Счастливчик Финт. Король дорог

1. ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ: Счастливчик Финт и Дева озера

Знак серии - золотое колесо на обложке

.

Десятью стихиями правят дэкайи,

Любовь зовут первой из всех и она выше всех,

Но есть двенадцатая… Дорога.

.

Счастливчик Финт - бродяга джентльмен

книга 2. КОРОЛЬ ДОРОГ

.

Глава 1. Поворот в гости

.

Уже неделю Счастливчик Финт странствовал по лесу, забираясь всё дальше от больших проезжих дорог, тем более, от городов. И, что удивляло его больше всего, от моря. Вольный бродяга с дипломатическим талантом, лето Финт предпочитал проводить на Побережье, или хотя бы рядом, на границе материкового Юга. А зиму, в идеале, — на южных островах, за морем. Обычно по весне, как всякий бродяга, Финт позволял себе большой «вояж» — путешествие, куда глаза глядят. Точнее, наугад — он выбирал направление по знакам. Финт любил игру с вероятностями судьбы и ему это удавалось. Хотя «счастливчиком» его прозвали не в Братстве Дороги, скорее, это с завистью или злостью часто цедили сквозь зубы его недоброжелатели, когда Финт снова, неведомо каким чудом, выкручивался из безнадёжной ситуации или гиблой ловушки.

Так в самом начале весны, едва открылся сезон дорог, Финт уже ходил на Северо-Восток, следуя за солнцем, продлевая себе весну. Стоило в первом месяце весны на Побережье зацвести апельсинам, как он шёл севернее, туда, где сады ещё не цвели.

Исходив несколько краёв, впутавшись во множество историй, к настоящему лету Финт вернулся на Побережье. Да, понимая, чем рискует, уютно устроившись в своём любимом трактире «Летний дождь» с кружечкой красного можжевелового эля. Там его не оставляли в покое просители. Всем нужно было, чтобы Финт побыл немного гонцом, переговорщиком, вестником братства… и, как нарочно, в самых безнадёжных делах. Где другому гарантирован смертельный провал, Счастливчик мог выйти сухим из воды. Или, хотя бы, с минимальными потерями.

Так считалось. Финт сам поддерживал легенду о своей удаче, и сам в неё верил, хотя и относился к своему прозвищу с большой иронией.

Но вот теперь он бежал. По-настоящему искал уединения, стараясь отвоевать обратно звание вольного бродяги — короля дорог. Право, последний месяц выдался таким напряженным, будто он рыцарь какой-то, а не свободный человек. Финту никогда не нравилось быть «невольником», выполнять важные поручения, доставлять срочные сведения, вести переговоры по вопросам жизни и смерти. Он любил лес и море, простор и благословенное безделье, наполненное множеством радостных и приятных мелочей: странствия, красотки, игра, вкусная еда…

То, как часто ему приходилось самому искать пропитание в лесу и в поле, довольствоваться горстью ягод на обед и чистой водой на ужин, ночевать под открытым небом в грозу, мерзнуть на ветру в горах, обходиться без домашнего уюта и приятной компании, с лихвой искупалось счастьем свободы.

И ничего такого о трудностях вольной жизни Финту и в голову не приходило. Он не мог грустить, злиться или скучать в дороге. Всегда знал, как устроиться с удобством в любом самом суровом краю. Природа охотно давала ему взаймы разнообразную еду и убежища, а лучшей компании, чем ясные звёзды и луна — солнце бродяг, он не желал.

Только в свободном странствии и на привалах Финт жил полной жизнью. Интересные, даже опасные встречи в дороге его не огорчали, но сам бродяга не искал их. Если перекресток давал выбор: идти в селение или мимо, Финт никогда бы не сворачивал к местам, где заведомо много людей. Но если дорога вела прямо в город или селение, он философски считал, что не стоит усилий их обходить. От людей много вреда, но бывает и польза, особенно, от женщин.

Тропинка сменилась широкой просекой, и Финт остановился, оглядывая лес. Проезжая дорога это люди, телеги и кареты, встречи с путниками и лесорубами. Вернуться и заночевать на ближайшей поляне? Посидеть у костра, сварить отличную грибную похлёбку или напечь земляных яблок? Сделать шалашик и роскошную постель из еловых лап… Вчера ночью он слышал лесную песнь и видел блуждающие огоньки. Тут рядом граница. По лесу бродят феи, а то и болотницы, и очень запросто можно наткнуться даже днём на заставу принцев леса. Для бродяг нет границ, а у молодчиков из большинства лесных народов странное представление о превосходстве над всеми остальными «жалкими людишками», не гражданами Большого леса.

Как и все дети дороги, Финт испытывал двойственное чувство к лесной стране. С одной стороны — волшебный мир, где нет зимы, полно красивых барышень, каждую ночь можно пировать, петь, танцевать до упаду вокруг костров. Но, в то же время, королю дорог среди сплошных принцев и тесно, и скучно. Ехидные стычки неизбежны, шпионят в лесу все за всеми, плетут интриги, шастают невидимыми, меряются древностью родословных, чуть что хватаются за шпаги и длинные богато украшенные лесные кинжалы… В общем ведут себя так, как принято у принцев, и как органически претит Финту. Будь здесь его новый друг Ренар — магистр, рыцарь тёмного круга, было бы забавно показать ему чудеса лесной страны. Первый раз, пока это в новинку, там есть чему порадоваться. Но сейчас…

Что ж, без всяких гаданий на вероятностях видно, скорее всего, встречи не избежать. Раз так, по крайней мере, Финт волен сам выбрать, с кем встречаться. Решив не тянуть, под насмешливое щебетание птиц, дразнящих его на общелесном, бродяга вспомнил, где видел тихое лесное озерцо, круглое, как блюдечко.

Финт вернулся к озеру, спустился к самой воде, где заросли осоки и дикого тростника вытоптаны кабанами и оленями, приходящими на водопой. Вода была чистой и прозрачной, хотя издали озеро казалось совсем зеленым, отражая лесные своды, закрывающие над ним синеву неба. Бродяга умылся, дождался, пока вода полностью успокоится и в зеркальной глади появится его отражение. Осторожно коснулся воды ладонями, не нарушая чёткости отражения. Песчаное волнистое дно потемнело и стало глубоким, бездонным, словно Финт смотрел в колодец.

2. Ночь в лесу

.

В любом лесу, неважно, где находишься, стоит отсчитать седьмой поворот и свернуть влево, дорога приведет к дому владычицы Озёрного края. Даже если вокруг на много миль нет лесных озёр, только ручьи и родники, или вовсе мало воды, как в сухих горных лесах над морем, дом Келлерлисы окажется рядом.

