Сага о стихиях: Секунды до грозы Книга #2

Арка 4 Величие крови

Ужин. Массивный дубовый стол, уставленный серебряными приборами и резными канделябрами, выглядел так, будто готовился принять высокопоставленных гостей, а не приговор. Гобелены на стенах гордо демонстрировали герб семьи — драконье яйцо, символ их магического рода и, заодно, самый мощный ингредиент в зельеварении, если верить легендам. Всё было обманчиво прекрасно, чинно, благородно…

Гранд-маж зельеварения Антуан д’Арвиль восседал во главе стола, сложив руки на груди и смеряя взглядом семейство. Оценивающе скользнул по сыну — Готье, потом задержался на супруге, мадам Элиане. В обществе мужчина слыл не только великим магом, чьи зелья почитались при дворе, но и хитрым банкиром, поэтому семейное состояние д’Арвилей только росло, а связи множились. Элиана соответствовала Антуану во всём: хладнокровие, утончённость, талант в зельеварении. Союз, достойный восхищения. Или, по крайней мере, таким он казался со стороны.

— И как ты это объяснишь? — Голос Антуана был тяжёлым, как опрокинутый на стол котёл. — Десять лет, Готье! Десять! И ни искры магии! Позор!

Худощавый мальчик молча смотрел в тарелку, но спину держал прямо, в попытке сохранить хоть каплю потревоженного достоинства. Его отец, высокий, широкоплечий, с резкими чертами лица и вечным превосходством, выглядел на его фоне глыбой, готовой раздавить неудачливого потомка.

— Ты меня вообще слушаешь?! — рявкнул Антуан. — В нашем роду не бывает обычных! Магия должна быть в крови! Твой младший брат уже проявил себя!

Назэр, пятилетний блондин с выражением блаженного самодовольства, удобно устроился у камина и лениво крутил в руках бокал с водой. Ему, в отличие от брата, слушать отцовские громогласные речи не приходилось — он был любимчиком. И ещё одним доказательством, что в этом доме магия есть, просто не у всех.

— Видишь? — Антуан ткнул пальцем в сторону Назэра. — Ему пять! Пять, Элиана! И уже зельевар! А этот…

Элиана глубоко вдохнула.

— Магия иногда пробуждается позже, — осторожно начала она.

Антуан сузил глаза, будто супруга только что предложила ему влить яд в графин с вином и дружно выпить.

— Позже? Ты смеешь мне это говорить? — в бешенстве размахнул руками гранд-маж. — Не оправдывай свой грех. Этот бастард, которого ты принесла в мой дом, не мой сын.

Элиана вскочила.

— Как ты можешь?! Готье — твой ребёнок!

— Довольно! — взревел Антуан. — Если бы он был моим, магия проявилась бы вовремя! Ты опозорила мой род. И это недоразумение требует решения.

Антуан повернулся к Готье. Мальчишка сжал кулаки под столом, стараясь не выдать дрожь в пальцах. Он давно привык к этой роли — разочарования, обузы, ошибки природы. Старший сын? Наследник? Нет. На него смотрели, как на испорченное блюдо, которое забыли вовремя выкинуть. Но сегодняшний вечер оказался особенно тяжёлым. Отец был зол — не просто раздражён, а по-настоящему яростен. И причина этому сидела всего в нескольких шагах.

Чудо-ребёнок наслаждался первым проблеском магии. Вода в стекле вспыхнула синим, затем сменилась изумрудным, потом янтарным цветом. Гордый улыбчивый малыш даже не замечал, как одним своим существованием вонзал нож в сердце брата.

Готье тяжело сглотнул. Он не винил мальца. Не винил мать. Даже судьбу винить было бесполезно. Но с каждым взглядом отца, с каждым словом, с каждым ударом ярости, исходившим от Антуана д’Арвиля, злость и обида копились внутри, превращаясь в вязкое, холодное отчаяние.

— Если к завтрашнему утру ты не продемонстрируешь магию, — голос отца гремел, словно гром над полями, — я отправлю тебя в Лилль, к бабке, без титула, без имени, без будущего. Как Арвиль ты перестанешь существовать!

Элиана подалась вперёд, но Антуан даже не взглянул на неё, лишь поднял руку, отсекая любые попытки возражений.

— А чтобы ты понял, каково это — разочаровать семью, мажордом позаботится о десяти ударах палкой.

Готье сжал зубы. Бесполезно. Всё бесполезно. Отец уже принял решение.

— А Назэр займёт твоё место.

Как будто он уже мёртв. Как будто его никогда не существовало.

Он поднял глаза, поймал взгляд матери. Искал поддержку, искал надежду. В её глазах только боль. Боль, но не защита.

— Да, отец, — тихо сказал он.

Антуан махнул рукой, и мажордом шагнул вперёд. Десять ударов. Готье шагнул за ним, не оглядываясь.

В тот вечер он не кричал. Только звук палки, рассекающей воздух, нарушал тишину дома. Элиана вздрагивала при каждом ударе, а вилка несколько раз выпадала из пальцев.

— Ты вырастила его слабым, — презрительно бросил Антуан, равнодушно разглядывая жену. — Он весь в тебя. Бесполезный.

Готье проснулся ранним утром, когда первый луч солнца скользнул по полу, но вставать не спешил. Просто лежал, глядя в потолок, осознавая, что это его последняя ночь под крышей Арвилей. Его мать сумела выцарапать из своего приданого немного денег – ровно столько, чтобы он мог добраться до Лилля. Ну, и ещё лошадь выделили. Если это вообще можно было назвать лошадью, а не ходячим недоразумением на трёх с половиной копытах.

На прощание мать сунула ему узелок с нехитрыми припасами и письмо к своей матери. Там, черным по белому было сказано, что теперь он – никто. Просто мальчишка, от которого избавились, как от ненужного хлама. Назэра попрощаться не пустили – дабы не «травмировать» младшего, а отец… да какой там отец. Разве что стражник лениво глянул ему вслед, когда ворота закрылись.

Путь до Голубой лагуны - деревня соседствующая с Луарионом - прошел без особых происшествий. Ну, если не считать, что коняга на середине дороги решила, что жить ей уже совершенно не хочется. Пришлось добираться пешком. Потом Готье сел на корабль. Два дня качки, шумные матросы, запах соли и рыбы. Странное чувство поселилось у него в груди – вроде бы всё потеряно, но в то же время впервые за долгие годы никто не ждал от него чудес. Не следил оценивающе, не разочаровывался, не ждал магии.

Свобода? Может быть.

Глава 34 Как заканчивается магия?

