Семь шагов к счастью

Глава 1.

Погода с самого утра была хуже некуда. Холодный ветер беспощадно качал деревья и срывал с них последние пожелтевшие листья. Природа, казалось, готовилась к долгой зимней спячке, и яркое солнышко постепенно уступало свое место серым тучам.

В большом роскошном доме известного политика и предпринимателя Мартина Никса все суетились, бегая вверх и вниз по бессчетному количеству мраморных ступеней. Кто-то негромко выкрикивал распоряжения, а другие, тихо бормоча, их исполняли. На кухне шумно кипели кастрюли, и злобно шипели сковородки. А в просторной, светлой гостиной красиво расставляли фарфоровые тарелки, серебряные блюда и хрустальные бокалы на белоснежной скатерти, предназначенной для торжеств.

И вот большие старинные часы пробили шесть, а обитатели дома засуетились еще быстрее, ведь через четверть часа мистер Никс вернется с работы, а значит, все должно выглядеть как обычно идеально к его приходу.

Дебора Никс, завершив все свои обязанности по хозяйству, надела красивое черное платье, прекрасно подчеркивающее ее узкую талию и стройные ноги. Одна из горничных собрала ее роскошные каштановые волосы, отливающие бронзой, в элегантную прическу. Супруга мистера Никса подвела красивые карие глаза черным карандашом, отчего они стали еще выразительнее, аккуратно нанесла румяна и накрасила губы красной помадой. Такой ее любил видеть муж.

Надев дорогие украшения и черные туфли на высоком каблуке, она неторопливо спустилась к парадному входу. Здесь, отодвинув тяжелые шторы, Дебора ждала, что вот-вот раскроются тяжелые кованые ворота, и появится черный роллс-ройс.

По спине пробежал противный холодок от предстоящей встречи.

Именно эту часть суток, начиная с момента возвращения мистера Никса домой и до половины девятого следующего утра, когда он опять уезжал на работу, его супруга ненавидела больше всего. От одного голоса мужа или запаха парфюма к горлу подступал болезненный ком. Когда же его ледяные голубые глаза смотрели на нее, Дебора еле сдерживала нервную дрожь.

Ворота открылись. Однако вместо машины мужа появился серый форд его помощника и правой руки - Клауса Хэнкса.

Последний много лет работал на мистера Никса. Довольно высокий, со строгими чертами на безэмоциональном лице, Хэнкс чинно прошествовал в гостиную.

- Чему обязана, мистер Хэнкс? – поприветствовав неожиданного гостя, спросила Дебора.

Человек, лицо которого всегда оставалось невозмутимым, что бы ни произошло, поднял на нее ничего не выражающие глаза и ровно ответил:

- Мистер Никс в центральном госпитале. Вам следует там показаться, - добавил он так, будто беседует о погоде.

- Что случилось? – Дебора присела на краюшек кресла напротив Хэнкса.

Нельзя сказать, что известие ее сильно взволновало. Скорее, удивило. Надо же, оказывается происходят в мире случайности, не запланированные ее мужем заранее. За столько лет совместной жизни она уже начала привыкать, что обычно события подстраиваются под высокие требования мистера Никса, а не наоборот.

- Дорожное происшествие, - ответил как ни в чем ни бывало равнодушный собеседник. - Им уже занимаются лучшие специалисты. Однако прессе стало известно об аварии, она облепила все входы и выходы клиники. А потому Вас непременно должны там видеть.

Деборе стало тошно. От его слов, от безразличного тона, каким все это было преподнесено. Мартин и его приближенные всегда играют на публику. Можно было бы уже привыкнуть и к этому. Но миссис Дебора все еще дергалась от неприязни каждый раз, когда ей предлагали сыграть роль любящей супруги, при этом подчеркнуто отмечая, что ее жизнь является всего лишь спектаклем, создающим видимость счастливой семейной жизни.

И даже сейчас, возможно находясь между жизнью и смертью, Мартин и Клаус думают только о том, как преподнесут все случившееся репортеры, и что скажут люди. Те самые толпы, которых Мартин, по сути открыто презирал, относясь к ним лишь как к полезному ресурсу в продвижении вверх в его любимой пирамиде власти и денег.

***

Огромное холодное здание госпиталя действительно было окружено журналистами, бесчисленным роем снующими вокруг в поисках эксклюзивных новостей.

Клаус Хэнкс проталкивал Дебору ко входу клиники, демонстративно игнорируя представителей прессы. Лишь изредка вполголоса произносил он одну и ту же фразу:

«Миссис Никс позже ответит на все ваши вопросы».

Ну конечно. Чуть позже специально назначенные на эту должность люди научат Дебору, как и что говорить на интервью. Они взвесят все нюансы и выведут те ответы, которые принесут наибольшую выгоду ее дорогому супругу.

Мартин все еще находился в операционной. Дебора ждала, сидя в длинном коридоре с мерцающим светом искусственного освещения. Прислонившись спиной к белой, холодной стене, она бездумно следила на проходящими мимо людьми в светлых медицинских формах.

Деборе было трудно разобраться в своих чувствах. Она уже давно призналась себе в том, что ненавидит Его. Не злостно, не той безумной ненавистью, которую испытываешь к дорогому тебе человеку, из раза в раз поступающему жестоко с твоими чувствами. Нет. Ненависть миссис Никс была ровной. Настоящей. Въевшейся в саму кровь замораживающим потоком. Ледяной и теперь уже вечной. Она много раз представляла, какой была бы ее жизнь без Мартина. Спокойной, размеренной... счастливой.

Но, нужно отдать Деборе должное, она никогда, даже в минуты самого горького отчаяния не желала ему смерти.

Просто не умела. Такой уж она была создана.

Сейчас Дебора молча бродила по полупустому коридору больницы. Мысли путались, вынуждая ее идти, без конкретной цели. На мгновение ее взгляд случайно задержался на стеклянном окне одной из палат.

Оно было витринное, открывающее обзор на изнуренного длительной болезнью человека лет тридцати, лежащего на узкой больничной койке. Ему можно было дать от силы лет тридцать. Мужчина был ужасно бледен, под глазами разрослись темные круги, а синюшные губы были приоткрыты так, будто ему необходимо что-то сказать. Однако тяжелое прерывистое дыхание не оставляет для этого ни шанса. Внезапно их взгляды встретились.

Глава 2.

На следующий день, воспользовавшись отсутствием Мартина, Дебора навестила свою тетю Рози и ее двенадцатилетнюю дочь Дженни.

Мужу не нравилось, когда миссис Никс посещала родственников. Ему вообще претило, что она куда-то выходит без него. Потому у нее почти не осталось подруг.

А к единственным родственникам, которые у нее были, Дебора ходила тайком и в редкие дни длительного отсутствия Мартина.

Но зато это были поистине счастливые дни. Когда, наконец, можно было расслабиться и провести время так, как хотелось самой Деборе.

Однако было и то, что омрачало радость встреч. Тетя Рози тяжело болела. У нее было заболевание крови, требующее регулярного переливания. Кроме того, Рози нуждалась в особом уходе. К сожалению, муж тети умер три года тому назад, а пожилая женщина не могла сама обеспечивать себя и свою малолетнюю дочь. Да еще и оплачивать дорогостоящее лечение.

И теперь Дебора была их единственной опорой. Без всякого сомнения, это и была та самая причина, которая в конечном итоге заставляла миссис Дебору мириться со всем, что бы ни говорил и ни делал ее личный тиран. Каждый раз, когда она доходила до точки и всерьез задумывалась о разводе или, вернее сказать, о побеге, именно мысль о тетушке Рози и Дженни, останавливала ее. И Дебора нечеловеческим усилием воли вынуждала себя терпеть все выходки Мартина.

И самое ужасное, что он знал об этом. И пользовался как удобным рычагом давления на жену.

А в последние годы все это постепенно превратилось в какое-то подобие негласного договора между ними. Никс оплачивал лечение, необходимое для поддержания жизни тети. Помимо этого он милостиво согласился платить за учебу малышки Дженни. А взамен Дебора должна была на каждом шагу выказывать бесконечную благодарность и быть послушной и тихой женой. Идеальный договор! Для Мартина Никса.

Однако на третьей неделе блаженного покоя ворота отворились, и в проем показался черный роллс-ройс.

Дебора зацепила взглядом темное пятно крыла автомобиля класса люкс. И тотчас же замерла перед раскрытым окном, почувствовав, как ее охватило знакомое чувство паники. Ноги стали словно ватными. Всего за несколько недель ей каким-то необъяснимым образом удалось отвыкнуть от присутствия в своей жизни удушливого пресса под названием Мартин Никс.

Чтобы унять дрожь в руках, Деборе пришлось ухватиться за спинку стула.

А вымуштрованная прислуга уже выстроилась в ряд, чтобы поприветствовать хозяина дома.

Каково же было всеобщее изумление, когда вместо властного и, как всегда казалось, всемогущего Мартина Никса в большом холле показался потерянный и истощенный человек. Он был так слаб, что опирался на руку дворецкого. Болезненно бледный, он озирался по сторонам, будто не понимая, что происходит и не узнавая никого. Только при виде Деборы на его лице появилось совершенно озадаченное выражение, смешанное с явным узнаванием, но при этом с четким налетом непритворного шока.

Дебора.

- Вики, помоги проводить мистера Никса в его комнату, - распорядилась я, подходя к мужу.

Мартин никак не отреагировал на мое присутствие. Лишь ничего не значащее общее приветствие. Нет, я не ждала, конечно, радостных возгласов или, упаси Небеса, страстных объятий. Но могли быть элементарные фразы, которыми обмениваются родные люди после долгой разлуки. Или как мы, избежав смертельной опасности.

Однако, надо признать, что и сама я не светилась счастьем при виде чудом выжившего мужа. Наверное, мои эмоции было несложно прочитать по напряженному лицу. Так что и Мартин не торопился выказывать радость.

Хотя хмурых приказов или недовольных замечаний мы от него, на удивление, тоже не услышали.

Напротив. Мистер Никс без возражений позволил нам, двум «ни на что путное не годным» женщинам подхватить его под руки и помочь подняться на второй этаж.

Войдя в огромную спальню, мы с трудом уложили массивное тело Мартина Никса на большую кровать размера кинг-сайз. Как и все в его доме и жизни даже этот предмет мебели обязан был подчеркивать своей представительностью высокий статус и достаток моего богатого мужа.

Все еще пребывая в ожидании очередного всплеска ворчливых упреков со стороны Мартина, я, поблагодарив горничную, отправила ее вниз. Вспышки беспричинного гнева со стороны Никса стали нормой в наших отношениях. Его необузданный темперамент мог дать такую яростную реакцию на что угодно. Будь то мой слишком фривольный, по его мнению, наряд. Либо неподобающее поведение. Причем к последнему могла относиться даже улыбка простой вежливости в адрес общего знакомого.

- Как ты себя чувствуешь, Мартин? - спросила я, стоя у изголовья его низкой кровати в соответствии со стилем модерн. Такого же холодного и серого, как и все в его доме.

Я была не в силах заставить себя присесть на край постели мужа. Он вызывал во мне лишь панический ужас. Словно мне придется приблизиться не к близкому человеку, а к чудовищу, явившемуся из потустороннего мира.

Мартин ничего не ответил. Он выглядел опустошенным и потерянным. Все так же озирался, рассматривая окружающее пространство, лишенное картин на стенах или украшений, будто не узнавая свою собственную комнату.

Здесь даже фотографий не было наших общих. Лишь тумбочки с идеально гладким покрытием, встроенный в стену раздвижной шкаф и серые тяжелые шторы.

- Тебе нужно отдохнуть, - сказала я, обрадованная его долгим молчанием и возможностью поскорее покинуть давящую обстановку.

Тогда, отвернувшись и больше не оборачиваясь к нему, я пошла к двери.

К счастью, Никс меня так и не окликнул, несмотря на зудящее между лопаток ощущение его неотрывного взгляда.

А внизу меня уже ожидал вездесущий – Клаус Хэнкс.

- Вам следует некоторое время пожить в домике у озера, - постановил он тоном, не требующим возражений. - Подальше от любопытных глаз. Пока мистер Никс не восстановится полностью, - соизволил он все же пояснить мне свою неординарную идею.

Время от времени я развлекалась тем, что пыталась прочесть на каменном лице Клауса Хэнкса хотя бы одну эмоцию. Но затея каждый раз оказывалась абсолютно провальной. Казалось, он способен лишь только подобно бездушному компьютеру вести рациональные расчеты, приносящие деньги.

Глава 3.

Задолго до аварии...

Это была обычная встреча с друзьями. Его друзьями. Потому что моих, как я уже говорила, почти не осталось вокруг. А те, кто старался поддерживать со мной все таки связь, моментально подпадали под бдительным оком Никса в круг запрещенных для общения лиц.

И все же я была рада. Мартин редко брал меня с собой на подобные соберуны. И большинство вечеров я проводила в тоскливом одиночестве.

Тогда между нами все было еще не настолько плохо. Как мне казалось...

Я долго готовилась к вечеру. Наряжалась. Перемерила все платья, какие были. Оно должно было быть скромным. Не сильно обтягивать, однако при этом утонченно подчеркивать фигуру. Не открытое, без глубокого выреза и обязательно ниже колен. Иначе мне было просто не выдержать очередную сцену ревности взбешенного Мартина.

Не просвечивающее. Темное. Не распускать волосы. Собрать без излишних висячих локонов.

Макияж... Конечно, неяркий. Нельзя, чтобы он выглядел вызывающим. При этом подчеркнуть глаза. Пусть дома Мартину и нравились сочно накрашенные губы, но при посторонних подобное было под запретом.

И вот, наконец, настал долгожданный момент выхода из дома. Однако вместо характерного шума раскрывающихся ворот раздался звонок телефона.

- Поедешь сама, - сухо велели в трубке.

- Без тебя? – опешила я, удивившись, что Мартин согласен отпустить меня куда-то одну.

- Я приеду сразу на место, - поправился он. – Слишком много работы, потом еще одна встреча с партнерами. Мне некогда еще и за тобой заезжать.

- Понятно, - ответила я. – Тогда я вызову такси? – все еще не верилось, что мне разрешено в кои-то веки так запросто одной оказаться на улице, да еще и в машине с незнакомым водителем.

Помнится, пару раз Мартин готов был придушить официанта в ресторане за то, что тот осмелился обратиться напрямую ко мне, а не предложить блюдо через мужа.

- Да, вызывай, - теряя терпение, резко ответил Мартин. – Я же уже сказал, поезжай сама! Не хочу опаздывать из-за тебя.

- Хорошо, конечно, - поспешила я согласиться с его словами, однако мой голос заглушили раздавшиеся гудки.

Никс повесил трубку, не дожидаясь моего ответа.

И мне не оставалось ничего другого, как вызвать машину.

***

Я опоздала.

Не сильно, но достаточно для того, чтобы разозлить Мартина, которому могла не понравиться моя нетактичность по отношению к его друзьям.

В принципе моей вины в этом не было. Я ждала мужа к половине шестого, чтобы выехать из дома вместе. А его звонок раздался ровно в это время. Таким образом пришлось дозваниваться до такси, а потом ждать еще минут двадцать-двадцать пять, пока за мной пришлют автомобиль.

Но всегда уверенному в своей правоте мистеру Никсу невозможно было бы что-либо подобное доказать и оправдаться перед ним.

Так что в зал ресторана я входила на подгибающихся от волнения ногах. Было очень боязно, что меня отругают при всех знакомых. Это было даже хуже, чем страх отхватить, будучи наедине с мужем. Ведь, к своему ужасу, я должна признаться, что Мартин начал позволять себе поднимать на меня руку.

Сначала это были просто резкие, угрожающие взмахи, на расстоянии, ничем болезненным не завершающиеся, кроме молчаливой угрозы. Но однажды он сильно толкнул меня, и я, споткнувшись, не удержалась на ногах. Правда, потом извинился, но содеянного это уже не меняло. Мое отношение к Мартину становилось все больше похоже на ненависть, и я денно и нощно думала, как вернуть все к тому, что было раньше. Как все исправить?

Да и вообще, стоит ли оставаться рядом с этим человеком и терпеть подобное обращение с собой? И главное - во имя чего?

Глупая!

Тогда я еще думала, что смогу уйти, как только захочу. Мне было невдомек, что сбежать от Мартина Никса, увы, невозможно...

И вот я медленно продвигаюсь вперед по многолюдному залу ресторана. На меня немного давит шум и ощущение толпы сидящих незнакомых людей. Поэтому я теряюсь и не сразу замечаю наш столик. Он уже переполнен. В том плане, что, как и боялась, я пришла последней. И все уже заняли свои места.

Причем мое место рядом с мужем тоже занято.

Это настолько удивительно, что я не сразу нахожусь, что делать. И не успеваю толком разглядеть, кто сидит рядом с Мартином. Все сливается перед глазами. Я механически отвечаю на приветствия общих друзей, возвращаясь взглядом к особе, рассевшейся рядом с моим мужем.

Она тоже здоровается. Радостно так. Словно мы тысячу лет знакомы и состоим в самых близких дружеских отношениях.

А я, наконец, узнаю в ней ту самую ненавистную секретаршу мужа – рыжую Сессилию. Нечеловеческим усилием воли я заставляю себя улыбнуться и поздороваться и с ней. Нужно во что бы то ни стало вести себя так, будто меня не трогает присутствие этой посторонней женщины рядом с моим мужем. И в его жизни... Так, чтобы никто из присутствующих не почувствовал, что допускаю хоть тень сомнений о неверности Мартина. Иначе я просто не могу. Я не переживу, если встречусь с сочувствием во взглядах всех этих людей.

Что она вообще тут забыла?!

Чуть позже Мартин будничным тоном сообщит, что они ехали вместе с важной встречи, и что он предложил Сессилии провести вечер в приятной компании. Она очень помогла на переговорах и заслуживала отдыха! Ведь суровый босс не оставлял ей ни минуты свободного времени на бедную себя весь прошедший месяц...

Собираю волю в кулак и подхожу ближе. К моему еле сдерживаемому изумлению, рыжая бестия плавно поднимается, уступая место рядом со своим боссом мне. Сама же она медленно присаживается на соседний со мной стул.

Несмотря на всю антипатию, которую я к ней испытываю, сейчас я благодарна Сессилии. Сложно представить, какой неловкой была бы ситуация, если бы мне пришлось сесть на тот стул в дальнем углу стола, стерпев молчаливое согласие Никса с происходящим беспределом. К слову, он как ни в чем не бывало продолжает обмениваться шутливыми фразами со своими товарищами, не удосуживаясь обратить внимание на мое затруднительное положение. В которое он сам же меня и поставил, когда привел сюда свою... секретаршу.

