Сарсар. Красавица пустоши

Глава 1. Красавица Айса

Мне было десять, когда мама сбежала от генерала Галлиба посреди ночи, захватив мешочек с золотом и крошечный свёрток с драгоценностями. Она тянула меня за руку, и я бежала почти по воздуху, пытаясь поспеть за её быстрыми ногами. Совсем не хотела спать тогда. Страх матери, её сила и энергия передались и мне. Я всегда была чутка к переменам в её настроении.

…Моя мать. Красавица Айса из Ордена Ашти Даграт. В шестнадцать лет выданная замуж за моего отца — имперского советника, выдающегося государственного деятеля. Пятью годами позже убитого отравленным кинжалом при нападении на замок.

Сёстры Ордена могли выходить замуж множество раз, сколько бы раз ни становились вдовами. Генерал Галлиб тогда страстно возжелал мою мать. И красавице Айсе пришлось подчиниться. Закон Ордена нарушать нельзя. Ни обойти его, ни перепрыгнуть. Нарушение каралось изгнанием или смертью. Он взял в жёны вдову имперского советника, даже несмотря на то, что у неё уже была четырёхлетняя дочь. Матушка хотела для меня лучшего будущего. А получила издевательства и побои. И ни капли любви.

За побег от супруга мать могли казнить как преступницу на следующий же день после поимки. Орден жестоко расправлялся со своими непокорными Сёстрами. А меня отдали бы в сиротский приют, заклеймили, прокляли. Но красавица Айса улыбалась чуть ли не всю дорогу, оказавшись на свободе. Не боясь, не оборачиваясь. Какая окрылённая она была и красивая! Почти шесть лет истязаний позади!

— Страха нет, Ялин,— говорила она мне всегда.— Это лишь злые асмары кружатся вокруг тебя и заставляют бояться. Прогони их улыбкой. Подними свою голову и крепко встань на ноги. Встреться с ними лицом к лицу. Заставь их обойти тебя. Они уйдут, а ты останешься стоять. Асмары не трогают тех, кто способен противостоять их нападкам.

Она всегда жила с этой фразой на устах. И передала её мне, как молитву. Мама поделилась со мной многими своими учениями, убеждениями, мечтами и советами. Все знания за первые четырнадцать лет своей жизни я получила именно от неё.

После побега мы скитались по землям империи два года, не оставаясь подолгу на одном месте. А потом сумели уехать за её пределы и обосновались в небольшом городишке Цитра у чёрта на рогах, а вернее, у подножия высоченных гор с заснеженными скалами на берегу резвой серебристой реки Циррати.

Молодая и красивая Айса привлекала внимание местных мужчин. Только немного косила на один глаз — последствие побоев генерала. Но эта черта нисколько не отталкивала. Те, кто был побогаче, даже присылали ей подарки. Другие помогали чем могли: то тяжёлые сумки с ярмарки донесут, то говяжью вырезку подешевле отдадут, то дрова за гроши наколют, стоило ей просто ослепительно улыбнуться. Мама совсем не умела торговаться.

Цитра оправлялась от разрушительной двухлетней войны с Гаргатом, захлестнувшей тогда весь северо-восток. Оставшиеся в живых мужчины возвращались домой, отстраивали дома, восстанавливали город. Все были заняты. Даже мама поучаствовала в строительных работах как могла: деньги заканчивались, нужно было срочно искать заработок.

Красавица Айса из древнего рода кербелийских дворян нашла работу учительницей грамоты в одной из местных школ. По вечерам за небольшую плату шила платья для девушек из местного борделя, а я помогала. Так нам удавалось держаться на плаву.

— Никаких больше мужчин,— говорила она, покачиваясь в удобном кресле-качалке, ловко орудуя иголкой и создавая платья для местных тружениц из борделя.— У меня есть ты, Ялин. Больше никто не нужен. Когда-нибудь у тебя будет своё дитя, и ты поймёшь: это — самое драгоценное, что может подарить Святая Рахма.

— Мужчины всегда так поступают? — спрашивала я.— Всегда бьют своих женщин?

— Твой отец был не таким,— говорила Айса.— Заботливый и благородный, но только всегда очень занятой. Я не хотела выходить замуж после его смерти. Но мой союз с генералом должен был послужить на благо империи. Мать Играт полагала, что наш с ним ребёнок унаследует его силу и мой дар. Но, к счастью, мне не удалось понести от него.

Говоря это, мать всегда хитро и довольно улыбалась. Думаю, она постаралась не понести от этого выродка.

Матушка умерла после долгой болезни, оставив меня совсем одну в четырнадцать лет. Я потратила много денег на лекарства, которые не помогли. И оказалась в бедственном положении. Но мадам Истэми пожалела меня. Официально взяла надо мной опеку. По правде сказать, хозяйка борделя умудрилась стать близкой подругой моей мамы.

Вот так я осталась жить одна в маленьком старом доме по соседству с борделем. И дурацкое название же было у этого забытого всеми святыми места: «Слёзы девственницы». Для борделя я шила, убирала и старалась не попадаться на глаза клиентам. Иногда, разнося напитки, получала ощутимый шлепок по заднице. После этого случался дикий переполох — я незамедлительно кидалась на обидчика с кинжалом. Обращаться с холодным оружием меня научили люди генерала. А потом мать помогала оттачивать навыки.

Я не обслуживала клиентов. А просто была девочкой на побегушках у местных проституток. Подай-принеси. Всякого за эти годы насмотревшись, твёрдо решила, что никогда не подпущу к себе мужчину. Умру бездетной старой девой. Зато голова будет целее. Никто не будет унизительно держать меня за волосы и делать больно. Во всех смыслах. А если попытается… то я нашепчу ему Песню Вечного Сна. Обидчик заснёт, и тогда я всажу ему нож в горло.

Итак, меня зовут Ялѝн. Я — дочь Анхана Гиссара, имперского советника Кербелии, и красавицы Айсы из древнего Ордена. В четырнадцать осталась сиротой. С тех пор зарабатываю на жизнь тем, что помогаю хозяйке борделя следить за чистотой, порядком и безопасностью девочек. Как бы странно и чудовищно это ни звучало, очень хорошо владею холодным оружием.

 Глава 2. Двадцать пять медяков

Четыре года спустя

Гулянка вышла что надо. Клиенты разъехались, душечки, заснувшие только на рассвете, отдыхали. Никто никого не обижал, выручка удалась. Даже мне чаевые перепали, что бывало редко: мои фокусы с ножичками страшно нравились мужикам.

Я оттирала стойку от красного вина, в тишине подметала полы, тихо напевая успокаивающую мелодию, сочинённую местным гитаристом Ринаром,— симпатичным, придурковатым, но очень талантливым на похабные песенки. Светловолосый, голубоглазый, кудрявый. Тупо подмигивал красоткам борделя, те лишь шутливо с ним заигрывали. Ему ещё никогда ничего не перепадало.

Но какой голос! Истэми всегда ругалась на него за то, что тот портил труженицам рабочий настрой перед открытием очередной гулянки. Носы девочек распухали от слёз, глаза краснели. Как привлекать клиентов с такими лицами? Пусть и зарабатывали они другими местами.

А бордель торжественно открывался вечером в пятницу. Клиентов принимали каждый день, но в выходные дни он славился особыми представлениями и развлечениями: танцевали на стойке, задирали под знойную музыку юбки, пели, хохотали, позволяли зрителям делать с собой всё, кроме причинения боли. Садистов вышвыривали быстро.

Наш вышибала Таллир, огромный двухметровый мужик с невероятными мускулами, обычно даже не суетился. Хватало одного его взгляда, и нарушитель бордельных правил быстро успокаивался. Пройдя всю войну, охранник остался глуховат после ранения в голову. Но сила у него была. Необузданная и страшная. Гости боялись его как огня.

Теперь мне уже исполнилось восемнадцать, а я уже устала от жизни и не видела впереди просвета. Знала, что из Цитры надо уходить, искать своё будущее в другом месте. На западе и востоке раскинулись богатые города. Но к южной границе королевства Сирван стягивались войска Гаргата. Более пяти лет назад война между Сирваном и Гаргатом унесла жизни тысяч людей. Слухи о готовящемся вторжении снова распространились по городу. От границы Цитры всего несколько сотен гхальв[1], высокая толстая стена и россыпь живописных деревушек. Если гаргатцы сломают стену, им не составит труда сжечь эти красивые деревни и дорваться до города, а потом пойти на столицу. Примерно так это было в прошлый раз.

Я отвлечённо думала о том, куда бежать в случае нападения вражеских войск. Дальше на север? Там только исполинская стена молчаливых гор. Кто-то говорил, что можно найти тропу, ведущую в соседнюю Кербелию, мою родину. Но этот неизвестный либо врал, либо сам не знал наверняка. Я бы пробовала прорваться на юг, на побережье. Говорят, там вечно тёплое море Анахатис, белые пески, горы и золотое солнце… Как хотелось поваляться на солнышке, ни о чём не думая! Подальше от этих бестолковых песенок, беспросветной жизни, вечной уборки в борделе и срамоты… В конце концов, я дочь имперского советника, а не поломойка.

