Сделка с тайгой

1

Глава 1. Шепот тайги и звон монет
Воздух в Тальнике всегда был плотным. Не от смога, а от запаха сосновой хвои, влажной земли и невысказанных секретов. Поселок приютился на самом краю цивилизации, где трасса, петляя асфальтовой змеей, наконец, сдавалась и превращалась в ухабистую грунтовку. Здесь, за последним магазином "Продукты", начиналась только тайга. Бесконечная, зубастая, живая. И она, как и весь Тальник, хранила свои правила.
Настя Кузнецова знала эти правила с детства. Она выросла здесь, среди полуразвалившихся изб и новых, но уже облупившихся домов. Закончив университет в городе, она могла бы остаться там – работать врачом, к примеру. Но долг перед отцом, который после маминой смерти совсем сник, позвал обратно. И вот она снова здесь, в местном ФАПе, где бинты постоянно заканчивались, а на весь поселок был один старенький аппарат для измерения давления. Ее жизнь была до скрипа простой и понятной, как схема строения человеческого сердца, которую она так хорошо знала.
Иногда, в самые тихие ночи, когда даже бродячие собаки затихали, Настя слышала шепот тайги. Он был похож на старые песни, полные тоски и какой-то древней силы. В эти моменты она чувствовала себя частью чего-то большего, чем просто фельдшер в забытом Богом поселке. Но утро всегда возвращало её к реальности. К проблемам, которые висели в воздухе гуще, чем комары летом.
Главной проблемой, вернее, человеком, который эти проблемы олицетворял, был Игнат. Игнат Игнатьевич, как его называли с придыханием даже те, кто был старше него. Его настоящей фамилии, казалось, никто и не знал. Или боялся произносить вслух. Он был здесь всем. Лесопилка, что дымила на окраине поселка, пара магазинов, даже тот самый, где заканчивались бинты, — всё это было его. Не по документам, конечно. По понятиям.
Настя старалась держаться от него подальше. Как и от любого, кто был связан с его миром. Но Тальник был слишком мал. Однажды, когда она возвращалась домой после дежурства, уставшая и промокшая под моросящим осенним дождем, черная, как ночь, иномарка притормозила рядом. Окно опустилось, и из темноты салона на нее смотрел Игнат. Его глаза, цепкие и непроницаемые, всегда казались слишком старыми для его еще молодого, крепкого лица.
"Анастасия", — произнес он низким, бархатистым голосом, который всегда звучал так, будто он делает тебе одолжение, просто разговаривая. "Не подвезти ли?"
Настя крепче сжала старый зонт. "Спасибо, Игнат Игнатьевич. Я близко".
Он улыбнулся. Улыбка не касалась глаз. "Ну как знаешь. Только в такую погоду легко простыть. А хороший фельдшер нам здесь нужен".
Она кивнула и поспешила дальше. От его взгляда всегда становилось не по себе. Казалось, он видит тебя насквозь, даже когда ты сама не до конца понимаешь, что у тебя внутри.
В тот вечер Настя долго не могла уснуть. Отцовское молчание в последнее время стало невыносимым. Он всё чаще уходил куда-то "по делам", возвращался поздно, пах алкоголем и тревогой. Настя знала, что он завяз. А в Тальнике завязнуть в долгах перед Игнатом означало либо продать душу, либо потерять всё. Она чувствовала, как над ними сгущаются тучи, но не могла понять, насколько плохи дела.
Утро не принесло облегчения. Вместо этого оно принесло беду, которая ворвалась в их дом вместе с тремя рослыми парнями. Они не были людьми Игната, но, судя по всему, работали на того, кто был выше него по "иерархии". Или были его должниками, которые теперь пришли за своей долей.
"Кузнецов здесь?" – рявкнул один из них, широкоплечий, с бегающими глазами. Его взгляд скользнул по Насте, оценивая.
Настя вышла вперед, стараясь выглядеть спокойной, хотя сердце колотилось, как загнанный заяц. "Мой отец сейчас занят. В чем дело?"
"Дело в двадцати трех миллионах. Которые ваш папочка проиграл. И завтра истекает срок". Парень демонстративно сплюнул на пол. "А нет денег – будем брать натурой. Ты, дочка, как раз подходишь".
Мир Насти рухнул. Двадцать три миллиона. Это была не просто огромная сумма, это была сумма, которая могла стереть их с лица земли. Откуда у отца такие долги? И почему они пришли не от Игната? Или это было его своеобразное предупреждение?
Парни ушли, оставив после себя не только запах перегара, но и едкий, липкий страх. Настя смотрела на отца, который сидел, опустив голову, и даже не пытался объяснить.
"Что это, папа?" – ее голос дрожал. – "Что ты натворил?"
Он поднял на нее глаза, полные безысходности. "Это... это не имеет значения, Настенька. Я найду выход".
Но Настя знала. В Тальнике был только один "выход", когда ты оказывался в такой глубокой заднице. И этот выход, скорее всего, вел прямо к Игнату. Или под землю.
Вечером того же дня, когда холодный, липкий страх превратился в паническую безнадежность, Настя решилась. Она знала, что делает, и понимала, насколько это опасно. Но другого выбора у нее не было.
Она пришла к дому Игната. Большому, добротному, с высоким забором и камерами видеонаблюдения. Освещенные окна казались маяками в океане мрачной тайги. Настя глубоко вдохнула холодный воздух и подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка. В этот момент она чувствовала себя так, словно подписывает договор с дьяволом. Но на кону была жизнь ее отца. А возможно, и ее собственная.

