Сердцу больше не больно

1 глава. Жизнь прекрасна (ужасна). Зачеркнуть лишнее

- И когда можно будет снять повязки? - непонятно откуда слышу недовольный голос Анжелы.

Звуки, как в мареве каком-то, доносятся приглушенно, нечетко, как будто я в коконе, а в ушах у меня вата. И я сначала улыбаюсь такому сравнению - недавно с Ромкой смотрел мультик про бабочку. Видимо, отложилось в памяти. Я, типа, бабочка сейчас. Но потом вдруг пытаюсь проснуться и открыть глаза... И я, вроде бы, не сплю... Но глаза открыть не получается!

Напрягаюсь. Руки! Мозг командует и они поднимаются! Я их ощущаю! Веду к голове. Щупаю лицо. Пальцам больно - такое чувство, что они все в порезах. Но глаза! Почему я не вижу руки. Поднимаюсь от подбородка выше. На глазах повязка. Бинты? О, Боже!

- Ан...- во рту так сухо, что кажется, звуки царапают гортань! Сглатываю инстинктивно, но слюны нет, от этого еще больнее. - Анжела-а!

- Ой! - вскрикивает она где-то рядом. И звук ее голоса приближается. - Он в себя пришел! А вы говорили, что от наркоза будет отходить еще полдня!

- Александр Евгеньевич, - чьи-то руки, теплые и сильные, обхватывают мои ладони и тянут прочь от головы. Это точно не Анжела! У той всегда ледышки и ногти на руках ощущаются.

- Объясните мне! - хриплю я. - Что случилось? Что с моим лицом? Что с глазами? Я ослеп?

О, Господи! Да что стряслось-то? Я не помню совсем!

- Мы вам все объясним! Только не нужно нервничать! - голос врача спокоен, и мне от этого становится немного легче - раз спокоен, значит, скорее всего, нет ничего не решаемого. Впрочем, что такое профессиональная деформация, я тоже в курсе. И, вполне возможно, у врача она заключается в том, что в какой-то момент перестаешь сочувствовать чужому горю.

- Сашенька! - хнычет Анжела, падая мне на грудь.

А там тоже больно. Стон вырывается сам собой. Я там тоже чувствую!

- Анжелика Альбертовна! - возмущается врач. Мне по голосу кажется, что это - мужчина, лет так 45-50, то есть примерно мой ровесник. - Что вы делаете? Нельзя его трогать там! Швы разойдутся!

Анжела воет еще громче. Он что-то говорит. Она причитает, как по покойнику:

- И за что ты так со мной, Сашенька! И на кого ты меня...

- Так! - рявкаю я. - Анжела! Выйди отсюда! Воды мне принеси! Немедленно!

- Но тут же есть...

Есть? Ну, я-то этого не вижу!

- Тогда просто выйди на минуту!

Причитая, она стучит каблуками прочь от кровати.

- Доктор! - в моей голове вдруг возникает неприятное слово "слепой"! - Я потерял зрение? Ослеп? Это... Это навсегда?

- Александр Евгеньевич, вы не волнуйтесь, пожалуйста! Я все вам сейчас объясню.

Да давайте уже! Объясняйте!

За Анжелой хлопает дверь. Врач недовольно цокает языком. Потом к моим губам прислоняется что-то небольшое, такое ощущение, что пластиковое, тоненькое, круглое. Трубочка?

- Пару глотков разрешаю сделать.

Тяну. Вода. Нарочно набираю в рот побольше, пока врач не вытаскивает трубочку и не убирает куда-то. Мелкими порциями проглатываю. Мало. Но не спорю. И не прошу еще.

- Рассказывайте! - по старой привычке, как будто я на совещании с подчиненными, приказываю ему. Хочется еще добавить: "Быстрее и без утайки!" Но непонятно, что за фрукт этот доктор и можно ли с ним вот так без обиняков.

- В машину, в которой вы ехали, стреляли...

В груди холодеет. Огнестрел в лицо? Я видел однажды такого вот страдальца после огнестрела в лицо. Сердце пропускает несколько ударов. Это пиздец тогда! Но почему я боли не чувствую? Должно же быть адски больно! Или это наркоз еще действует?

Я теперь совсем слепой? Навсегда? О, су-у-ука! Пытаюсь продышаться, рвано выпуская воздух через рот!

Врач что-то рассказывает. Слушай, Саша! Слушай!

- И, как мне сказали оперативники, ваш подчиненный, с такой интересной необычной фамилией... мгхм... не запомнил, но что-то такое... хорватское...

- Сербское, - машинально поправляю я.

- Да. Возможно и сербское. Так вот он вас оттолкнул с линии выстрела. Пуля прошла по касательной, совсем немного руку задела. Левую. Но он за рулем был, потерял управление. Машина слетела с трассы.

-Он жив?

-Он исчез с места происшествия.

-Как так исчез? - не понимаю я. Сам ушёл? И меня бросил? Да ну, не! Мик не мог! - И где он сейчас?

-Идёт следствие.

Ну, это-то и так ясно.

- А куда делся этот ваш... серб, никто не знает...

- Что с моим лицом? - перебиваю его, задавая самый главный для меня сейчас вопрос.

- У вас контузионные повреждения орбиты левого глаза, сопровождающиеся сильным отеком и механическое повреждение века правого глаза.

- Звучит жутко.

- Но, на самом деле, всё не так уж и плохо. Во всяком случае, зрение вы не потеряли...

Дальше я просто уже не слушаю. Зрение не потерял! Фух! Все остальное - фигня! Я такое облегчение испытываю, что меня даже в жар бросает! Лежу. Выдыхаю. Сердце постепенно успокаивается. Ладно! Ладно, Саня! Прорвемся!

2 глава. Семейные "радости"

- Давай, Шурочка, кушай, мой хороший! Ложечку за Анжелочку. Ложечку за Вадима. Ложечку за Сашу, - сюсюкает, как с ребенком.

- Прекрати! Очень тебя прошу! Сил моих нет это слушать!

- Вкусная кашка, Шурочка?

- Не называй меня так!

Каша отвратительна. Безвкусная совершенно. Нет. Точнее, вкус все-таки есть. Она соленая. Или горькая. Или... я сам понять не могу. Но глотаю, с трудом, еле сдерживая рвотный рефлекс. Все равно других вариантов ужина Анжела не предложит.

- Сама варила?

- Конечно сама. Кто же еще? Эта ж идиотка, тётя Зина твоя, уволилась! - кривляется, слышу по голосу. - Нет! Ну, надо же было бросить нас в такое время! А ты ей еще денег дал на ту халупу в деревне! Говорит, будет курочек разводить, поросяток. Сама она - курица!

Проглатываю кашу. Не могу сдержаться:

- Заткнись, Анжела! У меня от тебя... аппетит портится!

- Ладно, Шурочка, буду молчать! - прикасается губами к моей щеке. Бормочет заискивающе. Палец обводит мои губы. - Я карточку возьму твою, ладно? Твоя девочка в салон красоты записалась!

- На когда?

- На через час...- палец чертит дорогу по подбородку, по шее, чуть царапая кожу остро заточенным ногтем. И дальше проползает ровно по середине моего тела. По груди, животу. Через пупок к паху. Тонкая футболка совсем не мешает мне чувствовать прикосновение. И да. Некоторые мои органы абсолютно не пострадали во время аварии. И, несмотря ни на что они, органы эти... а точнее, один, самый важный для мужчины орган, моментально реагирует на прикосновения Анжелы. Вот что, что, а в сексе она толк знает!

- Если Шурочка хочет, - мурлычет она, ритмично постукивает пальцем по поднявшемуся члену. - А Шурочка хочет. То его девочка может ему отсосать.

И "Шурочка" почему-то вдруг совсем перестает хотеть что-либо. Становится так мерзко, как будто не я сам женился на Анжеле. Как будто не я сам когда-то трахнул ее в незапертом кабинете, и это смогла увидеть пришедшая внезапно жена. И как будто не я был настолько упорот семь лет назад, что поменял мать своего сына на эту шалаву.

И ведь знаю, что она перетрахалась с половиной моих замов и третью сотрудников поменьше должностью! Но нет у меня к ней ревности! Впрочем, ничего нет. Мне все равно. Даже тот факт не трогает, что формально рога-то у меня растут... Рога - это явление такое себе, растет, если ревность вырабатывает в организме специальное вещество. Нет ревности - нет вещества - нет рогов. А что там и кому привидится, мне глубоко фиолетово.

- Бери карту, - разрешаю ей. - Но учти, превысишь обычный лимит, будешь полгода забесплатно работать. Поняла?