Глава 4.

Мы с Мартином все еще остаемся в домике на озере. Он медленно восстанавливается после аварии, но с каждым днем мужу заметно становится лучше. Мы почти не говорим. Врачи утверждают, что Никс замкнулся в себе из-за кратковременной потери памяти. Иногда он задает вопросы. Или говорит нечто настолько непривычное, что я потом долго перебираю сказанное в уме. Мартин сам на себя не похож в последнее время!

Однажды ранним утром, когда солнце только поднялось и ненадолго осветило пасмурное осеннее небо, я сидела у самой кромки воды.

Как раз там, где заканчивалась деревянная дорожка. Порыв холодного ветра пробирал до костей, и я, поежившись, еще сильнее закуталась в теплую куртку. Но воздух был так приятен и свеж, что несмотря на холод, мне не хотелось уходить.

Казалось бы тишь природы, звуки успокаивающие нервы, однако мне почему-то не думалось о хорошем. Напротив, перед глазами стояла ужасная сцена ссоры с Мартином.

Его непреклонность в суждениях. Не желание слушать меня. Ярость. Крики. Однажды Мартин толкнул меня. А в следующий раз было еще хуже. Я ударилась об край стола. А потом был момент, когда муж потерял контроль и... впервые ударил.

Сейчас вопреки всем моим попыткам отвлечься, я вновь прокручивала в сознании тот жуткий эпизод. То, как сильно он ударил меня по голове. А бить Мартин предпочитал именно туда. Потому что так сложнее было распознать следы побоев. Расчетливый мерзавец - уважаемый всеми мистер Никс приобрел привычку подобных ударов после того, как я однажды осмелела и пригрозила подать на него в суд, обвинив в домашнем насилии. Но где уж там! Мне незамедлительно привели миллион доводов того, как на самом деле будут развиваться события. Ведь без личных денег я не смогу ни нанять адвокатов, ни доказать собственную правоту в суде. Однако на всякий случай он решил не оставлять улик. Ведь была еще вероятность, что я придам все огласке. И даже если мне никто не поверит, то шумиха сама по себе уже в достаточной мере навредит репутации Никса.

В тот день от удара я упала, потеряв сознание. Когда же очнулась, то никак не могла вспомнить, что же произошло.

Я оглядывалась в поисках ответов и заметила горничную, сидевшую у моей кровати. С трудом шевеля пересохшими губами, я спросила у девушки, почему я в постели средь бела дня, и что со мной случилось. Но та лишь залилась слезами, не говоря ни слова.

Лишь позже я постепенно начала вспоминать все, что произошло. Грудь сдавило железными тисками безысходного отчаяния. Я больше не видела выхода. Выпроводив Вики, я долго смотрела в потолок невидящим взглядом, понимая, что ничего не смогу поделать.

Единственной эмоцией оставалось лишь сильное желание насолить тому, кто превратил мою жизнь в ад. А самый верный способ ударить мистера Никса побольнее - это испортить его идеальную репутацию.

"Посмотрим, как ты заткнешь рты всей своей болтливой прислуге", - думала я, готовясь вызвать его на очередной сокрушительный скандал.

«Ничего я выдержу, - убеждала себя, качаясь поднимаясь с постели, - главное, что на этот раз у меня будет слишком много свидетелей. Ведь сейчас утро, и многие уже поднялись, принимаясь за привычную работу по дому». Это было все равно, что шаг в пустоту. К опасной и болезненной неизвестности. Как необходимый пугающий укол, который остается последней надеждой на последующее излечение.

Я была готова ко всему, что бы ни сделал со мной Никс в тот день.

Однако меня отвлек звонок телефона, лежащего на прикроватной тумбочке. Он звенел, не смолкая. Тревожное дзынь натягивалось как струна, не отпускающая меня совершить роковой шаг к окончательному разрыву с ненавистным Никсом. В конце концов, испугавшись, что что-то случилось с тетей или с Дженни, я начала колебаться.

И тяжело развернувшись уже у самых дверей, я неторопливой шаркающей походкой заскользила обратно к кровати по блестящему паркету спальни.

Дойдя до тумбочки и почувствовав, что нервы напряглись до предела, я сделала рывок, кидаясь к телефону. И не ошиблась.

В трубке раздался заплаканный голос Дженни. Тетушке Рози стало хуже. Чувство вины моментально сдавило грудь. Стало тошно от того, что я только что так эгоистично собиралась ради собственного блага и эфемерной надежды на свободу, оставить близких без столь необходимой поддержки. Мой разрыв с Никсом выстрелил бы смертельной пулей в первую очередь по ним. Тетя Рози и Дженни попросту не выжили бы в этом суровом мире, потеряв подмогу в лице моего мужа, спонсирующего не только лечение, но и все их существование в целом. Как по сути и мое. Но если на потерю своего достатка я еще могла закрыть глаза, то родных уж точно никак не могла обрекать на нищету и голод.

И потому, жестоко наступив на горло вопящей изнутри гордости, я помчалась одеваться, на ходу придумывая, как же упросить Мартина отпустить меня к тете Рози, снова попавшей в больницу.

В тот критически важный день я окончательно раздавила в себе надежду на избавление. А также самолюбие, скулящее и молящее предпринять хоть что-то ради обретения свободы.

***

Страшно представить, что когда Мартин вернет память, вместе с ней проснутся и все его дикости.

Внезапно небо над "домиком на озере" затянулось тучами. Загремели устрашающие раскаты грома, блеснула молния, и в то же мгновение мощным потоком полил осенний дождь. Крупные капли воды падали мне на волосы и, щекоча кожу, стекали по лицу.

Однако я все равно не могла оторвать глаз от озера, гладь которой вдруг словно закипела под натиском неумолимого ливня.

Через пару минут я все же попробовала перевести задумчивый взгляд с озера, стряхнув с себя капельки непрекращающегося дождя вместе с обжигающей болью воспоминаний. Осторожно поднялась, чтобы не подскользнуться на промокшем деревянной настиле, и собралась уже возвращаться, но вздрогнула от неожиданности и страха, увидев Мартина. Представьте себе мой ужас, когда я встретилась взглядом с тем, кого ненавидела и боялась больше всего на свете.

Глава 5.

Итан Рид.

Когда я пришел в себя настолько, что смог подниматься и передвигаться по палате, я все еще не верил в реальность случившегося.

А когда впервые увидел в зеркале отражение Мартина Никса вместо своего, я пережил настоящий шок. А уже через секунду испугался того, что лишился рассудка. Да, я подумал, что у меня галлюцинации.

И даже потом, когда все вокруг стали обращаться ко мне как к Никсу, я решил, что мое безумие медленно прогрессирует. И я продолжаю сходить с ума.

А представьте себе всю степень моего ужаса, когда я получил ответ касательно судьбы Итана Рида, то есть меня самого!

Я решился осторожно расспрашивать медицинских работников об Итане Риде, лежащем в соседней палате. Так, словно мы с ним были знакомы, и мне откуда-то известно, что тот находится в этой же больнице.

Полученный ответ надолго выбил меня из колеи.

Как может чувствовать себя человек, которому говорят, что он недавно скончался от острой сердечной недостаточности в самом расцвете лет. И это при том, что он чувствует себя, пусть и не совсем здоровым психически, но уж точно живым!

Однако известие о собственной кончине настолько ошарашило меня, что после я на много дней впал в состояние, которое сравнимо разве что со сном наяву. Мне трудно описать, что я чувствовал и как ощущал себя в чужом теле.

Я будто перестал принимать все происходящее за настоящее и лишь наблюдал за всем вокруг со стороны. Как на большом экране с чересчур реалистичными спецэффектами.

А потом меня привезли в особняк Никса, где я снова увидел Ее!

Девушку-спасительницу из больницы, которая была со мной в самый значимый миг моего ухода из собственного тела.

Невероятно! Она оказалась его женой... Женой Мартина Никса. Моей... Так я узнал ее имя.

Дебора.

Она принялась равнодушно расспрашивать меня о самочувствии и,, проводив в спальню, помогла лечь в постель. Однако в ее чужом теперь взгляде был только холод.

Мне понадобилось несколько дней, чтобы хоть немного прийти в себя. Чтобы вернуть себе покой, я начал с того, что прикрыл все зеркала и другие отражающие поверхности, которые только были в моей комнате. Это было сделано, конечно, для того, чтобы больше не видеть чужого мне лица Мартина Никса вместо своего. Тяжелее всего было осознавать то, что пока я разгуливаю в незнакомом теле, мое собственное туловище гниет где-то в земле. Однако я усердно отгонял от себя подобные мысли, способные и в самом деле зародить такой хаос в душе, что я бы непременно чокнулся, дай я им хоть на мгновение волю развиться.

С врачами и медицинским персоналом все было проще. Они делали свою работу, задавая вопросы, касающиеся лишь самочувствия и здоровья. Я максимально честно отвечал, приняв непростое, но единственно возможное сейчас решение, привыкнуть к новому организму и попытаться жить как... как получится...

А вот с неприятным типом по имени Клаус Хэнкс все было несколько сложнее. Его пытливый взгляд словно в самую душу вгрызался, с подозрением выискивая своего потерянного хозяина. Именно так «хозяина». Иначе их отношения с Никсом и не назовешь. Хэнкс, правда, не лебезил передо мной, хоть и считал меня Мартином. Однако вел себя как верный, вымуштрованный пес перед строгим хозяином.

Но несмотря на это, он не осторожничал при высказывании своего мнения и идей. Из чего я сделал вывод, что Никс доверял своему верному помощнику полностью. И, по всей видимости, почти всегда прислушивался к его советам. Что ж, решил я, несомненно, в этом есть свои плюсы. Большие плюсы. Мне не придется думать, что и как делать. Можно хотя бы на первое время расслабиться немного и, свалив все на плохое самочувствие и потерю памяти, перекинуть решение насущных проблем на Хэнкса. Пусть разбирается с делами. А я пока присмотрюсь к жизни Мартина, может, и сумею со временем свыкнуться и обосноваться не только в его теле, но и во всей жизни. Раз уж мистическим, абсолютно невероятным стечением таинственных обстоятельств я там, где я есть.

Еще в больнице, когда в следующий раз в мою палату шагнул серьезный и невозмутимый Хэнкс я аккуратно оповестил его о своей амнезии. И добавил:

- Тебе придется взять управление бизнесом на себя, Клаус. Какое-то время будешь по-возможности решать все сам, - попробовал я придать голосу сухой уверенности, которая из того, что я успел понять о Мартине Никсе, должна была соответствовать его характеру лучше всего, - однако не забывай, что я в любую минуту могу вмешаться и все проверить, - предостерег я его на всякий случай.

Мало ли, как человек может повести себя, неожиданно почувствовав власть! Пусть Никс и полагался на преданность Клауса, но впечатление он создает типа довольно опасного и хитрого. Так что я решил перестраховаться и пока что относиться к нему, как к необходимому помощнику, а не как к верному другу.

- Как скажете, мистер Никс, - без тени радости или наоборот разочарования ответил Хэнкс, - можете не сомневаться, все будет, как Вам угодно.

- Хорошо. Есть что-то, что я должен знать уже сейчас? – спросил я больше для виду, чтобы не вызывать подозрений своим полным равнодушием к делам.

- Ваша супруга, миссис Дебора... - начал Клаус, а я насторожился.

По разговорам, я уже знал, что женат, но одно дело принимать этот абстрактный факт на расстоянии, а другое столкнуться с несчастной женщиной, потерявшей мужа и даже не имевшей возможности попрощаться с ним – совсем другое. Да что там! Бедной супруге Мартина даже неизвестно, что теперь ей придется сосуществовать с совершенно другим, чужим ей человеком! Тогда я еще не знал. Кто она. И как Она действует на меня самого... Вот почему я даже не представлял, как теперь жить со всем этим.

А еще дико опасался встречи с почти-вдовой и по другой причине. Разве может любящая женщина не почувствовать, что в теле ее супруга – чужак? Одна надежда на всё ту же проблему с памятью. Может, если буду молчать все же не выдам себя в первые же дни. А потом... потом жизнь, будем верить, сама подскажет, как быть.

Глава 6.

Итак, спустя пару бесконечно долгих недель меня выписала из ставшей ненавистной белостенной палаты дорогой клиники. Мой ныне постоянный наперсник Клаус Хэнкс самолично встречал меня в дверях, сопроводив для начала до великолепного черного роллс-ройса, каковой я до этого дня видел лишь со стороны, не имея удовольствия посидеть даже в салоне, не то что владеть подобным красавцем.

Сегодня за руль меня, конечно, тоже не пустили бы. Ведь я был еще очень слаб. И потом такие, как Никс предпочитают ездить с личным водителем, так что я удобно расположился на заднем сидении, обитом натуральной кожей. И всю дорогу слушал монотонный отчет Хэнкса о проведенных денежных операциях.

Нужно подтянуть свои знания по экономике, - пришел я к неутешительному выводу. К счастью, мое образование включало и такую скучную область. Но работать я всегда предпочитал в сфере программирования. И не плохо преуспел, надо сказать.

Уже через полчаса автомобиль плавно въезжал в большие ворота элитного особняка, припарковавшись почти у самого входа.

Что ж, - подумал я, окинув взглядом этого гиганта архитектурной мысли, - вероятно, плюсы в моем положении все же тоже будут. По крайней мере теперь я страшно богат и, наверное, было бы черной неблагодарностью с моей стороны, проклинать свое положение. Особенно если учесть, что я вообще не должен был выжить. А значит, пора начинать браться за голову и смириться уже со случившимся фантастическим перевоплощением.

В большом светлом холле нас встречала целая делегация слуг. Однако все мое внимание мгновенно захватила девушка, робко переминающаяся с ноги на ногу. И дело было даже не в ее необыкновенной красоте, а в том, что я уже видел ее раньше.

Эти глаза я бы не перепутал ни с какими другими. Я запомнил их глубокий таинственный свет на всю жизнь. Парадоксально, что видел-то я их впервые именно в тот самый страшный момент в моей жизни, когда думал, что она вот-вот прервется навсегда.

Я умирал.

Там, лежа на больничной койке, одинокий и напуганный приближающимся концом, я внезапно увидел эту самую девушку, застывшую по другую сторону застекленного большого окна моей палаты. Она не подходила близко. Просто стояла и смотрела. Но в ее взоре было столько всего намешано, столько искреннего сочувствия, поддержки, своей и моей боли, переплетающихся причудливым узором духовной связи, что мне вдруг безумно, невыносимо сильно захотелось жить!

Конечно, никто не хочет умирать. Но иногда этого мало. Нужно еще хотеть бороться. Выгрызать у самой судьбы право на существование. И я сумел. На последнем вздохе выбил у провидения роковую рокировку тел и душ. Каким-то неведомым ангелом хранителем был возвращен в этот мир, заслужив второй шанс. Простое право быть.

И я никогда не забуду ни то ощущение таинства, произошедшего со мной, ни Ее глаза, протянувшие мне незримую нить, за которую я ухватился, чтобы не исчезнуть навеки.

Сейчас, глядя на нее я был переполнен искренней благодарности, смешанной с благоговейным восхищением. Но, естественно, я не мог сказать Деборе Никс об этом. Не мог рассказать, что в ту волшебную секунду она вытянула мою душу, испаряющуюся в запредельных потемках небытия, каким-то чудом поспособствовав моему перевоплощению в ее мужа.

Нет, я не думал, что эта милая, нежная девушка может обладать какими-либо сверхчеловеческими способностями. Скорее, и она, и я почему-то оказались связанными, записанными вместе в неисповедимых скрижалях судьбы.

И теперь я был уверен, что выжил неслучайно.

Однако я оказался прав, и девушка явно питала к супругу не самые теплые чувства. Да что там! По ее виду, по тому как она сжимала свои дрожащие пальцы сразу становилось понятно, жена побаивалась Мартина Никса.

Когда я это осознал, то неожиданно почувствовал такую вспышку гнева, что не сразу сумел взять себя в руки и вымолвить хоть слово в ответ на приветствие домочадцев. Вот и получилось, что я попросту стоял и тупо молчал.

Но наверное, это все таки списали на мое плохое самочувствие. И Дебора вместе со служанкой взялась проводить меня до спальни. Не буду описать, что я испытал, когда холодные ладошки девушки неуверенно коснулись моих рук. В эту секунду я готов был на что угодно, лишь бы она перестала так нервничать в моем присутствии.

До чего же нужно было довести женщину, чтобы она испытывала страх даже перед обессиленным и ослабевшим супругом?!

И вот меня проводили в спальню, осторожно уложив в постель.

Дебора еще ненадолго задержалась подле кровати, чтобы задать пару банальных вопросов о самочувствии, отстранено глядя сквозь меня. Я чувствовал, что ей не терпится сбежать отсюда и, конечно, не стал задерживать ее. Да и не знал я, что сказать. Точнее, мне чудилось, что стоит произнести хоть слово, и Дебора сразу поймет, что я не Мартин. Будто это было возможно определить по голосу.

Стыдно признаться, но в какой-то момент, несмотря на весь драматизм ситуации, мне стало внезапно смешно. А все оттого, что я вдруг почувствовал себя волком из известной сказки, переодетым в бабушку.

Однако в наших с Деборой реалиях я, вероятнее всего, был наоборот безобидным персонажем, пришедшим на место опасному хищнику.

Только вот проблема была как раз в том, что я никак не мог понять, как теперь вести себя с ней?

Если до того мгновения, как я увидел жену Никса и узнал в ней девушку из госпиталя, я был твердо намерен продолжать играть роль сурового Мартина, то сейчас я сильно сомневался в верности этого плана. Хотя тут я немного кривлю душой. На самом деле намеченный план действий был, определенно, правильным. И со временем я мог бы подвести все к беспроблемному разводу. Так, чтобы не причинить никому вреда.

Однако теперь мне больше не хотелось терять эту удивительную девушку из виду. Мне внезапно безумно захотелось узнать ее поближе. Я и сам не заметил, как за пару минут успел убедить себя, что просто обязан наладить с ней контакт и помочь почувствовать себя счастливой.

А я, если уж втемяшил себе что-то в голову, то уже не передумаю. Таким образом мне оставалось лишь ждать, наблюдать и думать - как исправить все то, что играючи сломал Мартин Никс.

Глава 7.

Это было ничем не примечательное, пасмурное осеннее утро. Я стоял у окна в своей комнате, одетый в одну пижаму и любовался золотистыми красками, яркими пятнами разбавляющими серый пейзаж за окном.