От размышлений отвлёк скрип входной двери. Я обернулась и отложила тряпку. На пороге стоял невысокий пожилой мужчина в дорожной одежде и в запыленном кожаном плаще. Он глядел на меня во все глаза, словно видел девчонку впервые в жизни! Мне говорили, что я очень симпатичная. Ну не настолько же, чтобы так откровенно и тупо пялиться.

— Господин, мы закрыты,— тихо сказала я, поправляя выбившуюся из пушистого пучка кудрявую прядь красивого светло-каштанового цвета.

— Я несколько дней в пути,— вздохнул он.— Можно тут найти комнату? У меня есть деньги.

— Вам следует идти на постоялый двор через дорогу,— любезно отозвалась я, разглядывая его и запоминая каждую мелочь. Так учила мама.— Это публичный дом, а не гостиница.

Пожилой мужчина испуганно заозирался, словно оказался в логове разбойников.

— А где постоялый двор? — спросил он.

Я положила тряпку на стойку, вышла на крыльцо вместе с незнакомцем и указала ему на трёхэтажное здание напротив.

— Благодарю, девочка. А воды нальёшь?

Истэми отругала бы меня за то, что в неурочный час пускаю на порог посторонних. Но налила старику воды. Тот жадно выпил, снова поблагодарил, пристально зыркнул на меня светло-голубыми глазами, развернулся и ушёл.

Я вздохнула. Мало ли какой люд сюда заносит. При побеге мама выбрала странный город. Путники частенько выбирали Цитру для отдыха. Ещё бы! Таких борделей в округе — поискать ещё! И прекрасное угощение, и красивые девочки, и развлекательная программа.

Я выбралась на рынок заказать еды, мыло, масло и ещё кое-какие мелочи. Истэми была почётным клиентом, всегда заказывала много и впрок. А моя симпатичная мордашка помогала выбить хорошую скидку.

Как я любила торговаться! Наденешь на лицо презрение и недовольство, словно под носом зловонная куча, ходишь по рядам, уперев руку в бок, рассматриваешь, фыркаешь.

— Сколько за эту говяжью вырезку?

— Пятьдесят медяков.

— Пятьдесят?! — возмутилась я, округляя большие миндалевидные зелёные глаза.— С чего бы? Такой всегда стоял тридцать!

Совсем осатанел, козёл. За кого он меня принял?

— Опасно нынче перевозить говядину. Гаргатцы у границ.

— Ты режешь животное в другом государстве и везёшь в Цитру? Так это твоя проблема, если тащишься в такую даль, чтобы зарезать корову. Тебе нашего скота не хватает?

Мясник, взрослый дородный детина, заржал и залихватски подмигнул.

Глава 3. Душечки из Цитры

Цитру пронзала широкая полноводная Циррати. Вдоль по обе стороны выстроились уютные одноэтажные и двухэтажные домики из дерева и камня. Город славился богатыми ярмарками, яркими фестивалями, кафешками с разнообразной кухней. Жизнь здесь сверкала, бурлила и сияла красками. Сюда приезжали отдохнуть из бестолковой многолюдной столицы Зафра.

Мне нравилась Цитра за то, что так приятно сочетала в себе красоту природы, уютные улочки, богатую культурную жизнь. За годы, прошедшие с войны, город, казалось, восстановился до конца. Жаль будет его покидать. Но не прозябать же вечно вместе с проститутками всех мастей!..

А девочки тут — на любой вкус. Стройные, полные, блондинистые, темноволосые, красивые и не очень. Была даже Сада. Толстенькая, как шарик, с небольшой бородкой.

Истэми объяснила, что в организме Сады было какое-то нарушение, поэтому на лице так густо росли волосы. Девочки удаляли волосы на теле специальной сахарной пастой, а Сада вскоре поняла, что благодаря своему виду в день могла заработать больше красавицы Лаамури, играя на странных слабостях мужиков.

Юмор у «бородачки», как называли Саду постоянные клиенты, славился искромётностью. Она юморила рядом со стойкой, пока девочки под музыку задирали ноги, называя это танцами. Юморила, пока сидела на коленках у клиентов. Шутила, когда скакала верхом на мужике. И почему-то, по её рассказам, некоторым очень нравилось подёргивать её за бородку.

А самой красивой и дорогой была Лаамури. Высокая, стройная, гибкая, с длинными шелковистыми волосами цвета мёда. Косила только на один зелёный глаз. Истэми говорила, что она ведьма. Всем говорила. И на эти россказни велись почти все мужики.

Однажды она едва не довела пожилого богатого клиента до сердечного приступа. Красавица Лаамури то подпрыгивала, то извивалась верхом на нём, как змея. Мы втроем подглядывали в щёлочку. Прекрасные медовые локоны щекотали её стройную спину. Клянусь Небом: никогда не пойму, что заставило эту красавицу избрать такой путь!

Но я её не жалела. Какой же злющей была Лаамури! Любой девочке могла дать увесистую затрещину. Однажды оттаскала соседку за то, что та без спроса пользовалась её румянами. Темперамент — огненный! Меня только не трогала. Видела, как лихо управляюсь с холодным оружием.

Самой близкой мне была Истэми, подруга моей матери. Несмотря на то, что Истэми держала бордель и получала деньги, играя на грязных желаниях клиентов, она была доброй. Однажды какой-то пьяница приволок в бордель трясущуюся от страха девочку лет десяти, пожелав продать её в «Слёзы девственницы». Щелчка пальцев Истэми хватило, чтобы Таллир схватил подонка, повалил на пол и поставил огромное колено на его спину. В таком положении удерживал его, пока не пришла военная полиция, следившая за порядком в городе.

Объявление с изображением девочки обошло несколько городов, и настоящих родителей ребёнка удалось найти уже через три недели. Зажиточные крестьяне рыдали, обнимая своё дитя. Девочка плакала навзрыд, обнимая мать и отца. Мы всхлипывали всем борделем, а Истэми и Таллир даже получили ордена за свой поступок.

До шестнадцати лет я училась в школе. Меня не дразнили за то, что работаю поломойкой в борделе. Однажды попытались, но я сразу разоблачила отцов учеников, которые не раз наведывались на наши вечерние мероприятия. Разумеется, потом эти разъярённые папаши приходили к Истэми и пытались требовать какую-то «компенсацию», но всё удалось уладить мирным путём. А потом эти же проштрафившиеся простофили приплачивали мне за молчание. И я молчала. Только противно улыбалась в классе, когда кто-то пытался меня обидеть. По этой моей улыбочке все сразу понимали, что палкой в этой луже лучше не ковыряться.

А вскоре я начала нравиться мальчикам. Потому что выросла красивой и бойкой. Однажды, когда мне исполнилось пятнадцать, и я вернулась в школу после летних каникул, почти вся мужская половина класса замерла. Тогда Истэми заказала мне красивую форму, подчёркивающую мою цветущую фигуру. А фигура у меня была что надо: узкая талия, полная грудь, пушистые светло-каштановые кудри. Иногда даже Лаамури недовольно косилась на меня. Но опять же не трогала. Знала, что проституткой работать не стану и заработок её не отниму.

В целом, жили дружно, сытно, довольно весело. И так громко хохотали над слабостями мужчин! Паясничали, поддерживали друг друга, ругались. Нескучно жили. И представить не могли, как страшно всё скоро изменится…

А началось всё с того, что я влюбилась…

Глава 4. Парень с глазами цвета дождя

А какой у дождя был цвет? Не знаю, почему я так думала о его глазах. Знаю только, что стала невероятно сентиментальной и глупой, как только его встретила. Глаза цвета дождя… надо же.

Его звали Лакис. Высокий молодой светловолосый человек со светло-серыми глазами. Я встретила его однажды на пути к рынку. Он торопливо вышел шёл из кабинета стряпчего,— своего работодателя,— в тёмном ладном сюртуке, с большой кожаной папкой в руках. Высокий, статный, такой симпатичный!.. Его мамаша обязательно бы сказала, что я не чета её сыну. Если бы у него была мамаша…

Он снёс меня. Просто сшиб с ног. В прямом смысле этого слова. В лужу я не свалилась только потому, что он успел схватить меня за талию и притянуть к себе. И я не успела изрыгнуть свою излюбленную тысячу бранных слов в его адрес. А заглянула в выразительные светло-серые глаза парня с длинными ресницами и оцепенела.

— Вы не ушиблись? — забеспокоился молодой человек.

— Клянусь Хедэсом! — выдохнула.— Если бы я ушиблась, ваш красивенький костюмчик был бы уже продырявлен моим ножичком.

Манеры мои оставляли желать лучшего. А каким они ещё должны быть? Я несколько лет провела рядом с проститутками. Да и словарный запас у них ох какой богатый на отборные ругательства! Хотя в детстве меня учили быть леди. Таких, как я, дочерей Ордена Ашти Даграт, учили быть женами генералов, герцогов, даже принцев. Супруга наследника престола и по совместительству сильная ведьма. То, что надо.

Парень не смутился.

— Впервые вижу такую милую девушку, ещё и свирепую в придачу. Вы воин? — он так красиво и хитро улыбался.

Милой я точно не была. Привлекательной, но никак не милой.

