Сердце огня и льда. Невеста

Глава 1

Айшель

Я просыпалась медленно, осторожно. Позволила ажурной пелене сна соскользнуть и замерла в странном этом, зыбком состоянии на грани пробуждения, наслаждаясь минутами покоя, полными акварельных оттенков обычной утренней суеты.

Коричневый запах кофе и корицы.

Небесно-голубой далёкий шум с улицы.

Солнечная россыпь голосов в коридоре.

Шутки Бевана – вспышки макового алого. Смех Лиссет – сочный рыжий апельсин.

Аромат тумана, мха и ягод рядом – он похож на подёрнутый предрассветной дымкой лес, глубокая тёмная зелень в трепещущей серо-голубой вуали. Тепло обнимающей меня руки – нежная кремовая пастель. Аромат сандала и лета – горький шоколад и пёстрое луговое разнотравье – слабее, Дрэйк, должно быть, в саду, следует неукоснительно привычному распорядку. Так было и в предыдущие дни, но я слишком долго жила без этого хрупкого ощущения уюта, вдали от тех, кого люблю, чтобы не ценить каждое мгновение, не пробовать его на вкус и цвет, не запоминать. Пусть всё повторяется изо дня в день – неважно.

Важны дорогие сердцу люди. Их безопасность, благополучие и счастье.

Надежда на лучшее, что всё будет хорошо.

Вера в будущее.

Понимание, что мы есть друг у друга и так будет ещё очень и очень долго. Быть может, и потом тоже.

Я потянулась, открыла глаза. Улыбнулась Нордану, встретила ответную улыбку, нежную, предназначенную лишь мне одной.

– Доброе утро, – прошептала я.

– Доброе. Как спалось?

– Чудесно. А тебе? Ты сейчас спишь по ночам?

– Сплю, как ни странно. И даже вижу сны.

– Какие?

– Разные, – Нордан коснулся моих волос, перебирая длинные пряди. – По крайней мере, это обычные сны, а не воспоминания, больше похожие на тюрьму, – пальцы замерли вдруг, в льдисто-голубых глазах мелькнула тень беспокойства. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – удивления я не скрыла. – Почему ты спрашиваешь?

– На всякий случай.

Я прислушалась к себе, к теплу лёгкому, чуткому, что ощущала внутри всё чаще, – как прежде, когда носила Эстеллу, чувствовала холод в кончиках пальцев, а порой и во всём теле.

– С нами всё в порядке, – я приподнялась на локте. – Знаю, ты… вы оба немного иначе относитесь к… тому, что было ночью, но я… – я помедлила, подбирая верные, нужные слова, способные разъяснить моё состояние, – ощущаю это по-другому, глубже, полнее. Не просто как… физический акт, но как единение эмоциональное. Я принадлежу тебе и Дрэйку, вы оба – мне. Так будет всегда, и вчера, мне кажется, я впервые прочувствовала этот факт настолько остро, безоговорочно… – смущение нахлынуло неожиданно, и я, смешавшись, уткнулась лицом в плечо Нордана. – Ох… наверное, это трудно объяснить так, чтобы было понятно…

Посторонние не поймут, не примут. Что увидят чужие глаза – разврат, порок и отсутствие морали, нарушение божьих заветов и непристойное поведение, недостойное всякого уважающего себя приличного общества? Лиссет рассказывала, что даже в Афаллии, где по сей день проживало много оборотней, на тройственные союзы порою смотрели косо, осуждали, особенно в провинции и если рядом не было общины оборотней.

Что подумают мои родители?

И бабушка, достопочтенная леди Алессандра Ориони?

– И не надо объяснять, – Нордан погладил меня по плечу. – Достаточно того, что ты чувствуешь.

А значит, чувствуют и они.

– Мои родные будут в ужасе.

– Им придётся смириться. Насколько я помню из твоих писем, они же знают, что ты жива?

– Знают, но и только. Я не решилась рассказать об Эсти, написала, что со мной всё хорошо, просто так сложились обстоятельства – я нахожусь далеко от Альсианы и пока никак не могу приехать. И что им не надо ни приезжать ко мне, ни даже пытаться разыскать меня самим. Писать часто я тоже не могу и им нельзя. Представляю, сколько всего они успели себе вообразить.

Родные искали меня. Знали, что случилось с храмом, какая участь постигла послушниц и жриц. Понимали, что ожидало их дочь, сколь ничтожны шансы найти одну рабыню из множества невольниц, поступавших регулярно в империю и исчезавших бесследно в ненасытной глотке её, что с официальных открытых рынков, что с частных закрытых аукционов. Но всё же не теряли надежды, верили, отказывались смириться и оплакать меня, похоронив в своих сердцах мечту о встрече, о возможности однажды увидеть потерянную дочь живой и невредимой.