2

Глава 2. Цена вопроса
Тихий зуммер домофона ответил ей. Настя замерла. Ответ пришел почти мгновенно, и голос, что раздался из динамика, принадлежал не Игнату. Это был его "правая рука" — Витёк. Настя знала его как человека без тени сомнения в глазах, верного Игнату, как собака хозяину.
"Кто там?" – прорычал голос Витька, сухой и резкий.
"Анастасия Кузнецова", – Настя старалась, чтобы её голос не дрогнул. – "Мне нужно поговорить с Игнатом Игнатьевичем".
После секундной паузы, которая показалась вечностью, раздался щелчок домофона, и тяжелые ворота медленно отъехали в сторону, открывая путь. Настя сделала шаг вперед, чувствуя, как её сердце отбивает чечётку где-то в горле.
Дорожка к дому была отсыпана гравием, идеально чистая. Сквозь тусклый свет фонарей пробивалась зелень ухоженных газонов, а в глубине двора виднелись силуэты дорогих машин. Это был другой мир, не похожий на Тальник за пределами этого забора. Мир, который Игнат построил для себя и своих людей.
Дверь дома распахнулась еще до того, как Настя подошла к крыльцу. На пороге стоял Витёк – массивный, короткостриженный, с застывшим выражением лица. Его глаза пробежались по Насте, как сканер, не пропуская ни одной детали.
"Игнат Игнатьевич ждет", – бросил он, отступая в сторону и жестом приглашая её войти.
Настя оказалась в просторной прихожей, от которой веяло дорогим ремонтом и запахом сигар. Витёк указал на дверь в глубине коридора. "Туда".
Она шла по коридору, чувствуя себя песчинкой в чужой, огромной и опасной вселенной. За дверью, на которую указал Витёк, располагался кабинет. Большой, обставленный массивной мебелью из темного дерева. В центре стоял огромный письменный стол, за которым, как всегда, сидел Игнат. Свет настольной лампы освещал его лицо, подчеркивая резкие скулы и тень от подбородка. В руке он держал стакан с янтарной жидкостью, предположительно виски.
Он поднял глаза, и Настя почувствовала, как её пронзает его взгляд. Ни удивления, ни снисхождения. Только холодное, внимательное ожидание.
"Анастасия. А я думал, вы не придете", – он сделал глоток. – "Входите. Присаживайтесь".
Настя подошла к столу и остановилась. Садиться она не собиралась. Ей нужно было сохранить хоть какую-то крупицу достоинства.
"Я пришла по поводу отца", – начала она без предисловий. – "И долга в двадцать три миллиона".
Игнат медленно поставил стакан на стол. Звон стекла эхом отдался в тишине кабинета.
"Так вот в чём дело", – протянул он, как будто новость была для него открытием. – "Долги вашего отца... дело сложное, Анастасия. Не перед моими людьми. Но те, перед кем он задолжал... они довольно суровые люди. Не из Тальника".
"Я знаю", – голос Насти прозвучал жестче, чем она ожидала. – "Они приходили сегодня. Угрожали".
Игнат нахмурился, и его брови сошлись на переносице. Это был единственный признак того, что его что-то задело. "И что вы хотите от меня?"
"Вы – единственный, кто здесь может что-то сделать. У меня нет таких денег. У отца нет", – Настя сделала глубокий вдох. – "Я готова... готова на всё, чтобы спасти его. И себя".
Игнат откинулся на спинку кресла. Его взгляд стал еще более пронзительным, словно он взвешивал каждое её слово, каждый нерв в её теле.
"На всё?" – его голос был тихим, почти шепот. – "Вы понимаете, что такое 'на всё' в моём мире, Анастасия?"
Настя крепче сжала кулаки. Ей казалось, что она стоит на краю бездны, и один неверный шаг – и она сорвётся. "Понимаю. Я знаю, кто вы. И что вы делаете. Но у меня нет выбора".
Он снова поднял стакан и посмотрел на него сквозь свет лампы. "Хм. А я вот думал, что мне как раз нужен... легальный статус. Для некоторых дел. Чтобы вопросы не возникали. А вы, Анастасия, девушка видная. С образованием".
Настя почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она не понимала, к чему он клонит, но предчувствие было зловещим.
"Я не понимаю..."
"Не надо понимать. Надо слушать", – Игнат поставил стакан. Его глаза были прикованы к ней. – "Я могу решить проблему вашего отца. Все двадцать три миллиона будут закрыты. Никто к вам и к нему больше не подойдет. Ни эти, ни кто-либо еще. Но взамен... вы станете моей женой".
Настя опешила. Женой? Это было последнее, что она ожидала услышать. Фиктивный брак. С главой криминальной структуры Тальника. Это было безумие.
"Что... что вы имеете в виду? Это... это же фиктивно, верно?" – её голос сорвался.
Игнат усмехнулся. "Фиктивно или нет – это уже как получится. Для людей – мы муж и жена. Во всех бумагах. Вы будете жить здесь. Никаких побегов, никаких глупостей. Вы будете моей... спутницей. И будете делать то, что я скажу. Но взамен – полная безопасность. Для вас и вашего отца. Никто больше не притронется к нему. И не посмеет и косо взглянуть на вас".
Он наклонился вперед, положив локти на стол. В его глазах читалась сталь.
"Подумайте, Анастасия. Вы либо выходите за меня, и всё это кончается. Либо ваш отец... ну, я не знаю, что с ним сделают те ребята. Но я гарантирую, что это будет очень некрасиво. А потом они придут за вами. Выбор за вами".
Настя почувствовала, как воздух покинул её лёгкие. Ей казалось, что она задыхается в этом кабинете, пропитанном запахом сигар и власти. Муж и жена. С Игнатом. Это было хуже, чем смерть. Но смерть её отца...
"Когда?" – её голос был едва слышен.
Игнат слегка улыбнулся, и эта улыбка была самой пугающей из всех, что Настя видела. Он выиграл.
"Чем раньше, тем лучше. Думаю, завтра же утром отправим людей в районный ЗАГС, чтобы подать заявление. Документы я подготовлю. У вас сутки на сборы. И не вздумайте бежать, Анастасия. Тайга большая, но от меня еще никто не уходил".
Настя кивнула. Она не собиралась бежать. В глубине души она понимала, что Игнат прав. От него не уходят.
Она развернулась и пошла к двери, не дожидаясь приглашения. Каждое движение давалось с трудом, словно её тело налилось свинцом.
"Анастасия", – окликнул Игнат, когда она уже почти вышла.
Она обернулась.
"Умный выбор. Мы сработаемся".
Его слова звенели в ушах, пока Настя шла обратно по гравийной дорожке, под холодным взглядом Витька, который, казалось, уже знал о заключенной сделке. Небо над Тальником было черным, без единой звезды. Только шепот тайги, теперь уже не такой убаюкивающий, а зловещий, обволакивал её. Она продала свою свободу. За что? За эфемерную безопасность и жизнь отца, который сам загнал их в эту ловушку.
Что ждало её завтра? Жизнь с гангстером из глубинки. В мире, где закон – это его слово, а единственная защита – его обещание.

