Сердце во льду

Пленница

Все знают сказку о том, как Герда спасла Кая от злой Снежной королевы. Но никто и не догадывается, что настоящей похитительницей была именно та, кого считали героиней. И теперь за это придётся отвечать.
Вот только отвечать должна почему-то я.
После болезненной измены я внезапно оказалась в теле Герды — героини любимой с детства сказки. Но в этом мире Герда — одержимая злодейка, Снежная королева — мать Кая, а сам Кай — холодный принц, который ненавидит Герду… то есть меня.
Чтобы вернуться домой, мне предстоит искупить чужие грехи и растопить сердце, застывшее во льду, пока настоящая, безумная Герда спит где-то внутри.

Неужели он действительно это сделал?

Телефон продолжал светиться в темноте, как назло. Я знала, что не надо смотреть, но всё равно то и дело поглядывала на экран. На фото он обнимал другую. Улыбался ей так, как мне не улыбался уже целую вечность.

Меня замутило.

Я шмыгнула носом и со злостью перелистнула страницу старой книги. «Снежная королева». Моя любимая сказка, личный бункер, куда я пряталась от любой жизненной неурядицы. Даже сейчас, когда диплом на носу, я сидела с детской книжкой.

Раньше Герда казалась мне героиней. Девочка, что обошла полмира ради мальчишки с ледяным осколком в сердце. Какая преданность, какая любовь.

Сегодня я видела в ней только дуру.

— Глупая, — прошептала я. Непонятно кому — ей или себе. — Он тебя не стоил. Никто не стоит того, чтобы так унижаться.

Глаза снова скользнули к телефону. Милая блондинка. Счастливая. Новая пассия моего бывшего. Внутри что-то закипело — тёмное, липкое. Хотелось написать ей гадость. Рассказать, какой он на самом деле. Разрушить её маленькое счастье к чертям.

Я с отвращением швырнула телефон на одеяло.

— Я не такая, — пробормотала я, уткнувшись лицом в страницу. — Я не стану чокнутой бывшей...

Взгляд упал на картинку: Герда обнимает Кая. Она его вернула. А я — нет.

С этой мыслью я провалилась в сон.

Холод. Не та промозглая сырость в общаге, когда отопление ещё не дали. Это был абсолютный, мёртвый холод, пробирающий до костей.

Я открыла глаза.

Потолок — высокий, сводчатый, прозрачный — был вырезан из цельного куска льда и мерцал призрачным голубым светом. Подо мной — твёрдый пол, едва прикрытый колючими шкурами.

— Чего?.. — прохрипела я.

Сон. Точно сон. Или даже кошмар.

Я попыталась сесть, и тут руки что-то дёрнуло вниз. Дзынь! Я опустила глаза и чуть не закричала.

Наручники. Ледяные оковы на запястьях и на щиколотках. Они жгли кожу так, что хотелось плакать.

— Нет-нет-нет...

Паника накрыла мгновенно. Я не дома. Я в какой-то камере. Стены сияют, пол скользкий. Тюрьма. Ледяная тюрьма.

— Эй! — мой голос эхом отлетел от стен. — Помогите! Тут есть кто-нибудь?!

Шаги. Тяжёлые, уверенные. Скрип-скрип по льду. Дверь — решётка из толстых сосулек — просто уехала в стену с жутким звуком.

На пороге возникла фигура в тёмных мехах. Мужчина шагнул внутрь, и свет упал на его лицо. Я перестала дышать.

Невозможная, нечеловеческая красота. Точёные скулы, твёрдый подбородок, прямой нос — словно вырезанные из мрамора. Волосы абсолютно белые, как первый снег.

— Герда, — произнёс он. Голос низкий, красивый, но холодный — аж мурашки по коже.

— Что? — прошептала я. — Какая Герда?

Он криво усмехнулся.

— Решила сменить тактику?

Он подошёл ближе, нависая надо мной. От него веяло таким холодом, что у меня зубы застучали.

— Сколько раз ты приходила во дворец, Герда? Шантаж, манипуляции, бесконечные угрозы. — его голос стал тише, опаснее. — Сколько раз умоляла, плакала, клялась в вечной любви? — Он наклонился так низко, что я почувствовала его ледяное дыхание на своей щеке. — И сколько раз я говорил тебе убираться?