Каждое утро как дежавю с элементами садизма. Октябрьский ветер исправно напоминал, что у природы ко мне личные счёты, с энтузиазмом лупя по лицу, пока я неслась на тренировочную арену. Иногда казалось, что этот холод пробирается под кожу специально, чтобы намекнуть: куда ты лезешь, девочка? Ты ещё мелкая, слабая и вообще, иди домой, пей чай.

А может, это просто мои страхи так изощрённо маскировались под погодные условия — кто их разберёт?

Зато свитки, кажется, наконец, решили, что мучить меня больше неинтересно. Первые две техники я брала с потом, кровью и лёгким желанием сдаться, но дальше пошло бодрее. Два атакующих заклинания уже в кармане, теперь вот билась над защитным — чем-то вроде магического щита — и вспомогательным, которое больше напоминало переносной факел.

И стоило мне только-только возгордиться собственными успехами, как Филипп немедленно решил спустить меня с небес на землю. У него, видите ли, рекомендация для меня.

— Танец можно разбить на отдельные шаги, — продолжал он, не замечая моего страдальческого взгляда, — но тогда он потеряет плавность, станет рваным, неудобным, будет резать глаз. А если связать движения воедино — получится грация, получится эмоция, получится сила.

— Получится уличный плясун, — пробормотала я, но, кажется, неудачно.

— Также работают и упражнения, — вдохновенно закончил Филипп, игнорируя мою реплику. — Вы должны уметь соединять их, как в танце. Можете даже придумать свою атакующую комбинацию, которая будет давить противника, или эффективную защитную, чтобы не оставлять слабых мест. С тем, что вы уже знаете, можно работать.

Прямо вижу, как Шаржель де Мекальмё, гранд-маж магов молнии крутит пируэты, а Филипп восклицает: «Браво!».

— Что с вашим лицом, мадемуазель Софи? Мне казалось, сравнения с танцами вам понятнее и комфортнее.

— В моих представлениях о танцах нет финального приземления лицом в грязь, — буркнула я, вспоминая последнюю тренировку.

Филипп сжал губы, явно пытаясь сохранить вид непоколебимого наставника.

— Софи, если хотите достичь мастерства, вы должны научиться преодолевать неудачи.

Я закатила глаза, пытаясь скрыть свою досаду. Только и делаю, что преодолеваю, преодолеваю... А в конце концов, всё равно где-то в грязи, где-то на дне. Всё как всегда.

— Отлично, тогда, может, вы научите меня не только молнии контролировать, но и падать с грацией? И тогда в следующий раз я смогу хотя бы красиво раскатиться по земле, как это делают великие маги?

Филипп не поддался на мои провокации. Он продолжал говорить своим неизменным тоном наставника, который был одновременно и строгим, и заботливым.

— Великие маги не падают.

— Ну да, конечно. Сейчас посмотрим! — пробормотала я и сгоряча выполнила атакующий приём с выбросом вперёд и резким спуском вниз. Молния рванула из моей руки, затем следующая ударила в землю, оставив сизый след. Всё по учебнику.

Но маг, едва пошевелив ногой, поднял землю под собой, словно вёл волну, и как в танце, отъехал от моего удара. Сначала в одну сторону, потом в другую. Всё плавно, без лишних движений, как учил. И что за ерунда? Он маг земли, а не танцор! Он должен быть камнем! Камнем!

— Вы в следующий раз, прежде чем нападать, не предупреждайте об этом противника, — сказал он, и я мысленно вздохнула.

— В общем, танцы, контроль... Прекрасно. Может, мне ещё и в бальное платье одеться, чтобы наверняка прочувствовать?

— С удовольствием бы посмотрел на вас в бальном платье, но боюсь, на тренировке это будет не совсем удобно.

А жаль.

— Вы всё время отвлекаетесь, Софи. И причём заговариваете зубы не хуже деревенской знахарки на ярмарке.

— Это всё от скуки, — вздохнула я и сразу же пожалела. Скрестив на груди невидимые крылышки терпения, я смиренно стала в стойку. — Не обещаю грации кошки, но если не запнусь о собственные ноги — уже победа.

— Не прибедняйтесь, — хмыкнул он.

А внутри, помимо иронии (по-другому в башне магов не выжить), вдруг вспыхнуло нечто новенькое. Уверенность. С привкусом лёгкого безумия, как у человека, решившего приручить дракона голыми руками.

Тренировки с Филиппом были далеко не каждый день. Иногда маг земли уходил на задания. Один. Без меня. За пределы башни меня особо не выпускали — не то чтобы запирали, но как бы мягко намекали: сиди, Софи, тихо, не тряси воду в ведре, пока буря не пронесётся.

И я не спорила. Узнав, что Рене жива и в порядке, я будто выдохнула. Мир не рухнул, небо на землю не упало — и с новыми порядками стало как-то легче смириться. Даже с самой собой в новой роли.

Гранд-мастер Ордена Инквизиции по-прежнему являлся в квартал магов, как к себе домой. Причём явно знал, что я здесь. Каждое его появление — или появление его прихвостней — приносило в воздух странный зуд, как будто кто-то собирался чихнуть, но не мог. Вот только чих был не простудный, а с оттенком ареста, допроса и, возможно, небольшой казни.

В какой-то момент мадам Люсиль велела вообще двери ему не открывать — мол, пусть сам себе на крыльце развлекается. Но это ощущение подвешенности — как муравей, заползший в ухо и устроившийся там с подушкой и кружкой чая — всё равно не давало покоя.

Я старалась не думать о гранд-мастере и его карательных замашках. У меня и без него забот по горло — с головой, ногами и парой ведёрок сверху.

Но вот что действительно стало для меня сюрпризом с большой буквы «Чего?!» — так это поведение хранителей. Когда я, вся такая решительная и смелая (а на деле — с подрагивающими коленями), набралась храбрости выйти в город, оказалось, что никто за мной не бегает. Ни слежки, ни погони, ни одного хранителя, пытающегося утащить меня за шкирку на эксперименты.

Странно? Ещё как. Подозрительно странно. Прямо затишье перед бурей, да ещё и без предупреждающих криков чаек. Я им больше неинтересна? Ага, сейчас. Может, нашли кого поновее для своих экспериментов? Тогда это катастрофа! Я, конечно, не рвусь быть их мишенью, но такой поворот событий говорил только о том, что маги в самой грязной луже болота бога Смерти. Может, Сильвен исчезает как раз на миссии, как-то связанной с этим? Или хранители просто ко мне больше не суются, учитывая, что я стала… ну, скажем так, не самой безопасной целью?