Хотя "работать" - это смешно по отношению к Анжеле. Да, она пристроена мною помощницей секретарши в один из отделов. Но там скорее "подай-принеси", чем реальная работа. На большее у Анжелы просто мозга не хватит...

- Поняла. Все, любимый! Я побежала! А то опоздаю и стану некрасивой! И ты меня любить перестанешь!

- Анжела!

- Да, дорогой?

- Сиделку мне найди. Чтобы жрать умела готовить. А то от голода с твоей кашей сдохну!

- О-о! Правда? - вместо обиды я слышу нескрываемую радость в голосе жены. Да, ухаживать за мной у нее, похоже, особого желания нету. - Ладно! Прямо завтра и найду! Все! Я полетела!

- Лети-лети...

Нащупываю пульт от телевизора и начинаю щелкать по каналам, пытаясь прислушаться к тому, что там показывают. Лучше бы я обе руки сломал, чем вот так ослепнуть!

Где-то на тумбочке в вазе были какие-то фрукты. Жрать хочется. Кашей я совсем не наелся. Тянусь через сломанную руку. Без помощи зрения совсем не ощущаю края постели. Где тут тумбочка эта хренова!

- Ой, блядь! - больная рука "находит" тумбочку раньше здоровой! - Су-у-ука!

От боли и злости на весь мир швыряю яблоко куда-то в сторону! Слышу, как ударяется обо что-то.

Главное, чтобы без Анжелы поссать не захотелось. Уже проходили, знаем. Два раза не вписался в дверные проходы! Так недолго и вторую руку сломать! Или нос.

Звонит телефон. По мелодии слышу, что сын. Но где именно он звонит, хрен разберешь! И меня эта беспомощность так выбешивает, что просто сил никаких нет! И хочется разнести все вокруг в пух и прах! И кому-нибудь пилюлей навалять! Ну, хоть что-нибудь уже! Потому что просто от скуки загибаюсь!

3 глава. Недотрога

- Ты же знаешь, я у стариков не ворую! - раскачиваюсь на стуле, уперев ступни ног в стол. Старательно изображаю независимость и наглость. С Ренатом слабость показывать нельзя.

- Ну, во-первых, денег у него куча, а мы возьмем немножечко совсем. Он даже не заметит. Да и нечего быть таким буржуем! Нужно помогать сирым и убогим!

Потрясающая логика!

- Робин Губ, блин! Возьмем у богатого и отдадим бедным?

Но Ренат меня не слушает. Продолжает, как будто я не возражаю ему, а согласно киваю в ответ!

- Во-вторых, он совсем не старый! Ему еще и пятидесяти нет! Мужик в полном расцвете сил! Заработает еще больше.

- Если бы был в полном расцвете сил, зачем тогда ему понадобилась бы сиделка?

- Затем, что у него травма! Сотряс и что-то там еще! Лежит себе спокойненько в кроватке, ничего не видит. Ты придешь. Найдешь его тайничок. Возьмешь денежки... Люська сказала, что так ещё недели две лежать будет. Слепой и беспомощный! Так что у тебя время есть все разведать.

Люська - "осведомитель" Рената - медсестра из больницы, была одной из многих, кто сливал ему информацию.

- С чего ты взял, что у него наличка хранится в доме? Раз уж он, по-твоему, в полном расцвете сил, а не старый дедуля, значит, должен хранит деньги в "сберегательной кассе"!

- Светка сказала, что у него помимо валютных счётов, есть деньги на счетах, привязанных к картам. По поллимона на каждой. То есть, твоя задача - втереться в доверие. Получить пин-коды к картам. Или хотя бы к одной. Но так, чтобы без подозрений! Мы по старой схеме переведем денежки незаметно. И все довольны.

- Чем он занимается?

- Да хрен его знает, чем! Бизнесом каким-то! Тачка крутая. Хата. Упакован по самый небалуй!

- Ты хоть бы справки навел, - ворчу, тяжело вздыхая. Снова авантюра. В прошлый раз еле выкрутились. - Зовут-то его хоть как?

- Егоренко Александр Евгеньевич.

- Ну, ок. Раз ты справки не удосужился навести, я поработаю.

- Поработай! Только учти, что собеседование с сиделками будет уже сегодня в восемь вечера. И там зарплата нехилая. Ты бы, что ли, сходила просто. Не выгорит с тайничком его, так, - Ренат ржет, неприятно всхлипывая, как будто ему смешно просто до слез! - Хоть по специальности поработаешь. Кто ты у нас? Массажистка? Медсестра? Во-от! Бабла для своей дурочки заработаешь!

- Она не дурочка, - говорю шепотом, сквозь стиснутые зубы.

- Что? - затыкается придурок.

- Она. Не. Дурочка! Она! Нормальная! Просто! Ей лечение нужно!

- Ну, хорошо! Не дурочка, - он еще раз всхлипывает от смеха. - Правда, не ходит, не говорит, не реагирует! Но умная...

- Какая же ты скотина, Ренат! - так бы и метнула в него что-нибудь тяжелое. Взгляд скользит по поверхности стола. В центре - массивная пепельница, чуть ли не до краев наполненная окурками. Мысленно примеряюсь к ней. Пальцами правой руки, опять же мысленно, делаю щелчок в воздухе, отвлекая его внимание. Пепельницу хватаю левой. Прицеливаюсь и... запускаю ровно в его узкий лоб! Чпок! И Ренат спокоен. На веки вечные... Но, к сожалению, это возможно только в моих фантазиях.

- Скотина, - согласно кивает он. - Но кто еще тебе столько платить будет? Кроме Рената, некому! Да и то, скажи спасибо своему брату, если бы он не был мне другом, я бы с тобой не возился! Нашел бы себе более сговорчивую помощницу... А может, если бы ты была... более послушной...

Если бы мой брат был сейчас жив, то мне не пришлось бы иметь дела с тобой!

Поднимается со своего места. Идет в мою сторону. Кошусь на пепельницу снова. Вполне возможно, она мне сейчас все-таки пригодится. Потому что его подкаты не всегда бывают невинными.

Садится на стол рядом с моими ногами. Порываюсь убрать. Но его рука оказывается быстрее. Прижимает мои ноги к столу.

- Если бы была послушной... Нежной-ласковой... То и делать ничего бы не пришлось... Просто любила бы Рената. А Ренат давал бы тебе денежки!

Медленно ведет рукой по моим кожаным штанам до самого колена. Снова дергаюсь, чтобы убрать ноги. Хватает за коленку. Верхняя губа у него дергается. Это похоже на оскал. Как животное какое-то! Фу! Мерзкий!

- Не дергайся! Дурочка! Я ж к тебе со всей душой! Ты такая красивая... Такая... Ты ж знаешь, как я к тебе отношусь! Давай. Соглашайся.

Рука ползет дальше. Усилием воли заставляю себя терпеть. Ренат мне противен. Подлый, двуличный, с масляным раздевающим взглядом. И он далеко не в первый раз меня лапает. Бывало и похуже. Но... я приношу доход. А он щедро делится со мной. Прикрывает. И не переходит границы. Пока.

Рука доползает до паха. Подушечки пальцев легко пробегают по моей промежности, чуть надавливая в чувствительных местах. Меня передергивает от отвращения. К нему. И немного к себе. Потому что мое тело чувствует эти прикосновения! А я не хочу, чтобы чувствовало! А главное, я не хочу, чтобы чувствовало именно к нему!

Шлепаю с силой по наглой руке. Отталкиваюсь от стола. Стул пронзительно скрипит по полу. Подхватываюсь на ноги. И несусь к выходу.

- Недотрога! - мерзко хохочет Ренат. - Ничего! Так даже интереснее. Все равно рано или поздно моей будешь. Потому что кому ты еще со своим выродком нужна? Никому. Только Ренату.

4 глава. Приступайте

- Егоренко Александр Евгеньевич, - поиск в яндексе выдает кучу страничек в соцсетях. Сколько Ренат сказал, ему лет? 48? В нашем городе таких человек десять! Какой из них? По порядку рассматриваю каждого. Так, чтобы уж упакованы и прилично выглядели, всего трое. Не женат из них один.

-Та-ак! Ну, мой, походу, не женат! Иначе, вероятнее всего, жена бы за ним ухаживала. Или нет? Какая там логика у этих богатеев? По поллимона у него на каждой карточке! У-у-у! Буржуй!

Рассматриваю. Ну, так, внешне, не страшный, но простоватый. Интересно, где он работает?

Так, может, адрес пробить как-нибудь?

Телефон пиликает входящим. Ренат!

- Да! - рявкаю в трубку.

