Сердце и корона

Глава 1. Когда маски падают

Я больше не знала, кто он. Всё, во что я верила — распалось. Как мираж на солнце. Весь образ, который я выстроила в голове, оказался обманом. Ледяным, расчётливым, бесчеловечным.

— Я никогда не был тем, кем ты меня считала, — его голос был ровным, сухим, как будто он говорил о чём-то мёртвом, а не обо мне.

Я смотрела на него, не веря ни одному слову. Молнией пронзила боль — эта бесчувственная, отчуждённая версия того, кого я когда-то считала человеком, который мог понять меня. Сердце грохотало, будто оно вот-вот разорвётся, а ладони вспотели так, что я едва могла их сжать в кулаки.

— А я и не просила быть кем-то. Просто не врать, — едва выдавила я, как если бы эти слова обжигали меня.

Глотая горечь, я чувствовала, как его равнодушие превращает меня в пустое место, в ничто. Я была кем-то, с кем можно было легко поступить так — как с бездушным объектом.

— Это уже не имеет значения, — отрезал он, не замечая, как разрушается всё, что я когда-либо в нём видела. — Сейчас важно то, что ты здесь, чтобы передать моё послание.

Мои руки сжались в кулаки, и в душе поднялась буря. «Послание?» Я едва сдерживала ярость, но она уже не была просто гневом. Это было что-то гораздо сильнее — чувство полной потери, предательства, от которого не оставалось места для жалости.

— А может, тебе стоит вообще провалить отсюда?! — в голосе сорвался хрип. — Меня держали в цепях! Пытали! Я убивала, чтобы выжить! А ты… ты...

Он отвёл взгляд — мимолётное движение, но в нём промелькнуло что-то, что почти заставило моё сердце остановиться. Сожаление? Может быть. Почти. Но я не могла себе позволить в это верить. Слишком поздно. Слишком много лжи. Его "эмоции" казались мне лишь тщательно выверенным актом — маской, такой же искусной, как и всё, что он мне показывал.

И всё же, когда он снова взглянул на меня, я застыла.

Его глаза… они больше не были человеческими. Серые, как сталь, с ледяным блеском, они потемнели, заострились, будто впитали в себя весь мрак, что скрывал внутри. Вампир. Не оборотень, как он притворялся в Академии. Не ректор. И уж точно не человек.

На мгновение наши взгляды встретились. Он ждал страха, отступления, ужаса. Но я не отвела глаз. Я не дрогнула. Боль, предательство, пытки — всё это уже прошло через меня. Его взгляд меня не напугает.

— Как мне сообщили, тебя пытали вампиры Астеллы, — сказал он спокойно, но в голосе была сталь. — Что им от тебя нужно было? Точнее… от Астеллы?

Я усмехнулась, но в этом смехе было столько горечи и боли, что он сам стал её частью.

— Интересуешься теперь, да? — голос мой был хриплым от ярости. — Поздно. Тебе не полагается знать. Принц.

Он медленно шагнул вперёд, его взгляд холодно скользнул по моему лицу, и я почувствовала, как сердце снова сжалось. Кажется, ему было всё равно. Он был готов слушать мои обвинения, как незначительные слова, которые не стоили того, чтобы их воспринимать всерьёз.

— Ты всегда была слишком эмоциональной, Пегги, — сказал он, его голос стал ещё более ледяным. — Это и есть твоя проблема. Ты не видишь того, что на самом деле важно.

Я почувствовала, как мои зубы сжались от злости, но я не позволила ему увидеть, как сильно его слова задевают. Всё это было так жестоко, так безжалостно. Я прокляла себя за то, что когда-то доверяла этому человеку. За то, что думала, что он способен на нечто большее, чем холодный расчёт.

— Что важно для тебя, принц? — бросила я с усмешкой, пытаясь скрыть свою уязвимость. — По-твоему, теперь всё, что имеет значение — это твой титул? А я просто пешка, которую можно двигать как вздумается?

Он молча посмотрел на меня, но в его глазах мелькнуло нечто — не сожаление, а скорее осознание того, что мои слова попали в точку.

— Ты всё ещё не понимаешь, — он подошёл ближе, и его голос стал тише, почти хриплым. — Это не игра, Пегги. То, что было между нами… это было ошибкой. Моей ошибкой.

Я почувствовала, как внутри что-то надломилось. Но я не позволю себе рухнуть. Не перед ним. Не теперь.

— Вот как? — прошипела я, поднимая на него взгляд, полный боли и ярости. — То есть теперь ты называешь это ошибкой? То, что я чувствовала — это была просто ошибка? Или я и была ошибкой для тебя?

Сердце сжималось от предательства, но я заставила себя стоять прямо. Я больше не позволю ему затоптать то, что у меня осталось.

Он молчал, но его молчание было хуже всяких слов. Оно было признанием.

— Пегги, — наконец сказал он тихо, с тяжестью в голосе, словно устав от всей этой лжи и недомолвок. — Ты не поняла с самого начала. Я был в Академии не просто так. Я был ректором под прикрытием… чтобы найти артефакт, скрытый в её стенах.

Я замерла, в душе поднялась новая волна злости и недоверия.

— Что же за артефакт такой, — прошипела я, — ради которого сам принц Кардемора снисходит до преподавания?

Он не ответил сразу. Его глаза метнулись в сторону, словно он пытался найти подходящие слова… или оправдания.

— Этот артефакт нужен был мне, чтобы освободить моего брата из плена Астеллы, — произнёс он наконец, глухо, будто признавался в чём-то, что долго скрывал даже от самого себя.

И в ту же секунду всё встало на свои места. Я вспомнила его исчезновения, странные взгляды, тот день на маскараде… Всё.

— Брата? — переспросила я, не веря.

— Да, Пегги, — кивнул он медленно. — Я не говорил, потому что не знал, кому можно доверять. Всё было слишком тонко сплетено. Но в день маскарада, когда все были отвлечены, я спустился в закрытые уровни Академии. Я думал, что нашёл артефакт.