Глава 35 Твоя душа, наша доска

Шахматная партия кипела, как котёл с кашей у бабки-травницы на ярмарке — пузырился, булькал, вот-вот перекипит, и вычищай потом угли. Примерно так же чувствовала себя и я: готовая сбежать, иначе от меня останутся даже не угли, а перел. Не пойму, от самой ли игры такая лихорадка или потому что телепат уселся рядом, как кот на валуне: греется, урчит, и мысли мои в свою миску складывает, не стесняясь.

Его рука лежала на спинке моего стула: ненавязчиво и совершенно случайно. Вторая деловито сновала по доске, будто ему и правда важны все эти фигуры, а не то, как близко моя макушка окажется к его локтю. Удобно ему, да? А вот мне не очень. Своего места, стало быть, ему маловато — решил, значит, и моё прихватить вместе с капелькой моего душевного равновесия.

От телепата веяло таким ледяным спокойствием, что я невольно покосилась — не распахнул ли кто поблизости погреб? Ага, погреб его души. Правда, оттуда тянуло не картошкой и рыбой, как полагается порядочному погребу, а лавандой. Причём такой крепкой, что казалось — Сильвен не просто приложился к пучку сушёной травы, а нырнул с головой в лавандовое озеро, настоявшееся не меньше недели.

Я вытянулась и старалась дышать как можно реже, чтобы, не дай боги, не опереться на его руку. А то начнёт трещать: дескать, прижалась сама и добровольно. Спасибо, нет. Не в моём характере лезть в лавандовые объятия без острой нужды. И не в моём характере давать повод для издевательств.

— Лаванда, говорят, успокаивает. Тебе полезно. — Лениво прокомментировал Сильвен, едва скользнув по мне взглядом. — Что до издевательств… зачем мне утруждаться, если ты сама себе лучший палач?

— Отвлекаешься, Сильвен, — подал голос Филипп с видом человека, который только что разоблачил тёмный заговор. Он победно подвинул какую-то фигуру. Какую именно — я не заметила. У меня в голове шла партия посерьёзнее: "защита личного пространства от лавандового наступления".

А Сильвен, между прочим, этой своей ароматной лавандовой прохладой делился щедро — аж по спине пробежали разряды. Это ж коварство какое-то.

— Скорее отвлекают, — буркнул Сильвен, бросив на доску тяжёлый взгляд.

Отвлекают? Это он на меня, что ли, намекает? Интересно, чем? Я тут вообще молчу, сижу ровно, взгляд в стол, руки на коленях, мысли — исключительно приличные.

— Ага, как баллада барда в таверне после третьей кружки, — небрежно отмахнулся Сильвен, даже не посмотрев на меня. Мол, сиди уже и не мешай своей насыщенной внутренней жизнью.

Прекрасно. Осталось на лбу написать: «Опасна для душевного равновесия». А лучше котёл на голову натянуть для защиты окружающих. Чтобы ни один мысленный порыв не повредил хрупкое душевное равновесие Его Наглости.

В какой-то момент рука, что до этого мирно лежала у меня за спиной — мол, я просто тут отдыхаю, никого не трогаю — вдруг аккуратненько так легла мне на рот. Без лишних слов, просто: молчи, женщина, ты слишком много думаешь. Ну да, конечно. Сейчас вот только гоблина приручу, и сразу замолчу.

Я метнула в Сильвена взгляд, полный всего спектра чувств — от искреннего «Ты серьёзно?» до предельно ясного «Ты у меня сейчас либо укушенный, либо оглушённый песней будешь». Выбирай, маг, я добрая. Пока.

Он, кажется, всё понял, потому как тут же отдёрнул руку с видом человека, которого только что облаяли. Сильвен посмотрел на меня с ленивым презрением, как на муху, посмевшую сесть на шахматную королеву, и подпёр голову рукой. Ну да, изображай равнодушие. Интересно, чего испугался: укуса или песни?

— Заразы, которую ты в себе носишь, — сразу пояснил маг.

Филипп, между тем, спокойно, с ленцой истинного тактика, сдвинул фигуру на доске, а затем едва заметно ухмыльнулся — как человек, который только что удачно загнал занозу под кожу сопернику и теперь готов наблюдать, как тот будет извиваться. Телепату это явно не понравилось. Сделав свой ход, он вдруг потрепал меня по голове — как котёнка, который не туда залез.

— Решила испытать моё терпение на прочность? — шепнул Сильвен, наклонившись так близко, что его слова скользнули по коже, как перо. Лёгкое, но острым кончиком. А потом — эта улыбка. Тёмная, угрожающая. Сильвен смотрел на меня не просто внимательно — он смотрел, как если бы на доске осталась одна фигура, и это была я.

И чего ко мне прицепился? Что с тобой не так сегодня? Не понимаю — Филипп и Сильвен на завтрак что, одинаковые грибы съели? А мне Сержио их пожадничал? Утром на тренировке маг земли шутил без конца, а сейчас телепат решил податься в мастера странных приставаний.

Сильвен медленно отстранился, но всё равно остался на таком расстоянии, что его дыхание еле касалось моего уха. Мои пальцы непроизвольно сжались, а я попыталась вернуть себе контроль, но он не отступал. Не двигался. Не отходил. И, судя по всему, был вовсе не в настроении держать дистанцию.

— Ты и правда нервная, — его голос звучал с такой невозмутимостью, будто подобное общение со мной было нормой. — Но ничего, я помогу тебе расслабиться.

Я фыркнула, пытаясь прогнать неприятное напряжение. Какую такую игру он вёл? Пытался вывести меня из себя? Но зачем? Кроме самого факта моего существования, я ещё не успела нигде накосячить. Сразу захотелось запустить молнию в телепата. Больше от непонимания ситуации, чем от злости.

— Только библиотеку не спали в процессе, — ответил он мне на мои мысли. А затем, лёгким движением пальца коснувшись моего плеча, обратился к Филиппу: — Готов к поражению?

Я только вздохнула. Филипп всё это время смотрел на Сильвена так, будто перед ним сидел не человек, а отброс. Но ход он сделал спокойно, как истинный тактик. И вдруг я услышала скрип стула. Моего стула. Который внезапно сдвинулся в противоположную сторону от Сильвена. Я оказалась во главе стола, сидя между двумя мужчинами, будто буду не просто следить за игрой, а судить.

Что, пардон, вообще происходит? Это всё ещё шахматная партия или уже дуэль? Какие разборки происходят под прикрытием интеллектуальной битвы и каким образом я оказалась посреди поля боя? Внимание обоих магов вдруг стало слишком острым, слишком личным. А доска — слишком живой.