— Я не воин. Я помогаю в…— и вдруг прикусила язык. Помогаю в борделе. Кому помогаю — проституткам? или помогаю мужикам расслабиться? Как красавчик отнесётся к таким откровениям? Ещё никогда не приходилось стыдиться из-за своей подработки. Я всегда думала об этом так: работаю у Истэми. Её любили в этом городе, особенно после случая с арестом похитителя той маленькой девочки. Она многим помогала: деньгами, советами, жертвовала внушительные суммы в местный детский приют и больницу. Пусть она держала бордель, но её ценили. Она приютила меня, когда я осталась без матери.— Помогаю по дому одной даме…

— На служанку вы не похожи,— улыбался парень. Вонючая Преисподняя, да у него ещё и улыбка сногсшибательная! Не зря я едва удержалась на ногах.

— Я не служанка,— бодро ответила я и на мгновение задумалась.— Не совсем…

— Не совсем?

— Это сложно.

— А имя у вас тоже сложное?

— Меня зовут Ялин,— как-то придурковато нежно ответила я. Когда ещё мой голос стал таким тихим и слабым?..

— Я — Лакис.

Угу. Что говорят в таких случаях?

— Приятно познакомиться,— заторможенно заулыбалась я. Как пьяная. Матушка говорила мне держаться подальше от мужчин. Особенно от таких красивых.

— О, это наша крошка Ялин! — услышала я ехидный голосок Рины. Она с Лаями стояла неподалёку и мерзко хихикала. Ох, Рина! Рыжеволосая, конопатая. Так любила выставлять напоказ свою красивую грудь. И сейчас была в простом платье, но с глубоким вырезом. Слишком глубоким. Это декольте вызывало у клиентов бурный восторг. И рыжие волосы, густые и длинные.

— Кто это с ней? — буркнула Лаями. Не такая хорошенькая, как Рина, однако достаточно талантливая. Искусница. И искусительница. Её так любили мужики, что она уже накопила достаточную сумму, чтобы уехать навсегда из этого города и прикупить себе хороший дом. Она мечтала о своём доме и хозяйстве. Но что-то все пока никак не уезжала.

— Ялин, тебя ищет Истэми! Не задерживайся!

Я почему-то густо покраснела. С каких пор мне не хотелось, чтобы этот красавчик узнал, где я работаю?

— Мадам Истэми?..— брови Лакиса поползли вверх, и он глянул на меня другими глазами. Похолодевшими.— Вы из борделя?

— Да,— нехотя ответила я, опуская глаза. Корявые черти, да что со мной? — Но я не проститутка.

Зачем я объясняюсь перед ним? Никогда ещё не оправдывалась!

— Занятно,— Лакис перестал сжимать мою талию.— Не то чтобы я не уважал их труд… Но никогда ещё не приходилось общаться с девушкой, трудящейся в борделе.

Рина фыркнула. Темпераментом обладала огненным, прям как её волосы. Она бесцеремонно подошла ко мне и дёрнула за руку, бросив мне во всеуслышание:

— Ох, дорогая!.. Ты слишком хороша для парня, который аж позеленел при слове «бордель»!

— Ялин не обслуживает мужиков! — вторила ей Лаями, грозно глядя на недоумевающего красавчика.— Она помогает по дому и следит за безопасностью. Если кто напросится, она ножичками того хорошо утыкает! Поэтому мы вас к нам на вечер не пригласим. А то измараетесь! Ваша матушка ещё жалобу напишет в администрацию города!

Я, наверняка ставшая уже не красной, а ярко-пунцовой, втянула голову в плечи и быстро пошла прочь, погоняемая моими товарками на работу. Да, в бордель.

— Ишь какой! — ругалась Рина, и её прекрасная грудь так и колыхалась от возмущения.— Важный! Дерьмо дерьмом, а на нас свысока смотрит! Зато грудь твою сразу разглядел!

Глава 5. Шумная гулянка

Приближался вечер пятницы. Золотое время для завсегдатаев нашего «Весёлого дома», как мы его всегда называли. Крепкие напитки лились рекой, а какое угощение! Некоторые приходили просто поглазеть и вкусно поесть. Пожрать, так скажем. И нажраться. Строили из себя недотрог. А когда напивались, то даже самые скромные не гнушались нырнуть своими шаловливыми ручонками под юбку той или иной девочки. А те и были не против. Особенно если монеты слишком сильно оттягивали карманы клиентских штанов.

А какие наряды были на наших девочках! Загляденье! Пусть слишком аляпистые и откровенные, но мужики от них глаз не могли оторвать. Шум, гам, громоподобный смех, развесёлые трели гитариста Ринара, стук столовых приборов — настоящий вихрь звуков и калейдоскоп веселья.

Такое происходило не каждую пятницу, но Истэми, несмотря на тревожные слухи о готовящемся вторжении гаргатских войск, решила объявить об открытии Сезона Гулянок.

К нам приехали даже из соседних городов. Народу навалило!.. Не протолкнуться. Наняли для охраны ещё нескольких здоровенных лбов. Но никто из них не казался и наполовину таким свирепым, как наш Таллир. Настоящий воин! И я крутилась рядом с ними, спрятав за пазухой резвые ножички. И приготовив песенку вечного сна.

Я знала разные песенки. Но именно эта успокаивала перевозбудившихся клиентов. Такой Голос достался мне от матери Айсы. А той — от её матери. Но я никогда не могла понять, почему матушка не применяла свою технику, когда генерал бил её?.. Бил по телу, чтобы на лице не оставалось следов. Я мечтала его убить. И эта мечта за годы никуда не делась.

На мне была простая светлая рубаха, чёрный широкий кожаный пояс на тонкой талии и тёмные облегающие штаны. Мужики заглядывались на меня, особенно приезжие, но рядом с Таллиром я ничего не боялась. Пусть смотрят.

Я не понимала, куда все так набились. Свободные столики давно закончились. Не было мест и у стойки. Девчонки танцевали, пели, блистали нарядами и красотой. Развлекали гостей, как могли. А мужики веселились. И напивались.

Я помогала Истэми и старалась не привлекать к себе внимание. Но с моей внешностью это было не так просто. Однако любое поползновение в мой адрес тут же пресекалось бдительным Таллиром. И что-то в моем лице говорило мужикам, что меня лучше не трогать.

Но сколько бы народу ни ввалилось в заведение, я все равно заметила того незнакомца. Высокий, с длинными рыжими волосами и светло-серыми глазами. Здоровый, сильный молодой мужчина с красивой шеей. Хотя лицо простоватое. И щетина. Как я не любила щетины!

На него хотелось смотреть. Он не был похож на простого «солдата удачи» или какого-то проходимца. Я подумывала даже подойти поближе, чтобы присмотреться. Лакис был сладким юношей, а этот, сразу видно,— совсем из другого теста. Каменного, крепкого и повидавшего всё, что только можно.

Он не улыбался, не наслаждался вечером. Просто утолял голод и устало, с невероятным безразличием, поглядывал на сцену, где девчонки размахивали ногами, изображая разнузданные танцы. Однако матушка всегда учила меня внимательно смотреть на людей. Отмечать каждую чёрточку в выражении лица, в каждой морщинке.

««Если человек задумал что-то недоброе, ты сможешь увидеть это на его лице, в его глазах, Сарсар»»,— говорила она.

Никогда не понимала, как это. Но сразу заметила, что скука его — напускная. Он искал кого-то пристальным взглядом. А когда посмотрел на меня, что-то странное блеснуло в его серых глазах. Незнакомец внимательно оглядел меня, и сердце моё сжалось в смутной тревоге. Какой холодный и в то же самое время жёсткий взгляд! Прям душу мою насквозь пронзил! К стене припечатал. Мурашки бросились вниз по телу наперегонки! Бр-р-р.

О своих наблюдениях я тут же рассказала Истэми. Та осторожно проследила за моим взглядом, оценила незнакомца и заявила:

— Похож на посланника церкви.

— Он-то? — скривилась я.

Истэми, — когда-то привлекательная женщина, теперь просто дородная матрона с завитыми крашенными рыжими волосами, — хмыкнула и ответила:

— А ты что думала, посланник церкви припрется сюда в сутане?

— Так это инквизиция?! — охнула я. Инквизиция королевства Сирван иногда наведывалась к нам и пыталась выудить штраф. Но, в целом, вела себя безобидно. Руководство Цитры защищало нас. За недурное вознаграждение от Истэми.

— Лучше бы это была инквизиция. А то поговаривают, что по лесам шастают гаргатские лазутчики. Изучают наши укрепления.

— Он не похож на гаргатского лазутчика.

— А ты когда-нибудь видела такого лазутчика? — хмыкнула Истэми.— Давай за дело. Я попрошу кого-нибудь проследить за ним.

Должна признать, что большинство приходило в «Слёзы девственницы» не из-за девочек и названия, а из-за еды и выпивки. Такого богатого угощения в округе не предлагали нигде. И вино казалось таким вкусным, что мужики напивались прежде, чем вспоминали, зачем именно сюда пришли. И было уже не до порочных сладостных утех.

Я стояла у стойки и посмеивалась над юморными руладами бородатой Сады, как услышала за спиной:

— Сколько тебе лет?