Белая перчатка коснулась подбородка, заставляя поднять голову. Его глаза — бледно-голубые, почти прозрачные — смотрели с таким презрением, что хотелось провалиться сквозь пол.

— Я. Не. Герда, — выдавила я, заикаясь от холода. — Я Лиза! Я не знаю, как здесь очутилась! Это сон какой-то...

— Враньё, — отрезал он и резко убрал руку. Голова мотнулась. — Новая ложь, новая игра. Что теперь? Память потеряла? Или думаешь, я настолько глупый, что поверю? — Он выпрямился. — Впрочем, плевать. Совет уже собирается. К рассвету все узнают, кто ты и что натворила.

— Да послушай же...

Его улыбка стала острой, как осколок льда.

— И тогда даже я не смогу тебя защитить. Хотя... — он помедлил, — я и не собирался.

Я вжалась в ледяную стену. Спину обожгло холодом.

— Я не понимаю! — у меня началась истерика. — Пожалуйста! Я не знаю, где я! Я Лиза!

— Хватит ломать комедию. Ты прекрасно знаешь, где ты. И за что. Он сверлил меня взглядом. — Я пришёл предупредить. Перед судом. Что бы ты ни устроила, как бы ни рыдала — это конец. Ты больше не испортишь мне жизнь. Ясно?

Я только кивнула, трясясь от ужаса.

— Ледяной принц Кай! — крикнул кто-то из коридора.

Мир качнулся. Белые волосы. Лёд. Герда. Кай.

— О боже... — выдохнула я, чувствуя, как ноги немеют. — «Снежная королева»?

Кай медленно улыбнулся — и от этой улыбки кровь у меня в жилах превратилась в лёд.

Дорогие мои читатели!

Добро пожаловать в мою сказку наоборот «Сердце во льду»!

‍❤️‍В книге вас ждёт:
- попаданка в сказку, где все наоборот
- принц с замороженным сердцем
- много приключений

Ледяной суд

Его шаги затихли вдалеке, и я осталась одна. Тишина стояла жуткая, давящая. Пахло старым, слежавшимся снегом. Я сидела на шкурах, обхватив колени руками в прозрачных наручниках, и пыталась просто дышать. Вдох — и внутри всё горит от холода. Выдох — густой пар.

— Отлично. Просто отлично, — я истерически хихикнула. — Засосало в любимую сказку детства. Спасибо, Андерсен. Спасибо, вселенная. Мама предупреждала, что добром это не кончится. Нечего было зацикливаться на этой книге.

В голове — полная каша. Если этот Кай — ледяной принц, а я — чокнутая сталкерша, то мне точно конец. В книжке его Герда спасала. Но они же были детьми! А этот местный Кай, похоже, без раздумий придушит меня собственными руками. И судя по его взгляду — рука у него не дрогнет.

Внезапно раздался оглушительный скрежет, от которого я подпрыгнула. Ледяная решётка снова сдвинулась.

В камеру вошли двое. Ну, как двое... Два ходячих холодильника в доспехах. Лиц не разглядеть — только голубоватый металл в виде странных шлемов и исходящий от них холод, от которого я поёжилась.

Ни «здравствуйте», ни «пройдёмте» — один просто молча дёрнул меня наверх, как тряпичную куклу.

— Эй! — я попыталась вырваться, но куда там. Хватка была железной. — Больно же!

Ноль реакции. Меня просто поволокли в коридор.

А там… Коридор сверкал так, что резало глаза. Кристаллы, лёд, зеркальные стены — всё выглядело дорого-богато, но стерильно, как в операционной. Ни пылинки. И стоял собачий холод.

— Иди, бесстыжая, — буркнул конвоир мне в спину и пихнул так, что я чуть не растянулась на льду.

Впереди распахнулись огромные двери.

Я зажмурилась от ослепительного света, а когда открыла глаза... Мама дорогая…

Зал был гигантский. Потолок терялся где-то в ледяной вышине, колонны вздымались, словно вековые деревья из хрусталя. Народу — тьма. Все в бархате и мехах, красивые, бледные. Я почему-то думала, сейчас начнут тыкать пальцами и смеяться.

Но они…

Они меня боялись.

Серьёзно, едва меня ввели, толпа шарахнулась в стороны, словно от прокажённой. Воздух наполнился шёпотом, похожим на змеиное шипение:

— … это она...