Глава 36 Лестница, порталы и слизнепиявки

— Опоздала, — встретил меня Сильвен, скрестив руки на груди и глядя так, будто я только что плюнула ему в кашу.

Ну да, опоздала. А чего ты хотел? Зал порталов, между прочим, не где-нибудь, а на самой верхушке центральной башни! Высоко так, что орлы зазеваются. И, конечно же, никому — подчёркиваю: никому! — не пришло в голову шепнуть мне на ушко об этой детали. Так что по пути наверх я оставляла свои лёгкие на каждом лестничном повороте, как жертвенный дар. В приличных сказках, между прочим, такие залы строят в подземельях — уютно, прохладно, и ни одной лестницы, способной довести тебя до истерики. А у нас сделано через магическую арку… и с перегибом.

— В подземельях занято. Там живут вспыльчивые слизнепиявки, — беззаботно пояснил Сильвен, как будто речь шла не о тварях, способных превратить тебя в сушёную рыбу, а о капризных соседях. — Им порталы мешают спать.

— Слизне... кто? — я уставилась на него, надеясь уловить в уголке губ хоть намёк на шутку. Но он только серьёзнее стал. — Ты сейчас не шутишь?

Я перевела взгляд на пол, будто из-под него вылезет зеленое нечто и вежливо попросит не шуметь. Потом снова на Сильвена.

— В жизни туда не полезу.

Я огляделась. Зал оказался на удивление скромным — особенно для места, где решается, в какую сторону тебя швырнёт судьба. Маленькое помещение. Два арочных окна напротив друг друга, сквозь которые ветер беспрепятственно носился туда-сюда, как у себя дома. Каменные стены — голые, суровые… и такие ледяные, что стоило мне попытаться опереться, как ладонь отпрянула сама собой, будто обожглась морозом. Уютненько.

В центре стояли три арки, ведущие в три разных направления. Куда? Понятия не имею. Ни табличек тебе, ни указателей вроде «сюда — к зельеварам, туда — к кровожадным слизням, а сюда — вообще не суйся». Но одна из них точно должна соединять башню стихий с башней в Луарионе. И, если бы всё пошло по плану в ту злополучную ночь, мы бы спокойно шагнули сквозь портал на той стороне и очутились бы в столице. То есть… здесь.

— Ключевое «по плану», — мрачно уточнил Сильвен, подходя к центральной арке.

Мне очень хотелось ответить, так сильно, что я уже придумала целую тираду о том, что если бы этот злобный пикси хоть немного думал о ближних, то очень многое в ту ночь могло пойти совершенно по-другому. И хоть телепат с удовольствием подслушал мои мысли, мне было недостаточно просто подумать. Я хотела, чтобы мои слова вышли наружу, чтобы они не просто повисли в воздухе, а ещё и ветер подхватил их и пустил туда-сюда.

Но как раз в этот момент, за одним из окон, обвязанным струями воды, появился Сержио. Он копался в своей сумке, где что-то бурно булькало, звенело и, похоже, пыталось укусить его за руку. Под мышкой он прижимал фолиант, больше похожий на булыжник с позолотой. Сержио сделал шаг вперёд, поставил ногу на подоконник и, не торопясь, спустился, как будто это было самым обычным делом.

— Как ты это сделал? — я подлетела к окну, от которого уже отошёл Сержио. Струя воды плюхнулась вниз, задержалась над землёй и уползла в фонтан. В башне есть фонтан?

— Я маг воды… — снисходительно напомнил Сержио, широко улыбаясь, и вернулся к рытью в своей сумке.

— Нет, я про подъём сюда. Только маги воды могут дотянуться до порталов, не рискуя помереть в процессе?

Смешок Сильвена, конечно, не ускользнул от моего внимания. Сержио перевёл взгляд на него, затем на меня.

— Ты пешком шла?

— У меня был выбор?

— Для таких дел у нас есть парусплющ. Сильвен, полагаю, добрался на нём. — Он осуждающе посмотрел на телепата, а потом кивнул в сторону огромного зелёного растения, свисающего из второго окна. Его пузатые листья, похожие на подушки, лениво покачивались, как будто приглашая на них усесться и отдохнуть, как в удобном кресле.

— Ей полезна разминка, — Сильвен провёл по порталу рукой, активируя руны. Те вспыхнули мягким фиолетовым светом, одна за другой, пока вся арка не засияла. — А то когда у неё избыток сил, она начинает собирать неприятности, как белка орехи. По всей округе.

— Я сама решу, что мне полезно, а что нет, — буркнула я, всё ещё хрипя после лестничной пытки, и подошла к другому окну. Взглянула вниз… и мысленно обругала всех, кто, живя в этой башне, не соизволил предупредить меня, что по лестнице лезть не обязательно, а лучше воспользоваться… подъёмником? Спасибо, добрые люди.

Плющ, как только я отстранилась от окна, свернул свои листья и медленно вернулся вниз, крутясь вокруг своей оси. На этих природных подушках, наверное, удобно устроиться и кататься между этажами. Надо как-нибудь попробовать.

— Заставил её взбираться пешком? Да ты жесток, как инквизитор с похмелья, — заключил Сержио с видом знатока пыток и дружески похлопал Сильвена по плечу.

— А с каких это пор она — моя зона ответственности? — лениво поинтересовался тот, небрежно стряхивая руку мага воды. — У неё, между прочим, и голова имеется, и язык при ней. Особенно язык.

— И если я его распущу, твоё самомнение сбежит в подвал и попросит слизнепиявок моральной поддержки.

Сержио захрюкал в кулак. Я смерила обоих взглядом, который иногда использовала, чтобы приземлить разгулявшегося отца. Помогает. Иногда.

Портал внутри арки уже сиял, будто гладь озера в полночь, только вместо воды — сияние из лилового света. На поверхности струились едва заметные волны, и в воздухе раздался тихий звон, будто колокольчики зашептались.

Заворожённая, я тоже подошла ближе. Откровенно говоря, портал представлял для меня весьма интригующее зрелище. В целом, все три арки зала сильно отличались от той, через которую мы покинули Луарион. Та была тяжёлая, массивная, слепленная из валунов, а эти… эти вырезаны из мрамора с такой тщательностью, что в каждом изгибе чувствовалась рука мастера. Никаких рублённостей и неровностей — только аккуратные, тонкие линии, вплетающие в себя руны всех магов империи, перемешанные с непонятными мне символами.

— Желаете опробовать? — Сильвен галантно протянул мне руку, будто собирался пригласить на бал, а не швырнуть в магическую дыру неизвестности.

