Семь причин влюбиться в мужа

Пролог

Бум... Бум... Бум...

Четверо черных, как смоль, намазийцев били в гигантские барабаны, взмахивая поочередно каждой рукой. Полуголые музыканты выглядели огромными по сравнению с собравшимися на пристани горожанами. Кожа барабанщиков блестела от пота, мускулистые тела двигались в такт рокочущему бою, создавая завораживающее действо.

Бум…

Каждое «бум» - это удар моего сердца. Три удара - один шаг по дороге, усеянной лепестками кроваво-красных роз, которые, увядая под яркими лучами солнца, одуряюще пахли. На мне тяжелое свадебное платье такого же цвета. Красное на красном.

В ритуале восхождения на корабль невесты короля Тарквидо нет ничего сложного. Шаг. Вдох-выдох. Еще шаг. Вдох-выдох. Пристань длинная, есть время подумать. Главное - не забыть дышать.

Я страдала от тесного корсета и длинного шлейфа, что беспощадно сминал лепестки, уцелевшие под ногой, но все же находила болезненное удовольствие от медленного шествия. Как тот смертник, что не надышится перед казнью, я дорожила каждой минутой, проведенной на родной земле. Стоит мне взойти на корабль, и власть незнакомца надо мной окажется абсолютной.

Как, спрашивала я себя, как я угодила в столь странную ситуацию? Я, дочь венценосных родителей, «ясноокая принцесса Виола», чья красота воспевалась менестрелями, отдана в руки мужчины, о существовании которого я знала лишь из учебников! Трудно поверить, но я до сих пор не видела лицо моего жениха, хотя мы идем рука об руку. У него крепкая ладонь, длинные пальцы, красивой формы полированные ногти. Если немного скосить глаза наверх, то можно увидеть чисто выбритый подбородок, мужественный овал лица и чувственные губы. Темные волосы со светлыми прядями пострижены довольно коротко, не в пример модникам нашего королевства.

Я вздрогнула и отвела взгляд, когда жених заметил, что я его рассматриваю. Блеск светлых глаз - как доказательство, что его позабавило мое смущение.

Высокий. Ладная фигура, широкие плечи обтянуты шерстяной тканью, опять-таки красного цвета, но на тон темнее, чем моя. Как кровь, что уже успела загустеть. На лице черная маска.

На лице чертова маска!

Какой формы нос? Разрез глаз? Красив или уродлив мой будущий муж?

Я усмехнулась от нелепости вопросов, задаваемых самой себе. О чем думаю? Какая разница, как выглядит король, если отныне я принадлежу ему? Как вещь. Как товар. Каким бы ни был Лард Тарквидо, я должна подчиниться. Ни любви, ни привязанности, только долг.

Мою кривую улыбку заметили. Во взгляде жениха светится вопрос. Я покачала головой. Нет, ничего. Все пустое!

Я оглянулась. За нами шли еще двое. Ни одного знака отличия от человека, ведущего меня по пристани. Одинаковые, как горошины в стручке. Мундиры, золото позументов, маски. Чужие.

Удары барабанов отмеряли мое время. Через несколько десятков шагов все останется позади. Надежды, чаяния, любовь.

Еще вчера я была уверена, что знаю свое будущее. Заботливые родители – правящая чета Итары, не раз убеждали меня в этом. Я готовилась к браку с шестнадцати лет и знала, кому предназначалась. Захлебывалась от счастья. Любила и была любима самым прекрасным мужчиной на свете – принцем Теодором Фарикийским. Наивная! Все мои мечты и стремления поросли быльем в одно мгновение.

***

Даже сейчас, оглядываясь на прошлое, начавшееся с шествия невесты в красном, чей наряд сшит в соответствии с традициями чужого королевства, я продолжаю волноваться. В водоворот страстей втянуло не только близких мне людей, но и совсем незнакомых, и лишь благодаря их осведомленности и открытости, что помогло собрать мозаику событий тех дней, я могу рассказать историю целиком. Без белых пятен и приукрашиваний.

Итак, я будущая жена короля Ларда Тарквидо, который никогда не снимает маску.

Глава 1. Исполнившееся предсказание

Этот день начался как обычно: ранний подъем, потом завтрак в кругу семьи, где традиционно обсуждались события вчерашнего дня, часть из которых, касающихся политики, я слушала вполуха, и, наконец, время для «развития личности» - так отец называл мои занятия с преподавателями различных наук и искусств. Я собиралась на последний урок, когда возбужденная фрейлина – самая близкая подруга моей матери влетела в гардеробную.

- Виола, тебя ждут в зале приемов!

Чуть ли не за полгода до свадьбы с любимым Теодором дворец все чаще и чаще принялись посещать представители дружественных держав, стремившихся выразить свое почтение будущей правительнице Фарикии, поэтому сообщение леди Терезии меня не удивило. Я была счастлива и беспечна и не обратила внимание, что по ее лицу, обычно тщательно ухоженному, идут красные пятна.

- Кто на этот раз пожаловал? – спросила я, натягивая перчатки. Леди Тильда Бро, бывшая прима королевского театра, удостоившаяся титула за заслуги, на уроках танцев требовала неукоснительного соблюдения правила: одеваться так, будто я отправляюсь на бал. «Запомни, - говорила она, - то, что легко удается выполнить в короткой юбочке, будет выглядеть совсем иначе, когда на тебя наденут платье в пол».

И снова я пропустила тревожный сигнал: первая фрейлина ушла от ответа, отвлекая меня на мое же отражение в зеркале.

- Боже! Зачем ты так затянула волосы? – она принялась сноровисто выдергивать шпильки. – В огромном платье и с маленькой головой ты похожа на шахматную пешку.

- Уроки танцев требуют, - я кривилась от боли, а цепкие пальцы Терезии то взбивали, то вытягивали мои пряди, пытаясь вернуть им пышную форму. – Тильда говорит, что без строгой прически я словно нечесаный лев.

- От зависти все. У нее на голове шпилек больше, чем волос, - я улыбнулась отражению фрейлины. Любят у нас во дворце позлословить. – А потом, у львов не бывает золотых локонов.

Не удовлетворившись полученным результатом, Терезия, махнув рукой на ждущих гостей, усадила меня на пуф. Никогда прежде щетка так не драла мои волосы! Но стоило запротестовать или попытаться отбиться, как первая дама приступала к пыткам с удвоенной силой. Пуховка летала по лицу и плечам с настойчивостью метелки в день генеральной уборки, щеки пылали от щипков, серьги трижды вытаскивались и заменялись на другие, «более подходящие к случаю».

- Случай-то какой? Что-то особенное? – допытывалась я, но Терезия делала вид, что слишком занята, чтобы отвечать на глупые вопросы.

- Красавица! – выдохнула она, оставшись, наконец, довольной своей работой. – Так, теперь покрутись. Я посмотрю, все ли в порядке с платьем.

- Дайте угадаю: меня ждет мой жених?

Фрейлина закашлялась, а я расплылась в улыбке.

Этим утром предполагалась репетиция танца невесты, поэтому по настоянию леди Тильды меня облачили в наряд - близнец свадебного. Нынешнее платье отличалось лишь цветом: голубое с серебром. Моей задачей было научиться изящно подхватывать шлейф, не путаться во множестве юбок и привыкать дышать в тесном корсете. Теодор сам выбрал фасон, а я не сопротивлялась, хотя предпочла бы заменить тяжелое кружево, где белая нить переплеталась с золотой, на шелк. В то безмятежное время все, что нравилось моему жениху, нравилось и мне.

Длинный переход от покоев до приемной залы мы преодолели в молчании.

- А… - начинала я, но нервный жест Терезии заставлял прикусить язычок. Предвкушение чего-то неожиданного, окутанного ореолом таинственности, заставляло прибавить шаг, и последние метры я буквально летела. Я была уверена, что увижу Теодора, по которому ужасно соскучилась, иначе к чему все эти недомолвки и прихорашивания?

Я так и ворвалась в залу, придерживая подол платья, чтобы не наступить на него и не оконфузиться перед женихом и его друзьями, растянувшись в полный рост

Эх… Фрейлина знала, что делает. Если бы не слой розовой пудры и румянец от щипков, все присутствующие в зале заметили бы, как резко я побледнела, услышав слова отца.

 - Виола, разреши представить тебе твоего будущего мужа. Король Лард Тарквидо просил твоей руки, и я дал согласие.

Меня качнуло. А как же Теодор? Всего через две недели должна была состояться наша свадьба!

Но я - принцесса, и на мое обучение потрачены годы. Принцессы не кричат, не топают ногами и не рвут на себе волосы. Особенно при посторонних. Мы, отпрыски королей, понимаем, что все делается во благо государства. Поэтому единственное, что я себе позволила – с мольбой посмотрела на отца. Но в ответном взгляде короля Итары блеснул холодный металл, а губы сжались в тонкую линию.

Мама, моя любимая мама, едва сдерживала слезы, но крепилась. Королевы не плачут - всем известная истина.

Краем глаза я уловила движение справа от себя. Трое высоких, одетых в черное мужчин поклонились одновременно. Когда они выпрямились, я невольно отвлеклась от поглощающего меня горя. Их лица были закрыты масками. Масками!

