Серая мышка для шефа

1

- Кира принесите мне договоры с «Эйфория», пора их почитать.  Юристы же их уже видели?

 - Да, Владимир Иванович.

 - Я заказала нам столик!  - в кабинет залетает возбуждено Маша, будто не замечая меня, быстро дефилирует к столу шефа.  Затем медленно возвращается в мою сторону.  Я стою у двери, прижав папку с бумагами к груди, будто пытаюсь защититься драгоценными договорам от порыва стихии под именем Мария.  Мария считается главным экономистом, хотя очевидно, что экономить она не привыкла.  Ее длинные наращенные ресницы делают тяжелый взмах, от которого, ей Богу, едва не вырвало папку из рук порывом ветра.  Вместе с этим порывом долетает до моего носа и волна дорогого парфюма.  Каких «Шанель» или «Живанши», не разбираюсь, так никогда не было на них денег.  Но дорогие, что очевидно, ибо у тех что в переходе продают на разлив, такого устойчивого трехчасового шлейфа нет.  Наконец темные глаза Маши останавливаются на мне, и она распоряжается: «Можешь быть свободной, Кира».

Я торопливо кладу документы на стол перед шефом.  Он на них не смотрит.  Его мрачный взгляд зацепился за Марию, и он неожиданно ставит ее на место:

 - Моими подчиненными я руковожу сам.

Голос звучит тихо и ровно, но в нем звенит вольфрам, и Маша недовольно надувает губки.  Но перечить не решается.

 - И столик не нам, а мне, - добивает ее шеф.

 - То бишь?  - Маша садится на стул напротив Владимира Ивановича, не забывая сексуально закинуть ногу на ногу и выпятить третьего размера декольте.  А я колеблюсь бежать подальше от этих разборок, ждать распоряжений от шефа.

 - Ты на встречу с отцом не пойдешь.

 - Но как, Вова?  Я уже и платье купила!  - Мария давит в себе порыв злости.  Это видно невооруженным глазом, так как под слоем тоналки на лице покраснение может и не видно, а вот шея не так хорошо зашпаклевана, так и выдает хозяйку.  Но голос наоборот звучит подобострастно.

 - Может, даже и через платье, - соглашается шеф.  - Наверное, что-то вроде того безобразия, что ты на день рождения к Максюте надевала?

 - Тебе, между прочим, понравилось!

 - Я могу идти?  - робко вклиниваюсь в их разговор я.  Не хочу слышать ссору этих голубков.  У меня работы и так выше головы.

 - Не можешь!  Иди!  - одновременно отвечает шеф и его пассия.  И в глазах Владимира Ивановича появляется нехороший огонек.  Плохой знак.  Для Маши.  Ну и для всех остальных, пожалуй, тоже.  Не стоило ей перечить «Вове» перед подчиненной.

 - На встречу должен ити кто-то скромнее, - продолжает свою мысль шеф.

 - Я твоя девушка!  А это твой отец!  Ты обещал нас познакомить!

 - Понимаешь, отец приезжает в к нам нечасто, не чаще чем раз в три года, - Владимир Иванович подался вперед, сложив пальцы домиком перед лицом, красивым между прочим, лицом (сама удивляюсь, как до сих пор не влюбилась в шефа? Может потому, что  характер у него - не сахар? Женщин своих не уважает - сегодня у него Маша, завтра Даша, все как на подбор длинноногие и грудастые. А как он с ними ведет себя! Словом грубиян. И Тамару Александровну из бухгалтерии, несмотря на возраст, так бывает распаляет, что у меня щеки горят. Но, вообще-то за дело. меня еще ни разу не ругал, но все равно страшно было бы влюбиться в такого).  - Я ему рассказывал, что у меня идеальная девушка.  Не только красавица, но и большая умница, и что самое главное - скромница.  Никаких клубов, шейков и стриптизов.

 - Совсем не обязательно вспоминать мне тот случай!  - фыркает Мария, точно не знает, радоваться ей от того, как ее описал шеф перед отцом или, наоборот, злиться, что не соответствует таким высоким ожиданиям.  В понимании Владимира, конечно.  В своем понимании она соответствует самым высоким стандартам, это очевидно.  И поэтому она начинает сердиться, надувая и без того надутые косметологом губки: - Ты что меня стесняешься?  То есть, как в клуб со мной ходить, то нормально, да?  А как папе показать, то я не такая?

