Сдавайся

Пролог

Нурик

Я ждал этого момента целый год, с нетерпением предвкушая близость с восемнадцатилетней Ралиной. Окончание школы и своё совершеннолетие я не ждал с таким же нетерпением, как того, чтобы оказаться в её объятиях.

Я терпеливо ждал, не поддаваясь уговорам друзей и не соблазняясь легкодоступными девушками. И вот, наконец, этот миг настал.

Я прижимаю Ралину к стене, подняв её ногу и закинув её себе на талию. Рука скользит под пышную юбку, наконец достигая влажных кружевных трусиков. Чувствую, как её тело дрожит от предвкушения, и приподнимаю ещё выше пышное платье выпускного платья, заставляя обвить мои бёдра своими длинными ногами.

Хрупкая и нежная, она источает вкусный аромат. Меня самого трясёт от желания оказаться в её тесном и горячем лоне.

Прижавшись к стене, я впиваюсь в её манящие губы. Член рвёт штаны с тех пор, как я увидел её ещё днём. В этом платье цвета пепельной розы, с пышной юбкой и распущенными локонами вместо привычной косы, она была такой соблазнительной. Я хотел схватить её и унести туда, где нет чужих глаз.

Оторвавшись от её губ, я смотрю в пьяные от возбуждения глаза и убеждаюсь, что она хочет этого не меньше, чем я. Крепко обняв её за талию, я разворачиваюсь и, в два шага оказавшись у первого ряда, усаживаю Ралину на парту. Вклинившись между её ног, я завожу руку за спину, нахожу молнию платья и расстёгиваю её.

Ралина дрожит ещё сильнее, облизывает свои пухлые губы, смотрит на меня томным взглядом и, опершись руками о стол, подаётся назад, позволяя насладиться видом упругой груди с торчащими сосками. Недолго думая, я наклоняюсь и вбираю в рот твёрдую горошину, выбивая из груди девушки сдавленный стон.

Закрыв глаза и приоткрыв влажные губы, она выгибается мне навстречу, требуя ласки. Не заставляя её ждать, я продолжаю одной рукой мять грудь, сжимая и покручивая сосок, и одновременно целую, облизываю и кусаю тонкую кожу её шеи. Я хочу её!

— Он такой… большой, — тихо произносит она и прикусывает губу.

— Не бойся, — глажу её по щеке.

— С тобой я ничего не боюсь, — отвечает она и прижимается к моим губам. — Я люблю тебя, Нурик, — шепчет она, и я крепко целую её в ответ.

Лезу под юбку, цепляю кружевную ткань трусиков, спешно снимаю их и на автомате засовываю в карман пиджака. Развожу шире ножки и опускаю руку к мягкой плоти, мычу ей в губы от осознания того, какая она мокрая. Я едва держусь, чтобы не плюнуть на всё и не толкнуться в неё резко и на всю длину. Но нельзя с ней так, надо быть аккуратным.

Ралина запускает тонкие пальцы в мои волосы, сжимает, выгибается навстречу моему рту. А её тихие стоны, словно мёд по венам, в которых кровь бурлит.

– Нурик, – еле слышно стонет она. – Я хочу… пожалуйста…

Ну всё! Это последняя капля, которая срывает мне башню. Отрываюсь от упругой груди, впиваюсь в её губы, засовывая язык по самые гланды, отвлекая её, и направляю член в тесное лоно. Медленно толкаюсь, чувствуя, как Ралина ногтями впивается в мою шею.

– Расслабься, – шепчу, обняв её за талию.

Смотрю на неё, на её помутнённый взгляд карих глаз с оттенком зелёного. Рукой пробираюсь между нашими телами нажимаю на твёрдую горошину, и Ралина только сильнее трясётся, опять сжимая меня изнутри. Каждый мой толчок подбрасывает девушку, которая уже с криком кончает на моём члене. Чувствую, как тело подо мной начинает судорожно биться в конвульсиях, словно выброшенная на сушу рыба.

— Блин, Ралин я презик забыл одеть..

— Что?! – удивлённо спрашивает она

— Я кончил без..