А потом появилась Она.

Миниатюрная, хрупкая фигурка женщины, медленно бродившей вдоль деревянного настила в сторону озера. Даже если бы я не знал точно, что это Дебора, я бы все равно узнал ее по едва уловимым, присущим только ей движениям, к которым я уже успел привыкнуть. По легкой походке, чуть наклоненной в бок поникшей голове, по общему виду созерцающей, вдумчивой мечтательности.

Она дошла до самой воды и остановилась. Я замер, словно боялся спугнуть ее. Как-будто она могла услышать меня на таком расстоянии, через весь двор и стекло, вновь послужившее разделяющей нас преградой.

Мне показалось, что это очень символично. Прозрачное стекло, позволяющее нам видеть друг друга, но мешающее сделать шаг навстречу и дотронуться.

Сейчас в моем воспаленном мозгу этот факт казался какой-то мистической аллегорией, олицетворяющей наши связанные души, тянущиеся друг к другу сквозь незримую ограду общечеловеческих понятий и норм поведения.

Мне сложно было переступить черту и притвориться супругом этой опустошенной женщины, даже если я был уверен, что мог бы восполнить дыру, пробитую в ее надломленной душе настоящим мужем.

Я с легкостью позволил себе занять место Мартина Никса, но сделать последний шаг и заменить его не только в его теле и во всей жизни, но и в спальне его внезапно овдовевшей жены - было за гранью для меня.

И сейчас, глядя на одинокую Дебору на фоне грустных красок осени, я боролся с собой. Со своими желаниями, в которых уже давным-давно признался себе. Мне нравилась эта девушка.

Несмотря на то, что я почти не говорил с ней, можно даже сказать, практически не был с ней по-настоящему знаком. Однако тех крох общения, что были между нами в эти дни, хватило, чтобы я четко осознал – она просто создана для меня!

Возможно, конечно, что все это было навеяно волшебным флёром произошедшего со мной чуда. Я даже где-то допускал мысль, что на мои эмоции воздействует само физическое тело, в котором я оказался. И это какие-то остаточные чувства Мартина, которые проецируются и на меня.

Но как бы то ни было, меня безумно тянуло к Деборе. Настолько сильно, что я чувствовал – еще немного, и я уступлю своим эгоистичным порывам и сделаю шаг в ее сторону.

Ведь в какой-то степени я понимал, что украду этим не чужую любовь и вовсе не чужую жену. Потому что она не любила Мартина. Для этого не нужно быть менталистом и читать ее мысли.

Сейчас эта девушка при живом, по ее мнению, супруге выглядит печальнее, чем любая вдова, оплакивающая погибшего любимого.

А значит, - нашептывал мне голос рационального разума, все сильнее заглушая тихие возражения совести, - я имею полное право попробовать построить с ней другие отношения. Полные уважения друг к другу и взаимопонимания. Которых, я убежден, у нее никогда не было с Мартином Никсом.

Словно отвечая на мои мысли, грянул гром, и ветвистые зигзаги молний принялись разрезать небо над головой Деборы. Но девушка будто и не заметила, как содрогается природа, грозясь вот-вот обрушиться на нее проливным дождем.

Она все так же стояла, как застывшая статуя, олицетворяющая тоску, и мрачно созерцала бушующую и расплывающуюся бесконечными кругами водную стихию.

Струйки воды лились на ее прекрасные волосы, орошая лицо, и поблескивающими в лучах раннего холодного солнца дорожками стекали по шее и опущенным плечам.

Больше не раздумывая ни минуты, я накинул первую попавшуюся вещь, которую обнаружил на стуле и которой оказался обычный домашний халат из тонкой материи.

Уже спускаясь вниз по ступеням настолько спешно, насколько позволяло мое состояние, я приметил стоявший в углу около вешалки с верхней одеждой большой красный зонт.

Он был прислонен к стене и перевернут изогнутой рукояткой вверх. И настолько выбивался из общей картины серости, что я на секунду затормозил, уставившись на него как на что-то сверхъестественное, по мановению волшебной палочки появившееся в этом загадочном доме.

А еще я сразу же счел это еще одним знаком того, что я на верном пути. Так, добежав до зонта, я схватил его за лакированную деревянную рукоятку, будто специально подставленную под мою ладонь, и, не мешкая, выбежал во двор.

Туда. К ней. Защитить хотя бы от той малости, от которой сейчас я был способен оградить эту милую девушку, отстранено застывшую под неумолимыми струями стихии.

Но Дебора не видела меня. Она даже не обернулась, пока я приближался к ней, замедлив шаг. Наверное, очутившись на улице, мой пылкий порыв начал затухать, уступая место вновь поднявшим голову сомнениям.

И я остановился, уперевшись взглядом в ее спину. Не решаясь ни окликнуть, ни подойти ближе.

Так и стоял с нераскрытым красным зонтом в руке и с целым сонмом противоречивых эмоций.

Через пару безмолвных мгновений, Дебора, почувствовав все же чье-то присутствие, наконец, обернулась ко мне. А как только, заметила, что это я, вся мгновенно сжалась. И мне вновь пришлось столкнуться с тем, насколько сильно она боится мужа.

Однако естественная забота о ближнем снова победила в ней страх и неуверенность:

- Тебе не следовало выходить под дождь, Мартин, - сказала она робко, избегая смотреть мне в глаза. – Простуда сейчас будет весьма некстати.

- Я в порядке, - поспешил ее успокоить и, перехватив зонт поудобнее, шагнул ближе, укрывая ее от дождя.

Дебора едва заметно дернулась, словно хотела прикрыться или отступить, но, видимо, понимая, что ее страхи в этой ситуации необоснованны, удержалась на месте.

- Если ты не против, я, пожалуй, пойду к себе, - вымолвила она, явно остерегаясь долго оставаться со мной наедине, даже несмотря на мой доброжелательный жест.

И так и застыла в ожидании ответа.

А не получив его, Дебора все же вскинула на меня широко распахнутые от изумления глаза, недоумевая, почему я медлю и не изъявляю своих желаний вслух. Так, будто без моего разрешения ей нельзя ни остаться, ни сдвинуться с места.

Глава 8.

В придачу ко всему, что со мной произошло, я уже несколько недель не выходил в сеть. А ведь в моей прежней жизни интернет порой был для меня в большей степени реальностью, чем окружающий мир. Мне, регулярно оказывающемуся прикованным к постели с очередным сердечным приступом, частенько трудно было считать настоящим то, что считают благом большинство людей.

Зато в бескрайних просторах цифровой вселенной возможности программиста безграничны. Особенно если вне официальной работы он еще и тайный хакер.

А в настоящей жизни я порой не мог пройти и трёх сотен метров, не запыхавшись. Не мог не то, что позволить себе занятия спортом или долгие выезды на природу вместе со своими друзьями, но и полноценных прогулок где-нибудь в парке. Я уже и не мечтал, что когда-либо смогу запросто ходить куда мне заблагорассудится или сколь угодно долго прогуливаться по набережной, не задыхаясь уже в начале пути из-за моего больного и изношенного сердца.

Вот и проводил большую часть времени, уткнувшись в ставший родным экран потертого от времени ноутбука. Зато работал он мощно. Я закачал самые скоростные варианты программ, и эппов и за ним было просто не угнаться. А вот клавиатуру так и не сменил. Буквы немного стерлись от беспрерывного функционирования. Но я уже с закрытыми глазами мог работать на своем любимом лэптопе, так что мне это не мешало.

И вот сейчас мне очень сильно не хватало моего электронного товарища.

Но взамен мне теперь стало легче дышать. И сердце не сжималось среди бела дня так неожиданно и резко, что становилось страшно. В те ужасающие минуты я каждый раз думал, что это конец. Или что он уже очень близко. Ведь каждый новый приступ подводил к краю пустоты, которая намеревалась уже совсем скоро затянуть меня в свою темную бездну небытия .

Быть может, мне не просто так дали второй шанс? - снова посетила меня мысль, которой я пытался оправдать свое появление в богатом доме Никса.

Провидению вздумалось подарить мне все, о чем я только мог мечтать с самого своего детства. Теперь я смогу бежать что есть мочи, научиться играть в большой теннис и даже попрыгать на батуте, - со смехом вспомнил я давно забытые желания маленького мальчика, которого судьба лишила всех этих простых ребячеств.

А раз она решила исправить содеянное со мной, то почему бы не пойти дальше и не претворить в реальность все свои мечты? А заодно и мечты зависящего от меня чудесного человечка, милого миниатюрного ангела с волнительно-прелестными чертами?

Пусть и Дебора порадуется новым возможностям вместе со мной. Купит все, чего только пожелает. Запишется на спорт, прыгнет вместе со мной с парашютом... Да все, что только в голову взбредет можно сделать! Путешествовать, плавать... и еще очень, и очень многое!..

Даже странно, что я не подумал обо всех этих чудесных возможностях в первые же дни. Наверное, пребывал в состоянии глубокого шока и не мог еще как следует оценить, открывающиеся передо мной просторы!

Но по уже заведенной в моих обновленных извилинах схеме я не преминул приписать и это озарение чудодейственному влиянию присутствующей рядом со мной Деборы.

Ух ты! - думал я, расхаживая по опустевшей гостиной после ее ухода к себе, - всего несколько проведенных вместе часов, и такой прилив оптимизма. Уж не влюбляюсь ли я в это чудо во плоти? Или я чересчур скоро начал ее идеализировать, попав в необъяснимую логикой ситуацию? Может, я всего-навсего ухватился за образ Деборы, как за маяк, собирающий вокруг себя мои сумбурные размышления и не дающий им расползтись кто-куда, сводя меня с ума...

День тянулся медленно и нудно. Заняться здесь было особо нечем. Книг для чтения нашлось не много, и большинство из них я уже читал. Зато с радостью обнаружил кое-какие записи Мартина Никса в его личном кабинете. Сюда меня проводила Аделаида, не сдержавшись и пробормотав что-то вроде упрека в трудоголизме. И настаивая, что умение отдыхать - тоже вполне себе полезное человеческое качество.

Кабинет оказался довольно просторным и комфортным. Стены тут были затянуты пластами темного дерева в чуть выпуклые палированные поверхности. На широком представительном письменном столе лежали аккуратными стопками бумаги, документы, блокноты с пометками.

- Мистер Хэнкс велел привезти ваши бумаги из городского кабинета и переложить сюда, - объяснила Аделаида, показывая результат своих трудов. – Все папки миссис Дебора лично разложила в том же порядке, что и там. Здесь Ваш ноутбук, а в выдвижной полочке - прочие мелочи.

- Ноутбук, - задумчиво проговорил я, подходя ближе и присматриваясь к личным вещам незнакомого мне человека, о котором раньше знал лишь то, что он богатый счастливчик, наделенный определенной властью в нашем городе. Отныне же ставший лишь прахом, лишенным даже собственного надгробия и могильной плиты.

- Миссис Дебора очень старалась, правда! - воскликнула Аделаида в сердцах, по-видимому, по-своему неверно истолковав мою хмурость. – Однако если Вы недовольны, мы сейчас же все переделаем. И все будет лежать так, как Вы скажете, - спохватилась женщина, встретившись с моим вопросительным взглядом, который, судя по ее реакции, все еще хранил суровый отпечаток характера самого Мартина Никса.

- В этом нет необходимости, - сказал я, проходя вглубь комнаты и усаживаясь в удобное кресле из дорогой кожи с супер комфортной спинкой. – Вы отлично справились. Спасибо.

Кухарка облегченно выдохнула и поспешила прочь. Мне показалось, что она больше боится навлечь мой гнев на свою милую хозяйку, чем на себя саму. И я ее в этом понимал. С каждой минутой в этой мрачной обстановке я все сильнее загорался ненавистью к своему предшественнику и искренней симпатией к его безвольным близким.

Я неторопливо провел пальцами по крышке черного лепбука Никса.

Посмотрим, что за мысли и секреты ты хранил для своего жесткого хозяина, - сказал я про себя персональному компьютерному разуму, с которым многие годы сотрудничал Мартин.

К счастью, пароль отгадывать не пришлось. Я так понимаю, никому из окружающих и в голову бы не пришла убийственная идея залезть в компьютер самого хозяина дома.

Глава 9.

Когда Дебора закончила игру, Аделаида рыдала в два ручья. И если пока лилась музыка, кухарка еще старалась сдержаться, то теперь она дала волю эмоциям и громко шмыгала носом уже без всякого стеснения.

- Это же Шопен, верно? - непонятно зачем спросил я.

Наверное, просто чтобы сказать хоть что-то.

- Да, - еле заметно удивилась Дебора, всматриваясь в мое лицо. - Прелюдия номер четыре в ми минор, - дала она развернутый ответ, видимо, распознав в моих глазах искренний интерес и, встав из-за инструмента, присела на краюшек кровати. Прямо напротив меня.

- Ты играешь как настоящая пианистка, - выдавил я похвалу, все еще борясь с горечью, оставшейся после ее музыкального признания о моей бесчувственной жестокости.

- Конечно как настоящая! – бесцеремонно вмешалась в разговор Аделаида, чуть усмехнувшись. – Миссис Дебора ведь раньше и была пианисткой! Должно быть Вы запамятовали, мистер Никс, - с плохо скрываемым упреком хмыкнула женщина.

А я неожиданно для себя метнул в нее недовольный взгляд. Все же инстинкты этого тела время от времени давали о себе знать. Даже против моей воли. Или, вернее сказать, опережая мои собственные решения и эмоции. Однако сейчас они и в самом деле соответствовали моим.

Но, по правде говоря, меня больше раздражала не беспардонность кухарки, а в принципе присутствие Аделаиды в нашем с Деборой разговоре. Мне бы хотелось, чтобы женщина поскорее оставила нас наедине, дав возможность пообщаться по душам. Насколько это было возможно, конечно, учитывая наше с Деборой прошлое.

Но я все же где-то мог понять боязнь женщины, оставлять хозяйку одну во власти неадекватного супруга. К слову, она вновь неверно расценила мою реакцию и торопливо добавила к сказанному:

- Вы, наверное, еще не оправились до конца после несчастного случая. Вот память и путается, - вздохнула она, виновато улыбнувшись, и уже даже с некоторым сочувствием посмотрев на меня.

- Да, Аделаида, так и есть, - решил я согласиться, переведя разговор в более спокойное и дружелюбное русло. – Я мало что помню из прежней жизни. Из того, что было до операции, - быстро поправил я сам себя и снова повернулся к молчаливой Деборе. - Мне очень понравилось, как ты играешь. Это было восхитительно! Наверное, я каждый раз так говорил, слушая твою игру, да? – улыбнувшись, пошутил я. – И ты уже привыкла к моим комплиментам, - сказал я Деборе, чтобы как-то продолжить разговор.

- Дорогой, ты не мог сказать такого, - грустно улыбнулась она в ответ.

- Как это? – не понял я.

- Очень просто, - продолжила она смотреть на меня со снисходительно-печальной улыбкой. – Ты ведь слушаешь меня впервые.

Бесы! Опять ляпнул не то!

Кажется, Аделаида, почувствовав, наконец, что она тут лишняя, внезапно вспомнила о пироге, который дожидается ее в духовке, и поспешно ушла.

- Напомни-ка мне, - попросил я Дебору, когда мы остались одни, - сколько мы с тобой уже женаты?

- Два года, - с непониманием во взоре, подернутом печальной дымкой, ответила она.

Ну это уж слишком! Их отношения с Никсом можно было назвать по меньшей мере странными. Если даже допустить, что мои предыдущие подозрения о необоснованно грубом обращении Мартина с супругой неверны.

Я подался вперед и с искренним недоумением спросил:

- Неужели за эти два года у меня не нашлось и пяти минут, чтобы насладиться твоей игрой?? – я бы уже никак не смог угомониться, не выяснив все досконально.

- Ты всегда занят, - пожала она плечами. – И у тебя полно дел, куда более важных, чем моя игра на пианино. Работа, важные переговоры или звонки. Никогда не остается времени на м... музыку, - на мгновение она запнулась, и я уловил, что в первоначальном варианте Дебора хотела сказать: «не остается времени на меня».

- Даже когда мы отдыхаем здесь? В «домике на озере»? – поразился я такому образу жизни.

- За все два года брака в загородном доме мы всего-то во второй раз, - пояснила «моя жена», - а инструмент есть только тут, - вроде просто сказала она, однако на этот раз не сумев скрыть острой обиды, пробравшейся в ее мелодичный голос.

- Почему? – допытывался я.

- Что почему? – переспросила Дебора.

- Почему пианино только тут? Мы ведь можем позволить себе купить такое же и в городской особняк, - с полнейшим непониманием поинтересовался я.

Мартин был настолько прижимист? Экономил на интересах супруги? Или просто не считал ее просьбы достойными внимания. Как выяснилось через секунду, самая последняя и самая отвратительная из моих догадок и оказалась правдивой:

- Ты сказал, что это абсолютно ненужная вещь, Мартин, - отвела Дебора взгляд, но я успел заметить в ее глазах сверкнувшие в тусклом свете лампы слезинки. – Сказал, что пианино – это совершенно лишний и бесполезный предмет мебели...- запнулась она, как-будто проглотив застрявший в горле ком. – Предмет, который годен, разве что только пыль собирать за ненадобностью.

Я отнял пианино у пианистки...

Отобрал самое дорогое ее душе, еще и унизив, обесценивая.

Я сидел, ошеломленный этой новостью, тщетно пытаясь понять, что происходило в тот момент в голове бесчувственного истукана под названием Мартин Никс.

По крайней мере, теперь понятно, почему она меня терпеть не может.

Даже если муж не был с ней жесток и ни разу не поднимал на Дебору руку, вопреки моим предположениям, одного этого мерзкого поступка хватило бы, чтобы зародить в душе девушки ненависть. А ведь таких действий со стороны Мартина было, по-видимому, очень и очень немало!..

Первым порывом было извиниться. Но разве возможно одними словами заслужить прощение, даже если ты не помнишь содеянных проступков?

Нет, этого до ничтожного мало! Потребуется нечто такое, что могло бы разубедить этого потерянного человечка в заледенелости моего сердца. Нужно действовать тонко, терпеливо. Кирпич за кирпичиком снося возведенную между супругами стену и осторожно замещая ее новыми воспоминаниями.

- А чего бы тебе хотелось больше, если бы мы прямо сейчас поехали покупать тебе инструмент? – спросил я Дебору. – Ты предпочитаешь играть именно на пианино или хотела бы приобрести фортепиано?