Самый уютный по всем мирам полутораэтажный домик, очень старый, из черных бревен. Хоть и построенный лесными архитекторами, дом ничуть не напоминает дворцы прочей лесной знати или традиционные жилища фей и эльфов, которые так вписаны в природу, что с двух шагов не разглядишь, если не знать примет. А внутри них, опять-таки, роскошный дворец, с карманами пространства, намного больше изнутри, чем снаружи.

Две из Трёх великих лесных принцесс, Келлерлиса и её младшая сестра Меролинда, нарушали все правила роскоши. Их дома снаружи и внутри напоминали простенькие жилища людей с лесных хуторов на краю леса, при этом впечатляли своим волшебным видом, как гостей леса, так и местных.

Более того, на берегу одного из больших озёр у Келлерлисы была пещера, что-то вроде места для отдыха и раздумий, где она любила пожить несколько дней в тиши. Пещера и выглядела, как красиво, но простенько обставленная изнутри небольшая пещера с занавесом тонких лиан с белыми цветами у входа. Прямо как дома на Островах!

Для детей дороги этот уголок леса был самым гостеприимным, стоял на границе, и, как бы это ни звучало кощунственно для государя леса, явно забывшего, откуда в старину произошло Братство Дороги, дом Келлерлисы действовал, как единственный в лесу трактир. По крайней мере, как убежище.

— О чём задумался, Счастливчик? — лесная принцесса слегка толкнула его локоть. С большим аппетитом пообедав дарами леса, Финт, подперев кулаком подбородок, смотрел вдаль. Его глаза на солнце были почти такими же прозрачными и голубыми, как у озёрной девы. Только непривычно грустными.

— А? — Финт поднял голову. Улыбнулся хозяйке. — Да так… пытаюсь вспомнить, когда мы виделись?

— Ты научился считать годы? — недоверчиво спросила Келлерлиса.

— Нет. Потому и не получается… весной?

— А я, по-твоему, живя в стране вечного лета, внезапно научилась привязываться к вашим временам года? У нас своя весна. Вот золотая осень у нас общая… или ты забыл? Что изменилось, Финт? Что ты ищешь?

— Говорю же, только отличный обед. С порцией женский упреков на закуску и с поцелуем на десерт. Всегда удивлялся, ты с помощниками, своими синичками и белочками, никогда не готовишь мясо. По-моему, и не ешь его. А на случай гостей у тебя всегда на столе отличное жаркое или пирог, или паштет, или копченый окорок… Ваши охотники приносят? Или это твоё волшебство?

— Ох, Финт, это волшебство называется лесной погреб, — снисходительно засмеялась Келлерлиса, взъерошив ему волосы. — Оно доступно даже такому хромому негодяю, как твой дружок Сорока из «Летнего дождя», и другим вашим трактирщикам. Припасы приносят одни гости, а на стол они подаются другим. Ты ещё помнишь, что феи чуют ложь? Виляния мимо ответов я тоже чую. Тебе нужен был мой дом только для того, чтобы выйти после него в другой лес, не в тот, где ты был?

— И это тоже, — вздохнул Финт.

— За тобой гонятся? Я не почувствовала «хвост», когда ты пришёл.

— Никто не гонится, — честно качнул головой Финт. — Я просто убегаю. Мне бы счас попасть в заколдованный круг. Так, чтобы идти, идти, и никого не встретить. Слыхал, у вас это возможно?

— Вольный бродяга собрался в отпуск? — Келлерлиса иронично изогнула шелковую бровь. — Над этой шуткой будет долго хохотать весь лес. Всё-таки, скажешь, что ты ищешь?

— Покой. А, может быть, ответ? Или мне нужно предсказание феи? Да, точно! Скажи, тень, которую я хочу забыть, когда отстанет от меня?

— Всё дело в женщине? — по-матерински улыбнулась Келлерлиса, притянув Финта ближе и потрепав за плечи. — Ты не меняешься… и это радует. А я уж испугалась.

— Не в ней, во мне, — Финт прямо смотрел в глаза озёрной девы. — Её не существует. А я не привык бегать за призраком прекрасной дамы, не мой стиль. Хочу не думать — не получается. Когда бродяга не может отвязаться от тоски в груди, это плохо. Я будто бы «невольник». Поможешь? — он просительно улыбнулся.

— Пока не знаю, — склонив голову к плечу, Келлерлиса вглядывалась в него, словно пыталась разгадать, что спрятано внутри. — Останься на ночь.

— Неужели? — оживился Финт. — Наконец-то!

— Прекрати, дурень, ляжешь в гостиной или на полянке.

— Аа-а-а, — разочаровано протянул известный в братстве ловелас. — Я-то думал, вот оно счастье… Только, имей в виду, ваши шпионы меня уже срисовали. Даже если останусь на ночь вне дома, пойдут сплетни. Беспокоюсь о твоей репутации! Когда вечный жених, вроде меня, приходит в гости к вечной невесте… это не останется незамеченным, тем более, в лесной стране. Что скажут люди? Впрочем, мнение принцев леса, а тем более, слухи за границей тебе «до светлячков», но что скажут твои э-э… белки? Сороки? Большеглазые мыши с пушистыми хвостами, которые живут на деревьях и чистят для тебя орехи? Чье мнение для тебя важно? Сестёр?

— Мои сёстры обе замужем, их совершенно не беспокоит моя репутация. Но ты слегка прав. Ради спасения твоей репутации, Счастливчик, ты проведешь эту ночь в лесу, но не со мной. Иди в пещеру на Мраморном озере. Найдёшь, надеюсь? До полуночи гуляй и веселись, сколько хочешь, но как зайдёшь за порог пещеры — ни с кем ни слова до рассвета, пока я не приду. Понял?

3.

*****

Что Финт особенно любил в лесной стране, кроме исключительно прекрасных фей, их танцев и песен у костров, то, что за волшебной границей постоянно полная луна. Знатоки умели различать её оттенки и сопоставлять с лунным календарём по ту сторону границы. Но время в лесных краях идёт так условно, дни могут перепутываться, миров снаружи много, а Большой лес — един по всем мирам. Как тут уследишь, с чем именно он сегодня совпадает? Но даже дети знали о лунной радуге главное: ярко-белая луна — совпадает с полнолунием снаружи, чёрная — с чернолунием. Причём в лесу чёрная луна буквально светила в небе, а не была невидимкой, как привыкли люди. Из её отражения делали сильнейшее обезболивающее — чёрный лёд. И вообще, луна в зените над лесными полянами всегда огромная, как на восходе и закате в обычном небе. И, разумеется, не было случая, чтобы пляскам под луной помешали облачка. Это было бы событие уровня мировой катастрофы, темнейшая из магий вряд ли могла так сильно потрясти основы лесной страны.