3

Глава 3. В паутине нового быта
Утро наступило не с привычным пением птиц и запахом росы, а с резким стуком в дверь. Настя провела бессонную ночь, ворочаясь в холодной постели, пытаясь осознать масштаб произошедшего. Она продала себя. И, что самое страшное, не знала, какова будет полная цена этой сделки. Отец спал в соседней комнате, его тревожное сопение было единственным звуком в их маленьком доме. Ей хотелось разбудить его, вытрясти из него все ответы, но она знала, что бесполезно. Он снова спрячется в своей беспомощности.
Дверь распахнулась. На пороге стоял Витёк. За ним – женщина средних лет в строгом костюме, с папкой в руках.
"Настя", – голос Витька был лишен всяких эмоций. – "Собирайтесь. Машина ждет. И это... вот документы". Он протянул ей тонкую папку.
Настя взяла её дрожащими руками. Внутри лежали ксерокопии её паспорта, свидетельства о рождении, и еще несколько бумаг. Никаких вопросов, никаких долгих сборов. Все было решено за неё.
"Отец..." – начала Настя.
"С ним всё будет в порядке", – заверил Витёк, и это прозвучало как приговор. – "Он под присмотром. Ваша задача – выполнять условия".
Машина, та самая черная иномарка, ждала у ворот. Витёк открыл заднюю дверь, и Настя, словно в тумане, опустилась на кожаное сиденье. Женщина в костюме села рядом.
"Анастасия Сергеевна", – представилась она. – "Я – нотариус. Мы едем в районный ЗАГС. Все уже готово".
ЗАГС в райцентре был таким же провинциальным и неказистым, как и сам райцентр. Несколько облупившихся колонн, выцветшая вывеска. Внутри – ни одной души, кроме регистратора и двух молодых людей, которые, судя по всему, были "свидетелями" от Игната. Церемония была быстрой, до боли безэмоциональной. Ни марша Мендельсона, ни цветов. Только сухие голоса, шуршание бумаг и механическое "согласны?". Настя произнесла это слово, и ей показалось, что оно стало последним гвоздем в крышку гроба её свободы.
Когда регистратор произнесла "Объявляю вас мужем и женой", Настя почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Она даже не видела Игната. Он не присутствовал на "церемонии". Его дела были важнее. Его отсутствие было самым красноречивым подтверждением фиктивности этого союза. И его власти.
Обратный путь до Тальника прошел в полной тишине. Женщина-нотариус сидела рядом, уткнувшись в свои бумаги, Витёк вел машину, а Настя смотрела в окно на проносящиеся мимо деревья, на серые осенние поля, и чувствовала, как её поглощает эта бескрайняя российская глушь. Теперь она была частью её. Частью мира Игната.
Машина остановилась у тех же массивных ворот, что и прошлой ночью. Витёк снова открыл дверь.
"Добро пожаловать домой, Анастасия Игнатьевна", – сказал он, и впервые в его голосе Настя услышала легкую, едва уловимую издевку. Или это ей показалось?
Она вошла в дом. Тот же запах сигар, та же массивная мебель. Только теперь это был её дом. Или её тюрьма.
Игнат сидел в том же кабинете, за тем же столом, с тем же стаканом в руке. Он поднял глаза, и Настя заметила, как его взгляд задержался на ней чуть дольше обычного.
"Всё прошло, как договаривались?" – спросил он, обращаясь к нотариусу.
"Да, Игнат Игнатьевич", – ответила женщина, протягивая ему папку с документами. – "Всё оформлено. С сегодняшнего дня Анастасия Сергеевна – ваша законная супруга".
Игнат кивнул, взял папку и бегло просмотрел её. Затем посмотрел на Настю.
"Что ж. Поздравляю, Анастасия. Теперь вы под моей защитой. И ваш отец. Он жив и здоров. А его долг... он больше не существует. Считайте, что это мой свадебный подарок".
Его слова звучали, как издевка. Какой свадебный подарок? Он купил её жизнь.
"Ваша комната наверху", – продолжил Игнат, кивая в сторону лестницы. – "Витёк проводит. А потом... у нас будет долгий разговор. О правилах".
Настя ничего не ответила. Она просто стояла и смотрела на него, пытаясь угадать, что скрывается за его непроницаемым взглядом. Злость, отчаяние и какая-то дикая, животная решимость боролись внутри неё. Она выживет. И она поймёт этот мир. Мир, в который её насильно бросили.
Витёк повел её на второй этаж. Коридор был широким, с несколькими дверями. Он остановился у одной из них.
"Здесь ваша комната", – сказал он, открывая дверь. – "Если что-то понадобится, горничная покажет, где что. И да... никаких прогулок без разрешения Игната Игнатьевича. Особенно в тайгу. Здесь водятся не только медведи".
Настя вошла в комнату. Она была большой, светлой, с окнами, выходящими на задний двор, где темнела стена тайги. Дорогая мебель, новая, чистая. Но в ней не было ни капли уюта. Это была клетка. Красивая, но клетка.
Она подошла к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу. Тайга казалась ещё более мрачной и зловещей, чем обычно. Она шептала свои древние секреты, и Настя знала, что теперь эти секреты станут и её. Сделка была заключена. И теперь ей предстояло жить по её условиям.

4

Глава 4. Правила игры
Через час или около того раздался стук в дверь. Настя сидела на краю кровати, глядя в стену, пытаясь собрать мысли в подобие логической цепочки. Но всё рассыпалось. Ее прежняя жизнь осталась за чертой этого дома, за высоким забором, за толстыми стенами.
Дверь отворилась, и вошёл Игнат. Он не стучался, просто вошёл. Настя вздрогнула, но не поднялась. Он не казался угрожающим физически, скорее, его присутствие было подавляющим. Игнат внимательно осмотрел комнату, затем перевёл взгляд на неё. В его глазах не было ни жалости, ни торжества. Только та же холодная, отстранённая оценка.
"Удобно?" — спросил он, и это прозвучало почти как насмешка.
Настя лишь кивнула. Смысла отвечать не было.
"Хорошо. Тогда перейдём к делу. К нашим... правилам". Он сел в кресло напротив, расслабленно, но с едва заметным напряжением в плечах, как хищник, который отдыхает, но всегда готов к прыжку. "Я не люблю повторять дважды. Так что слушайте внимательно".
Настя кивнула снова, стараясь не выдать дрожи в руках.
"Первое и самое главное: послушание", — начал Игнат, его голос был ровным, безэмоциональным, как приговор. — "Вы теперь моя жена. Для всех. Это значит, что вы делаете то, что я говорю. Без лишних вопросов. Если я скажу, что нужно идти куда-то, вы идёте. Если скажу молчать – молчите. Если скажу улыбаться – улыбаетесь. Всякая самодеятельность будет расцениваться как предательство. А предателей в моём мире ждёт очень некрасивый конец. Вы это видели. Вы это поняли?"
Настя медленно кивнула. В горле пересохло.
"Второе: конфиденциальность", — продолжил он. — "Всё, что вы видите, слышите и знаете в этом доме и о моих делах – остаётся здесь. Никому. Ни вашему отцу, ни вашим подругам, ни соседям. Никому, Анастасия. Ясно?"
"Ясно", — прошептала она.
"Третье: никаких побегов", — его взгляд стал ещё более острым. — "Как я уже говорил, тайга большая. Но мои люди найдут вас, где бы вы ни спрятались. И тогда последствия будут куда хуже, чем сейчас. А ваш отец... он снова окажется в беде. И я не гарантирую, что смогу помочь ему во второй раз".
Это был её слабый пункт. Отец. Игнат знал, куда бить.
"Четвёртое: видимость брака", — его тон слегка изменился, стал более деловым. — "Мы живём в одном доме. Спим в разных комнатах, если это вас волнует" – он едва заметно усмехнулся, – "но на людях вы – моя жена. Это означает соответствующие атрибуты: обручальное кольцо" – он кивнул на её голую руку, – "скоро оно будет у вас. А также соответствующее поведение: забота, понимание, уважение. Всё, что подобает жене. И не смейте забывать, что я не простой муж. Я – Игнат Игнатьевич".
Он замолчал, давая ей время осмыслить каждое слово. Настя чувствовала себя так, будто ее скрутили в жгут.
"Какие у вас есть вопросы?" — спросил он, и это прозвучало скорее как риторический вопрос, нежели предложение к диалогу.
Настя сглотнула. У неё был только один вопрос.
"А что... что я должна делать? Моя работа? Я же фельдшер..."
Игнат кивнул. "Ваша работа. Вы можете продолжать заниматься ей. Но только с моего разрешения. И всегда, подчёркиваю, всегда с охраной. Один из моих парней будет сопровождать вас в ФАП и обратно. Никаких самовольных визитов к пациентам. И никаких разговоров о нашей семье с кем-либо. Ваша жизнь теперь подчинена моему графику и моим интересам".
"Ясно", — повторила Настя, чувствуя, как внутри неё поднимается волна отчаяния. Она и так жила в захолустье, но теперь ее жизнь была полностью поглощена этим человеком.
Игнат поднялся. "Отлично. Тогда на сегодня всё. Завтра утром вам принесут одежду – соответствующую вашему новому статусу. И кольцо. Позавтракаем вместе в девять. Моя горничная покажет, где столовая. Если понадобится что-то, Витёк всегда на связи".
Он вышел из комнаты так же бесшумно, как и вошёл, оставив Настю одну в этом красивом, но холодном плену. Она подошла к окну. Сумерки сгущались, и тайга за окном казалась ещё более густой и непроходимой. Теперь она понимала: она не просто вышла замуж за гангстера. Она вошла в его мир, в его правила. И эти правила были написаны кровью и страхом.
Настя провела рукой по своему лицу. Слёз не было. Только ледяная решимость. Она была в игре. А значит, ей придётся учиться играть по его правилам. Пока не появится шанс изменить их. Или найти выход.