Он сжал кулаки, и в его голосе проскользнуло что-то почти человеческое — разочарование. Или сожаление.

— Но всё оказалось ловушкой, — продолжил он, опуская взгляд. — Там была только копия. Фальшивка. Настоящий артефакт… я уверен, теперь у Астеллы.

Я молчала. В груди всё сжалось. Как сказать ему, что в тот день, день маскарада, я искала его взгляд среди толпы, ждала, надеялась… А вместо этого нас похитили.

Глава 2. Иллирианская кровь

Он медленно поднялся, не отрывая от меня взгляда. Его движения были плавными, как у хищника, не растерявшего достоинства, несмотря на удар. На его лице не было злобы. Только холод. И… что-то ещё. Что-то, что он прятал — но сейчас, быть может, не справлялся.

— Ты изменилась, — произнёс он, смахнув с плеч пыль. Голос стал ниже, глуже. — Иллирианская магия...

Посмотрев на свои руки, я увидела золотистые узоры — знакомые, живые, будто сами пульсировали в такт моему сердцу. Иллирианская магия отзывалась на каждую эмоцию: на ярость, боль, страх… силу. Они вспыхивали всё ярче, как будто чувствовали опасность. Или предупреждали.

— Иллирианская магия... — повторил он, как будто сам себе. — Я знал, что в тебе что-то есть. Но не думал, что она пробудится так быстро.

— Твоя ошибка, — спокойно ответила я, не убирая рук. Магия всё ещё струилась по коже, горячая, пульсирующая. Но я держала её под контролем. Пока.

— Нам нужно поговорить. Это всё… всё меняет, — сказал он с нажимом, делая полшага ближе.

— Нам нечего обсуждать, — возмутилась я, отступая. — Я возвращаюсь домой. Мне нужно знать, что с моими родителями и братом. И я найду Стефана. Что бы ты ни замышлял — я больше не часть этого.

Он вдруг усмехнулся. Холодно, без радости. Как будто ожидал эту реакцию.

— Так ты не знаешь…

Я напряглась. Сердце в груди сжалось.

— Не знаю чего? — голос мой дрогнул, но я не позволила ему это заметить.

Он выдержал паузу. И, наконец, сказал:

— Твои родители здесь.

Мир, казалось, пошатнулся. На мгновение всё вокруг стало глухим, даже Рина будто исчезла. Только эти три слова пульсировали в воздухе, как удар в грудную клетку.

— Что? — прошептала я, не веря собственным ушам.

Его взгляд был холодным, почти безжалостным. Он наблюдал за мной с каким-то странным спокойствием, как будто видел, как я борюсь с собой.

— Эрай, — сказал он с ледяной ухмылкой, не отрывая взгляда от меня, — приведи родителей Пегги. Им есть о чём поговорить.

Моя рука невольно сжала воздух, и я так сильно хотела стереть эту ухмылку с его лица, что готова была взорвать всё вокруг. Почему он не мог просто понять, как сильно я его ненавижу за всё, что он сделал?

Я сделала шаг назад, пытаясь собраться, но голос его слова звучали в моей голове, как оглушительный барабанный бой.

«Успокойся, Пегги. Твои родители здесь». Эти слова звучали как отголоски, но я не могла понять, как они здесь оказались. Почему мне только сейчас сказали об этом? Это не укладывалось в голове. Рина стояла рядом, её поддержка ощущалась, но я всё равно чувствовала, как внутри меня бушует шторм. Кивнув ей, я пыталась собраться. Держаться. Но даже её присутствие не могло затмить того, что я чувствовала.

Эдварг... Нет, теперь он Каэль. Он стоял рядом, будто смотрел на меня впервые, как на чужого человека. Это взгляд, который не знал ни сожаления, ни извинений. Просто холод. Я вспомнила его слова: «всё между нами было ошибкой», «ты для меня была просто студенткой». И в этот момент во мне снова вспыхнула ненависть. Я не могла простить его за то, что он так легко стер всё, что когда-то казалось важным.

Магия внутри меня бушевала, словно требуя, чтобы я применила её. Она шептала, что нужно приручить этого наглого принца. Но я сдержалась. Ещё не время. Я не могла позволить себе поддаться на эту искушающую силу. Внутри меня был хаос, но я держала его в узде, стараясь не дать эмоциям взять верх.

— Пегги! — крикнул знакомый голос.

— Мама! — я обернулась, и сердце сразу пропустило удар.

Увидев их — маму, папу и Томаса — я на мгновение замерла. И за ними шли ещё несколько человек, незнакомых мне, но когда я увидела, как Рина бросилась навстречу одному из них, поняла, что это были её родители. Мгновенно всё вокруг затмилось, как будто мир сузился до них. Всё, что я пережила, как будто отступило на задний план.

— Папа! — с радостью крикнула Рина, и в следующую секунду она обняла мужчину, глаза её сверкали от счастья.

Мама, которая бежала чуть быстрее всех, сразу обняла меня, и я почувствовала, как на мгновение мир снова стал правильным. Всё было как раньше, до того, как жизнь перевернулась. Её объятия были такими тёплыми, такими родными… Я сжала её так, как будто это было единственное, что меня держало на ногах.

— Мама... — прошептала я, и в голосе моём, возможно, звучала не только радость, но и страх.

Она крепко прижала меня к себе, словно боялась отпустить. И в её глазах я увидела не только радость от встречи, но и беспокойство. Но что-то в её взгляде подсказало мне, что она всё знала. Всё, что я пережила.

— Ты в порядке, Пегги? Ты не ранена? — её голос был тронут, но в нём звучала тревога.

Я вздохнула, стараясь собраться. Всё это было так неожиданно. Мы нашли друг друга. Но теперь, когда мы снова были вместе, предстояло понять, что делать дальше.