Тот самый странный рыжеволосый незнакомец потягивал пиво и холодно смотрел на меня. Что за неприятный взгляд! В ледяном омуте таких глаз попробуй разгляди душу! Уверена: у самого Хедэса, хозяина Преисподней, взгляд был куда добрее.

Глава 6. Франт

Дело шло к полуночи. Некоторых пришлось выводить чуть ли не силой. И тогда в зал вошла группа из четырёх человек. Холёный франт с лицом мерзкого козла и трое бугаев вокруг. Они уселись за свободный стол перед сценой и заказали телятину, овощи и пиво. Судя по костюму, деньжата у пришедших водились. Но иметь с ними дела не хотелось никому.

— Ты, хозяйка! — франт подозвал к себе Истэми. Та с достоинством подошла к нему, не торопилась. Вдоволь навидалась таких.— Нужны четыре девочки. Три на часок и одна на всю ночь. И ночлег для меня и моих друзей.

— Все свободные девушки в зале.

Франт цепко оглядел каждую. То морщился, то приглядывался. И увидел меня.

— Хочу её.

— Она не обслуживает клиентов,— возразила Истэми.

— Не продаётся? — тот хмыкнул.— Всё продаются! Дожила до таких лет и не знаешь! Давай её сюда,— он положил на стол мешочек, полный монет.— Такие красотки перепадают редко.

— Задница что надо,— одобрил один из дружков.

— Штаны хорошо обтягивают,— вторил другой.— Правильную одежду подобрала.

— Выберите любую другую,— сказала Истэми.

— Нахрена мне другие?! Хочу эту!

— Девственница небось? — хмыкнул третий.— Поздновато хранить её для особых гостей.

— Извините, нет.

Что-то недоброе блеснуло в глазах франта. Он поглядел на Истэми так, будто вынес ей смертный приговор. Я зыркнула на Таллира. Насупился. За сценой наблюдал и сероглазый рыжеволосый незнакомец — тот, что шептал мне на ухо непристойности.

— Хорошо, хозяйка борделя. Я выберу другую. Но эта красотка,— он показал на меня пальцем,— пусть подумает над моим предложением. Никто не предложит такую цену, как я.

— Вон ещё есть красивая! — его друг указал на нашу красавицу Лаамури. Статную, видную. А какую гибкую! Настоящую Покровительницу Разврата. Такое прозвище ходило за ней уже давно.

Франт мазнул по ней пренебрежительным взглядом, затем снова глянул на меня, словно сравнивая, тоскливо вздохнул и бросил:

— Ладно, давай её сюда. Пусть посидит на коленках, пока ем. А там решу.

Истэми подошла к Лаамури, что-то быстро ей шепнула, и та, презрительно оглядев гостя, подошла и села за один стол с ним. Лаамури умела произвести впечатление. Поэтому вскоре он забыл обо мне. Или сделал вид. Какое некрасивое лицо! Худое и рябое!..

Лаамури ненавязчиво переместилась на колени незнакомца. Тот, ни на кого не обращая внимание, по-хозяйски расстегнул пуговицы её платья. Оголение на людях запрещалось правилами борделя. Всё должно было происходить за закрытыми дверями. Но Лаамури не дёрнулась. Лишь нагло и с оттенком отвращения наблюдала за выражением лица посетителя, восхищённого красотой её тела. Мы знали, что наша красавица презирала мужчин и получала удовольствие от иллюзии обладания их волей и управления их желаниями. Странные мысли, ведь сейчас именно он лапал её. И если она ему откажет, будет страшный скандал.

Франт алчно усмехнулся, взял в рот сок её красивой груди и с наслаждением втянул. Распробовав его, языком начал ласкать второй. Лаамури слегка выгнула спину и запрокинула голову, словно призывая его взять её. Он покрывал поцелуями её шею, и когда пришло время подниматься на второй этаж, Лаамури взяла гостя за руку и повела за собой, не запахиваясь. Гордо, словно царица, демонстрируя всем гостям красоту своей груди. Он захмелел, но всё равно взглядом выцепил меня в толпе, плотоядно облизнулся и исчез из виду. Меня затошнило от отвращения. Его дружки тоже ушли развлекаться с другими девочками.

Меня и раньше настойчиво хотели выбрать. Но теперь душу окутало мрачное предчувствие.

Гости начали расходиться в два часа ночи. Со второго этажа доносился смех и нарочито громкие стоны. Девочки любили играть на публику. Кто-то продлил удовольствие ещё на несколько часов. Я хихикала от шуток Рины, которая уже освободилась и хвастала выручкой. Ничто не предвещало беды.

Но стоило одной из девочек пронзительно закричать на втором этаже, как Таллир быком понесся вверх. Я побежала следом, но рыжеволосый незнакомец схватил меня за локоть, рыкнув:

— А ну стой!

— Убери руки!

— Стой, я сказал! Тебе там не место!

И спустя несколько минут Таллир выволок на первый этаж одного из дружков франта. Спустил с лестницы, едва тот успел натянуть штаны. Занес над его мордой огромный кулак.

— Не советую.

По лестнице спускался франт, лениво и сонно натягивая рубашку, застёгивая штаны и буравя нашего великана ледяным взглядом.

— Один удар, и завтра же ваше заведение закроют!

— Девушек бить нельзя! — возмущённо воскликнула Истэми.— Все правила до вас были донесены!

Я здесь находилась именно для таких случаев. Отойдя от рыжеволосого, я тихо запела песенку вечного сна. Тихо, в одной тональности, полушёпотом. Таллир, агрессор и франт начали успокаиваться на глазах.

— Мой друг немного погорячился. Любит подраться во время действа. Не вижу в этом ничего дурного. Всего лишь одна оплеуха для шлюшки. Готов оплатить ей лечение и моральный ущерб,— последняя фраза была высказана с усмешкой.

Глава 7. Поцелуй по-взрослому

Бедняжке Лаями пришлось накладывать швы на рассечённую бровь.

— Шрам останется…— всхлипнула Рина.— Что за мразь?!

— Кто он? — прошептала Лаями, морщась от боли.

— Не знаю,— вздохнула Истэми.— Не местный. Придушила бы своими руками! Будь осторожна, Ялин. Одна не гуляй. Поняла меня? Как бы он не отомстил!

Беззаботной меня назвать было нельзя. Но и пугливостью я не отличалась. Однако что-то во взгляде того ублюдка пробрало холодом до костей. Что-то лютое, извращённое. Как будто он и его прихвостни испытывали удовольствие от насилия. Они случайно не были родственниками с генералом Галлибом?..

В субботу вечером в Цитре намечались праздничные гуляния: День города. На главной площади до ночи работала ярмарка со всякой снедью, постоялые дворы, кафе. Заезжие артисты давали представления. Я любила этот день. Гуляла до позднего вечера, лакомилась пирогами, глинтвейном, цепенела при виде спектаклей. Я помнила, какими красивыми были представления в театрах Кербелии, куда мама водила меня. Но здесь всё — без той чопорности. Всё простенько, иногда со вкусом, иногда не совсем. Но зрители покатывались со смеху. Что ещё нужно простым работягам и небогатым жителям, не так давно оправившимся от войны и каждый день с трудом сводящих концы с концами?..

Вечер выдался прохладным. Я прогуливалась по площади, наслаждаясь горячим шоколадом. Как обычно, в одиночестве. Ну, почти. Позади угрожающей башней маячил Таллир. А подруг у меня не было, только девчонки из борделя. В зависимости от настроения я их называла соседками, душечками или стервозинами. Днём они обычно спали, на улице кучковались, а сегодня просто не выходили. А школьные девочки никогда меня не жаловали, называли чужачкой. А потом и вовсе отдалились, когда я начала нравиться мальчикам и могла хорошенько треснуть в ответ на обидное слово. После окончания школы большинство из них разъехались по разным углам королевства или сразу же повыходили замуж.

После вчерашней гулянки меня не хотели отпускать одну на улицу. Это раздражало, но я знала, что Истэми просто заботилась обо мне. Любила меня. Поэтому я не возражала.

— Почему-то знал, что встречу тебя здесь,— услышала я приятный мужской голос и обернулась.

У прилавков стоял Лакис, моя новая светловолосая сероглазая мечта. Он был в замшевой тёмно-коричневой куртке и чёрных штанах. Невероятно привлекательный и хорошо одетый! Молодой человек открыто улыбался и смотрел мне в глаза. Обычно самые наглые просто без зазрения совести пялились на мою фигуру.

О Хедэс! Какой же он симпатичный! Обычно я держалась подальше от мужчин. Но Лакис!.. Я всегда могла определить, из какой семьи парень — состоятельной или простой. Не по одежде, но по манерам и воспитанию. Судя по всему, этот красавчик рос в хорошей семье. Тем хуже для меня. Как я приду к его родным и скажу, что потеряла маму в четырнадцать лет и осталась на попечении у хозяйки борделя? Разумеется, я не могла раскрыть тайну о своём происхождении. Мама говорила, что люди генерала Галлиба всё ещё могли искать нас даже спустя много лет после побега, хотя я давно перестала в это верить.