- Ты не забыла, что уже в восемь сегодня тебя смотреть будут? Только попробуй не явиться! Я с тебя шкуру сниму!

Времени, и правда, в обрез!

- И учти, там желающих куча! Чтобы обязательно понравилась ему! Ясно?

Это я умею. Понравиться. Не первый год, как говорится, замужем.

Аришка с бабушкой гуляют в парке. В квартире никого. Кручусь перед зеркалом. Рассматриваю себя со всех сторон. А Ренат-то прав... Красивая. И неважно, что одета, как пугало! И почему так несправедливо все в жизни устроено? Ну, вот взял бы меня и полюбил какой-нибудь симпатичный богатый заботливый добрый нежный властный страстный и, главное, миллионер... Чтобы не нужно было больше делать то, что я делаю... Аха-ха-ха! Ева! Кому ты нужна со своим "выродком"... пусть и красивая? Смеюсь, но через силу. Мне не смешно, не до смеха совсем...

Та-а-ак! Заплетаю волосы в две косы, косметику смываю напрочь. Джинсы, свитер, кроссовки. Так я, конечно, как школьница выгляжу, но он-то все равно ничего не видит. Произвести на этого мужика впечатление своей внешностью, у меня не получится... Тут нужно что-то похитрее.

Поэтому по-быстрому замешиваю запеканку из творога. Аришка ее любит, поэтому я делаю часто. Руку набила так, что получается почти идеально. Пока собираюсь, запеканка подходит в духовке. Потом нарезаю ее ровными прямоугольничками, поливаю сгущенкой и втыкаю сверху в каждый кусочек по листику мяты, сорванной с куста, который растет у меня в цветочном горшке на подоконнике. Получается красиво. Впрочем, он же слепой, что ему до всей это красоты!

Такси привозит по нужному адресу. Дом за городом. Большой двухэтажный особняк. Хозяева таких вряд ли деньги внутри дома держать будут. Ну, разве что там сейф с сигнализацией, которая на пульт ЧОПа какого-нибудь выводится.

Но как только я выхожу из такси, ворота открывает широкоплечий мужчина в пятнистой, военной форме. Охранник, что ли? Интуиция нашептывает, что нужно развернуться и бежать вслед за отъезжающим такси, но природное упрямство заставляет шагнуть во двор.

Охранник аккуратно заглядывает в пакет с запеканкой и даже слегка хлопает меня по карманам. И только потом провожает к дому, молчаливую и очень сильно офигевшую.

Внутрь меня впускает красивая девушка примерно моих лет. Дочь хозяина? Отшлифована так, что даже если под микроскопом рассматривать, наверное, не найдешь изъяна. Волосы - сказка просто, блестят, как глянцевые. Как они так делают-то? Маслом мажут, что ли?

Она разговаривает по телефону и одновременно бросает мне:

- Ева Гордеева?

- Да, это я, - приветливо улыбаюсь, с порога пытаясь произвести впечатление. Надо же, запомнила мое имя! Может, кроме меня никто и не приезжал устраиваться на это место?

- Вообще-то, все желающие приехали пораньше, и только ты одна, Ева Гордеева, опоздала!

Хватаю из кармана мобильник. Ну, на две минуты всего-то! И что? Все?

- Мне можно уже уходить? Вы уже нашли кого-то?

- Саша решил посмотреть... хм... посмотреть всех и выбрать потом!

Саша? Он ему не дочка? А кто?

Пока разуваюсь, слушаю её разговор по телефону. Обсуждают общую "подругу":

-Да-а. Да точно беременна она. Ненормальная. Распашонки, пелёнки, памперсы! Зачем это надо, не понимаю! Её Петечка всё равно ведь на ней не женится. Такие, как он, к любовницам из семьи не уходят. А? Дети взрослые? Ну, не знаю. Посмотрим. Но поверь моему опыту....

Догадка о том, кто она, озаряет мой наивный мозг в тот момент, когда мы проходим (она в туфлях на высоченных шпильках, я - в выданных на пороге смешных плюшевых тапках) в комнату старичка, за которым, возможно, мне предстоит ухаживать. Она походкой от бедра плывет к большой кровати, наклоняется и целует его... "Старичка"... в губы...

"Старичок" полусидит на шелковом постельном белье. Обнаженный по пояс... Это он так сиделок встречает? Рука в лангете. Мускулистый. Тело такое... Дергает руками, отталкивая девушку, при этом бицепсы напрягаются, прочерчиваясь четче. Ничего себе старичок! Что-то как-то не так все было на фотографии...

- Шурочка, милый, тут еще одна сиделка пришла! - мурлыкает она ему на ухо. Но мне тоже слышно.

- Халат мне дай! - бурчит он.

Злой какой.

- Где она? Сиделка эта? - спрашивает, продевая с трудом руку в лангете в рукав халата. Ему бы помочь! Он не видит и поэтому не попадает. Она просто держит, но никак не способствует тому, чтобы он попал. Он нервничает. У девушки снова звонит телефон, и она, держа одной рукой предмет одежды, другой отвечает, глядя в сторону.

5 глава. Контакт

Голос молодой. Руки мягкие, осторожные. Запеканка вкусная. Пахнет от девушки приятно. Мне почему-то в присутствии сиделки упорно мерещилась такая себе Катя Пушкарёва из фильма про некрасивую секретаршу. Моя первая жена, мать Вадима, обожала смотреть этот сериал. Героиня там такая... Круглые очечки, вся такая правильная, взглядом побитой собаки смотрит из-под берета.

С чего я этй Еву такой себе представил, трудно сказать, но было даже любопытно узнать, прав или нет. Хотя, как понял... Ясно как. Если бы сиделка Ева была красавицей, Анжела не пустила бы её на порог, как она сделала с одной из возможных сиделок, третьей по списку.

Мне скучно. Телевизор надоел. Днем развлекают подчинённые, звонящие почти непрерывно. Вечером - хоть вешайся от непривычного безделья! Да ещё и болит всё, как будто катком по мне проехали!

-Шурочка, - жмётся сбоку Анжела.

А меня от этого "Шурочки" прямо коробит всего! И ведь сколько раз говорил ей, чтобы так не называла! Специально она, что ли?

-Милый, я тут подумала... Как ты смотришь на то, чтобы я себе немножечко грудь увеличила? Чуть-чуть совсем. На один размерчик! Там у Рустамова в клинике... Ну, там, где мне губки делали, сейчас скидки огромные просто! Другой такой возможности не будет точно!

-Зачем? У тебя нормальные сиськи.

-Будут ещё лучше! Такие упругенькие, торчащие... Форму чуть-чуть подправить нужно.

На самом деле, я ещё от её губ не отошёл. Были губы, как губы. Да и сама Анжела, надо признать, баба красивая. Была. Потом стали не губы - вареники, бесформенные, без чётко выраженного края. И теперь я, когда смотрел на неё, взглядом цеплялся исключительно за них! Из-за этого уже и забыл, какого цвета у Анжелы глаза.

-Я против. Зачем мне силиконовая кукла? Мне нормальная баба нужна.

-Ну, знаешь! Если тебе денег жалко, то так и скажи!

-Жалко. На эту дрочь жалко!

-Тебе на всё для меня жалко! - подхватывается с кровати и начинает бегать по комнате. Знаем, проходили. Сейчас в клуб рванёт, чтобы, значит, мне отомстить. - Я для тебя всё на свете! А ты! А ты! И разве это плохо, что твоя женщина следит за собой, вкладывает средства в красоту! Разве тебе не приятно в компании своих старперов похвастаться такой молодой и красивой женой?

-Я, получается, старпер?

-Нет. Ты - нет.

Но звучит это как "да".

- Я к Марго съезжу в гости, - бурчит Анжела.

- Валяй, - безразлично отзываюсь я.

Меня не трогает. И это меня не трогает тоже. Ничто не трогает уже. Жизнь давно стала пресной и однообразной: работа-Анжела. Разве что редкие поездки к сыну становились каким-то ярким пятном. Вот у сына в семье тепло, уютно. Пацан Сашин был мне по сердцу. Да и сама Саша тоже. Домашняя, ласковая, улыбчивая, скромная. И красота у неё естественная! Не то, что... И это я даже не вспомнил про то, как замечательно она готовит!

Кстати! В доме пахло мясом.

-Анжела!

В ответ тишина. Ушла уже, наверное.

Прислушиваюсь. Шум доносится откуда-то с первого этажа.

Осторожно и медленно поднимаюсь. Нет, меня даже не чувство голода влечёт на кухню. А и сам не знаю, что. Желание пообщаться? Но смысл? Женщина-то не знакомая. А я давно уже забыл, что такое общаться с незнакомыми женщинами не по работе.