Вдруг я почувствовала, как на меня опустилось ещё одно объятие — папа подошёл, обнял меня с другой стороны, не давая возможности сопротивляться. Его руки были тёплыми, сильными, и в этот момент я чувствовала себя в безопасности.

Глава 3. Кровь говорит

Я всё ещё чувствовала, как магия отзывается в груди — не вспышкой, а ровным, мощным течением. Но с этой силой пришёл и другой вопрос, наболевший, словно осколок.
— Тогда объясни мне… — я повернулась к маме. — Почему раньше я… чувствовала себя просто человеком? Почему я так долго ничего не знала?
Мама кивнула. Она ждала этого вопроса. Может, боялась, но ждала.
— Потому что так и должно было быть, — ответила она. — Мы провели ритуал. Очень старый, почти забытый. Чтобы спрятать тебя. Не только от Империи, но и от всех, кто мог почувствовать, кто ты есть.
Она взглянула на Рональда. Он кивнул ей, подбадривая.
— Этот ритуал не стирал твою суть, — продолжила она, — но приглушал её. Прятал. Магия завуалировала твою ауру, изменила энергетический фон, подавила признаки. Ты росла обычной. Человеческой. С минимальным доступом к тому, что было внутри тебя.
Я вспоминала себя до укуса. До Академии. До того, как всё начало рушиться.
— И это сработало?
— Почти, — ответила мама. — Пока ты не встретила вампира. Укус… он стал триггером. Он пробудил всё, что мы пытались удержать. После этого ритуал больше не мог работать. Мы не могли вернуть тебя к прежнему состоянию. Слишком поздно.
Я сжала губы.
— Почему вы тогда не спрятали меня окончательно?
Рональд заговорил впервые за последние минуты, голос был глубокий, усталый:
— Мы обсуждали это. Уехать. Скрыться. Но поняли: ты всё равно бы начала искать ответы. А АВО… казалась нам компромиссом. Там были лучшие маги, защита, контроль. Мы думали, что если ты начнёшь учиться… если узнаешь мир, магию, себя — ты сможешь вырасти в свою силу, а не в чужую. Без Империи. Без насилия.
Мама добавила:
— А ещё… я надеялась, что кто-то из наставников поможет тебе. Что ты найдёшь союзников. Что тебе будет… не страшно.
Я не знала, что сказать. Сердце защемило. Не от злости. От осознания: они правда старались. Просто по-своему. Скрывали, любили, боялись. Они не предавали меня. Они просто боялись потерять.
Я кивнула. Без слов. И в этот момент — в дверь постучали.
Стук в дверь был резким, как удар в грудную клетку. Один раз. Второй. Потом — короткая пауза. Тишина сгустилась.
Рональд поднялся первым, инстинктивно встал передо мной, заслоняя. Томас тоже поднялся, сжал кулаки, как будто готов был защищать меня от кого угодно. Мама просто выпрямилась. В её лице не было страха — только спокойное принятие.
— Это он, — сказала она почти шёпотом. — Или его человек.
Дверь открылась. Без скрипа. Без разрешения. Как всегда.
На пороге стоял Эрай — в тёмной мантии, как будто выкроенной из самой ночи. Лицо неподвижное, маска хладнокровия. Серебряный знак на вороте тускло мерцал, и я сразу почувствовала магию — едва уловимую, замкнутую, словно он сам был печатью.
Он оглядел комнату, скользнул взглядом по отцу, маме, Томасу, и остановился на мне. Ни поклона, ни приветствия.
— Принц Каэль Эдварг Картарион вызывает вас, — произнёс он, почти бесцветно, но с тенью напряжения в голосе. — Немедленно.
Моё сердце дрогнуло — не от страха, от странного, противоречивого волнения. Это имя… прозвучало в полной мере впервые. Без маски. Без маскарада.
Каэль Эдварг Картарион. Принц Кардемора. Мужчина, который был мне учителем, союзником, врагом, искушением. И теперь — чужаком. Но я знала: этот разговор неизбежен.
Я поднялась. Томас хотел что-то сказать, но я жестом остановила его. Моя магия уже откликалась — как бы говоря: да, пора.
— Он ждёт? — спросила я у Эрая, подходя ближе.
— Он… надеется, что вы не опоздаете, — ответил тот. И впервые в его голосе прозвучал оттенок — не дерзости. Осторожности.
— Тогда пошли. — Я обернулась к маме, Рональду и Томасу. — Я вернусь.
Мама кивнула. В её глазах не было слёз. Только сила.
Томас тихо добавил:
— Если он скажет хоть слово не так — ты дай знак. Я разнесу весь этот тронный зал к демонам.
Я слабо улыбнулась, но в душе — жар. И лед. Вместе.

Как всегда.
Я шагнула в коридор за Эраем.
Время масок прошло. Теперь — время истины.

Коридоры были почти пустыми. Ни одного стражника, ни звука — только отдалённое эхо моих шагов и мягкое шелестение мантии Эрая. Он шёл чуть впереди, как тень, не говоря ни слова. Периодически он поворачивал за угол, и мне казалось, что мы идём всё глубже — не просто внутрь дворца, а куда-то в саму суть Кардемора.
Я чувствовала, как магия внутри меня вибрирует, будто распознаёт этот путь. Каждая ступень отзывается в груди, в пальцах, в затылке. Как будто стены смотрят. Как будто само место помнит моё имя — не как гостьи, а как наследницы. Или нарушительницы.
Сердце билось медленно, но тяжело. Не от страха. От напряжения. От концентрации. Я почти не моргала, почти не дышала, словно держала равновесие на тонкой грани.
Каждая маска — часть одного и того же человека, но теперь я не была уверена, кого увижу. Того, кто смотрел на меня в зале практики? Того, кто держал за руку в саду? Или того, кто шептал в клубе из тени?
Кто он теперь для меня — предатель или тот, кто знал слишком много и всё равно остался?
Я не знала. Но одно я знала точно: я войду туда не как испуганная девочка. Не как беглянка.
Я войду как Иллирианка.
Мы спустились в широкий сводчатый проход. Пламя факелов было синеватым, чуждым. Магическим. Узорчатые колонны уходили вверх в невидимый потолок, и я поняла — это старый зал, древнее всего, что стояло в этом замке. Место, куда не водят просто так.
Эрай остановился у массивной двери. Посмотрел на меня.
— Вы готовы?
Я посмотрела на него и кивнула.