Финт никогда, пожалуй, не думал об этом осознано, тем более, во время хороводов у костров. Но всегда чувствовал, что луна лесной страны намного ближе, ярче и наряднее, что радовало сердце любого бродяги, так же, как всякого поэта и романтика. Зато о том, что в хороводах фей редко-редко встретишь коренных принцев леса, разве что в танцах влюблённых пар, отдельно от общих хороводов, Финт помнил постоянно. Мужчины лесных народов во все века предпочитали смотреть на танцы. При этом, сидя шумными компаниями за столами из пней в два обхвата, составленными в цепочку. Пируя, напиваясь нечеловеческими объемами дубового сока, пересказывая сплетни, поправляя венки из дубовых листьев или из золота и самоцветов, хвастаясь тем, какие они бравые парни, иногда — поддерживая общие песни. А танцевали в хороводах с барышнями гости леса.

Наивные простаки, случайно перешедшие границу и потерянные для своей родни и друзей иногда на годы за единственную ночь танцев, иногда — пришлые дэйки, намного менее изнеженные и более вежливые, чем принцы фей и эльфов, и — само собой, дети дороги.

Днём Финт обменивался новостями и колкостями, выпивал по гостевой кружке, а ночью танцевал на трёх полянах вблизи заповедного Мраморного озера. Лесные красотки висли на нём гроздями белой акации (простейший лесной наряд без изысков, — белое платье лунного шёлка и венок из цветов на длинных распущенных волосах).

Традиционный фасон платья «лунная лилия» облегал гибкие стройные станы и плавно расширялся книзу, волнами касаясь травы и открывая только краешек босых ножек, легких в ходьбе настолько, что не оставляют следов, даже на траве и песке. Рукава тоже плавно расширялись, оставляя цепкие нежные ручки свободными для того, чтоб крепко обнимать дорогого гостя.

Финт моментально обзавёлся венком и дюжиной поклонниц, которые соперничали за очередь танцевать и целоваться с ним. Бродяга только смеялся, без устали рассказывая и доказывая феям, как они прекрасны. На удивление, самые красивые лесные девы не привыкли слышать комплементы от местных парней, для тех — сказочных красавцев, вся эта роскошь и грация вполне обычны. Вот потому лесные народы так тянутся к людям. Ведь по ту сторону границы умеют их ценить.

Но, веселье весельем, а сердце Финта точил холодный червячок тревоги. Он помнил условие озёрной девы и, крайне неохотно, но ускользнул из хоровода после традиционного тоста за новую полночь и ночной песни. Придётся провести ночь в одиночестве и в молчании, что кажется жестоким и преступным в таком цветнике.

Финт удивился, насколько легко далась ему эта жертва. Прогуливаясь под луной по пустому берегу озера, он слышал с другого берега песни, видел мелькание костров за деревьями и белые танцующие тени. Смотрел с печальной улыбкой, признавая, что сердцем он не с ними. Вскоре скрылся в пещере, опустив за собой занавес из тысячи нежных белых цветочков — феиных слёз. Их нежнейший, сладкий с горчинкой аромат Финт чувствовал сквозь сон, растянувшись на низком мягком ложе лазурного шёлка. Голоса фей пели ему колыбельную.

4. Мраморное озеро

.

В пещере Келлерлисы был один существенный недостаток. Круглое окошко в потолке выходило строго на восток, так что солнце сразу запускало свои огненные рассветные лапки прямо в душу тому, кто мирно спал, протанцевав полночи.

Финт со стоном закрыл глаза руками, но тут же почувствовал благодарность солнцу. Оно, как верный сторож его ложа, предупредило о раннем визите. Говорят, лесной народ ходит совершенно бесшумно. Для чуткого уха это не так, можно услышать, как подол шелкового платья шуршит по камням.

— С добрым утром, Счастливчик! — окликнул его голос владычицы Озёрного края.

Он появился на пороге, щурясь от яркого солнца и кутаясь в свой счастливый плащ. Состроил вопросительную гримасу: «Говорить уже можно?»

— Да, можешь ответить, — засмеялась Келлерлиса. — Выходи, ты мне нужен.

— Счас, оденусь, — кивнул Финт.

— А это необязательно. Ещё до завтрака, с первыми лучами солнца, тебе предстоит то… для чего не нужна лишняя одежда. Жду тебя возле озера.

Финт всё-таки оделся, с силой растёр щеки и уши, чтобы проснуться, и пригладил непослушные волосы, вьющиеся и выгоревшие на концах до золотистого цвета, хотя по всей длине — обычные, каштановые.

— Привет, красавица. Что я должен делать? — он подошёл к стоящей на краю озера лесной принцессе.

— Прогуляться на дно. Видишь, лестница? Она видна только на рассвете, когда первые лучи достигают озера. А пройти по ней до самого дна, так, чтобы не захлебнуться, и чтобы вода не выталкивала тебя, возможно только, если я позволю и помогу. Тебе я помогу, Счастливчик.

— Ты что, колечко уронила? Хочешь, чтоб я достал? Как? Жабры я пока не отрастил.

— Я ничего там не теряла. А ты достанешь со дна своё предсказание. Всё будет на грани разных вероятностей, как ты любишь. Что принесёшь, то для себя и выберешь. Поторопись, ход будет открыт недолго.

— Ох и придумала задачку…

Финт боком сел на берегу, разглядывая в прозрачной воде с отливом голубого льда, уходящую вглубь мраморную лестницу. Осторожно тронул воду пальцем. Ух, ледяная, даже в самую жару, тем более, с утра! По берегам Мраморного озера (и под водой тоже) не росло ни одной травинки. Берег был цельнокаменный, озеро напоминало овальную чашу. Такую глубокую, что дна никогда не было видно. Но сейчас на дне плескалось расплавленным золотом отраженное солнце.

— Да чтобы лезть в твоё озеро мне сперва нужно смыть дорожную пыль. Или хотя бы вымыть ноги. И голову!

— Если так боишься за чистоту водных глубин, для начала закрой рот и держи язык за зубами во время погружения. Вот моё озеро от твоих глупостей и не пострадает! Хватит прикидываться, спускайся.

Финт нехотя бросил на траву счастливый плащ, за ним — холщовую безрукавку и штаны. Оставшись только в плавках, ступил в воду и зажмурился от холода.

— Ни слова! — предупредила Келлерлиса. — Иначе предсказание отменяется.

Счастливчик обреченно кивнул. Старательно вытер ноги о траву, прошёл по камням и шагнул в воду, на первую ступень лестницы.

Тут же, не успев ахнуть, понял сразу две вещи. В переделах мраморной лестницы, давшей название озеру, вода не холодная, зато она хватает за ноги, как трясина, и тянет вниз. Финт оглянулся, ища поддержки у девы озера. Келлерлиса утвердительно прикрыла глаза. Тогда бродяга поддался волшебству лестницы, которая не давала идти по ступенькам, а сама плавно и довольно быстро спускалась на дно.

5.