Но что-то тянет вниз. И я иду. Держась за стену, выхожу из комнаты. Так, к лестнице - налево, к туалету - направо. Решительно сворачиваю к лестнице.

По спине идёт холодок. Если не правильно рассчитаю расстояние сейчас, то вполне смогу навернуться вниз. И тогда Анжела станет богатой наследницей и сможет сделать себе не только сиськи, но и задницу, если захочет. Нет! Мне нельзя вниз. Нужно завещание сначала переделать. На сына. Когда мы с ним разругались, и я женился на Анжеле, сгоряча на неё всё оформил. Идиот.

А он вот завтра приедет, нужно обговорить...

-Стоп! - раздаётся резкий окрик снизу.

-Бля, чего ты орешь-то так? - от неожиданности вздрагиваю, но останавливаюсь.

-Ещё шаг и рухнешь вниз! - топочет вверх по ступенькам.

Не Анжела, конечно. У той бы каблуки грохотали, как отбойные молотки. Да и, вроде бы, ушла она - входная дверь уже хлопала.

Хватает сбоку под правую руку.

-Пошли... те! Осторожно, ступенька.

Её руки сквозь ткань халата ощущаются тонкими, хрупкими, но горячими и сильными. И это, на самом деле, странное сочетание.

-Вы бы меня позвали, я бы помогла вам спуститься!

-Может, тебя и в туалет просить меня сопровождать? - по привычке ворчу я.

-А что здесь такого? Это моя работа! Можно и в туалет.

-Да ни за что!

- Почему?

- Сколько тебе лет? - игнорируя ее вопрос, спрашиваю сам.

Мне бы больше всего подошло, если бы лет 50 было, но женщин этого возраста почему-то на собеседование ко мне не пришло ни одной. А из тех двоих, что приходили до Евы, обе были забракованы в связи с тем, что согласны были только свои обязанности выполнять, то есть сидеть со мной, что, по большому счету, мне особо-то и не было нужно, а о готовке у них речи не шло. Но слышу по голосу, конечно, что Ева - девчонка совсем. Лет 20 ей, не больше.

6 глава. О женской красоте

К десяти часам, тому времени, когда мой рабочий день подходит к концу, за окном темнеет. Тратиться на такси снова очень бы не хотелось, а остановка автобуса отсюда достаточно далеко. Места незнакомые. Страшно.

Надо бы уходить уже, но хочется дождаться, когда он доест, помыть посуду, чтобы после меня всё оставалось в идеальном виде, когда вернётся хозяйка. Жду.

Смотрю в окно, чтобы не пялиться на хозяина. И на то, как он ест. Но в стекле-то всё равно отражается! И пялюсь.

Вилкой не получается. Не может "поймать" жаркое в тарелке. Хоть я и положила специально в блюдо с высокими краями. Нащупывает рукой. И нет, чтобы взять пальцами и отправить в рот! Он зачем-то придерживает пальцами, вилкой накалывает и только потом ест!

Может, помочь ему? Покормить?

Но пусть бы попросил! Сказал! Нет же! Мучается, а не просит! Хотя ведь это - моя обязанность тоже. Разве нет?

-Ева! - вилка, звякнув, опускается в тарелку.

-Да, Александр Евгеньевич, - оборачиваюсь. - Что-то не так? Не вкусно?

-Нет. Нормально. Есть можно.

У-у-у-у, сноб! "Нормально" - кривляю его, не стесняясь - всё равно ведь ничего не видит!

-Я хотел спросить, как ты выглядишь?

-Зачем это вам? Не понимаю.

Не всё ли равно, как выглядит прислуга? Или у таких, как ты... О, то есть, конечно, у таких, как вы, Александр Евгеньевич, пунктик такой - всё вокруг должно быть прекрасно, даже кухарка?

-Любопытно. У меня в голове картинка появилась на твой счет. Интересно, совпадёт или нет.

Это как так, картинка? Ой, странный какой-то! И может, мне враньё выйдет боком, но чувство юмора, пожалуй, единственная сила, которая не позволяла мне в трудные времена сойти с ума от безнадёги. Отвечаю с тяжёлым вздохом:

-Мама у меня была красавицей в молодости. Не знаю, как её угораздило за папу замуж выйти. Хотя... говорят ведь, что мужчина должен быть всего чуть красивее обезьяны. Он был красивее. Чуть-чуть. Я в него. Лучше бы была в маму.

-Сочувствую. Но все-таки. Конкретнее!

Устав тыкать в тарелку вилкой, он все-таки берёт кусок мяса рукой и отправляет себе в рот.

Пялюсь.

Сказать наверняка, привлекательна у него внешность или нет, трудно. Потому что вся область глаз закрыта повязкой. Но линия челюсти... Но подбородок... Но губы... Особенно губы... Хотя! У мужика не бывает красивых губ, так? Или бывают? Он - О Б Ы Ч Н Ы Й! Но какая-то другая, неправильная, капризная Ева, живущая где-то внутри меня, ужасается такой нечестной формулировке и не желает считать этого мужчину обычным.

Обычный! Правильно, Ева? Что там было? А!

-Нос длинноват. Моя бабка по отцовской линии грузинкой была. Всю породу перепортила... нехорошая женщина! Усы опять же... Приходится брить. Это такие муки, я вам скажу!

-О, и не говори, могу себе представить, - очень серьёзно говорит он. И мне так, по тону, кажется, что стебётся, а улыбки нет.

Угу! Дальше.

-Что ещё? Глаза у меня красивые, - ну, хоть где-то же могу я себя похвалить? - Ресницы длинные, густые.

-Свои?

-В смысле, не от бабки ли достались? Нет, свои! Чисто мои! А вот брови... - делаю театральную паузу, стараясь не засмеяться и не переиграть.

-Постой-постой, дай-ка угадаю! - машет вилкой в воздухе, рисуя какие-то круги. - Брови, как у Брежнева, сросшиеся. И их тебе тоже приходится брить?

-Типа того. Угу. Монобровь. Модно сейчас. Не брею. Так хожу.

-Хм. Бе-едная девочка. Не пожалела тебя природа, - отправляет в рот кусочек мяса. Снова пальцами. Облизывает подушечки. Зубы у него крепкие. Белые. Конечно, бабла куча - что ему стоит купить себе самые крутые протезы на весь рот? Но внутрення Ева на эту мысль тут же подсовывает свою - какая разница, протезы это или нет, если красиво?

Хочется хоть немного обелить себя. Потому что мне вдруг перестаёт нравиться, что он думает теперь обо мне, будто я страшна, как смертный грех! И я начинаю себя хвалить:

-Ну, хоть фигуру мне женская судьба подсунула красивую - я в меру худенькая, пропорционально сложенная...

-Волосы темные?

-Да.

-Глаза карие?

-Да.

-Грудь "троечка"?

-Да-аа... что вы себе позволяете!

И он хохочет! Пытаясь сквозь смех извиниться! И я, зажимаю себе рот, чтобы не хохотать вместе с ним! Но не получается. Фыркаю тоже.

-Простите, Ева! Я не хотел пошлить! Но как-то само получилось! - выдаёт, наконец, членораздельно.

-Да, ладно! Ничего страшного. Я люблю юмор.

-А я люблю, когда любят... юмор! Спасибо за ужин. И за компанию. Зря отказались поесть вместе с мной.

-Мне уже домой пора.

-Вас Иван отвезёт. Я скажу.

Какой ещё Иван? Мы что, не одни дома? Есть ещё и другие люди? А я не видела! Как так?

7 глава. Дома

Одеваюсь в холле, или как назвать это огромное помещение на входе - прихожая? Так у меня в квартире половину всей площади сюда можно уместить! Молния снова заедает на куртке, поэтому застегиваюсь медленно, аккуратно, чтобы в очередной раз не сорвать. Давно пора купить себе новую осеннюю шкурку, но я экономлю. Потому что в феврале я везу Аришу к новому доктору. Там ценник заоблачный. Но зато новая методика лечения нашей болезни. И на форуме мамочки таких деток, как моя дочка, говорят, что эффект от нее есть.

Хозяин сидит в гостиной. Мне из прихожей видна его макушка. Делает звук на телевизоре потише.

- Ева!

- Да, Александр Евгеньевич!

- Иван тебя отвезет сейчас. И завтра заберет утром.

- Ну, что вы! Я сама доберусь... завтра!

От "сегодня" я малодушно отказаться не могу.

- Ева! - в голосе недовольство.

- Да! Александр Евгеньевич...

- В нашем доме заведено так. Если я сказал, что Иван заберет, значит, он тебя заберет!

