Семь ключей от будущего. Песнь Творца

Глава 1

На борту мобильной станции Лорика была стерильная тишина. По задумке хозяина абсолютная, выверенная, почти осязаемая пустота, где сам воздух казался отфильтрованным от любых случайных звуков и вибраций. Коридоры из матового чёрного металла поглощали свет и любой шорох, превращая передвижение по ним в безмолвное скольжение сквозь вакуум. Здесь не было суетливого персонала, не раздавались команды по интеркому, не мигали лишние индикаторы. Станция была не кораблём, а храмом. Храмом безупречного Порядка.

Лорик шёл по центральной галерее. Его шаги не отдавались эхом; подошвы ботинок из звукопоглощающего композита бесшумно касались идеально отполированного пола, в котором, словно в тёмной воде, расплывался его высокий, строгий силуэт. Он не спешил. Спешка — удел тех, кто боится опоздать, кто зависит от хаотичных переменных. Лорик же сам был константой, а вселенная вокруг — лишь набором уравнений, которые он методично решал.

Галерея была почти пуста, но каждый её элемент был продуман. Вдоль стен в глубоких нишах покоились произведения искусства, которые являлись символом чистой логики. Вот идеально симметричный кристалл, выращенный в условиях нулевой гравитации, каждая грань которого представляла собой математический идеал. А вот трёхмерная голограмма, изображающая коллапс звезды — не огненный хаос, а изящный танец гравитационных сил, сведённый к элегантной формуле, что вилась вокруг застывшего взрыва. Всё это были экспонаты, прославляющие не жизнь, а её безупречные, предсказуемые и смертоносные законы.

В самом конце зала, в центре круглого помещения, его ждал главный экспонат. Венец коллекции.

В прозрачном кубе стазис-поля парило «Семя Порядка». Шестой артефакт Предтеч. Он не походил на другие, вибрирующие и переливающиеся цветом осколки. Это была идеальная сфера из материала, который казался темнее самой пустоты; он вбирал в себя весь свет, не отражая ни единого фотона. Словно дыра в ткани реальности, ведущая в ничто. Лишь в самой его глубине, будто сердце в груди нерождённого бога, мерно и плавно пульсировал крошечный сгусток холодного белого света.

Лорик остановился перед ним. Он не чувствовал трепета или благоговения, эмоции были для него лишь биохимическим шумом. Он чувствовал резонанс и приветствие хозяина. Словно встретил единственное во вселенной существо, чей образ мыслей был идентичен его собственному. Он медленно поднял руку и приложил ладонь к прохладной, гладкой поверхности стазис-поля.

Ментальная связь установилась мгновенно. Это был обмен чистыми концепциями и информацией, летящей со скоростью мысли.

«Они одолели его», — подумал Лорик, обращаясь к артефакту. — «Мой брат был громким, эффектным и совершенно предсказуемым. Его финальная передача — это же просто симфония повышенного уровня кортизола и адреналина. Весьма занимательная, хоть и стандартная биологическая реакция на смерть. Но эксперимент был успешным. Его ярость и жажда мести… всё это были лишь шумовые помехи, но они заставили противника раскрыть все карты».

Пульсация внутри сферы на мгновение стала ярче, выражая полное согласие. Артефакт не знал эмоций, но он знал логику. И действия Лорика были безупречно логичны. Мориан был не более чем приманкой, фигурой, пожертвованной ради получения критически важных данных.

«Теперь я знаю их возможности, — продолжил Лорик свой безмолвный монолог. — Знаю, как работает резонансное оружие. Какая забавная концепция — использовать законы физики как «истерику волн». И я знаю предел прочности их союза, скреплённого каскадом «щенячьего восторга» раздачей друг другу орденов., при свете. Но если погасить свет, в темноте тут же раздастся хруст и жадное чавканье, ещё вчерашними, союзниками. Не никаких союзов. Сейчас все объединяться лишь только ради меня».

Он закрыл глаза, полностью погружаясь в разговор с артефактом. В его сознании пронеслись образы миллиардов звёздных систем, кишащих жизнью. Бесчисленные расы, каждая со своими амбициями, страхами и надеждами. Для Лорика всё это было лишь гигантской, неэффективной и чудовищно шумной машиной, работающей вразнос. Роевой алгоритм, вышедший из-под контроля.

«Они думают, что сражаются за свободу. Какая ирония. Свобода — это синоним хаоса. Это право на ошибку, на бессмысленное размножение несовершенных систем. Любовь, ненависть, верность, предательство — всё это лишь сбои в коде, вирусы, которые мешают вселенной достичь её единственно верного, стабильного состояния».

«Я не стремлюсь их контролировать. Контроль подразумевает сохранение объекта. А ошибку нужно не контролировать. Её нужно устранить. Вернуть вселенную к её изначальному, совершенному состоянию. К великой, безупречной тишине, которая была до всего этого… до жизни».