 - У отца слабое сердце, - ее эмоции этого чурбака мало интересуют.  - И если ты ему не понравишься.  А ты ему не понравишься, я его вкусы хорошо знаю, он будет очень расстроен.  На ужин пойдет кто-то другой.  Вот, Кира, например.

 - ЧТО?  - Маша фурией срывается с места, и швыряет шефу в лицо так старательно составленную мной папку.  Я тоже шокировано хлопаю глазами, боясь, лишний раз пошевелиться.  А скандал набирает обороты.

  - Папинькин сынок!  Если она пойдет на эту встречу, то можешь и в кровать брать отныне тоже эту серую мышь!  А я под прихоти какого-то старика-инвалида подстраиваться не собираюсь!

И выбегает королевой из кабинета, намеренно хлопнув дверью.  Владимир Иванович даже не подумал ее остановить.  Вздохнул, перевел взгляд на меня

 - Приберись здесь, Кирочка.  С «эйфорией» придется подождать.  Ты все слышала, ужин завтра в семь, побудешь один вечер моей девушкой, - а голосом можно охлаждать воду в графине.  - Надеюсь, у тебя есть что надеть?

 - Да, - вообще-то не было.  По крайней мере, ничего такого роскошно-феерического как у Маши.

У меня папа не завкафедрой экономики и любовников типа «Володи» тоже отродясь не водилось.  Но какая-то дикая женская солидарность заставляла отомстить шефу за его отношение ко всем женщинам скопом, и одеть одну из  самих серые своих платьев.  Он же так папе свою девушку обрисовал?

Доброго времени суток. Начинаю очередную повесть) книга не очень большая. Но важная для менея, так ка стала первой моей  историей что вышла на бумаге. Всех кому интересно что будет с нашими героями дальше - добавляйте книгу в библиотеку. Буду рада вашим лайкам, коментариям и поддержке.

2

2

И чего я волнуюсь?  Всего лишь мой шеф заедет за мной на окраину города, где я снимаю малосемейку.  Чтобы повезти в лучший ресторан города.  Я даже мечтать о таком никогда не смела!  А здесь свалилось счастье на голову.

Платьев на выход у меня было три.  Одно из выпускного в универе - вечернее, к полу длиной, ужас как не удобное, и явно уже не модное.  Второе - подарок мамы, я его никогда не надевала, потому что оно было мне великовато, мама выбирала на свой вкус и представлениях о моих размерах.  Третье - специально купленое для собеседований.  На нем и остановлю свой выбор.  Серое в черную клетку, с глухим воротником, длиной ниже колена.  Найти что-то скучнее этого шерстяного родственника шотландского килта было невозможно.  Я даже на работу его не надевала.

Волосы у меня не окрашенные, мне нравится их собственный медово-соломенный оттенок.  Заплела косу.  Коса это старомодно и скучно.  Как раз то что надо.  Хотя обычно хожу с распущенными, или там с хвостом.  Но для шефа, так и быть, постараюсь выглядеть еще не примечательней, чем я есть на самом деле.

Он заехал в шесть, окинул мое тонкое пальто мрачным взглядом стальных глаз.

 - Теплее ничего нет?  - он что в офисе не видел, что я весь декабрь в этом пальто хожу.  Видимо, не обращал внимания.

Я качаю головой.

 - Отцу не понравится, что моя невеста себя не бережет, - Владимир Иванович галантно закрывает за мной дверцу автомобиля.  Включает печку, согревая теплым воздухом замерзшие колени.

Всю дорогу молчит.  Сосредоточено наблюдая за дорогой.  Я тоже не разжижаю тишину разговорами.  Мне немного неловко.  Поэтому просто наблюдаю как шеф сжимает красивыми длинными пальцами руль.  Такими руками должны обладать музыканты, а не бизнесмены.

О чем я думаю?  Обрываю себя, и перевожу взгляд на его профиль.  Зря.  Да я видела его сотни раз, но сейчас по сомкнутых бровях и неровном дыхании понимаю - Владимир нервничает.  Неужели так сильно боится отца?  Или скорее боится его разочаровать?  Видеть шефа взволнованным необычно, он всегда у нас невозмутимый как столбы Стондхенджа.  А оказывается, ничто человеческое ему не чуждо.

