Семь жарких ночей для землянки

1. Маркер XG-734

Солнечный свет заливает столик на летней террасе кафе, греет мои холодные пальцы, сложенные вокруг чашки с остывшим кофе. Я специально выбрала это место. Тут светло, шумно и нет ощущения клетки, как в четырех стенах моей маленькой съемной квартирки.

Идеальное место, чтобы получить известие о собственной неудаче.

Да я жду то самое сообщение, которое поставит окончательную точку в моей спонтанной попытке участия в программе. Там все четко. Мне сказали, что задержек в оглашении результата не бывает. Ждите утром пятого числа.

Вот я и жду. Сознательно, целенаправленно. Три дня назад я сдала тот самый тест. Просто потому, что все остальные варианты иссякли.

Кредит дают и мне и отцу, вот только он не поможет продвинуться в очереди. А лечение мамы не терпит долгого ожидания. Мы уже и так испробовали все возможности. И знакомых привлекали и письма писали в разные фонды.

Не помогло. Ее болезнь могут вылечить в такой стадии всего в одной клинике. А там очередь на три года вперед. Но у мамы нет и одного года.

«Генезис» был последним, самым отчаянным шансом, в успех которого я не верила ни на секунду. Просто надо было исчерпать все возможности, чтобы потом, когда все рухнет, не корить себя за неиспользованный шанс.

Я случайно узнала, что всем участникам программы предоставляют дополнительные льготы, помимо солидного вознаграждения. В числе прочего — внеочередное медицинское обслуживание для всех членов семьи в любом центре.

Мой визио-браслет лежит рядом с блюдцем. Я не свожу с него глаз.

Любой другой день я бы радовалась такому утру. Сегодня я жду приговора. Отрицательного результата. Очередного «нет» в моей жизни.

Экран браслета вспыхивает мягким синим светом. Входящее сообщение. По сигналу определяю, не личное и не рекламное.

Служебное уведомление. Сердце на мгновение замирает, а потом начинает биться с такой силой, что в ушах начинает звенеть от напряжения.

Я делаю очень глубокий вдох и касаюсь экрана дрожащим пальцем.

Текст короткий и сухой, без прикрас.

«Уважаемая г-жа Одинцова, по результатам генетического скрининга в вашем профиле идентифицирован маркер XG-734. Вы признаны потенциальным кандидатом программы. Приглашаем вас на консультацию в центральный офис «Генезиса» для обсуждения дальнейших шагов. Адрес и доступное время прикреплены.»

Я читаю. Потом перечитываю. Три раза. Фраза «маркер XG-734», та самая которую я так ждала, теперь кажется мне набором случайных символов. Я не чувствую ничего, кроме оглушительной пустоты.

Лишь потом приходит осознание.

Я прошла.

У меня есть тот самый ген. Тот, что есть лишь у десяти процентов населения нашей планеты. А среди женщин и того меньше. Тот, что открывает дверь в мир, о котором я знала лишь по яркой, пугающей рекламе.

Кто не знал о проекте «Генезис». Кто не слышал о сиелах?

Их реклама была везде: на остановках, в соцсетях, в новостях.

«Помоги великой расе. Пройди тест. Получи вознаграждение».

Я всегда отводила глаза, пролистывала торопливо их банеры. Это было не для меня. Нечто далекое и пугающее. До тех пор пока мама случайно не заразилась тем страшным неизлечимым вирусом…

Ожидаемого облегчения нет. Вместо него — странная, холодная тяжесть где-то под ложечкой. Я не чувствую радости. Я не чувствую надежды. Я чувствую... тихий, накрывающий с головой, ужас.

Потому что теперь мне предстоит принять решение. Идти туда или нет, потому что я была уверена, что не пройду.

Я поднимаю глаза и смотрю на солнечную улицу. Мир не изменился. Он все такой же яркий и шумный. Но для меня он только что перевернулся.

В каком-то заторможенном состоянии отпиваю глоток холодного кофе, и он кажется мне совсем горьким, как полынь. Пальцы сами находят в сообщении кнопку «Подтвердить визит».

2. Контракт

Я сижу в ультрасовременном, но до стерильности бездушном кабинете. В моих руках тонкий, но невероятно тяжелый планшет. На его экране контракт. Тот самый, который мне предстоит подписать.

Я читаю его не знаю в который уже раз раз, и с каждым прочитанным пунктом потрясение внутри становится все больше.

«...обязуется беспрекословно подчиняться всем требованиям отобранных Кандидатов в течение всего срока Синхронизации...»

«...не имеет права отказывать в интимной близости...»

«...личность Кандидатов является конфиденциальной информацией...»

«...соглашается на все медицинские процедуры, необходимые для процесса...»

Слова плывут перед глазами, сливаясь в одно сплошное полотно юридического рабства. Это не контракт. Это добровольная кабала. Мои пальцы леденеют.

— Но это же... почти настоящее рабство, — в потрясении шепчу я, отрывая взгляд от экрана и глядя на женщину по другую сторону стола.

Ее зовут Элис, или, по крайней мере, так гласит бейджик на ее безупречном белоснежном костюме. А ее лицо не выражает ровным счетом ничего. На меня будто андроид смотрит с абсолютно безучастным видом.

— Называйте, как хотите, — и голос у нее ровный, без единой эмоциональной нотки.