Глава 10.

Не буду врать, что я легко разбирался со всей текучкой. Было сложно. Очень. Пришлось не просто поднимать знания, которые оставались где-то в подкорке памяти со времен колледжа, а реально целыми днями рыться в интернете. К счастью, искать нужную инфу в просторах двухкодичного океана было моим коньком!

Нам с Деборой пришлось вернуться в городской особняк, пусть мы оба и предпочитали жить поближе к природе. Потом были нудные дни беспрерывного копошения в договорах и контрактах. Но во всем этом Хэнкс оказался по-настоящему незаменимым помощником, и ему удалось довольно быстро ввести меня в курс дела.

Уже через неделю или две я гордо восседал в самом центре империи Мартина Никса. Стараясь вписаться и не выбиваться из представительного антуража кабинета большого босса, я носил элитные костюмы, строгие галстуки и белоснежные рубашки. На левом запястье неизменно красовались часы, стоимостью как моя бывшая машина. Машина Итана Рида.

Но сегодня я выходил из черного роллс-ройса и, распугав своей начальственной поступью бедных подчиненных, поднимался в застекленном лифте на самый верхний этаж огромного бизнес-центра.

Мой кабинет походил на номер-люкс в дорогущем пятизвездочном отеле, с окнами на всю стену и видом на полгорода.

И словно необходимое дополнение к шикарному интерьеру в моей приемной сидела рыжая красотка – личная секретарша Мартина Никса, которая всем своим видом излучала услужливое восхищение.

Вызывающе одетая девушка то и дело норовила будто нечаянно прикоснуться ко мне, изящно запрокинуть ножку на ножку, не преминув продемонстрировать краюшек чулок, а то и прямолинейно уронить объемный бюст на мой письменный стол пока слушала мои распоряжения на день.

Все это в первые дни немного напрягало, затем ее нелепые попытки соблазнить босса казались смешными и лишь отчасти докучающими, а по прошествии нескольких недель и вовсе надоели.

Я не мог не понимать, что рвение секретарши однозначно имеет под собой почву с хорошо проторенную дорожкой. Жесткий и равнодушный с собственной супругой Никс, наверняка, баловал себя связями на стороне. И эта вульгарная особа, вновь явившаяся в офис в миниюбке, подчеркнутой высоченными каблука, как нельзя точно соответствует моим представлениям о вкусе Мартина.

Хотя бы потому, что Сессилия – так зовут нашу с Никсом рыжую подчиненную, производит впечатление полной противоположности Деборы. В результате вызывая во мне в лучшем случае - безразличие, а в худшем – полное отвращение.

Даже обладая самой примитивной логикой, можно уже было сообразить, что я абсолютно равнодушен! Что за нелепое желание непременно добиться своего от женатого мужчины, который уже несколько недель игнорирует твои сигналы лишь для того. Я же пытаюсь дать тебе возможность прекратить этот балаган без унизительных объяснений!

Нет, я бы понял, будь у нас с Сессилией отношения. Тогда она имела бы хотя право рассчитывать на полноценный разговор перед окончательным разрывом. Даже несмотря на то, что встречалась с женатым парнем.

Однако по словам Клауса выходило, что Мартин никогда не давал своей секретарше повода думать, что относится к ней серьезно. Напротив, Хэнкс с полной уверенностью утверждал, что Сессилия знала и принимала кратковременность их связи с боссом. И самое мерзкое, что их отношения были основаны на взаимной выгоде, проявляющейся дорогими подарками, преподносимыми девушке.

Но самым непонятным в ее упорной прилипчивости было то, что она продолжала следовать своей линии поведения даже после того, как я невзначай сообщил ей о потери памяти!

И еще неоднократно давал понять, что питаю самые нежные чувства к жене.

Что бы между ними ни было раньше, сейчас Сессилия могла с честью выйти из ситуации, сохранив при этом лицо, если бы перестала, наконец, донимать меня своими «случайно» отлетевшими от шелковой блузки пуговками!

Иногда меня посещала крамольная мысль, что девушка не зря игнорирует мои слова об амнезии. Что если допустить, что она лишь притворяется влюбленной по уши и потерявшей от страсти голову? Возможно, Сессилия прекрасно понимает, что если у нее и не было шансов на брак с прежним Мартином Никсом, то теперь она может попробовать начать со мной с нуля.

Как ей думается. Однако бедняжке невдомек, что с появлением в этом теле Итана Рида вероятность развода с Деборой снизилась до нулевой отметки.

В конце концов, потеряв всякое терпение, а заодно и последние капли самоуважения, Сессилия пошла на крайние меры.

Однако усевшаяся на мой рабочий стол секретарша, демонстрирующая свои полуобнаженные прелести, как это не парадоксально, произвела на меня прямо противоположный ее ожиданиям эффект.

Я был зол. Очень.

- Что ты себе позволяешь, Сессилия? – холодно окинул я взглядом ее выставленные напоказ изящные ножки.

- Что я себе позволяю?! Скажи лучше, что произошло с тобой, милый? Ты даже не смотришь на меня больше! – надула она свои искусственные губища.

- Ясно, - понял я, что неловкого разговора не избежать. – Мне казалось, я достаточно прозрачно дал тебе понять, что между нами все кончено. – отодвинул я кресло, чтобы она бросила идею дотянуться своими коготками до моей рубашки и отказалась от комичных попыток погладить мою грудь или плечи. - Если ты до сих пор этого не поняла, то говорю тебе прямо: Сессилия, все в прошлом.

- Не говори так, Мартин, прошу-у, - гнусава растягивая слова, искривила она алый рот. – Нам же было так хорошо вместе! Ты просто не помнишь, - с надеждой потянулась она ко мне, но я мигом перехватил ее ручки, вернув их на коленки самой Сессилии. – Дай мне шанс, пожалуйста, милый. Я напомню, как тебе навилось...- с придыханием сказала она, принявшись сползать куда-то вниз.

Так, пора прекращать этот абсурд!

- Сессилия! – одернул я девушку. – Сейчас же возьми себя в руки и пересядь в кресло напротив, - жестко велел я ей, отрезвляя.

Секретарша без комплексов, молча поднялась и, прожигая меня обиженным взглядом, прошла на указанное место.

Глава 11.

После всего этого оставаться в безликом здании бизнес центра и вовсе расхотелось. Я кое-как вынудил себя доделать необходимые дела, просмотреть отчеты, не терпящие отлагательств и отдать нужные распоряжения. А затем, отменив встречи, которые были запланированы на вечер, я позвонил Клаусу и отправил его вместо себя на ту, что отложить не удалось. Правда, там он уже все равно был, скорее, для вида. Дело было уже и так решенное. Однако присутствие моего человека все же требовалось для официоза. Таким образом, освободив себе лишние пару часов времени, я сбежал домой.

Точно школьник, увиливающий от занятий и сбегающий с последней пары, потому что настроение напрочь испорчено кем-то из надоедливых одноклассников.

К ужину меня не ждали, но я был приятно удивлен тем, с какой готовностью Дебора принялась помогать растерявшейся Аделаиде готовить закуски и накрывать на стол.

Возможно, я врал самому себя, но мне чудилось, что те скорость и рвение, с которыми она бросилась встречать мужа, продиктованы не страхом перед Никсом, а желанием сделать приятное мне. Настоящему. С которым я очень надеялся постепенно познакомить Дебору. Ведь какой бы ни была внешняя оболочка, если человек искренне пожелает, он сумеет найти в себе силы разглядеть истинную сущность другого.

Однако сложный разговор с Сессилией все же незаметно истощил меня, оставив после себя липкий осадок неприязни, смешанный с вкраплениями чувства вины. Причем перед обеими девушками, по чьим сердцам черными красками прошелся Никс.

И теперь кусок в горло не лез, хотя Аделаида постаралась на славу. Я без аппетита ковырял в тарелке столовым серебром, целиком поглощенный своими мыслями.

Дебору, печально повторяющую мои неказистые движения, тоже что-то явно беспокоило. И довольно сильно. Я уже настолько хорошо изучил едва заметные перемены в настроении девушки, что сейчас без особого труда угадывал мельчайшие оттенки ее эмоций. Дебора поминутно отпивала вина, лишь для того, чтобы чем-то себя занять. А затем вновь принималась бездумно тыкать вилкой в листья салата, забывая поднести их ко рту.

Иногда она поглядывала на меня, думая, что я не замечаю. И замирала, как-будто намереваясь что-то сказать. Но потом снова опускала голову, передумав или просто не найдя в себе достаточной смелости, чтобы заговорить первой.

Дав ей столько времени, сколько позволило мое терпение, я все же опередил ее так и не высказанные слова:

- Тебя что-то беспокоит? – наконец, спросил я, отложив вилку в сторону.

Она изумленно взглянула на меня, видимо, не ожидая, что я могу проявить участие или просто заметить ее печаль.

- Да, - ответила Дебора, в волнении прикусив нижнюю губу.

Движение вышло до того естественным и умилительным, что я на мгновение завис, засмотревшись на ее озадаченный ротик.

- И что же? – уточнил я через секунду-другую, стряхнув с себя наваждение.

- Мне нужны деньги, - виновато опустила она свои длинные реснички.

Очевидно, на этом этапе тяжелых переговоров я должен был гневно взъяриться и расспрашивать, куда Дебора намерена выбросить мои кровно заработанные копейки.

Это было ясно по сжавшейся фигурке девушки и по ее напряженно стиснутым пальчикам.

Но в конечном итоге, не услышав привычных тирад от меня, Дебора отважилась сообщить мне причину своего «транжирства»:

- Тете Рози стало хуже, - упавшим голосом поведала она. - Ей больше не помогают старые лекарства. Совсем, Мартин! – забывшись, Дебора на секунду позволила себе эмоциональное восклицание, однако быстро взяв себя в руки, продолжила уже более ровным тоном, - доктор сказал, что вся надежда теперь только на новый препарат. Но, к сожалению, он гораздо дороже прежних, - проговорила она, подняв на меня глаза полные страха.

Кажется, я начинаю лучше понимать, что и почему тут происходило! Вот та самая причина, из-за которой Дебора до сих пор не послала Никса ко всем чертям. Болеющая тетя Рози.

Теперь я проникса к несчастной девушке еще большим состраданием и теплотой. Если вообще было возможно испытывать чувства, сильнее тех, что и так уже сжигали меня изнутри.

Встав из-за стола я подошел к Деборе. Она не двигалась, превратившись в напряженный, сжавшийся комок нервов.

- Возьми, пожалуйста, - проглотил я вновь слова «не бойся меня», которые так и вертелись на языке, и протянул ей платиновую кредитку, одну из тех, что нашел в портмане Никса.

Зачем было вынуждать ее так нервничать каждый раз, когда ей нужны деньги?! – с ненавистью думал я о том, что мне никогда не доведется призвать Мартина к ответу и заставить пожалеть о его действиях. Хотя, если задуматься, он и так потерял в результате все. Судьба сама настигла Никса, не достойного ни этой прекрасной девушки, ни его здоровой и обеспеченной жизни, которой он эгоистично наслаждался в одиночку, причиняя окружающим его людям лишь страдания и боль.

- Спасибо, - поблагодарила Дебора, робко потянувшись за пластиковой карточкой.

Ее глаза словно бесмолвно вопрошали: «Ты уверен, что хочешь отдать мне свою кредитку? Неужели доверишь мне снять сумму на мое усмотрение?? Ты точно не шутишь, Мартин? Правда-правда, не передумаешь через минуту?..»

- Хочу попросить тебя о двух вещах, - опередил я все возможные сомнения, почти визуализирующиеся в ее широко распахнувшихся чудесных глазах.

- П-попросить? – не поверила она, что я умею не только приказывать.

- Именно, - по-доброму улыбнулся я, присев на соседний стул. - Итак, первая моя просьба – я бы хотел навестить тетю Рози.

- Она, действительно, чувствует себя намного хуже в последнее время! И врач сказал... - залепетала Дебора, восприняв мою фразу, как намерение проверить правдивость ее слов.

- Дебора, - прервал я ее оправдания, - я пойду с тобой, потому что хочу познакомиться поближе с дорогим тебе человеком. С тетей, ради которой ты готова..., - нет, мы еще не настолько близки, чтобы я признал, что использовал беду этих несчастных в своих интересах, - ради которой ты готова на многое, - сказал я в результате.

Глава 12.

Дебора.

Меня напрягало то, что Мартин собрался со мной к тете Рози. Мы еще ни разу не приезжали к ней вместе. Не то, что в больницу, но даже побыть гостем в доме моей родни за все два года брака мистер Никс так и не соизволил. И со временем, думаю, они свыклись с мыслью, что Мартин Никс никогда не окажет их скромному жилищу такой чести.

Однако тете и ее дочурке Дженни я всегда говорила о Мартине только хорошее. Просто потому, что считала - им незачем знать все подробности наших с мужем взаимоотношений. Это бы их только расстроило. А помочь мне или что-либо изменить все равно не могли никакие советы в мире...

Но теперь все нежданно-негаданно начало меняться само по себе!

Я поверить не могла, что Мартин сам, добровольно отдал мне в руки свою кредитку!

Раньше он никогда бы так не поступил. Несмотря на всю роскошь, в которой мы жили, Мартин Никс всегда был довольно прижимистым человеком. Обычно он вел строгий счет деньгам, следил за всеми расходами лично. Проверял меня...

Пусть Мартин и не жалел денег на дорогую дизайнерскую одежду, элитную косметику, драгоценности и украшения и на всю остальную необходимую атрибутику современности – все это делалось не для меня самой. А лишь для того, чтобы мой внешний вид соответствовал высокому статусу супруги Мартина Никса. Однако при этом муж должен был знать с точностью до последней копейки - когда, почему и на что конкретно я потратила его деньги.

Кроме того, мой дорогой муж с насмешкой утверждал, что я сама не способна разобраться ни в моде, ни даже в качестве косметических средств. По его мнению, мой вкус был настолько плох и примитивен, что я нуждалась в постоянном контроле со стороны стилистов.

В тайне я была согласна с мужем только в одном – у меня, действительно, отвратительный вкус, раз когда-то, хоть и очень давно, мне понравился такой непробиваемый тиран, как Мартин Никс!

И вот на следующий день Мартин вернулся с работы пораньше, чтобы мы вместе поехали в больницу. Это тоже было странно. Привычнее было бы, позвони он и сообщи, что все же не сможет поехать из-за важной встречи.

Возможно, меня бы это в какой-то степени даже устроило бы. Если раньше я откровенно боялась долго находиться рядом с мужем, потому что мне трудно было предугадать, что на этот раз приведет его в ярость. То теперь я была растеряна от того, что понятия не имела, как вести себя с Мартиным Новым.

А именно новым, абсолютно другим человеком муж и казался мне сейчас. Я вообще в последнее время не переставала удивляться ему. Когда я полагала, что более чудаковатым его поведение быть уже не может, Мартин неожиданно выдумывал нечто совершенно поразительное!

Хотя, если подумать, как раз таки сейчас мой муж и начал вести себя так, как принято в обычных парах. Но не в нашей...

К сожалению, ничего нормального между нами давно уже не водилось...

До несчастья, случившегося с ним.

А после, я даже не знаю, как объяснить то, что я чувствовала! Все стало другим! Его поступки, манера говорить, даже взгляд Мартина был другим.

Он смотрел иначе. Не холодно. В его обычно надменном взоре не было больше того пренебрежения, гнева или полного безразличия. Напротив. Сейчас в глазах Мартина, когда он беседовал со мной, искрилось искреннее любопытство, тепло, интерес... Да-да, типичный мужской интерес!

Я же уже и забыла, каково это - чувствовать, что ты нравишься. Что на тебя смотрят с восхищением. Каково ощущать заботу, настоящее беспокойство близкого тебе человека, когда он спрашивает о твоих делах не из вежливости, а действительно волнуясь за тебя. Да и вообще спрашивает. Не для того, чтобы отчитать, упрекнуть за просчеты, за мельчайшие ошибки или просто от скуки. А задает вопросы, продиктованные живым, человеческим отношением!

Я до последнего ждала звонка из офиса Никса, который велит мне вызвать такси. Или на худой конец – что за мной пошлют противного Клауса, которого Мартин направит сопровождать меня вместо него самого.

Но Мартин приехал за мной собственной персоной.

А еще он отказался от услуг личного водителя и сам сел за руль. Однако сначала он вместе со мной направился в гараж, чтобы выбрать автомобиль, на котором «мы сегодня прокатимся».

Неординарное поведение моего мужа завершилось на данном этапе самым неожиданным выбором, которым Мартин только мог меня поразить! Среди нескольких машин класса «люкс», купленных без всякой в них необходимости и надолго безвыездно обосновавшихся в гараже, Мартин с почти детским восторгом приметил спортивную ауди.

Ярко-желтого цвета!

Рассмотрев транспорт глазами, светящимися неподдельным восхищением, мой муж заявил, что всегда мечтал на такой покататься!

Будто это была вовсе и не его машина...

Что вообще происходит?..

В который раз задавалась я вопросом, тщетно подыскивая на него разумные ответ.

А солнечное ауди неслось во весь двигатель по скоростному шоссе, управляемое тем, чьи глаза всю дорогу горели счастьем мальчишки, исполняющего свою давнюю мечту...

***

Я смотрела на быстро виляющую впереди змейку дороги и вспоминала события минувших дней, оставивших в моем сердце черные дыры жестоких стрел несправедливости.

Однажды, когда Никс был еще Никсом, я приготовила ужин на день рождения тети Рози.

Мне очень хотелось, чтобы все прошло идеально.Тете в те дни также, как и сейчас не разрешали покидать клинику, так как она была очень слаба. Да и я сама жила будто в золотой клетке, ключи от которой Мартин не выпускал из жесткого кулака.

Я побоялась просить его о позволении. Он стал настолько непредсказуемым и грубым, что я не знала, чего ожидать от мужа в ответ на простую просьбу.

Поэтому я приняла опасное решение - аккуратно все упаковав, я изловчилась тайком съездить к тете. Чувствовала себя Красной шапочкой с корзинкой пирожков. Только в отличие от той удачливой девчонки, мне предстояло убежать из дома жестокого хищника, в котором мне не повеезло жить.

Глава 13.

Мартин-Итан.

Пожилая женщина с осунувшимся лицом, все еще хранящим отпечаток былой красоты, устало вздыхая, ворочалась в кровати. Она была болезненно бледна, и только некогда большие глаза все так же лучились добром.