Если имперцев бросали в погоню за кем-то важным, то в путь отправлялся элитный отряд генерала — «Всадники Империи». И седлали они не лошадей, а грифонов. Самых настоящих! Огромных крылатых существ с туловищем льва и головой орла. Воевали верхом на них же. Длинные когти, клюв, невероятное зрение делали этих монстров прекрасным оружием. Мои родители никогда не служили в элитном подразделении, но тоже умели летать на грифонах. Я научилась только ездить верхом на лошади. А грифоны в этих краях не водились. И это радовало. Быть может, о нас с мамой давно забыли?

От взгляда Лакиса щеки обожгло жаром. Я поймала себя на том, что мои губы сами собой растянулись в блаженной улыбке. Что со мной вообще происходит? Вижу парня второй раз в жизни!

— Добрый вечер! — мой голос показался чужим: слабым, дрожащим и сладким.

— Ты без подруг сегодня? — усмехнулся Лакис поозиравшись.

— С другом,— улыбнулась я, указав на нахмурившегося Таллира в толпе.

— Суровые у тебя друзья,— молодой человек поджал губы, с некоторой опаской глянув на великана.

— Как раз такие, которые не дадут в обиду,— ответила я, не прекращая улыбаться, и кивнула Таллиру, подтверждая, что всё в порядке, и мне не нужна помощь.

Лакис зачарованно разглядывал мои губы, светло-каштановые кудри, пышной копной прыгающие на ветру, словно пружинки.

— Могу прогуляться с тобой?

— Разумеется,— обрадовалась я и чуть не взлетела от восторга. Когда я превратилась в такую жеманную кокетку? Не от девчонок ли я этого понабралась?..

Мы направились вдоль многочисленных торговых рядов, болтая о разложенных на прилавках товарах, пробуя горячие сосиски на шпажках под остро-сладким соусом, горячие булочки, кусочки шашлыка, а затем сладости. Лакис брал порцию и себе и мне.

— Я не видела тебя раньше в Цитре,— сказала я через час прогулки, когда мы налопались всего, чего только можно, и уселись на лавку у большого фонтана. Изваяние в центре изображало длиннобородого короля древнего Сирвана, отдавшего жизнь за защиту когда-то могущественного государства.

— Я переехал сюда не так давно вместе со своим работодателем,— ответил Лакис.— Тружусь помощником стряпчего. Бегаю с документами туда-сюда, пишу письма, веду дела, записи. Хватает работы.

Глава 8. Мечты о море

Остаток вечера прошёл, как в тумане. Я была шокирована, невнимательна, взволнованна. Моё состояние не изменилось на следующий день. Истэми и девчонки сразу увидели моё настроение.

— Что это с нашей девственницей? — усмехнулась Сада.

— Муни видела, как Ялин вчера целовалась с каким-то парнем,— хихикнула Рина.— По-взрослому. Он щупал её, прям заглатывал.

— Надо же,— хмыкнула Лаями, замазывая лиловый синяк на скуле.— Это тот белобрысый красавчик, которого мы видели с ней на улице? А глаза она закрывала?

— Не только закрывала. Мне кажется, она была готова отдаться ему в соседних же кустах.

— Вот дура! Надо ей мозги вправить.

— Оставьте девчонку в покое,— высокомерно протянула красавица Лаями.— Уже взрослая, совершеннолетняя. Пусть совершает свои ошибки и сама их разгребает. Если наш опыт ей ни о чём не говорит — значит, мозгов нет. У неё единственной из нас есть шанс удачно выйти замуж и уехать отсюда подальше. А она лобзается с первым встречным мальчишкой наверняка без гроша за душой.

Я задохнулась от возмущения, ведь я всё слышала. Они обсуждали меня же, не таясь и не понижая голос. Вот стервозины!

— Мы всего лишь целовались! — огрызнулась я, сжав кулаки.

— Сначала всего лишь целовались, а потом всего лишь оказались в постели? — хмыкнула Лаями.— Лечь под мужика, раздвинуть ноги и впустить его в себя — много ума не нужно.

— Я не собираюсь таким заниматься!

— Ой, не зарекайся! — хихикнула Рина.— У всех тоже так начиналось. Поцелуи, бабочки в животе. Я сирота, знаешь ли. Была такая доверчивая!.. Из сиротского приюта — сразу в объятия жениха. Мне все завидовали, думали, я везучая. Обещал жениться, забрал в свой дом, пользовал как супругу — и по дому, и в постели. А про свадьбу спросить боялась. У него характер взрывной: думала — уйдёт. А потом привёл в дом невесту. Кроткую, пуганую, чистую. Меня выставил, а на ней женился через несколько дней. Пригрозил ещё, что, если не уйду, отдаст местной страже, а те живо меня вразумят. С позором пришлось покинуть родную деревню. Набрела на Цитру. Рыдала первое время постоянно. Теперь просто зарабатываю на независимую от мужиков жизнь. Куплю домик с садиком, возьму ребёнка из приюта, позабочусь о нём. И заживу спокойно и счастливо.

— Ты просто сядь и как следует всё обдумай,— советовала Сада, с аппетитом наворачивая утреннюю овсянку.— Посчитай, есть ли у тебя деньги на случай, если он выгонит тебя из дома так же, как мужчина Рины выгнал её из дома. Истэми всегда примет тебя обратно. Но девственность в нашей жизни — товар ценный. Мужикам не нужны опытные девицы в невестах. Им нужны чистые, нетронутые девочки. Взял в жёны, привёл домой, вошёл, пустил немного крови на белую простынку. И всё, территория помечена.

Девчонки заржали, у меня же ком застрял в горле от горечи. Да как они могут так грязно говорить о любви?! О моей любви к этому красивому молодому человеку!.. Так, стоп! Какая ещё любовь?..

— Это к нам они приходят осуществлять все свои самые похотливые желания! — ввернула Лаями.— Здесь они сливают усталость, непонимание в семье. Сначала удовлетворяют свою похоть, а потом полночи болтают, жалуются на жён, детей, родителей жены. Один рассказывал, как больше не может заниматься любовью с женой. Спрашиваю, мол, почему. А он мне — ложится и лежит, как солдатик, руки вдоль тела, не двигается, зажмуривается и лежит ни жива ни мертва! Бревно бревном!..

Взрыв хохота наполнил дом. Я украдкой вытерла нос.

— И вот так они занимались супружеским долгом несколько месяцев! Никак не мог заставить себя явиться к нам,— продолжала Лаями.— Совесть грызла, но когда вошёл в меня впервые, то расплакался. Говорит, никогда не думал, что это так приятно!

— Его жене надо любовника хорошего,— хмыкнула Лаамури.— Муж её совсем не знает, как доставить женщине удовольствие. Вот и страдают оба. Она не может расслабиться, он не может получить то, что хочет. Может, хоть любовник её научит…

Стервозины ещё долго развлекались шутками подобного толка. Я молча поднялась и вышла на улицу прогуляться. Ох и злилась же я на них!

«Дьявол проповедует нравственность»,— думала я, складывая руки на груди. Я стояла, облокотившись о перила моста, и хмуро смотрела на своё отражение в стремительных водах реки Циррати. Я понимала, что девчонки были правы. Истэми столько раз говорила мне, что мужчинам скучно с легкодоступными.

«А какой я обычно была?».

Неприступной. По отношению ко всем, кроме Лакиса. Стоило тому пальчиком поманить, и я полетела, блаженно прикрыв глаза, обретая невесомость. Но что за прекрасное это было чувство! Никто никогда не говорил, что влюблённость — это невероятно! Особенно взаимная. Ведь я тоже нравилась Лакису, ведь так? Стал бы он тратить время на девушку, которая ему не нравится?

В его голосе слышалась забота, когда он говорил о том, как его беспокоит, что я кручусь в борделе. Да, людей из приличного общества такое шокирует. А ведь после смерти матери я успела прожить несколько дней в сиротском приюте, когда за мной пришла Истэми со всеми необходимыми документами. Благодаря её связям и деньгам чиновники быстро решили все формальности. Я бы никогда не вернулась в это место. Сбежала бы и отправилась странствовать по свету! Не такой уж и маленькой я тогда была.

А сейчас… Я мечтала уехать, да никак не могла понять, куда именно. Никто меня нигде не ждал, это уж точно. Вернуться в Кербелию? Поселиться подальше от столицы и найти дело по душе. Я могла поступить в университет. Навряд ли генерал Галлиб до сих пор продолжает поиски. Уверена — он уже женился на очередной представительнице Ордена Ашти Даграт.

Глава 9. Три имени для одной

Единственная беда — Проклятый Лес, растянувший свои владения на много гхальв. С севера его подпирала могучая горная гряда. С юга и юго-востока — другая горная гряда и пустыня. Можно было попасть в Тиррану и по морю. По Лесу, кишащему страшными тварями,— не хотелось. Химеры, дикие грифоны, гарпии, дракайны, сирены и множество других ужасных тварей. Сколько смельчаков положило головы, пытаясь пересечь этот Лес?.. И сколько не вернулось, попав в вечное рабство к тамошнему повелителю… Ходить по Пустоши тоже не хотелось. Там шастали мертвяки и смертоносные ветры. В честь такого ветра мама тайно и назвала меня. Сарсар, Ветер Пустоши. Или, на древний манер,— Шамсир.