Белый свет внутри «Семени Порядка» разлился по всей сфере, и артефакт мягко засиял, словно далёкая сверхновая. Это было высшее проявление согласия и одобрения. Их цели совпадали. Они были не завоевателями. Они были санитарами реальности.

Лорик убрал руку. Связь прервалась. Он с любовью и нежностью взглянул на артефакт, парящий в своём коконе, и развернулся, чтобы уйти. Впереди было ещё много работы. Нужно было собрать оставшиеся компоненты. И тогда… тогда во вселенной наконец-то воцарится настоящий, вечный порядок. Порядок абсолютной пустоты, о котором Лорик мечтал с детства. С тех пор, как его с братом предали, и выкинули на улицу, как беспородных котят, их жизнь не знала не тишины, не порядка, не сытости, до определённого дня, когда «Сеня Предков» обратилось к нему.

***

Инженерная лаборатория Дома Викант походила на произведение искусства, возведённым в абсолют. Стерильная, как операционная для богов, и тихая, как гробница почившего гения. Инструменты лежали на магнитных панелях в идеальном порядке, каждый в своей выемке, словно солдаты на параде. Голографические схемы парили в воздухе мягким голубым светом, не отбрасывая теней и не создавая лишнего визуального шума. Здесь всё было подчинено безупречной логике и ледяной эффективности. И я ненавидела этот порядок, он меня ещё на Люминасе доконал. Он был слишком похож на тот холодный расчёт, который я теперь видела в Кайдене. Всё по полочка и по инструкции.

Глава 2

Огромное, залитое стерильным бело-голубым светом пространство ангара гудело, но не от хаоса, а от слаженной работы. Погрузочные дроиды скользили по светящимся направляющим на полу с балетной грацией, воздух пах полиролью, а не моим любимым коктейлем из горелой проводки и машинного масла, который я считала парфюмом любого уважающего себя инженера. Здесь можно было проводить хирургические операции прямо на полу, настолько всё было чистым. Идеальное место, чтобы провернуть небольшую, тщательно спланированную и абсолютно грязную диверсию, которая обещала стать «пощёчиной лопатой» для ценителей местного порядка.

Мой план был прост в своей наглости и сложен в исполнении. Улететь на «Стриже» открыто было равносильно тому, чтобы повесить на себя неоновую вывеску «Я — обиженная девчонка, сбегаю, остановите меня!». Кайден, при всей своей аристократической выдержке, приобрёл «благородную» паранойю. Карьерный взлёт из пирата в администраторы его явно не красил и вогнал в вселенское уныние. Он наверняка распорядился напичкать мой корабль таким количеством электронных «жучков», удалённых блокировок и систем слежения, что тот стал больше похож на тюремную камеру строгого режима, чем на транспорт. Что ж, задача со звёздочкой, но терпение и труд всё перетрут, особенно обилие «жучков», которыми, как блохастый кот, теперь кишел Стриж.

Ночи, проведённые за взломом базы данных Дома Викант, привели меня к ним. В дальнем, изолированном секторе ангара, отдельно от громоздких фрегатов и неуклюжих транспортников, стояли три корабля. Небольшие, хищные, похожие на осколки застывшей ночи. Их корпуса из угольно-чёрного композита, казалось, не отражали, а впитывали свет, создавая вокруг себя локальные зоны темноты. Разведывательные корабли класса «Призрак». Их главной и самой секретной особенностью был экспериментальный стелс-генератор поля искажения — технология, которой Дом Викант гордился почти так же сильно, как своим занудным порядком. Вот он. Мой билет на свободу. Мне не нужен был сам корабль, мне нужна была его душа — его система «Невидимка».

Я направилась прямиком к ближайшему «Призраку», делая вид, что провожу плановый осмотр, о котором никто, кроме меня, не знал. Мой планшет был открыт на сложнейших схемах энергосистем, а на лице застыло выражение крайней озабоченности вселенскими проблемами. Главное — выглядеть так, будто у тебя есть на это приказ с грифом «совершенно секретно» и «не ваше дело», и тогда никто не посмеет задавать лишних вопросов. Майзера я тоже, предусмотрительно, оставила в штабе, чтобы его цифровой след не выдал меня и не заставил расшевелить мозги дежурным на КПП. Они те еще «барабанщики», хлебом не корми, но дай настучать на что-нибудь подозрительное и не очень. Как озлобленные псы на цепи, будто в отместку, что жизни проходит мимо них, ребята хорошо выполняли свою работу, даже слишком и «подозревали» абсолютно всё и всех, зануды. Но не одними КППшниками наполнен мир.

— Инженер Редфорд, — раздался за спиной низкий, рокочущий голос, от которого могли бы завибрировать стальные переборки.