Пытаясь задержать дыхание перед погружением, Финт чуть не потерял равновесие, но позорно плюхнуться в озеро лестница ему не позволила. Зато толкнула так, что он невольно приоткрыл рот. Увидел, что пузырей воздуха нет, и осторожно рискнул дышать под водой. Келлерлиса обещала, что у воды Мраморного озера на короткое время особые свойства. Она напоминала плотный воздух. Финт мог дышать, но чувствовал, словно в лицо дует сильный ветер. Он не мешал смотреть под ноги, но трепал волосы и попадал в рот.

Последняя ступенька, недавно бывшая самой верхней, упёрлась в каменистое дно. Лестница остановилась. Финт особым чутьём понял, что с лестницы лучше не сходить, на дно не ступать. Он удивлённо осмотрелся. И было от чего! Дно озера сверху казалось расплавленным золотом. Вблизи оно буквально было золотым!

Вокруг лестницы, сколько хватало света, лежали сокровища. Золотые доспехи, мечи лесной работы с золочёными рукоятями и ножнами, старинные короны, монеты, кубки, украшенные драгоценными камнями по краю, чеканная посуда, зеркала… Были и украшения — ожерелья, браслеты, перстни, и безделушки, вроде чернильницы в золотой оправе или гребешка.

«Чего тут брать-то? — рассердился Финт. — Она же не сказала, принести только что-то одно? Но много тут не унесёшь…»

Не зная, что выбрать, ведь ко всем сокровищам он был одинаково равнодушен, и подозревая эльфийскую любимую шутку, когда взятое в лесу золото растворяется и превращается в лучшем случае в сухие листья, бродяга присел, запустил руку между золотым кувшином и мечом, и зачерпнул горсть камешков со дна озера.

Едва он сжал кулак, ветер вокруг взревел, сильнее закрутился и вынес Финта сразу на берег. Правда, не сухим, как бывает, если прыгнуть в волшебный колодец, но доставка быстрая, только голова закружилась.

Вдохнув по-настоящему полной грудью, Финт шагнул к Келлерлисе и протянул ей свой улов. Разжал руку и высыпал в подставленные горсти четыре разноцветных камушка и ни одной золотой монеты.

Глянув в ладони, Келлерлиса ахнула.

— Что я не так сделал? — проворчал Финт. — Сама сказала…

— Всё так, но как ты умудрился выбрать такой жребий? — владычица озера недоверчиво качала головой, глядя на то, что он достал со дна. — Идём, завтрак готов.

— Всё настолько плохо, если сначала ты согласна накормить меня?

— Всё… очень странно. Я должна подумать.

— О чём? Говорить мне или не говорить, что выпало? Так нечестно! — возмутился Финт. — Я чё, зря нырял? Там, между прочим, полно золота, ты знаешь?

— Каждый находит там что-то своё, — равнодушно ответила Келлерлиса, волнуясь о другом. — Ты ведь не сошёл с лестницы? Взял то, что было рядом?

— Ага, — Финт уже оделся и снова набросил плащ. — Нравится тебе меня пугать! Я уже весь дрожу и не от холода. Что ж, идём в дом. Хотя бы накорми приговорённого. Потом расскажешь всю правду!

— Всю — точно не скажу, — шепотом возразила Келлерлиса, осторожно прижав к груди камушки жребия, и ведя гостя в дому короткой дорогой.

6. Предсказание феи

.

Финт и лесная принцесса устроились в доме, Келлерлиса не хотела лишних глаз и ушей для важного предсказания, поэтому отправила своих помощников из мелкой лесной живности на крышу. Окружила поляну возле дома непроницаемым коконом, покрывающим даже чашу маленького родника позади дома, отрезав связь.

Дева озера села за круглый черный столик с гнутыми ножками и перламутровой инкрустацией на крышке. Финт устроился на зеленом плюшевом диване и привалился к спинке. Как обычно самый расслабленный вид перед опасностью, означал у детей дороги готовность к любой моментальной реакции. Финту сейчас требовалось всего лишь внимательно смотреть и слушать.

Бродяга слегка поглаживал плюшевую спинку, точно того же изумрудного оттенка, как сплошной покров мха на крыше дома феи. На крыше кое-где во мху виднелись островки ярких незабудок, с годами они росли, становясь больше, а подушка мха всё толще и мягче. Но плюш на диване в гостиной лесной принцессы оставался всё тем же, как и вся обстановка, что не менялась сотни лет. Все гости дома ценили это постоянство. Но даже те, кто близко и давно знал Келлерлису, порой мельком удивлялись, как диван, помнящий так много посетителей, остался совершенно новым?

Хозяйка дома нажала на уголки узора, перламутровая инкрустация исчезла. Столик стал круглым черным зеркалом. Только тогда бросила в центр четыре разноцветных камушка со дна Мраморного озера. Они раскатились по черной полировке, как по льду. Видно для феи, способной видеть будущее, имело значение, как они упадут, Келлерлиса искала подсказку очередности событий.

Золотистый камушек упал ближе других. Потом — розовый, с темными прожилками и меткой, как маленький замкнутый прямоугольник. Ещё дальше — бурый в крапинку камень, самый большой, самый плоский. И, чуть в стороне, снова поближе к руке феи, но словно замыкая круг, лежал неровный серый камушек с белой обвязкой. Жилки белой породы оказались твёрже серой, они выступали, камень сточился водой неравномерно.

— Не понимаю, — возмущенно бормотала Келлерлиса. — Ну как, как можно было умудрился вытащить такой жребий? Он, будто бы… чужой для тебя. Я могла бы озолотиться, держа пари со всеми феями на свете. Если им показать этот жребий и спросить, чей он, даже назвать двух или трёх претендентов, никто и никогда не выберет тебя! Или наоборот, выбрать несколько вариантов будущего, и предложить им угадать: где будущее Финта? Никто не угадает, я уверена. Это единственное, в чём я абсолютно уверена, Счастливчик. Ты доволен?

— Лестно, конечно, — лениво откликнулся Финт. — Но не настолько, чтобы я от тебя отстал. Хотелось бы подробностей этих невероятных событий.

— Тогда, изволь, сам угадай, — решительно сказала Келлерлиса. — Кто может подряд ввязаться в спор с очень знатной особой, рискуя жизнью, помогать влюблённым, сразиться с драконом и… кажется, победить. Если я что-нибудь понимаю в раскладах. Ты?

— Я?! — с ужасом вытаращился Финт. — С драконом?! Э-э, в буквальном смысле? У которого крылья, шипастый хвост и воо-о-т такенные клыки? Или «дракон» это что-то эфемерное, допустим, многоголовая (при этом безмозглая) секта опасных фанатиков?

— Дракон — в буквальном смысле. Как ящер с человеческим лицом, — безжалостно уточнила лесная принцесса.

— Ты ничего не путаешь? Я не твой любимый «крестник» и вообще далеко не рыцарь[1]!