Я вошла.
И в тот же миг воздух изменился.
Зал был высоким, словно вытянутым вверх изнутри башни, но потолка видно не было — его скрывала полутьма и золотая дымка, мерцающая, как туман из снов. Колонны по периметру тянулись вверх, тонкие, инкрустированные символами, которые я не знала — и, в то же время, узнавала. Иллирианские руны. Потёртые, древние, вырезанные магией, а не руками.
На полу — мозаика. Чёрный и золотой камень, переплетённый в круги, изломанные линии и концентрические кольца. В самом центре зала — трон. Нет, не трон — возвышение из гладкого обсидиана, на котором стоял он.
Каэль.
Он стоял. Не сидел. Не ждал, как властитель. Он смотрел на меня, как будто уже давно видел, как я иду к нему. И всё равно был поражён.
Он был в чёрном. Без регалий, без короны. Только длинный плащ, отороченный тем золотом, что не блестит, а горит тихо, как пепел на ветру. Лицо было закрыто наполовину тенью, но глаза… они были прежними. Слишком живыми. Слишком глубокими. Слишком опасными.
Я не остановилась. Я шла прямо. Через магию в воздухе, через его взгляд, через свою память, через боль. Я чувствовала, как золотые узоры на коже поднимаются, проступают — как будто они тоже знали, куда я иду.
Мы остановились на расстоянии в несколько шагов.
Он не пошёл ко мне. И я — к нему.

Глава 4. Объявление войны

Он поцеловал меня резко, почти яростно, словно хотел выжечь все недосказанные слова между нами. В этом поцелуе не было нежности — только напряжение, гнев, тоска и та боль, что мы оба долго скрывали. Но я не оттолкнула его. Внутри уже полыхало.

Магия во мне взорвалась. Казалось, будто тысячи тонких нитей, сдерживавших мою силу и чувства, внезапно разом порвались. Всё, что я запрещала себе — страх, желание, гнев — прорвалось наружу. Поцелуй был ответом, но не как прощение. Я поцеловала его в ответ так, будто хотела оставить ожог. Это было как удар — резкий, откровенный, беспощадный. Как пощёчина, только губами. Как последняя искра перед разрывом.

Я сжала пальцами его плащ, удерживая себя в равновесии, хотя всё внутри крушилось. Его рука легла на мою талию — сильная, требовательная. Он был тем же, кем был всегда: опасным,

Он знал, что может потерять меня. И я знала — что уже потеряла его.
Невинность. Доверие. Простоту — всё исчезло. Осталась только искра.
Слишком яркая. Слишком болезненная.

Когда он отстранился, я стояла, тяжело дыша, с пульсирующей магией на ладонях и под кожей.
Он смотрел на меня. Молча. Ни одной фразы. Ни одного «прости».

— Всё, — сказала я тихо, не глядя. — Больше не возвращайся ко мне… так.

Он не ответил. И не ушёл. Просто стоял и смотрел, будто ничего не произошло. Будто между нами не было ни боли, ни прикосновений, ни слов, которые когда-то значили слишком много.

Я не понимала. Почему он так поступает? Почему отстраняется, молчит, не пытается объяснить? Почему смотрит, как будто я — просто очередная тень в коридоре его памяти? Разве нельзя было всё изменить? Разве мы не могли, несмотря ни на что, быть просто… вместе?

Но он отступил. Без единого слова. Без малейшей попытки удержать. Без признака сожаления. И в эту секунду я поняла: чувства были, но не взаимные. Не так, как я их чувствовала. Не с той же глубиной.

А я ведь поцеловала его. Позволила себе слабость. Надежду. Доверие..

Я выпрямилась, медленно вдохнула и внутри себя окончательно захлопнула ту дверь. Он больше не был для меня Эдваргом. Или даже Каэлем. Он был — правителем. Холодным, расчётливым. Я же — та, за кем пришла буря. И теперь между нами не осталось ничего, кроме роли и последствий.

Он вызвал стражу.

В зал вошли двое в чёрных доспехах. Без слов. Только по взгляду всё поняли. И я тоже всё поняла.

— Созовите совет, — сказал он.
Голос стал другим. Без тепла. Только приказ.

— Родителей Иллирианки. Родителей её защитницы. Верховных лордов.
Передайте: война начинается.

Внутри у меня сжалось. Не от страха. От знания.
Я знала это. Просто он теперь произнёс вслух.

Через несколько минут в зал начали входить люди — одни по двое, другие поодиночке. Некоторые — молча, другие с тяжёлой поступью, как будто каждый шаг был важен.

Я не знала, кто они. Лишь ощущала вес их присутствия — их магия, их власть, как гулкая тень прошлась по залу.
Первым подошёл высокий мужчина с седыми волосами и выжженной меткой на правом виске. Его глаза были бесцветными — как лед. Он поклонился, но едва заметно.
— Аркерион Вэлл, Верховный стратег Кардемора. Служу короне и границе, — представился он сухо и встал в сторону, внимательно осматривая зал.
Следом появилась женщина в чёрном, с серебряной линией татуировки, опоясывающей шею. Глаза у неё были янтарные — неестественные, тревожные. Но она склонила голову перед мамой, как перед равной.
— Тайрея Лимм, магистр северного круга. Светлая ведьма. Призвана сюда по древнему закону.
Я заметила, как мама сжала руку Рональда. Значит, она знала эту женщину.
— Харл Данн, — раздался хриплый голос с другой стороны. Я обернулась — и чуть не отшатнулась.
Мужчина в сером, с капюшоном, почти полностью скрывавшим лицо.
— Полумаг. Полувампир. Лидер Сумеречной гвардии.
Он не поклонился. Только кивнул. Его взгляд — на мне. Как будто изучал.
Они входили один за другим — посланники кланов, стражи, маги, вампиры. Я не помнила их имён. Не успевала. Я просто чувствовала вес момента.
Последней вошла Элизабет. Моя мать. Но теперь она шла не просто как мама — как ведьма, светлая, сильная, с сияющей линией на лбу.