Говорила, что у всех Сестёр Ордена Ашти Даграт были истинные имена, которых никто не знал. Раскрой своё истинное имя, и у врага появится абсолютная власть над твоей душой. И ты не сможешь ей противиться. Моё имя знали только родители, но они умерли. Больше никто не знал, что меня зовут Сарсар. С рождения для посторонних я была Роксаной.

Обращаясь к своему истинному священному имени, я могла вызвать Силу, способную защитить меня. Если кто-то другой обратится к этому имени, мне несдобровать. Так говорила матушка. Действительно, настала пора задумываться об отъезде и новой жизни. Неужели я останусь в Цитре только потому, что здесь живёт парень, который мне нравится? С каких это пор я принимала решения с оглядкой на парней?

Я глубоко вздохнула, и вдруг на скамейку ко мне подсел незнакомец… Пожилой мужчина, который пару дней назад случайно зашёл в бордель. Невысокий, голубоглазый. Он смотрел на меня пристально, с интересом. Полагаю, так учителя смотрят на ученика, когда тот озвучит интересную мысль. С любопытством.

— Почему вы выбрали этот город? — задал неожиданный вопрос незнакомец.

— Не поняла? — удивилась я, хлопая глазами.

— Вы не местная,— умные светло-голубые глаза пожилого мужчины продолжали буравить меня.

— С чего вы решили?

— Я слышу кербелийский акцент. Услышал ещё тогда, когда поговорил с вами впервые.

— А вы бывали в Кербелии? — мама учила не отвечать на вопрос прямо.

— Я кербелиец.

— Занесло же вас!..— усмехнулась я, а сама нервно сглотнула. Почему кербелиец подсел именно ко мне? Он что-то знает о моем происхождении? И начала нагло врать: — Я недавно в этом городе, вы правы.

— Вы здесь одна?

— Не совсем. Обо мне есть кому позаботиться.

Старикашка смотрел на меня так, словно размышлял, могу ли я быть ему полезна. Гадал, что умею и к чему приучена. После смерти матери я продолжала развивать навык владения холодным оружием. Таллир кое-чему меня научил. Я продолжала работать над Песнями и Голосом, успокаивая разгневанных людей, склоняя их к тем решениям, которые были мне выгодны, иногда даже располагая их к себе. Мама учила меня многому: истории, философии, навыкам ментального воздействия, мёртвому языку, из слов которого складывались куда более сильные песни. Что-то успела закрепить в моей голове, что-то нет. Без Песен ментальное воздействие мне не давалось никогда. Интересно, ужаснулась бы она, узнав, где и с кем я работаю уже четыре года?..

Всё это время я боялась незнакомых мужчин, подозревая в них людей генерала Галлиба. Постепенно страх ушёл. Но теперь этот непонятный старик всколыхнул старые опасения…

— Меня зовут Насим. Я учёный.

— И что же вы исследуете?

— Монстров. Мантикор, химер, грифонов и им подобных.

— Но они же совсем дикие! За исключением грифонов.

— Мне поручено изучить, могут ли они подчиняться человеку.

— Императору не хватает грифонов для элитных отрядов? — скривилась я.

Насим посмотрел на меня с ещё большим любопытством.

— Грифон сильные, их клювы и когти смертоносны, но мантикоры… Яд их жал невероятно опасен для всех без исключения живых существ.

— Как же вы тогда будете их исследовать? — удивилась я.

— Есть несколько хитростей,— заулыбался старик.

— Изучите вы их, а что потом? — полюбопытствовала я.

— Передам сведения придворным учёным, а они уже будут решать, стоит ли игра свеч или нет.

— Я читала, что когда-то мантикор уже пытались приручить. От яда и клыков монстра погибло несколько десятков человек, прежде чем от этой бестолковой идеи отказались.

— Ну почему же бестолковой? — усмехнулся Насим.— Саргатан мог приручить любого из монстров.

— Саргатан,— теперь я скептически усмехнулась и отвела взгляд.— Это мифический персонаж. Сказки о нём годятся только для дошколят.

— Это Герой древнего Мираама, барышня. Благословен самой Небесной Кузницей. Рожден от божества и смертной девы.

— Мой отец не верил в богов,— я пожала плечами.— И мифических героев.

— Если это было давно, ещё не значит, что этого не существовало,— ввернул Насим.

— Боги предали Саргатана,— сказала я, демонстрируя свою начитанность; непонятно только зачем.— Заточили глубоко в горах, где он скончался вместе со своим монстром, химерой.

Глава 10. Май в Цитре

Вскоре наступил май. В городе потеплело, солнце начало дольше искриться яркими лучами. Открылись кафе с летними верандами, и теперь можно было насладиться чашкой кофе за столиком и полюбоваться на резвую глубокую Циррати. Подставить лицо тёплому ветру и восхититься ароматами цветов на городских клумбах. Стряхнуть зимнюю мрачность и всеми надеждами обратиться к лету… Но не в этот раз.

Воздух в Цитре стал напряжённым. Ласковое майское солнце перестало радовать жителей своим сиянием, а всё потому, что по королевству бурной рекой разлились слухи о готовящемся вторжении с юга. Лазутчиков Гаргата ловили давно, но неделю назад уничтожили целый взвод. Единицы успели спастись и наверняка сумели передать своему штабу ценные сведения.

Улицы, обычно заполненные мирными жителями, теперь кишели солдатами в серой форме. Из столицы прислали подкрепление. Город, обычно живой, шумный, теперь затих, стал напряжённым. Неожиданно ввели комендантский час. Нарушителей ждал крупный штраф.

Жители южных деревень начали покидать свои дома. Некоторые семьи собирались на северо-запад, подальше от границ с Гаргатом. Кто-то говорил, что вторжение врага уже началось, и вскоре к Цитре стянутся целые батальоны. Другие махали руками и говорили, что все это лишь предосторожность, и ничего страшного не случится.

Самыми осведомлёнными после военных были бордельные девицы. Солдатам не запрещалось немного развлечься в свободное от службы время, и иногда в «Слёзы девственницы» захаживали бравые парни в военной форме. Все как на подбор красивые, молодые. Комендантский час они нарушали без зазрения совести, да и сам бордель не проверялся.

— Ох!..— лениво простонала Лаями, когда её клиент ушел, и душечка рухнула в кресло, томно закатив глаза.— Давно меня так не пользовали! Он наслаждался не только своими ощущениями, но и тем, что делает приятно мне.

— Они трахаются, как в последний раз…— мрачно протянула Сада, зашивая чулки.— Один мне сказал позавчера, что дело дрянь. Гаргат наступает. А наши границы не так уж и хорошо укреплены.

— Надо уходить,— заключила красавица Лаамури, рассеянно крутя в руке серебряную цепочку — подарок от солдата, воспылавшего к красавице-проститутке страстным чувством.— Уехать на запад или восток, как другие. Или обогнуть юг и выйти к морю. Уж там климат помягче, да и жители побогаче.

— От солнечных лучей кожа стареет быстрее,— заметила Лаями.

— Подожди,— хмыкнула Рина, обращаясь к Лаамури, расчесывая роскошную гриву рыжих волос.— Солдатик-то влюбился в тебя. Быть может, замуж выскочишь?

— Я не рождена для замужества,— высокомерно заявила красавица.— Никогда не буду чьей-то женой. Ждать мужчину со службы, вести хозяйство, рожать детей?.. Я могла бы быть такой лет пять назад. Когда не знала, какими зверями могут быть мужики. Теперь уж поздно. Он имел наглость перед уходом попросить меня, чтобы я не принимала других клиентов и оставалась верна только ему!

— Вот бедняжка,— вздохнула Муни.— Совсем голову потерял.

— Он вообще знает, как работает бордельный механизм? — хохотнула Рина.— От того, что девушка останется верна только одному клиенту, сыта она не будет.

Все эти страхи и слухи проходили мимо меня. Утекали сквозь пальцы, словно я была в Цитре проездом. Потому что совершенно влюбилась. Оглушительно и безнадёжно. Лакис водил меня в кафе почти каждый вечер. Сначала я стеснялась и просто пила горячий шоколад, а затем мой красивый ухажёр начал угощать меня вином. А после ужина умыкал в городской парк, где на лавочке сминал мои губы невероятным поцелуем.

Я подчинялась этому натиску, как рабыня. Он сладострастно прижимал меня к дереву и начинал свою головокружительную игру: его язык находил мой, и мы забывались на долгие минуты в этой отчаянной ласке. Меня не смущало ничего в этих отношениях: ни его страсть к этому дремучему парку, ни его намёки на более серьезное продолжение наших вечеров. Мне нужны были только эти прекрасные серые глаза, лукавая улыбка, его объятия и поцелуи.

— Заглянем ко мне? — на седьмой день наших блужданий по парку вдруг сказал он, не отрываясь от моего рта.— Или к тебе? Ты же живешь одна?

Я представила обстановку его маленькой комнаты, её соблазнительный полумрак, наше уединение, смятые простыни, и какая-то тёплая истома огнём разозлилась между ног. Это было и мучительно, и сладко. Будоражащая волна трепета и чего-то ещё… Похоти?.. Терпкое, мучительное чувство. Я не хотела, чтобы моё первое воссоединение с мужчиной было продиктовано лишь похотью. Я хотела сильных и глубоких чувств. Такие существовали на свете, мне же рассказывали.