— Раз уж ты взялся равняться с легендарными героями моей юности, — иронично намекнула Келлерлиса, — напомню, что «мой любимый крестник» так часто ведёт битвы языком, а не мечом (как и ты), что о нём ходит поговорка, будто красноречием он доконает любого дракона! Ты далеко не Благородный Дик, и уже потому — счастливчик. Но Дик на самую огромную из всех своих половин — вольный бродяга. И при этом, несомненный рыцарь. Ты столь же несомненный бродяга, но при этом… Нередко служишь людям и совершаешь подвиги.

— Это случайность, — отнекивался Финт. — Я никогда этого не хотел.

— Думаешь, нормальный рыцарь мечтает о подвиге? Даже не представляю, кто добровольно на это согласится?

— Разве что, самые юные рыцари, ещё не посвященные в звание. Им, наверное, чем больше подвигов и чем труднее, тем лучше.

— В мечтах спасение прекрасной девы выглядит чудесно. Ты пробовал спасать их наяву?

— О, да… — Финт хрипло рассмеялся. — Благодарность красотки или ее дракона, порой, такая, что костей не соберёшь! Но настоящий здоровенный ящер? Зачем мне это? Что может меня заставить лезть к нему в пасть?

— Спасение принцессы? — намекнула Келлерлиса.

— Не мой случай, — Финт слабо махнул кистью. — Я уж молчу о прелестях поединка с драконом для такого мирного человека, как я. Но на спасённых принцессах, чего доброго, положено жениться! Не-а, я бы точно не полез. Пусть сожрёт её или требует выкуп, как угодно. Подумаешь, одной принцессой меньше!.. Прости, я не имел в виду лесных принцесс, — спохватился Финт. — Вы же совсем другое дело!

— Другое? — заинтересованно склонила голову к плечу Келлерлиса. — То есть, появись здесь дракон, ты…

— …я бы спрятался в погреб или на дно ещё какого-нибудь озера поглубже. А ты бы меня защитила, правда? Ну, а потом, если настаиваешь, я мог бы на тебе жениться, — воодушевлённо представлял Финт. — Ты — ведь совсем не как они. Прекрасная хозяйка и не мешала бы мне странствовать…

— Размечтался! — не удержалась, фыркнула от смеха Келлерлиса. — Благодарю, храбрый герой, но пусть меня лучше спасает кто-нибудь другой!

7.

— В какой-то мере, — Финт напряженно размышлял. — Понимаешь, из всего сказанного, я с натяжкой могу согласиться помочь влюблённым. Хотя, рисковать жизнью, ради того, чтобы прекрасная дама досталась в награду не мне… Добровольно я бы не стал, но бывают разные обстоятельства. Разве что речь об Иверине, тогда, пожалуй…

— Дочка Сороки нешуточно заинтересовалась кем-то? В это я ещё могу поверить. И не таких строптивых любовь не миновала, — вздохнула Келлерлиса. — Но чтобы ей в этом требовалась помощь… странно!

— Ты не знаешь всего, — заверил Финт. — Тот, кто совершенно без ума от нее, и, вроде бы, Иверина ему благоволит, он… мой друг. Но при этом закоренелый холостяк, аристократ, учёный, магистр и тёмный рыцарь.

— Ты водишь дружбу с рыцарями Тёмного круга? — искренне удивилась Келлерлиса. — Давно ли?

— С недавних пор. Когда мы вместе с Ренаром спасали меня от пиратов, от бешеных фанатиков, от духа бездны… В общем, было дело.

— И ты ещё удивляешься внезапному появлению дракона? — саркастично спросила Келлерлиса. — Когда называешь своим братом тёмного рыцаря, у тебя на пути вырастет ещё и не такое. Проверено!

Финт закатил глаза.

— Только не указывай мне, с кем дружить. Я этого не выбирал. Судьба.

— Твоё нынешнее бегство связано с вашими приключениями? — строго спросила фея.

— Да.

— С бездной?

— Да. Частично, — вздохнул Финт.

— Та тень, что тебя преследует… это знакомство тебе устроил твой магистр?

— Нет, не совсем, но… это было в его доме. Он совершенно ни при чём!

— Дик всегда говорил точно так же, — с глубокой грустью Келлерлиса смотрела сквозь стены в прошлое. — Когда защищал свои знакомства в Тёмном круге. Меня пугает сходство знаков, это неслучайно.

— У вас о нём что-нибудь слышно? — осторожно спросил Финт.

— Я точно знаю только, что он не умер, по крайней мере, часть него ещё жива. Ты можешь встретить его раньше меня. Тогда передай, что мы с сёстрами всегда помним о нём. И всегда ему рады. Что бы ни случилось.

— Передам, — Финт обижено хмыкнул: — Издеваешься? Кому я что смогу передать после встречи с живым драконом! Что от меня останется? Кстати, а что осталось? Ты назвала три очень странных ближайших поворота в моей жизни. Камней четыре. Вот этот серо-белый клубок что значит? — Финт правильно угадал очередность знаков: золотой камешек — корона, розовый — влюбленные, коричнево-пятнистый — дракон.

— Мучительная смерть, — не поднимая глаз, ответила Келлерлиса. Дав гостю секунду прийти в себя, прожгла его своим аквамариновым взглядом: — Слушай внимательно, Счастливчик, и хорошенько запомни мои слова. Тебе действительно скоро предстоит трижды рисковать жизнью с такими ставками, каких давно не было. Или даже никогда не было. И дракон тоже будет, но неизвестно, какая встреча окажется самой опасной. Когда настоящий друг скажет: «Беги, тебе нельзя здесь оставаться», — пожалуйста, сделай это без своих обычных фокусов. Немедленно беги без оглядки! Тебя действительно не должно быть на континенте, иначе ты умрёшь.

— А за морем меня не поджидает смерть?

— Поджидает, возможно, ещё худшая, — невозмутимо ответила озёрная владычица. — Этот камень — узел. Клубок, который не распутать. За какую ниточку не потяни, будет смерть. Но я верю, что на Островах тебе ещё может повезти, а здесь — никак. Всё это связано, — Келлерлиса обвела пальцем круг камушков, знаков грядущих событий. — Освободиться от тени на сердце невозможно, пока ты не развяжешь этот узёл, вот всё, в чём я совершенно уверена.

— Спасибо за предупреждение, — пробормотал Финт, обреченно глядя на безобидную разноцветную гальку со дна Мраморного озера. — А можешь ответить на прямой вопрос? Смерть от чего грозит мне так неотвратимо?

— Точно не знаю, сначала будет приговор. И не проси узнать, это на континенте или за морем? Ты хочешь выбрать, захочешь бросить жребий, не делай этого! Запомни, жребий уже брошен: остаться — для тебя это приговор. Бежать — единственный шанс спастись, хотя я не уверена, что он сработает.

