слова, сказанные во время нашествий, никто давно не обращал внимания, да и в ордене Панголин почти все умели держать себя в руках в любых случаях, в присутствии облаков и без них.

Но иногда самообладание даже переходило разумные границы. Дику вспомнилось, как вчера Ластик ни грамма не удивился, узнав, что им надо бежать из пустыни немедленно. А ведь они, кажется, даже не сказали ему о сломанной защите. А он не спрашивал… будто знал. Как мог узнать, находясь под землей?

Это Дик и спросил, чтобы не прекращать беседу. Она помогала отвлечься хотя бы от нашествия, если не от других тяжких мыслей.

— Я и не знал, что защита лопнула, — подтвердил Ластик. — Но я заметил, как сблизились створки врат, выскочил предупредить вас, снаружи увидел тучи и всё понял.

Возникло впечатление, что Ластик чего-то недоговаривает, но если наследник решил хранить свой секрет, приходилось смириться и не досаждать их спасителю расспросами.

— Повезло, что мы вовремя сбежали оттуда, — оптимистично заметил Гоша. — А теперь и выход из туннеля нашли. Мы выбрались, это главное!

— Не все, — многозначительно заметил Ластик.

Лина тут же метнула на него предостерегающий взгляд. В воздухе повисло почти зримое облачко недоумения. Всех беспокоили не столько их дальнейшие действия, — до конца нашествия всё равно ничего предпринять не удастся, — сколько вчерашняя неожиданная потеря.

— Мне будет не хватать Грифона, — проворчал Береникс, мысленно оглядываясь на свою прочную неприязнь к вороному коню-дракону и удивляясь собственным чувствам.

— Я тоже буду по нему скучать, — вздохнул Гошка, потрепав Береникса по голове. — Славный был конь. Как мы летали вместе!..

— Мне он также нравился, — холодно сообщил Ластик. — Но, думаю, это к лучшему… боюсь, Грифону трудно бы пришлось на последнем участке хода.

— Какие глупости! — возмутилась Лина. — Чарли мог его уменьшить, и не только его, мы все легко бы прошли где угодно, хоть сквозь игольное ушко, правда?

Чарли молча кивнул, не поднимая головы. Он сидел немного в стороне от общего круга, бросив согнутые в локтях руки на поднятые колени. Расслабленно болтая кистью, водил посохом-кинжалом над запиской Мэгги, надеясь проявить в ней какой-нибудь тайный смысл или скрытые буквы.

10.

— Лошадка была хорошая, — с ощущением потери вздохнула Ромашка. — Добрая…

— Чрезвычайно рад, что, по крайней мере, о хозяйке Грифона никто сожалеть не будет! — раздраженно вмешался в их воспоминания Дик.

— Ты запретил упоминать о ней, — сухо напомнила Лина.

— Всего лишь просил отложить разговор до того момента, когда выйдем из-под земли и снова будем в относительной безопасности, — ответил Дик. — Не могу запретить вам высказывать всё, что вы о ней думаете. Лучше говорите в лицо, чем шептаться у меня за спиной.

— Тебя никто не винит, — мягко улыбнулась Лина, вернув ему те слова, что Дик сам сказал ей недавно, когда рухнула защита пустыни. — Ты не мог предвидеть, как всё обернется.

— Но ты предвидела, — спокойно возразил он. — Помнишь, Линочка, обещал, что когда появится повод для беспокойства, сразу сообщу тебе? Так вот, самое время начинать волноваться. Моя защита взломана точно тем же способом, что и пространство пустыни. Сам ей это позволил.

Лина некоторое время задумчиво вертела на пальце косичку, на этот раз не чувствуя себя старшей сестрой, скорее, маленькой девочкой, настоящий большой и сильный защитник которой попал в беду, и она не знает, чем ему помочь. А ведь от его силы зависит и ее жизнь!

Прежде Лина никогда не чувствовала ничего подобного, ни страха, ни полного бессилия, она всегда знала, куда идти и что нужно делать, чтобы помочь ее мальчишкам. Но по поводу Мэгги она никак не могла помочь. Вот если бы ведьма была здесь!..