Я медленно обернулась. Передо мной, перекрыв половину прохода, стоял главный техник ангара — массивный мужчина с седыми бакенбардами и руками, которые, казалось, были созданы для того, чтобы сгибать стальные балки голыми руками. Его звали Борн, и он славился своей дотошностью, преданностью инструкциям и полным отсутствием чувства юмора. Идеальная преграда на моём пути.

— Начальник, — кивнула я, не отрывая взгляда от планшета. — Рада, что вы здесь. У нас проблема. Потенциально — полный швах.

Он нахмурился, его густые брови сошлись на переносице. Взгляд его маленьких глаз подозрительно оглядел сначала меня, потом корабль, потом снова меня.

— Какая ещё проблема? Эти птички прошли полную диагностику вчера. Они в идеальном состоянии, хоть сейчас на парад.

— В вакууме и в одиночном полёте — да, — парировала я, ткнув пальцем в сложную трёхмерную схему на экране. — Но не в составе смешанной эскадры. Я тут гоняла симуляцию по интеграции моего «Стрижа» в общую оборонительную сеть Эргенты, как приказал лорд Викант. И знаете что? Ваш хвалёный стелс-генератор от «Призрака» создаёт такой жуткий резонансный фон на субгармонических частотах, что вся маскировка идёт псу под хвост.

Я говорила быстро, уверенно и абсолютно бессмысленно, забрасывая его терминами, как осколочными гранатами.

— Протоколы квантовой связи модуля вступают в прямой конфликт с устаревшей архитектурой моего навигационного компьютера. В итоге получается такая интерференционная петля, которая на тактической карте флота выглядит как новогодняя ёлка в столичной мэрии. Весь ваш стелс превращается в гигантский маяк. Один старый корабль в сети — и ваши «Призраки» становятся самыми заметными и приоритетными целями в секторе. FUBAR, как говорят у нас в инженерном.

Борн нахмурился ещё сильнее, пытаясь переварить поток наукообразной чуши, которой я ему навешала. Он был отличным механиком, способным перебрать гипердвигатель с закрытыми глазами, но в дебрях теоретической физики и квантовых парадоксов он явно плавал.

— Лорд Викант приказал интегрировать все активы? — с сомнением переспросил он, ухватившись за единственное понятное слово.

— Полная боевая готовность, начальник. Его слова, не мои, — я картинно пожала плечами. — Я могу, конечно, написать официальный рапорт, что ваши новейшие и дорогущие разведчики несовместимы с половиной кораблей поддержки. Представляю, как лорду понравится новость, что его флагманский проект можно засечь списанным мусоровозом с соседней системы.

Это был удар ниже пояса, и он сработал. Упоминание недовольства Кайдена действовало на местных как ушат ледяной воды. Все «очень старались» перед новым руководством, чтобы снова не попасть под юрисдикцию Империи.

— И что вы предлагаете? — проворчал он, явно представляя себе гнев лорда.

— Мне нужен прямой доступ к управляющей консоли стелс-модуля. Непосредственно к его ядру. Я хочу снять его полные эманационные характеристики и на лету написать программную «заплатку», которая будет гасить этот резонансный пик.

Глава 3

Взлёт «Стрижа» был мягким, почти бесшумным. Я чувствовала, как под палубой оживает и набирает мощь плазменный двигатель — знакомая, родная вибрация, которая успокаивала лучше любого седативного. Корабль оторвался от посадочной платформы и плавно пошёл вверх, пронзая искусственные перламутровые облака, окутывавшие верхние уровни столицы. Внизу, в иллюминаторе, идеальный, выверенный до миллиметра город-механизм превращался в призрачный чертёж на чёрном бархате и гигантскую микросхему из огоньков и теней.

Прощай, Эргента. Конечно не на всегда, но нервы потрепать стояло, в воспитательных целях.

Я вывела корабль на заданный курс, направляясь к точке выхода из атмосферы. На тактическом экране мой «Стриж» отображался послушной зелёной точкой, следующей по утверждённому диспетчером коридору. Всё шло по их плану. Но только до этого самого момента.

— Ну что, детка, пора исчезать, — прошептала я, и мои пальцы легли на холодную панель управления, которую я с таким трудом, матом и тонной нервных клеток интегрировала в систему.

Я сделала глубокий вдох, ощущая знакомый азартный холодок в животе, и нажала на активатор.

Низкий, вибрирующий гул, который я уже слышала в лаборатории, снова наполнил кабину. На мгновение свет на приборной панели дрогнул, компенсируя скачок напряжения, который сожрал бы энергию, как голодный курсант, после сессии. А затем на тактической карте зелёная точка, обозначавшая мой корабль, мигнула… и погасла. Просто исчезла. Идеально.