Глава 1

Ралина

Прошло столько лет. С тех пор когда я последний раз видела Нурика, точнее Нурбулата. А я ведь действительно любила его. Горячо любила. А он так поступил со мной.. Единственный подарок оставшись у меня после нашего выпускного ребёнок. Наш ребёнок!

Сейчас я просто учительница. Конец учебного года..

Прошло уже много лет с тех пор, как я в последний раз видела Нурика, точнее Нурбулата. Я действительно любила его, горячо и преданно. Но он поступил со мной так несправедливо... Единственный подарок, который остался у меня после нашего выпускного — это наш ребёнок.

Сейчас я просто учительница. На носу конец учебного года, и дети с нетерпением ждут последнего дня перед каникулами.

Я разбираю стопку тетрадей, открываю первую и начинаю исправлять ошибки. Мои мысли витают далеко, и я погружаюсь в воспоминания о том, как могла бы сложиться моя жизнь. О моих мечтах, которые рухнули, но я всё же обрела самое драгоценное — счастье. А он... Пусть живёт своей жизнью и думает, что деньги могут всё решить.

Вдруг я замечаю, что мои коллеги собрались вокруг соседнего стола и что-то бурно обсуждают. Любопытство берёт верх, и я отвлекаюсь от проверки тетрадей, чтобы взглянуть на них. На столе разбросаны какие-то бумаги и буклеты, но с моего места мне не видно их содержимого. Однако я уверена, что именно они стали причиной оживлённой беседы.

Прозвенел звонок, и ученики разошлись по классам. Я не спеша направилась в свой. В этот раз мои выпускники были дерзкими и самоуверенными, что, возможно, и хорошо.

Урок прошёл быстро и на удивление хорошо. На перемене, направляясь к директору на ковёр, я придумывала очередную отговорку, почему я опоздала. Но не успела я зайти и прийти в себя от своих мыслей, как моё сердце замерло, кровь застыла в жилах, а в горле образовался ком. Перед глазами всё поплыло и помутнело, я хотела встать и немедленно уйти. Но я не могла.

Он смотрел на меня безэмоционально и холодно, словно чужой. Больше не было того озорного огонька, весёлой улыбки и мягких черт лица. Я продолжала как загипнотизированная смотреть на человека, который разбил моё сердце, собрал осколки, положил их в карман и исчез. Не знаю, как я смогла досидеть до конца доклада о планах строительства, уже ничего не слышала и не видела, кроме него. Но как только всё закончилось, я первая выбежала из кабинета и чуть ли не побежала в сторону своего класса.

— Ралина! — эхом разлетается по пустому коридору. — Постой! — требовательный тон пронзает меня до костей, но я и не думаю останавливаться.

Я добралась до нужного помещения, коснулась ручки двери, и меня тут же придавили и буквально затащили внутрь. В нос проник пряно-древесный аромат с нотками экзотики, а из груди весь воздух исчез, когда меня прижали к твёрдой мужской груди.

— Ралина, — выдохнул он мне в губы, обдавая горячим дыханием с ментоловым и табачным вкусом. — Это ты, — произнёс он и, подняв руку, провёл большим пальцем по моей щеке.

Тело предательски начало дрожать, кожа покрылась крупной россыпью мурашек, а веки на автомате опустились. Хотелось прижаться ещё теснее, утонуть в этих объятьях, раствориться в этом мужчине... Очнись, Ралина!

— Отпусти меня! — требую я срывающимся голосом, начиная отчаянно биться в его руках. — Отпусти! — толкаю его в грудь со всей силы и делаю пару шагов назад.

— Ты ничуть не изменилась, — проговорил он, осматривая меня с головы до ног. Его взгляд обжигал кожу, заставляя чувствовать себя как в котле с кипящей водой. Испытать давно забытые ощущения.

— Не скажу того же о тебе, — нахожу силы открыть рот.

