Сердце на вылет

Пролог

Пролог

Стрелковое училище. Раннее утро. Полигон.

Сырая трава ещё блестела росой, на горизонте тянулся бледный рассвет. Воздух пах порохом, холодным металлом и влажной землёй. Курсанты, кутаясь в шинели, зевали и перешёптывались, но, строясь на линии огня, моментально собирались. У каждого в руках винтовка, у каждого в глазах азарт и усталость.

— Громов, на линию! — рявкнул инструктор, и его голос, как удар, прокатился по полигону.

Игорь шагнул вперёд. Спокойный, уверенный, с ленивой улыбкой. Взял винтовку так, будто она часть его самого.

Три выстрела — три попадания. Быстро, почти не целясь. Эхо гулко отразилось от холмов.

Он слегка повернулся к строю, приподнял бровь:

— Кто следующий попробует побить рекорд?

— Я, — прозвучал женский голос.

Шёпот пробежал по строю, и несколько парней переглянулись.

— Ну, началось… — пробурчал кто-то в строю.

Вперёд вышла Майя. Высокая, собранная, с холодным взглядом. Она двигалась так, будто каждый шаг был рассчитан заранее. Взяла винтовку, положила её на плечо и задержала дыхание.

Выстрел. Десятка.

Второй. Опять десятка.

Третий — то же самое. Медленно, с паузами, будто каждый выстрел она высекала из воздуха.

Игорь присвистнул и покачал головой.

— Ну, конечно… Гроза над полигоном.

Она скользнула по нему взглядом, острым, как клинок.

В строю зашёлестели смешки.

— Смотри, Майка его уделала, — хмыкнул один курсант.

— Да тише вы, — сделал замечания другой. — Инструктор же рядом.

Инструктор действительно хмуро зыркнул, но спорить не стал: оба стреляли лучше остальных.

Так началась их дуэль — не только за право быть первым, но и за право не уступить. Каждый выстрел с того дня становился вызовом.

И никто тогда не знал, что для кого-то из них через годы эта игра обернётся смертельной ловушкой.

Глава 1.

Глава 1. Экзамен

Время летело незаметно. Учёба, которая в первый день казалась бесконечной, подошла к концу. Казарма, полигон, марш-броски, стрельбы — всё это теперь стало воспоминаниями, вплетёнными в их кровь и привычки. Казалось, что училище всегда было их домом, а теперь вдруг готово выплюнуть их во взрослую жизнь.

Экзаменационное утро встретило курсантов свежестью весны. На плацу пахло прогретым солнцем асфальтом и лёгкой пылью. В воздухе витал гул голосов — кто-то шутил, кто-то повторял устав, а кто-то молчал, сжимая винтовку, как единственную опору.

— Ну что, бойцы, последний раз покажете класс, — бросил инструктор, обходя строй. Его голос звучал жёстко, но в уголках глаз мелькала скрытая гордость.

Экзамен на стрельбище закончился шумно. Воздух был густ от запаха пороха, гулких команд и раскатистых выстрелов. Но стоило последней мишени упасть, как напряжение лопнуло: раздались радостные крики, хлопки по плечам, объятия и первые шутки про «настоящую свободу».

Кто-то снял фуражку и подкинул её в воздух, кто-то пытался сдержать слёзы, прячась за широкой улыбкой. Казалось, что весь полигон вдруг стал площадкой праздника, хотя ещё час назад здесь царила тишина экзаменационной строгости.

«Вот и всё…» — подумала Майя, медленно выдыхая. — «Гроза отстрелялась. Больше не нужно доказывать, что я лучше. Но странно — почему радость отдаётся такой пустотой?»

Игорь стоял рядом, привычно развалившись на лавке у полигона, и лениво жевал сухарь. Но глаза его выдавали нечто большее.

«Экзамен сдан. Свобода рядом. А внутри будто скребёт — всё, что держало нас вместе, сегодня заканчивается».

Вечером вся пятёрка — Громов, Грозова, Лебедев, Барсуков и Камышев — поехали на дачу Никиты. Старенький домик, большой деревянный стол, самодельный мангал и музыка из телефона. Всё было просто, по-молодёжному, но в воздухе витало что-то большее — ощущение конца одной жизни и начала другой.

