Сердце служит

Глава 1.

От нашатыря в голове противно гудело, но она просто не могла позволить себе остановиться. Только не сейчас.

- Еще четверо, Анна Юрьевна! – прокричал кто-то в коридоре. – Везем к вам!

Работа закипела с новой силой. Скальпель, разрез, шовный материал. Литры пота, собранные в ватный тампон заботливыми руками медсестры. Она двигалась на автомате, говорила механическим голосом и такими же механическими руками трогала чужие тела.

- Следующий! Мама дорогая, да сколько же их там? – рыкнул Мишка, задев ее плечом. Анна качнулась, перед глазами вспыхнули темные пятна, кто-то подсунул нашатырь. – Держись, птичка. Скоро закончим.

Но это «скоро» все никак не приближалось. Время, словно кисель, окутывало их – его было много и одновременно мало. Недостаточно, чтобы одно маленькое сердце начало стучать.

Ребенка не спасли. Под монотонный писк кардиомонитора пациенты кончились, и операционная опустела. Анна закрыла глаза, Мишка – опустил влажные перчатки на стол в обессиленном жесте.

- Пойдем. Нужно почиститься.

Вышли к умывальникам. Ребенка уже унесли, медсестры куда-то пропали, только они – двое хирургов, медленно снимали костюмы. Слой за слоем.

- Ты сегодня… домой? – простые разговоры после работы. – Подбросить?

Миша хотел как лучше. У него хватало сил, а она – каждый раз рассыпалась на части.

В университете им рассказывали о тех, кто так и не смог «очерстветь». Про проблемы с сердцем и депрессии, Анна же верила, что никогда не столкнется со смертью. В двадцать – верила, в сорок четыре – горько кривила лицо.

Было бы куда проще, если бы она осталась в терапии. Не полезла бы в «хирургичку» со своим желанием спасти как можно больше.

- Ты не виновата, - тогда чужие слова не били бы по ней с такой силой. – Бросай грызть себя, Ань.

Мишка встал под козырьком черного входа и, подслеповато щурясь в осеннем тумане, щелкнул зажигалкой. Раз, другой, потом ругнулся и вынул спички.

- Бензин кончился? – она хотела подарить ему газовую, кажется, неделю назад, но все как-то времени не было.

- Ага. График видела? Опять сутки на отсыпные.

- Мы в одну смену?

Он как-то странно посмотрел на нее, выдыхая струю дыма.

- Можно подумать, я отдал бы тебя кому-то другому. Кстати, - порылся в карманах и, задержав руку, вытащил сложенный вдвое листок. – Тут к нам практиканты просятся. Нужно подписать согласие.

- Вчерашняя дата? Миша!

- Что? Я забыл, - виноватая улыбка по-прежнему превращала его лицо из взрослого – в детское, такое наивное, что злиться не получалось. – Ничего?

Помнится, это же он говорил ей в школьные годы перед тем, как нагло списать алгебру. Потом – в университете, когда не мог сдать конспекты по гистологии, а затем дурная привычка закрепилась, и отчеты Анна писала уже за двоих. Ведь Миша «забыл».

- Ничего. Давай расходиться. Дома ждут.

- Ты своим ходом? Погода нелетная…

- Без сопливых разберусь, - она вдруг почувствовала, как согнанная нашатырем слабость охватывает тело. Осенний холод, двадцать часов на ногах и такие простые мечты о теплом пледе…

Миша вздохнул, щелчком сбросил пепел, приобнял и аккуратно повел вперед, к воротам.

- Я вызову такси. Набрать Максу? – голос звучал где-то совсем далеко. – Держись, птичка. Скоро уснешь в своем гнездышке.

Анна медленно кивнула, уставившись на покрытую тонким льдом лужу. Зима не за горами, а, значит, надо подумать о подарках Лешке и Максу, записать свекровь на обещанное ЭКГ, встретиться с подругой… И работы прибавится. Сложные переломы травмпункт отправлял в их отделение. Квартальный отчет, опять же. Практиканты…

- Черный ниссан, два-пять-три, - гудел Миша, продолжая обнимать ее одной рукой. – Макс не берет трубку. Доедешь?