Ее дочь Дженни, сидя у изголовья больничной кровати, без особой увлеченности, обычно присущей детям ее возраста, и с несколько меланхоличным лицом копалась в телефоне. При виде Никса, переступившего порог палаты, обе они замерли от неожиданности с широко раскрытыми от удивления глазами.

- Привет тетя, - сказала Дебора, выглядывая из-за моей спины. – Дженни, привет, дорогая! Смотрите-ка, кого я привела, - поздоровалась Дебора, представ передо мной совсем другой девушкой.

Простой, искренней, не обремененной грузом ответственности за каждое свое слово и действие. Даже легкая веселость, правда слегка смешанная с тенью печали, проскальзывала в ее интонациях и жестах.

- Мистер Никс! Как же я рада Вас видеть, - женщина с трудом поднялась с кровати, опираясь на Дебору. - Знаете, мы все время следим за Вашими успехами по телевизору. И так приятно бывает каждый раз, когда слышим о Вашей новой победе на каком-либо поприще! - разговорилась обычно неболтливая тетя Рози, как со смешком утверждала сейчас сама Дебора.

- Здрасти, - робко поздоровалась стеснительная Дженни.

- Мы так Вам за все благодарны! – продолжала изливаяния вконец растерявшаяся от радости тетушка. - Как же хорошо, что Вы встретились с нашей Деборой! Нет-нет, Вы не подумайте, - поспешила она заверить меня, - не из-за нас, хотя нам тоже несказанно повезло, что Вы познакомились, - с теплотой улыбнулась она. – Но самое чудесное, что моя малышка очень счастлива с Вами. Она так Вас любит!

- Неужели? – не выдержал я на последних словах, оборачиваясь к Деборе.

Она натянуто улыбнулась в ответ и отвела взгляд.

Но вопреки тому, что должен был бы испытывать настоящий муж, почувствовав ее истинное к себе отношение, я был рад лишний раз удостовериться, что реального Мартина Дебора не любила. По крайней мере под конец их брака.

Это было странно, но я ревновал. Буквально изнывал от грызущей меня мысли, что между ней и Никсом была настоящая, физическая близость. Понимал всю парадоксальность этих чувств, ведь речь шла о том самом теле, которое принадлежало сейчас мне, но ни черта не мог с собой поделать!

Мое положение усугублялось еще и тем, что каждую ее положительную эмоцию, которую я с таким трудом пробуждал, мое влюбленное сердце причисляло Мартину бывшему. И я вновь горел в огне ревности к нему, к себе, к нам, кем бы или чем бы я теперь ни был!

Потерянной душой, запертой в чужом теле...

Люблю ли я Дебору? Я был очень близок к подобному признанию. По крайней мере себе самому, в глубине души я уже много дней назад повторял, что все испытываемое мною очень на то похоже. Только в отчетливую фигуру речи это тайное признание, крутящееся постоянно у меня в мыслях, преобразоваться так и не расхрабрилось.

Вероятно, вновь оказавшись в больнице, где все это безумие началось, я смог, наконец, хоть частично принять реальность своего положения и искренность своих эмоций.

- Вы занимаете так много места в ее жизни и в ее сердце, - продолжала тем временем вещать тетя Рози, - что Дебора абсолютно потеряла интерес ко всему, что ее волновало прежде. Даже к игре на пианино, - рассказывала женщина, без сомнения, действительно веря в то, что говорит. – А ведь раньше она не представляла своего будущего без музыки. Помню, когда Дебора была еще совсем малышкой, она могла часами проводить за инструментом развивая свои навыки и выполняя домашнее задание музыкальной школы.

- Тетя, пожалуйста, Мартину вряд ли интересно, чем я увлекалась в детстве, - нетерпеливо прервала ее Дебора.

- Почему же? Мне очень даже любопытно, дорогая! – тепло улыбнулся я, присев на табурет. – Что еще любила моя милая красавица?

- О-о, а еще...- с радостью продолжила тетушка Рози, поведав мне еще много увлекательных историй о детстве Деборы.

Так что по окончании беседы даже сама миссис Никс заливисто смеялась.

А когда мы поднялись уходить, тетя Рози даже обняла меня на прощание. И расплакалась.

Бедная женщина! Как выяснилось, ничего плохого про Мартина Никса им и в голову не приходило думать все это время.

Наоборот, они считали его самым благородным человеком на земле. И были бесконечно благодарны за помощь и главное за то, каким он «всегда был замечательным и заботливым мужем» для их горячо любимой Деборы.

"Как же Дебора умудрилась преподнести все тете так, что та поверила в эту чушь про потерю интереса к музыке? – не укладывалось в моей голове. - Да что там, несчастная женщина буквально боготворит жестокосердного Мартина Никса!"

А сама Дебора, кстати, выглядит так, будто готова провалиться под землю, - хмыкнул я, наблюдая за маленькой врушкой. В хорошем смысле этого слова. Понятно, что бедняжка убедила родственниц в исключительной доброте и щедрости мужа, чтобы они не волновались за Дебору. И не чувствовали себя еще более обязанными ему за помощь.

- Не стоит благодарностей, - увещевал я тетю Рози, вновь рассыпавшуюся в похвалах и «спасибах», когда мы уже выходили из палаты. - Мы же одна семья. А значит, должны поддерживать друг друга. У вас правда тут все есть? – чувствуя себя очень неловко, перехватил я у нее первенство в болтовне без умолку. - Может, нужно что-то еще? Телевизор побольше или палату получше?

- Что вы! У меня все есть, - восхищенно ответили мне. - Какой же Вы все таки хороший человек! Как подарок небес, - под конец тетя Рози снова чуть не прослезилась, и Дебора, позабыв об опасливости, принялась недвусмысленно намекать мне на выход.

- Ну, я тогда подожду снаружи, чтобы Вы могли обсудить что-то еще, - промямлил я что-то невразумительное, поймав строгий взгляд жены. - Приятно было повидаться, - и поспешил поскорее убрать Мартина Никса, то бишь себя, прочь из палаты.

Глава 14.

Дебора.

- Ну как ты, милая? – спросила тетя, когда Мартин оставил нас одних. - Раньше ты была какая-то грустная, хоть и уверяла меня, что все хорошо, - призналась всегда внимательная ко мне Рози. – Я старалась не мучить тебя лишними расспросами тогда. Думала, сама расскажешь, когда будешь готова. Но теперь вижу, что все уже хорошо. Так ведь? – мягко улыбнулась она. – Я вижу по глазам, что все у вас наладилось, что бы там ни было.

- Ты как всегда права, тетя, - ответила я на ее улыбку. - У меня теперь все хорошо, - сказала я, не вдаваясь в подробности. - Не беспокойся за меня, пожалуйста.

- Не буду, - обняла меня тетя у дверей. – Теперь, когда я, наконец, увидела, какой Мартин прекрасный человек, я, действительно, спокойна за тебя, девочка моя!

- Дебора, обещаешь, что найдешь мне такого же классного жениха, когда я вырасту? – спросила вдруг Дженни, полушутя.

- Обязательно! – лукаво подмигнула я маленькой кузине, отлично понимая, что она говорит о той, преобразованной в лучшую сторону версии Мартина Никса, которую они видели сегодня.

Однако натерпевшееся всякого сердце все равно сжалось от одной только мысли о том, что малышка Дженни может попасть в ту же ловушку, что и я.

О нет! Надеюсь, подобного с ней никогда не произойдет! И она в самом деле встретит чудесного парня. Такого, каким был сегодня Мартин в их глазах...

Когда мы вышли на улицу, оставив щемящий душу запах больничных коридоров позади, я вдруг заметила, что Никс неважно выглядит.

Он молча прогуливаясь, шел к большой парковке клиники под открытым небом, но мысли Мартина явно были где-то далеко. Мне же было некомфортно рядом с ним, после той необыкновенной душевности, что он проявил при тете Рози.

Что это было? Очередной спектакль на зрителя? Но с какой целью? Привыкшая к хитрым комбинациям Хэнкса, я готова была поверить, что это был еще один заранее запланированный ход для будущей выгодной кампании, где нужно изобразить счастливый брак. Или бравировать тем, как Мартин Никс дорожит семейными ценностями.

Меня аж передернуло от негодования при мысли обо всем этом. Он настолько хладнокровен и лицемерен, что способен даже на подобную низость! Играть чувствами дорогих мне людей...

Захотелось поскорее добраться до машины и поехать домой.

Но Мартин вдруг остановился, прерывисто вздохнув.

- Ты в порядке? – спросила, оглядывая его.

- Да, в норме, - ответил он, непривычно для слуха сократив последнее слово, но сразу словно осекся, - нормально себя чувствую. Это из-за ассоциаций. Клиника, палата... это навевает неприятные воспоминания.

- Понимаю, - остановилась я у припаркованного ауди. – Сможешь сесть за руль?

- Мне не плохо, - повторил он уже более убедительно. – Но я бы хотел немного прогуляться. Это помогает разложить мысли по полочкам, - пояснил Мартин. - Пройдемся?

- Да, конечно, - ответила я, а сама задумалась:

Никс, желающий ходить пешком. Без определенной цели!

Тратящий драгоценные минуты на пустое времяпровождение. Предпочитающий не поскорее оказаться за своим ненаглядным рабочим столом, а просто бродить, «раскладывая мысли по... по полочкам?!».

Это что-то совершенно новое и не похожее на него, - подозрительно всматривалась я в мужа. - Что происходит??..

А Мартин меж тем неторопливо шел вдоль небольшого искусственного озерца. Оно появилось не так давно неподалеку, в новопостроенном районе. Где посадили деревья, установили скамейки и образовали этот самый водоем с набережной в центре парка.

Полы его элегантного черного пальто слегка развевались на ветру. А сам Мартин выглядел непривычно отрешенным. Я бы даже сказала, что лицо мужа было оттенено грустью, если бы речь шла не о Мартине Никсе. По крайней мере о том, кого я знавала раньше.

- У нее ведь лейкоз? У тети Рози, - спросил он, остановившись и вглядываясь куда-то вдаль, за озеро. Туда, где верхушки деревьев, пошатываясь от ветра, тянулись к уплывающим невесомым облакам.

- Да. Я говорила тебе о ее болезни, но это было давно, - сказала, пытаясь угадать, что же происходит в голове этого незнакомого теперь человека. - Когда мы только познакомились, ты спрашивал у меня о ней и о Дженни. Правда, тогда это были еще первичные подозрения. Диагноз подтвердился гораздо позже, - вздохнула я, вспоминая те тяжелые дни. – Я пыталась рассказать тебе, но...

- Я не стал слушать? – с пониманием поморщился он. - Прости. После аварии я не помню некоторых вещей.... Точнее, я не помню очень многого. И знаешь, чем больше узнаю о себе прежнем, тем меньше мне хочется знать, - криво улыбнулся он.

- Ты сразу перевел все в деньги, - проснулась во мне застарелая обида. – Вернее, в сумму. Спросил: «И во сколько мне теперь обойдется содержать твоих нищих родственников? Тебе это не кажется очень удачным совпадением – то, что о предстоящих тратах на нее стало известно только после нашей свадьбы?» - выплеснула я на Мартина только малую часть накопившейся за два года желчи.

- Мне жаль, - сказал он вдруг, глядя прямо мне в глаза с неподдельным сочувствием. – Я был ужасным мужем, - потер он лицо руками.

Так, будто хотел умыться, стереть всю грязь, которой перепачкана его черная натура.

- Ты помнишь, как мы познакомились? - спросила я вдруг, еще сама не до конца осознав, для чего я это делаю.

Мартин немного помешкал с ответом, а после признался, что не помнит и этого важного момента в наших жизнях. И я могу поклясться, что при этом он смутился!

В тот миг мне показалось, что где-то в груди промелькнуло то самое, давно забытое чувство, которое только начинало зарождаться по отношению к нему, когда мы только встретились. Едва ощутимое, мимолетное, оно только-только готовилось расцвести, приглядываясь к по-мужски привлекательному, статному, несколько резкому, но одновременно достаточно обходительному человеку, который так красиво за мной ухаживал...

Однако тому хрупкому цветку наивной сентиментальности так и не дали раскрыться полностью. Вскоре после свадьбы, его росток был жестоко растоптан суровым прагматизмом воли моего мужа.

Глава 15.

Дебора.

Спустя несколько минут мы уже мчались по широкой трассе.

Я периодически поглядывала то на спидометр, танцующий бешеную джингу, то на Мартина, воспринимающего это... никак. Казалось, он и не замечал, что нарушает все установленные им же самим нормы и границы.

Помнится, Никс без раздумий уволил бывшего водителя за то, что бедолага превысил скорость на каких-то 10 км в час! Причем на том участке дороги, где это было допустимо по правилам дорожного движения.

Но не Мартином Никсом. У мужа были свои собственные законы. Во всем. И их нарушение могло стоить подчиненным очень дорого. Как и любому, кто оказывался так или иначе причастен.

Сегодня я, не переставая, поражалась переменам в нем.

Особенно когда Мартин внезапно затормозил у большого магазина. Я еще даже вывеску не успела рассмотреть, а он уже, счастливо улыбаясь, протягивал мне руку, галантно открыв дверцу автомобиля с моей стороны и помогая выйти из салона.

Следующим шоком для меня стало название магазина.

«Волшебный мир музыки», - гласило оно.

Сполна насладившись моим обескураженным видом, довольный Мартин повел меня внутрь.

Чего тут только ни было! Ударные, духовые, смычковые, струнные и , конечно же, клавишные! Мы бродили между стеллажами и просто стоящими на полу инструментами, удивляясь разнообразию не только электронных и даже старинных красавцев, являющихся настоящим раритетом, но и звуковой аппаратуры, а также светового оборудования. Более двадцати видов мировых музыкальных брендов представляли здесь свой товар.

- Добро пожаловать, в волшебный мир музыки, - пользуясь игрой слов, сказала улыбчивая продавщица. – Я менеджер по продажам и могу предложить вам не только самый качественный товар, но и помогу выбрать подходящую именно вам модель. Давайте, для начала я ознакомлю вас с каталогом. У нас огромный ассортимент...- рекламировала она продукцию, но Мартин четко повел меня в отдел клавишных.

Я была как-будто во сне. В чудесном, несбыточном сне, который почему-то взял и сбылся! Так и хотелось ущипнуть себя и проверить, не сплю ли я.

- Ну же, смелее! – подстегивал меня Мартин с широкой улыбкой. - Выбирай! Любое из них сегодня может стать твоим, - провозгласил он, разведя руки в стороны и обозначая таким образом все многообразие видов фортепиано, которые здесь красовались.

Я была в полном восторге! А еще в абсолютном замешательстве. Подходила то к роялю, то к белому пианино. Подбегала к старинному огромному органу и возвращалась к электронным фортепиано... Мне нестерпимо хотелось услышать звучание каждого из них! Уловить их тонкую особенность, почувствовать особую связь именно со своим инструментом в сказочном звучании переливчатых нот.

- Я не знаю, - выдохнула я, в конце концов, восторженно озираясь. - Их тут так много!

Я все еще не верила своему счастью.

- Ладно, - понимающе улыбнулся Мартин, беря меня за плечи и разворачивая к инструментам.

Я оказалась прижата спиной к его крепкой груди. И на секунду у меня перехватило дыхание. Словно я вернулась в прошлое. В первые, самые счастливые недели наших отношений.

Как же давно это было! Когда я в последний раз испытывала такое же волнение от его близости. От аромата его парфюма, пропитанного уверенными нотками мускуса и лимонной свежестью. Кажется, лет сто назад наивная девочка Дебора так же дрожала от каждого прикосновения этого властного мужчины, умеющего дарить ласку и наслаждение.

- Я помогу, - немного хрипло прозвучал голос Мартина, когда он нагнувшись к моему виску, предложил несложный выбор, - для начала скажи, рояль или пианино?

- Пианино? – пролепетала я, пусть и не сомневалась в собственном выборе.

Но его близость лишала меня уверенности, сбивала с толку новыми ощущениями, неподвластными моему взбудораженному разуму. И ведомая неизвестной мне таинственной силой, я позволила себе слегка откинуться назад, прислонясь к твердому телу Никса, привыкшему к частым тренировкам в личном помещении спортивного зала.

Страха не было.

Он испарился. Незаметно улетучился вместе с потерянной памятью того грубого человека, каким я знала своего мужа все два года брака.

Вряд ли я когда-нибудь смогу забыть все то, что говорил и сделал мне Никс. Все то, что он сотворил с нами. Но, возможно со временем, я сумею распрощаться с последними каплями своей боязни прикосновений к нему. Вновь научусь испытывать чувства, далекие от неприязни и отвращения. И быть может, когда-нибудь я увижу в нем другого человека. Близнеца, обладающего лишь внешним сходством, но с абсолютно непохожей душой.

- Ты уверена? – чему-то удивился Мартин.

А я вздрогнула всем телом, ведь на какую-то долю секунды мне почудилось, что он прочел мысли, кипящие в моей голове.

- Уверена, что хочешь именно пианино? – Мартин отстранился, с лукавым прищуром вглядываясь в мои глаза.

Словно я могу притвориться и выбрать не то, чего мне хочется в действительности.

Так вот о чем он! Все еще о выборе инструмента, - посмеялась я в душе над своими мыслями. - Хорошо, что Мартин не знает, о чем я думала сейчас! Фуф...

Ах да, он же был настроен на покупку рояля, - вспомнился мне наш разговор в загородном доме.

- Да, я предпочитаю именно пианино, - ответила, едва заметно улыбнувшись, скорее своим думам, чем происходящему сейчас.

- Хорошо, - немного раздосадованно кивнул он. – Тогда следующий вопрос: цифровое или обычное?

- Классическое, - ответила я уже с широкой улыбкой.

- Да ты консерватор! – наигранно возмутился он, смешно разводя руками. - Хоть цвет-то выбери повеселее! - воскликнул вдруг Мартин, вконец заставив меня рассмеяться.

А он и не думал прекращать веселить меня:

- Вот, взгляни, какой красавец! – подскочил он к ярко-красному пианино.

- Красное!? – ахнула я, прикрыв рот ладошкой и на его манер, расширив как бы шокировано глаза. – О, не-е-ет, - покачала я головой. - А вот это мне очень даже нравится, - сообщила, ласково погладив лакированную поверхность солидного коричневого инструмента из темной древесины.

Глава 16.

Итан-Мартин.

В один из вечеров, вернувшись домой еще засветло, я обнаружил Дебору, раскачивающуюся в кресле у камина. Она что-то сосредоточенно рассматривала в своем телефоне и выглядела при этом крайне расстроенной. Я никогда еще не видел столько неприязни на ее милом личике.