— Не знаю, что сказать и что думать, — словно извиняясь, Лина тронула Дика за руку. — Но для меня плохо, что она ушла. Я к ней привыкла и уже готова была ей поверить… Знаешь, может, ещё не всё кончено? Может, она снова вернется?

— Не ожидал от тебя! — вырвалось у Ластика. — Если она вернется, так только с отрядом убийц! Никто не забыл, что за нами продолжается охота, и Моргана играет в ней главную роль?! Даже если роль приманки, — добавил он, отворачиваясь от укоризненного взгляда Береникса и Лины, — всё равно, главную! Впустить эту ведьму в свое сердце — худшее, что могло с нами случиться.

— Не так однозначно худшее, — вздохнул Дик, — но, по сути, верно. Дальше.

— Она вернется и всё объяснит, — с робкой надеждой закончила Лина.

— В том-то и дело, что Мэгги не любительница объяснять свои чувства, — заметил Дик. — Делает, что считает нужным, а нам остается гадать, зачем? Почему?

— А давайте проголосуем? — предложила Ромашка. — У нас… извините, в Мире-без-Чудес всегда так делают, Береникс, помнишь?

— Угу. Вам известен случай, чтоб это когда-нибудь помогало? — саркастически спросил пёс.

— Да, голосование очень полезно. Оно помогает лучше узнать интересы народа и потом его легче обманыв… ой, я, наверное, опять не то говорю, — смутилась блондинка.

Дик усмехнулся:

— Нет, отчего же. Попробуем. Пусть каждый выскажет свое мнение о Мэгги и как оценивать ее поступок.

— Это уже суд присяжных, по-моему, — тихо заметил Чарли и вернул Дику записку: — Ничего не могу сделать. Скрытый текст не появляется и пока никаких других тайн, кроме "Прости!" — я не нахожу.

Дик бросил записку Мэгги в центр круга, чтобы все могли ее видеть. Вдруг, кого-то эти печатные буквы наведут на новую мысль.

11.

— Как ни крути, она бросила нас в самый трудный момент, — сердито сказал Гоша. — Я думаю, она снова искала дорогу в долину, для того и сбежала с нами. А то, что жизнь в пустыне ее не устраивала, она с самого начала говорила.

Убедившись, что мы ей не верим и в долину ее не приведем, она сбежала и всё. Теперь надеется, что нас схватят и доставят к ним с Диной.

Тогда уж Мэгги сможет вдоволь посмеяться над нами! Я ей после побега с каторги ни на полгроша не верил и, думаю, она исчезла с глаз очень вовремя — мы успели сбежать!

— А не думаешь, что мы успели сбежать отчасти потому, что она отвлекла на себя внимание поискового отряда? — спросила у брата Лина. — И как понимать, что она тогда крикнула "лети!" Грифону, чтобы я смогла убежать, когда нас окружили. Для чего ей спасать меня?

— Чтобы было доброе дело, которое потом можно предъявить Дику, — с ледяной уверенностью произнес Ластик. — Мэгги способна просчитывать многоходовые комбинации. Вначале она знакомится с вами в степи, втирается в доверие, помогает найти истоки колодцев. Потом, вы узнаёте, что она — шпионка…

Если бы не мое письмо, ее бы, наверное, забрали в плен вместе с вами, и она разыгрывала бы ужасные страдания, а потом помогла вам бежать, закрепив полное доверие к своей особе.

Но ее игра провалилась, вы узнали, кто такая Моргана. Думаете, она отступила, сдалась? Ничего подобного! Она продолжала умно разыгрывать свою партию: явила образ коварной и прекрасной пленницы, потом сделала вид, что влюбилась, а сама сдала вас в руки слуг Дины. Но потом, якобы из-за нежных чувств, бросила всё, и работу, и королеву, и помогла вам бежать. При одном условии, правда? — что вы возьмете ее с собой!

— До сих пор всё сходится, — повел бровью Дик. — Дальше.

Ластик напряженно потер лоб:

— Она продолжала шпионить за нами и втираться в доверие, но когда и этот план лопнул из-за случайности, снова сбежала.

— Но кого она обманывает, нас или Дину? — спросила Лина. — Мэгги всегда выходит сухой из воды, это правда, но разве это так плохо? Если она на нашей стороне, то…

— Если она, страшно подумать, снова вернется и будет петь что-то о хитрых дипломатических ходах, не верьте ей! — яростно закончил Ластик.