— Ну что, господа курсанты, — поднял пластиковый стакан Лебедев, — теперь мы не курсанты. Теперь мы стрелки!

— Почти, — хмыкнул Барсуков. — Посмотрим ещё, кого куда занесёт.

Разговоры постепенно перешли в серьёзные.

Камышев признался, что подписал контракт — его ждала служба. Барсуков собирался попробовать силы в частной охране. Лебедев мечтал остаться рядом с оружием, но «чтобы поменьше крови» — и рассматривал инструктора или тир.

— А ты, Майя? — спросил Никита, уже слегка осипший от смеха и вина.

Она на секунду задумалась, но голос её прозвучал твёрдо:

— Я остаюсь. Училище — это моя точка. Хочу учить стрелять других.

— Предсказуемо, — буркнул Игорь, ковыряя вилкой одно и то же мясо.

— А ты-то сам? — не осталась в долгу Грозова.

Он пожал плечами, будто отмахиваясь от лишних слов.

— Я… посмотрю. Мир большой. Не люблю клетки.

Повисла пауза. Каждый понял: он не собирается идти по стандартному пути. В этом было что-то притягательное и страшное одновременно.

Ночь тянулась. Они пели вполголоса песни, смеялись, спорили, делились мечтами. Но чем ближе было утро, тем сильнее ощущалось: завтра всё изменится. Казарма, строй, вечные переклички — всё останется в прошлом.

Когда огонь в мангале догорел и компания начала расходиться, Майя и Игорь оказались рядом у калитки. Слов было много, но все они казались лишними.

Она посмотрела ему прямо в глаза:

— Удачи тебе, Гром.

Он кивнул, чуть усмехнувшись:

— И тебе, Гроза.

Тишина дачи, ночной воздух и хриплый шёпот сверчков стали свидетелями их прощания — лёгкого, но с тяжёлым вкусом будущей разлуки.

Они разошлись в разные стороны. Никто из них не знал, что этим вечером началась история, которая однажды сведёт их снова — но уже по другую сторону прицела.

Глава 2.

Глава 2. "Гром"

Прошло пять лет.

Когда-то его знали как курсанта Игоря Громова — смелого, дерзкого, слишком уверенного в себе парня. Теперь в Даркнете он был лишь призраком. Имя стерлось, остался позывной — Гром.

Среди тех, кто платил за смерть, это слово звучало, как раскат: предупреждение, что вот-вот ударит молния.

Жил он на съёмных квартирах. Не задерживался дольше месяца.

Без привычек, без привязанностей. Только оружие — единственная переменная.

Чемодан всегда один и тот же: пара смен одежды, аптечка, ноутбук, винтовка в разборе. Больше ничего.

Вечерами садился у окна, закуривал и смотрел вниз на улицы.

«Люди бегут. Вечно спешат. Думают, что живут. А на самом деле — просто ждут конца».

Иногда в дыме сигареты вставали образы прошлого:

смех Лебедева, запах прожжённого пороха на плацу, голос инструктора, Майя — с её холодным взглядом, от которого по коже шёл ток.

Всё это казалось чужим сном, в котором он когда-то был другим человеком.

Он резко встряхивал головой, прогоняя воспоминания.

«Ностальгия убивает. Я не уже не тот Игорь».

Его лицо стало холоднее, чем в училище, взгляд — острее.

Жизнь снайпера стирает эмоции.

Здесь нет жалости.

Здесь важно только одно — расчёт и точность.

Наёмник. Одиночка. Тень.

Очередное задание пришло в закрытый чат.

Лаконичная строчка:

«Цель: бизнесмен средней руки.

Место: окраина города.

Срок: 48 часов.

Оплата: в крипте.

Подтверждение: фото цели».

Гром принял заказ без вопросов.

«Зачем и почему? Не моё дело. Лишние вопросы убивают быстрее пули».

Через день он лежал на крыше старой фабрики.

Глаз в прицеле.

Внизу во дворе стоял его объект — мужчина в дорогом костюме, окружённый охраной.

В эти минуты прошлое исчезало.

Ни училища. Ни друзей. Ни Грозы.

Только дыхание. Только стук сердца. Только цель.

Он любил этот момент — когда мир сводился к одному движению пальца.

Один выстрел.

Чистый. Бесшумный.

Мужчина рухнул, будто кто-то перерезал невидимую нить.