И наконец — двое, которых я сразу узнала по глазам Рины. Такие же пронзительные, искренние, наполненные светом.
Женщина с прямой спиной, в синем плаще с символом в форме раскрытого крыла. Мужчина рядом с ней — с короткими серебристыми волосами и тяжёлым мечом за спиной, несмотря на то, что был совет.
— Нелисса и Варрик Эритрея, — произнесла женщина. — Рина — наша дочь.
— Мы — из древнего рода Стражей Иллирианцев, — добавил Варрик. — Клятва нашей крови — защищать тех, кто несёт равновесие.
Я почувствовала, как сердце сжалось. Они знали, кто я. И всё равно были здесь.
— Благодарю всех, кто прибыл, — сказал Каэль, выйдя в центр. Его голос был спокоен. — Но собрал я вас не для формальностей.
Он перевёл взгляд на каждого в зале. А потом — на меня.
— Война началась.
Зал замер. Никто не осмелился перебить.
— Астелла двинула армию. Южные границы под угрозой. Вампиры. Сумеречные. Маги крови Крои.
Он сделал паузу.
— Её цель — наследница. Та, кто пробудил магию Иллирианцев.
Я стояла, не двигаясь. Но внутри всё перевернулось.
— Это не скрытная операция. Это — объявление. Она идёт забрать. И она не отступит.— Что ты предлагаешь? — холодно спросил один из старших магов из северных кланов.
— Нам нужно вывести ключевых людей отсюда. Мы находимся прямо между армией Астеллы и Вэлмиром — столицей Кардемора. Если падёт эта крепость, путь к сердцу страны откроется.
— Вэлмир… — прошептала мама, поджав губы. — Ты хочешь, чтобы мы присягнули королю и королеве Кардемора?
— Это необходимо, — жёстко сказал один из лордов. — Чтобы объединить все силы. Чтобы маги, вампиры и светлые ведьмы сражались не как разрозненные реликты, а как союз.
— В таком случае, — поднялась мама, — я и Рональд останемся здесь. Мы не можем бросить крепость.
— Вы будете в опасности, — заметил один из стратегов.
— Мы уже в опасности, — спокойно сказала она. — И если здесь никого не останется, граница падёт. Тогда столица обречена.
— Томас поедет с Пегги, — сказал Рональд. Его голос был твёрд, но я почувствовала, как сжалась его рука в кулак.
— Что?! — вырвалось у меня.
Я резко поднялась. — Нет. Я остаюсь. С вами. Я не брошу вас!
— Ты не должна оставаться, — вмешалась мама. — Ты… ты наша надежда. И твоя сила всё ещё нестабильна. А в Вэлмире тебя смогут защитить.
Она сделала шаг ко мне, положив руки на плечи.
— Прошу. Поезжай. Ради нас. Ради Томаса.
Я почувствовала, как внутри всё разрывается. Холод. Тепло. Гнев. Страх.
Но сильнее всего — боль от расставания.
— Ты справишься без меня? — прошептала я, глядя ей в глаза.
— Мы уже справлялись. Но теперь — у нас есть ты.
Томас подошёл ближе, глядя в пол.
— Я тоже не хочу уезжать, — пробормотал он. — Но если ты будешь рядом, я… я справлюсь.
Сзади послышался спор — это Рина ругалась с родителями.
— Я не уеду, — говорила она. — Я — её щит. Я останусь здесь.
— Ты должна быть в Вэлмире, — настаивал отец. — Если армия прорвётся, она пойдёт за наследницей. Её нужно охранять.
— Вы не понимаете, — резко бросила Рина. — Она — не принцесса в башне.
Каэль молчал, но его взгляд задержался на мне.
— Они не нападут сейчас, — тихо сказал он. — До трёх недель. Возможно — месяц. Но ты должна быть в столице. Чтобы… чтобы когда придёт момент — ты была готова.
Я хотела возразить. Я хотела кричать, что он не имеет права решать.
Но мама обняла меня, и этого оказалось достаточно.
— Прошу тебя, — прошептала она. — Это не слабость. Это необходимость.
Я выдохнула.
И медленно кивнула.
— Хорошо.
Сердце внутри сжалось.
— Мы отправимся в Вэлмир.

Глава 5. Дорога к Велмиру

Утро выдалось на редкость тихим. Ни голосов, ни шагов за окнами — даже ветер, казалось, затаился, прислушиваясь. Воздух стоял неподвижно, как перед бурей. Я лежала на спине, уставившись в потолок, где на побелке едва заметно проступали трещины. Не спала — просто ждала, когда наступит момент встать.
Сегодня всё менялось. Сегодня мы покидали это место.

— Ты не спишь? — раздался шёпот Катерины, ленивый, но внимательный.

— Думаю, — выдохнула я, не поворачивая головы. — О многом.

Катерина потянулась, легко зевнула, и медленно села на своей узкой постели. Свет пробивался сквозь щель в занавеске, ложась на её лицо золотистой полосой. Она взъерошила волосы, откинула их за плечо и посмотрела в мою сторону.

— Хочешь всё обсудить? Или будем молча страдать вместе?

Я слабо усмехнулась, почувствовав, как уголки губ дрогнули почти помимо воли.

— Второе звучит надёжнее.