Вдруг рука Лакиса спустилась вниз по моей талии, бедру, молодой мужчина нагнулся, и я почувствовала его горячую кожу на своём колене. Сегодня я была в длинной юбке и шёлковой блузке. Этот молодой человек явно мне очень нравился, раз я так нарядилась для него. Вероятно, зря. Теперь он мог так легко проникнуть мне под юбку. И, кажется, мне нравились его прикосновения. Любой другой бы уже лежал на земле с перерезанным горлом.

Пальцы Лакиса двинулись вверх от моего колена к бедру по ремешку моего чулка, словно по канату. Другой рукой он сжимал мой подбородок и любовно ласкал губы. Ох, что-то невероятное и такое новое! Он отвёл мою ногу в сторону и поставил её на пень рядом. Его пальцы уже гладили внутреннюю сторону моего бедра, подбираясь к нижнему белью.

Я плохо знала правила таких игр. Но, кажется, влюблённые мужчины поступают иначе? Сначала женятся, а потом лезут под юбки? Или нет?.. Или всё это пережиток прошлого? По таким правилам играли только девочки из богатых и полноценных семей? А не сироты, оставшиеся в этом мире совсем одинокими?..

Глава 11. Дети из приюта

Пока несколько дней я пыталась оправиться от депрессии после своего разочарования и потихоньку напивалась крепким вином из запасов Истэми, гаргатцы вошли в южные деревни Сирвана, стремительно приближаясь к Цитре.

Я еще никогда не знала, что такое депрессия. И моя мама не показывала мне подобного. Даже после побега, долгих скитаний, непростой жизни. Она никогда не унывала. Лишь погрустила неделю, когда здесь, в Цитре, встретила красивого богатого мужчину. Похоже, искренне влюбилась. Он невероятно красиво ухаживал за ней. Но у него была семья, и матушка быстро закончила эти отношения. Не хотела счастья такой ценой. Больше я никогда не видела маму грустной.

От своего мрачного оцепенения я очнулась, когда осознала, что слишком уж много на улицах стало солдат и напуганных жителей. А жители оставляли свои дома, забирали детей, даже скот, и, груженные, покидали родной город на телегах, лошадях или просто пешком, пока еще можно было. Однако большинство верило в сирванских солдат, их силу, стойкость и мужество. Верила ли я? Не знаю. А во что еще надо было верить?

Ударом для Истэми стал уход Таллира. Ветеран предыдущей войны, наш глуховатый воин, взял оружие в свои крепкие руки и ушел на рассвете. Истэми ни слова поперек ему не сказала. Держалась, как могла, прямо и мужественно. Только переменилась за несколько минут. Повернулась к нам и мрачно, твердо произнесла:

– Может случиться так, что гаргатцы прорвутся в Цитру. Уходить или оставаться – выбор за вами. Я останусь. Это мой дом, я его не брошу. К тому же, он может стать укрытием для людей. Вы помните про наш большой подвал.

Подвальное помещение использовалось для хранения заготовок на зиму, запасов продуктов, вина, хозяйственных инструментов и всяких мелочей. О нем знали лишь Истэми, Таллир, душечки и я. Мы тут же начали обустраивать подвал на случай, если придется прятаться от вражеских солдат.

Из мужчин с нами остался только Ринар. Он отставил свою гитару и суетился вместе с душечками. Если на нас нападут, от него толку не будет никакого. Но хоть лишние руки, чтобы вещи таскать.

Во времена предыдущей войны этот бордель смог уместить в себе много людей, лишившихся дома. Должно быть, мы возвращались к этому и теперь.

Всю неделю до нас доходили разные слухи. Одни страшнее других. Гаргатцы, мол, жгли деревню за деревней. Запирали в одном здании оставшихся жителей и поджигали. Насиловали женщин, убивали детей. Оставляли калеками солдат. Но мы все еще верили в благополучный исход дела. Столица должна была прислать подкрепление. Она не могла оставить свой развитый южный город на произвол судьбы. Она не могла предать нас.

Но на седьмой день после начала вторжения на земли Сирвана гаргатцы подошли к столице вплотную не только с юга, но и с востока. На западе еще оставалось пару лазеек для побега, но и их скоро могло не быть. Шли ожесточенные бои за город.

Вера наша померкла, а подкрепления все не было. Я никогда не знала, что такое война. А теперь воочию увидела, как снаряды, начиненные страшным зеленым огнем, залетают в Цитру из-за высокой стены. Огонь разрывал и пожирал все за минуты. На моих глазах пожилая женщина просто расплавилась за какие-то мгновения, попав под такой обстрел.

На рассвете гаргатцы все-таки вошли в город, почти больше не встречая сопротивления. Все въезды и выезды были ограничены. Бежать некуда.

В комнату борделя, куда я перенесла некоторые вещи и устроилась на ночлег, посреди ночи вбежала Лаями и завизжала что есть мочи:

– Гаргатцы в городе!

– В подвал! – крикнула я. – Быстро!

– Муни сбежала, – растерянно пробормотала Рина.

– Как сбежала? – охнула я.

– Её нигде нет.

Я фыркнула. Ну что за глупая девчонка?! Муни что, надеется спастись из осажденного города?! Кто шляется в такое время по улицам?

– Почти все служащие приюта сбежали, – воскликнула Истэми, спускаясь в подвал. – Осталась лишь директриса. Но та заявила, что никуда не пойдет и останется в стенах приюта. Она уверена, что детей не тронут.

Я не была в этом уверена. Более того, я подозревала, что дети попадут под раздачу первыми. Гаргатцы не знали пощады. Кажется, им было все равно, кого убивать.

– Детей надо привести сюда! – выдохнула я, поднявшись. – Власти в первую очередь должны были позаботиться об эвакуации воспитанников сиротских приютов!

– Там же солдаты! – испуганно воскликнула Рина.

– И невинные дети! Если эта дура директриса решила сдохнуть, пусть. Дети такой участи не заслужили!

Я выскочила из подвала. За мной увязался лишь Ринар. Гитарист гитаристом, а сила духа в нем хоть какая-то имелась.

Приют находился примерно минутах в семи от борделя и моего дома. На востоке. Гаргатцы только-только входили в город с южной стороны. Был шанс успеть забрать детей до появления в этом районе вражеских солдат.

Ринар и я выскользнули из здания борделя и, пытаясь спрятаться в тумане, на полусогнутых бросились в сторону приюта. Где-то слышались испуганные крики, скрежет металла, выстрелы, но все издалека. Словно в другом мире, настолько далеком, что сюда этой войне не добраться. Только вот эта кровожадная лютая старуха уже была здесь…

До пункта назначения мы добежали быстро. Мрачное двухэтажное деревянное здание приюта окутал серый туман раннего утра. Где-то окна были заколочены. Мы быстро поднялись на крыльцо и постучались, опасливо озираясь.

Глава 12. Сагхар приходит на помощь

Я не шелохнулась, одной рукой удерживая ребенка, другой давая знать детям, чтобы они спрятались за моей спиной.

– Прошу вас… – пролепетала я. Руки мои были заняты ребенком. Я не могла выхватить кинжал и перерезать сразу двоим солдатам горло.

– Где солдаты? – прорычал один из них.

– Я не знаю… – никогда не была трусихой, но быть застигнутой врасплох вооруженным бойцом в окружении малолетних детей – та еще история! – Прошу вас, отпустите!

Солдат вытащил саблю, и у меня сердце покрылось льдом. Какая длинная она была! Ярко блеснула даже в тумане. Дети заскулили, я нервно сглотнула.

– Раздевайся! – повторил он уже громче, взмахнув саблей, и дети расплакались. Вести с ним переговоры было бесполезно. Совершенно безумные глаза.

– Я сделаю это, но, пожалуйста, отпустите детей.

Он шагнул в мою сторону, дети вскрикнули. Приходилось подчиниться. Я поставила ребенка на ноги и начала дрожащими руками расстегивать куртку.

– Быстрее! – рявкнул солдат.

Я сделала вид, что развязываю завязки на штанах и попыталась незаметно подобраться к ножнам сбоку…

– Она вооружена! – рявкнул один из солдат. Второй поднял пистолет…

Высокая фигура позади них возникла словно из ниоткуда, будто родилась из густого тумана. С невероятной скоростью одного из солдат втянуло в туман. Послышался сдавленный крик и хруст костей. Воцарилась тишина. Второго солдата втянуло следом спустя несколько секунд. Еще один сдавленный приглушенный крик.

Через несколько мгновений к нам вышел высокий мужчина в черных кожаных доспехах. Рыжие волосы, хитрые серые стальные глаза. Сагхар… Не думала, что когда-нибудь я буду так сильно рада видеть его!

– Здравствуй, моя красавица. А где твой белобрысый кавалер? Не вижу ни его, ни его яиц.

– Ты вовремя! – выдохнула я, едва не расплакавшись от радости.

Сагхар подошел к перепуганным детям, взял двоих на руки и сказал:

– Веди давай.