Сразу вспомнилась недавняя вылазка в город. Кузина - графиня Трир, моя сверстница и подруга по развлечениям, тайно отвела меня к известной гадалке-прорицательнице Самире, прибывшей в столицу всего на несколько дней.

Отец никогда не приветствовал наших самостоятельных походов в те места, где леди бывать не положено.

Глава 2. Мой любимый Теодор

С Тео мы познакомились на балу.

В Итаре шестнадцатилетние девушки впервые выходят в свет на Карнавале Цветов. Торжественное событие, к которому готовятся чуть ли не за год. Разучиваются танцы, шьются платья, к цвету глаз и оттенку кожи подбираются ткани и драгоценности. Все должно быть нежного цвета, чтобы показать невинность тел и помыслов.

Наряды дополнялись небольшими букетиками, которые крепились к атласной ленточке на шее или на запястье. Один из выбранных цветков давал дебютантке на время бала имя. Никакой Виолы или Трир. Я – горделивая Лилия, а моя кузина – розовый Пион.

Я отличалась от остальных красавиц, прибывших на бал, только блеском короны. Для принцессы она обязательна. Венец, сплетенный из нитей платины и золота, являл собой образец «садового искусства» - в центре каждого цветка сиял драгоценный камень, а на лепестках висели бриллиантовые росинки. Никаких рубинов. На Карнавале Цветов красный считался вызывающим цветом.

Как же я ждала этот вечер! Не отпускало чувство, что со мной непременно произойдет что-то необыкновенное, чудесное. Просто не могло не произойти! От волнения накануне бала я уснула за полночь, а утром Пинчи отчаялась меня добудиться. Лишь волшебное слово «бал» заставило разомкнуть глаза.

- Все придут люди как люди, лишь наша принцесса явится с опухшим лицом. Хороша же будет Лилия! Лучше бы сразу назвались болотной кувшинкой, – ворчала служанка, прикладывая к моим глазам тряпицы, смоченные в отваре из хиндийской травы.

- Куда? – вопрошала она вечером, где-то за час до торжества, когда поймала меня за подол на пороге – так мне не терпелось окунуться в праздник. Она задрала пачку нижних юбок, чтобы показать, в каком виде я бегу на бал - в домашних туфлях с меховыми помпонами. – Вы бы еще босиком отправились!

И вот, наконец, я была готова. Шла до зала, замирая от счастья и больших надежд. Сердце билось в такт музыке.

В ярко освещенном, украшенном цветами зале кружились пары, давно миновавшие шестнадцатилетний рубеж. Время дебютанток еще не пришло. Оркестр находился на втором этаже – своеобразном внутреннем балконе, к которому вели лестницы сразу с двух сторон. Маэстро Бурвиль находился в ударе, и его палочка мелькала так быстро, что, казалось, он разгоняет невидимых пчел. Музыканты раздували щеки, заставляя духовые инструменты порождать нужные ноты, самозабвенно пиликали скрипки, стонала виолончель, и все вместе они создавали на удивление нежную мелодию. Все желающие посмотреть на дебютанток с высоты балкона рисковали оглохнуть.

Бал по традиции открывала королевская чета. Тут и там мелькали пышные платья дебютанток, слышался смех. Я, стоя рядом с пустующим троном отца, заметно волновалась. Вдруг меня никто не пригласит? Или оступлюсь в танце? Или отвечу невпопад? Волнение по пустякам юности присуще. Еще, как назло, опаздывала Трир, и я чувствовала себя под взглядами гостей как выставленная напоказ кукла. Кто-то специально стремился оказаться в центре внимания, я же, оставшись в одиночестве, страдала.

Бальный зал по задумке архитектора был выполнен в форме чаши. Приглашенные спускались «на дно» по широкой лестнице, и некоторые дамы пользовались оригинальным решением, чтобы продемонстрировать себя во всей красе. Они застывали на верхней ступени, позволяя мужчинам и соперницам оценить «чудесное явление», и лишь потом присоединялись к танцующим.

Когда на вершине парадной лестницы появился высокий мужчина в форме морского офицера, я невольно залюбовалась им. Белый китель, украшенный серебряным позументом, красиво оттенял загар. По мере того, как незнакомец пересекал зал, я отметила и выгоревшие под солнцем волосы, и голубые глаза, и ослепительную улыбку, которая, как оказалось, предназначалась мне.

Под взглядом офицера я стушевалась. Как я могла пренебречь правилами приличия и так явно рассматривать незнакомца? От волнения мои ладони сделались влажными, и я заторопилась вытащить из-за пояса батистовый платочек. Мне самой было бы неприятно прикасаться к «лягушачьей коже», но я, растяпа, тут же уронила спасительный кусочек ткани.

Сгорая от неловкости, я опустила глаза. Офицер же, продолжая улыбаться, поднял мой платочек, но не вернул, а засунул в потайной карман кителя, вернув мне другой - с витиеватой вышивкой «Т.Ф.». 

- Не возражаете? – произнес он.

Я узнала монограмму по урокам геральдики: Теодор Фарикийский! Принц соседнего могущественного государства, бравый адмирал, командующий военно-морским флотом Фарикии. Осознание того, КТО приглашает меня на танец, смело мятущиеся мысли напрочь. Я приняла его платок и вложила ладонь в протянутую руку, уже не думая о том, влажная она или нет.

Я не помню наш первый танец. Весь мир кружился вокруг одного человека - Теодора. Я ловила каждое его движение: как смотрел, как улыбался, как дотрагивался до пальцев. Я была словно во сне! Что говорил? Не понимала, не слышала!

Отгремела музыка, и меня повели к столу с лимонадом. Выпила залпом, как простая служанка, а осознав свой поступок, едва не расплакалась. Вот почему так всегда, когда хочешь произвести приятное впечатление?

- Оставайтесь собой, - прошептал мне на ухо Теодор, принимая пустой фужер. А глупая Трир утверждала, что солдафоны не умеют тонко чувствовать. Или ее слова не относились к морякам? «Водная стихия - как капризная женщина, никогда не знаешь вознесет она тебя или погубит» - эта фраза принадлежала моему отцу. Судостроительные верфи – одна из статей дохода королевской семьи, а потому папа как никто другой знал цену каждому спущенному на воду кораблю. У него всегда болела душа, стоило одному из детищ бесследно исчезнуть на просторах морей. И конечно я с благоговением смотрела на Тео, который чуть ли не каждый день покорял море и командовал не одним кораблем, а целой флотилией.

Глава 3. Внезапная болезнь

Как только я и мой король ступили на борт, барабаны смолкли. Инициативу перехватил военный оркестр Итары. Он заиграл марш «Прощай, капитан!», а собравшиеся на пристани люди принялись бросать бумажные ленты. Бортовые орудия фрегата «Роза ветров» дали залп, и дым цветов флага королевства Тарквидо -  желтый, голубой и красный, цветным парусом завис над водой. Правда, порывы ветра не позволили зрителям в должной мере насладиться красотой - разметали воздушное полотно в клочья.

На пристани грянуло громкое «Ура!», а я опустила ресницы, чтобы скрыть слезы.

Команда военного фрегата встретила нас на палубе. Незабываемое зрелище, когда сотни моряков в едином порыве салютуют ударами кулака по собственной груди – по тому самому месту, где бьется сердце - жест верности своему командиру. Суровый, понятный без слов. Муж ответил тем же.

- По местам стоять, с якоря сниматься! – гаркнул кто-то из офицеров, и строй моряков нарушился – каждый заторопился заняться своим делом.

Муж провел меня в адмиральскую каюту – самую лучшую на корабле и, бросив короткое «Отдыхай», удалился. Я огляделась. Неширокая красиво заправленная кровать, стол с несколькими стульями, кресло, сундуки с моими вещами. На обшитых деревом стенах портреты великих мореплавателей и картины с морскими батальными сценами. У кровати на тумбе поднос с пузатой бутылкой и пара стаканов. Я выдернула неплотно притертую пробку и понюхала. Вода. Простая вода. Даже если бы было вино, все равно выпила бы. Хотелось забыться. Уснуть и не просыпаться.

Отставив стакан, вытерла рот рукой. На тончайшей перчатке, изготовленной мастерицами Флебуржа, остался след от помады, но я нисколько не огорчилась. Все, что я лелеяла, с любовью собирая к свадьбе с Тео, теперь казалось насмешкой. Судьба знатно меня обыграла.

Я беспомощно оглянулась на дверь. Раздеться бы, но на корабле нет места служанкам, поэтому придется как-нибудь справляться самой. Я стащила с головы венец, забыв, что он крепится к волосам специальными шпильками. Зашипев от боли, с досады швырнула его на стол. И только тут заметила клетку, накрытую тканью.

- Котик!

Я подлетела к «тюрьме» оркиса и, сдернув тряпку, потянулась к дверце. Там уже ждал Плюх. Когда мои пальцы дотронулись до замка, котик потерся о них мордочкой и жалобно мяукнул.

- Бедный мальчик, - зашептала я, беря питомца в руки, - потерпи, сейчас налью свежей воды.