Глава 37 Услуга

Дом.

Вечно в плесени на стенах, с облупленными окнами и дверью, которая скрипела на весь район Восточных Доков… но всё же — дом. Мой. Или... уже нет?

Я стояла на пороге, как непрошеная гостья — с одной сумкой, ворохом воспоминаний и неловким чувством, будто вот-вот попросят предъявить документы на право пройти внутрь. Ну да, удивляться нечему. Уставившись на бумажку, приколоченную к двери, я без особого энтузиазма прочитала: дом больше не наш. Точнее, не отца.

Почерк был такой, будто автор писал, держась зубами за перо: «будьте добры, освободите помещение в срок, иначе...». Даже дочитывать не стала. История с кораблём, как и следовало ожидать, всплыла пузом вверх.

— Не удивительно, — пробурчала я, без особого энтузиазма считая трещины на двери. Занятие глупое, но, как ни странно, помогало не взорваться от злости. Злости на отца — за его глу... да что уж там, за тупость, безответственность и своё полное бессилие.

Мама́, по слухам от вечно всё знающей соседки, ещё месяц назад укатила к своим родителям в Голубой Шато. Стража на набережной дружно чесала языками, что новые рекруты Луарионской армии уже давно в горах — постигают ратную науку на собственной шкуре. Так что и Рене сейчас в такой глуши, что я не уверена, помечены ли на карте те места, где она ошивается, а я... а я стою тут, перед бывшим нашим домом.

А самое обидное — узнай я о долге на неделю раньше, может, что-то бы и придумала. Всё-таки я теперь маг, да ещё из гильдии стихий! С боем выпросила бы у Шаржеля какое-нибудь задание, ночь без сна, другая — без еды, и вуаля, дом снова наш. Хотя... кого я пытаюсь обмануть? Да не хотела я. Устала. Мама́, Рене, я — мы справимся. А вот отец... отец пусть теперь выпутывается сам. Без нас.

Постучала.

Даже не знаю зачем, ведь точно знала, что никто не откроет. Сделала это легонько, чтоб не спугнуть желание войти внутрь. Возможно, в последний раз. А дверь, зараза, возьми да и скрипни. Притом не злобно, а как-то обречённо — мол, заходи уж, если пришла. Не заперто.

Я ступила внутрь. Дом встретил меня привычным запахом отсыревшего дерева, и всё ещё упрямо держащейся в воздухе ромашкой. Солнце лилось через окна, подсвечивая пыль, затоптанный пол, облупленную лестницу и потемневший портрет деда. Всё вроде бы на месте... а вроде бы и нет. Как будто стены смотрели на меня в упор и делали вид, что впервые меня видят.

— Плавать необходимо, жить не обязательно, — буркнула я, косо глянув на выцветшую надпись.

Только теперь понимала я это правильно. Так, как понимал дедушка. Жить — как повезёт. А вот магия мне теперь нужнее воздуха, как для него бескрайнее море.

Я поднялась наверх. Вот и наша с Рене комната. Стол — бедняга — перекосился ещё сильнее, но мужественно продолжал изображать из себя мебель. На табурете — одежда. Моя. Рене. Слоями, как пирог. Только пыльный. Между кроватями — знакомая тумбочка, немая свидетельница всех наших ночных разговоров и шалостей.

Родное всё до дрожи.

Но я старалась остановить поток воспоминаний. Скучать о прошлом и надеяться, что рано или поздно всё будет как прежде — это всё равно что пытаться влезть в детскую рубашку. Вроде твоя, а дышать в ней уже нечем.

Чайки, к счастью, тут пока не обосновались — мама́ перед отъездом благоразумно всё проверила и заперла окна. А я... а я благоразумием не страдаю. Я открою. Кто бы ни стал новым хозяином, пусть сразу прочувствует все прелести жизни на набережной: и вид на море, и перья в постели, и бесконечное «кир-кир-кир» под окном.

Порылась в шкафу — выудила пару масел от доктора Леклера. Пихнула в сумку. Потом добралась до табурета — нашла там свои любимые носки. Захватила тоже. И, уж совсем для полного счастья, достала с полки над кроватью дневник. Чужим людям мои кривые каракули ни к чему.

Закончив осмотр комнаты и миновав родительскую спальню, я осторожно вскарабкалась на крышу, отковыряв проржавевший крючок на маленькой дверце. Обычно этим ходом пользовалась только Рене — провозгласила крышу своим личным царством и позволяла там находиться разве что морскому ветру да чайкам. Причём ни тот, ни другие разрешения не спрашивали — влетали, вылетали, топали, как хотели.

И, несмотря на все последствия нашего многолетнего соседства с чайками и угрозы лишения жизни каждого, кто ступит на территорию Рене, я всё-таки пожалела, что ни разу раньше сюда не забиралась. Сидя краю крыши — предварительно подстелив свой плащ, — я болтала ногами и смотрела вдаль: на море, на корабли, что лениво ползли к пристани, на людей, не спеша бредущих по улицам. И думала о том, как же тут хорошо. Это не Шатодор с его вечной беготнёй и шумом. Луарион в обычные дни тихий, люди здесь открытые и тёплые... да и виды — такие, что сердце сжимается.

— Знал, что найду тебя здесь.

Шорох шагов за спиной не удивил. Ну а что? Конечно, Сильвен меня одну не оставил — зная, с каким удовольствием в Луарионе могут организовывать на меня охоту. И хотя мы оба понимали, что сейчас вряд ли кто-то рискнул бы сунуться ко мне: я стала опасной добычей, — но, как показывает практика, именно когда думаешь, что всё тихо и спокойно, обычно и прилетает по голове чем-нибудь тяжёлым.

А договорённость о помощи госпожи Удачи я, кажется, благополучно не продлила. Так что в безопасность идеи сбежать из башни зельеваров сюда сама верила не до конца. Поэтому спасибо Сильвену, что пришёл. Если и будет засада, так хотя бы заранее предупредит.

— Мои услуги не бесплатны, — буркнул маг за спиной. Полагаю, он тоже смотрел вдаль, на море и лениво плывущие корабли.

— Конечно.

Острить не хотелось. Да и вообще — ничего не хотелось, кроме как сидеть тут, плюнуть на все заботы и дать мыслям течь куда угодно. Солнце приятно припекало плечи и лицо, волосы, хоть и изрядно пожухли последними тревогами, сейчас весело развевались на ветру, а жёлтая рубаха впитала столько света, что, кажется, начала светиться сама по себе — смотреть на неё без боли в глазах было невозможно.

Глава 38 Башня зельеваров

Нас уже ждали.