5

Глава 5. Первая ночь в чужом доме
Ночь в доме Игната оказалась длинной и тревожной. Несмотря на мягкую постель и дорогие простыни, Настя не могла уснуть. Каждое поскрипывание дома, каждый шорох за окном казались предвестниками чего-то зловещего. Тайга за окном шептала свои бесконечные истории, но теперь этот шепот не успокаивал, а лишь усиливал чувство изоляции. Она была здесь одна, запертая в золотой клетке, по воле человека, который только что стал её мужем.
Светало медленно. Первые лучи солнца, пробиваясь сквозь плотные шторы, казались чужими. Настя поднялась с кровати. Она чувствовала себя разбитой, но в то же время в ней просыпалась какая-то новая, холодная решимость. Ей предстояло выживать.
Вскоре в дверь постучали. Это была горничная – немолодая, полная женщина с добрыми глазами, которая представилась как Галина.
"Анастасия Игнатьевна, доброе утро", – сказала Галина мягким голосом, в котором, однако, чувствовалась привычная покорность. – "Игнат Игнатьевич велел передать вам это".
Она поставила на стул две коробки. В одной была одежда – несколько строгих, но элегантных платьев и костюмов, сшитых, судя по всему, на заказ. В другой – небольшая бархатная коробочка. Настя открыла её. Внутри лежало обручальное кольцо. Массивное, золотое, без лишних украшений, но с тяжелым весом. Символ её нового статуса. Символ её несвободы.
Настя надела кольцо. Оно идеально подошло. Тяжесть металла на пальце казалась осязаемым грузом её новой реальности.
"Завтрак через полчаса", – напомнила Галина. – "В столовой, на первом этаже. Я провожу вас".
Настя кивнула. Она выбрала одно из платьев – темно-синее, классического кроя. В нём она чувствовала себя собранной, но не потеряла своей индивидуальности. Спустившись по широкой лестнице, она последовала за Галиной. Дом был просторным, но в его роскоши чувствовалась какая-то холодность, отсутствие души.
Столовая была огромной, с длинным столом на десять персон. Игнат уже сидел во главе стола, просматривая какие-то бумаги, потягивая кофе из массивной кружки. Рядом с ним, за столом, сидел Витёк, сосредоточенно жующий что-то.
"Доброе утро, Анастасия", – Игнат даже не поднял головы. – "Садитесь".
Настя села напротив него, заложив руки на колени. Галина поставила перед ней тарелку с омлетом и свежий хлеб. Аппетита не было, но она заставила себя взять вилку. Нужно было показывать, что она не сломлена.
Завтрак проходил в полной тишине, прерываемой лишь звяканьем столовых приборов и шорохом бумаг, которые листал Игнат. Настя украдкой наблюдала за ним. Он был сосредоточен, его лицо не выражало эмоций. Она видела, как он жестом отдает указания Витьку, который тут же покидал столовую, чтобы выполнить их. Она была здесь как мебель, как часть интерьера.
После завтрака Игнат поднялся.
"Мы едем на лесопилку", – сообщил он ей, не глядя в глаза. – "Вы поедете со мной. Вам нужно видеть, чем я занимаюсь. И познакомиться с некоторыми людьми".
Сердце Насти ёкнуло. Лесопилка. Место, где, по слухам, решались самые грязные вопросы. Она должна была стать частью этого.
"Охрана будет с вами постоянно", – продолжил Игнат, уже обращаясь к Галине. – "Следите, чтобы Анастасия Игнатьевна всегда была под присмотром. И чтобы ни одной живой души рядом, когда я не разрешу".
Галина покорно кивнула.
Через несколько минут Настя уже сидела в джипе Игната. За рулем был Витёк, сам Игнат сидел рядом с Настей на заднем сиденье. Машина тронулась. Дорога до лесопилки была разбитой, колдобины ощущались каждой клеточкой тела. За окном проносились типичные пейзажи русской глубинки: покосившиеся заборы, заброшенные дома, дымящие печные трубы. А потом – стена тайги, через которую прорубили дорогу.
Лесопилка представляла собой огромную территорию, окруженную высоким деревянным забором. Внутри – горы спиленных бревен, грохот механизмов, едкий запах опилок и солярки. Повсюду сновали крепкие мужчины в рабочей одежде, многие из которых выглядели как бывшие уголовники. Когда машина Игната въехала на территорию, работа ненадолго замерла. Мужчины с уважением и некоторым страхом смотрели на него.
Игнат вышел из машины, и Настя последовала за ним. Он не проявил к ней никаких знаков внимания, просто шёл вперёд, а она – следом. Это было его демонстрацией её нового положения: она была его собственностью, частью его мира.
"Это моя жена, Анастасия", – Игнат представил её нескольким людям, которые подошли к нему. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась железная сталь. – "Теперь она будет здесь часто. Относитесь с уважением".
Его слова не были просьбой. Это был приказ. Мужчины кивали, их взгляды скользили по Насте, полные любопытства и легкого недоумения. Зачем такому человеку, как Игнат, жена-фельдшер?
Пока Игнат решал свои дела, Настя стояла в стороне, окруженная тенью Витька и еще одного парня, который, казалось, появился из ниоткуда. Она наблюдала. Видела, как Игнат говорил с рабочими, как осматривал лес, привезенный на лесопилку. В его движениях была уверенность, в его решениях – безапелляционность. Он был хозяином этого места, и каждый здесь знал об этом.
Настя заметила, что Игнат общался не только с подчиненными. К нему подходили и какие-то официальные лица – возможно, из лесхоза или местной администрации. С ними он был вежлив, но в его вежливости таилась скрытая угроза. Он был королём этого леса.
Один из рабочих, молодой парень с испуганными глазами, бросил на неё быстрый взгляд, полный сочувствия. Настя поймала его взгляд, и парень тут же отвернулся, опасаясь реакции. Она поняла, что её положение здесь – это не просто брак. Это сделка, видимая для всех, кто хоть что-то понимал в этом мире.
"Довольно на сегодня", – сказал Игнат спустя пару часов. – "Возвращаемся".
Обратная дорога была такой же молчаливой. Когда они приехали, Настя почувствовала, как её тело ноет от напряжения. Она поднялась в свою комнату и просто рухнула на кровать. Ей нужно было переварить увиденное, осознать этот новый, жуткий мир, частью которого она теперь стала. Ей предстояло научиться быть женой гангстера. А главное – выжить.