Наблюдая, как оркис жадно лакает, думала о нашей с ним беззащитности. Я, как и слабый котенок, чужая на этом корабле, преданная родными, проданная отцом. На глазах снова навернулись слезы.

***

Я плакала и вспоминала, как мама после свадебной церемонии просила прощения.

- Все сделано в интересах нашего государства. Другого выхода не было.

Как оказалось, Итара находилась на грани войны с некогда дружественной Фарикией – родиной моего Тео. Я не могла поверить. Теодор – враг?

- Помнишь тот странный остров в Дикой бухте? – мама взяла меня за руку. Я сидела на кровати, уверенная, что сейчас в спальню явится новоиспеченный муж, но вместо него пришла королева Итары.

- Тот, что всплывает, когда ему заблагорассудится?

- Он самый.

Когда-то часть пустынного берега и прилегающая к нему акватория принадлежали Фарикии, но по договоренности с королем Вильхельмом, не особо ценившим этот кусок своей родины, Дикая бухта перешла Итаре. Сделка скорее носила дружественный характер, чем политический, поскольку новая территория никого не интересовала. Унылый ландшафт, скромная фауна и возможность посадить на мель судно даже самого малого водоизмещения, не привлекали ни местных жителей, ни путешественников.

Единственной достопримечательностью неприветливого места являлся островок, что без всякой системы вдруг всплывал из пучин моря. День-два и он вновь уходил под воду. Угадать его появление можно было лишь по грязевым потокам, что вдруг начинали булькать в расщелинах меж скал. Говорят, в это время лужи страшно смердели, поэтому даже самый отчаянный человек, жаждущий одиночества, не вздумал бы поселиться поблизости.

И вообще, кому нужен блуждающий остров, которому даже имя дать не удосужились? Поэтому его не внесли ни в реестр земель Итары, ни в морские лоции.

Мама расправила атласную ленту на моем халате, и я обратила внимание, как дрожат ее пальцы.

- Что-то случилось на острове? – голос не слушался.

- Там обнаружили месторождение магического камня Пир.

От невероятности новости я перестала дышать. Пир?! Самый дорогой в мире камень можно добывать на землях, принадлежащих Итаре? Я даже на минуту забыла о своем горе, представив, что сулит Итаре знаменательное событий, но тут же осудила себя. Да, я сдалась как принцесса, для которой благополучие родины превыше всего, но как женщина, у которой отняли любовь, еще кипела.

- И как открытие Пира смогло разлучить меня с Теодором? – от едва сдерживаемого раздражения я не могла сладить со своим лицом. -  Что, Фарикийский принц вдруг сделался мне не ровней? Поэтому король выбрал для своей дочери более богатого мужа? Но Итара с ноготок по сравнению с Фарикией! Она раздавит нас и не заметит!

- Теодор сам от тебя отказался, - мама прятала глаза. – Он пришел в бешенство, когда узнал, что остров не входит в твое приданое, и потребовал вернуть его Фарикии. Иначе быть войне.  

Глава 4. Лагуна

Снаружи отгорало утро. Корабль слегка покачивало. Слышались крики чаек и рокот прибоя: волны шумят так только тогда, когда они налетают на берег. Фрегат стоял в лагуне. Меня передали на руки другому мужчине в маске. Сильный, он ловко спустился со мной по лестнице и усадил в лодку, где я увидела еще двоих, тоже в масках - эти держали крепкие ладони на веслах. Когда первая маска устроилась рядом, судно направилось к берегу.

- Почему вы постоянно прячете лица, и кто из вас мой муж? – видя рядом, перед собой и за собой «близнецов», я запуталась, как путается легковерный игрок, пытаясь найти монету под тремя стаканами мошенника. Легкий бриз играл локонами моих нечесаных волос, и в окружении мужчин я чувствовала себя неловко.

- По законам Тарквидо королевская семья вне дворца не может появиться с открытыми лицами. Это делается из соображений безопасности. Рядом с правителем неотступно находятся телохранители, - сосед справа кивнул на гребцов. – Придет время, и супруга монарха тоже наденет маску.

А потом наклонился к самому уху и тихо произнес:

- Муж я.

- Точно? – я сощурила глаза. Слева от меня сидел точно такой же мужчина – белая рубаха, форменные офицерские штаны. Даже цвет волос одинаковый – выгоревшие на солнце пряди.

Вместо ответа «муж» лишь улыбнулся. А у меня закралась нехорошая мысль: а вдруг в Тарквидо существуют и другие странные традиции, например, брать в семью одну жену на двух или трех братьев? Сегодня со мной одна Маска, завтра другая, а я даже не замечу, что делю ложе с разными мужчинами. И хотя из учебников я знала, что король не имеет близких кровных родственников, разыгравшаяся фантазия заставила задать принципиальный вопрос.

- Когда я увижу твое лицо?

- Только в королевском дворце, - получила я немедленный ответ. Лард, однако, понял мой вопрос иначе, поскольку добавил: - Не переживай, я не урод. Уверен, ты еще полюбишь меня.

«А вот это вряд ли. Как там напророчила колдунья? У меня должно оказаться, по крайней мере, семь причин, чтобы забыть Теодора».

Я решила, что пока мне не докажут, что Тео - враг, буду думать о нем только хорошее. Любовь словами, могущими оказаться напраслиной, не убить. Я жила ею два долгих года, а того, кто вдруг сделался мужем, знаю от силы два дня. Время, проведенное в беспамятстве, не считается.

Лард, не догадываясь о дерзких мыслях, безмятежно мне улыбнулся. Стоило отдать должное – его улыбка была приятной.

На мелководье Лард ловко выбрался из лодки и вытащил меня. Нащупав ногами дно, я, как была в покрывале, погрузилась в спокойное море по самый нос. В блаженстве закрыла глаза. Постояв так немного и поймав ритм неспешных волн, набрала в легкие воздуха и ушла под воду с головой. Сейчас сильнее всего меня смущали грязные волосы.

Когда всплыла, лодки рядом не было, уключины скрипели где-то за спиной. Я обернулась на нее и упустила коварный маневр Маски: Лард ухватился за край покрывала, сдернул его и, скрутив, закинул на берег.

От неожиданности я присела в воду, обхватив себя руками. Король, снимая через голову рубаху, громко рассмеялся.

Я бы топнула от злости, но опустив глаза, поняла причину смеха: вода оказалась абсолютно прозрачной. Вокруг сновали яркие рифовые рыбки, и шевелили кружевными щупальцами мелкие медузы. Когда я подняла голову, муж красовался голым торсом, но оставался в штанах, что несколько успокоило.

Из-за того, что я совсем не знала мужчину, которому меня отдали, настораживало любое его движение. Он всего лишь сделал шаг навстречу, а я уже подозревала, что король намеренно играет со мной, чтобы после того, как я успокоюсь, взять меня силой. Первая брачная ночь может произойти в любое время суток и даже не в постели.

- Я не готова, - пролепетала я.

- К чему?

Блики солнца, отразившегося в воде, играли в смеющихся глазах.

- К исполнению супружеского долга, - бриз не справлялся с огнем румянца.

- Понятно, - Лард потянул меня за руку, привлекая к себе. Я сгорала от стыда, вдавленная в его широкую грудь. Он же, наклонившись, нашел мои губы и поцеловал. Жадно. Требовательно. Сбив дыхание.

Невольно я сравнила мужа с Тео и, испугавшись сравнения, разорвала поцелуй. Закрыла рот рукой. Должно быть, смятение отразилось на моем лице.

- Что? – Лард был спокоен.

«Как такое может быть? Почему мне понравилось?» - мысли, что со мной что-то не в порядке, заставили запаниковать. Я не знала, на что кивать: то ли на перенесенную недавно болезнь, которая высокой температурой выжгла заложенные годами воспитания манеры леди, оставив лишь низменные чувства, то ли на порочность, которая всегда жила во мне и до поры до времени находилась в спячке. Казалось, что одним поцелуем Лард сумел подобрать ключик к моей тайной шкатулке, и из нее выпрыгнуло все то, что устало томиться взаперти: желание отдавать и обладать, нестерпимое чувство познавать, причем сейчас же, не откладывая все то, что фрейлины и подслушавшая их кузина Трир называли «сладким полетом».

Мама вроде и не стеснялась говорить о первой брачной ночи, но обходилась пространным: «Мужчины, как правило, знают, что делать с девственницами. Их этому учат с юности, подкладывая опытных и не очень девиц». Я широко распахивала глаза, представляя Тео в объятиях другой. Честно признаюсь, мне было больно думать о сопернице, пусть она и получит от ворот поворот только лишь потому, что ее любовник женится. А как же чувства? Неужели никакой привязанности после телесного единения? Язык не поворачивался расспросить Тео, существует ли другая, та, которой не повезло сделаться женой, а теперь, в виду того, что мы расстались, уже и не придется. 

Глава 5. Неожиданное открытие

Ужинать пришлось в одиночестве. Проводив меня до каюты, Лард больше не появлялся.