- Какой офигительный "Домострой" в "нашем" доме, - шепчу себе под нос, чтобы ему слышно не было и добавляю максимально любезно погромче. - Как скажете, Александр Евгеньевич!

Подхватываю свой пакет с лоточком из-под запеканки и шагаю к двери. Ну вот! Хоть на такси сэкономлю!

- До свидания, Александр Евгеньевич!

- Спокойной ночи, Ева!

Угу. Спокойной ночи! Ночь - мое время! Наша бабушка, умаявшись за день, спит, а я к Аришке встаю. Постоянно.

Выхожу в маленький хлодный коридорчик с окнами почти до пола. Крыльцо ярко освещено. И вижу, как на нем Анжела вырывает свою руку из руки молодого высокого мужчины в черном пальто нараспашку и рубахе с галстуком под ним. Мужчина расстроен. Анжела зла. Поворачивается ко входу. Встречаемся взглядами. Она презрительно щурится.

Выхожу.

- Добрый вечер! - разбавляю неловкую тишину.

- Ты ничего не видела! Ясно? - шипит она, заходя в дом.

А что такого я видела? Пожимаю плечами. Меня это не касается.

- Да, - говорю ей в спину.

- Вы, Ева? - спрашивает мужчина.

- Да, - снова повторяю я.

- Александр Евгеньевич приказал вас отвезти домой.

Упс! Даже приказал, а не попросил! Вот это да! А это, я так понимаю, Иван?

Он идет вперед. Я иду следом. Это, конечно, меня не касается абсолютно, но мысли-то из головы не выкинешь! Вот и думается мне, что, похоже, Анжела изменяет своему мужу. Пытаюсь проанализировать свое к этой ситуации отношение. Нет, конечно же, он виноват сам! Ну, смысл жениться на девушке, настолько моложе себя! Но, с другой стороны, просто по-человечески... Мне его жаль. Потому что...

Почему, Ева? Привычно спрашиваю ту добренькую, честную, наивную дурочку-Еву, которая живет где-то там, в моей голове. И она восторженно отвечает: "Потому что я бы такому мужчине никогда не изменяла!". Коне-е-ечно, Ева! Ты бы не изменяла! И не будешь изменять! Потому что у тебя такого мужика и не будет никогда! Ухмыляюсь. Встречаюсь в зеркале заднего вида взглядом с садящимся в салон водителем. У него он, как у побитой собаки - расстроенный, грустный.

С трудом сдерживаю себя, чтобы не заговорить с ним. Ну, не мое это дело! Не мое! У них там, в их домострое, содом и гоморра, но мне до этого никакого дела нет! Всё! Выбросила из головы.

Почти на полпути я вдруг понимаю, что адрес-то свой не называла! А Иван едет в нужном направлении...

- Иван?

Снова сталкиваемся глазами в зеркале.

- Вы знаете, где я живу?

- Да. Александр Евгеньич сказал адрес.

Та-а-ак! Это уже не есть хорошо. Начинаю нервничать. А моя внутренняя дурочка вообще уже бьется в истерике. Если он так запросто узнал мой адрес только по имени и фамилии, то... кто же он такой? Вполне возможно, он знает уже и об Арише, и о маме моей... И, вообще, всю мою подноготную.

И как при таком раскладе у него воровать?

Мои еще не спят. Мама хлопочет на кухне - вкусно пахнет борщем. Дочка в своей привычной позе, полулежа, "смотрит" телевизор.

- Мам, я пришла! - кричу, проходя мимо кухни.

- Доченька, мой руки, иди кушать! - отзывается наша бабушка.

- Сейчас!

Захожу к Аришке. Присаживаюсь рядом на корточки, загораживая обзор. Пытаюсь поймать ее взгляд. Но он все время куда-то убегает, убегает, едва касаясь моего лица. И только маленькие тоненькие пальчики с почти прозрачной кожей, прижатые в щечке, оживают, начинают быстро-быстро "перебирать" воздух. Это она так радуется, что я пришла...

- Доченька, моя хорошая девочка, мамочка твоя пришла!

Целую щечки, поправляю каштановые косички. Она такая красивая! Как куколка. И такая же, как куколка... практически недвижимая... И если есть такая возможность - хоть чуть-чуть жизни влить в эти ручки-плети, я сделаю всё! Надо будет украсть? Украду! Надо будет убить? Убью! Только сначала придется снова запереть в самом дальнем уголке своего сознания добрую несчастную дурочку-Еву...

8 глава. Что делать, если потерялся

-Александр Евгеньевич, - охрана звонит по телефону, который я теперь, чтобы не разыскивать, предусмотрительно кладу рядом с собой на Анжелину подушку. - Тут к вам мужчина. Представился Дмитрием Степановичем Кравцовым. Документов при себе не имеет...

-Пропустите.

Кого мне там в качестве охраны сыночек понабрал? Ну, как можно не знать имена главных районных судей родного города? И при этом ещё в силовой структуре работать? А впрочем, зачем им это... Охране главное что? Охранять. Мозг тренировать необязательно.

Кравцов старше меня лет на двенадцать. И на моё место, по сути, должен был быть назначен именно он. Но... да, у меня были нужные знакомства. Да, я оказался более настойчивым, более целеустремлённым, чем он. Здоровая конкуренция, что там говорить...

И теперь он - мой подчинённый, а не я его. Но это не мешает нам быть на ты.

-Са-аша! - слышу по голосу от двери, насколько он шокирован моим видом.

Понимаю, что это не просто сейчас визит вежливости, это ещё и прощупывание меня. Так в стае волков присматриваются к возможностям вожака те, кто вот-вот войдут в силу - не болен ли, не ослаб, не потерял ли хватку. Чтобы в нужный момент вцепиться зубами в артерию на шее.

Но... Я не ослаб! Так, чуть-чуть споткнулся.

-Саша, дорогой! Я не думал, что всё настолько серьёзно! - идёт к моей постели.

-Ну, что ты, Дима! Повязка временная. Зрение не утрачено. Через пару недель я буду, как огурец!

-Рука же ещё! - цокает языком. Слышу, как шелестит бумажный пакет в районе тумбочки. Мышьяк мне принёс? Смеюсь про себя - охране твои мандарины скормлю, сам есть не стану! - Ну, это хорошо, мой дорогой, что ничего страшного! Я очень рад, что так всё обошлось!

Угу, рад, конечно! Где там Анжела? Кофе бы принесла или чего покрепче.

И, словно в ответ на мои мысли, в дверь стучат.

-Да! - ясно, что не Анжела. Либо охрана, либо сиделка.

-Э-э, Александр Евгеньевич, я там вам ужин приготовила, вы просили сразу сообщить, как будет готово.

-Ева, накрой нам, пожалуйста. И позови Анжелу - пусть поможет мне одеться.

-А Анжела Альбертовна уехала. Я думала, вы знаете.

-Тогда... - сам точно не смогу переодеться. Да я не уверен даже, что смогу найти, во что. Кравцова просить унизительно. Эту девчонку... Как-то... Но выбора нет. - Ева, будь добра, проводи Дмитрия Степановича вниз, в гостиную. И потом поднимись ко мне.

-Хорошо.

Встаю. Иду, выставив вперёд руку, к шкафу. Как там только найти то, что нужно? Я и не помню, где и что лежит.

Пальцы натыкаются на зеркало - шкаф зеркальный по всей поверхности. Пытаюсь нащупать дверцы. Но я уже "потерялся". Я теперь всё время "теряюсь", пытаюсь это предотвратить, считая шаги и запоминая их количество, но пока помогает мало.

Зато теперь звуки слышу, кажется, лучше. И лёгкие шаги за спиной улавливаю ещё тогда, когда она только входит в комнату.

-Давайте, я вам помогу!

Прислушиваюсь. И даже, кажется, ощущаю, как девушка подходит ближе. Чувствую, как её рука опускается на поверхность шкафа рядом с моей, и она отталкивает дверцу в сторону, открывая его.

-Во что вас будем одевать?

Ловлю себя на мысли, что губы дергаются в улыбке. Не понимаю своей реакции. Просто мне приятен её голос - она такая, весёлая, неглупая, какая-то тёплая, что ли.

Поворачиваюсь к ней лицом. Хотелось бы увидеть... Любопытно. Похожа она на ту страшненькую девушку из фильма или нет? Или на самом деле такая, какой себя вчера описывала... Ё-моё, Егоренко! Там тебя Кравцов ждёт! А ты о чем думаешь?

-Спортивный костюм где-то должен быть. Серый такой.

Шуршит там в шкафу чем-то несколько секунд. В шкафу у меня обычно порядок - трижды в неделю приходит убираться горничная. Приходила...