– Напиши им, – предложил Нордан вдруг.

– Что? – я снова приподнялась, посмотрела удивлённо в задумчивое лицо.

– Напиши своим родителям, – повторил мужчина, глянул на меня. – Расскажи о себе поподробнее, наверняка они захотят увидеть тебя, как только представится возможность. Ты ведь знаешь адрес? Или спроси у Лисы координаты, по которым отправлялось письмо, если оно шло не обычной почтой.

– Знаю, но…

– Во-первых, котёнок, чем меньше ты тревожишься, тем лучше и для тебя, и для ребёнка, а неведение твоей семьи тебя тревожит, не отрицай, – Нордан посмотрел мне в глаза пристально, ласково, и я поняла – по предвкушающей полуулыбке, по снежной сосредоточенности во взгляде, по сладковатому ежевичному привкусу в запахе, – он обдумывает какую-то идею, замысел, пришедший в голову только что. – Во-вторых, желательно до свадьбы выяснить всё с родными, разобраться с возможными недомолвками, отношением и принятием твоей нынешней жизни. В-третьих, я предпочёл бы поскорее познакомиться с будущими тестем и тёщей. Уверен, Дрэйк меня поддержит в этом решении.

Глава 2

Айшель

Не хочу ехать на скачки.

Не желаю в ближайшие день-два покидать дом. Не могу, не смею оставлять Эстеллу одну.

Но приходится, несмотря на мои желания и возражения.

Словно заново переживаю тот день, когда мы с Лиссет и Беваном ушли из общины, только на сей раз меня уговаривает не Беван, а Дрэйк и не одна Тайя уверяет, что всё будет хорошо и с Эстеллой ничего не случится, но и Кадиим тоже. И уводят меня не от кроватки, где спит моя ничего ещё не подозревающая дочь, но из комнаты, которая, кажется, Эстелле понравилась, от малышки, смотревшей на мать растерянно, непонимающе. Девочка недоумевает искренне, когда я перед отъездом захожу в детскую попрощаться, с любопытством живым, ярким тянется к шляпке с вуалью, просится со мной. Тайя говорит, кататься на машине Эстелле тоже понравилось, как только она перестала пугаться производимого транспортом шума, что, впрочем, произошло быстро, – и я с трудом подбираю слова для отказа. Дрэйк, вдвоём с Лиссет пытавшийся вывести меня из детской, обещает Эстелле и поездку на машине, и красивое платье со шляпкой, чтобы непременно как у мамы, и лошадок, которых она сможет погладить, если захочет. Слёзы, навернувшиеся было на глаза девочки, высыхают мгновенно, дочь начинает с большим вниманием, с большим интересом присматриваться к Дрэйку, будто оценивая в задумчивости, выполнит ли он обещанное. Лиссет шёпотом замечает, что, похоже, мы начали создавать маленького монстра, ведь прежде Эстелле не обещали ничего подобного, не росла она капризной, избалованной манипуляторшей, да и что я могла обещать дочери, пока мы жили в общине, кроме робких надежд?

Теперь всё иначе. У Эстеллы своя комната, полная игрушек, – она впервые в жизни видит столько. Кадиим, готовый – отчего-то я твёрдо в том уверена, – защищать и оберегать её. Родители рядом. И Дрэйк с заманчивыми предложениями, способными завладеть вниманием девочки.

Наконец мы покидаем дом, садимся в машину, и автомобиль выезжает со двора. Лиссет поглядывает на меня сочувственно, Дрэйк непроницаем, Нордан холоден так, что настроение его чувствуют и видят все. Лисица то и дело морщится недовольно, строит гримаски, перехватывая раздражённый, пытливый взгляд Нордана, всё чаще адресованный её шее, прикрытой новым шёлковым шарфиком в тон белой блузке и светлой юбке. С момента приезда дочери Нордан ещё не переступал порога детской, он держится на расстоянии и молчит, прячет горечь разочарования за стеной ледяного показного равнодушия и мне остаётся лишь догадываться, чем заняты его мысли, думает ли он об Эстелле.

На стоянке возле ипподрома уже дожидался господин Юлиан Оррик, и я мимолётно удивилась радостно-нетерпеливому, немного взволнованному выражению его лица. Лиссет первой выпорхнула из салона, предупредив, что позже подойдёт в императорскую ложу, и я кивнула рассеянно.