Приехали.  Передали одежду портье.  Владимир Иванович посмотрел на мое платье, хмыкнул, скорее весело, чем досадливо.  Неужели от нервов?

 - Надо было смотреть раньше, - говорит мне.  - Зря тебе поверил.  Ты выглядишь как бедная родственница.

 - Ну спасибо, - бормочу я.  Но активно ему возражать, значит остаться без работы.  А этого я на Новый Год позволить не могу.  Потерпи, Кира.

Отец у нашего «мистера Грея» оказался совсем не таким, как я ожидала.  Ниже ростом чем сын, с проседью и седыми усами, одетый в темный костюм, на шее - синий галстук, некий профессор-интеллигент.  Он сжимает мою руку теплой сухой ладонью:

 - Рад знакомству!  - в голосе слышно доброжелательность, и легкий акцент, присущий иммигрантам

 - Взамен, - улыбаюсь невольно.  Взгляд у Ивана Никитича теплый, глаза светло-голубые, совсем не такие грозово-штормовые как у шефа.

Изучаем меню, делаем заказ, и Иван Никитич возвращается к расспросам.  Как он не пытается, но избежать некоего допроса не удается.  Слишком много он хочет о нас с шефом знать.  А рассказывать как раз и ничего.

  - А как вы познакомились?

 - На работе, - честно отвечаю я.  Я забежала к подруге в обед, она работала в фирме этажом ниже нашего общества, и увидела в холле на доске объявлений вакансии.  Как была в джинсах и футболке побежала на собеседование.  Но меня к счастью взяли.  - Я умею диплом юриста, но практики набираюсь в должности секретаря.

Владимир Иванович посмотрел на меня как-то удивленно.  Он забыл о моем дипломе?

 - Надеюсь, Вова скоро переведет вас в юротдел, - закидывает Иван Никитич.  Вздыхаю и отвечаю прежде чем голос подаст шеф:

 - Это вряд ли, пока не буду иметь соответствующую практику и квалификацию.  И не закончу магистратуру.

- Вы учитесь в магистратуре?

 - Я же говорил, что Кира у меня серьезная девушка, - вклинивается в наш разговор Владимир.  Кажется, магистратура для него тоже новость.

 - А ваши родители чем занимаются?

Мои родители живут в деревне.  Всю жизнь на огороде и у коров.  Я смотрю на интеллигентного шефового отца и думаю не испортчу ли я ему аппетит своей откровенностью.  Но в конце концов шеф сам виноват, если не выяснил все подробности моей жизни.  Поэтому, отложив столовые приборы, отвечаю:

 - Папа у меня тракторист.  Но сейчас после операции на спине уже не может работать по профессии, а инвалидность ему не дают, поэтому помогает маме по хозяйству дома, - это правда.  Ему на МСЕке сказали дать врачам взятку не менее десяти пенсий.  Принципиальный папа отказался, потому инвалидность с него сняли.  - А мама ухаживает за больными стариками, она социальный работник.

 - А как ваши родители относятся к Вове?  - продолжает Иван Никитич.  По нему непонятно как он относится к моей семье.  Ну не швырнул салфетку и не встал из-за стола и то хорошо.

 - Мы не знакомы, - Владимир тоже отложил приборы.  - Все не было времени.

Иван Никитич запил свою порцию пасты белым вином, и тщательно промокнув губы салфеткой, выдал:

 - Ты знаешь, Володя, сегодняшний вечер меня порадовал.  Наконец-то ты понял, что в жизни главное не танцульки и нули на банковском счете.  Я всем сердцем принимаю твой выбор, и желаю вам с Кирой счастья.

 - Спасибо, - мне показалось, или Владимир расслабился?

 - Но то, что ты не знаком с родителями Киры - это недопустимо!

 - Мы планировали поехать к ним на Новый год, - выворачивается Владимир Иванович.

 - Нет!  - ого, а у дедушки тоже оказывается может быть командный тон.  И еще какой - Владимир снова подобрался, только услышав отца: - Поедем завтра.

 - Но у тебя завтра самолет!

 - Так сдам билеты.  Как это я поеду, и не познакомлюсь со сватами?!

 - Но, папа, ты не считаешь, что это создаст для людей неудобства - приехать без предупреждения?