Паника. Крики. Суета охраны.

А наверху, на крыше, — тишина. Абсолютная.

Гром убрал винтовку, собрал снаряжение.

Растворился в тенях города.

Ни следа. Ни имени.

Только раскат где-то вдали, который никто не услышал.

Глава 3.

Глава 3 . " Гроза"

Стрельбище всё так же пахло металлом и порохом. Тот же резкий запах, тот же звонкий гул от выстрелов, та же сухая пыль, которая вечно висела в воздухе.

Как и в те годы, когда она сама была курсанткой.

Только теперь Майя Грозова стояла не в строю, а перед ним.

Голос — твёрдый. Глаза — холодные. Движения — точные.

— Оружие — продолжение вас самих. Если вы дрожите — дрожит и ствол. Если вы сомневаетесь — пуля уйдёт мимо. Здесь нет права на слабость, — она обвела курсантов взглядом. — А слабые в этой профессии не выживают.

Несколько пар глаз потупились. Она заметила, но не прокомментировала.

Страх делает дисциплину мгновенной. Но уважение — держит её дольше.

В её группе было десять человек. Разные. Шумные. Упрямые.

Они ленились, хохотали, пытались спорить.

Она каждый день ломала их браваду. Каждый день учила не просто стрелять — учила держать себя в руках.

После занятий кто-то оставался.

— Товарищ инструктор, у меня не получается с дыханием…

— Я слишком дёргаю спуск…

Она могла уйти. Сослаться на усталость.

Но всегда оставалась. Снова и снова показывала хватку, дыхание, движение пальца.

Её строгость имела вторую сторону — ту, о которой она никогда не говорила вслух. Заботу.

Прозвище «Гроза» закрепилось между курсантами. Твёрдое, как сама она.

Курсанты знали: попадёшь к ней — выживешь.

Вечерами, когда зал пустел, она оставалась одна.

Стрельбище в эти часы звучало иначе. Тишина. Эхо. Каждый выстрел отдавался в стенах гулко, будто стрелял не человек, а сама память.

Майя брала винтовку, становилась к линии.

Один выстрел. Второй. Третий.

Гильзы падали, катились по полу, звенели.

И каждый раз, нажимая на спуск, она чувствовала — рядом тень.

Гром. Его лёгкая усмешка, его быстрые выстрелы, его вечный вызов.

Она знала: его здесь нет. Но память упорно возвращала.

«Не время. Не место. Прошлое должно оставаться в прошлом».

Она гасила мысль.

Так же быстро, как разлетающиеся гильзы.

Глава 4.

Глава 4. Мишень

Сообщение пришло ночью.

Лаконичное. Как всегда.

Цель: Майя Грозова.

Позывной: «Гроза».

Место: стрелковое училище.

Срок: 72 часа.

Оплата: двойная ставка.

Игорь перечитал несколько раз.

Сначала подумал, что это ошибка. Шутка. Система дала сбой. Кто-то играет с ним.

Проверил архив заказов, каналы, кошельки. Всё совпадало. Досье — настоящее.

Фотография прикреплена: она — в форме инструктора. Взгляд холодный. Тот самый, который он помнил.

Он откинулся в кресле.

В груди раздался глухой удар.

— Гроза…

Слово эхом разнеслось по комнате.

Он повторил вслух: «Майя Грозова».

Имя резануло сильнее любой пули.

Он знал правила. Наёмник не спрашивает «почему». Есть цель — есть выстрел.

Но этот заказ ломал все правила.

Отказаться невозможно. Даркнет не прощает осечек.

Не выполнишь — станешь целью сам.

Принять? Навести прицел на неё?..

В глазах всплыло прошлое: тот вечер у калитки.

Её спокойное: «Удачи тебе, Гром».

Его собственное: «И тебе, Гроза».

Слова, которыми они закрыли дверь в юность.

Он зажёг сигарету.

Руки дрожали.

Внутренний голос шептал:

«Это просто работа. Она — цель. Ты должен».

Другой бился в груди:

«Это она. Ты не сможешь».

Игорь впервые за все годы почувствовал, что баланс рушится.

Не выстрел. Не расчёт.

Это было сердце.

И оно билось слишком громко.

Тишина комнаты, дым сигареты, холод под пальцами.

Каждое воспоминание — острое. Каждое движение — как шаг к краю.