- Куда я денусь. Ты иди, Лена ждет.

Лена – молодая супруга Мишки, наверное, видела двадцатый сон, но обижать друга не хотелось. Их браку стукнуло три года, а девочка продолжала верить, что единственная владела сердцем своего мужа.

Увы, ей приходилось делить его с хирургией.

Макс понял это куда быстрее. И уже не ругался, когда Анна появлялась дома только, что бы уснуть. На большее не хватало. Даже Лешкин день рождения пришлось праздновать на неделю позже – она едва стояла на ногах после череды операций.

- Сначала посажу тебя. Мне все равно еще машину греть.

- Не обижайся, - она легко боднула его в плечо. – Мы живем в разных концах города, тебе бы самому домой без приключений доехать.

- Это не значит, что я не могу подбросить тебя. В отличие от некоторых, я полон сил и э-энергии, - на последнем слове Миша широко раскрыл рот и все-таки зевнул, заражая ее. – Но раз кто-то упрямится… что ж, дождусь хотя бы такси.

- Я не, - Анна запнулась, освещенная светом фар. – Прости. Послезавтра увидимся?

- Ага. Твоим привет.

- Ленке тоже. Напиши смс-ку, как доедешь.

Миша фыркнул и, наклонившись, клюнул ее в щеку прежде, чем отпустить. На секунду стало холодно и неуютно, но Анна быстро прогнала это ощущение, усаживаясь в такси, чтобы следующие двадцать минут дремать в салоне.

Водилась за ней такая привычка – засыпать в транспорте. Сколько Макс ни подшучивал, Анна все равно не могла держать глаза открытыми и стабильно отключалась в дороге, радуя мужа с сыном забавными позами. Кажется, у Лешки до сих пор хранится фотография, где она спит со сложенными под головой руками… на фоне гаишников.

Ниссан покачивался на поворотах, день только начинался, и Анна уже ни о чем не думала, только сердце продолжало саднить после новой, печальной смерти. К такому не привыкнешь.

***

- Девушка, девушка, - настойчиво барабанил по ушам чей-то голос. – Приехали.

Анна медленно открыла глаза, удивляясь тому, как быстро посветлело небо. Кажется, всего час назад повсюду стоял молочно-белый туман.

- Простите. Сколько я вам должна за поездку?

Таксист смущенно отвернулся.

- Нисколько. Э, за вас оплатили, - странно, она не помнила, что бы Мишка доставал купюры. Да и не посмел бы он после прошлой выволочки.

Глава 2.

- Мам, остановись. Ты ведешь себя неразумно, - бубнил Леша, пока она металась по комнатам, беспорядочно собирая оставленные Максом вещи. – Мама, ну что ты. Папа ушел еще сутки назад, просто мы не хотели волновать тебя, пока ты на дежурстве.

- Мы?! – она надеялась, что вместе с одним-единственным словом из ее рта вырвется огонь и сожжет половину квартиры.

- Ну да, мы. Папа поговорил со мной и все объяснил.

- И что же он тебе сказал? – спокойствие, только спокойствие. Не так она представляла себе отсыпной после работы.

Леша почесал подбородок.

- Я, вроде как, не должен в это лезть… Детей не втягивают в разборки, помнишь?

- Не помню, - отрезала Анна. – И тебе, к слову, не пять, а двадцать четыре.

Ей срочно нужен кофе. Лучше, конечно, виски, но следующий пациент не оценит такого рвения. Анна остановилась у навесных шкафчиков, выровняла дыхание и бросила в первую попавшуюся кружку две ложки растворимой дряни. Поставила чайник.

- Лучше возьми другую, - посоветовал сын. – Эту – разобьешь.

Анна медленно перевела взгляд на кружку и прочитала: «Любимой жене». Действительно, такую только на помойку.