У входа в башню стоял мужчина, встречавший нас ранее у портала. Нет, не гранд-маж. Второй. Тоже солидных габаритов, но без лысины — шевелюра светлая, аккуратно уложенная, будто перед нами не маг, а представитель школы придворных манер. На пальцах — кольца, каждый из которых наверняка стоил, как пол Луариона. Или весь Луарион, если не торговаться.

Он не улыбался, не махал приветсвенно, просто ждал, сложив руки за спиной, даже на расстоянии давя на меня собственной важностью. В нём было что-то — неуловимое, но цепкое — от чего плечи сами собой чуть напряглись.

Сильвен замедлил шаг и глухо пробормотал себе под нос:

— Не доверяю ему.

Я кивнула. Уже и не вспомню в какой момент начала доверять чутью и магии Сильвена. Но тихая, вязкая тревога, похожая на запах дождя до первой капли уже сидела во мне. Мужчина вроде бы не сделал ничего плохого... но смотрел так, словно я нарушила все законы империи.

— Прошу прощения, дорогие гости, — начал он, когда мы подошли к башне, — имел оплошность не представиться при первой встрече.

Маг приложил руку к груди и слегка склонил голову, готовый произнести важную речь. Я сдержала вздох и, стараясь не выдать своего замешательства столь официальной встрече, искусственно улыбнулась.

— Я — Назэр д'Арвиль, старший маг усилительных зелий. Буду помогать с исследованиями на протяжении всего вашего пребывания здесь и всячески содействовать, — произнёс он с таким наигранным благородством, что я чуть не закатила глаза. Его голос был настолько претенциозным, что мне захотелось поклониться и поцеловать ему перстень.

Сильвен, видимо, разделял моё раздражение, потому что его губы едва заметно дернулись.

Краем глаза заметила детишек, устроившихся на бочках неподалёку, с нескрываемым любопытством наблюдающих за нами. В их глазах была искренняя уверенность, что мы сейчас либо взорвём что-то в округе, либо, на худой конец, подерёмся, устроив настоящее шоу. На мне, например, одежда мага молнии — и, скажем прямо, такой наряд сам по себе обещал зрелище для местной детворы. Мне ли не знать.

Оказаться по ту сторону и стать объектом всеобщего внимания для меня было в новинку, и я не понимала, как реагировать на любопытные взгляды и вздохи восторга с щепоткой страха. Если бы не серьёзный Сильвен рядом, меня успели бы облепить ещё на пути от дома до башни.

— Сын гранд-мажа? — уточнил телепат, пока я пренебрежительно зыркала в сторону детей. Сощурив глаза, я начала заговорчески крутить пальцем в воздухе, вырисовывая круги, и шептать что-то неразборчивое себе под нос, чтобы усилить эффект.

Секунда — и ребятню сдуло морским ветром в глубь города.

— Вы весьма осведомлены, — процедил зельевар с таким выражением лица, будто Сильвен только что пнул его любимый котёл. — Возвращение домой, полагаю, дело трогательное, — Сильвен дёрнул меня за рукав, привлекая внимание к старшему магу. — Но смею напомнить, что вы здесь не для того, чтобы предаваться чувствам. Нам нужно как можно быстрее выяснить, что же в вас такого примечательного, мадемуазель Софи.

Он вновь скрестил руки за спиной, приподняв подбородок так, будто в этот момент решалась судьба королевства.

— Тогда напомню, — начала я, прищурив глаза, — что моя роль в этом деле, месье д'Арвиль, важнее, чем чья-либо.

Раздражение вспыхнуло, как дракон, которого неделю кормили овсянкой, а потом махнули перед носом аппетитной овечкой. Когда я успела стать такой нервной?

Вдох. Выдох. Продолжила, всё ещё закипая.

— Прошло больше месяца, а зельевары не предложили ни помощи, ни сотрудничества, ни доступа к знаниям, чтобы разобраться в происходящем. Это наводит на весьма скверные выводы. Поэтому предлагаю сосредоточиться на доброжелательной помощи друг другу, а не на тыканье носом в пустяки, которых, если честно, с моей стороны меньше, чем с вашей.

Я взглянула на него с таким вызовом, что даже Сильвен чуть нахмурился. Жизнь в башне, а может, сама молния, постепенно меняли меня. В прошлой жизни я бы не посмела даже дышать одним воздухом с этим магом, а теперь — границы отстаиваю? Или копаю себе могилу?

Сильвен немного напряжённо покачал головой, но промолчал. Только его пальцы едва заметно коснулись моей ладони, но не сжались, а просто направили меня в сторону, чуть отодвигая назад.

Ладно, может я и переборщила. Но разве не права?

— Я лишь напомнил, что у нас есть цель, которую не стоит забывать, — произнёс д'Арвиль, не меняя своего высокомерного тона.

Он уже открыл рот, чтобы возразить что-то ещё, но, похоже, передумал, когда заметил, как Сильвен с лёгким напряжением сжал мою руку, сдерживая.

— Давайте ближе к делу, месье д'Арвиль, — твёрдо и без лишних церемоний вмешался телепат. Если бы я была на месте этого зельеварчика, я бы, наверное, попыталась раствориться в ближайшей стене от того взгляда, которым Сильвен одарил его. Но нет, д'Арвиль, похоже, считал себя непробиваемым и остался на своём высокомерном пьедестале.

Тогда старший маг усилительных зелий, судя по всему, решив, что не стоит терять лицо перед двумя не слишком воспитанными гостями, жестом пригласил нас войти в башню. Сильвен, как ни в чём не бывало, продолжал держать меня за руку, не давая и шанса вырваться на пару шагов вперёд.

У него в Луарионе хватательный рефлекс обострился или что?

Телепат фыркнул и отпустил мою руку, словно тащить меня за собой стало не так уж и приятно.

Фи, какой обидчивый. Я всего лишь пыталась разрядить атмосферу, а то как-то мрачновато у нас с этим зельеваром получилось.

— Если ты вдруг решишь, что молчание — это золото, скажи мне заранее. Я подготовлю пару монет для обмена, — и покосился на меня, а я лишь пожала плечами, соглашаясь, что спорить сейчас не уместно.

Мы прошли через главный зал, и вот теперь я наконец смогла его рассмотреть как следует. Утром мне было не до архитектурных деталей — с таким рвением, с каким я тогда спешила домой, я бы и дракона на потолке не заметила, не то что тонкую лепнину. А зря.