В наушнике тут же раздался встревоженный голос диспетчера:

— «Стриж», говорит Эргента-Контроль. У вас пропал сигнал транспондера. Подтвердите статус. «Стриж», приём.

«Поиграем в прятки, — подумала я, не отводя взгляда от приборной панели».

Я усмехнулась и с наслаждением отключила основной канал связи. Через пару секунд в эфире поднялась лёгкая, но вполне ощутимая паника. Голос стал на октаву выше.

— «Стриж», это Эргента-Контроль, ответьте немедленно! Борт один-семь-три, у вас визуальный контакт со «Стрижом»?

— Контроль, борт один-семь-три, наблюдаю только пустоту. Цели нет. Повторяю, цели нет!

Ещё бы. Корабль, только что покинувший планету, бесследно испарился с радаров в самом охраняемом секторе галактики. Сейчас там начнётся такая суматоха, что у бедного диспетчера случится преждевременная линька, даже если он не кси’лай. Поднимут патрули, будут сканировать пространство, но всё тщетно. Я стала призраком.

Впервые за последние дни я почувствовала, как с плеч спадает тяжёлый, давящий груз. Обида и гнев никуда не делись, но теперь они превратились из вязкого болота в чистое, холодное топливо для действий. Я летела сквозь бархатную черноту космоса, усыпанную алмазной пылью далёких звёзд, и чувствовала себя на своём месте. И сейчас я решала самую главную свою проблему — возвращала контроль над собственной жизнью.

Полёт до «Неукротимого» должен был занять около часа. Я откинулась в кресле, наслаждаясь тихим гулом идеально работающих систем. Моя импровизированная интеграция стелс-модуля оказалась безупречной. Все показатели были в зелёной зоне. Я чувствовала пьянящую гордость за свою работу, за свой острый ум, который снова вытащил меня из клетки. Кайден мог быть лордом, мог командовать флотами, но в этом маленьком мирке моего корабля правила устанавливала я.

Перемены в его жизни и характере мне совсем не нравились. Это скупое и гордое мужское молчание прокатило бы для расфуфыренных девиц, привыкших томно страдать от взглядов своих кавалеров. Мои же «кавалеры» лесом шли, от такого «преображения», заставляющих меня метаться в попытках залезть в чужую голову. Или выкладывай всё как на духу, или иди «дозревай» в тихом, уютном месте.

Я уже почти добралась до точки рандеву, когда это случилось.

Никакого предупреждения. Ни сигнала тревоги, ни вспышки, ни хлопка. Просто… всё выключилось. Мгновенно. В одну долю секунды.

Мягкий свет от консолей погас. Успокаивающий гул двигателя оборвался. Даже едва слышное шипение системы жизнеобеспечения замерло. Корабль погрузился в абсолютную, неестественную тишину и непроглядную темноту. Словно кто-то невидимый просто вырвал душу из моего корабля, оставив лишь пустую металлическую оболочку, беспомощно дрейфующую в пустоте.

Первой реакцией был не страх, а профессиональное раздражение.

— Да чтоб тебя! — прорычала я в темноту, наощупь пытаясь найти панель аварийного питания. — Каскадный сбой? Чёрта с два, я сама всю проводку перебирала! Что за шутки…

Мои пальцы скользнули по холодному, мёртвому пластику. Ничего. Никакой реакции. Я ударила по панели кулаком, но ответом мне была лишь глухая тишина и ноющая боль в костяшках. Инженерная часть моего мозга лихорадочно перебирала варианты: короткое замыкание? Отказ главного реактора? Но даже при полном отказе должна была сработать резервная система. А здесь не работало ничего. Абсолютно. Словно законы физики взяли отпуск за свой счёт.

Именно тогда, в этой звенящей, давящей на уши тишине, до меня начало доходить. Это была не поломка, а внешнее воздействие. Какое-то поле, которое просто погасило всю электронику на борту. Мой триумф рассыпался в прах, сменившись ледяным, липким ужасом.

И тут я их увидела.

Они не вышли из гиперпрыжка с ослепительной вспышкой. Они просто проявились в пустоте, словно темнота впереди сгустилась и обрела форму. Три корабля. Угольно-чёрные, без единого опознавательного знака, без единого огонька. Их корпуса имели странную, хищную геометрию, состоящую из острых углов и гладких поверхностей, которые, казалось, не отражали, а поглощали звёздный свет. Они были не кораблями, а осколками абсолютной ночи, пустотой, принявшей облик оружия.

Моё сердце рухнуло куда-то в пятки. Я сидела, парализованная, в своём тёмном, мёртвом корабле, наблюдая, как один из чёрных хищников медленно приближается. Из его носовой части ударил невидимый луч. «Стриж» содрогнулся, и по корпусу пронёсся протяжный, мучительный стон скручиваемого металла. Гравитационный захват. Меня тащили, как беспомощную рыбку в сети.