– Сколь полагаю, это и есть второй ухажёр Лисы? – неодобрительно уточнил Нордан, провожая цепким взглядом Лиссет, спешащую к молодому человеку.

– Господин Юлиан Оррик, колдун из афаллийской гильдии магов, в империю приехал недавно в качестве гостя, – пояснил Дрэйк. – Лиссет представила нас друг другу на прошлом балу.

– Значит, человек.

– Как видишь.

– Забавно, – Нордан вышел из машины, открыл дверь с моей стороны, подал руку, помогая выйти из салона.

– И что же тут забавного?

– При чём здесь господин Игнаси и те тряпки, коими лисичка так старательно обматывает шею.

– Тряпки?

– После возвращения со своей гулянки Лиса перестала выходить из комнаты, не прикрыв предварительно шею, чего прежде за ней не водилось. Лично я нахожу это подозрительным.

– Что в этом такого? – вступилась я за подругу.

В конце концов, только ей решать, как одеваться. Да и я сама, покинув общину, порой стала прятать узор из огненных язычков на правом запястье под длинными рукавами, браслетами или перчатками. Не потому, что боялась демонстрировать этот знак своей принадлежности Дрэйку, но потому, что общество не одобряло татуировок или похожих на них рисунков на теле женщины, тем более на видных чужому взору местах. И символы братства в большинстве своём ничего не значили для посторонних.

– Может быть, ничего, а может быть, лисичка скрывает от нас что-то важное, – Нордан закрыл дверцу.

– Что, например?

– Расспроси поподробнее свою дорогую подругу о её отношениях с Эрином, – по блеску льда в глазах догадываюсь, что Нордану явно известно больше, чем мне, больше, чем он говорит. – Поскольку, как уже упоминалось, господин Оррик всего лишь человек, соответственно, быть причастным напрямую он не может чисто физически… а других оборотней вокруг Лисы не вьётся.

– Норд, я не вполне понимаю… – я бросила растерянный взгляд на Дрэйка, но мужчина лишь посмотрел задумчиво вслед удаляющейся паре.

– Поймёшь, котёнок. Рано или поздно твоей подруге придётся сознаться, – Нордан положил мою руку себе на сгиб локтя и потянул меня к белоснежному зданию ипподрома, чей шпиль на центральной башне рассекал небо, пронзительно-голубое, в редких крапинках облачков.

Мы поднялись в ложу раньше Лиссет и Юлиана, и Дрэйк, не забывая кивать и приветствовать знакомых, сразу провёл нас в императорскую, меньшего размера, менее людную, но обставленную с большим комфортом. Валерия и принц Антонио со свитой уже находились там, расположившись в креслах с высокими спинками, и верный Пушок растянулся на полу подле хозяйки, мешая обслуживающему персоналу. Катаринны нет, равно как и Рейнхарта, да и из дам императрицы, как я заметила, никого. Мы с Дрэйком почтительно поклонились наследнице и принцу, Нордан же остался верен себе – небрежный кивок и кривая полуулыбка, более уместная в дешёвом питейном заведении, нежели в присутствии будущих монархов, однако, вопреки тени неодобрения в глазах сопровождающих Антонио, никто не решился сделать члену братства, даже бывшему, замечание. Обменявшись с нами положенными приветствиями, Валерия указала на один из невысоких коротких диванов позади кресел, и едва мы расселись – я между обоими мужчинами, будто под охраной, – как подали прохладительные напитки. Среди них есть и лёгкие алкогольные коктейли, однако Нордан сам выбрал для меня обычный лимонад с льдом, ещё и подозрительно принюхался к напитку, словно меня могли отравить в императорской ложе. Дрэйк не возражал против действий собрата, лишь время от времени касался моей руки в белом кружеве короткой перчатки и не обращал внимания на косые удивлённые взгляды со стороны присутствующих.

Глава 3

Айшель

В спальне горели лишь ночники на тумбочках возле кровати, заполняя помещение рассеянным бледным светом. Дрэйк лежал поверх покрывала на своей половине постели, одетый в брюки и белую рубашку навыпуск с расстёгнутыми верхними пуговицами – похоже, он, как и я, ещё не переодевался с момента возвращения с ипподрома, только снял пиджак и галстук. Руки заложены под голову, взгляд устремлён в потолок и никакой внешней реакции на моё появление, даже привычный аромат оставался ровным, без малейших признаков владевших хозяином эмоций. Я осторожно закрыла за собой дверь, приблизилась к кровати, скинула туфли и легла рядом с Дрэйком, вытянулась на покрывале. Несколько минут мы лежали неподвижно, рассматривая давно не крашеный потолок так, словно в целом мире не было занятия увлекательнее.