-Нашла. Наверное, это он. Так. Давайте снимем ваш халат...

Слышу неуверенность в её голосе.

-Не смущайтесь, Ева, на мне есть трусы, - шучу я.

- Вот ещё! Я и не смущаюсь! - возмущается она.

А мне забавно. Просто с этой незнакомой девушкой мне отчего-то легко. Просто она весёлая - вон как вчера о своей внешности рассказывала.

Развязываю пояс сам. Халат распахивается. Она заходит со спины. Стягивает одежду сначала со здоровой руки, потом с той, которая с лангетом.

Интересно, она рассматривает моё тело. А ещё интереснее... Я ей нравлюсь? Нет, понятно, что Ева - женщина совсем молодая, а мне уже немало лет, но все-таки!

-Может, присядите на кровать? - говорит каким-то странным голосом. - Так проще будет штаны вам одеть.

-Да штаны я и сам могу.

-Мне не трудно помочь.

Ну окей. Только:

-Я, кажется, снова потерялся! - пожимаю плечами. - Укажи мне путь до кровати.

И она берёт меня за руку...

9 глава. Одеть мужчину

Что греха таить, почитывала я любовные романы! Особенно когда в больнице с Аринкой лежала. Это отвлекало от непривлекательной действительности, от серых моих будней. Но была уверена, что все сочинения писательниц - чистой воды фантастика!

Особенно что касалось вот такого: "Он коснулся своими пальцами её кожи, и Изабеллу словно пронзила молния", "Губы Генри тронули её губы, и она забыла, где находится"!

Мне бы летописца сюда какого-нибудь. Он бы смог зафиксировать невиданное. Потому что...

Я взяла его за руку. И. Нет, молнией меня не ударило. И даже память не отшибло. Просто я как-то вдруг мгновенно осознала, что у него особенные руки. Непонятно, что в них такого уж особенного. Но мои пальцы легли в его ладонь так самоуверенно и нагло, как будто бывали там не раз. И мне хотелось рассмотреть это! И мне хотелось остановиться и прочувствовать это! И все мои мысли сосредоточились там, на кончиках пальцев, в точке соприкосновения с этим мужчиной!

А я и так-то находилась под впечатлением! Да ещё под каким! Потому что "старичок" оказался очень даже ничего! Такое бы тело Ренату... Глядишь, может, во мне бы к нему хотя бы вожделение какое-нибудь проснулось! Хотя нет... к Ренату всё равно было бы фу!

Послушно идёт за мной. Оборачиваюсь. Он высокий. Плечистый. Возраст выдаёт, пожалуй, только седина в волосах и в щетине. А вот на груди у него волосы тёмные, почти чёрные... Блин! Ева! Ну, куда ты смотришь? Бессовестная! Главное, удержаться и не посмотреть еще ниже... Не удержалась... А-а-а! От увиденного спотыкаюсь на ровном месте. О кровать. Падаю на неё, теряя его руку.

-Ты упала, что ли? - доносится неуверенное. - Серьёзно? А-ха-ха! Поводырь, блин! Как после этого тебе жизнь свою доверять?

Теперь точно понимаю, что стебётся. Поднимаюсь. Обидно. И стыдно. И любопытно. То, на что я засмотрелась... Это же явно не спокойное его состояние. Получается... Он возбуждён. Почему? Из-за моего присутствия? Или... Совпало просто? Щеки моментально вспыхивают. Какое счастье, что ему глаза повязкой закрыли! И он меня сейчас не видит!

-Не ударилась хоть? - протягивает снова руку ко мне.

Трогать её опасаюсь. Чё-то мозг как-то неадекватно работать начинает при контакте. Тупит чё-то.

-Один шаг вперед делаете и уже кровать будет, - объясняю ему.

Делает. Нащупывает кровать, чуть нагнувшись. От этого его движения напрягается упругий мускулистый живот. О! Это просто порнография какая-то! Надо быстрее одевать его! Хотя-я... Он же не видит, что я пялюсь. И можно разглядывать, не боясь, что спалюсь...

Садится. Опускаюсь перед ним на корточки. Собираю гармошкой штанину так же, как делаю, когда дочку одеваю. Подношу к ступне.

-Правую ногу давайте! - командую.

Поднимает. Стараясь не касаться, натягиваю штанину. Потом тоже самое со второй ногой. Поднимается. Начинает тянуть за резинку одной рукой вверх поочерёдно - то слева, то справа. Молчу. Смотрю. Взгляд, как намагниченный, бессовестно следует за резинкой на его штанах... Фух, сам справился.

-Слушай, Ева, - вдруг говорит Александр Евгеньевич. - А давай с нами поужинаешь, а? Мне этот старый хрыч так надоел на работе, что видеть его не могу! А так, хоть ты разбавишь его общество.

-Я ж сиделка, - всовывает руку в рукав. И чтобы дотянуть второй рукав до сломанной руки, я, занятая разговором и неожиданной темой, не задумываясь обнимаю его! Ну, не то, чтобы и "обнимаю", но...

Он пахнет приятно. Что-то древесно-свежее, ненавязчивое, но ощутимое! И такое... мужское! И так близко. И он такой... Прямо вот мужчина-мужчина, я просто чувствую эту ауру - волевого, сильного, властного даже, человека...

И мне кажется, что время как бы замирает, перестаёт идти. И я замираю вместе с ним. И мои губы в паре сантиметров от его щеки. И нет! Никаких крамольных желаний! Но я чувствую эту близость! И это так ощутимо, так ярко, как никогда у меня не бывало!

Приходится даже тряхнуть головой, чтобы избавиться от этого странного ощущения!

Засовываю его руку в лангете в рукав олимпийки. Он встаёт. Застегиваю молнию. Сердце, как перед кабинетом стоматолога, стучит где-то в самом горле!

Ну, блин! Ну, что со мной? Глупости какие-то мерещатся! Встаю.

-Спасибо, - хриплым голосом говорит он. Потом откашливается и продолжает. - Пошли, что ли, ужинать?

Киваю. Ну, пошли. Ой, он же не видит! Голосом надо...

-Пошли... те.

Улыбается.

-Ну, веди тогда! Руку давай...

10 глава. Забавно

Забавно. Игра такая своеобразная. Вместо того, чтобы мне ее инструктировать на тему "Как вести себя в обществе сильных мира сего", по пути вниз она инструктирует меня:

- У вас есть два варианта. Либо едите руками, но тогда будьте готовы к тому, что испачкаетесь, как поросенок...

Что? Это серьезно сейчас, девочка? Что за формулировки! Детский сад!

- Либо я вас кормлю.

- С ложечки?

- Скорее, с вилочки. У вас сегодня лазанья на ужин. Хотя и суп я сварила тоже! Если хотите...

- Нет уж. С вилочки, пожалуй! Хорошо. Давай, ты будешь кормить.

Забавно. А так, вообще, если подумать, зачем я Кравцова на обед пригласил? Идиот! Привычка - в моём доме всегда приглашали к столу всякого, кто приходил в гости. Но когда приглашал, о том, как есть буду у него на глазах, я не подумал.

- Какие-то будут пожелания?

- В смысле?

- Ну, мало ли. Может, я должна молчать там. Или уйти, как только вас накормлю.

- Никаких пожеланий. Впрочем... Ева, ведите себя естественно! И поешьте с нами!

- Угу. Ладно.

А еще меня будоражит ее рука в моей ладони. Ну, смешно же! Я эту женщину даже не видел никогда! А вот тело реагирует на нее! Просто на присутствие в одной комнате даже! А на прикосновение так вообще...

Подводит меня за руку к стулу. Кладет мою ладонь на спинку. Уходит накрывать. А я вместо того, чтобы слушать бесконечную болтовню Кравцова, зачем-то сканирую пространство, отслеживаю ее перемещеия - вот она ищет в шкафчиках тарелки. Вот протирает их полотенцем и ставит перед каждым из присутствующих. Вот звякают в ее руках вилки. Холодильник открывает. А вот подошла и стоит возле меня. И едва сдерживаюсь от того, чтобы не протянуть руку и не потрогать воздух, в попытке нащупать рядом. Включаюсь, услышав свое имя:

- Ну и вот, Саша, значит, внучка у тебя родилась? - смеется Кравцов.

- Да. Родилась. Четыре дня как.

- А у меня... Смешная история получается! Ну, ты ж в курсе, двое внуков уже. Старший в школу ходит. А тут Ленусик мой заявляет, что забеременнела она, видите ли! Говорю ей: "Ну, какие мне дети еще? У меня уже двое есть!" А она: "А у меня нет!" Но мне-то зачем это? Пеленки-распашонки, ночные оры? И опять же - то грудью кормит, то в роддом уехала! Лучшую клинику города оплатил, чтобы аборт сделала! Ну, ты согласен, Саш, что на фиг в нашем возрасте эти проблемы с младенцами?