Но с горечью осознаю, что мужчина передо мной уже не тот парень, который клялся мне в вечной любви. Сейчас я вижу взрослого мужика с широкими плечами, в тёмно-синем костюме, под которым прячется мускулистое тело. Щетина делает его совсем взрослым и брутальным, даже глаза изменились — в них ледяной холод.

Глава 2

Страшно осознавать, что эти черты лица мне так хорошо знакомы, я никогда их не забывала и даже при большом желании не смогла бы. Прошло десять лет, а моё сердце всё так же громко и неровно бьётся, когда он рядом.

Господи, зачем ты так поступаешь? Столько времени прошло, зачем ворошить прошлое? Зачем обрекать меня на страдания?

— Ралина, прекрати так на меня смотреть, — вырывает меня из мыслей голос, который когда-то казался мне родным.

— Как? — вопрос вырывается резко, но воспоминания о тех днях, когда я тосковала и страдала, обрушиваются на меня, и теперь мною овладевает злость.

— Мы ведь взрослые люди, давай поговорим, кофе где-нибудь выпьем, — произносит он, и я смотрю на него как на сумасшедшего.

Если я сейчас откажусь или начну его во всём обвинять, то это всё равно что признаться в чувствах, которые за столько лет не угасли. А сейчас, увидев его, я сама в этом убедилась. Нельзя! Ни в коем случае не стоит ему этого показывать. Он должен понять, что у меня своя жизнь, муж, сын. Что я продолжала жить, а не убиваться по нему.

Глава 3

После уроков дождавшись меня, мы поехали в кофейню. Сели за самый последний столик.

– Как твои дела? – интересуясь спрашивает он.

– Дела отлично: любимый муж, прекрасный сын, хорошая работа. МечПосле уроков, дождавшись меня, мы отправились в кофейню и сели за дальний столик.

— Как твои дела? — спросил он с искренним интересом.

— Замечательно! У меня есть любимый муж, прекрасный сын и хорошая работа. Жизнь просто прекрасна, — произнесла я с улыбкой, заметив, как мой собеседник помрачнел.

— Я рад за тебя, — произнес он, но как будто через силу.

Он был недоволен. Конечно, он не был рад слышать что у меня есть муж! Я не испытывала радости от нашей встречи. Я испытывала ненависть к нему.

— А как твои дела? — резко сменила тему, потому что боялась, что не выдержу и расплачусь. Мне хотелось кричать сквозь рыдания, что я любила его больше жизни, что целый год мучилась от тоски и боли, что я не счастлива, но до сих пор люблю его и родила ему сына. Однако он не заслуживает ни моей любви, ни моих слёз.

— Я не женат, и у меня нет детей, — добавил он.

Мне хотелось возразить, что у него есть дети. Прекрасный, умный и красивый сын. Его копия: глаза, нос, губы, даже родинка на плече такая же, как у Нурбулата.

— Сочувствую тебе, — произнесла я сухо и отвернулась.

— Не стоит, — усмехнулся он. — Я женат на своей работе.

— Молодец, что могу сказать. Ты многого добился, как я погляжу.

Почему он стал ещё лучше? Почему он так красив, одет с иголочки, а на его запястье часы, наверное, стоимостью как первоклассный автомобиль? Почему у него всё хорошо, а я страдала все эти годы? Где справедливость?

— Сам не знал, что смогу, — сдержанно рассмеялся он.

— Ладно, я рада за тебя, но мне пора, — быстро произнесла я и встала из-за стола.

— Давай подвезу…

— Нурик, не стоит.

Я столько раз представляла нашу встречу, думала, что буду равнодушной, что смогу вести себя как взрослый человек, а не как обиженная девчонка, которую бросили, к тому же беременную. Но ничего не вышло: ничего не прошло, равнодушной быть не получилось, и вести себя как взрослая тоже не вышло.

Всё в прошлом, теперь у каждого из нас своя жизнь. У меня есть семья, муж, пусть и не самый лучший, но он есть. Я должна быть благодарна Тимуру, что он взял меня с чужим ребёнком и не дал опозорить родителей. Городок у нас маленький, все на виду и на слуху, а сплетни здесь любят и распространяются быстрее, чем новости по телевизору.