Мне не нужен тонкий слух оборотня, чтобы знать, что в соседней комнате всё идёт своим чередом, что там двое близких стараются наладить контакт, навести первые хрупкие мостики доверия, принятия друг друга. Пожалуй, мне каплю беспокойно, но оттого, что не привыкла я оставлять Эстеллу одну.

Нордан справится, я уверена.

А справлюсь ли я? Не с дочерью, но с призраками прошлого своих мужчин, с чувствами и связями, которые нельзя отбросить просто так, будто вещь ненужную, позабытую наполовину?

– Как Эстелла? – Дрэйк всё же нарушил молчание первым.

– Хорошо. С ней Норд. Он ей читает и… Мне кажется, он боится подходить к Эсти, хотя вряд ли признается в этом.

– Полагаю, будь я на его месте, и дела обстояли бы не лучше.

– Думаешь?

– Я подозреваю, что наши отцовские инстинкты могут быть несколько сильнее человеческих и большинства других видов. Возможно, это наследственное, возможно, результат долгой жизни с мыслью, что потомства как такового быть у тебя не может.

И вдруг появляется ребёнок. Хрупкий беззащитный малыш, не только зависящий от тебя, но твоё продолжение, твоя плоть и кровь.

– Вы их избалуете, – я инстинктивно коснулась живота, словно могла даже на таком маленьком сроке ощутить движение малышки.

– Необязательно, – возразил Дрэйк с твёрдой, непреклонной убеждённостью.

– Избалуете. Уже балуете. Зачем Эсти столько игрушек? – я улыбнулась, вспомнив, с каким изумлением, растерянностью Звёздочка осматривала своё новое королевство и его сокровища.

– У детей должны быть игрушки. Особенно у Эстеллы.

– А Норд считает, что ей нужны книги. Эсти и трёх нет, когда ещё она научится читать?

– Всестороннее развитие ребёнка начинать никогда не рано. Я не склонен придерживаться того устаревшего мнения, будто бы с девочки довольно общего среднего образования и пары-тройки умений, положенных леди, если девочка благородного происхождения.

Вернувшись в Эллорану, я увидела, как изменился мир. Не только за годы моего отсутствия, но и по сравнению со временами моего детства и отрочества, по сравнению с жизнью в феосской провинции. Эстелла пойдёт совсем в другую школу, никто не отправит её в пансион для благородных девиц, который постепенно отживает свой век. Она будет учиться по другой программе, получит другое, отличное от моего, образование, а после ей не придётся выбирать между храмом и замужеством. Звёздочка сможет поступить в университет, уже сейчас есть высшие учебные заведения, куда принимают девушек. Сможет устроиться на хорошую работу, куда будет ходить ради удовольствия и самореализации, а не из исключительно нужды в деньгах. Кто знает, может и карьеру сделает, пусть ныне карьера и считается ещё сугубо мужской прерогативой.

У них обеих всё-всё будет иным.

Я повернулась к Дрэйку, приподнялась на локте, чтобы лучше видеть его лицо.

– А как… ты?

Дрэйк ответил не сразу. Помолчал немного, продолжая смотреть в потолок.

И, казалось, в наступившей тишине, напряжённой, терпкой, я вот-вот услышу голос Нордана, читающего Эстелле в соседней комнате.

– Странное ощущение, – произнёс Дрэйк наконец, тоном суховатым, отстранённым. – Раздражающее осознанием… потерянности, дезориентации. И понимаешь, что происходит нечто, чего быть не должно, и ничего-то поделать не можешь.

– Как во сне?

– Почти.

– Но ведь оно… это воздействие… прошло? – я вгляделась в черты лица, в россыпь огненных искр в глазах.

– Привороты на нас не действуют. Не должны, по крайней мере. Пожалуй, я бы назвал это кратковременным помутнением разума, часть которого достигнута за счёт эффекта неожиданности, – хмурая складка пересекла лоб, искры стали чуть ярче. – Беван уже связался с Атрией. Сколь помнишь, в прошлые выходные Вэйдалл и Гален решили узаконить отношения со своей сиреной…

– И для того отправились в Гаалию, – кивнула я.

– На следующий день они переместились обратно в Тирс, но юную леди Дарро хватились лишь поздним вечером, когда её мать поняла, что дочь домой не вернулась, и сообщила об этом Вэйдаллу. По словам прислуги, девушка просто ушла из дома вскоре после полудня, сославшись на встречу с друзьями, по своей воле, никто её не похищал и не уводил силой, во всяком случае, если подобное и имело место, то за пределами поместья Дарро.