- Советчик нашелся. Рассказывай давай, - но она выкинет ее позже. Сначала выпьет всю горечь, а потом с удовольствием приложит об стену и пару раз топнет по осколкам. Может, сработает как с куклой вуду, и Макса так же расплющит.

- О чем? Ладно-ладно, не смотри так, - сдался Леша, скрещивая руки на груди. – Просто папа устал ждать тебя, вот и все.

- Пятнадцать лет не уставал…

- Или так только казалось?

Анна задохнулась от гнева. Леша смотрел на нее из-за стола, продолжая сидеть с лицом прокурора, и говорил очень обидные вещи.

- Твой… отец прекрасно понимал, на ком женится. И ты тоже должен понять: работа врачом не позволяет выбирать время.

- Да я знаю, мам. Сам в мед пошел. Но папа, он же… мужчина другого характера. Семьянин. Ему хотелось жить как все, а не видеть жену урывками.

Силы спорить вдруг исчезли. У нее вообще их было подозрительно мало. Выдержав паузу, Анна выключила чайник и залила кипятком кофе, равномерно помешивая. Глаза щипало.

- Взрослые люди, Леша, несут ответственность за свои поступки. Когда твой отец решил жениться на мне, он понимал, что вступает в семью – ты знаешь, мы девять лет жили без брака. И тогда же оба решили, что эту семью будем строить вместе, оберегать ее и лелеять. Так… не поступают.

Сын подошел со спины, осторожно приобнимая.

- Не поступают, - шепнул куда-то в макушку. – Но папа тоже живой человек. Он устал, мам. Нам всем тебя не хватало.

Анна не знала, что на это ответить. В одну секунду ее мир – такой простой и понятный, рухнул. И, если в больнице каждая потеря больно била по сердцу, то дома она знала, что любимые мужчины поддержат. Вылечат.

Теперь же… они ее уничтожили.

- Ты хочешь развода? – прямо спросила, спустя час набрав знакомый номер. Леша ушел в душ.

В трубке невнятно забормотали.

- Не слышу.

- Да, - выдохнул, наконец. – Прости, Ань. Не хочешь встретиться? По телефону как-то… неудобно.

Неудобно ему, как же. Словно он просто надел ботинки размером меньше, а не вышвырнул годы брака в окно. Анна тяжело вздохнула, потерла переносицу и подумала, что, наверное, с удовольствием покурила бы сейчас, если бы не бросила эту гадость лет -дцать назад.

- Встретимся? – еще раз уточнил Макс. – Не молчи. Плачешь, что ли?

Черта с два! Кажется, она сказала это вслух.

- Так. Бумаги на развод готовишь ты, я к этому руки не приложу. Квартира, - Анна замялась. – Решим. В случае чего, с сыном объясняйся сам. У тебя прекрасно получается.

Вот. Она – железная леди с десятой чашкой кипятка в руках.

- Нет-нет, Ань. Конечно, квартира останется вам с Лешкой. Я же понимаю, как сложно теперь будет, и…

Кнопка «сбросить вызов» - чудесное изобретение. Голос Макса тут же потух. Анна потерла виски и подумала, что не обсудила с ним время, когда можно будет забрать вещи, но… Это такая глупость. Разберется.

В конце концов, ее и так почти не бывает дома.

Спрашивается, чем он был недоволен? Сколько раз Анна поддерживала его сумасбродные бизнес-идеи, сколько раз закрывала глаза на характер – и ведь… все равно…

Слезы снова жгли глаза. Желание забыться сном исчезло под давлением кофе, а квартира добивала навязчивой пустотой. Даже шум душа не спасал. Выдохнув, Анна наугад набрала номер и поспешила обуться. Ее угнетали стены, коридоры, воспоминания.