6

Глава 6. Разговор с отцом и первое испытание
Вечером Настя, наконец, смогла увидеть отца. Галина, по указанию Игната, сопроводила её в небольшую гостевую комнату, где отец, Сергей Петрович, сидел в кресле, выглядя постаревшим на десять лет. Его глаза были красными и опухшими, на лице застыла смесь облегчения и стыда.
"Настенька", – его голос был хриплым. Он попытался встать, но Настя поспешила к нему, опустившись на колени рядом с креслом.
"Пап, что случилось? Почему ты не сказал мне?" – её голос дрожал от сдерживаемых слёз.
Сергей Петрович отвёл взгляд. "Я не хотел тебя в это втягивать, доченька. Это... это глупая ошибка. Я играл. Пытался выиграть, чтобы... чтобы тебе было легче. Чтобы мы выбрались из Тальника. А получилось только хуже".
Настя крепче сжала его руку. "Мы теперь связаны с Игнатом, пап. Ты понимаешь, что это значит?"
"Я знаю. Он спас меня", – отец поднял на неё глаза, полные вины. – "Сказал, что ты... что ты за него вышла. Неужели это правда?"
Настя кивнула. "Правда. Теперь я его жена. И мы оба теперь в его власти. Ты хоть понимаешь, что это за человек? Он не просто так делает добрые дела".
"Он обещал, что нас никто не тронет", – прошептал Сергей Петрович, цепляясь за эту мысль как за спасительную соломинку.
Настя глубоко вздохнула. "Обещал. Но за это мы платим нашей свободой, пап. Ты должен быть осторожен. Очень осторожен. И не ввязываться больше ни в какие авантюры. Понял меня?"
Отец кивнул, его плечи поникли. Он выглядел сломленным. Настя понимала, что злиться на него сейчас бесполезно. Ей нужно было защищать его, даже если он сам обрек их на такую жизнь.
На следующее утро, вернувшись из ФАПа (разумеется, под неусыпным надзором Витька), Настя столкнулась с первым настоящим испытанием её нового статуса. В дом приехала целая делегация – несколько крепких мужчин в дорогих костюмах, с хмурыми лицами и колючими взглядами. Это были те самые люди, которым Сергей Петрович задолжал деньги. Или, по крайней мере, их представители.
Настя как раз спускалась по лестнице, когда Игнат вышел встречать их в гостиную. Он выглядел абсолютно спокойным, даже расслабленным, но Настя чувствовала напряжение, витающее в воздухе.
"Игнат Игнатьевич, приветствуем", – произнес один из приезжих, с лицом, похожим на высеченный из камня. – "Мы приехали по старому делу. По долгу Сергея Петровича Кузнецова".
"А, это", – Игнат махнул рукой, словно речь шла о пустяке. – "Этот вопрос решен. Долг закрыт. За него поручился я".
Мужчины переглянулись. В их глазах читалось недоверие. "Но это... это двадцать три миллиона. И мы не видели перевода".
"Переводы – дело суетное", – усмехнулся Игнат. – "Да и к чему нам это? Кузнецов теперь мой тесть. А его дочь – моя законная жена".
И тут Игнат повернулся к Насте. "Анастасия, подойдите-ка сюда".
Настя почувствовала, как по спине пробежал холодок. Это была та самая "видимость брака", о которой он говорил. Она медленно подошла к Игнату, стараясь выглядеть естественно.
"Познакомьтесь", – Игнат обнял её за талию, притягивая к себе. Его рука была тяжелой, но Настя не подала виду. – "Моя супруга, Анастасия Сергеевна. Мы поженились вчера. Так что её отец – моя семья. А моя семья – это святое. Я отвечаю за него. И за его долги".
Настя почувствовала себя марионеткой. Она стояла рядом с ним, ощущая его тепло и силу, и старалась держать лицо. Она даже смогла выдавить из себя подобие улыбки. Обручальное кольцо на её пальце сияло, как доказательство этой чудовищной сделки.
Мужчины были явно озадачены. Они не ожидали такого поворота. В их мире, где деньги решали всё, такое личное вмешательство было необычным. Один из них, самый старший и, судя по всему, главный, внимательно посмотрел на Настю, затем на Игната.
"Вы уверены, Игнат Игнатьевич?" – спросил он, его голос был пропитан сомнением. – "Это очень серьёзная сумма. И мы не привыкли, чтобы с нами так..."
Игнат убрал руку с талии Насти и сделал шаг вперёд, его лицо стало непроницаемым. "Я уже сказал. За Кузнецова отвечаю я. И за его долг. Если у вас есть вопросы – вы можете обсудить их со мной. Но не с ним. И тем более не с моей женой. Понятно?"
В его голосе зазвучал металл. Мужчины поняли. Они были в гостях у Игната, на его территории. И его слово здесь было законом.
"Понятно", – ответил главный, и по его тону стало ясно, что он сдался. – "Что ж, Игнат Игнатьевич. Раз вы так говорите... Извините за беспокойство".
Они быстро попрощались и поспешили к выходу. Когда дверь за ними закрылась, Игнат повернулся к Насте. На его лице не было и следа вчерашней улыбки.
"Видишь? Работает", – сказал он, и в его голосе прозвучали нотки удовлетворения. – "Теперь все знают, что ты моя. И к тебе никто не посмеет и прикоснуться. Ни эти, ни кто-либо другой".
Настя посмотрела на него. В его словах была своя правда. Он действительно спас её отца. И её. Но какой ценой?
"Зачем это всё?" – спросила она. – "Почему просто не заплатить им? Или... почему я?"
Игнат подошёл к ней, остановившись в нескольких шагах. Его взгляд был серьезным. "Потому что деньги – это просто деньги, Анастасия. Их можно заработать, потерять. А вот такое... это другое. Это создает прецедент. Показывает, что я готов идти до конца за своих. И что я не только отбираю, но и даю. Это укрепляет мою позицию. А ты... ты оказалась в нужное время, в нужном месте. И у тебя есть то, что мне нужно было. Легитимность. Прикрытие. И... кое-что ещё".
Он сделал паузу, и его взгляд скользнул по ней с головы до ног, задержавшись на обручальном кольце. Настя почувствовала, как по её коже пробежали мурашки. Что ещё ему было нужно? И что она была готова отдать, чтобы получить свою свободу обратно?