— Ладно, — хмыкнула она. — Но имей в виду: если ты начнёшь ныть, я тоже начну. И тогда мы просто утонем в общем страдании.

Я села, чувствуя, как прохладный воздух коснулся спины. Провела рукой по волосам, пытаясь собрать рассыпавшиеся мысли.

— Думаю о Стефане.

Катерина подняла на меня взгляд. Её глаза были внимательными, серьёзными, но она ничего не сказала — просто ждала.

— Я не знаю, где он. Жив ли. Один ли. — Мой голос дрогнул, но я продолжила. — Всё это время… я только и чувствовала, что вину. За то, что не смогла защитить его. За то, что он — один. А я… нет.

— Мы найдём его, — сказала Катерина спокойно, но в её голосе звучала твёрдость. — Вместе.

— Надеюсь. — Я опустила взгляд, сжав пальцы в одеяле. — Просто… я понимаю, что нам не справиться в одиночку. Что нам нужна помощь. И, скорее всего, она может прийти только от него.

— От Каэля? — уточнила она, чуть приподняв бровь.

Я кивнула. Не сразу. Словно внутри что-то сопротивлялось, мешая произнести это вслух.

— Но мне… сложно. Просить. После всего.

Катерина криво усмехнулась, поджав губы.

— Гордая ведьма не умеет просить? Ну-ну. Будем честны — умеет. Ещё как. Просто не хочет именно у него. Потому что боится, что он откажет. Или, что хуже… — она наклонилась вперёд, — что всё снова станет личным.

Я посмотрела на неё, и неожиданно внутри стало чуть теплее. Как будто этот взгляд вытеснил тяжесть, сдавливавшую грудь.

— В дороге, может, получится. — Я пожала плечами. — Если подвернётся момент.

— Подвернётся, — с уверенностью сказала Катерина, откидывая одеяло и свешивая ноги с кровати. Она потянулась, собираясь подняться, как вдруг в тишине раздался глухой стук в дверь.

Обе мы замерли на долю секунды, и лишь затем Катерина, не оборачиваясь, сказала:

— Заходи.

Дверь отворилась, и в комнату вошёл Томас. Мятая рубашка, взъерошенные волосы, сонные глаза — он выглядел так, будто до сих пор не осознал, что на пороге важнейшего путешествия в своей жизни.

— Доброе утро, леди, — пробормотал он, с трудом сдерживая зевок. — Вы уже готовы к великому пути в неизвестность и неудобные сёдла?

— Готовы, — ответила я с улыбкой, в которой звучало больше решимости, чем лёгкости.

— Пошли. Все уже ждут, — хмыкнул он и исчез за дверью.

Мы с Катериной быстро оделись, молча, точно зная, что сказать сейчас больше нечего. Проверили вещи — всё было на месте. Я на миг задержалась у зеркала. Символы Иллириан вновь едва заметно светились на коже, как отблески чего-то древнего, неумирающего. Как напоминание — кем я стала. Или, может быть, кем всегда была.

Я провела пальцами по тонким линиям, и магия внутри откликнулась — тихо, почти ласково.
Я найду тебя, Стефан. Во что бы то ни стало.

Мы вышли, не оглядываясь.
Впереди был Велмир.
И, возможно, ответы.

Во дворе у конюшен было прохладно. Утренний туман ещё не рассеялся, стелился по земле лёгким призрачным покрывалом. Воздух пах сырой землёй, лошадьми и чем-то тревожно-ожидающим. Слышался звон уздечек, приглушённые голоса стражи, редкий топот копыт. На миг мне показалось, будто весь мир затаил дыхание — перед тем, как сдвинуться с места.

Мы с Катериной и Томасом вышли из здания, и нас уже ждали.

Родители.
Мама — Элизабет — собранная, безупречная, даже в этот ранний, туманный час. Отец — Рональд, высокий, сдержанный, но я заметила, как крепко он держал её за руку. И родители Катерины — элегантная женщина в мантии цвета рассветного неба и мужчина с серебристыми волосами и живыми, цепкими глазами. Я вдруг поняла, как мало знаю о семье Катерины… Но сейчас между ними и моими родителями чувствовалась лёгкость — как между старыми союзниками, которые прошли уже не одну дорогу вместе.

— Ну вот и всё, — сказала мама тихо, подходя ближе. Её голос был мягким, но в нём звенело нечто окончательное. — Настало время дороги.

Я кивнула, борясь с тем, что поднималось в груди. Рядом с ними я всё ещё чувствовала себя девочкой. Но девочка осталась в прошлом. Теперь — только я. Такая, какая есть.

— Будьте осторожны, — сказал отец, окинув нас всех взглядом. — И если что-то случится… не геройствуйте. Отступайте. Главное — вы сами.

— И берегите друг друга, — добавила мама. — Особенно её, — с лёгкой улыбкой она посмотрела на Катерину, а затем на Томаса.

— А меня можно не беречь, да? — фыркнул Томас, демонстративно обиженно.

— Томас, — сказала я, — ты сам себе враг. Тебя никто не бережёт.

— Обидно, но справедливо, — вздохнул он с притворной тяжестью.

Из боковой галереи к нам подошла Рина. Сегодня она была сдержанна, собрана до холодности, но в её глазах отражалось напряжение — не тревога, но предчувствие. Тень грядущего.

— Мама, папа… — тихо сказала она, обнимая родителей. Они прижали её к себе с силой, с какой обнимают перед тем, как отпустить.

Её мать — высокая, темноволосая, с татуировкой защитников Иллириан на руке — казалась вырезанной из камня, но в её глазах стояла боль. Отец — с глазами, как у Рины, — держал её за плечи, будто хотел впитать последние секунды.

Глава 6. Безлики

Мы сидели в тишине. Полчаса назад я заключила с ним соглашение — как с врагом, как с союзником. А теперь молчали все: я, он, Рина и Эрай, Томас и двое стражников. Лес казался слишком тихим, будто прислушивался к нашему дыханию.