Конечно, брак с Максом не был идеальным. Вспомнить хотя бы, что они заключили его совсем по-министерски, без фаты и нарядов, в местном ЗАГСе – сразу, как Лешке исполнилось девять. До этого жили, конечно, вместе, но ничего друг от друга не требовали. Анна не спрашивала, почему Макс задерживается, а он ничего не говорил, если кто-нибудь из молодых коллег подвозил ее. Казалось, они просто ждали подходящего случая, чтобы понять, что семья – самое нужное…

И Макс понял. Пришел как-то, снял мокрую после дождя куртку и сказал:

- Давай поженимся. Я хочу быть с тобой, - большего и не надо.

Любовь? Наверное.

Не та, от которой кружится голова и немеют руки. Но честная, трудолюбивая. Они вместе строили семью как проект, который… видимо, должен был закрыться. Этого Анна просто не могла понять. Глядя на подружек, которые быстро выскочили замуж и так же быстро развелись, она думала, что с ней такого не будет. Ведь они с Максом поступили по-взрослому, никуда не спешили и честно вступили в брак.

Оказывается, даже в таких случаях нет гарантий.

Хорошо, что Леша вырос. Для него вообще не было никакой трагедии – судя по всему, Макс нашел слова, чтобы объяснить свой поступок.

Устал, надо же. И сколько этот… великомученик терпел? Анна сцепила зубы. Больше всего ее злило, что муж (бывший) даже не попробовал исправить ситуацию. Не поговорил с ней, а вот так, одним днем, предал.

Глава 3.

А жить не получалось. Окунуться в работу – да, но не жить. Анна всегда считала себя сильной. В самом деле, ей приходилось спасать десятки человек и не всегда удачно, но теперь… Сидя в ординаторской, она медленно считала пульс. Девяносто. Выше нормы.

Сердце, словно сумасшедшее, грохотало в груди, грозя панической атакой.

- Будешь чай? – сипло пробасил Мишка, изо всех сил прогоняя сонливость. – Кофе не предлагаю – голова разболится.

- Нет, спасибо.

Она бы предпочла просто исчезнуть. Раствориться в безопасном коконе, пока не стихнет боль.

- Поешь что-нибудь? – спустя время голос Миши снова вторгся в ее одиночество.

- Не хочу.

Анна закрыла глаза, укладывая голову на сложенные руки. Многие дремали так за столом, ей же – нужно было уединение. Пустота. Жалюзи, за которыми можно спрятаться. Неожиданно пришли тепло и тяжесть. Чужая ладонь опустилась на голову, поглаживая.

Никому на свете она не позволяла трогать волосы – слишком личное, слишком… интимное. Но Миша всегда плевал на запреты. Он стоял рядом и гладил ее по голове, как неразумное дитя.

А потом сел на корточки, чтобы оказаться ближе.

- Я не буду спрашивать, но если захочешь поговорить… В общем, ты знаешь. Только не мучай себя слишком долго, ладно?

- Хорошо.

Ничего не случилось. Ее история – не первая, многие разводятся спустя пятнадцать лет брака. Это не трагедия. Анна пыталась настроить себя на новую жизнь, но… хотелось позорно расплакаться. Не как в фильмах, на фоне заката или под дождем, а по-человечески – с воем и всхлипами. Жаль, что времени на это не было. Их снова вызвали в операционную.

Мишу одели быстрее. Он разговаривал с Валерием Санычем – их анестезиологом, и басовито смеялся. Кажется, оба травили анекдоты, Анна не вслушивалась, все ее мысли кружились вокруг Макса. Его лица, жестов, хмурой улыбки. Что бы Леля ни говорила, она все равно винила себя. Недостаточно старалась, плохо любила… Лешку, вон, тоже толком не видела. Сын, наверняка, обижался на детство – и был в своем праве.

Похоже, она провалилась по всем фронтам. Неудачница.

- Вы готовы, Анна Юрьевна? – спросила медсестра, глаза встревоженно следили за тем, как она держит руки. Те - слегка подрагивали.

Усилием воли Анна заставила себя успокоиться. Здесь и сейчас существовал только свет операционной.