- Его Величество заняты, - буркнул матрос, принесший поднос с едой. Он сноровисто накрыл стол для одной персоны. – Велено отужинать и ложиться спать. Скоро будем сниматься с якоря.

Я немного поиграла с соскучившимся котиком и охотно поделилась с ним едой. Я переживала за малыша, оказавшегося, как и я, в непривычных условиях, но Плюх выглядел вполне довольным.

- Интересно, кто тебя кормил, пока я болела? - спросила я у пытающегося взлететь оркиса. Мы забрались с ним на кровать, чтобы он падал на мягкое покрывало, а не на пол. Оперившиеся крылья поднимали Плюха достаточно высоко, но он никак не мог приноровиться и все время заваливался то на спинку, то на бок. Видимо, еще не научился управлять хвостом. У оркисов, как и у кошек, девять жизней, и я боялась растратить их все на обучение, поэтому только и успевала ловить Плюха, когда его полет обрывался у края.

Услышав вопрос, заданный скорее себе, чем животному, котик прекратил трепыхаться и вперился в меня требовательным взглядом.

- Чего тебе, милый? - спросила я и почесала оркиса между ушками. Тот негодующе тряхнул крыльями, вывернулся из под руки и снова уставился на меня.

От неожиданности я вздрогнула - никогда не представляла себе, что в голове могут ожить картинки, рассказывающие о прошлом, причем наблюдаемого не мной, а… котенком. Я видела испачканное красное платье, которое снимали заботливые руки человека в маске. Я, открыв рот, смотрела, как он протирает мое бесчувственное тело и собирает влажные от пота волосы в некое подобие косы, как муж, а я уверена, что это был он, ведь только сумасшедший доверит настолько интимные действия чужому человеку, терпеливо поит с ложки и аккуратно вытирает пролитое. Моет, опуская меня, обнаженную, в большую лохань, над которой вьется лёгкий парок.

- И после этого он сделал вид, что от меня плохо пахнет?! - я зашипела от досады.

Но видения прошлого продолжали беспокоить. Не помогло даже то, что я зажмурилась. Будто котик сунул в мою голову сразу все воспоминания, и теперь волей или неволей, но мне приходится их досматривать. Когда я увидела, что Лард меняет простыни, чтобы его супруга не лежала мокрая, точно несмышленый младенец, закрыла лицо ладонями.

Боже, как же мне было стыдно!

Покачавшись, мучимая чужими воспоминаниями, я ткнулась головой в подушку и несколько раз ударила ее кулаком.

- Как я теперь посмотрю ему в глаза? - промычала я, но тут же остановила себя. Какая же я глупая! Я видела своего мужа, причем совсем недавно, в лагуне! И в его глазах светились какие угодно чувства, но не брезгливость! 

Я поискала спрятавшегося под кроватью котика, напуганного моей недолгой истерикой. Нет, не о том я сейчас думаю! Радоваться надо, ведь у моего оркиса открылся магический дар!

Подцепив Плюха, я расцеловала пушистую мордочку.

- Теперь у меня есть тайное оружие! Я могу узнать, как выглядит Лард без маски! - мне очень хотелось посмотреть, что из себя представляет король Тарквидо, который скрывал свое лицо даже тогда, когда в течение пяти дней ухаживал за находящейся в забытьи супругой.

Нашептав крохе желание, я выпустила оркиса за дверь. Тот покрутил мордочкой туда-сюда и уверенно пошел в сторону кают-компании, откуда доносились разговоры и смех офицеров. Я занервничала, боясь, что котенка обидят, даже пробежала на цыпочках через салон, желая вернуть котенка, но услышала голос мужа:

- Смотрите, кто к нам пришел!

***

В ожидании возвращения оркиса я так и уснула, сидя у двери - боялась не услышать его. Меня разбудили крики и топот множества ног, грохот чего-то тяжёлого, передвигаемого по полу, и непривычный для уха скрежет корабля. Я почувствовался толчок и сильный крен - корабль спешно разворачивался. Бутылка с водой поползла к краю подноса - именно это обстоятельство заставило меня подняться и кинуться удерживать бутылку. Но до нее я не добралась. Пришлось схватиться за спинку кровати, чтобы остаться на ногах.

Сердце громыхало почище барабана, в который на пристани бил немезиец, а первобытный страх мешал ясно мыслить. Хотелось бежать наружу, чтобы убедиться, что ничего ужасного не происходит. Неизвестность - вот, что страшило больше всего. Еще беспокоило отсутствие оркиса. Лард малыша не бросит, я была уверена, но вполне возможно, что ему сейчас не до котенка.

- Нельзя выходить, пока за мной не пришли! – убеждала себя я, подхватывая ленту, змеей сползающую по тумбочке. Наскоро заплела косу. Хорошо, что я так и не разделась.

Я торопливо оправила смятое платье и потуже затянула поясок. Серое, немаркое, с небольшим воротничком и пуговицами в ряд, платье было из походных и не требовало жесткого корсета. В тон к нему шли такие же практичные туфли – из кожи и на шнуровке. На корабле не до каблучков, здесь требовалось твердо держаться на ногах. Я это знала, потому что не раз ходила с отцом на верфи и обратила внимание, как глупо выглядят леди и лорды, что явились поглазеть на очередное произведение корабелов в атласе и бархате. Словно беспечные райские птички, забравшиеся в стаю умных воронов. 

Громыхнуло так, что заложило уши. Судно качнулось. От страха я присела. Открыла рот, пытаясь избавиться от временной глухоты. Просто чудо, что во всем этом грохоте и треске я расслышала мяуканье. Распахнув дверь, я подхватила испуганного Плюха, который тут же сунул мордочку под мой воротник. Оркис весь промок, и сердце его стучало часто-часто.

Глава 6. Шаманка и ее ветра

Дуоэльо, дуоэньё дууу...

Шаниланда, шанибадо ююю...

Из открытого окна белокаменной башни лилась песнь. Но кто бы ни услышал ее, не понял бы в чем смысл странных слов. Давно, очень давно исчезло пустынное племя, обладающее Знаниями, а потому старуха, певшая под мерный шум прялки, не боялась, что кто-нибудь запомнит ее песнь и повторит слова: в чужих устах рифмы не обретут силы.

Барга уже перестала вздыхать, что не может поделиться Знаниями: из всего племени осталась лишь она – шаманка из рода Говорящих с ветрами. Последняя. Как бы ни упрашивала Барга, как бы ни сетовала на возраст, своевольные ветра отказывались найти ей преемника. А груз Знаний тяжел, не каждому смертному по плечу. Вот и тащит она свой век, не желая, чтобы магия умерла вместе с ней.

Вертелось веретено, узловатые пальцы привычно поправляли нить, скручиваемую из шерсти песчаного ирга, а старая Барга носилась мыслями там, где она была молодой, где улыбалась мужу и распахивала руки, чтобы обнять сына. Много ей лет, очень много. Зубов во рту осталось всего три, но она никогда не жаловалась. Зачем старухе зубы, если она ест мягкую халву и пьет прохладный щербет?

Дуоэльо дууу…

Старуха оборвала песнь. Вспомнила, как когда-то, когда косы были толстыми и лежали на плечах словно две черные змеи, сидела она на песчаном берегу и ждала возвращения морского ветра.  Дуоэльо запаздывал, но Барга не злилась. У ветра много забот. Не стоит торопить того, кто может отвлечься и наворотить дел.

В этот день ей с вечера не моглось, тянуло к морю. Словно кто толкал в спину. Она и пошла, не дождавшись утра. Перед выходом из шатра обласкала взглядом лицо безмятежно спящего сына. Совсем мужчина, хотя всего семнадцать. Не зря же к ним начала захаживать сваха Басира, примеряясь как бы половчее связать род Говорящих с ветрами с девушкой из клана Зыбучих песков. От их союза родились бы сильные воины, а племени нужна защита.

Проезжие поговаривали, что на юге Кухары появились черные всадники, которые ведут себя странно: останавливаются в оазисах, платят за постой щедро, но о себе ничего не рассказывают, а все больше вопросы задают. Ищут кого-то. И все бы ничего, всадники всякие пересекали пустыню, но те разъезжают на лошадях, которых и лошадьми-то назвать трудно - словно их обглодали до косточек, оставив ради развлечения нетронутыми гривы и пушистые хвосты.

Слышала Барга, что кони те не знали устали и не вязли в песках. И пустынный ветер им был не страшен - не собьет с ног, поскольку дуть на таких, все равно что воду лить в решето. Не за что зацепиться. Это и тревожило. Сняться бы с места, уйти к дальним оазисам, уберечься от лиха, но нельзя -  жена главы племени на сносях. Она не могла взрастить в себе семя долгие десять лет.

«Вот родит Малия, и сразу уйдем, - улыбался Кирза, а тревогу из глаз убрать не мог. – Куда мы ее сейчас потащим? Не выдержит долгий путь. А может еще и пронесет. Не тронули ведь черные всадники никого до сих пор».

Барга кивала. Знала, что осталось потерпеть чуток, живот у Малии уже опустился.

«Страшно мне, Кирза. Только наше племя владеет магией, вот и чудится, что нас ищут».