— Линка, ты, что ли, за нее? — испытующе уставился на сестру Гоша.

Девочка долго молчала, поглядывая то на младших мальчишек то на Дика, и наконец коротко кивнула.

— А ты сам, Дик, что думаешь? — хмуро спросил Гоша, ни на что хорошее уже не надеясь.

— Чувствую себя последним тупозавром, — нервно усмехнулся тот, почесывая висок. — Совершенно не понимаю, что происходит.

Вы же не знаете… сам просил ее уйти, вернуться к Дине, сказать вот всё то, что предлагал Ластик, и даже не помогать нам, просто спасать себя. Она не согласилась, а потом, как вы все говорите, в самый трудный момент вдруг сбежала.

Ни в чём я ей не верил с самого начала, и до сих пор не верю. Но в какой-то момент мне стало уже наплевать, с кем она и чем ее интриги всем нам грозят. Наверное, просто влюбился… А, может, и это обман, не знаю.

Ничего не понимаю в ее записке: кажется, уходя, она ясно признала свою вину, но опять, почему-то, не верю. Не знаю…

Сейчас думаю, она имела возможность нас обмануть и всё говорит о том, что Мэгги ею воспользовалась. Она не хотела бежать, у нее были какие-то другие планы, но защита сломалась и надо было решать немедленно, по обстоятельствам. Решила уйти…

Заглушая боль, Дик пристально посмотрел на Ластика:

— Есть один человек, большой специалист в двойной игре. Вот с кем бы мне посоветоваться сейчас… Но письмом, к сожалению, не обойдешься. Он остался в пустыне, а мы теперь по ту сторону ее защиты. И уже спрашивал, ты помнишь, он отказался выступить судьей между мной и Мэгги. А жаль…

Ему бы нашлось, что напомнить о моей глупости в прошлом, когда я так же не мог разгадать игру тех, кто сам за себя.

Профессор, вероятно, посоветовал бы мне избегать прошлых ошибок… Но всё равно ей не верю!.. — Дик сжал кулаки и вздохнул: — Ни себе, ни ей… Лучше у Ромашки спросим, — Дик измученно улыбнулся и подмигнул Фее. — Бывают случаи, когда наиболее простодушных обмануть сложнее всего. Что думаешь о Мэгги?

12.

Блондинка с застенчивой улыбкой пожала плечами.

— Мне показалось, она не злая. Просто она… ну, как тот цветок, который ты сделал, помнишь? — девушка обернулась к Чарли. Он снова кивнул, не поднимая глаз. — Она слишком сложная… — ласково объяснила Ромашка. — Может быть, Мэгги сама не знает, кто она на самом деле?

— На самом деле она — Моргана! — намертво припечатал Ластик. — Наследница самого древнего и страшного колдовского рода, его главной ветви "северной башни". Ближе Мэгги, у настоящей Морганы Первой, ее тетки-не-знаю-в-каком-колене, наследницы нет!

— Нас нельзя судить по нашим предкам, — тоже вполне серьезно возразила Ромашка. — Тем более, по таким далеким. Тебя вырастила Дина, и ничего? Ты же сам выбрал свою сторону!

— Ластик не выбирал, — очень мягко заметил Дик. — У него серьезный повод быть против Дины. Это твой выбор совершенно добровольный, ты из другого мира, тебя ничего не держит. А семья Мэгги много веков имела повод выступить против меня. И, обычно, они так и делали. Кто докажет, что единственная и очень талантливая наследница рода — и вдруг, исключение?

— Я ничего не могу доказать, — вздохнула Ромашка. — Но мне ее жалко. Думаю, она скоро вернется.

— Между прочим, Грифон тоже говорил, что его хозяйка неплохая, добрая и заботливая, — ворчливо заметил Береникс, словно устыдившись своей позиции. — И я тоже думаю, что она, в общем-то, ничего. Она мне косточку подарила недавно и вздыхала так печально… Мы ей до́роги, это точно. Особенно старший хозяин Дик, разумеется. Так что я за нее.