Глава 39 Кусочек магии

Вдоль стен чинно выстроились длинные столы с котлами — от таких, куда и драконья лапа с почестями влезет, до совсем мелких, где и крысиный зуб чувствовал бы себя тесновато. К каждому примыкал свой камин с причудливыми подставками, ржавыми крюками и подозрительными отверстиями, будто кто-то повыковыривал кирпичи. А посреди зала разместились стеллажи с пустыми склянками, которые гремели от любого чиха.

Словом, всё говорило о том, что здесь любят зелья. Варить, мешать, поджигать, взрывать. Иногда даже пить.

Если бы ещё побольше света добавили, было бы вообще замечательно. А то не лаборатория для практики, а гробница. Без окон, без дверей. Света — с гулькин нос: пара факелов, руны, которые игриво подмигивали, и пыльца фей, вспыхивающая у столов. Атмосфера складывалась такая, что невольно захотелось захлопнуть за собой крышку и лечь поудобнее.

— Не дыши на склянки, — пробормотал кто-то за спиной, когда мы важно проследовали за месье Назэром вдоль стеллажей. — Попортишь.

Может, вообще не дышать? Отличная идея, особенно учитывая, что воздух здесь напоминал то ещё варево — смесь палёной полыни, засахаренных духов с базара и досок, которые отсырели настолько, что, кажется, подумывали прорасти. Всё это лилось в нос, в лёгкие и прямиком в живот.

Ушам, кстати говоря, было не легче. Они реагировали на каждый звук, который вызывал или панику, или отвращение. Где-то булькало, где-то шипело, один котёл подозрительно поскрипывал, как будто обдумывал план мести своему зельевару. Другой, похоже, уже перешёл в активную фазу — выплёвывал в воздух всполохи света, а маг преспокойненько ловил их в крошечные склянки, как капризных светлячков.

Мой взгляд наконец выловил Сержио, который с важным видом суетился над котлом, словно он прирождённый зельевар. Взялся за мешалку, зажал нос, отшатнулся, потом снова полез носом в варево, будто надеялся разглядеть там золотые слитки или, на худой конец, рецепт вечной молодости. Рядом крутилась Натали, деловито раскладывая травы в только ей известном порядке. Пока мы шли в их сторону, она успела пару раз подать Сержио зелёные пучки вперемешку с быстрыми пояснениями что к чему.

— Дорвался-таки, — вздохнул Сильвен, глядя на происходящее как на стихийное бедствие.

— Натали, не могли бы вы пояснить, почему наш многоуважаемый гость внезапно решил поднатореть в зельеварении? — осведомился старший маг с нагнетающей вежливостью, при этом смерив девушку уничтожительным взглядом.

Натали опустила пучки на стол и покорно развернулась к нам, откинув свою чёрную косу назад. Она начала лепетать что-то про образовательный энтузиазм и практический интерес, но Сержио её тут же перебил:

— Месье Назэр, да вы меня прямо-таки сразили! Я, конечно, знал, что Башня Зельеваров представляет собой кладезь редчайших знаний, но чтобы так… Да что тут говорить, смотрите! — Сержио сначала покосился на меня с Сильвеном, затем, продолжая помешивать варево правой рукой, левой извлёк из мешочка знакомую золотую пыльцу и щедро посыпал ею пол у стола, приговаривая: — Три капли настоя мохнатого корня, щепотка порошка из зуба кракозябры и парочка волосков с уха единорога.

Прошла секунда. Другая. Пол слегка задрожал, пошёл рябью, а потом — пожалуйста — начал по одному выплёвывать требуемое. Нужно только успевать ловить. Два ингредиента маг воды схватил налету, с остальным помогла Натали.

— Это же не хранилище, а живой организм! — с неподдельным восторгом воскликнул маг воды и со знанием дела засыпал всё в котёл.

— Я всё ещё жду ответ на свой вопрос, — решительно оборвал поток восторгов месье Назэр и требовательно уставился на свою подчинённую. — Почему маг воды варит зелье-вонючку?

— О, месье Назэр, это всё муравьи! — снова вклинился Сержио, почесав сначала плечо, потом лопатку, словно ему под рубаху уже заползла целая колония. — Я их и давил, и водой вымывал, и отварами тёр… Бестолку! А достопочтенная Натали подсказала, что это зелье разом разгонит любую живность на расстояние тридцати шагов.

— Ты этим собрался стены в Башне Стихий обмазывать? — хмыкнул Сильвен, чувствуя подвох в этой затее. И я могла его понять. Если в столовой будет так вонять, завтракать я буду ходить на крышу самой высокой башни в гильдии. — Учти, мадам Люсиль выселит тебя в канаву вместе с этим зельем.

Сержио на это только обиженно хлюпнул носом и продолжил помешивать жижу, от которого у меня слёзы на глаза навернулись. Такое чувство, будто в котёл рыгнул драгон, а затем ещё и жабы поплевали.

— Она меня выселит, если в своём следующем чае найдёт сваренного в кипятке муравья, — обречённо заявил Сержио, подтвердив свою речь звонким чихом.

— Месье, — голос у Назэра был вежлив, даже учтив, но вежливость эта начинала отдавать холодком. Похоже, бодренький энтузиазм нашего водяного товарища ему уже порядком надоел. — Будьте так любезны, отойдите от стола.

Он прищурился, глядя на Сержио так, будто заподозрил того в попытке выкрасть тайный рецепт бессмертия. Если бы такой существовал. Хотя…

— Уж простите, но знания зельеваров не должны выходить за стены башни. А вы, как маг стихии, здесь надолго не задержитесь, — месье Назэр перевёл строгий взгляд на Натали — И впредь, прошу, без подобных порывов щедрости.

Сержио гордо выпрямился, в момент сменился серьёзностью и покорно отступил в сторону. Назэр занял его место, и Натали тут же кинулась спасать зелье-вонючку, ловко подхватив мешалку и отодвинув котёл в сторону, напомнив старшему магу, что зелья не любят, когда их бросают на половине.

Сильвен опёрся на стену у камина, изображая из себя безразличного наблюдателя, я подошла к зельевару, который тоном надзирателя принялся расспрашивать про отвар, которой я так «удачно» выпила на фестивале Драконьей Песни.

— Лимигу, кажется, — неуверенно выдохнула я, уставившись на котёл, который месье Назэр поднял с пола. — Серебристое такое.

— Конкретнее, — строго проговорил он. — Каждая мелочь может оказаться решающей, мадемуазель. Вспоминайте: цвет, текстура, запах, ощущения. Чем точнее, тем лучше.