Вот и сейчас, в ночи, вдруг защемило сердце. Барга шумно выдохнула, отгоняя тревожные мысли. Муж услышал, повернулся, зашелестел простынями. Она приложила палец к губам, когда Одиил, прищурившись из-за свечного огня, хриплым со сна голосом спросил:

- Куда?

- Я скоро.

Скоро не получилось.

Знала бы, что видит в последний раз, поцеловала бы, обняла крепко и… не ушла.

Шанибадо налетел внезапно. Зло толкнул в спину, заставил песок скрипеть на зубах. Барга отмахнулась от пустынного ветра. Она слушала историю о спасении мальчика дельфинами. Тот упал за борт, и никто из взрослых его крика не услышал. Корабль шел как шел.

- И что? – требовательно спросила Барга у морского ветра. – Трудно было не дать уйти? Зачем наполнять паруса?

Дуоэльо виновато пропел, что не сразу заметил. Мальчонка как щенок мелкий, и брызг от него, как от упавшего в воду камешка. В море полно звуков, особенно если волна высока.

- А что же второй малец? Никого не позвал?

Морской ветер дунул в лицо, разрешив увидеть, как мальчишка отскакивает от борта и, пригнувшись, бежит к себе в каюту. Забирается в гамак и притворяется спящим.

- Хорошо, хоть дельфинов не разогнал, - проворчала она, вновь ощутив толчок пустынного ветра. В раздражении повернулась к нему, никогда прежде не позволявшему непочтительного отношения к шаманке. – Что тебе, Шанибадо?

Тот завыл, заплакал, и сердце у Барги оборвалось. Бежала к оазису по полусогнутых ногах, руками держалась за песок, падала, поднималась и вновь бежала. Южный ветер подталкивал в спину, морской летел рядом - Барга чувствовала его прохладные струи на своем лице.

Добежав, остановилась. Сначала засомневалась, подметив, как спокоен оазис, даже хотела наказать Шанибадо за испуг: птицы, вон, беспечно поют, прыгают с ветки на ветку, лакомятся инжиром и финиками.

Глупые, глупые птицы. Глупая, глупая Барга.

Увидела валяющееся покрывало, но прошла мимо, и лишь жук-скарабей, деловито катящий шар с прилипшей к нему красной нитью, заставил обернуться. И ахнула Барга, заметив, что из-под того покрывала торчат босые ноги. Подбежала, откинула ткань и осела.

Глава 7. Младший сын

Дворец Семи водопадов был тих. На цыпочках ходили слуги, караул у ворот и на крепостной стене не перекрикивался, а обходился условными знаками, прачки не пели, хотя обычно не отказывали себе в удовольствии погорланить, колотя на камне белье, даже повариха не гремела кастрюлями и не костерила ленивых кухарок – все чувствовали надвигающуюся бурю. Нет, совсем не ту, что высоко вздымает волны и срывает с крыши железные листы, а несущую боль и слезы. Слово «война» передавалось из уст в уста, и многие матери уже начали оплакивать своих сыновей.

Молодой король Фарикии еще не объявлял, что помолвка с Виолой - принцессой Итары расторгнута, а во дворце уже шептались, что Теодору отказали, и он такого унижения соседу не простит. Поговаривали, что фарикиец кинул Крабовую звезду на стол правителю Итары, и этот поступок мог означать только одно – объявление войны.

Первыми неоспоримые доказательства об испорченных отношениях между Фарикией и Итарой нашли служанки, что убирались в разгромленных покоях Теодора: он изрезал ножом портрет Виолы, что яснее ясного говорило о безмерной ярости короля.

Потом обмолвился похаживающий к одной из прачек матрос, что лично слышал из уст короля слово «война», а теперь вот во дворец пожаловал раздосадованный боцман, которому Теодор ни за что ни про что сломал нос.

- Я ему козыряю «Есть!» и вытягиваюсь в струнку, а он кулаком да по лицу. При всей команде. Как такой позор пережить? – боцман шумно вздыхал, в который раз заново переживая унижение. Правда нынче его рассказ был сдобрен трудами любимой женщины: морщась от боли и беспрестанно трогая повязку, Питер Кит доедал последний кусок пирога. – Старый король ко мне со всем уважением. Мы с ним в какие только дали ни ходили, можно сказать, из одной миски уху хлебали. Помнится, в бою при Чуркечи…

- Неужто будет война? – перебила повторную волну жалоб повариха, с особым остервенением ощипывая петуха. Давно она грозилась перерезать горло певуну проклятому, купленному затем, чтобы кур топтал, а не горланил каждый час, не давая никому покоя. Сегодня, наконец, черный день петуха настал.

- Да как сказать, - боцман растерянно посмотрел на пустое блюдо, не понимая, когда успел умять столько кусков. Собрал пальцем крошки, отправил их в рот. Уж больно пироги у Наюши хороши! – Если в спор ввязался король Тарквидо, то тут надо бы подумать, прежде, чем рисковать.

- Горячий наш Теодор, - повариха поднялась, отряхнула от перьев фартук. Могла бы, конечно, петуха кухаркам отдать, не ее это дело птицу потрошить, но певучий подлец добился-таки особого внимания. – Боюсь, попытается нахрапом взять. Им сейчас злость правит, а не рассудок.

- Да, Итаре против нас не выстоять, тут и гадать не надо, но я бы при наличии третьей силы войну начать поостерегся, - боцман сыто рыгнул. Несмотря на набитый пирогами живот, все же поинтересовался, видя, как Наюша птичий желудок от камешков чистит: - Что с петухом делать будешь?

- Для Ее Величества бульон сварю, а к нему расстегаев парочку. Величиной с мой мизинец, - она вытянула руку, оттопырив пухлый пальчик. – Больше не съест.

- От того, наверное, у нашей королевы талия такая тонкая, что боишься, однажды возьмет да переломится, - Питер жадным взглядом прошелся по фигуре своей женщины, где талия определялась только по завязкам фартука. - А с потрохами петушиными что собираешься делать?

- Ну, хочешь, в горшке с горохом, сметаной и перцем потушу?

- Знаешь, а вот на Мадаразаре их готовят в вине и с пряными травами…

- Не были мы на Мадаразаре, а потому не знаем. И вообще мы, должно быть, в поварском деле не разбираемся. Ишь, в вине ему подавай…

Чтобы задобрить засопевшую от обиды подругу, боцман поднялся, подкрутил усы, а потом, зайдя со спины, так крепко обнял, что тесемка, стягивающая горловину ее рубахи, не выдержав натиска, лопнула. Повариха ахнула и сомлела. Забыв о несчастном петухе, повернула голову для поцелуя. Неловко стукаясь об углы, парочка вывалилась из кухни, и вскоре из погребка, где для таких случаев был припасен тюфяк, раздались весьма характерные для любовных утех звуки. Одноглазый кот, что неторопливо умывался на подоконнике, немедленно бросил свое занятие. Ловко перепрыгнул на стол и, ухватив петуха за горло, поволок за печь.

Вдовствующая королева в этот вечер обошлась без куриного бульона.

***

Лючия Фарикийская считалась женщиной необыкновенной красоты. Несмотря на взрослого сына, она выглядела свежо, и никто не дал бы ей тех лет, которые у дам определенного возраста принято умалчивать. Королева-мать, а после смерти супруга она приобрела именно такой статус, вызывала восхищение не только вечной молодостью, но и добрым нравом. Однако ей от природы не хватало характера, способности противостоять нападкам судьбы, нужной правителям жесткости, отчего она казалась хрупким цветком, способным растерять лепестки даже от легкого дуновения ветра. Нерешительность, страх ввязываться в спор, способность пасовать перед трудностями, частенько перерастающая в панические настроения, делали ее легкой добычей для агрессора. Пока король Вильхельм был жив, он оберегал любимую женщину, но теперь, после его внезапной кончины, Лючия и вовсе утратила твердость духа. Она искала опору в сыне, но не нашла ее в той мере, на какую рассчитывала: не все складывалось гладко в правящей семье Фарикии.

Утро Лючии начиналось традиционно: ее умывали, одевали и после легкого завтрака оставляли одну. Она любила это время суток. Здесь, в тайной комнате, ключ от которой хранился только у хозяйки покоев, вдовствующая королева чувствовала себя защищенной. Она саму себя сравнивала с жемчужиной, покоящейся в уютной раковине, и любое посягательство на извлечение ее из этой раковины воспринимала болезненно.

Глава 8. Злая насмешка судьбы

Прошло время. Тео повзрослел, перестал вести себя дерзко. Военная служба дисциплинировала принца, он стремительно продвигался вверх по карьерной лестнице, что соответствовало задумке короля, пожелавшего, чтобы в адмиралтействе забыли, чей Теодор сын. Казалось, что мир в правящей семье установлен, можно не вспоминать о распрях и несправедливых упреках, однако… однако вмешалась судьба. Ее злая усмешка разрушила все то, что создавалось с таким трудом.

- Как, как король Тарквидо оказался на безымянном острове? – Теодор бесновался. Давно Лючия не видела сына таким. Сразу вспомнились былые страхи. – Итара что, совсем не охраняет свои территории? Где пограничники и их хваленые быстроходные суда?