Это хитрость какая-то, она путает следы, а так-то… в общем, я уже привык считать Мэгги тоже своей хозяйкой… Обидно, если она ушла насовсем. Не может плохой человек так переживать, если собирается сделать подлость! У животных, кстати, на это особое чутье, так все говорят…

— Почему тогда тебе наплевать, что чувствую я? — взвился Ластик.

Пёс шумно вздохнул, хорошо понимая своего собрата по интеллекту, юного единорога. Но как любой философ Береникс знал, истина дороже.

— Потому, что ты судишь предвзято, — пробурчал он.

— А Грифон, которого она выкормила из рук, скажешь, объективен? — Ластик полыхал гневом, даже на щеках, неизменно мраморно-бледных, появился темный румянец. — Я вообще не уверен, что это не она нас выдала! Она ведь как раз летала одна, кто ее видел?

— Нет, это точно я, — грустно возразила Лина. — Я же картошку чистила и порезалась. Мэгги тут ни при чем, она и знать не могла, потом уже услышала гром, как все.

Будь мы ей безразличны, зачем она вообще возвращалась и оставляла записку? Она что-то хотела сказать, надеялась, мы догадаемся. Но не могу понять, в школе мы такое не проходили… — Лина потупилась, чувствуя поднимающиеся где-то изнутри к горлу слезы.

— Почему она тогда хотя бы свой медальон не оставила, как в прошлый раз? — тоже вспомнил о слезах, правда янтарных, Гоша. — Если так переживала о нас! Да потому что теперь она знает о его тайных свойствах и решила, он ей и самой пригодится! А мы — пропадай, да?

— Но теперь у нас есть волшебный посох, — резонно напомнила Лина, — и тоже от нее, между прочим!

— Тут уж никакой заслуги Морганы нет, благодари только Чарли! — тоже не отступал от жесткой линии справедливости Гоша.

— Итак, три на три! — прервал их спор Ластик. — Девочки и Береникс высказались за Мэгги, а мы — я, Гоша и Дик — против. Хорошо, пусть девчонки-то говорят что хотят, но…

— А что ты молчишь? — Дик повернулся, пристально глядя на своего самого давнего друга. Сказав, что это больше похоже на суд, тот упорно оставался в стороне, не подняв головы и не проронив ни слова за всё обсуждение.

Сейчас Чарли сидел, скрестив руки поверх поднятых колен и пряча за ними лицо. Услышав обращение Дика, чуть приподнял голову и глянул сквозь густую волну челки, такой же беспросветно смоляной, как у Мэгги.

13.

— Можешь сказать хоть что-нибудь? Странно не слышать твоих шуточек, если всё идет хуже некуда! Когда сматывались от наемников в яме, ты не молчал!

— Эта ситуация за гранью моего юмора, — тихо ответил Чарли. — Это ведь не жизнь и смерть, это — любовь…

— Откуда возьмется любовь, обыкновенные шпионские игры! — разозлился Дик. — Скажи нормально, ты не участвуешь?

— Нет, — еле слышно ответил Чарли. Но его слов ждали, и все услышали.

— Ты, ни за, ни против? — придирчиво уточнил Ластик. — Нейтрально?

— Нет, — не намного громче повторил Чарли. — Просто, что бы я ни сказал, половина из вас будет орать… — он вздохнул: — Даже уверен, не половина, а все.

— И что с того? — не сдавался Дик. — Покричим и перестанем. Не повод промолчать в таком деле. Что ты обо всем этом думаешь?

— Хочешь, чтобы я говорил при всех? — так же без энтузиазма спросил Чарли, не глядя на Дика.

— Говори, мне скрывать нечего. Вернее… — друг невесело засмеялся, — то, что она меня бросила, это факт. Уже просто не могу это скрыть.

Чарли обхватил колени сплетенными пальцами и запрокинул лицо к далекому лоскутку неба, почти невидимому среди высоких скал грота.

— То, что Мэгги покинула нас — несомненно. И то, что вернулась к Дине — скорее всего. Но зачем? Кроме того, что я, как последний дурак, верю, что вы оба не ошибаетесь в своих чувствах, я ещё верю в ее письмо. Думаю, в чем загадка, в том и разгадка.

— Так ты, что, за нее? — горестно воскликнул Ластик и отвернулся, нахохлившись, как белая ворона, не желая больше иметь ни с кем из присутствующих предателей ничего общего.