7

Глава 7. Неожиданная сторона Игната
Дни потянулись, сливаясь в однообразную, но напряженную череду. Жизнь Насти в доме Игната обрела свой, странный ритм. Утром – завтрак в молчаливой компании Игната и Витька. Затем – поездка в ФАП, всегда под присмотром одного из "парней" Игната. Настя продолжала лечить местных жителей, но теперь каждый её шаг, каждое слово были под контролем. Люди в поселке смотрели на неё с любопытством, страхом и какой-то странной смесью сочувствия и зависти. Она была "женой Игната", и это меняло всё.
Вечера были самыми трудными. Игнат редко ужинал дома. Он возвращался поздно, и Настя слышала его шаги внизу, затем тихий скрип двери его кабинета. Она проводила время в своей комнате, читая старые медицинские книги, или просто смотря в окно на бесконечную тайгу. Отец, казалось, смирился со своей участью. Он стал тише, покорнее, и Настя видела, как в нём угасает прежний огонек. Это разрывало ей сердце.
Однажды вечером, когда Настя сидела в своей комнате, раздался стук. Это был не Витёк, а Галина.
"Анастасия Сергеевна", – сказала она, её голос был мягче обычного. – "Игнат Игнатьевич просит вас спуститься в гостиную. У него гости".
Настя почувствовала укол тревоги. Гости Игната всегда означали что-то серьезное. Она поправила платье, проверила, на месте ли кольцо, и спустилась.
Гостиная была наполнена дымом сигар и запахом дорогого алкоголя. За большим столом сидели несколько мужчин, все крепкие, с властными лицами. Среди них Настя узнала одного из тех, кто приезжал по делу отца. Игнат сидел во главе стола, как всегда, спокойный и уверенный.
"Анастасия", – Игнат кивнул ей. – "Подойди. Познакомься, это... мои партнеры. Из города".
Настя подошла. Мужчины встали, приветствуя её. Их взгляды были оценивающими, но на этот раз в них не было той откровенной угрозы, как в первый раз. Они видели в ней не просто девушку, а жену Игната – а это означало, что она была неприкосновенна.
"Анастасия Сергеевна – мой главный советник", – произнес Игнат с легкой усмешкой, которая, однако, не дошла до его глаз. – "Она у нас человек образованный, с головой. Так что, если что, к ней тоже можно обращаться".
Настя почувствовала, как её щёки заливает краска. Главный советник? Он издевался над ней. Но она понимала, что это часть игры. Она должна была играть свою роль.
Вечер прошел в напряженном молчании для Насти. Мужчины обсуждали какие-то дела, связанные с лесом, с поставками, с "решением вопросов". Она старалась не слушать, но отдельные фразы врезались в память: "доля", "крыша", "передел". Это был мир, полный насилия и беззакония, и она была его частью.
Когда гости, наконец, уехали, Настя уже собиралась подняться в свою комнату, но Игнат остановил её.
"Подождите", – сказал он. – "Нам нужно поговорить".
Он налил себе виски, предложил ей, но Настя отказалась.
"Вы хорошо справились", – произнес Игнат, глядя на неё. – "Выглядели убедительно. Они поверили".
"Я просто делала то, что вы сказали", – ответила Настя, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.
"И это хорошо", – Игнат сделал глоток. – "Послушание – это ценное качество. Особенно здесь. Но я хотел поговорить не об этом".
Он подошёл к книжному шкафу, который Настя до этого не замечала. Он был забит книгами. Не криминальными хрониками, а классикой, историей, даже поэзией. Настя была удивлена.
"Вы читаете?" – вырвалось у неё.
Игнат повернулся, и в его глазах мелькнуло что-то, похожее на усмешку. "Думаете, я только и умею, что лес пилить да деньги считать? Я много чего умею, Анастасия. И читать – одно из них".
Он достал с полки старый, потрепанный томик. "Вы читали Достоевского?"
Настя кивнула. "Да. В университете".
"И что скажете? Раскольников – он преступник или жертва обстоятельств?" – Игнат посмотрел на неё внимательно.
Настя была озадачена. Она не ожидала такого вопроса от него. "Сложно сказать. Он преступник, конечно. Но и жертва. Обстоятельств, своих идей..."
"Вот именно", – Игнат кивнул. – "Обстоятельства. Они порой толкают людей на такие поступки, что потом и сам не узнаешь себя. А потом уже и не выбраться".
Настя посмотрела на него. Впервые она увидела в нём не только гангстера, но и человека, который, возможно, когда-то был другим. Или который, несмотря на всё, что он делал, всё еще задавал себе вопросы о добре и зле.
"Вы... вы тоже так думаете?" – спросила она, осторожно.
Игнат снова сделал глоток виски. "Я думаю, что в этом мире нет чистого белого и чистого черного, Анастасия. Есть только оттенки серого. И чем глубже в тайгу, тем темнее эти оттенки. Я выбрал свой путь. И теперь я иду по нему. Но это не значит, что я не понимаю, что такое хорошо, а что такое плохо. Просто мои понятия о них немного отличаются от ваших".
Он подошёл к окну и посмотрел на ночную тайгу. "Когда-то я мечтал уехать отсюда. Построить другую жизнь. Но Тальник не отпускает. Он держит. И чем больше ты пытаешься вырваться, тем крепче он тебя держит".
Настя слушала его, и в ней что-то менялось. Она видела в нём не только безжалостного бандита, но и человека, который, возможно, был заложником своей судьбы, своего выбора. Он был сложнее, чем она представляла. И эта сложность пугала её ещё больше, чем его жестокость. Потому что это означало, что она могла начать понимать его. А понимание могло привести к чему-то ещё более опасному – к сочувствию.
"Спокойной ночи, Анастасия", – произнес Игнат, не оборачиваясь. – "Иногда нужно просто принять правила. А потом... потом можно попробовать их изменить".
Настя поднялась в свою комнату. Слова Игната эхом отдавались в её голове. "Принять правила. А потом попробовать их изменить". Была ли в этом надежда? Или это была просто очередная игра, в которой она была лишь пешкой? Она не знала. Но впервые за долгое время в ней проснулось не только отчаяние, но и что-то похожее на вызов.