И, естественно, мне стало интересно, что же способно вызвать у всегда доброжелательной Деборы столько негатива. Подойдя ближе, я спросил как бы невзначай:

- Привет. Чем занимаешься?

- Да вот, смотрю фотки, когда-то присланные мне твоей подружкой, - слегка пожала она плечами, выговорив мне с нескрываемой обидой в голосе и повернув экран мобильного так, чтобы и я мог рассмотреть изображения.

Но лучше бы я этого не видел! Почему мне приходится оправдываться за гулящего мужика, с которым я и знаком-то не был?!

На всех фотографиях, пролистываемых на экране тонким пальчиком Деборы, был запечатлен Мартин Никс в самых говорящих позах со своей секретаршей Сессилией.

На одной фотографии они в каком-то баре, и Никс очень недвусмысленно притягивает Сессилию к себе. На другой они с довольными лицами сидят в ресторане, а тут им очень весело в открытом кафе, где они сидят почти в обнимку на диванчике.

Здесь есть даже фото на пляже. Надо же какая прыть! Просто поразительно, как Сессилия умудрилась сделать селфи, пока Мартин мажет ее спину кремом от загара!

- Откуда все это у тебя? - спросил я, не придумав ничего умнее.

- Сессилия регулярно мне их посылала, - хмыкнула Дебора, прикрывая глаза. – Очевидно, чтобы позлить. Ненавижу эту гадину, - с несвойственной ей злостью сказала Деб.

В ее телефоне даже специальная папка нашлась, созданная для всех этих фото Сессилии с Мартином Никсом под названием "Гадина".

Никогда бы не подумал, что в Деборе можно вызвать настолько сильные отрицательные чувства!

Я даже не представляю, каким жутким чудовищем нужно быть, чтобы научить это нежное создание ненавидеть. Хотя не буду кривить душой, конечно, я знаю, кто на это способен. Для этого вполне достаточно просто быть Мартином Никсом либо его рыжей любовницей, которая однозначно под стать ему самому.

- Я понимаю, что был той еще свиньей, - просто произнес я, присев перед Деборой на корточки и таким образом поймав ее отрешенный взгляд, блуждающий по голым стенам особняка. – И ты, определенно, на все сто пятьдесят процентов имеешь право злиться на меня и, кажется, даже ненавидеть, насколько я понял, - грустно усмехнулся я. – Однако, уверяю тебя, все это в прошлом. И даже если ты мне сейчас не поверишь, обещаю, я сделаю все, чтобы стереть из твоей памяти те мрачные воспоминания, заменив их самыми прекрасными, - выдал я свою самопроизвольную клятву на одном дыхании.

Дебора не отвечала. Только смотрела на меня во все глаза. Так, словно привидение увидела.

Хотя в некотором роде она, безусловно, была бы права, если бы так подумала. Ведь я и был всего-то навсего призраком, вселившимся в тело ее мужа и пытавшимся занять его место, вытеснив собой все, что было связано с Мартином Никсом-прежним.

И вдруг мне зачем-то понадобилось добавить еще кое-что. То, что я реально никак не мог понять. Так что я тихо пробурчал себе под нос:

- Не понимаю, что я в ней вообще нашел? - просто озвучил я свои настоящие мысли вслух.

Но Дебора услышала и, судя по ее изменившемуся мгновенно выражению лица, для девушки мои слова были словно бальзам на душу.

Оказывается, вот с чего нужно было начинать! – дал я себе мысленный подзатыльник, улыбнувшись в ответ на подобревшую улыбку Деборы.

***

Однажды, будучи еще Итаном Ридом, я наткнулся на объявление об открытии необычного ресторана. Точнее сказать, ресторана-аквариума.

Я слышал о таковых в других городах, однако у нас подобное заведение было вновинку. Помню, как сильно мне захотелось туда сходить. Но, как это часто бывает, я все откладывал и откладывал на потом, ждал подходящего случая. Затем не было особенной компании, с которой вечер там, запечатлелся в памяти как один из самых незабываемых и невероятных, как мне тот ресторан почему-то виделся сам.

Короче, мне всегда казалось, как, наверное, и многим другим, что уж на что-на что, а на поход в ресторан у меня в жизни еще полно времени впереди. Однако, как выяснилось вскоре, я не простительно ошибался. Но кто же мог предположить, что моя хроническая болезнь неожиданно перейдет в самую агрессивную и быстротечную форму, которую только знавала современная медицина. Как я мог предвидеть, что времени мне отсчитано уже ничего. И что я со дня на день могу просто взять и умереть...

Так что, исходя из своего предыдущего горького опыта, которого и быть-то не должно было у среднестатистического жителя планеты, я не намерен больше терять ни минуты из отмеренных мне добавочных минут новой жизни.

Уж теперь-то я знаю, что нужно уметь наслаждаться каждым днем, каждой секундой, не откладывая на будущее то, что чему можно порадоваться уже сегодня!

Таким образом, пусть Итану Риду так и не посчастливилось побывать в аквариумном вместилище для гурманов, однако ничто не мешает посетить это своеобразное место Мартину Никсу.

А потому я безотлагательно принялся искать в интернете давно забытый адрес. А обнаружив телефон для предварительного бронирования столиков, велел своему новому ассистенту незамедлительно зарезервировать там столик для нас с Деборой.

Парнишка этот, по имени Джексальд, был принят на должность персонального ассистента Мартина Никса лично мною. Я даже не поскупился открыть для него совершенно новую у нас вакансию!

А необходим мне Джексальд был по той самой причине, что ни Хэнксу, ни Сессилии я теперь уже не мог в полной мере доверять. И мне нужен был тот, на кого я могу реально положиться хоть с закрытыми глаза, не ожидая в любой момент удара в спину. Тем более, что Сессилии все же придется подыскать себе новое местечко, под боком уже друго миллиардера, готового содержать ее во всех смыслах. Потому как лично для меня было абсолютно противоестественно держать при себе бывшую любовницу. Пусть даже переставшую регулярно предлагать свои «сверхурочные» услуги. По крайней мере – открыто. Однако томные взгляды и огорченные женские вздохи никто ведь не отменял...

Глава 17.

Ресторан располагался у самого моря. Солнце уже начало неторопливо приближаться к недосягаемой линии горизонта, и его золотой диск медленно уходил за воду, окрашивая напоследок и небо, и подергивающуюся гладь соленой воды в магические миксы цветов.

"Какой же я все таки я молодец, что выбрал правильное время и место для ужина!" - мысленно похвалил я себя, сполна насладившись восторженным взором Деборы, которым она осмотрелась кругом.

- Нравится? – спросил я вслух, предлагая ей опереться на мою руку, полусогнутую в локте.

- Очень! – выдохнула она, улыбнувшись. - Какая красота, Мартин! -затаив дыхание, Дебора повернулась к морю, любуясь вечерней лазурью на его едва волнующейся поверхности.

- Самое восхитительное еще впереди, милая, - сказал я, чуть наклонясь к ее виску и указав на двухэтажную постройку в виде огромной черепахи.

Войдя внутрь, мы замерли на мгновение от ощущения волшебства, повеявшего от окружающей красоты. Мы будто не порог обыкновенных застекленных дверей переступили, а попали в портал, приведший нас в параллельный, совершенно фэнтезийный мир.

В помещении стоял полумрак, и только стены, потолок и стеклянные полы под нашими ногами представляли собой не что иное, как гигантские аквариумы. Они-то и освещали пространство мягким, синим излучением своей таинственной подсветки.

Причудливую нереальность этой необычной атмосферы поддерживала тихая мелодия, доносящаяся из невидимых глазу динамиков. Эта сказочная музыка, напоминающая шум океана, мягко обволакивала все вокруг, убаюкивая и успокаивая своей неземной гармонией и одухотворяющими нотками.

Нас встречал служащий, одетый в неординарный, но в то же время без излишней вычурности наряд с морской тематикой. Он поблагодарил нас с Деборой за выбор их ресторана и проводил в зал, где нас уже ожидали аккуратно сервированные столики. Последние были примечательны в первую очередь своими коралловыми ножками, изображающими замысловатые переплетения этих диковинных морских существ.

Официант помог Деборе сесть и протянул каждому из нас меню, напечатанное на свитках со свисающими морскими звездами.

- М..м..м, я бы поел чего-нибудь рыбного, - сказал я, листая меню.

- Как ты можешь есть рыбу, когда столько их сородичей создают для нас такую красоту! – возмутилась Деб, указывая на большого ската, что будто парил над нами в синих водах потолочного аквариума.

- Ладно...- насупился я. - Закажу себе отбивную, - нехотя пришлось мне согласиться, чтобы не расстраивать ее. – А мидии-то мне можно? В качестве небольшого бонуса. Их среди зрителей вроде нет, - обратил я ее внимание на чрезмерность жертвы с моей стороны и с кислым лицом подозвал официанта.

- А ты уже выбрала? – спросил у Деборы, которая, завидев мою недовольную мину, благодарно улыбнулась.

- Как человек может так измениться? Жесты, выражения, даже мимика лица? – проговорила она вдруг, пропустив вопрос о заказе и пристально разглядывая меня. – Я еще ни разу не видела, чтобы ты выглядел таким... настоящим, искренним.

- Продолжай, - облокотился я локтями на стол, уперев подбородок на тыльную сторону ладоней.

Подошедшему было к нам «русалу», исполняющему обязанности официанта, пришлось снова отойди на своих двух зеленоватых ногах, обутых в подобие ласт, и ждать, пока мы с Деборой договорим.

- Раньше ты всегда был холоден со мной. Выглядел отстраненным и невозмутимым, как ледяная глыба, - описала она предыдущего Никса.

- Э-э, - слегка поморщился я. – Давай лучше вернемся к описанию меня нынешнего. Звучало приятнее, - попросил я, улыбаясь.

- О-о, - Дебора хитро сверкнула глазками, - сейчас же ты...

- Настоящий...- напомнил я, подгоняя женушку быть смелее в своих комплиментах.

- Простой... – задумчиво подбирала Дебора слова.

- Ну-у, - показал я, что меня это прилагательное не очень устроило.

- Веселый, внимательный... улыбчивый... понимающий и добрый! – быстро добавила она, начав смущаться. И принялась торопливо отпивать воду из бокала, чтобы спрятать за ним проступивший румянец.

"Надеюсь, ты всегда теперь будешь таким!" – словно сигналили мне ее прекрасные глаза сквозь полуопущенные длинные ресницы.

- Так, что ты выбрала? – как можно непринужденнее повторил я свой вопрос касательно меню, чтобы помочь девушке поскорее избавиться от неловкости момента.

Сделав, наконец, заказ, мы вернулись к легкому флирту, приятно оттеняющему самый обычный на первый взгляд разговор женатой пары.

- Так, как ты обнаружил это место? Тут все такое вкусное! Пальчики оближешь! – смакуя аппетитную лазанью, которую она с нескрываемым удовольствием уплетала, Дебора и впрямь поднесла пальчики к губам, слизнув с них сочный соус.

Я аж завис на миг, пожирая глазами эту соблазнительную картину, отозвавшуюся предвкушающей дрожью по телу. Уж и не помню, когда девушкам удавалось так запросто завести меня самым банальным жестом!

Все же Дебора действует на меня непредсказуемо мощно!

- И к тому же здесь фантастически прекрасно! – с чувством воскликнула она.

- Знаю-знаю, я гениален во всем, - самоуверенно заявил я, с театральным бахвальством. – Я лучший из лучших даже в выборе места для свидания, - продолжив говорить с довольным видом, я слегка поклонился, не вставая из-за стола.

- Так это свидание? Вау! – позаимствовала Дебора мой наигранный тон, приложив ручки к щекам и изобразив изумленное «О» губками. - Что же ты меня сразу не предупредил?

- И что бы ты сделала, если бы знала заранее, милая? – спросил я, продолжая самый лучший в мире разговор почти не о чем и в то же время о самом важном для нас.

- Одела бы что-то более романтичное, - сказала Дебора, указав вилкой на свои голубые брюки и белую блузку, явно пытаясь скрыть настоящее смущение из-за своего простенького наряда.

- И правда, жаль, - вздохнул я, окидывая ее придирчивым взглядом. – Я бы с удовольствием полюбовался на тебя в чем-то вечернем, более элегантном и облегающем твою эффектную фигурку, - натурально вогнал я ее в краску, наслаждаясь результатом своих слов.

Глава 18.

Дебора.

Мне не верилось, что все это не сон. Что я не грежу наяву. Или, может, все, что было раньше – в действительности являлось повторяющимся, беспросветным кошмарным сном? А теперь я, наконец, проснулась??

Подойдя ближе, Мартин мягко обхватил ладонями мое лицо и, осторожно утерев слезинку, скатившуюся по щеке, начал не спеша наклоняться.

Я не противилась. Задержав дыхание, ждала, прислушиваясь к бешеному стуку своего сердца. Приблизившись, он поцеловал меня. Нежно, тягуче медленно и чувственно. Этот поцелуй был не таким, к каким я привыкла и которые успела забыть. Когда-то, еще в начале отношений, Мартин целовал меня. Но это было раньше, еще до того, как он превратился в моего персонального мучителя.

Однако даже тогда, очень давно, Никс не был таким ласковым. Его страсть уже в то, давно прошедшее время, была требовательной, алчной, утверждающей его права на меня.

А то, что происходило сейчас – было непередаваемо! Трепетно нежно и обжигающе страстно одновременно. Я впервые поняла выражение - «плавиться в руках мужчины». Я млела от его уверенных, но мягких действий, от его напора, оставляющего свободу и мне. От его жажды, утоляющей и мою тоже...

Неторопливо отстранившись, Мартин прервал поцелуй. И внезапно улыбнувшись какой-то мальчишеской, хулиганистой улыбкой, взял меня за руку, потащив за собой куда-то за поворот.

Только сейчас я обратила внимание, что мы рядом с известным на весь город модным клубом, откуда доносилась приглушенная музыка. Сюда мы дошли случайно, бесцельно побродив по улочкам, слабо освещенным редкими ночными фонарями.

Однако Мартину, по всей видимости, показалось хорошей идеей воспользоваться этой случайностью для продолжения сегодняшнего и так уже неповторимого вечера.

Около необъятной постройки в форме трапеции, стороны которой состояли из затемненного стекла, опирающегося на твердыню металлических балок, было припарковано много дорогих машин.

Мгновенно узнав Мартина, который, судя по реакции охранника, был тут постоянным клиентом, нас подобострастно поприветствовали, незамедлительно пропустив внутрь. А точнее, в огромное, грохочущее модными хитами и освещенное сотнями неоновых огней, мерцающее пространство.

Сразу у входа к нам бросилась услужливая девушка, не преминувшая скользнуть по мне удивленным взглядом, который мигом засиял неприкрытым восхищением, когда она перешла к созерцанию моего мужа. Однако Мартин этого, кажется, даже не заметил.

Он спросил для нас вип-столик, и служащая бросилась выполнять поручение. Нас проводили наверх, к лучшим столикам на втором этаже. Поднявшись сюда, на удобно обустроенный балкончик, откуда можно было наблюдать за танцполом, мы расположились на мягких кожаных диванчиках.

- Что будешь пить? - почти прокричал Мартин, наклонившись ко мне.

- Мне все равно, - рассеянно ответила я, тоже попытавшись перекричать музыку.

Я все еще пребывала в состоянии прострации и радостной эйфории. Сидела, не веря, что муж привел меня в один из тех новомодных клубов, которые посещал обычно один и в которые я так мечтала попасть.

Хотя очень даже возможно, что Мартин отдыхал здесь вовсе не в одиночестве. И я сейчас не друзей имею в виду, а эффектную спутницу, каковой он меня никогда не видел. Так что прежде он был тут с кем угодно, но точно не со мной. Для миссис Никс подобное времяпровождение было в списке нежелательных. Читай: «запретных».

Я вновь отстранено прошлась взглядом по залу, волнообразно движущемуся в такт биту. Особо не задерживаясь ни на ком, я все же зацепила взором ту, которую меньше всего желала бы встретить сегодня. И меня сразу же буквально захлестнуло удушливой волной прошлых омерзительных дней...

Итан.

Заказав напитки, среди которых был коктейл «Страсть у океана», способный, по-моему, понравиться Деборе, я попросил принести нам еще и ассорти из экзотических фруктов и ягод. Как вдруг заметил, что моя спутница стала неожиданно серьезной и собранной.

«Как в первые дни», - напрягся я, с непониманием изучая внезапные изменения в настроении Деборы.

Она неотрывно смотрела мне за спину. И в ее обычно добрых и таких чутких глазах сверкнуло столько ненависти, что я сразу умолк, так и не дорассказав начатую было любопытную историю об этом клубе. Дебора выглядела так, словно пыталась прожечь взглядом что-то или кого-то у танцпола, кто все еще оставался невидимым для меня.

Обернувшись и проследив за взглядом Деборы, я приметил девушку в чересчур укороченном красном платье. Почти того же кричащего цвета, что и ее распущенные огненными прядями волосы. Прямо за нами, вызывающе закинув ногу на ногу, сидела Сессилия, попивающая дамский напиток из треугольного бокала на тонкой ножке.

Она так же рассматривала Дебору, вперившись в нее злостным взором и искусственно усмехаясь. Возникло ощущение, что сейчас между ними вспыхнет электрический разряд, способный разнести все кругом.

Однако Дебора оказалась выше ехидных ухмылок и говорящей стрельбы глазами. Скрестив руки на груди, моя малышка демонстративно отвернулась, всем своим видом показывая пренебрежение.

Со стороны это выглядело так забавно, что я еле сдержался, чтобы не засмеяться. Особенно когда поймал недоумевающий взгляд взбешенной Сессилии. Очевидно, последняя рассчитывала на более бурное развитие событий. С некрасивыми криками, а возможно и настоящей схваткой – где в ход можно пустить ногти или вцепиться в волосы.

Но Дебора явно была далека от всей этой примитивной дикости. Пусть и смотрела разъяренной тигрицей, почуявшей соперницу.

Однако, несмотря на мирное течение встречи двух противниц, я пребывал в небольшом замешательстве. Не стану гадать, как повел бы себя Никс. Уверен, он бы в принципе не попал в подобное щекотливое положение, так как изначально находился бы тут с одной лишь Сессилией.

А даже если пришел бы с женой, боюсь, он бы не упустил возможность прилюдно унизить Дебору лишний раз, продемонстрировав свою открытую симпатию к секретарше. Наверное, подошел бы к рыжеволосой красотке, проболтал бы с ней достаточно долго, а то и на танец бы не постеснялся пригласить!..