- Тео, успокойся. Отец говорит, что мы тоже не сильно заботились о Дикой бухте, она сама себя охраняла. Непроходимые рифы…

- Да-да, и неизвестно когда всплывающий остров! Даже если я сильно постараюсь, не разобью там свой корабль. Я просто обойду это место стороной. Лард или великий глупец, или заранее знал, что найдет Пир и только поджидал появление острова.

- Правитель Тарквидо вовсе не глупец, - Лючия слышала о короле, никогда не снимающем маску, но на этом его странности заканчивались. Благородный, блистательный, умный – малая часть эпитетов, которыми награждали Ларда. – Был шторм, и корабль выбросило на остров. Он и его команда чудом спаслись и, если бы не подоспевший патрульный корабль итарцев, ушли бы на дно вместе с Безымянным.

- Ха! Острову уже и имя дали! Быстро!

- Как видишь, Итара все-таки не забывает свои дальние территории.

- Лучше бы забыла, - сын сцепил руки за спиной и уставился в окно. – Меня вовсе не волнует жизнь Ларда. Зло берет на другое: он наткнулся на Пир именно на том острове, что когда-то принадлежал нам. Я очень хочу посмотреть в лицо отцу, продавшему Дикую бухту за твой гребешок.

Лючия опустила глаза. Ее щеки порозовели от внушаемого сыном чувства вины. Столько желчи слышалось в его голосе!

- Мы могли преумножить свое богатство, а теперь все достанется никчемной Итаре. Я никогда не прощу этой невыгодной сделки отцу, - слова вылетали и тяжестью ложились на сердце матери. - Я так зол, что готов убивать.

Королева порадовалась, что ее супруга нет во дворце. Они бы сейчас сцепились, и неизвестно чем закончился бы спор отца и сына. Теодор уже не тот мальчик, которого можно закрыть в покоях, а потом услать с глаз долой. Ему двадцать четыре, и он не уступает отцу ни в росте, ни в силе. Лючия в душе надеялась, что к возвращению короля с северных границ Тео остынет.

- Нельзя говорить об Итаре как о никчемном государстве, Теодор. Да, оно не такое большое, как Фарикия, но ее верфи ценны для нас. Сам знаешь, итарцы кораблестроители от бога.

- Сейчас не верфи сделались самой большой ценностью Итары, - сын резко развернулся, и Лючие пришлось поднять глаза. Она поразилась метаморфозе, произошедшей с принцем: разгладились суровые складки меж бровей, взгляд потеплел. – Виола.

- Принцесса?

- Она по прежнему единственная дочь Гвендолин и Эйгония? Сколько ей сейчас?

- Скоро шестнадцать. Карнавал цветов, где она будет дебютировать, состоится через три дня. Они прислали приглашение.

Лючия вспомнила, что на крестинах новорожденной Виолы присутствовал и Теодор. «Смотрите, какого жениха мы ей припасли!» - в шутку произнес супруг. Прошло всего два года с момента гибели старшего сына, и скорбящая мать впервые вышла в свет. Она замечала, как на нее смотрят: на туго собранные волосы, на вуаль, скрывающую серое лицо, на траурные одежды, которые она была не в силах сменить на приличествующие случаю. Ее понимали и жалели. Это читалась на лицах. Жалость всегда унизительна, и Лючия вдруг осознала, что Стефанию не понравилась бы затянувшаяся скорбь. Именно тогда она захотела вернуть себя прежнюю. «Нужно продолжать жить. Вырастет девочка, возмужает Теодор, у меня появятся внуки. Может быть, даже близнецы. И я полюблю их всей душой, как любила моего Стефания».

Итара первая напомнила о давнем уговоре – прислала портрет пятнадцатилетней принцессы Виолы. Девочка на самом деле превратилась в красивейшую из принцесс. С тех пор, как Тео вошел в возраст любви, многие отцы готовы были отдать полцарства, лишь бы их дочери выиграли гонку за сердце фарикийского принца. Только вот он не торопился жениться и даже не заходил в галерею, где, приличия ради, хранили присланные портреты девушек.

Лючия иногда заходила туда, и ее неизбежно тянуло к портрету златокудрой Виолы. Художнику удалось передать и яркую красоту девушки, и ее невинность. Достаточно было увидеть кроткие серо-голубые глаза, чтобы понять, лучшей жены Тео не найти.

- Через три дня? Почему же ты молчала?

- Обычно ты игнорировал подобные приглашения…

- Я должен успеть, - Теодор стремительно покинул кабинет отца. Здесь его, роющегося в бумагах, и застала Лючия.

После ухода Тео она подошла к столу, чтобы взглянуть на оставленную им кипу смятых листов. Расправив один из них, исписанный мелким почерком, который сам по себе о многом говорил, нахмурилась. Как же сильно отличалась рука отца от руки сына! У Тео буквы не летели, а жались друг к другу. Похожие по размеру, они будто боялись оторваться от линий, на которых им было предназначено держать строй.

«Каков мой сын с подчиненными?» – Лючия задала себе вопрос, но сердцем понимала, что находиться рядом с ним нелегко не только ей. До крика с посторонними принц не опустится, но живущая в нем жестокость должна была так или иначе проявляться.

Глава 9. Безымянный остров

Два года назад трехмачтовый парусник «Южная звезда» зашел в территориальные воды Итары с важной миссией – Лард собирался наладить отношения с королевской четой небольшого, но стратегически важного государства. В состав флота Тарквидо входил добрый десяток кораблей, спущенных со стапелей Итары.

Кроме наведения мостов между далекими и континентально не связанными между собой государствами, Лард преследовал тайную цель: он желал выяснить, откуда в его страну поступает контрабандный магический камень. Королевство Тарквидо издавна было основным поставщиком Пира, и появление на рынке неизвестного конкурента грозило нарушением мирового равновесия. Разведывательная служба Ларда провела расследование, и его результаты удивили - камень завозился из маленькой Итары. Успокаивало лишь одно, королевская чета в преступном промысле не участвовала.

Где именно контрабандисты добывали магический камень и почему король Эйгоний не взял месторождение под свой контроль, если вообще догадывался об его существовании, требовалось обсудить при личной встрече первых лиц, минуя дипломатические каналы, поскольку владение копями Пира давало владение миром.

Лард, имея закрытую лабораторию, в которой обрабатывали камень, знал, что масштаб магических возможностей Пира не ограничен, и главное при работе с ним – правильно «разбудить» его магию. Камень как губка впитывал все, что в него вкладывали, а после, попав в руки хозяина, долгие годы делился своим даром. Кому-то возвращал молодость, а у кого-то отбирал боль, с кем-то путешествовал по миру, оберегая от лиха, а для кого-то, покалеченного судьбой, служил единственным источником силы.

Всего пара десятков магов из зарегистрированных в кадастре «Волшебное достояние» были официально допущены для настройки Пира, и большинство из них работали на Ларда. Остальные, имея на руках патент, занимались Пиром как свободные художники. В их числе была и прорицательница Самира. Лард был знаком с ней лично, доверял ей и знал, что прошедшие через ее руки камни заговорены только на добро. Сильнейший маг, она опиралась на твердые принципы и никогда не создала бы амулет, идущий людям во вред.

Изъятые у контрабандистов камни тщательно изучались, и Ларда успокаивало лишь то, что ни один из них не нес смертельной опасности.

«Да, боги до сих пор были милостивы к своим сыновьям, - размышлял Лард, подписывая письмо с запросом на встречу с Эйгонием, - но кто поручится, что Пир не попадет в руки черного колдуна, обиженного на весь свет?» 

Как и белые маги, побратимы, служащие Тьме, регистрировались в книге Мировой магии, где белые страницы чередовались черными, что являлось доказательством равенства и осуждения превосходства одних магов над другими. Но мир знал примеры, когда дар утаивался и использовался в преступных целях. Вот именно таких магов боялся король Тарквидо и допускал возможность создания опасного оружия. Поэтому считал крайне важным найти тайное месторождение Пира.

«Если Пир все-таки добывают на землях Итары, то в скором времени королевство превратится в одно из сильнейших, и мой долг показать, что Тарквидо может сделаться как верным другом, так и злейшим врагом – все будет зависеть от решений, принятых королем Эйгонием». Войны Лард не хотел, поэтому настраивался на благополучный исход переговоров.

***

Заход «Морской звезды» в территориальные воды Итары ознаменовался двумя важными событиями: катастрофическим и сногсшибательным. Но, когда к списку добавилось третье, король Лард присвоил ему заслуженное звание «волнительного». 

Первое, то самое катастрофическое, произошло так стремительно, что команда не успела предпринять каких-либо действий: корабль, гонимый налетевшим внезапно шквалистым ветром, напоролся на рифы. Только что на море вздымались лишь волны, и тут неизвестно откуда появился остров. Как ни выкручивал капитан штурвал, «Звезду» спасти не удалось. Моряки в спешке покинули расколовшийся надвое корабль и перебралась на скользкие от водорослей и ракушек скалы

- Все целы? – Лард стаскивал с себя отяжелевший от воды камзол. Нестройный хор голосов несколько успокоил – обошлись без потерь, хотя были раненые. Хорошо, что не тяжело.