– А как же тела солдат? – я понизила голос. – Гаргатцы будут жестоко мстить за убитых.

– Этих тел там больше нет. Не думай об этом.

Я почему-то поверила ему и не стала ничего проверять. Взяла двоих детей за руки, и мы смогли благополучно добраться до “Слез девственницы”. Нам навстречу уже бежал обеспокоенный Ринар. Истэми заперла дверь изнутри, и мы спустились в подвал.

– А наша скромница не так проста! – таким возгласом встретила меня Лаями и лукаво заулыбалась. – Привела к нам симпатичного мужчину. За укрытие вы должны будете заплатить.

– Боюсь, что нет, – хмыкнул тот с хитрой улыбкой. – Ялин обязана своим спасением мне. Поэтому платить будет она.

Я возвела глаза к потолку, но не возражала. Меня все еще трясло от ужаса.

– Вы, должно быть, не знаете, она еще девочка, – промурлыкала Рина.

– Значит, мне повезло, – хохотнул тот, посмотрев на меня с усмешкой. Я густо покраснела. – С такой красивой девушкой, как Ялин, мне еще не приходилось проводить время.

– Так, прекрати! – приглушенно воскликнула я. – Здесь же дети!

Не представляю, как мы тут все уместились? Душечки, двое мужчин и тридцать пять детей. Еды было вдоволь, а вот спальных мест нет. Ночью предстояло спать на полу, прижавшись друг к другу. Можно было провести здесь несколько дней, но не больше.

Выходили дежурить по очереди, сменяя друг друга на несколько часов, чтобы понять окружающую обстановку. Местами еще слышались звуки боев, но было уже ясно, что город пал под натиском врага. Сколько было жертв, никто не понимал.

Сагхар рассказывал страшные вещи.

– Гаргатцы проломили защиту. Отчаянно наступали вперед, прорвав последние рубежи. Столица недооценила их силы, поэтому направила на защиту города так мало солдат. Гаргатцы взяли в плен сотню бойцов и показательно казнили их, сбросив тела в Циррати. Остальных несколько сотен пока держат в плену. Кто-то еще оказывает сопротивление, отстреливается.

Я сжала голову руками. Шок от услышанного сковал конечности холодом и ужасом. Сагхар продолжал:

– Мужчин уводят в плен, женщин насилуют, а детей… На западе есть горный проход. Гаргатцы еще не успели добраться до него. Город пал. Надо выбираться. Когда придет подкрепление из столицы, неизвестно.

– Знаю, что это за проход, – гаркнул вдруг Ринар, сжав кулаки. – Понятно, где засели гаргатцы?

– Почти у всех выездов из города. Идти надо ночью, маленькими группами. По пять-десять человек.

Я огляделась: тридцать пять детей из приюта и двадцать взрослых вместе с Сагхаром.

– Пять групп по десять человек, – сказала Истэми. – Много маленьких групп могут перехватить. Детей надо вывезти на восток.

– Осталось понять, когда отправляться в путь, – вздохнула Сада.

– Слишком долго ждать нельзя, – заключил Сагхар. – Здесь много меблированных комнат. Гаргатцы могут расквартироваться здесь.

– Проституток не убьют, – вдруг цинично заявила Лаамури. – Мы можем остаться здесь и обслуживать их… Отвлекать, пока кто-то уводит детей на запад.

Глава 13. Жертва душечек

Мы слышали тяжелый топот над нами, грубые голоса, злой издевательский смех. Гаргатские солдаты. Вход в подвал сложно было обнаружить, но при желании и тщательном обыске…

– Я выйду к ним… – прошептала Истэми, сглотнув. – Пока они не начали обыскивать дом. Надо их отвлечь.

– Я с тобой, – заявила красавица Лаамури. – Так их затрахаю, что они позабудут обо всём.

Не успел никто ничего между собой обсудить, как Истэми, Лаамури, Рина, Лаями, Сада и еще четыре душечки осторожно вышли из подвала, пока солдаты обыскивали второй этаж. Девять женщин не побоялись ничего и ушли в страшную неизвестность.

Лаями была умелой травницей, и почти все лечебные мази и снадобья, которые хранились в борделе, были сделаны именно ее руками. В том числе, кое какие яды и чаи для сна. Быть может, ей удастся пробраться к своим снадобьям и угостить ими гаргатцев. Рина была сильной. Она могла придушить, выхватить меч, занести его. А еще очень выносливой и бегала быстро. Красавица Лаамури тоже могла постоять за себя. Немного владела холодным оружием. Это успокаивало.

Я припала к деревянной крышке на лестнице и пыталась услышать, о чем говорили душечки и гаргатцы. И я добилась своего, когда шикнула на детей и слегка приоткрыла дверцу.

– А где крошка Ялин? – вдруг услышала и позеленела. Голос того франта, дружки которого обидели Лаями не так давно. Еще тогда он грозился встретить меня на улице и увезти куда-то, где меня никто не найдёт. Вот же проклятье!

– Пропала, – ответила Истэми как ни в чем не бывало. – Когда началась эвакуация.

– Не беда, найдем, – ответил франт с угрозой, от которой кровь стыла в жилах. – Что ж, здесь двадцать солдат. Им всем хочется расслабиться после тяжелых кровавых дней. Почти по трое на каждую. Обслужите по очереди.

– А потом вы уйдете? – спросила Истэми, в голосе не было надежды.

– Мы позовем еще солдат. Но обеспечим вас едой и гарантируем безопасность. Удовлетворенный солдат плохой солдат. Ленивый, разморенный. Чем больше вы обслужите, тем меньше им захочется распространять по городу насилие. А я не уйду, пока не найду крошку Ялин. Никогда не видел такой красотки. Правда, парень? Как тебя там?

– Лакис, – этот угрюмый голос пронзил мое сердце болью. Что Лакис делал в борделе с этими выродками? Его взяли в плен? Его мучали? Над ним издевались? Или он сдался добровольно?

– Мои люди видели, как ты крутил с ней. Таскался с ней в парк, лапал её. Попробовал её натянуть?

– Нет, – буркнул тот. – Она девственница.

Выродок радостно расхохотался и воскликнул:

– Вот так сюрприз! Девственница в борделе! Да такая сладкая! Заберу ее в Гаргат. Будет обслуживать меня. А ты, мой сладкий мальчик, поможешь мне ее найти. Иначе я выпотрошу тебя и выкину в Циррати. Будешь плавать там вместе с внутренностями защитников этого славного древнего города.

Солдаты залились громовым смехом, а я закрыла лицо руками от ужаса. Так, нельзя терять самообладание. Надо думать, как спасти детей. Я спустилась по лестнице вниз.

– Сколько их, удалось узнать? – спросил Ринар.

– Двадцать солдат, тот козёл, дружок которого ударил тогда Лаями… и Лакис.

Сагхар скривился и фыркнул:

– Любитель полизаться с тобой в парке?

– Прекрати!

– Он теперь сотрудничает с гаргатцами? Как всё любопытно закрутилось… Я могу выйти и уложить их по одиночке.

Возразил Ринар:

– Их-то ты, может быть, и уложишь. А потом прибегут новые. Ещё больше. Тогда детям спасения не будет, гаргатцы уж точно начнут обыскивать весь дом.

– Подождем, когда девочки разбредутся по комнатам, – кивнул Сагхар. – И пока они будут их пользовать, попробуем вывести детей.

Я опустила глаза.

– Что такое? – мрачно осведомился Сагхар.

– Они будут обслуживать этих сволочей, пока мы будем удирать. Смогут ли девочки спастись?

– Ты можешь остаться с солдатами. Вон, этот гаргатец не забыл тебя. Уверен, если ты закроешься с ним в комнате, мы сможем вывести не только детей в безопасное место, но и весь город. Ни одна девица так правильно еще не распоряжалась своей девственностью. А твоим душечкам не впервой обслуживать по несколько мужиков за ночь. Какая разница, кто их клиенты, если девчонки помогут обезвредить их на несколько часов?..

Я сжала кулаки. Прибить бы эту сволочь! Но его слова не были лишены смысла. Если франт верховодил этими двадцатью солдатами, быть может, я смогу на долгое время вывести его из строя? Отвлечь, соблазнить. Да, он лишит меня самого драгоценного, но так я смогу…

Щелчок пальцами перед глазами, я вздрогнула. Сагхар смотрел на меня с таким гневом, что я поморщилась.

– Даже не вздумай! – процедил он, словно прочитав мои мысли. – Выводить детей вы с Ринаром будете вдвоем. Я буду вас прикрывать. Если будет необходимость, я останусь здесь, чтобы принять бой. Вам придется самим пробиваться на запад. Ты меня поняла?

Я испуганно кивнула, но мне удалось взять себя в руки. Идти в кромешной темноте с тридцатью пятью детьми и гитаристом, который навряд ли когда-то держал оружие в руках. Прятаться, таиться и молиться. Стараться не попасться в руки вражеским солдатам. Тридцать пять детей! Гаргатцы всех нас уложат парочкой залпов. Поставят к стенке и… А путь до западного выезда из города был долгим. Нужно добраться до Циррати, перебраться через нее, а потом еще пройти по нескольким улицам.