Глава 4

В ритме гула штаба, Кайден всегда находил подобие спокойствия. Огромная голографическая карта сектора мягко пульсировала в центре зала, отбрасывая холодные голубые блики на сосредоточенные лица офицеров и техников. Всё работало как единый, отлаженный механизм — наследие его отца, доведённое до совершенства имперской дисциплиной. Доклады поступали, приказы отдавались, логистические цепочки выстраивались с математической точностью. Это был порядок. Его порядок. И всё же, за этим фасадом идеального контроля в душе Кайдена зияла дыра размером с один пропавший корабль и одного пропавшего, невыносимо упрямого инженера.

Он стоял у тактического стола, делая вид, что изучает маршруты снабжения, но не видел их. Его мысли были далеко, в холодной пустоте космоса, где-то между Эргентой и «Неукротимым». Он снова и снова прокручивал в голове их последний, так и не состоявшийся разговор. Её гневные, полные обиды глаза. Своё собственное ледяное молчание, которое он считал командирской необходимостью, а теперь оно казалось ему чудовищной, непростительной ошибкой.

— Лорд Викант, сэр!

Резкий, срывающийся голос вырвал его из оцепенения. К нему, нарушая безупречный порядок зала, почти бежал молодой техник связи, бледный, как имперская форма генерала. Он споткнулся на ровном месте, едва не поцеловав полированный пол, и замер, вытянувшись в струнку.

— Что случилось, лейтенант? — голос Кайдена прозвучал ровно и холодно, но внутри всё сжалось в ледяной узел. — Докладывайте по существу. Если это ещё один отчёт о нехватке полироли для дроидов-уборщиков, я лично отправлю вас чистить плазменные коллекторы зубной щёткой.

— Никак нет, сэр! — задыхаясь, выпалил техник, судорожно сжимая в руках инфо-планшет. — Экстренное сообщение из диспетчерской службы. Корабль «Стриж», пилот… инженер Аска Редфорд. Он… он не прибыл в пункт назначения.

Тишина в зале стала абсолютной. Даже гул серверов, казалось, замер. Все взгляды, как по команде, обратились на Кайдена.

— Подробнее, — приказал он, и в его голосе зазвенела сталь. — И дышите, лейтенант, кислород на этой планете пока бесплатный.

— Она вылетела по утверждённому вектору сорок семь минут назад, сэр. Расчётное время полёта до «Неукротимого» — один стандартный час. Двадцать минут назад её транспондер перестал отвечать. Корабль просто пропал с радаров. Исчез. Ни вспышки, ни сигнала бедствия, ни облака обломков. Ничего. «Неукротимый» подтверждает: на их сканерах дальнего радиуса действия её тоже нет.

Ярость, холодная и острая, как осколок льда, вонзилась Кайдену под рёбра. Ярость на неё — за её безрассудство и на себя — за то, что довёл её до этого. И испепеляющая ярость на весь этот чёртов мир, который снова пытался отнять у него самое дорогое.

— Патрули подняли? — отчеканил он.

— Так точно, сэр. Три звена истребителей класса «Хищник» прочёсывают квадрат исчезновения. Пока безрезультатно.

— Пустоты не бывает! — рявкнул Кайден так, что техник вжал голову в плечи. Его самообладание лопнуло, как перегруженный конденсатор. Он ударил кулаком по тактическому столу, и голографическая карта на мгновение подёрнулась рябью. — Она не могла просто испариться! Это был саботаж? Техническая неисправность? Что говорят в ангаре?

— Сэр… — техник нервно сглотнул, протягивая ему инфо-планшет так, словно это была активированная граната. — Есть кое-что ещё. Перед вылетом инженер Редфорд запрашивала доступ…

Кайден выхватил у него планшет. Его глаза пробежали по строкам отчёта. Запрос в техническую базу данных. Доступ к спецификациям кораблей разведывательного флота. И вот оно. Слово, от которого кровь застыла в жилах. «Призрак». Официальный запрос на доступ к управляющей консоли стелс-генератора разведывательного корабля класса «Призрак» под благовидным предлогом «необходимости калибровки для интеграции с новыми системами связи».

Всё.

Пазл сложился в единую кристально ясную картину.

Её гениальный, отчаянный план и ложь главному технику, такая убедительная и приправленная большим количеством сложной терминологии, что старый вояка просто отдал ей честь и выполнил приказ. Её ночная работа в лаборатории и триумфальное исчезновение с радаров, которое диспетчеры приняли за аварию. Она не пропала. Она спряталась. Провернув всё это у него под носом, обвела вокруг пальца всю его хвалёную систему безопасности, с горой навешав лапшу на уши старому технарю.