А твердь под ногами продолжала дрожать и вздыбливаться, что пугало моряков похлеще ставшего привычным морского шторма.

- Бездна меня подери! – выругался один из офицеров, когда заметил, что, не прилагая особых усилий, оказался высоко над уровнем моря. - Откуда взялся этот чертов остров? Я лично сверял лоции, никаких предупреждений. Еще полгода назад «Беззубая акула» прошлась здесь танцуя, а у нее водоизмещение в разы больше, чем у «Звезды»!

Судно «Акула», принадлежащее торговому флоту Тарквидо, служило надежным прикрытием для королевской разведки.

«Однако безымянный остров благополучно прозевали», - Лард накинул на плечи отжатый камзол.

- Я слышал как-то об этом острове. Моряки из Бардоссы рассказывали, что у Дикой бухты великан-утопленник лежит и время от времени горестно вздыхает. Его грудь, вздымаясь над водой, похожа на остров, а волосы - рифы, что гребнем упираются в пустынный берег. И слова, проклинающие убийцу этого великана, настолько грязны, что когда он открывает рот, вонь стоит аж до самой Кужлы, - боцман, вытряхнув воду из трубки, сунул ее в рот. Даже не наполненная табаком она служила заядлому курильщику лучше всяких успокоительных пилюль. – Но разве в таверне кто верит морским байкам? Сколько их по свету ходит? То про деву о двух головах и одном русалочьем хвосте…

Глава 10. Третье знаменательное событие

Третье событие, которое Лард также отнес к знаменательным, не являлось столь масштабным, как первые два, но значило для молодого короля гораздо больше: он впервые увидел прекрасную Виолу.

Правящая чета Итары была столь благодарна, что позволила команде погибшей «Звезды» отдохнуть в гостевом доме, что находился на территории столичной резиденции. Тарквидцы с радостью приняли приглашение, но для себя оговорили срок: они воспользуются гостеприимством Эйгония до прихода попутного корабля. Лард знал, что «Беззубая акула» вот-вот должна появиться в порту Итары. Затребование из Тарквидо корабля, соответствующего статусу короля, не имело смысла – заняло бы гораздо больше времени, а находиться долгое время вне родины Лард не желал: несколько дней ожидания «Акулы» плюс неделя на выгрузку товара и запас провизией, и можно было бы отправиться домой. Миссия короля выполнена, месторождение Пира определено, все договоренности подписаны.

Осталось только посодействовать Эйгонию в добыче Пира подводным способом, чтобы не зависеть от хаотичности времени появления острова над водой.

Экономические узы порой крепче родственных, поэтому правители двух стран заключили плюс к официальному соглашению тайное - о совместной разработке месторождения: вклад Тарквидо выражался баснословной суммой, которую Итаре выделить из государственного бюджета было бы затруднительно. Теперь Ларду предстояло выполнить взятое на себя обязательство: договориться с фекиром Сегашем о строительстве подводного корабля. Маги этой восточной страны творили на своих верфях чудеса, и сделать подобное еще никому не удавалось.

Хотя Лард и его офицеры получили приглашение на Карнавал Цветов, он решил не показываться, дабы не привлекать к себе излишнего внимания и не смущать гостей маской. Его команда давно нашла себе место для развлечений – портовую таверну «Грудастая русалка», где по вечерам устраивались танцы.

- Ваше величество, к чему портить глаза, пойдемте с нами, - боцман, разодетый во все новое, топтался на пороге. Ватага уже ждала его – со двора доносились взрывы смеха. – Все равно всех книжек не перечитаете!

Лард отложил томик «Истории славной Итары с картинками» и улыбнулся старому другу. Одетый на итарский манер, а не в привычную форму, боцман смотрелся комично. Обтягивающие панталоны и рубаха с жилетом, подпоясанные широким ремнем, лишь подчеркивали бочкообразную фигуру, но моряка это нисколько не смущало. Завтра он покинет чужую страну, и в памяти останется лишь воспоминание о танце с горячей девой, которую, возможно, удастся потискать. И какая разница, во что он был одет, если красавица оценит совсем иную силу? От взора капитана не скрылись ни предвкушение на лице боцмана, ни его беспокойные пальцы на кошеле со звонкой монетой. Ему ли не знать, что у моряков в каждом порту жена?

Торговая братия, прознав о потере «Звезды», снабдила своих соотечественников средствами. Конечно, не без выгоды. Лард - щедрый правитель, а потому со сторицей возместит расходы. Деньгами или патентом на торговлю.

- Нет, идите без меня. Только, пожалуйста, без кулачных боев. Не уроните честь нашего флота, - Лард задул свечу, оставив мерцать лишь ту, что стояла у кровати.

- Как же можно, капитан? Мы и честь неразделимы, - боцман вновь пощупал увесистый кошель. Поняв, что король предпочел здоровый сон веселью, моряк ретировался и вскоре присоединился к ждущей его команде.

Потянувшись, Лард вышел на веранду. Густо пахло цветами. Сорвав розу, чьи гибкие стебли оплели решетку, король покрутил ее. Она, расправив лепестки, весьма сильно походила на танцующую в пышном платье даму. Со стороны дворца неслась музыка, но не она привлекла внимание короля, а неясный разговор на соседней веранде. Перегнувшись через перила, Лард увидел двух офицеров, что носили такие же маски, как у него. По негласному правилу двойники покидали свои комнаты только тогда, когда выходил король. Сегодня бедняг ждало не веселье, а унылый вечер в покоях.

- Собирайтесь. Мы идем на Карнавал Цветов.

В шкафах всех трех «близнецов» висели одинаковые одежды, поэтому из гостевого дома вывалились три совершенно одинаковые горошины.

- Что, и танцевать будем? – глаза под маской блестели.

- Нет, - королю не хотелось отказывать, но зачем смущать дебютанток и их матерей, ведь именно на таких балах закладываются будущие родственные связи. Совсем ни к чему забивать головы милым девушкам таинственными масками, пусть лучше будущие невесты развлекаются с итарцами, которые готовы составить выгодную партию. – Понаблюдаем сверху.

Книга «История в картинках» наглядно продемонстрировала внутреннее убранство королевского дворца, поэтому Лард знал, как пройти в бальную залу, не оказавшись у всех на виду.

***

Молодой король наблюдал за праздником со второго яруса, окружавшего роскошное помещение по периметру. Рядом гремел оркестр. Кому из гостей пришло бы в голову глазеть на музыкантов? А потому люди в масках и неярких одеждах были надежно скрыты от любопытных взоров.

Когда в зале появилась принцесса, а это была она, золотой венец не дал бы возможности усомниться, Лард замер. Сколько красивых женщин он видел, но ни одна из них не шла в сравнение с Виолой! Нежность бутона белой розы выглядела грубой рядом с ней.

Сердце заныло, захотелось прикоснуться к этому чуду. Король даже встал, собираясь двинуться в сторону лестницы: принцесса, стоящая рядом с троном и взирающая на родителей, танцем открывающих бал, казалась такой одинокой.

Глава 11. Адмирал и его любовница

Теодор, услышав о «подвигах» тарквидского короля, тоже заинтересовался им. Фарикийцу не понравилось, что Лард настолько удачлив: не только остался жив, разбив корабль на рифах, но и обнаружил разрабатываемый контрабандистами пласт Пира.

Тео на всех парусах летел в Итару, чтобы успеть увести из-под носа Ларда прекрасную Виолу – единственную наследницу Эйгония. Уж кто-кто, а адмирал заметил прячущегося в тени второго яруса короля в маске, который не сводил глаз с принцессы. Еще бы немного, и Лард спустился бы в зал, и тогда Теодору пришлось бы ужом извернуться, чтобы привлечь к себе внимание Виолы. Ему ли не знать, насколько женщины падки на все таинственное. Хорошо, что принцесса влюбилась в него с первого взгляда и позволила нарушить все правила приличия, танцуя лишь с ним одним.

Теодор не заметил, когда Лард покинул Карнавал цветов. От греха подальше он увел будущую жену к зеленому лабиринту, где достало укромных мест, чтобы окончательно обаять девушку.

«Рано или поздно Безымянный остров вернется ко мне», - так он рассуждал, объясняясь в любви наивной принцессе. Других наследников у Эйгония нет, а потому Теодор прибрал бы через свадьбу с Виолой к рукам не только бесценный остров, но и всю Итару.

«На двух тронах не усидеть, поэтому законом введу Итару в состав Фарикии как одну из королевских вотчин».

Несмотря на далеко идущие планы, главной идеей, над которой усиленно работал Теодор, был волшебный камень. Принц не хотел ждать, когда Эйгоний отдаст богу душу и остров с Пиром сделается собственностью Фарикии. Ему он нужен был, как говорится, «здесь и сейчас», а потому, прося руки Виолы, Тео сделал особое ударение на том, что желал бы видеть Дикую бухту в приданом невесты. И Эйгоний пообещал!