— Дальше, — Дик поднял записку, но внимательно смотрел не на листок, а на Чарли. Тот ровно, без эмоций заговорил:

— Объясни, зачем ей нужна эта записка? То, что защита разрушена, что счет идет на минуты, она знала, когда уходила.

И знала, что если записки не будет, ты подумаешь, что она в конце концов согласилась и ушла по твоей просьбе. Ты, конечно бы, терзался сомнениями, а кроме того, страхом за ее жизнь…

Не допускаешь мысли, что если ей нужны твои терзания, она вообще не оставила бы прощальных слов, а если пыталась уверить всех в своей преданности, могла написать что-нибудь более определенное, например: "Я люблю тебя". Или: "Что бы ни случилось, знай, я с тобой…"

— Не надо так говорить, это больно, — Лина жалобно смотрела то на него, то на Дика.

— Знаю, — очень спокойно подтвердил Чарли. — Но почему-то Мэгги не искала слов оправдания и не уверяла, что только крайние обстоятельства заставили ее… и тому подобное.

А если хотела посмеяться, то могла точно так же обмануть твое доверие, сказав, что любит, — он покосился на Дика. — Или трезво и не менее больно признать, что всё было лишь игрой. И, поскольку ее миссия немного не удалась, она отступает.

И ещё… почему она не пыталась вернуть себе волшебную силу? Она несколько раз грозила мне поединком, а сбежала, даже не попробовав украсть посох, если на бой не хватило времени. Оставить такое оружие нам… не слишком ли щедрый подарок для врага?

Скажете, испугалась? Вам лучше меня известно, Мэгги мало чего боится! И то, что янтарную слезу она забрала с собой, говорит в ее пользу: ей может оказаться весьма несладко у Дины, должна она хоть как-то пробовать защитить себя? Если решилась на возвращение, это… неслабый поступок. Тем более, для девчонки.

— А если Дина заранее готовила ее возвращение? Ждет ее с цветами и ковровой дорожкой! — непримиримо буркнул Гоша. Дик усмехнулся, вспомнив, как они сами входили в королевский замок под гром оваций.

— Ластик, — негромко окликнул Чарли, глядя на встопорщенные плечи наследника. — Тебя этому, кажется, серьезно учили… Скажи, безопасно ли для двойных агентов возвращение на любую из сторон?

— Если про них знают… — неохотно проговорил Ластик, — а с какой-нибудь стороны про них всегда знают, то их по возвращении так трясут… не позавидуешь. И, как правило, никто до конца им не верит, в первую очередь хозяева, которым они действительно верно служат.

— Ты это знаешь в теории, — с кривой усмешкой заметил Дик, — А мы с твоим наставником это проходили на практике много лет… Особенно, он…

— А ты? — выглянул из-за плеча Ластик.

— Был как раз в числе тех, кто ему упорно не верил. Трудно понять, когда человек говорит правду, если точно знаю, что через раз он лжет.

14.

— Профессор единственный, кто открыл мне глаза, — заступился за своего учителя Ластик. — Он мне никогда не врал!

— Тебе — нет. А ее величеству? Дина ведь ему вполне доверяла. Думаю, с Мэгги она уже стала более осторожной. А теперь и вовсе может не поверить в ее преданность. Нужны весомые оправдания. И, как видно, она рассчитывает на них.

То что Мэгги скажет, будто защиту взломала она, это ясно, но королеве требуется ещё что-нибудь. Возможно, что-то, чего мы не знаем…

Кстати, профессор потом снизошел и в своей надменной ледяной манере поведал огромный секрет: двойные, тройные и более профессиональные агенты вообще никогда не врут, чтобы самим не запутаться. Их просто все понимают неправильно. Они уж заранее просчитывают, что все их действия будут по-своему истолкованы каждой стороной.

— "Прости!" — напомнил Чарли. — Как совершенно точно сказал Береникс, плохой человек, делая дежурную подлость, прощения не просит.

— Правильно, что у Мэгги на уме, знает только она сама, — кивнул Дик. — Но если просит прощения, значит, есть за что. Сама-то она знает, предавала кого-нибудь или нет.