Ярость мгновенно улетучилась, оставив после себя лишь выжженную, ледяную пустоту, которая быстро заполнялась всепоглощающим ужасом. До него наконец-то дошло, почему она это сделала. Его молчание и холодный расчёт, который должен был защитить, Аска восприняла как предательство. И её гордость и уязвлённое, израненное сердце не позволило ей просто сидеть и ждать. Она решила действовать сама. И он, Кайден Викант, последний из своего рода, лорд-командующий и по совместительству оказывается еще и осёл, толкнул её на этот отчаянный, самоубийственный шаг.

— Лорд Викант? Сэр, ваши приказы? — голос техника донёсся будто из-под толщи воды.

Кайден медленно поднял голову. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, но в глазах плескался ледяной ужас, что техник невольно отступил на шаг. Он представил её. Одну, в маленьком корабле, невидимую для друзей, но, возможно, совершенно беззащитную перед врагом, который мог ждать её в пустоте. Только наивный дурак мог полагать, что после победы над Морианом враг с визгом убежал и спрятался на отшибе Галактики, размечтавшись «напихать» обидчикам. Кайден был уверен, что за всеми следят и джут удачного момента для удара или диверсии. Ему хотелось гнать мысли прочь, что Лорик воспользовался моментом, но мрачный реалист, в его душе бил в набат.

Осознание происходящего обрушилось на него, как тонна свинца, лишая воздуха. Он был готов к войне с флотами. Он был готов к политическим интригам и войнам за трон. Но он оказался совершенно не готов сражаться с последствиями собственных решений, ударивших по самому дорогому человеку в его жизни.

Глава 5

Лаборатория, в которую меня привели, была похожа на сбывшуюся мечту и худший кошмар любого инженера. Огромное, залитое ровным, бестеневым светом пространство. Вдоль стен тянулись ряды рабочих станций, каждая из которых сверкала новейшими голографическими проекторами, квантовыми анализаторами и терминалами с прямой нейросетевой связью. Это был технологический рай, храм чистого разума, где можно было бы провести остаток жизни, не зная скуки. И именно это делало его идеальной тюрьмой.

Мне выдали форму, соответствующую атмосфере зала. Белая роба с кучей карманов и массивный пояс. Мой молчаливый эскорт, похожий на пару одинаковых шкафов в силовой броне, подвёл меня к одной из свободных станций и так же бесшумно удалился, оставив одну посреди этого царства науки. Я огляделась. За соседними терминалами работали другие. Их было около дюжины — настоящий межрасовый винегрет. Сухопарый к'тхаррианец, чьи шесть тонких рук порхали над консолью с грацией пианиста-виртуоза. Старый, сгорбленный человек с потухшим взглядом, который механически перебирал данные, не поднимая головы — казалось, он занимается этим со времён Большого взрыва.

Никто даже не дёрнулся в мою сторону. Никаких «добро пожаловать в команду», никаких косых взглядов. Они были не коллегами, а соседними процессорами в одной вычислительной сети. Атмосфера была пропитана тихим, методичным отчаянием. Или, что было ещё страшнее, — фанатичной преданностью. Молодая люминианка за терминалом напротив на мгновение подняла на меня взгляд. Её биолюминесцентные веснушки на скулах сияли ровным, спокойным сапфировым светом. В её глазах не было ни страха, ни сочувствия. Только холодный, чистый восторг новообращённого адепта. Она явно нашла в ледяной философии Лорика свою религию и, похоже, уже записалась в очередь на лоботомию во имя великой цели. Я увидела в ней своё возможное будущее и содрогнулась.

Внезапно голографический проектор на моей станции ожил. Передо мной возникло трёхмерное изображение Лорика, точнее, лишь его головы — спокойное, бесстрастное лицо, парящее в воздухе, словно экспонат в музее восковых фигур.

— Добро пожаловать в вашу новую рабочую среду, инженер Редфорд, — произнёс его ровный, как кардиограмма покойника, голос. — Надеюсь, вы найдёте её удовлетворительной. Мы ценим комфорт наших… сотрудников.

— Я бы предпочла каюту с видом на открытый космос. И, желательно, с большой красной кнопкой «катапультироваться к чертям», — съязвила я, хотя голос прозвучал не так уверенно, как хотелось бы.

Голограмма никак не отреагировала на мой юмор. Видимо, у него в прошивке модуль сарказма отсутствовал.

— Ваша задача проста и элегантна, — продолжил Лорик, будто я просто прокомментировала погоду. — Перед вами полный пакет данных по недавнему сражению в системе Синкс. Включая полную телеметрию с флагмана «Неукротимый» и посекундный анализ работы вашего… импровизированного резонансного орудия.