8

Глава 8. Первая искра неповиновения
Слова Игната о "серых оттенках" и возможности "изменить правила" посеяли в Насте зерно сомнения. Ей не хотелось верить, что в этом человеке есть что-то помимо жестокости и властолюбия, но его неожиданный разговор о Достоевском засел в её голове. Она боролась с собой: то чувствовала отвращение, то начинала видеть в нём человека, запертого в своей роли.
Несколько дней прошли в той же рутине. Настя выполняла свои обязанности фельдшера, всегда под бдительным оком охранника. В доме она старалась как можно реже пересекаться с Игнатом, но избежать этого полностью не удавалось. Их завтраки и ужины оставались церемониально молчаливыми, лишь изредка прерываемые его короткими указаниями.
Однажды, вернувшись из ФАПа, Настя обнаружила, что Галина и Витёк о чем-то напряженно шепчутся в прихожей. Когда Настя вошла, они тут же замолчали.
"Что-то случилось?" — спросила Настя, чувствуя, как внутри похолодело.
Витёк нахмурился. "Не ваше дело, Анастасия Сергеевна".
Галина, однако, бросила на него быстрый взгляд. "Да вот... у Егора беда. Сын его..."
"Галина!" — резко оборвал её Витёк.
"Кто такой Егор? И что с его сыном?" — Настя почувствовала, как внутри закипает возмущение. Она была врачом, и ей отказывали в информации о пациенте.
"Егор – это бригадир на лесопилке", — объяснила Галина, игнорируя Витька. – "Сынишка его, Ванька, упал с дерева. Говорят, ногу сломал сильно. Игнат Игнатьевич пока не велит его в больницу везти. Ждёт чего-то".
"Не велит везти? Но это же перелом! Ему нужна квалифицированная помощь, рентген!" — Настя была в ужасе. Она знала, что местные "знахари" могут только навредить.
"Игнат Игнатьевич сам решит", — отрезал Витёк. – "Ваньку уже отвезли в дом Егора. На этом точка".
Настя посмотрела на него. Точка? Она была врачом. И она не могла пройти мимо того, что ребенку нужна помощь.
"Я должна его осмотреть", — сказала она, и в её голосе прозвучала сталь, которую она сама от себя не ожидала.
Витёк усмехнулся. "Игнат Игнатьевич не разрешал".
"Мне плевать, что разрешал Игнат Игнатьевич!" — Настя сделала шаг вперед, её глаза горели. – "Я фельдшер! И если ребенок не получит помощи, он может остаться инвалидом! Я иду к нему".
Витёк преградил ей путь. Его лицо было жестким, как камень. "Не дурите, Анастасия Сергеевна. У вас есть правила".
"Мои правила – это клятва Гиппократа!" — Настя протолкнулась мимо него. — "Пропустите! Иначе я сама пойду. И тогда вы объясните Игнату Игнатьевичу, почему его жена, врач, оказалась где-то в поселке одна".
Витёк замешкался. Угроза была реальной. Игнат ясно дал понять, что Настя должна быть под охраной. Если она уйдет одна, Витьку не поздоровится. А если он применит силу к "жене босса"...
"Ладно", — процедил он сквозь зубы. – "Но я еду с вами. И ни шагу без меня. И чтобы никаких разговоров с Егором, пока Игнат Игнатьевич не примет решение".
Настя кивнула. Это была маленькая победа, но для неё она значила многое.
Дом Егора был на окраине, старый, покосившийся. Внутри царил запах бедности и отчаяния. На кровати лежал бледный мальчик лет десяти, его нога была неестественно вывернута. Отец, Егор, сидел рядом, его лицо было серым.
"Анастасия Сергеевна!" — Егор вскочил, удивленный и растерянный. – "Что вы здесь делаете?"
"Егор, я пришла помочь Ваньке", — Настя подошла к кровати, отстраняя его. – "Витёк, дайте мне фонарик, стерильные перчатки, если есть".
Она быстро и профессионально осмотрела ногу мальчика. Перелом был серьезным, открытым. Мальчик стонал от боли.
"Ему нужен рентген. И срочно в городскую больницу! Здесь я ничего не сделаю", — сказала Настя, обращаясь к Егору, но её слова были адресованы Витьку. — "Вам нужно немедленно сообщить Игнату Игнатьевичу, что Ваньку необходимо везти в город. Сейчас же!"
Витёк достал телефон. Он выглядел напряженным, но что-то в её решительности, в её непоколебимости заставило его действовать. Настя же тем временем успокаивала мальчика, делала ему обезболивающий укол из своей аптечки, которую всегда носила с собой.
Через десять минут раздался голос Игната в трубке Витька. Он был резок, отрывист. Настя слышала лишь обрывки фраз, но поняла главное: Игнат был зол. Очень зол.
Когда Витёк закончил разговор, его лицо было мрачнее тучи. "Игнат Игнатьевич велел организовать машину. И чтобы вы, Анастасия Сергеевна, ехали с ними. И чтобы мальчик был жив, когда приедете".
В его тоне сквозила угроза, но Настя не обращала на неё внимания. Она выиграла. Ребенок получит помощь. И это было самое главное.
Когда они уже ехали в город, сопровождая машину с Ванькой, Настя понимала, что она только что пересекла невидимую черту. Она нарушила правила. Она пошла против воли Игната. И теперь ей предстояло столкнуться с последствиями. Но впервые за долгое время она почувствовала себя собой. Фельдшером Настей Кузнецовой, которая спасает жизни, а не просто "жена гангстера".
Настя сделала свой первый шаг к неповиновению.

9

Глава 9. Последствия неповиновения.
Настя вернулась в Тальник глубокой ночью, уставшая, но с чувством выполненного долга. Мальчик был в больнице, угрозы жизни нет. Это было главное. Однако Настя прекрасно понимала: эта "победа" имела свою цену. Игнат не оставит её поступок без внимания.
Машина остановилась у дома. Витёк, который всё это время сопровождал её, выглядел ещё более мрачным, чем обычно.
"Он ждёт вас", — произнес Витёк, его голос был глухим. — "В кабинете".
Настя кивнула. Она чувствовала, как по спине пробегает холодок. Это была та самая минута расплаты, которую она предвидела. Она поднялась в свою комнату, переоделась в домашнее, а затем, глубоко вдохнув, направилась в кабинет Игната.
Дверь была приоткрыта. Изнутри доносился слабый запах сигар. Настя вошла. Игнат сидел за столом, в полумраке, освещенный лишь настольной лампой. На его лице не было ни злости, ни удивления. Только холодная, безжизненная маска. Он смотрел на неё, как на нечто чужое, что нужно было изучить.
"Я слушаю", — произнес он, и его голос был тихим, но в нём звенела сталь. Настя почувствовала, как её колени едва заметно задрожали.
"Мальчик в больнице", — начала Настя, стараясь говорить спокойно. — "Перелом сложный, открытый. Но его жизнь вне опасности. И он не будет инвалидом, если ему окажут правильную помощь".
Игнат медленно поднялся из-за стола. Он подошёл к окну, заложив руки за спину. "Вы нарушили моё прямое указание, Анастасия. Вы поехали туда, куда я не разрешал. Вы пренебрегли моими правилами".
"Правилами, которые могли стоить ребёнку ноги, Игнат Игнатьевич!" — Настя почувствовала, как в ней поднимается праведный гнев. — "Я врач! Мой долг – спасать жизни. А вы хотели, чтобы я сидела сложа руки, пока мальчик мучается от боли и становится инвалидом?"
Игнат резко обернулся. Его глаза сверкнули в полумраке, а лицо исказилось от ярости. Он сделал несколько быстрых шагов к ней, и Настя инстинктивно отпрянула. Его взгляд был обжигающим, полным невысказанной угрозы.
"Правила. Мои правила, Анастасия! Вы забыли, кто вы здесь? Вы забыли, кто я?!" — его голос взлетел, но тут же оборвался, став низким и рычащим. Он был в ярости. Настя ожидала удара, зажмурилась, приготовившись к худшему.
Но вместо удара она почувствовала его руки на своих плечах. Крепкие, сильные пальцы впились в ткань платья. И затем – его губы на её губах. Поцелуй был резким, внезапным, полным ярости и чего-то ещё, что Настя не могла понять. Он был властным, требовательным, заставил её вздрогнуть. Она не ответила, её тело было напряжено, но он не отпускал. Настя чувствовала запах виски, его дыхание, исходящее от него напряжение.
Так же внезапно, как и начался, поцелуй оборвался. Игнат отстранился, его глаза по-прежнему горели, но в них появилось что-то новое – смешанное с гневом, едва уловимое, что-то похожее на... растерянность? Или просто чистое, неконтролируемое желание?
Настя стояла, ошарашенная, её губы горели от прикосновения его губ. Она не могла пошевелиться, не могла дышать.
Игнат медленно отступил на шаг. Его взгляд всё ещё был прикован к ней, но ярость в нём начала отступать, сменяясь чем-то более глубоким, чем-то, что он, казалось, сам не хотел показывать.
"Я мог бы наказать вас", — произнес Игнат, его голос снова стал низким, но уже без прежней ярости. — "Серьёзно наказать. За неповиновение. Но... мальчик жив. И это главное, верно?"
Настя кивнула, её сердце бешено стучало.
"Хорошо", — Игнат сделал шаг назад. — "Впредь будете знать, что мои указания – не обсуждаются. И если вы ещё раз поставите под угрозу мою репутацию или мои дела, последствия будут другими. Поняли?"
"Поняла", — выдохнула Настя.
"А теперь идите. Завтра будет долгий день. И у меня есть для вас новое поручение".
Настя быстро покинула кабинет. Она чувствовала, как с неё стекает напряжение. Она не была наказана. Но предупреждение было ясным. И всё же, в ней проснулось что-то новое. Она рискнула и выиграла. Хоть и с оговорками. Но этот поцелуй... он перевернул всё. Что это было? Проявление гнева? Демонстрация власти? Или что-то ещё, чего она пока не могла разгадать?
Поднимаясь по лестнице в свою комнату, Настя чувствовала, как по её венам течёт странная смесь страха и облегчения, но главное – в ней зародилась уверенность. Она не будет просто послушной игрушкой. Она будет бороться за себя. И за свою совесть. А Игнат... он, возможно, начал понимать, что его новая "жена" не так проста, как он думал.
Этот поцелуй, полный противоречий, меняет динамику их отношений. Как Настя будет воспринимать Игната после этого, и что за новое поручение он для неё приготовил?