— Я не хочу связывать себя клятвой или словом, я всё-таки не рыцарь. Я не могу угадать, что будет, но обещаю накрепко запомнить твои слова, — серьёзно кивнул Финт.

— Надеюсь на твою память… и удачу.

— Я могу идти?

— Попробуй, — затаённо усмехнулась лесная принцесса. — Почему-то у меня чувство, что для начала тебя задержат здесь, не дадут спокойно перейти границу.

— И что случится?

— Я этого не вижу, возможно, что-то незначительное. Или наоборот. Верный способ скорее узнать, это нам сейчас попрощаться. Прощай, Счастливчик.

— Ловушка? Ты что-то устроила, пока я спал? — Финта не слишком беспокоили «козни» лесной принцессы. Келлерлису он хорошо знал.

— Не я. Но ты ведь знаешь, лес нелегко расстаётся со своей добычей. Я хотела сказать, с гостями.

— О, да, вашу границу некоторые считают неприступной, те простаки, что рвутся сюда и тщетно кружат за лесной песнью и огоньками. Но правда в том, что в лесную страну гораздо легче войти, чем выйти, — философски заметил Финт. — Знакомая история. Но я надеялся, ты проводишь меня, и на этот раз обойдётся без приключений?

8. Любезное приглашение

.

Владычица Озёрного края как в воду глядела. Стоило Финту отойти достаточно далеко от её дома, из-за стволов двух стройных дубов «королей леса», между которыми Финт собирался пройти, шагнула лесная стража. Четвёрка рослых стройных эльфов со смуглой кожей и темными глазами, в разной степени зеленых нарядах, но все в плащах с золотой эмблемой на круглой застежке. Личная гвардия государя? Чего им надо?

— Счастливчик Финт? — спросил один, будто не знал бродягу в лицо и дожидался подтверждения. — Его величество государь Большого леса потребовал доставить тебя в его сегодняшнюю резиденцию.

— Чего ему надо? — демонстративно зевнул Финт. — У меня на сегодня аудиенции закончились, я ухожу. Передайте государю привет от меня с наилучшими пожеланиями.

— Ты пойдешь с нами по своей воле или силой, выбирай, — ухмыльнулся внешне самый молодой из стражников. Зная, как выглядит печать вечной юности, Финт не мог обмануться. Этот «юнец» — старший в отряде, но тоже солдат, а не придворный. Хотя, рожденный в лесу последний слуга шестого слуги кого-нибудь из знати, всё равно «принц».

— Давайте сыграем, — мирно предложил Финт. — Если я с трех раз угадаю, что нужно от меня государю, то могу не ходить с вами, а спокойно пойду своей дорогой. Идёт?

— Хм, попробуй, угадай, — стража была не против развлечений и явно не спешила.

— Первое, — глубокомысленно изрёк Финт: — Я нарушил какой-то жуткий закон, за который полагается страшная кара?

— Нет.

— Правильно, потому что я ничего не нарушал, да и плевать мне на такие законы, — хмыкнул бродяга, внутренне закипая, но не подавая виду, держа безмятежную улыбку. — Второе: вчера на танцах я не нарочно обидел очень дорогую сердцу государя даму? Тоже нет? Тогда третье: он хочет играть. Скажите ему, что я не в настроении.

Стражники с усмешками переглянулись. Главный сказал:

— Ты угадал, но государь особо подчеркнул, что если Финт будет устраивать свои фокусы, передайте ему, что отговорки не принимаются. Мы должны тебя доставить в резиденцию с единственным условием: живым. О вежливости к гостю ничего не сказано. Так что, хочешь, не хочешь, но ты предстанешь перед государем. А там уж сам с ним разбирайся. Ну как, идёшь?

— Шагу не сделаю. Несите! — Финт удобно улёгся прямо на тропе, скрестил ноги и переплел руки на груди.

— Вот негодяй, — посмеялись стражи, обступив его. — И ведь можем заставить тебя побегать по лесу, как зайца, но раз ты так любезно сдался нам на милость, так и быть…

Старший свистнул и сделал сложное движение кистями, сплетая невидимую паутину. Остальные трое подхватили плетение воздушной сети, за четыре угла подняли невидимый гамак, в котором Финт безмятежно покачивался, как в колыбели.

Легким шагом стражи шли по лесу. Заросли почтительно расступались перед ними, деревья убирали низкие ветки. Финт смотрел на мелькающее в просветах веток небо, и видел, что несколько белок очень внимательно следят за его воздушным путешествием. Непременно доложат Келлерлисе. Когда одна белочка перепрыгнула с дерева на дерево и села впереди, поджидая процессию стражи, Финт, проплывая мимо, весело подмигнул ей.

— Доложи великой лесной принцессе, что мы встречали ее гостя со всей почтительностью, — ехидно заметил белке один из эльфов.

Помощница Келлерлисы насмешливо зацокотала на общелесном, на котором не только свободно щебетали эльфы, но и кое-что понимал Финт. Белка заверила людей, что сама знает, что ей докладывать, когда и кому. В подсказках не нуждается!

9.

*****

— Доброго здоровья, Счастливчик.

— И тебе, государь.

Финт не поклонился. Стоял босиком, дерзко вскинув голову и скрестив руки на груди. Собственно, он вообще не двигался — когда его принесли в сетке, то стражи не рискнули положить гостя на мягкий узорный мох, заменяющий в лесном дворце паркет тронного зала. Четвёрка стражей поставила его в пяти шагах от трона, подняв за плечи. Он так и стоял, свысока глядя на сидящего на троне государя леса. Хотя, если бы государь встал, Финт оказался бы на голову ниже. И никак не мог равняться величественным видом с лесным красавцем, с волнистыми седыми волосами до плеч, в венце с большим изумрудом среди золотых дубовых листьев, в домашнем наряде и мантии, которые всё равно выглядели роскошно на взгляд гостя.

Финту и в королевских дворцах все придворные условности были «до светлячков». А уж в лесу… Этот старинный венец украшал чело уже стольких государей… Финт сам видел нескольких. Ему всегда казалось забавным, что оставляя владычество собственного края, становясь выборным государем Большого леса, чтобы решать тяжбы между разными краями и правителями, избранники меняют личную корону на общую. Даже не могут позволить себе новенький личный знак власти. О какой роскоши тут можно говорить? Иметь свою счастливую мантию, в отличие от вольного бродяги, им недоступно.

— Сказал бы, что я рад тебя видеть. Но стоит тебе появиться в моих владениях, как всё идёт кувырком.

— Разве только мне? Для вас появление любого сына дороги равно землетрясению и урагану. Видно, лесная власть такая хрупкая, боится даже пристального взгляда, не то что дуновения свежего ветерка из большого мира, — хмыкнул Финт.

— Не сердись, — государь всё-таки встал навстречу гостю: — Выпьем мировую?