- Что у нас? – Мишка любил задавать тон. – Плановая?

- Грыжа, - откликнулась медсестра.

- Отлично. Анна Юрьевна, подстрахуйте нас с сердечком.

Миша часто настаивал на присутствии кардиохирурга. Иногда случалось, что во время самых простых операций всплывали проблемы с сердцем. Даже те, которые не смогли выявить при осмотре. И тогда Анна брала руководство на себя. В остальное время – она выполняла работу хирурга широкого профиля, то есть, подчинялась Мише.

Он – царь и бог плановых операций.

- Зажим. Держим. Та-ак, где же ты спряталась? – ему удавалось чередовать команды с игривым тоном. Поэтому с ним любили работать, сразу становилось легко и просто. – Свет.

Медсестры поправили лампы.

- Вижу. Сейчас попробую ухватить. Что с пульсом?

- В норме.

- Замечательно, - она готова была поклясться, что он улыбается. Добродушно и тепло. – Расскажешь, что встревожило тебя, птичка?

К этому нельзя подготовиться. Если руководила Анна – в операционной говорили по делу, Миша же… позволял себе куда больше. Например, сейчас он вел себя так, словно они были одни, без навостривших уши коллег.

- Не понимаю, о чем вы, Михаил Алексеевич.

- Не дури, - он словно обращался к выскальзывающей грыже, а не к ней. С таким вниманием темные глаза смотрели на операционный стол. – Ты сама на себя не похожа. Что случилось по дороге домой?

Анна ухватилась за спасительную соломинку и рассказала о таксисте-Гарике с маленькой девочкой Софой.

- Неожиданно, - выдохнул Миша. – Тампон.

Бисеринки пота тут же вытерли.

- Но это ведь не все? – иногда она ненавидела его проницательность. – Ты не выглядишь счастливой.

- Кхм, - кашлянул Валерий Саныч. – Кхм-м. Предлагаю заканчивать. Дозировка наркоза…

В эту минуту Анна готова была его расцеловать. Миша тут же сосредоточился на грыже, цепко отделяя ее от позвоночного диска, и замолчал.

Он всегда был таким. Веселый, внешне – легкомысленный здоровяк, на деле оказался самым наблюдательным на их потоке. Преподаватели ждали, что Миша уйдет в терапевтическое, а он вдруг выбрал хирургию и до сих пор подмечал мелкие детали, необходимые для успешной операции. Тот, кто много смеялся, мог оценить состояние другого – в компаниях Мишка первым обращал внимание на подавленное настроение товарища. И оказывался рядом.

Анна не помнила, как они подружились. Кажется, этот балагур всегда был где-то поблизости. Они даже жили в одном дворе и бегали по стройке, взрывали карбид, били окна мячом - на пару получая родительский нагоняй. Сидели потом за партой, одинаково ерзая: попы нещадно горели. Университет вместе прошли…

Оба – выступали свидетелями на свадьбах общих знакомых. До Макса, конечно. И Миша видел ее насквозь. Как сейчас.

Конечно, он не был лучшим другом, как Лелька, например, но все равно, когда на душе становилось совсем паршиво – оказывался так близко, что ближе и представить нельзя. Сколько раз они сбегали куда-нибудь, чтобы выплакать сердце?..

- Все, зашиваем, - теперь и не вспомнишь.

Рядом с Мишей тепло. Спокойно. С ним уютно молчать – вот, чего не хватало в Максе. Он всегда требовал какого-то ответа, не понимая, что иногда достаточно было просто посмотреть в глаза.

Может быть, их брак с самого начала – одна большая ошибка.

Анна выбралась на воздух ближе к обеду и присела на лавочку у входа. Бывший муж прислал смс-ку: «Документы готовы. Завтра, в час – развод». Она не знала, сколько и кому Макс заплатил, чтобы их развели так быстро. Обычно дают месяц, чтобы одуматься. Им, судя по всему, это было не нужно.