10

Глава 10. Призрачное присутствие и пьяная исповедь
После того странного, яростного поцелуя, Игнат исчез из поля зрения Насти почти полностью. Несколько дней он был словно призраком в собственном доме. Утром, когда Настя просыпалась, его уже не было. Она слышала, как рано утром заводится машина, и понимала, что он уехал по своим делам. Вечером, когда она уже ложилась спать, он возвращался, и его шаги по лестнице были единственным признаком его присутствия. Они больше не пересекались за завтраком, и Галина объяснила, что Игнат Игнатьевич теперь ест отдельно, когда ему удобно.
Настя старалась не думать о поцелуе. Он был слишком шокирующим, слишком противоречивым. Иногда она касалась губ, ощущая фантомное жжение. Что это было? Проявление его ярости? Способ показать власть? Или что-то ещё, что она не хотела признавать? Она гнала эти мысли, сосредоточившись на работе. ФАП был её единственным убежищем, где она чувствовала себя нужной и хоть сколько-то свободной. Витёк или кто-то из его парней по-прежнему неотступно следовали за ней, но теперь Настя привыкла к их присутствию, научившись игнорировать.
Тальник жил своей обычной жизнью: сплетни, мелкие склоки, работа на лесопилке, которая грохотала и дымила, не прекращаясь. О Ваньке Настя узнавала через Галину – мальчик поправлялся, и это было для неё лучшей наградой.
Однажды вечером, Настя вернулась домой позже обычного. Задержалась с экстренным вызовом. Войдя в дом, она сразу почувствовала неладное. В воздухе витал густой запах алкоголя и сигарет, гораздо сильнее обычного. Из гостиной доносились глухие, неразборчивые звуки. Сердце Насти ёкнуло. Игнат.
Она осторожно прошла в гостиную. Игнат сидел на диване, в расстегнутой рубашке, с отсутствующим взглядом, уставившись в камин. Рядом на столе стояла почти опустошенная бутылка виски. Он был пьян. Очень пьян. Настя редко видела его таким. Он всегда был собран, контролируем. Это было непривычно и пугающе.
Она хотела тихонько проскользнуть мимо, но он поднял голову. Его глаза, обычно такие пронзительные, сейчас были затуманены.
"Анастасия", — прохрипел он, его голос был глухим и вязким. — "Вернулась. Жена моя. А я тут один сижу. От меня все бегут. Почему ты на меня внимания не обращаешь, а?"
Он попытался подняться, но лишь пошатнулся. Настя почувствовала прилив тревоги. Пьяный гангстер – опасная смесь.
"Игнат Игнатьевич, вам нужно отдохнуть", — сказала Настя, стараясь говорить спокойно. – "Пойдемте, я провожу вас в вашу комнату".
"Отдохнуть?!" — он рассмеялся горьким, пьяным смехом. — "Я – муж! А ты – жена! А ты на меня ноль внимания! Я здесь власть! А ты... ты что, забыла, кто ты теперь?"
Он сделал шаг к ней, его движения были неуклюжими, но настойчивыми. Настя отступила.
"Что забыла? Что я тебе сказал? Ты моя! Понимаешь? Моя! А ты ходишь, будто меня нет! Будто этого всего нет!" — он приблизился, его дыхание с запахом алкоголя обдало её лицо. — "Муж я тебе! Я! А ты... что ты делаешь?"
Он попытался обхватить её, его руки были тяжёлыми и цепкими. Настя запаниковала. Она отвернулась, пытаясь выскользнуть из его захвата.
"Игнат, прекратите! У нас фиктивные отношения! Вы сами это говорили!" — её голос дрожал от смеси страха и возмущения. — "Мы договорились!"
Он остановился. Его взгляд стал острым, несмотря на опьянение. Злым. Очень злым.
"Фиктивные?!" — прорычал он, и его голос вернул прежнюю сталь, но теперь в нем плескалась обида. — "Фиктивные?! Я такого не говорил! А что я для тебя сделал? Всё это фиктивно, значит? Думаешь, я дурак? Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Как будто я зверь какой-то!"
Его взгляд наполнился такой злобой, что Настя вздрогнула. Он был ранен. И его рана проявлялась в ярости. Он медленно наклонился к ней, его глаза горели. Настя ожидала следующего шага, но он замер, злобно глядя на неё. Его тело было навалилось на неё, почти придавив, но он не двигался. Только смотрел. И его взгляд был холодным, как лёд, несмотря на опьянение.
"Не смей так говорить", — прошептал он, его голос дрожал от сдерживаемого гнева. — "Никогда больше не смей говорить, что это фиктивно".
Настя почувствовала, как по её телу пробежали мурашки. Это был не просто пьяный бред. Это была его боль, его унижение, его попытка утвердить свою власть, смешанная с чем-то... с чем-то, что он не хотел показывать.
Он наконец отстранился, его дыхание было тяжелым. Настя отступила, чувствуя, как её сердце бешено колотится.
"Иди", — бросил он, отвернувшись. — "Иди в свою комнату. И забудь, что сегодня было".
Настя не стала ждать второго приглашения. Она выскочила из гостиной и почти бегом бросилась в свою комнату, заперев дверь на замок. Она прислонилась спиной к двери, пытаясь отдышаться. Что это было? Пьяная ревность? Или что-то большее?
Она провела ночь, прислушиваясь к каждому шороху, не в силах уснуть. Впервые она увидела Игната настолько уязвимым, настолько... человечным. И эта уязвимость, проявленная в пьяной ярости, пугала её гораздо больше, чем его обычная холодность. Теперь она понимала, что их "фиктивный" брак был для него, возможно, не таким уж и фиктивным.
Пьяная выходка Игната раскрыла новую, более сложную сторону его характера. Как это повлияет на их отношения? И что Настя будет делать теперь, когда границы фиктивности стали такими размытыми?