Глава 19.

Дебора.

- И как мы затащим эту громадину в дом? – озадаченно взъерошил Мартин волосы на затылке, рассматривая мое упакованное пианино, стоявшее в дверях нашего городского особняка.

- А может, этим все же лучше заняться грузчикам, дорогой? – указала я ладонью на парней, копошащихся в большом грузовике напротив.

- Ах точно, я же оплатил супер дорогостоящую доставку! – полушутливо обрадовался он. – Тогда что же тащить мне? – задумчиво прикусил Мартин идеально очерченную нижнюю губу. – О, понял! Я могу занести в дом свою любимую женушку!

Я даже отреагировать не успела на каверзный смысл его слов, как меня подхватили на руки и визжащую больше от неожиданности, чем от чего-то иного, с задорным хохотом понесли внутрь.

Но неделя сюрпризов на этом не закончилась.

В викэнд Мартин предложил съездить с ним в магазин электроники.

- Со мной? – удивилась я. – Ты же в курсе, что я в этом совершенно не разбираюсь, - вопросительно уставилась я на него.

Теперь, когда ужас перед Никсом окончательно меня отпустил, я могла свободно общаться с ним. Задавать любые вопросы и даже перешучиваться (не приведи провидение услышать прошлому Мартину об этом!).

- И что? Зато ты отлично разбираешься в том, как составить мне компанию и сделать день просто замечательным! – заявил он.

- У меня же нет выбора, так? – полушутя спросила я.

- Никакого, - с трудом сдерживая улыбку, ответили мне.

Магазин электроники меня, естественно, особо не впечатлил, чего не скажешь о моем новоявленном муже. Правда, сначала он недовольно обошел несколько отделов, в конце концов, подозвав продавца и засыпав его уймой заковыристых вопросов вперемешку с терминами, большую половину из которых мне пришлось бы переводить со словарем.

Откуда у него такие познания в сфере компьютерных технологий?! - тщетно вопрошала я, подыскивая ответы в закромах своей памяти.

Где-то через час пыток и допросов... шучу, конечно... по прошествии часа Мартин купил новенький ноутбук, объяснив, что домашний никуда не годится. И приобрел еще кучу всяких вещиц, о функциях многих из которых я даже не догадывалась.

Других сюрпризов сегодня не наблюдалось. По крайней мере в моем присутствии. Потому что едва только мы переступили порог дома, Мартин побежал со своей новой игрушкой в кабинет и просидел там несколько часов кряду.

Хотя нет, кое-что было, но значительно позже.

Выйдя под конец дня из кабинета, Мартин вдруг радостно сообщил, что записал нас обоих на плавание!

Я чуть чаем не поперхнулась! Однако переварить новость мне не дали, уже через секунду обрадовав, что на этом наши спортивные достижения не закончатся. Потому что помимо бассейна мы будем посещать еще и корт для игры в большой теннис!

Последнее ввело меня в новый ступор. Я как-то могла еще начать привыкать к усовершенствованному образцу Мартина, который не только позволит мне щеголять в купальнике, но и будет меня сопровождать во время занятий в общем бассейне.

Но принять, что Никс, бережно оберегающий свои интересы от присутствия жены, поведет меня на корт, где он привык играть в свой любимый теннис и куда путь мне обычно был заказан, мне было в разы труднее!

Однако Никс сказал, Никс сделал.

Теперь мы регулярно посещаем эти спортивные секции.

Чему я непередаваемо рада!

Итан - Мартин.

Кажется, жизнь начала помаленьку налаживаться. Если не учитывать того, что это вовсе и не моя жизнь.

Деб уже не так психовала при виде меня, как это происходило раньше. Я приобрел наикрутейший ноутбук, о котором раньше мог только мечтать. К тому же прикупил к нему все, что должен иметь любой уважающий себя программист.

С фермой, обнаружившейся у Никса, я тоже разобрался. Вот что было проще простого по сравнению с налаживанием контакта с Деборой. Это, оказалось, все равно, что играть одновременно в «Виртуальную Монополию» и в "Счастливый фермер" только с уклоном в городской бизнес. Я не привык хвастаться, но очень похоже на то, что со мной дела пойдут в разы лучше, чем с самим Никсом. Все же свежий взгляд и все такое... Ну вы понимаете!..

А от большого тенниса я вообще в восторге!

Только этот Хэнкс продолжает временами вести себя так, будто я просто пустышка. Шикарный маникен для привлечения прессы и народа. А управлять всем из-за кулис должен именно он. Тоже мне Серый кардинал Клаус нашелся!

Безусловно, это могло быть довольно удобным для меня, если бы все оставалось, как в первые дни. И не сумей я влиться в дела в полной мере. Но сейчас его попытки сместить Никса с реального пьедестала меня абсолютно не устраивали!

Единственное что, я был бы не прочь скинуть на Хэнкса - это общественные дела, учитывая тот факт, что политик из меня никакой. Да вот только и в этом Клаусу не повезло - быть чьей-то марионеткой не по мне. И как бы ни было муторно и сложно, но даже эту область деятельности Мартина я не желал оставлять нашему чересчур активному и предприимчивому помощнику. Мне было легче объявить об отставке, чем перекинуть все на него. Что я с радостью и сделал, завершив на этом политическую карьеру Никса.

***

Сегодня я проснулся чуть позже обыкновенного. И этот воскресный день уже начался лучше некуда:

За окном стояла прекрасная погода, Аделаида подала наивкуснейший завтрак, как только я спустился в гостиную. А самое прекрасное, что Деб этим утром добровольно уселась совсем близко от меня. И что еще больше подняло мое и так чудесное настроение - она с аппетитом поедала гренки со сливовым джемом. Видеть ее такой – расслабленной, довольной, жизнерадостной - было настоящим удовольствием!

Никогда не думал, что радость другого человека может доставлять настолько искреннее наслаждение!

Мне вдруг нестерпимо захотелось, чтобы и Дебора так же желала радовать меня. Чтоб видела во мне близкого, ради которого хочется стараться. Хочется просыпаться по утрам, чтобы поскорее сбежать вниз по ступеням огромного холла и очутиться с этим человеком за одним столом. Чтобы просто любоваться им! Получать удовольствие от такой мелочи – как его улыбка или даже просто хороший аппетит.

Глава 20.

Мартин-Итан.

Грудь сдавило тисками безысходности. Поняв, что мне не хватает воздуха, я кое-как добрался до выхода. Здесь, прислонившись к стене и сделав несколько глубоких вдохов, я невероятным усилием воли сумел взять себя в руки. И лишь через некоторое время я понемногу стал приходить в себя.

- Ты в порядке? - подбежала ко мне обеспокоенная Деб, взяв меня за руку.

И кажется, на этот раз она искренне волновалась.

- Да. Все нормально, - ответил я, попытавшись улыбнуться, но, судя по ее лицу, получилось у меня не очень.

- Может, поедем домой? – предложила Дебора, обнимая меня.

«Насколько же жалко я выгляжу, что миссис Никс решилась прижаться ко мне! – безмолвно посмеялся я над собой. – Сегодня это произошло впервые с тех пор, как я появился в ее жизни».

Хотя чему я удивляюсь? Если так посмотреть – я фактически попал на собственные похороны! - пронеслось в моей запутавшейся голове. - Ну уж нет! Я почти позволил себе поддаться слабости и поникнуть под тяжестью мистических изменений. Этого нельзя допускать! Я не должен киснуть и портить себе еще одну жизнь! – внушал я самому себе, разглядывая Дебору. – А тем более я не имею права портить ее тем, кому дорог теперь!

С большим трудом, но я все же уговорил Дебору вернуться в зал. Мы не спеша бродили вдоль стен, сначала занятые каждый своими мыслями, но постепенно впечатляющие своей необыкновенной композицией картины начали притягивать к себе наше рассеянное внимание. И мы принялись уже с неподдельным интересом рассматривать работы Сэма.

Дебора была в восторге! Это чувствовалось в ее мимике, горящем взоре, редких, но искренних восклицаниях. Среди пейзажей и бесчисленных натюрмортов был и мой портрет.

Скорее всего, друг нарисовал его уже после моей смерти. Не помню, чтобы я когда-то позировал Сэму. Наверное, изображение было воспроизведено по памяти. Или по сохранившимся у него фотографиям.

- Мартин, ты был знаком с этим человеком? - спросила она, посмотрев на картину с моим улыбающимся лицом.

- Да. Я знал его, - постарался как можно спокойнее ответить, не выдавая волнения.

- Я видела его в больнице, - почему-то шепотом поделилась Дебора. - В тот вечер, когда случилась авария, - в ее голосе чувствовалась настороженность. - Так случилось, что он лежал в соседней палате...

- Почему ты дрожишь? - стянув с себя куртку, я накинул ее на плечи Деборы.

- Мартин, этот человек умер на моих глазах. И это было так... нет, не просто страшно, в этом было что-то необъяснимое. Мистическое. И еще кое-что. Знаешь, в его глазах не было и тени смирения. Он совершенно не ощущал безнадёжность своего положения. Итан Рид и не думал сдаваться смерти. Но смерть... Она... Она победила, - к ее глазам подступили слезы.

Я и подумать не мог, что это зрелище настолько поразило ее. Да, Дебора была рядом в те жуткие минуты, однако мне не приходило в голову, что важность того момента ощутил не только я, но и она.

- А может, и нет, - тихо сказал я, притянув ее к себе и обняв, - может, это смерть потерпела поражение.

Как ни странно, Дебора не отстранилась от меня. И ничего не возразила.

Перед тем как уйти, я подошел к Сэму. Мне нужно было выяснить, где моя могила. Не спрашивайте, зачем мне это понадобилось. Вероятно, чтобы убедиться, что назад дороги и в самом деле нет. Или просто это был какой-то пунктик в моей голове, но я просто должен был пойти туда. Однако это я сделаю уже без Деб.

- У вас такое знакомое лицо... Вы ведь мистер Никс, - не то спросил, не то утвердил Сэм, когда я поздоровался с ним.

- Да, - протянул я ему ладонь для рукопожатия. - Я был знаком с Итаном. От него и узнал о выставке. А после Вашей речи решил принести Вам свои соболезнования.

- Он мне никогда о Вас не говорил. То есть о знакомстве, - поправился Сэм.

- Ну, Рид ведь не любил болтать понапрасну, - произнес я одну из своих излюбленных фраз, едва заметно улыбнувшись краешком губ.

Сэм моментально застыл, изумленно уставившись на меня.

- Он любил так говорить, - пробормотал друг. – Часто молчал, а на расспросы предпочитал повторять эту фразу.

Мы немного повспоминали Итана. Не стану расписывать, каким это казалось мне абсурдом. Но день нелепых ситуаций еще не завершился, и я решил все же довести его до апогея:

- Увы, я не смог побывать на похоронах, - с досадой сообщил я старому другу. – Все хочу спросить, где Итан похоронен?

Вместо ответа Сэм предложил съездить на кладбище вместе. По завершении выставки, разумеется.

Так и поступили. Однако сначала я завез Деб домой, а уже после вернулся за Сэмом. Он как раз провожал последних гостей.

И вот мы с другом детства едет в автомобиле, а я думаю о том, что сейчас увижу кладбище, где покоится то, что осталось от меня. От Итана Рида.

Никогда бы не поверил, что положу цветы на собственный надгробный камень. Сев на корточки, я провел по нему рукой, очищая от пыли.

«Итан Рид. Дата рождения и дата смерти».

Неужели под этой плиткой действительно лежу я? Сюрр какой-то!

- Мистер Никс, Вы в порядке? – спросил Сэм, пытаясь поднять меня на ноги.

- Да. Спасибо, - ответил я, продолжая смотреть на жуткое надгробие.

Кажется, меня слегка повело. Но я устоял на ногах.

- Я временами неважно себя чувствую после аварии, - пояснил я другу свое состояние.

- Оу, и правда, я слышал об этом в новостях. Простите, даже не подумал, - невнятно оправдывался Сэм не пойми-зачем.

- Не беспокойтесь. О серьезности случая мало кто знает. И я бы не хотел предавать это огласке, если Вы понимаете, о чем я, - пришлось завуалировано попросить его о молчании.

- Конечно, - поспешил заверить меня Сэм. – На этот счет можете не волноваться. Считайте, я ничего не заметил, - слегка улыбнулся он и неожиданно добавил, - знаете, это, безусловно, прозвучит странно, однако что-то в Вас неуловимо напоминает Итана. Только вот никак не могу понять, что конкретно. Вроде внешне вы и не похожи совершенно. Но что-то, определенно, есть, - задумчиво протянул друг.

Глава 21.

Дебора.

После сегодняшней выставки мне было как-то не по себе. Я снова и снова прокручивала в голове момент смерти того парня из клиники. Теперь я знала его имя – Итан Рид. И это делало его еще ближе или реальнее, не знаю, как правильнее описать то, что я ощущала. Однако я никак не могла отделаться от мысли, что та встреча и сегодняшнее узнавание его портрета на выставке – все это кусочки какой-то роковой головоломки, которую я никак не могу сложить воедино. Увидеть цельную картинку...

Я вспоминала, как умирал Рид, а потом резко возвращалась мыслями к Мартину. Меня ошеломлял факт их знакомства с Итаном. Мерещилось, что это что-то невообразимо запретное, запредельное... Словно они из разных миров, и их встреча немыслима в одном измерении.

А потом я старалась до мельчайших подробностей припомнить, как вел себя сегодня муж. Что говорил, как смотрел...

Заметив на выставке портрет Итана, Мартин мгновенно изменился в лице. Он был взволнован, нервничал...

А впоследствии я вообще нашла его на улице. И вид у него был неважным. Поверхностное дыхание, судорожные вздохи...

Они с Итаном были настолько дружны? Почему я никогда не слышала о нем?...

А картины мне, безусловно, очень понравились! До такой степени, что мне бы очень хотелось повесить некоторые из них в этом огромном мертвом доме. Они бы мгновенно оживили его своими теплыми красками.

Рассматривая нарисованный Сэмом портрет Итана Рида, я не могла не отметить, что тот был полной противоположностью Мартина. В больнице этот контраст во внешностях не настолько сильно бросался в глаза. Да и вообще – с чего это мне вдруг вздумалось сравнивать этих двух мужчин??

Однако напрасно я задавалась этим вопросом. Мозг продолжал подбрасывать мне картинки:

Карие глаза, пухлые губы, беспорядочно торчащие в разные стороны каштановые волосы... Признаться, черты его лица не были такими идеальными как у Мартина. Однако несмотря на это, в нем была какая-то особенная привлекательность. Ни с чем несравнимое обаяние.

Наверное, именно своей харизмой он притягивал к себе стольких людей. На выставке было так много тех, кто считал себя другом Итана! И чувствовалось, что они и в самом деле настоящие товарищи. Как и говорил художник Сэм.

То, как все горевали по Риду, заставляло волей-неволей задуматься, стал бы хоть кто-либо так же оплакивать Мартина? А меня саму? Кто-то будет тосковать по мне, если я вдруг исчезну?

Наверное, только тетя Рози и Дженни. Ведь у меня не осталось больше друзей. Мартин даже полноценно общаться ни с кем не позволял мне.

Вернувшись домой, я села за свое новенькое пианино. Однако даже музыка не смогла отвлечь меня. Картинки прошедших дней вихрем крутились в голове, создавая причудливый калейдоскоп эмоций и ощущений.

Я никак не могла осознать и объяснить свои чувства, когда Мартин обнял меня. Как ни странно, он никогда раньше не обнимал меня. По крайней мере, я не помню, чтобы это было сделано, как бы это сказать, с чувством... с теплотой. Эти объятия были такими уютными, нежными, будто он пытался закутать меня в защитный кокон своих чувств. Спрятать от всего мира, но не эгоистично как прежде, а с целью обезопасить, подарить покой.

Как все изменилось! Обычно я нуждалась в защите от самого Мартина.

Но было кое-что еще. То едва ощутимое, что когда-то уже проскальзывало между нами. Еле уловимый трепет, гасимый в груди жар, которому я не давала вспыхнуть, страшась последствий своих эмоций. Тушила, не позволяя тлеющему внутри огоньку разгораться в пламя. Ведь страсть, пробудившаяся к этому человеку, могла снова захватить разум и закинуть меня в совсем другой огонь – опасный и темный. Удушливый, запирающий волю и ограничивающий свободу. Я боялась довериться Мартину, кем бы он ни был сегодня. Дрожала от одной только мысли, что этот мужчина вновь может пробраться в мое сердце, разрушая, сдавливая, обжигая своим грубым холодом.

Но все изменилось...

Подняв крышку инструмента, которую было уже закрыла, я стала играть веселую мелодию. Сама бы не смогла объяснить, что же на меня нашло! Однако сейчас мне впервые за долгое время хотелось чего-то радостного, задорного!

Услышав веселые аккорды, раздающиеся из гостиной, в комнату робко заглянула горничная, за ней подошла и вторая, потом кухарка. И вскоре в большой гостиной началось целое столпотворение сначала молча притоптывающей в такт мелодии, а затем с моего молчаливого согласия – и пляшущей под живую музыку прислуги.

Мне не верилось, что все это происходит наяву! Но как же было хорошо!

А затем дверь в комнату вновь отворилась, и оттуда показалось изумленное лицо Мартина. Все мгновенно застыли, со страхом в глазах повернувшись ко мне.

В другое время я бы сделала тоже самое, готовясь к худшему. Теперь же я лишь смущенно улыбнулась, застигнутая врасплох.

- Продолжайте, не буду мешать, - сказал муж, поймав мою улыбку и ответив хитрым подмигиванием.

И дверь снова закрылась, оставляя в душе расцветающее тепло.

Удивлению прислуги не было предела!

Они оглядывались то на захлопнувшуюся дверь, то на мое улыбающееся лицо, силясь понять, что произошло с моим мужем.

Но у меня не было ответа на их безмолвные вопросы. Я сама постоянно была в раздумьях по этому поводу.

Так что все так же улыбаясь, я лишь качнула головой и вновь принялась за жизнеутверждающие мотивы.

***

А среди ночи меня внезапно разбудил крик, доносившийся из комнаты Мартина.

На часах было четыре утра. Недолго раздумывая, я накинула шелковый халат и, покинув свою комнату, подошла к двери его спальни, находившейся напротив.

Каждый раз, когда я подходила к этой комнате, мое тело охватывала нервная дрожь. Однако сегодня все было иначе.

Внутри вновь кто-то истошно закричал, а потом раздалось невнятное бормотание. Мартину, наверняка, снился кошмар, и я все же заставила себя войти.