- В твоем, Дима, возрасте, наверное на фиг. А я еще слишком молод, чтобы дети были для меня проблемой, - легонечко "покусываю" его.

- Ну, а если твоя Анжелка залетит? - раздражается он.

- Залетит - родит. Ну, вот примерно так! - смеюсь я.

- Удивляюсь я твоей позиции, Саша! - становится серьезным тон Кравцова.

Я и сам удивляюсь. Но как-то так. Слышу, как Ева садится рядом. И вот уже Кравцов стучит вилкой и ножом по своей тарелке, на время прекратив разговоры. Да, он пожрать любит!

- Александр Евгеньевич! - предупреждает Ева, и в мои губы тут же тычется поднесенная ею еда.

Открываю рот. Жую. Вкусно. Очень вкусно. Сочно, какими-то приправами непонятными сдобрено. Быстро прожевываю. И уже без предупреждения открываю рот.

- Ева, вы готовите просто отменно! - хвалит Кравцов. Надо же и имя запомнил! Обычно он интереса к прислуге не проявляет от слова совсем.

- Спасибо, Дмитрий Степанович! - "улыбается" она.

- Вы - кухарка этого симулянта?

- Нет. Я его сиделка.

- О! То есть вы не на постоянной основе? А не хотите ли, после того, как ваша работа в этом доме закончится, перебраться ко мне? Обещаю, буду платить не меньше этого жмота! А даже, возможно, и больше! - и в его голосе я отчетливо слышу интерес. Как к женщине или...

Мозг усиленно работает. Какая ты, Ева? Если по мнению Анжелы опасности не представляешь, а вот по мнению Кравцова ты интересна...

- Я с удовольствием поработаю у вас, Дмитрий Степанович, - отзывается она. - Как только перестану быть нужной Александру Евгеньевичу!

Ещё чего!

-Боюсь, Евочка, - проглотив очередную порцию лазаньи, говорю я. - Что этот момент наступит ещё не скоро. Как только я выздоровлю, и сиделка мне будет не нужна, я найму тебя в качестве кухарки.

-Я рада, что вы, наконец, оценили мою стряпню! - ехидничает она.

Тут Кравцову внезапно звонят, и он, явно получив нехорошую весть, судя по изменившемуся голосу, быстро откланивается, не забыв ещё раз "облизать" комплиментами Еву.

-Его жене 22 года, - зачем-то комментирую я, после того, как за Кравцовым закрывается дверь.

-А вашей? - в тон мне тут же спрашивает она.

-Моей 30 недавно исполнилось.

-О! Да она у вас порядком поизносилась! Менять уже пора!

Забавно. И мне кажется смешной её глупая шутка. А всё потому, что сижу здесь, как затворник - в день по одному человеку "с воли" приезжает! Мне скоро с телевизором будет забавно общаться!

11 глава. Девушкам лучше не наливать

Зачем я согласилась?

Сижу в огромном кожаном кресле в центре шикарной гостиной и понять не могу, как я попала в эту точку событий! В какой момент моей жизни логичная цепь всевозможных действий прервалась и превратилась в нелогичную!

Александр Евгеньевич отмеряет шагами расстояние до бара. Хм... Знает уже, что от дивана до него семь с половиной... Видимо, этот маршрут у него нередко повторяется...

Открывает широченный шкаф с кучей полочек. Вверху этого шкафа на специальной подставке висят ножками вверх бокалы. На верхней полочке стоят другие - разные, от маленьких стопочек до пузатых огромных, похожих на бочонки. На нижней - выстроились рядами всевозможные бутылки, от длинных и узких до кругленьких и маленьких.

- Ви-ино... - пальцами пробегает по этикеткам. - Иди сама, что ли, выбирай! Я его не пью. Не помню, где стоит даже.

Оно и видно, что именно вы пьете. Несколько бутылок с коньяком и виски наполовину опустошены.

- Александр Евгеньевич, - робко говорю с кресла. - Может, не надо, а? Анжелика Альбертовна приедет, увидит, что мы с вами... тут пьем...

- И что? - хмурится он, неловко переставляя звякающие друг об друга бутылки.

- Ну, как что? Недовольна будет. Подумает невесть что! - мысленно добавляю "еще решит, что я у нее мужа отбить хочу! Мне-то такие проблемы к чему?" Но вот если следовать моему изначальному плану (а Руслан звонит каждый вечер и настаивает, что нужно следовать, несмотря на все мои сомнения!) то лучшего способа, чтобы что-то выпытать у человека, чем его напоить, просто не существует!

Отмахивается, выуживая откуда-то из глубины шкафчика бутылку замысловатой формы, издалека напоминающей контрабас.

- В клубе она! Не явится часов до трех ночи. О, это точно вино! Только я вот думаю... А как мы его открывать будем? У меня же рука... Может, ты умеешь?

Ну, и ладно! Ну, и может, это к лучшему! Не очень была идея выпивать вместе.

- Нет, я не умею. Да и пора мне, наверное...

Он разворачивается с таким видом, что я, даже учитывая повязку и тот факт, что глаз не вижу, отлично понимаю, что недоволен, что расстроен, что хочет, чтобы наша пьянка состоялась.

- Я доплачу тебе за вечерние часы...

Блин! Неудобно как-то...

- Не нужно доплачивать. Я у вас не перерабатываюсь особо. Давайте просто вон... коньяка вашего по стопке выпьем и разойдемся!

- Какое замечательное предложение! - тут же расплывается в улыбке он. - Ты не перестаешь меня удивлять, Ева!

Коньяк он угадывает быстро и безошибочно. Берет пузатенькие бокальчики. Наливает. Разворачивается, немного не рассчитывая траекторию.

- Левее! - командую я, подхватываясь с кресла.

Но он шагает теперь уже слишком влево!

- Стоп!

Останавливается. Перехватываю за руку. Беру из нее бокал. И уже привычным жестом за локоть направляю его к дивану.

- Спасибо, Ева. Вот вчера я так не рассчитал немного и бутылку разбил.

- Вы и вчера пили?

- Ну, вот зачем ты сразу о неприятном! Нет, чтобы спросить "не порезались ли вы вчера, Александр Евгеньевич"?

- Не порезались ли вы вчера, Александр Евгеньевич? Когда пили... - передразниваю я его, гримасничая. Но он же не видит, правда?

- Нет. Взял другую и ушел вдоль стеночки наверх.

- Вы же лекарства принимаете днем. Вам нельзя вечером спиртное!

- Ой, Ева! Мне, может, уже и дышать нельзя? Я немного совсем! От скуки! Так! Давай! За здоровье! - поднимает вверх свой бокал.

- Пить за здоровье, все равно, что воевать за мир, - улыбаюсь я, и, резко выдохнув, как заправский алкоголик, быстро опрокидываю в себя спиртное.

Потом долго морщусь и кривляюсь (благо, что он, опять же, не видит!) из-за отвратительного вкуса. И потом только замечаю, что Александр Евгеньевич не пьет, а подняв домиком правую бровь и повернув голову в мою сторону, внимательно "вслушивается" (или как это лучше назвать "всматривается"?) в мою реакцию.

- Тяжело пошла, я смотрю. Ты б закусить себе принесла, что ли! - скептически произносит он. - А то развезет ненароком, что я с тобой делать буду!

- А вы мне больше не наливайте! И не развезет!

- Ну, конечно! Не наливайте! И нарушить славную русскую традицию трех стопок? Да ни за что!

Ну, три стопки - это ведь совсем немного, правда?.....

....... -Ты не прав, - заплетающимся языком возражаю я. - Деньги в нашем мире, конечно, значат очень много. Но за них нельзя купить самые важные вещи... любовь, например!

-Деточка! Уж что-что, а любовь можно купить за деньги запросто! - посмеивается он.

Я не помню, когда я перешла на ты. Но уже звучит нормально, как будто так и было. И да, мне давно пора домой, но разговор интересный, и я не могу оторваться. Ну, и градус спиртного значительно нивилирует мое чувство ответственности.

Он сидит прямо на полу на коврике, оперевшись спиной о диван. Я напротив, через стол, забравшись с ногами в огромное белое кожаное кресло. Чужой дом. Чужой мужчина. А я вот сижу и разговариваю с ним. И мне хорошо!

12 глава. Раздевайся

От неожиданности захлебываюсь коньяком! Половину выплевываю на диван, половину с трудом проглатываю.