— Эта элементарная логика доступна и ей, — спокойно заметил Чарли. — Прямое признание вины, зачем оно понадобилось? По сути это всё равно, что написать: "Думай обо мне худшее". Зачем нужно, чтобы ты верил в ее предательство?

— У тебя есть ответ? — Дик чувствовал, что никакие слова не способны вернуть ему те самые Гошкины хоть полгроша веры и надежды.

— Версия. Если она уходит по-хорошему, ты с ней по-прежнему связан… и на этой связи Дина может играть. Если же она бросила тебя, ты свободен. Имеешь полное право не беспокоиться о судьбе предательницы. Если она действительно тебя любит, то вполне могла сделать такой царский подарок: вернуть тебе свободу на время открытой войны.

"Прости!" — за то, что снова заставила тебя разочароваться. И за то, что играет твоими чувствами и сейчас. Но всё для того, чтобы защитить тебя. Это не влюбленность и не какие-нибудь сентиментально-тщеславные сопли. Это слишком высокие ставки. С таким не шутят.

— Да-да, — Дик поднял руки за голову, потянувшись, чтобы хоть немного снять напряжение: — Об этом мы с ней говорили недавно… Парадоксальная логика неравных поединков…

Идти самому на то, чего больше всего боишься, чтобы удержать контроль и не позволить этого сделать другим…

Смеяться над тем, что для тебя важно, пренебрегать тем, от чего зависит жизнь…

Знаю все эти приемы, но сам больше этого не выдерживаю!.. У меня уже мозги кипят от сомнений. Ничего не хочу, кроме правды.

Да, действительно считаю, что Мэгги хитрая лживая ведьма, и она заранее планировала вернуться к своим, только ждала момента. Но если Дина ее хоть пальцем тронет…

— …ты не узнаешь, — каменно проговорил Чарли. — А если официально объявят о ее немилости, это будет ловушка. Дина сама не уверена, чем и насколько вы связаны, поэтому не решается открыто столкнуть вас после первого провала своей лучшей шпионки.

Ты говорил, Мэгги не известили о твоем допросе, ей сообщили только после, когда речь шла уже о твоей неминуемой смерти. Всего лишь, чтобы узнать её реакцию.

И сообщение, и ее спокойствие были ложью. И ты, если надо, сделаешь то же самое, я уверен.

Дик печально кивнул:

— Понимаю, ты говоришь, как друг. Но я не заслуживаю снисхождения, — он быстро глянул на Лину. — Для меня лучше горькая правда.

— Дик, я соврал тебе только один раз, про свой возраст, — с грустью, но твердо ответил Чарли, глядя в пространство, на зигзаг светлой щели, молнией прорезающей стену грота. — И знаю, к чему может привести подобный пустячок! Но в то, что Мэгги нас предала, я поверю не раньше, чем погибнет Грифон!

— Что вы говорите, хозяин! — ужаснулся Береникс. — Зачем так?..

Чарли продолжал смотреть прямо перед собой, отвечая сразу всем, без личного обращения:

— Когда она уверяла, что на нашей стороне, Мэгги клялась его жизнью. Грифон — свидетель и ставка на ее правду. Если это обман, он на ее совести. Но до тех пор…

— О, люди! — взвыл Береникс, падая на пол и закрыв голову лапами. — Разве так можно?!..

— Неужели, она сама предложила его как ставку? — с отвращением спросил Гоша.

— Нет. Я. — Чарли напомнил, что предупреждал их о всеобщем недовольстве. Не надо было спрашивать.

— При том, как трудно добывать новости, мы о гибели ее коня можем и не узнать, — осторожно заметил Дик.

— Да, если он будет жив, это заметить легче, — бестрепетно согласился Чарли. — Но одно и сейчас ясно: твоя красотка действительно талантливая шпионка, и несравненно манипулирует людьми. Она хотела, чтобы я ей верил, и сумела этого добиться; хотела, чтобы ты думал о ней плохо… ей и это удалось.

Не глядя на него, Дик тихо сказал:

— Сам подумай, если мы друг против друга, кому это наиболее выгодно?

Чарли наконец усмехнулся, показав зубы, и отбросил со лба вьющуюся челку. Его глаза посветлели.

— Я всегда за тебя, Дик, что бы ни случилось. Но это ведь не значит, что ты всегда прав.