Теодор потирал руки, представляя, какие просторы открываются перед хозяином месторождения Пира. Отец, хоть и имевший сильный голос среди королей Арагии, вел осторожную политику: никаких конфликтов и вмешательств в дела других королевств. Однако война вспыхивала то здесь, то там, да и дикие земли континента Хоггу дразнили неисследованными просторами, где всего-то и нужно было поставить на колени воинственных аборигенов, поэтому Теодор мечтал создать из Пира такое оружие, которое сделало бы фарикийского адмирала и его армаду непобедимыми.

Но вмешалась третья сторона и порушила все планы Теодора.

Увидев, что в перечне приданого есть Дикая бухта, но не включен Безымянный остров, фарикийскй принц вышел из себя. Он немедленно отправился в Итару и встретился с Эйгонием. Вот чего он никак не ожидал, что в ответ на его шантаж «не будет в приданом острова – не будет свадьбы», король Итары скажет твердое нет.

- Мы выполнили все условия, а потому не видим смысла отдавать то, о чем не было заранее оговорено. Безымянный остров останется во владениях Итары. У нас есть веская причина не отказываться от имущества, могущего принести пользу государству.

- Но у вас нет средств вести баснословно дорогую разработку месторождения, погруженного под воду практически весь год, - Теодор желал казаться хладнокровным, но его щека предательски дергалась. - Только могущественной Фарикии по плечу проведение подводной добычи.

- Пусть Фарикию не беспокоят трудности Итары.

- Не забывайте, что Безымянный остров изначально принадлежал не вам. Лишь горе моих родителей толкнуло их на безрассудный поступок: обмен гребешка из Пира на целую бухту, и потому я, как наследник, могу оспорить давний договор, сколько бы лет ему ни было. У вас простой выбор: или включить остров в приданое Виолы, или готовиться к войне.

Теодор был уверен, что при слове «война» Эйгоний дрогнет. Но у него даже не поменялся цвет лица. Он улыбнулся Теодору так, словно перед ним стоял не адмирал могущественного государства, а ребенок, лепечущий всякие глупости.

- Я понимаю горе ваших родителей и очень уважаю Вильхельма и Лючию, но позвольте спросить, на каком основании вы сейчас выставляете мне требования? Вы – король Фарикии? Нет? Отчего-то я думаю, что Вильхельм даже не подозревает, что вы размахиваете передо мной флагом войны.

- Я…

- На этом я считаю нашу встречу законченной. Мой секретарь проводит вас, - Эйгоний с достоинством кивнул и покинул комнату переговоров, оставив Теодора чувствовать себя дураком. Ох, как принц ненавидел, когда его выставляют сосунком!

***

- Я уничтожу Итару! Самолично сотру наглую улыбку с лица Эйгония! А его дочь заставлю ползать по полу и молить о пощаде!

Вернувшись на «Жемчужину», Теодор принялся расхаживать по адмиральскому салону. Офицерский состав молча взирал на метание принца.

- Ваше Высочество, разрешите доложить? – решился прервать поток угроз из один офицеров. – У меня есть свой человек в Итарском адмиралтействе…

Теодор замер.

- И?

- … он не смог дать на руки документ, существующий вот уже несколько лет, но передал его смысл…

- Каши в рот набрали? Докладывайте четко!

Офицер вытянулся в струнку.

- В случае нападения на Итару какого-либо агрессора король Тарквидо окажет королевству военную помощь.

И опять ненавистный Лард вставил палку в его колеса!

Глава 12. Живущая страстями

Кора нырнула в тайный подземный ход, ведущий к ее небольшому домику, прячущемуся меж скал недалеко от источника «Смерть». Вполне символическое название для места жительства той, что живет болью.

Ведьма остановилась, когда дверь за ней с лязганьем захлопнулась и полностью погрузила во тьму. Щелкнув пальцами, Кора породила слабый огонек, который, повинуясь сквозняку, повел ее вперед. Там, где коридор незримо раздваивался, она дунула на светящийся шар, чтобы он вильнул влево, а не туда, где существовал второй проход, о котором не знал даже Теодор. Ведьма нашла дверь случайно, благодаря все тому же огоньку, повинующемуся потокам воздуха, и вела она прямиком к водопаду «Смерть».

Название источника ассоциировалось у Коры, как ни странно, с принцессой Итары. Так и хотелось подлить той несколько капель губительной воды. Ведьме только дай повод, и она пробралась бы даже туда, где запоры удержат армию сильных мужчин. Но Тео, ее любимый Тео, сделал большую глупость – выкрал у отца «Бриллиантовую слезу» и подарил ее Виоле. Так и сказал, глядя Коре в глаза: «Не хочу, чтобы она однажды умерла от яда», точно чувствовал, как у любовницы чешутся руки.

Ох, как же она ненавидела эту белокожую принцессу! Ну почему Кора не королевских кровей? Они с Тео так подходят друг другу! Оба беспринципные, жадные до развлечений, не боящиеся крови, смотрящие на людей с презрением. Как жаль, что он не помышляет о ней, ведьме, как о супруге.

Кора хорошо помнила их первую встречу. Как у Теодора загорелись глаза, когда она задела его бедром, а он, разгоряченный победой в кулачном бою, усадил ее к себе на колени и заглянул в глубокий вырез сорочки. У итарки никогда не будет такой великолепной груди, съешь она хоть целое поле капусты.

Таверны в порту маленького королевства Мангоби-оли, где Кора остановилась в поиске лучшей жизни, отличались не только выпивкой, приготовленной из крови песчаных иргов, голубой по цвету и шипучей, точно игристый нектар, особенно если туда добавить перебродивший сок манго, но и кулачными боями, устраиваемыми в специальных ямах, чтобы моряки, болеющие за своего сотоварища, не кинулись на подмогу.

Кровь и боль – вот что привлекало Кору в подобных заведениях. Жадные до денег и любви девки, гуляющие с морякам всех мастей, не всегда нежных с такого сорта дамами, драки, бои за деньги или из-за куража – насыщенный эмоциями воздух пьянил ведьму, сила, подпитанная страстями, вливалась в нее мощным потоком.

Кора вела себя скромно, не выпячивалась, боясь выдать наличие дара, иначе любое происшествие, случившееся бы и без ее участия, моментально записалось бы на ее счет и строго спросилось бы. Она поняла эту простую истину, сделавшись обладательницей нескольких шрамов и пары поломанных пальцев, которые и сейчас в холодную погоду немели.

- Тео, Тео, Тео!!! – скандировала группа моряков с нашивками курсантов, и Кора из чистого любопытства протиснулась к ограде, чтобы заглянуть в яму и увидеть того, кого с таким воодушевлением подбадривали товарищи. Голый по пояс, он кружил вокруг потерявшего ориентацию моряка с островного государства Экония. Эконцев безошибочно определяли по черному цвету кожи и приплюснутому носу, в который, по давней национальной традиции, вдевали кольцо. Именно за это кольцо ухватился Тео и выдернул его, заставив соперника потерять сознание от боли. Громадная туша эконца, по весу дважды превосходящая жилистого, но ловкого фарикийца, упала, забрызгав хлынувшей кровью все вокруг. Орущий от восторга Тео вытер брызги с лица, и сделал то, что приковало к нему взгляд ведьмы – лизнул окровавленную ладонь. Ноздри Коры хищно затрепетали – ей захотелось узнать удачливого курсанта. Почувствовать на своих губах вкус крови победителя и побежденного.

- Ты потаскуха? – спросил он, бесцеремонно расстегивая на сорочке первую из пяти пуговиц.

- Нет. Я девственница. Если хочешь, можешь проверить.

За столом улюлюкали, когда Кора повела все еще забрызганного кровью победителя в свой номер.

- Дай хоть умоюсь, - произнес он, сдергивая с себя наброшенную на голое тело форменную куртку. Его сорочка так и осталась валяться на скамье у стола, куда подавальщицы принесли кружки с пенным голубым напитком. – Я все испачкаю тут.

- Не надо, - она потянула его на кровать и, краснея, словно на самом деле была девственницей, прижалась к губам в поцелуе. – Я видела, ты пробовал кровь своего врага, дай и мне насладиться ею.

Кора с удовольствием наблюдала, как от ее робких, а потом все более уверенных прикосновений, растет его желание. Она постаралась так распалить Теодора, что он, приступив к главной задаче, не понял, на самом деле ему досталась девственница или нет. Кто определит, где на простыне кровь эконца, а где ее? Расчет был прост, и Теодор поверил, что стал у Коры первым.

Сколько раз ведьма благодарила судьбу за то, что та привела ее к Теодору – тогда всего лишь сопливому курсанту Фарикийской морской академии. Каким-то внутренним чутьем ведьма угадала, что именно с ним ей повезет. Зеленые юнцы, впервые отправившиеся в дальний поход, впервые же ступили на землю в незнакомом порту. Их глаза горели, руки чесались, чтобы доказать, что они самые сильные, самые ловкие, самые бывалые, и именно Тео повезло начистить рожу заносчивому эконцу, подцепить смазливую девчонку и лишить ее девственности.

Кто кого лишил девственности – можно было бы поспорить, но Кора не из тех, кто подставляет избранника. Три ночи, проведенные вместе, связали Теодора и ведьму на долгие годы.