По его знаку слуги, бывшие до того момента невидимками, принесли драгоценный кубок из золота и красного прозрачного камня. Налили из кувшина крепкий эль из оксикедра и с поклоном подали кубок государю. Тот демонстративно отпил первый и подал кубок Финту.

— Красный можжевеловый, твой любимый.

— Благодарю, это кстати, — бродяга наполовину осушил кубок, облизнулся. — Допивать будешь? Тогда я… спасибо, хорошая выдержка и терпкость отменная, как я люблю. Всё? Я могу идти?

— Финт, с огнём играешь, — снисходительно предупредил государь. — Сегодня я в хорошем настроении, но всему есть предел.

— А моей наглости — нет, — Финт лучился улыбкой, от которой его острые скулы округлились и весь вид стал простецки-добродушным. — Потому я всегда выигрываю! Напоминаю, не я позвал тебя в гости, упрашивал, умолял, на руках нёс, только бы увидеться… наоборот! Так что угрозы оставь для своих подданных. А я — посланец братства и я неприкосновенен. Договорились?

— Только если согласишься развеять мою скуку, — государь сделал вид, что зевает. — Иначе, я придумаю под каким предлогом тебя казнить… или, по крайней мере, долго мучить. Злопамятность и жестокость оскорблённых принцев леса входит в поговорки, а я, всё же, повыше принца! Признай это для начала.

— Кто ж спорит, — пожал плечами Финт.

— Вот и славно. В лесной стране есть всё, чего душа желает, но с настоящими шутами плохо, — пожаловался государь. — Дураков полно, но всё какие-то несмешные.

— Отчего ж, на мой взгляд, очень смешные! Даже завидую, как тебе весело живется среди них, — хмыкнул Финт.

— Вот видишь, у тебя особое чувство юмора, — государь покровительственно обнял бродягу за плечи, потянув за собой к трону. — За то и ценю.

Финту пришлось сдвинуться с места и всё-таки подойти к трону. Государь уселся на бархатном сидении, указав гостю на низкий пенёк с подушкой, как пуфик, у его ног. Бродяга остался стоять, государь не настаивал, удовлетворился и таким неравенством.

— Сыграем, Счастливчик?

— Только раз, я спешу.

— Трижды, — торговался государь. — Игру выбираешь ты, но ставки — я.

— Ладно, — вздохнул Финт. — Но я выберу трудное! Любые вопросы и правдивые ответы, идёт? Только настоящую правду, под клятву.

— Оох, — неуютно заворочался на троне государь леса. — Ты оскорбляешь всё моё коварство и двуличие. Так и быть. Но я выберу такие ставки, что ты не рискнёшь меня ни о чём спрашивать!

— Я не рискну? — Финт колко усмехнулся. — Неси рюмку правды!

Государь тряхнул серебряный колокольчик с гравировкой тончайшей работы. Доверенный судья, выбранный для турнира, с той же тщательностью, как выбирают секунданта для дуэли, принёс обычный резной хрустальный кубок. Налил в него чистой родниковой воды. Вместе взявшись за ножку, государь леса и его гость хором пообещали:

— Клянусь говорить правду, чистую, как этот хрусталь.

Они по очереди отпили по глотку. Свидетель призывно махнул рукой. Легкий столик из ствола золотистой полированной груши-дички быстро просеменил на тонких ножках к трону и замер. Кубок с водой поставили на стол. Свидетель щелкнул по краю кубка пальцем, хрусталь зазвенел, объявляя первый раунд.

10. Рюмка правды

.

Государь спрятал за спиной желудь.

— В какой руке?

— В левой.

— Не угадал! Мой вопрос первый и я спрошу дважды, первый и третий раз! — ликовал государь.

— Вот и проиграешь дважды, — засмеялся Финт. — Мне-то намного легче ответить правду, чем придумывать хитрые вопросы.

— Ах ты плут, — бросил в него желудем государь леса. Финт уклонился, сел на пенёк и вытянул скрещенные ноги.

— Ну, говори, что хочешь знать и какая первая ставка? Только не деньги, это неинтересно.

— Желание, не задевающее честь, которое можно выполнить немедленно. Принимаешь?

— Принимаю, — кивнул Финт. — Уже придумал хорошее желание. Какой вопрос?

— Он будет длинным, с подробностями, — предупредил государь. — О том, как и вместе с кем ты провёл нынешнее утро.

Финт молча склонил голову, показав, что готов отвечать.

— Ты спускался на дно Мраморного озера?

— Да.

— И что, достал до дна, не струсил?

— Достал.

— Принёс улов?

— Да.

— Что ты видел на дне?

— О, много разного, всего не перечислишь, да и разглядеть я мог только на пару метров от лестницы, с неё нельзя сойти.

Хрустальный кубок чисто зазвенел, словно по нему стукнули ложкой, хотя никто его не касался. Это было свидетельство правды. Государь прищурился.

— Да, это верно… Но опиши примерно, что ты видел.

— Золотые вещи, оружие, посуду и всякие странные штуки, научные приборы… книг, кажется, не было, оно и ясно, под водой размокнут. Что ещё… — Финт задумался.

— Ты видел там чернильницу?

— Да.

— Опиши её.

— Поменьше моего кулака, из фиолетового стекла, похожа на ягоду ежевики с золотыми листьями и хвостиком на крышке.

— Это она, — пробормотал государь, чему-то улыбнувшись. — Рядом было золотое перо?

— Не помню, не заметил.

— А что ты взял?

— Свой жребий.

— Ты должен ответить, — хищно усмехнулся государь.

— Четыре разноцветных камня.

— Драгоценные?

— Нет.

Рюмка правды снова зазвенела, подтверждая слова бродяги.

— Ну, допустим, — лениво признал государь леса. — С озером это была идея Келлерлисы?

— Гм… — Финт слегка замешкался, не зная, как ответить покороче. Но пришлось объяснить: — И да, и нет. Я попросил предсказание, она выбрала способ.

— Она позвала тебя в гости?

— Нет. Я заглянул к ней случайно.

— С какой целью?

— Да мало ли у нас общих интересов, — Финт пожал плечами. — Поесть, поболтать по душам… великой принцессе тоже, знаешь ли, бывает одиноко без меня!

— Компрометируешь вечную невесту, — иронично укорил государь леса. — Ходишь, ходишь, секретничаешь, остаёшься на ночь, а жениться собираешься? Честно скажи.

— Я могу хоть счас обещать на ней жениться, если сама владычица Озёрного края согласится, — не моргнув глазом, ответил Финт.

Рюмка зазвенела в третий раз.

— Ну хватит, уже было много подробностей. Я выиграл!

Государь лукаво сверкнул глазами.

— Не торопись, ещё один вопрос. И что означал твой жребий?