На экране передо мной вспыхнули сотни окон: графики, таблицы, спектральные анализы. Данные, которые я сама собирала, теперь были разложены передо мной, как лягушка на операционном столе.

— Вы создали любопытный прецедент, — голос Лорика был абсолютно бесстрастным, будто он обсуждал не оружие массового поражения, а новый сорт чая. — Вы использовали резонансный каскад для перегрузки эмиттеров щита. Громко, эффектно и, признаюсь, довольно грубо. Ваша задача — проанализировать этот процесс и найти способ его нейтрализовать. Создать контррезонанс. Разработать алгоритм, который позволит щитам наших кораблей не разрушаться, а, наоборот, поглощать энергию вашей атаки и становиться сильнее. Проще говоря, инженер, вы должны создать идеальный щит от от собственного изобретения.

Он сделал паузу, давая мне осознать весь идиотизм ситуации. Я должна была не просто помочь врагу. Я должна была выковать оружие против своих друзей, против Грамма, против Валериуса… против Кайдена. Взять своё самое гениальное изобретение и превратить его в бесполезный хлам, а «Неукротимый» — в беззащитную консервную банку. М-да, добланавтами пополнялся мир, и теперь я работаю на одного из них.

— А если я откажусь? — прошептала я, чувствуя, как во рту пересохло.

— Отказ — это тоже результат, — безразлично ответил Лорик. — Но неэффективный. Он подразумевает трату ресурсов на ваше устранение и поиск нового решения. Я предпочитаю не тратить ресурсы. Поэтому, если вы откажетесь, мы просто перейдём к менее… элегантным методам стимуляции мозговой активности. Поверьте, наш главный нейрофизиолог — большой фанат своего дела, и его методы крайне убедительны. Но я надеюсь, до этого не дойдёт. Вы ведь инженер. А инженер всегда ищет решение, а не проблему. Ваше решение — работать. Время пошло.

Голограмма погасла, оставив меня одну перед экраном, заполненным моим собственным гением, направленным против меня же. Деваться некуда, покалеченной или с расплавленным мозгом будет сложно припираться новому «начальству» или планировать побег.

Я посмотрела на свои руки, лежащие на холодной поверхности консоли. Они не дрожали. Я была напугана, да. До тошноты, до ледяного пота на спине. Но я была профессионалом своего дела. А профессионал, попав в безвыходную ситуацию, не паникует. Он начинает анализировать систему, в которой оказался и искать уязвимости.

Я не могла отказаться. Но я могла играть и тянуть время, ссылаясь на творческий кризис и необходимость в дополнительном пайке. Я могла имитировать бурную деятельность, а сама изучать эту станцию, её протоколы, её охрану и обитателей. В мире нет ни одной совершенной системы, без изъянов. Проверить уж точно стояло. Можно попробовать искать способ отправить сигнал или устроить саботаж.

Чтобы бороться, нужно было выжить. А чтобы выжить, нужно было стать одной из них. По крайней мере, на вид.

Я сделала глубокий, прерывистый вдох, выгнала из головы все эмоции, оставив только холодный, кристальный расчёт. Я посмотрела на старика за соседним терминалом, на его сломленную спину и пустые глаза. Нет. Я не стану такой. Я не сдамся.

Глава 6

Смирение — это роскошь, которую я не могла себе позволить. Оно было сродни медленному системному сбою, который день за днём выжигал из меня волю к сопротивлению. Каждый раз, когда эту консервную банку сотрясал тошнотворный, выворачивающий нутро рывок в гиперпространство, я чувствовала, как ещё одна микросхема в моей голове перегорает. Головная боль стала моей постоянной спутницей, а лёгкое чувство дезориентации — фоновым шумом, от которого уже не избавиться. Я видела, как этот яд подействовал на других. Дед-Архивариус, которого я мысленно прозвала так за его манеру вечно что-то бормотать в базу данных, уже давно превратился в придаток к своему терминалу. А Снежная Королева, высокомерная люминианка, похоже, достигла нирваны в этом аду — её сапфировые веснушки сияли ровным светом вселенского безразличия. Я так не хотела. Я лучше сдохну, устроив переполох, чем превращусь в послушного, слюнявого зомби.

Нужен был план. Дерзкий, отчаянный и, скорее всего, самоубийственный. Но он должен был быть. Мой мозг, измученный постоянными прыжками, наконец-то зацепился за единственную аномалию в безупречной системе Лорика — сам момент прыжка.

В обычной ситуации гиперпространственный переход — это плавный, выверенный процесс, как взлёт пассажирского лайнера. Но здесь прыжки были короткими, рваными, как будто пилот чихал, не убирая рук с пульта. Я предположила, что для таких скачков гипердвигатель должен работать на запредельных мощностях, создавая колоссальный скачок напряжения во всей энергосистеме. Инерционные гасители, конечно, пытались это компенсировать, но, судя по тому, как мои внутренности каждый раз пытались поменяться местами с мозгом, получалось у них так себе. А любой скачок напряжения — это потенциальный хаос. Это крошечное, в доли секунды, окно возможностей, когда системы могут дать сбой, датчики — сойти с ума, а охрана, похожая на ходячие шкафы, — быть дезориентированной. Мой шанс.