Костёр, который мы развели для краткого привала, уже затушили. Земля под ним всё ещё парила. Никто не предложил остаться дольше. Мы молча сели в седла. Нужно было двигаться дальше.

Каэль ехал впереди. В этот раз ближе, чем обычно — как будто хотел держать нас в поле зрения. Я старалась не смотреть на него. После разговора — и того поцелуя — всё между нами остыло до ледяной осторожности. Союз был заключён, но не прощение.

Мы шли по лесу, постепенно углубляясь. Стволы деревьев стали толще, свет — тусклее, воздух — плотнее. Листва над головой сбивалась в глухую крышу, не пропуская ни луча. Лес становился другим.

Перед нами был тьмой затянутый лес, в котором не пели птицы и не шелестели листья. Он не просто казался мрачным — он был глухим. Пустым. Как заброшенный храм, который кто-то запечатал навечно.

Когда мы подъехали к границе этой тьмы, Каэль остановил лошадь и бросил через плечо:

— Только через него мы попадём в Велмир.

Перед нами стоял лес. Но не просто лес. Он был словно из другого мира — слишком тёмный, слишком глухой, слишком неподвижный. Ни одного звука. Ни ветра. Ни треска ветки под копытом.

Я смотрела в эту чёрную пасть и почувствовала, как внутри всё сжалось. Хотела промолчать. Сдержаться. Но ком в горле рассыпался, и слова вырвались сами.

— Ну, прекрасно. Идеальное место для пикника.

Рина фыркнула. Томас нервно усмехнулся. Даже один из стражников посмотрел на меня с лёгкой усмешкой — как будто и сам только что представил одеяло, бутерброды и гробовое молчание этого леса.

Каэль ничего не сказал. Но уголок его рта едва заметно дёрнулся. То ли от напряжения, то ли — всё же — от понимания.

Внутри тьма казалась гуще, чем должна быть. Моя магия отозвалась дрожью — не тревогой, а предупреждением. Даже животные замедлились. Томас опустил голову, будто чувствовал что-то.

А потом мы услышали звук.

Не треск веток. И не шаги. А будто бы гул — глубокий, дрожащий, подземный. Земля вибрировала. Воздух сгустился.

Первыми вздрогнули лошади. Потом один из стражников резко встал в стременах, выхватывая оружие.

— Что-то приближается, — сказал он. — Быстро.

Из глубины леса показались они.

Высокие. Искривлённые. Будто слепленные из пепла и мяса. Без глаз, без рта, без ушей. Их лица были гладкими, как маски, только не живые. Тела — бесшумные. Они не ступали по земле, они будто скользили, чуть касаясь корней.

— Что это такое? — прошептала я.

Каэль уже стоял на земле, меч в руке. Его глаза были ледяны.

— Безлики, — сказал он. — Не подпускайте их к себе. Их нельзя трогать. При касании они вытягивают магию.

Они бросились на нас.

Стражники среагировали первыми — лезвия засверкали, один из них прикрыл Томаса, другой пошёл вперёд, ловко блокируя удары. Но мечи не действовали. Твари двигались, будто не замечали стали.

Каэль бил точно, с силой, с магией — его меч полыхнул багрово-красным, но даже это не уничтожало существ. Лишь отбрасывало. Они снова вставали.

Я увидела, как одна из тварей пошла к Томасу. Без звука. Смертельно быстро.

— Рина! Защити Томаса! — крикнула я.

Она обернулась, её лицо дрогнуло. Она хотела сказать «нет», хотела пойти ко мне. Но подчинилась. Стиснула зубы — и бросилась к брату.

Я спрыгнула с лошади и побежала в гущу боя. Три существа выделились из общей массы — и пошли за мной.

Я сражалась. Сначала — мечом. Потом — магией. Светлой, яркой. Но всё было бесполезно. Они не реагировали. Не умирали. Я пятясь, оказалась прижатой к дереву. Они наступали.

Я чувствовала: магия внутри звала меня. Дрожала в груди. В ладонях.

И я отпустила.

Иллирианская магия поднялась, как волна. Я не звала её — она сама пришла. Бело-золотой поток, не похожий ни на один свет. Не разрушение. Истина. Я протянула руки — и выпустила всё.

Три существа исчезли в одно мгновение. Растворились в пыль.

Когда я обернулась, другие твари уже отступали. Их силуэты рассыпались в пепел — кто от руки Каэля, кто от магии стражников. И тут воздух чуть дрогнул — и из-за деревьев вышла женщина.

Высокая, с прямой осанкой и коротким плащом, который развевался за ней, будто сама ночь отступала перед ней. Волосы — собраны в узел, но из него выбивалась яркая белая прядь. На поясе — длинный клинок, а на лице — улыбка. Не холодная. Не доброжелательная. Своенравная.

— И вы решили начать веселье без меня? — бросила она, не глядя ни на кого, кроме Каэля.

— Ты опоздала, — отозвался он без раздражения. Даже… с теплом. — Мы уже разобрались.

— Ты разобрался? — хмыкнула она, подойдя ближе и ткнув пальцем в его испачканный ворот. — У тебя кровь на шее. Это точно ты был?

Глава 7. Прямо перед троном

Лес вокруг становился светлее — то ли мы приближались к границе, то ли это просто показалось.

Я ощущала каждый шаг лошади, каждый вдох воздуха, как сквозь фильтр. Всё раздражало. Даже то, что не должно было.

— Осталось меньше часа, — тихо сказал Эрай. Он ехал впереди, но я слышала.

Каэль кивнул.

— Ворота должны быть уже активны. Нас ждут.

Селайя фыркнула.

— Ждут, конечно. Я лично предупредила. И приказала приготовить гостевую комнату для особенной ведьмы с сияющей кожей и горячим нравом. — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Надеюсь, ты не против подушек с вышивкой?