Глава 40 Предсказания, слухи, роды

С первыми лучами солнца, злая как оса, которая вместо мёда нашла уксус, я выползла в сторону родного госпиталя. Луарион провожал меня всю дорогу традиционным коктейлем: морская соль бодрила ноздри, свежеиспечённый хлеб пытался соблазнить желудок на мятеж, а торговцы, ещё толком не проснувшись, уже тренировались в словесном фехтовании. Людей, правда, было ещё в дефиците, но это только добавляло им вдохновения.

— Девушка, вы уронили улыбку! — раздалось сбоку.

— Спасибо, оставьте себе, мне всё равно она не шла к глазам.

Вот интересно, если бы на мне была не эта тёплая осенняя тряпочка, называемая платьем, в тон моих глаз, которую я предусмотрительно выудила из завалов шкафа бывшего дома, а форменная одежда мага молнии — нашлось бы у них столько храбрости фамильярничать с видом старого знакомого?

Прошмыгнув мимо особо прытких лавочников и ловко увернувшись от телеги, набитой капустой и особенно вредным козлом, я прибавила шагу. Идти в лечебницу, с которой всё когда-то началось, — идея сомнительная, почти безумная. Но выбора не было.

Во-первых, у меня накопился список вопросов к доктору Леклеру.

А во-вторых, проходить осмотр в башне зельеваров — прямой путь к утрате нервов, желудка и, возможно, остатков здравого смысла. Уж лучше пусть щупает пульс тот, кому я когда-то доверяла. И, надеюсь, ещё могла.

Так что повод заглянуть к старому учителю был уважительный.

— Ой, матушка, Софи, давненько тебя не видывала! — всполошилась полная женщина, едва я успела переступить порог знакомого коридора.

— Доброе утро, — кивнула я вежливо и попыталась срочно выудить из памяти имя бывшей пациентки, которая в своё время прославилась не столько болячками, сколько талантом забирать у доктора Леклера драгоценные часы жизни, жалуясь на злополучную ногу. Причём лечиться она предпочитала вареньем — таскала с собой банки ежевичногo и методично уплетала его в ожидании приёма. — Как ваша нога?

— Да всё также! — подбоченилась она. — То застарелый вывих, то сустав крутит, то мазь не та... Теперь вон компрессы делаю — третий круг. Доктор сказал: «Ещё месяц — и побежите!» А я ему: «К вам, сколько угодно!»

Женщина заржала — именно заржала, добродушно, громко и от всей души, будто у неё не нога болела, а анекдот в пятке застрял. Ну и привлекла, естественно, к нам внимание всей очереди.

— А ты где запропастилась, девонька? — раздалось справа от двери Леклера, где, как всегда, обосновался дед — завсегдатай местных очередей и непременный источник самых сочных сплетен. Каждый день, словно по расписанию, он приползал к Леклеру за снадобьем от бессонницы. Ну или за свежими новостями. — Мы уж думали, тебя аль морем унесло, аль с каким лихим магом сбежала.

Я аж поперхнулась воздухом. Если бы у меня в этот момент был чай, он бы уже весёлыми струйками вытекал из носа. Великолепно.

— А-а-а, я как знал, как знал! — радостно пропел дед на моё молчание. — Давно тебе пора, дорогая, обзавестись личным счастьем. А то всё о нас хлопочешь, да о нас. О себе пора бы!

— Была занята, — пробурчала я, шмыгнув мимо, пока дед не начал с пристрастием выспрашивать, кто этот самый маг и в каком кусте он меня подкараулил. Обсуждать Сильвена я, конечно, не собиралась — с фантазией здешних пациентов любую встречу превратят в эпос с драками, кознями и хитросплетениями судьбы.

Улыбнулась кому-то ещё — и ещё. Да сколько ж вас сегодня понавыходило? Фестиваль бывших пациентов?

Под видом помощницы лекаря ловко нырнула в кабинет вне очереди. Красиво? Не очень. Зато эффективно. А времени у меня — кот наплакал. Примерно столько, сколько нужно Сильвену, чтобы продрать глаза, вспомнить моё имя и кинуться на поиски, пока я… как он там говорил? Не начала собирать проблемы, как белка орехи!

— Мадемуазель Софи! — протянул Леклер хрипловатым голосом, искренне удивлённый. Тут же отпустил пациента, который ловко схватил склянку с каким-то отваром и вышел из кабинета.

— Только скажите, чтоб пока никто не входил, — успел бросить Леклер в спину уходящему мужчине, а потом медленно повернулся ко мне и улыбнулся, такой тихой, почти растерянной улыбкой. — Рад тебя видеть, дорогая! Не ждал… совсем не ждал.

— А я вот взяла и пришла, — выдохнула я, не совсем понимая, зачем вдруг голос сделался оправдывающимся.

В комнате повисла такая тишина, что казалось, мы одновременно вдохнули, а выдох решили отложить до лучших времён. Леклер пристально смотрел на меня, будто пытался разглядеть, что за перемены со мной приключились, а я ловила каждое его движение глазами, стараясь понять, о чём же он на самом деле думает.

Бывший начальник жестом пригласил меня присесть, и я скромно плюхнулась на стул.

— А где твой спутник? — осведомился он, отложив книги и бумаги с таким видом, будто собирался устроить допрос с пристрастием, но пока без пыток. — Неужто оставила привязанным у входа, чтобы не подслушал?

— Вряд ли бы это помогло. — хмыкнула я. — Он не знает, что я у вас, — ответила и сама не поняла, как так быстро сболтнула лишнего. Пора бы уже научиться держать язык за зубами, особенно когда в голове сомнений больше, чем блох у бродячей собаки.

— И как же, дитя моё, ты обошла телепатию? — вопрос был задан не столько для информации, сколько для проверки меня.

— Невозможно думать и говорить одновременно. Всю дорогу бормотала себе под нос песни, — выложила всё, как на исповеди. Что ж, если прыгать по граблям, то, пожалуй, сразу брать с железными зубьями, чтобы урок получше усвоить. — Хотя, если честно, он всё равно рано или поздно услышит мои мысли. А может, и уже слышит… кто его знает.

Я нахмурилась и сцепила пальцы так, что хрустнули костяшки — ну чтобы Леклер не сомневался, что настроение у меня не самое располагающее. В кабинете снова повисла такая тишина, что слышно стало, как за дверью дедуля с вдохновением вещал, мол, заметил у меня «лёгкий животик».

Животик, Святой Корбо! Серьёзно?

У меня, у человека, который последние недели питался нервами и утренним песком на тренировках, единственное, что могло выпирать — это позвоночник! Ну разве что платье неудачно легло... Или, может, я просто наклонилась… Или чихнула неудачно! Да и вообще, с их зрением там в коридоре... чудо, что не решили, будто я двойню жду.