— … детей уберите!

— … чудовище...

— … как она вообще смеет на нас смотреть?

Какая-то дама в первом ряду резко закрыла лицо веером, а мужчина рядом с ней схватился за меч.

Я брела по «коридору позора» в помятом платье, с растрёпанными волосами, и чувствовала себя... ну, как в том кошмаре, когда оказываешься в людном месте голым. Только здесь было хуже. Потому что все эти люди смотрели на меня с таким страхом и ненавистью, что казалось, дай им волю — растерзают.

Меня доволокли до центра и с размаху швырнули на колени. Пол, из чёрного, зеркального льда, оказался твёрдым, как бетон. От удара у меня перехватило дыхание.

— Встать! — гаркнул чей-то голос.

Я подняла голову.

Впереди на высоком возвышении, сидели двое.

Справа — Кай. Уже переоделся, красавчик. Тёмный камзол, серебряные застёжки. Смотрел на меня… с жалостью?..

А слева... Снежная Королева.

В жизни она была куда страшнее, чем в книжках. Нереально красивая, высокая, с кожей, похожей на холодный фарфор, и волосами белыми-белыми. От неё исходила такая мощь, что захотелось провалиться сквозь землю. Она смотрела на меня сверху вниз своими серебряными глазами без единой искорки тепла, и у меня было чёткое ощущение, что она видит насквозь все мои мысли, все страхи.

В центр зала вышел старик со свитком. Видимо, глашатай.

— Герда из Южного Предместья, — проскрипел он, — ты предстала перед судом Её Величества и принца Кая.

Сердце колотилось где-то в горле. «Я не Герда, я Лиза, это ошибка!» — кричало внутри, но язык будто прилип к нёбу.

— Оглашается список преступлений! — провозгласил старик.

Я, конечно, уже поняла, что Герда тут всех достала, но почему-то до последнего надеялась услышать что-то вроде «разбила вазу» или «нахамила вельможе». Но то, что он начал зачитывать, заставило волосы на затылке зашевелиться.

— В ночь Зимнего Солнцестояния подкинула в постель леди Астрид, невесты принца, мёртвую птицу с отрубленной головой. Приложенная записка гласила: «Улетай, пока крылья целы».

Зал ахнул. Меня чуть не вырвало. Господи... Да это же почерк маньяка.

— Леди Астрид сбежала той же ночью, — монотонно продолжал старик. — Далее. Леди Эльзе были направлены три письма с угрозами, написанные... кровью обвиняемой. В них содержалось подробное описание пыток для всей семьи бедняжки.

Я непроизвольно взглянула на свои руки. На запястьях — тонкие белые шрамы. Меня затрясло. Неужели это правда? Герда действительно писала письма таким образом?

— И, наконец, принцесса Юга, — добил глашатай. — Которую Герда столкнула с лестницы. Лишь по счастливой случайности с ней сейчас всё в порядке.

В зале повисла гробовая тишина.

Кай медленно поднялся. Его движения были отмеренными и пугающими. Он спустился ко мне. Вблизи он выглядел уставшим и злым до предела.

— Семь лет, — тихо произнёс он, но слышно было каждому. — Семь лет ты превращаешь мою жизнь в ад. Из-за твоей одержимости жители королевства трепещут от одного твоего имени. — Он навис надо мной, и в его глазах стоял лёд. — Ты всех запугала. Многих пыталась покалечить. И ради чего? Думала, я полюблю тебя от страха?

Внутри что-то оборвалось. Абсурд происходящего, холод, чужое тело, дикие обвинения... И этот взгляд. Столько ненависти. Точь-в-точь как смотрел мой бывший в тот последний раз, когда я отказывалась уходить без объяснений. Когда выталкивал меня за дверь. Тот же немой упрёк: «Сама виновата, что довела».

— Да иди ты! — вырвалось у меня.

Толпа ахнула. Кай отшатнулся, будто я в него плюнула.

— Я понимаю! — слёзы брызнули из глаз, и я уже не могла остановиться. — Я знаю, каково это! Когда тебя отвергают! Когда тебя меняют на другую, новенькую и удобную! А ты выворачиваешься наизнанку, пытаясь всё вернуть, а о тебя просто вытирают ноги! Думаешь весело быть ненужной?