Я молчала. Слишком долго. И, кажется, слишком напряжённо.

— Шутка, Иллирианка, — добавила она. — Расслабься. Война ещё не началась.

— А вот когда начнётся, — отозвалась Рина, — я уверена, ты будешь первой, кто полезет вперёд.

— Конечно. Чтобы вы потом шли по моим трупам и делали вид, что всё сами. Классика, — усмехнулась Селайя.

Каэль не вмешивался. Только ехал рядом. И этого было достаточно, чтобы во мне снова что-то дрогнуло.

Я глубоко вдохнула. Сжала поводья.

Нет. Я не буду спорить. Не буду мериться. Не сейчас.

Пусть она смеётся. Пусть он молчит. Когда мы войдём в Велмир — всё изменится.

Потому что я войду туда не как ревнующая девчонка. А как та, за кем идёт магия. И война.
Где-то за поворотом, за последними корнями вековых деревьев и вздохами уставших лошадей, лес вдруг разом оборвался. Как обрыв.

Мы въехали в сумеречную тишину, но она тут же сменилась — гулом. Тёплым, живым, удивительно… радостным.

Город встретил нас шумом. Людьми. Существами.

Первые дома столицы Велмира показались как силуэты на фоне неба — высокие, резные, в чёрном камне с вкраплениями янтаря. Но дальше, за ними, я увидела башни, свет, мосты, что соединяли здания в воздухе, и закат, от которого стены будто пылали золотым.

Лошади замедлили ход. Каэль выпрямился в седле, и я сразу поняла: он вернулся домой.

Ворота распахнулись, словно сами почувствовали его. На нас вылился свет — не ламповый, не солнечный, а какой-то… созданный. Слишком ровный, будто сама магия решила обозначить дорогу.

— Добро пожаловать… — тихо пробормотала Рина. — Велмир.

Сначала появились дети. Маленькие, смешанные по крови — с ушками, с серебристыми глазами, с меховыми хвостиками и разноцветной кожей. Они выбегали на улицу, поднимали головы и кричали:

— Принц! Принц вернулся!

А потом — взрослые. Из дверей, из лавок, с балконов.

Ведьмы с татуировками на щеках. Оборотни в человеческом облике с полными глазами луны. Мужчины с клыками — не полувампиры, а настоящие. Чистокровные. Я сразу почувствовала это. От них пахло чем-то холодным, железным, как будто лизнула ключ старого замка.

Я застыла.

Чистокровные вампиры. Они здесь? Живут… рядом с детьми? С людьми?

— Они не причинят вреда, — раздался голос Каэля рядом. Он смотрел прямо вперёд, но говорил будто мне. — Здесь другой порядок. Другой мир.

Я молчала. Не потому что боялась — хотя, если быть честной, немного да. А потому что не понимала, как. Как можно жить рядом с теми, кого учили бояться? Кого изображали в книгах с глазами как ночь, когтями как ножи? Сразу же вспоминила того вампира, который безжалостно убил меня, но я выжила.

В Офосфорде их и не было по крайнее менее, пока в лесу я не встретила одного из них. А здесь же находились: и ведьмы, оборотни, люди даже, которые счастливо смотрят на своего принца, и вампиры, которые с гордостью кланятся ему.

Они приветствовали Каэля, кланялись, склоняли головы. Не потому что боялись. А потому что уважали. Или… любили?

— Принц Каэл Эдварг Картарион! — прокричал кто-то, будто прогоняя имя над улицами.

— Добро пожаловать домой, Ваше Высочество! — воскликнула женщина в серебряной мантии, выбежав из арки между двумя домами. Её седые волосы развевались за спиной, а глаза — большие, круглые, словно у ночной совы — блестели от восторга.

— Да пребудет свет с тобой! — выкрикнул старик, придерживая руками двух неугомонных внуков, которые тянулись вперёд, наперегонки с собственными голосами.

Их крик подхватили другие.

Из окон, из дверей, с балконов и крыш — из каждого закоулка города выходили, выглядывали, возникали — люди, существа, те, кого я не могла сразу отнести ни к одной расе. У некоторых на коже поблёскивали чешуйки, кто-то двигался слишком легко, будто не касаясь земли. Среди них были оборотни в человеческом обличии, ведьмы, маги, полукровки. Даже несколько вампиров — чистокровных, судя по ауре. Их не прятали. Их не сторонились. Они стояли на равных — рядом с ведьмами, рядом с детьми. И никто не кричал, никто не указывал пальцем.

Это было… неправильно. Или правильно. Я ещё не знала. Но точно — непривычно.

Каэль не замедлил шаг. Он ехал уверенно, взглядом отмечая тех, кто кланялся, поднимал руки, просто смотрел с надеждой.

И он улыбался.

Никакой вампирской надменности. Никакой ледяной маски, к которой я успела привыкнуть. Это была настоящая, почти мальчишеская улыбка. Уголки губ чуть дрогнули, глаза смягчились. Он склонил голову одной из старушек, которая бросила в его сторону охапку лаванды. И на мгновение я увидела совсем другого Каэля.

Того, которого они здесь ждали. Своего принца.

— Успокойся, — прошептала Рина сбоку, не поворачивая головы. — У тебя всё лицо светится. Это как фонарь в темноте. И на тебе платье не очень подходящее для того, чтобы изображать невидимую.

— Я не волнуюсь, — буркнула я. Слишком быстро.

— Конечно. Просто горишь от спокойствия, — усмехнулась она и откинулась в седле. — Сделай лицо, как будто ты союзник, а не враг.

Я уже сделала.

Велмир шумел. Город не спал. Из окон капал свет. Магия пульсировала в воздухе, будто город дышал сам. Я не знала, чего ожидала… но не этого. Не этого союза, не этой странной смеси, где смерть и жизнь, свет и тьма жили на одной улице. Где принца приветствовали те, кто в другом мире давно бы был закован в цепи.