Муж лежал на кровати в одних боксерах. Весь покрытый капельками пота, он стонал, хватаясь пальцами за простыни, и что-то говорил во сне. Вначале мне трудно было что-либо разобрать в его неосознанной речи, но потом я отчетливо услышала:

Глава 22.

Итан.

Хэнкс сегодня вел себя еще хуже обычного. Мне думается, он заметил перемены во мне и потому теперь постоянно нарывается, проверяя границы дозволенного. А мне со своей стороны давно уже хотелось испробовать на нем силу удара Никса.

Вот он что-то говорит, стуча по столу рукой. В моем кабинете вообще-то! В то самое время, как я молча наблюдаю за ним, крутясь в огромном кресле. Вправо. Влево. Вправо и снова... влево.

Должно быть это его ужасно бесит. Но мне плевать. Я продолжаю равнодушно взирать на то, как он уже буквально брызжет слюной. Но не перестаю, вправо – влево...

Ого, мне удалось довести его своим безразличием! Коса на камень...

Наконец-то! На маскообразном лице медленно, но верно проступают следы гнева:

- Я планировал эту операцию несколько недель, нельзя отменять ее ни с того ни сего!

- И за все это время не нашел десяти минут, чтобы обсудить все со мной? - буравлю его взглядом.

- Да как Вы не понимаете, я решил... Я собирался... - срывается, почти задыхаясь Клаус.

Я, я, я...

- Мне нужно проветриться, - встаю с кресла, игнорируя его яростные претензии, и без слов направляюсь к выходу.

- Вы не можете просто встать и уйти, - все, что я расслышал из растерянных фраз, бpoшeнныx мне вслед.

Но мне абсолютно нет до них дела. Я буду вести дела так, как считаю нужным. И левые услуги, которые Клаус привык оказывать Никсу, мне ни к чему. Как и закулисный игрок вроде помощника, возомнившего себя боссом.

Мягкий шум мотора Lexus LS звучит как музыка для моих ушей.

Мчусь по скоростной магистрали, надеваю наушник мобильника, набирая на ходу номер Сэма.

- Сэм Эдвардс слушает, - раздается знакомый голос на другом конце.

- Если все еще хочешь нарисовать меня, то могу подъехать к пяти, - перехожу сразу к сути.

- Мартин Никс! Безусловно, хочу! Сейчас скину на телефон, куда ехать, - кажется, Сэм вообще не ожидал, что я когда-либо позвоню ему.

И тем более, что соглашусь позировать для портрета.

Меньше чем через минуту раздается сигнал сообщения на телефон с координатами студии Сэма. Но я и так прекрасно помню, где она находится.

Дебора.

С самого утра совместного завтрака с последующим посещением палаты тети Рози я не могла до конца понять, что со мной происходит. Вернее, не хотела понимать!

Начнем с того, что раньше я со страхом ждала прихода Мартина домой. Сейчас же я поневоле вынуждена была признаться самой себе, что жду, когда он вернется!

И это ожидание вдруг и вовсе превратилось в ежеминутное поглядывание на часы. И я только и делаю целыми днями, что отсчитываю уходящее время, чтобы оказаться еще чуточку ближе к нему.

Это открытие шокировало меня. Однако особенно ярко все это я ощутила после того, что было вчерашней ночью.

Дошло до того, что мне мерещился звук колес въезжающего во двор автомобиля мужа. И я подбегала к окну, чтобы разочарованно вернуться к чтению, не обнаружив в воротах черной машины Никса.

Однако мои ожидания все же оправдались в некотором роде. Мартин вернулся раньше обычного.

- Привет, малыш, - притянул он меня к себе, запечатлев быстрый поцелуй на губах. – Ты уже обедала? – спросил Мартин, продолжая прижимать меня к себе.

- Да, - с удовольствием вдохнула я аромат новой туалетной воды, которую мы с Мартином выбрали вместе во время очередного совместного набега на магазины. – Но если ты голоден, я велю сейчас же подавать на стол.

- Нет, я перекусил недавно, - снова коротко поцеловал он меня в уголок губ, выпуская из объятий. – Лучше собирайся поскорее. Нам пора выезжать.

- И куда мы поедем на этот раз? - с предвкушающей улыбкой спросила я.

- К Сэму, помнишь такого?

- А как же! – радостно воскликнула я. – Тот создатель невероятных картин.

- Именно, - кивнул Мартин. – И ему почему-то вздумалось написать мой портрет, - продолжил он немного смущенно.

- Ого! – восторженно приняла я его слова. - И мы увидим его студию? То самое волшебное место, где рождались все те шедевры?? Ты не шутишь?! – боялась я поверить в такую радость.

- Да, да и да! - ответил Мартин, слегка закатив глаза.

Однако все равно было слишком заметно, как ему нравится моя реакция.

- В таком случае, у меня тут вопросик, - пришел мой черед робко захлопать глазками.

- У тебя такой просительный вид, дорогая, - насмешливо хмыкнул Мартин. – Словно вот-вот кончиком носка по полу поведешь, стесняясь говорить. Заинтриговала!

- Ничего такого, - улыбнулась я, осмелев от непринужденного шутливого тона мужа, - просто я бы очень хотела купить несколько его картин! Можно?

- Да хоть все! – коротко рассмеялся Мартин, потащив меня к выходу. – Я буду только ЗА, Деб, - обещал он, придерживая для меня парадную дверь.

Под студию Сэм выделил небольшую пристройку к его же частному домику.

Художник лично вышел встречать нас, и при этом беспрестанно суетился, выглядел несколько сконфуженно и к тому же у него все валилось из рук.

- Присаживайся сюда, - обратился он к Мартину на «ты», чем не мало удивив меня. - Тут просто идеальное освещение, - приговаривал он, усаживая Никса на ветхий деревянный стул. - Так удобно? Может, подвинуть сюда кресло? – спохватился художник, вспомнив о высоком статусе своего клиента.

Мартину явно уже перестала нравиться вся эта затея с портретом.

Однако заметив мою улыбку, с которой я наблюдала за всеми неказистыми приготовлениями, муж, тяжело вздохнув, все же стал возражать:

- Спасибо, Сэм. Так - в самый раз. Посижу на стуле.

Пока художник увлеченно принялся за портрет, я прохаживаясь с бокалом бордового напитка, который мне гостеприимно предложили, и рассматривала картины.

Сэм уже основательно втянулся в работу, начав с простого наброска, сделанного простым карандашом, и медленно добавляя к нему все новые штрихи. Лишь через полчасика он потянулся, наконец, к масляным краскам, принявшись подбирать палитру.

Глава 23.

Итан.

Постепенно вечер превратился в один из многих таких же обычных соберунов в кругу друзей и знакомых. Все приступили к еде и принялись параллельно вести непринужденные беседы на самые разные темы.

Дебору сразу же посадила с Молли, они сидели справа от меня и говорили в основном о музыке, о картинах Сэма, а временами принимались о чем-то увлеченно болтать полушепотом, наклонившись друг к дружке.

Я же в основном молча доедал сочный лангет, так как был безумно голоден, лишь изредка вставляя пару слов в общую беседу.

Однако меня сильно раздражало присутствие тут Люциуса. На протяжении всего вечера, он упорно продолжал пронзать меня жгучей синевой своих необыкновенных радужек. Пару раз я пробовал ответить ему вопросительным взглядом, затем старался не обращать внимания, потом откровенно показывал свою неприятие, но ничего не помогало. Парень словно задался целью вывести меня из себя, и это уже начинало меня ощутимо нервировать.

- Ты не должен тут находиться, - вдруг спокойно произнес Люциус все так же прожигая меня взглядом в yпop.

Все, замолчав, уставились на нас.

А я так опешил, что смотрел на парня с разинутым ртом, так и застыв с вилкой на весу.

- Прости, что? - изумленно переспросил я, наконец.

- Ты влез в чужое тело, - безэмоциональным тоном заявил этот «пришелец». - А это никогда не доводило ни до чего хорошего. Ни-ко-го, - чеканя слоги, произнес Люциус. - Он скоро будет тут. Он придет вернуть свое. И тебе придется уйти, - завершил парень свою, казалось бы, несуразную для собравшихся речь.

Однако его слова отозвались нервной дрожью во всем моем теле, заставив затрястись все мое существо.

Я не мог придумать, что ответить на подобное. Очевидно, присутствующие и вовсе приняли Люциуса за умалишенного. Рикки смутился и отвел кузена в сторону, что-то долго внушая тому вполголоса. Остальные сделали вид, что ничего особенного не произошло. И предприняли неловкие попытки перевести все в шутку.

Лишь Дебора сосредоточенно наблюдала за мной. Сначала не скрывая и, по всей видимости, ожидая моей бурной реакции на услышанное.

Но, естественно, я не собирался вслух оправдываться невесть в чем! Как бы это выглядело со стороны??

Поэтому, не дождавшись ничего, Дебора постепенно сдалась, но все еще продолжала украдкой рассматривать меня весь оставшийся вечер. Это напрягало, конечно, мощно.

Но, признатья, в какой-то мере, я даже был рад, что произошедшие странности могут позволить ей поверить моим словам, если в каком-то необъяснимом состоянии аффекта в мою отчаявшуюся голову взбредет признаться ей.

Домой мы вернулись раньше, чем планировали.

И виной всему был, несомненно, странный синеглазый парень, испортивший своими речами весь вечер.

Сэм и Рикки должно быть извинились перед нами с десяток раз за своего незваного гостя, но неприятный отпечаток в сердце все равно остался.

Пусть я и старался не подавать вида, что меня что-то беспокоит, но думаю, как минимум от Деборы не ускользнуло, насколько сильно подействовали на меня оброненные Люциусом слова.

Однако кое-что хорошее тоже было в завершении вечера. Несмотря на всю напряженность царившей у Сэма атмосферы, Деборе это все же не помешало купить несколько понравившихся ей картин.

Я долго не мог уснуть в ту ночь. Все расхаживал по террасе с бокалов красной жидкости. В мою душу закрался страх. Я ходил взад и вперед, время от времени настороженно оглядываясь, словно потусторонние силы могут в любой момент настигнуть меня.

Я впервые так сильно боялся чего-то. Сколько себя помню, даже неизлечимая болезнь и вероятность умереть молодым не страшили меня так, как жуткое чувство, обуявшее меня после встречи с Люциусом.

В отличие от остальных в той комнате, я знал, что парень прав! Я понимал, что в некотором роде я всего лишь вор, укравший чужую жизнь. Пусть я сделал это не намеренно, пусть я даже не представлял, как это вышло, но факт оставался фактом – я завладел телом Мартина Никса против его воли.

Без его на то согласия, вселился в его дом, я... Кошмар!... Я посягнул на его жену! На которую у меня не было никаких прав. Обманом проник в ее постель.

Фактически воспользовавшись доверчивостью этой невероятной девушки, я целенаправленно изо дня в день вторгался в ее личное пространство, пробуждая в ней симпатию... соблазняя, присваивая себе.

Что если душа настоящего Никса не упокоилась, как я считал до сегодняшней встречи с Люциусом? Что если он и в самом деле вознамерится вернуться обратно в свое тело?

Как можно допустить, чтобы в этом доме все вновь стало так же жутко и мрачно, как это было прежде. Разве можно позволить вернуть Дебору в тот кошмар, который завершился с моим появлением здесь?..

С моим появлением... А что в таком случае станет со мной самим? Исчезновение?.. Смерть? Ведь нет больше моего собственного тела. Оно там, в сырой земле, куда я пару дней назад собственноручно возложил цветы.

Но самое страшное даже и не это. Я давно уже был подспудно готов к полному и безвозвратному исчезновению из мира живых.

Хм, да я всю свою сознательную жизнь к этому по сути готовился! А сейчас мне впервые по-настоящему страшно. Потому что, умерев, я не просто уйду из нашей реальности, не только попаду в неизвестное мне нечто, которого, возможно, и не существует вовсе. Самое катастрофическое для меня сейчас совершенно другое – осознание того, что при таком раскладе я навечно уйду и из жизни Деборы. А она из моей.

На миг мне стало трудно дышать. Будто болезненные приступы вернулись. Удушающие спазмы были настолько реалистичными, что я схватился за грудь, делая судорожные вздохи и силясь позвать на помощь. Лишь нечеловеческим давлением разума на слабовольное тело, поддавшееся фантомной болезни, мне удалось обрести утраченное самообладание.

Я присел в плетеное кресло на открытой террасе, опустив голову к коленям и обхватив ее руками.

Я никогда больше не увижу Деб.

Глава 24.

Итан.

Начинало светать.

Я мчался по безлюдным дорогам так, словно надеялся обогнать время.

Хорошо, что тем вечером у Сэма Рикки невзначай упомянул в разговоре подозрительное местечко, где постоянно ошивается Люциус. Теперь я гнал именно туда, интуитивно чувствуя, что, непременно, обнаружу экстраординарного знакомого именно в этот час.

Через двадцать минут серебристый красавец "Bentley" из коллекции Никса был припаркован перед одним из самых сомнительных заведений, где мне когда-либо приходилось бывать. Название оно носило если и не намекающее на злачность, то все равно не менее многозначительное и мрачное. "Люцифер", - говоряще сверкало над входом.

Было еще слишком рано, но дверь была не заперта.

Внутреннее убранство... ха, уж точнее будет сказать – неубранство... короче, трудно было бы найти место более темное, настораживающее и объективно отталкивающее. Преобладание черного и красного цветов делало заведение похожим на дом сатаны из старых кинолент. Для полноты картины на стенах висели жуткие картины и маски фэнтезийных персонажей, будто застывших с немым криком боли и ужаса на искривленных губах.

Я вошел, едва не вздрогнув от стука собственных подошв, отдающихся гулким эхом от крашенных стен пустынных коридоров. Ни единой живой души, ни единого звука. До такой степени, что давящая на сознание тишина вкупе с резко резонирующим шумом моих шагов начинала резать слух.

- Здесь кто-нибудь есть? – вполголоса спросил я в пустоту.

Однако никакого ответа, кроме приумноженного эха не последовало.

Тогда, отмахнувшись от насторожившихся инстинктов, предостерегающих от долгого пребывания тут и практически кричащих о противоестественности окружающей ауры, я принялся наглым образом без стука и предупреждения открывать все попадающиеся мне на пути двери в поисках хоть кого-то из здешних работников.

Мне казалось, стоит встретит одного из служащих заведения, и вся мистика мгновенно истает, заставив меня устыдиться своих страхов.

Наконец, наверное, лишь за двенадцатой или, может, тринадцатой двери я наткнулся на парнишку лет девятнадцати в готическом прикиде, как нельзя лучше сочетающимся с антуражем этого закрытого клуба.

Он тщательно оттирал пол в большом помещении перед каменным построением, возвышающимся у дальней стены, в котором я не сразу распознал алтарь.

Это что, кровь?? – ошеломленно уставился я на красно-бурые разводы, засохшие на черном мраморе.

Да что это за место такое и какие чокнутые на всю голову тут тусуются?!

Скорее всего, какие-нибудь слетевшие с катушек сектанты или еще черт знает кто!

Вдруг парень, словно прочитав мои внутренние крики сомнений, оторвался от своего подозрительного занятия, удивленно вытаращив на меня глаза:

- Какого черта ты тут забыл, чувак? - возмутился он, оглядываясь с искренним недоумением в расширившихся от глазах, как бы вопрошающих: «Народ, кто-нибудь из вас видел, как этот чудак угодил к нам в логово?»

- Мне нужен Люциус, - как можно спокойнее ответил я, проходя внутрь с уверенностью завсегдатая этого мрачноватого клуба.

- С чего ты взял, что я знаю такого?

- Я лишь знаю наверняка, что он здесь, - сказал я с убежденностью истинного вруна.

- Даже если так, зачем бы мне тебе говорить, где он? – почти признался служащий, что интуиция меня не подвела.

Засунув руку в карман, я вытащил оттуда заранее отложенную двадцатку и протянул ему.

- Думаешь, все так просто? – ухмыльнулся он. - Ты почему-то решил, что я возьму твои деньги? Ты хоть знаешь, к какому братству я принадлежу?

Так, все понятно, двадцаткой тут не обойтись. Во второй раз я уже достал полтинник, при виде которого глаза «неподкупного представителя темного братства» аж загорелись.

- Ладно, вижу ты неплохой мужик, - принялся он оправдывать свою падкость на деньги, - только не говори никому, что это я тебе сказал, - с алчным блеском в глазах принял работник крупную купюру и, нацарапав на клочке бумаги адрес, протянул его мне.

- Спасибо. Надеюсь, это правильный адрес, - пристально взглянул я на него. - Иначе я тебя из под земли достану, - счел я необходимым пригрозить ему во избежание обмана, на что парень, испуганно заморгав, поклялся, что координаты настоящие.

Ехать нужно было еще минут пятнадцать и, когда я подъезжал к небольшому AOM Люциуса, было уже около восьми утра. На грубых досках деревянной двери, покрытой белой потрескавшейся от времени краской, черным цветом была нацарапана странная эмблема, представляющая собой переплетение готической символики, похожей по общей картине на подобие древнего амулета.

Я негромко постучал, но никто и не думал открывать мне. Что в принципе и понятно, такой ранний час не предназначен для визитов. Однако мне было не до этикета и проявлений тактичности. Я был в таком нервно-напряженном состоянии, что не мог ждать уже ни минуты!

Я чувствовал, что каждая секунда на счету. Так что отбросив стеснения, я принялся во всю барабанить в дверь. И продолжал до тех пор, пока за нею ни раздалось недовольное ворчание, сопровождающееся звуком отпирающихся замков.

Когда дверь, наконец, отворилась, на пopore показался заспанный Люциус в одних спортивных штанах.

- Как ты меня нашел? – обескураженно пробормотал он, уставившись на меня как на книжного персонажа, внезапно обретшего плоть. – Ты не должен был найти меня.

- Нужно потолковать, - ответил я, пропустив мимо ушей его замечание, и пpoшел внутрь.

В доме Люциуса творился настоящий хаос. Все здесь было будто в погоне за максимальным усилением энергии энтропии и как бы намеренно перевернуто вверх дном.

- Как ты живешь в таком бардаке? - спросил я, проигнорировав его возмущенный моей беспардонностью взгляд и нарочито вальяжно прошагав вглубь помещения.

Здесь, смахнув со стула смятую футболку не первой свежести, я брезгливо присел на край запыленного стула:

- Как ты еще не потерялся тут? – поинтересовался я у парня, хмуро почесывающего замысловатые татуировки на предплечье.