— Я узнал предсказание только позже, днём, — спокойно ответил Финт. — Это не входит в подробности моего утра. Но я могу сказать по доброй воле, что наша встреча, пожалуй, была предсказана. Сразу я этого не понял, но теперь…

— Что ж, первый круг ты выиграл. Твоя очередь.

— Сначала отдай мой выигрыш. Желание: скажи, что для тебя значит та чернильница и откуда ты о ней знаешь?

— Ха… мерзавец, — государь сжал кулак и засмеялся. — Я так надеялся, что ты задашь этот вопрос, а ты отнял его на желание! Что ж, получи. Давным-давно, в детстве, точнее, наутро своего совершеннолетия, когда мне исполнилось двенадцать, я тоже спускался на дно Мраморного озера. Но не как ты, не по лестнице, а нырнул. Там я увидел много разных сокровищ, мне хотелось взять золотые доспехи или меч, но я не мог их поднять. А воздуха уже не хватало, пришлось поторопиться. И тогда я увидел эту ягоду ежевики и золотое перо. Пришлось схватить их. На берегу провидец мне сказал, что это знак законной власти государя леса. И через много лет это сбылось, меня избрали… Хотя я никогда об этом не мечтал.

Хрустальный звон эхом откликнулся на его слова.

— Доволен? — государь кивнул на кубок.

— Ага, было очень любопытно узнать. Теперь спрошу что-нибудь потруднее. Какие ставки?

11.

Государь задумался.

— Если проиграешь, я, пожалуй, спущу на тебя собак. Или своих лучников. Они возьмут самые мелкие стрелы и устроят весёлую охоту. Смысл в том, чтоб ты немного побегал по лесу, лентяй! Но, как я уже упоминал, сегодня я добр и щедр на милости. Ты можешь спастись, если попросишь помощи того, кого я совершенно не ожидаю. Дело не в том, знаком я лично или нет. Но если ты призовёшь на помощь, к примеру, любую птицу… или белку… согласись, это меня не удивит. Принимаешь?

Финт стрельнул глазами, оценивая свои шансы.

— И каким образом тот, кого я позову, сможет спасти меня от охоты?

— Это уж тебе решать, Счастливчик. Зови того, кто имеет силу помочь.

— А если это существо очень далеко, где-то за границей леса, как его… сюда?

— Я дам тебе зеркало связи и открою через него переход, если помощник согласится тебя спасать.

— Я могу позвать только одного помощника или нескольких?

— Хоть всё братство! Но, увы, я могу этого ожидать.

— Принимаю! Если получится, ты дашь почётное гражданство моим помощникам?

— А у них ещё нет?

— Видишь, ты уже удивлён, — рассмеялся Финт. — Что ж, я тогда пожелаю… если ты не сумеешь честно ответить на мой вопрос, ты обежишь на четвереньках свой дворец! Нынешнюю резиденцию, она невелика. Твои лесные архитекторы сегодня поленились строить что-нибудь существенное, — Финт обвёл глазами просторный тронный зал со стенами из ровной колоннады «королей леса». По приказу придворных сильваров южные дубы и клёны сами сошлись и выстроились с равными промежутками, устроив стены, и сплелись ветвями, сделав ажурный купол, пропускающий тонике лучи солнца, при этом дающий прохладу и тень в полдень.

— Я хотел, чтобы мы играли в скромной обстановке, дабы не смущать тебя нашей роскошью, — с ядовитой тонкой улыбочкой ответил государь.

— Отличная идея. Тогда обежишь зигзагом, вокруг каждой колонны. Идёт?

— Ты забываешься, Счастливчик! — вспылил государь леса, чуть побледнев от гнева.

— Не-а. Не хочешь, не принимай заклад. Я выиграл по первому туру, до свидания! — Финт сделал круговой росчерк кистью возле виска, выставив ладонь, что означало у него ироничный салют.

— Стой! — голос государя леса отдался по всем уголкам поляны, так что невидимые слуги и стража, если таились по кустам, присели от страха. Лесные народы мастерски умели владеть голосом. Только на внутренней врожденной магии посылали шепот на любые расстояния, придавали словам любую громкость…

В эпоху старых королей на турнирах все лучшие герольды были из лесных, и неспроста. Да и Лесное Братство — древний предок Братства Дороги, росло не на пустом месте. Артистизм, тщеславие и самолюбование у лесных принцев в крови. Древние игриски переплавили это в артистизм для публики, но не будь в их голосах настоящего волшебства и проблесков предвидения, чем им было так заворожить публику, что некоторых до сих пор помнят?

Финт обернулся. Молча ждал, пока заносчивый владыка перебесится.

— Принимаю, — сквозь зубы грозно процедил всеобщий государь леса. Зло сузив глаза, уже прицеливался, как отомстить. — Но когда ты проиграешь, а ты теперь несомненно проиграешь, я тебя не пожалею!

— Ага, я не сомневался. Но теперь я хоть постараюсь найти надёжного защитника, если вдруг что… Готов отвечать?

Государь леса кивнул, раскинул мантию, точно крылья, и уселся на троне, окопавшись там, как барсук в норе, готовый защищаться от любых нападений.

Судья, безмолвный и недвижимый, как деревянная статуя, щёлкнул по краю бокала. Второй вопрос. Очередь Финта.

— Даже не знаю, что спросить, чтобы ты не соврал, — Счастливчик тоже вернулся на своё низкое сидение. Терпеть не мог сидеть без опоры, откинувшись на воображаемую спинку, обхватил одно колено, чтобы сохранять равновесие. — Мне кажется, тебе любой вопрос покажется настолько сложным… Мне даже трудно выбрать. Ладно, напомни, сколько у тебя законных деток?

— Трое, — государь леса опустил глаза и сжал челюсти.

— Ты этого совершенно не заслуживаешь, но я тебя пожалею, не стану расспрашивать, кого из них ты больше любишь. В игре ты должен отвечать сам за себя. Поэтому вопросы будут о преемнике власти. Извини, что на больную мозоль, но ставки растут. Ты можешь вечно сидеть на этом троне, и живым тебя отсюда не стащат даже на аркане, но однажды тебе всё-таки надоест править… Ты уже думал об этом?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы это случилось раньше или попозже?

— Хоть завтра, — надменно глянул на Финта правитель.

— Ха-ха, храбрец! Знаешь, что до этого далеко, а желать можно что угодно! Ты мог бы предать корону добровольно?

— На это украшение не так много желающих, — государь коснулся изумруда в венце, — но, да. Найдись достойный преемник, я бы охотно уступил главный трон.

Хрустальное эхо подтвердило его слова.

— Хм, достойный… в этом всё дело, — задумчиво сказал Финт. — Достойный это тот, кто тебя самого устроит. А если будет мятеж, борьба за власть? Ты можешь признать лучшим государем того, кого выберет твой народ, а не ты?