Она отодвигает от меня планшет и жестом вызывает на стене панорамный экран. На нем возникает список. Длинный, бесконечный список имен с фотографиями. Все — женщины.

— Очередь вы сами видели в холле. Желающих более, чем достаточно. Вот только не у всех подходящие гены...

Она делает говорящую паузу, давая мне осознать масштабы. Холл агентства и впрямь был забит кандидатками. Десятки, сотни женщин. Все они надеятся. Как надеялась я.

— Вам повезло, — продолжает менеджер. — Маркер XG-734 дает шанс на другую жизнь. Без него все ваши... моральные принципы... — она неожиданно чуть заметно усмехается, — не имели бы никакого значения. А так все просто. У вас есть то, что нужно им. А у них есть то, что нужно вам. Иначе зачем вы пришли?

Она снова пододвигает ко мне планшет. Рядом с полем для подписи мерцает сумма вознаграждения. Огромная просто, особенно для нашей семьи сейчас, когда все отложенные ресурсы подходили к концу.

Но мне ведь не это нужно.

Поэтому я смотрю на эту цифру, потом на бесстрастное лицо Элис, потом на список женщин на стене. Очередь из тех, кто готов на все. Я чувствую, как внутри все сжимается от колючего страха и унижения.

Но я также чувствую запах больничного антисептика из палаты матери и вижу ее глаза, полные усталой надежды.

Мое дыхание сбивается. Я медленно протягиваю палец к экрану... и убираю его.

— Мне... мне нужно подумать, — с трудом выдавливаю я.

Элис смотрит на меня со скептической, почти жалостливой улыбкой. Она видела сотни таких, как я.

— Конечно, — его голос снова становится сухим и холодным. — Только недолго. Ваш маркер товар штучный, но не уникальный. Место в расписании ждать не будет. У вас есть сорок восемь часов, госпожа Одинцова.

Я выхожу из кабинета, и меня накрывает волной противоречивых чувств. Долг перед матерью кричит одно, а каждая клетка моего тела, все мое воспитание и принципы вопят другое.

Семь дней. Всего семь дней этой «синхронизации». Но что это значит? Что они будут со мной делать? Что будет, если я... подойду кому-нибудь прямо сейчас? А если нет? В голове всплывают обрывки разговоров из очереди.

—...я уже третий раз иду, платят же, даже если не подойдешь…

—...а мне тот сиел с прошлого раза так понравился, мощный такой... жаль, не сошлись…

—...главное расслабиться и не дёргаться, они это не любят...

Для кого-то из этих женщин подобные контракты стали привычкой, почти работой. Циничным, но прибыльным бизнесом. Сдаться на неделю чужакам, чтобы потом полгода жить в свое удовольствие, потому что более двух контрактов в год не разрешалось заключать. Это я тоже в той очереди подслушала, пока ждала вызова.

Меня же от одной этой мысли тошнить начинало.

Я вываливаюсь из холодной стеклянной двери центрального офиса на улицу, солнечный свет режет глаза. Воздух кажется густым и тяжелым. Я почти бегу через площадь и опускаюсь на первую попавшуюся скамейку в сквере. Руки дрожат.

Далеко убежать от своих мыслей все равно не получилось.

Передо мной маячит главный вход в «Генезис». Роскошный портал в другой мир. Я смотрю, как женщины поднимаются по ступеням. Разные…Одни — уверенные, с холодными, отрепетированными лицами опытных профессионалок. Другие — такие же потерянные и напуганные, как я.

Вот выходит одна. Ее лицо буквально сияет от радости. Она одна из тех, кого взяли. Она подписала контракт.

А что мне решить?

Я закрываю глаза, пытаясь заглушить хаос внутри.

Семь дней. Всего семь дней против жизни моей матери. Цена моего достоинства оказалась выражена в четкой, пугающей цифре.

И теперь мне предстоит решить готова ли я ее заплатить.

Я сижу на скамейке, уткнувшись взглядом в серую тротуарную плитку, и пытаюсь привести в порядок разбегающиеся мысли.

Вдруг до меня доносится обрывок разговора. Две женщины, явно только что вышедшие из «Генезиса», остановились в паре метров от меня.

— ...да я не понимаю, чего ты трясешься, — с долей некоторого превосходства говорит одна, более высокая.

Ее подруга-блондинка выглядит моложе и заметно нервничает.

— Тебе легко говорить…

— Ничего же делать особо не надо. Формальности сплошные.

— Но они же... чужие…инопланетяне, другие совсем, наверно, — тихо отвечает вторая, теребя ремешок своей сумочки.

— Сиэлы, — поправляет ее первая. — И не монстры какие-то. С виду мужчины как мужчины. Все у них на месте, только... ну, сама увидишь. И хочешь знать, что самое главное? Им на нас, по большому счету, плевать.

Я замираю, стараясь не привлекать внимания, но ловлю каждое слово.

— Правда? — с надеждой в голосе спрашивает молодая.

— Абсолютно. Да, по контракту спать придется в одной комнате. Это обязательное условие. Но у меня, например, в прошлый раз интим был всего один раз, в первый день. И то, такое ощущение, что они просто галочку поставили. Скучные они, честное слово. Никаких тебе страстей. Потом они раздвинули кровати и просто спали рядом. Даже особо напрягаться не пришлось.