План родился из смеси отчаяния и инженерной злости. Диверсия. Простая, как лом, и шумная, как рок-концерт в библиотеке. Нужно было устроить короткое замыкание в одной из второстепенных систем жизнеобеспечения. Не в главной, чтобы не убить всех к чертям, а в какой-нибудь вспомогательной, вроде вентиляции в третьем жилом секторе. Этого хватит, чтобы поднять тревогу, заставить мигать красные лампочки и отправить моих молчаливых «нянек» в броне проверять, что случилось. А в тот момент, когда станцию тряхнёт от очередного прыжка и всеобщий хаос достигнет пика, я рвану. Куда? К спасательным капсулам. Я видела их расположение на схемах, которые украдкой скачала с терминала. Длинный коридор, три поворота и шлюз номер семь. Далеко и рискованно. Но сидеть здесь и медленно гнить было ещё рискованнее для моего рассудка.

Следующие несколько смен я готовилась. Под видом отладки диагностических программ я написала простенький, но злобный скрипт, который по моей команде должен был перенаправить избыточную энергию с конденсаторов на силовой кабель системы вентиляции. Должно было знатно бабахнуть. Не смертельно, но очень эффектно. Я выучила схему коридоров наизусть, просчитав в голове каждый шаг. Я была натянута, как струна, и адреналин вытеснил из крови апатию.

И вот этот день настал. На углу моего терминала замигал таймер, отсчитывающий последние минуты до прыжка. Пять минут. Я сделала глубокий вдох, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Три минуты. Я незаметно активировала свой скрипт, переведя его в режим ожидания. Одна минута. Мои пальцы зависли над кнопкой «Enter».

Десять секунд. Девять. Восемь…

Я нажала на кнопку.

В ту же секунду станцию тряхнуло. Рывок был таким же мерзким, как и всегда, но в этот раз к нему добавился новый аккомпанемент. Где-то в дальнем конце лаборатории что-то с оглушительным треском взорвалось, посыпались искры. Потолочные панели над моей головой заморгали, переключаясь с ровного белого на панический красный. Пронзительно завыла сирена, способная заставить плакать даже камень.

Это был мой сигнал.

Я оттолкнулась от кресла и бросилась к выходу. Мои «коллеги» замерли в растерянности, а вот два охранника, дремавшие у входа, мгновенно ожили и, переговариваясь по внутренней связи, бросились в сторону источника тревоги. Прямо как я и рассчитывала. Путь был свободен.

Я вылетела в коридор. Красные аварийные лампы отбрасывали на чёрные стены дёрганые тени, превращая всё вокруг в кошмарный стробоскоп. Сирена давила на уши, смешиваясь с гулом, который всегда предшествовал прыжку. Я бежала, не разбирая дороги, полагаясь только на заученную схему. Первый поворот, второй… Адреналин пел в крови. Я чувствовала себя живой, по-настояшему живой!

Вот он — шлюз номер семь. Тяжёлая гермодверь с надписью «Спасательные капсулы». Я ударила по панели открытия. Дверь с шипением поползла в сторону. Я влетела внутрь, готовая прыгнуть в первую попавшуюся капсулу и нажать на кнопку запуска.

И замерла, как вкопанная.

В отсеке было светло и тихо. Сирена здесь почему-то не работала. И он не был пуст. У дальней стены, прислонившись к переборке, стояли два охранника в той же угольно-чёрной броне. Они не целились в меня. Они даже не выглядели удивлёнными. Один из них лениво поднял руку и помахал мне, словно старому знакомому, который наконец-то добрался на вечеринку.

Мой триумфальный забег закончился. Адреналин испарился, оставив после себя лишь горький привкус пепла и тотального, унизительного провала. Они знали. Они всё это время знали и просто ждали меня здесь. Вся моя гениальная диверсия, весь мой отчаянный план — всё это было лишь представлением для одного зрителя, который даже не потрудился купить билет.

Меня не оглушили, не скрутили. Один из охранников просто шагнул вперёд и молча указал стволом бластера в сторону выхода. Я поплелась обратно, чувствуя себя самой последней идиоткой во вселенной.

Меня привели не в карцер и не в камеру пыток. Меня привели обратно в лабораторию. Сирена уже затихла, аварийное освещение сменилось на обычное, а на месте взорвавшейся панели уже копошились ремонтные дроиды. Мои «коллеги» сидели на своих местах, будто ничего и не произошло.