-У меня фантазии недостаточно, чтобы так себе это нарисовать! - немного подумав, решаю все-таки ответить максимально честно. - Но мне тоже не нравятся ненастоящие губы.

-Бедненький! Ты, наверное, уже забыл, что такое целоваться с нормальными девушками!

Подыгрываю, исключительно из интереса - к чему она ведёт наш разговор:

-Забыл. Угу.

-А хочешь, я тебя поцелую?

Чегоооо? Да ну! Послышалось! Пьяный мозг подсунул этот бред! Так не бывает. Впрочем, не бывает и того, чтобы я пил с прислугой! Так? Да! Не бывает такого! Так какого хрена вообще?

Но... С другой стороны... Анжела мне изменяет... Почему я не могу просто поцеловаться с другой женщиной? Тем более, что мне, действительно, этого хочется? Ведь хочется же? Секса-то уже давно не было... Ну, и... Если честно... Меня волнует близость этой женщины... И я не вру, когда говорю:

-Хочу.

-Тебя не смущает, что я твоя сиделка?

-А тебя?

Она отвечает правду:

-Пока я пьяная, мне всё равно.

Ворую у неё эту замечательную душеспасительную мысль:

-Пока я пьяный, мне тоже всё равно.

-Клянешься, что завтра всё забудешь?

-Клянусь! - как пионер салютую ей левой. Ну, естественно, клянусь! Если ещё немного выпью, то забуду, конечно!

Слышу, как ставит бокал на журнальный столик. И у меня всё сжимается внутри. Это как предчувствие чего-то важного, значимого! Как перед прыжком с парашютом - внутренности скручиваются в узел, даже яйца, кажется, в камушки превращаются!

И мне хочется одновременно и приостановить процесс, скороговоркой выплюнув: "Стоп-стоп-стоп!" И ускорить его, попросив: "Ну, давай же, быстрее!"

И это так остро, что меня колотит внутри! Может, дело в том просто, что от меня сейчас ничего не зависит? В том, что я беспомощный абсолютно - слепой и не владеющий правой рукой? Или все-таки в том, что со мной сейчас другая женщина, не Анжела? Женщина, в силу обстоятельств, меня волнующая, необычная - я и малейшего представления не имею о том, как она выглядит!

Не хочу в этом разбираться! Хочу слушать её шаги! И слушаю...

Скрип кресла. Поднимается. Тишина. Она сегодня без тапочек - их шлепки по полу было бы слышно.

Движение слева.

И я чувствую, как она перекидывает ногу через мои бёдра и садится сверху!

Ну, и собственно, больше ничего мне не надо для того, чтобы возбудиться! Тяжесть женского тела. Член упирается в неё снизу. Дыхание перехватывает.

Её руки ложатся на моё лицо с обеих сторон. Что она видит? Повязку? Ущербного, немолодого мужика? Что она думает обо мне сейчас? Впрочем, если бы я был ей неприятен, вряд ли она бы предложила подобное! Вряд ли стала бы касаться меня!

Чувствую, как наклоняется к моим губам. И невольно тянусь навстречу. Рука сама находит её спину. И, растопырив пальцы, сильнее прижимает её к груди!

Из головы испаряются все лишние мысли. И я уже просто мечтаю об этом поцелуе!

Но она не торопится! Большие пальцы рук поглаживают мои скулы, потом спускаются на подбородок, потом один из них скользит по нижней губе! Не выдерживаю - рот открывается! Облизываюсь, касаясь подушечки её неубранного пальца! И меня от этого молнией по позвоночнику простреливает! Задыхаюсь...

И она, издав негромкий вздох, своими губами касается моих губ. Прижимается и... Всё! Мы дышим друг другом. Я дышу ею. Она коньяком пахнет. И лимоном, который принесла в качестве закуски. Пытаюсь углубить поцелуй. Пытаюсь здоровой рукой прижать её к себе за затылок.

Ладонью накрывает мои губы. Отталкивает руку.

-Э, не-ет, я целую. Ты - сравниваешь! Потом рассказываешь мне о своих ощущениях. Согласен?

Да, согласен-согласен! Не помню на что! Но давай же!

-Да, - голос срывается на хриплый шёпот.

-И не трогаешь меня! Да?

Да что угодно, только давай...

Обхватывает своими губами мою нижнюю. Проводит по ней языком. Медленно. Потом тоже самое делает с верхней. Язык скользит по моим зубам. Охотно открываю рот, еле сдерживаясь, чтобы не отвечать ей! Но ведь сказала, что целует только она! А мне даже трогать нельзя!

Но когда её язык касается моего, меня на мгновение ослепляет... В том смысле, что я как бы выключаюсь на секунду. А когда прихожу в себя. Когда начинаю осознавать. То понимаю, что не только целую её в ответ, но и здоровой рукой нащупываю край её кофточки! А еще снизу толкаюсь членом в её промежность!

И чувствую, как она легонько двигается на мне, чуть приподнимаясь и усаживаясь обратно!

Ну, давай же, девочка, раздевайся!

13 глава. Просто приснилось

-Ну? - спрашиваю, задыхаясь.

-Что? - с трудом выдыхает он, пытаясь притянуть мою голову обратно.

-Р-руки! - командую, отодвигаясь и пытаясь слезть с него. Напоминаю. - Поцелуй. Сравнение. Губы.

В голову вдруг приходит мысль, что я вообще-то сижу на коленях у человека, который меня на работу нанял! И это, вообще-то, неправильно!

Дергаюсь, чтобы слезть с него, но он удерживает, обхватив больной рукой за спину и здоровой за затылок. Жёсткий бугор под его штанами упирается прямо в самое чувствительное место! И я с трудом сдерживаю себя, чтобы не потереться об него! В мыслях - каша, в груди - бешеный стук сердца! Глаза от его губ оторвать не могу! Что это с тобой, Ева?

-Да-да, сравнение, - проводит кончиком языка от уголка губ по нижней. Улыбается. Губы у него красивые. Любуюсь. Когда улыбается, уголки вверх приподнимаются. Как же он без повязки выглядит? Ну, то, что он привлекателен, тут даже вопросов нет! - Не совсем понял. Ещё нужно. Повторить.

Ах, ты! Хитрец! Но... Против воли мои губы вдруг тоже хотят "повторить"! Разум отключается. И я склоняюсь к его лицу снова, запуская пальцы в волосы над повязкой.

И только прикасаюсь губами к его губам, как в прихожей хлопает дверь!

Анжела! Отлетаю прочь так быстро, что по пути сбиваю бутылку, стоявшую рядом с Александром Евгеньевичем на полу! За ее грохотом и собственным ужасом не понимаю, что задела еще и его больную руку.

И когда в гостиную на своих огромных каблучищах заходит Анжела, я как бы со стороны вижу её глазами такую картинку: Её муж, со стонами боли одной рукой покачивающий затянутую в лангет вторую руку, сидит на полу возле дивана. Коричневая жидкость выливается на пол из опрокинутой бутылки, образуя всё увеличивающуюся лужу. Я, то есть сиделка, сжимаюсь в комочек в трёх метрах тоже на полу, прислонившись спиной к креслу и усиленно делаю вид, что ничего особенного здесь не происходит...

-Что здесь происходит? - спрашивает Анжела, повторяя слово из моих мыслей.

Я теряю дар речи напрочь. В голове нет ни одного логичного и неопасного объяснения случившегося! Кроме правды, конечно же! Но не правду же ей говорить?

-Ничего здесь не происходит, - морщась от боли, но спокойно и очень уверенно, как будто, действительно, все идет по плану, отвечает хозяин. - Ева, ты можешь идти. Иван ждёт тебя в машине у ворот.

И я, обрадовавшись, что мне ничего сейчас объяснять не нужно, молниеносно подхватываюсь на ноги и сваливаю из дома. Пусть сами тут как-нибудь...

На улице морозно. И по пути к машине я начинаю трезветь...

Что. Я. Наделала? Как? Зачем? Нет, этого не было! Этого просто быть не могло! Но было! И губы помнят его вкус. И стоит только закрыть глаза... Я снова чувствую его язык у себя во рту. Волна жара прокатывается по телу и микроспазмы в животе... Как бабочки пресловутые...

Трясу головой, надеясь, что сейчас в ней прояснится и окажется, что мне всё это безумие почудилось! Как я завтра сюда вернусь? Зачем я пила с ним? И он! Изменщик! Жена молодая, а он туда же! Хотя я же сама предложила сравнить наши губы! А он, как мужчина, да ещё и пьяный, просто не отказался. Стыд-то какой, Ева! Позор! Если бы Анжела не вернулась, то как низко ты могла бы упасть?

Занятая своими мыслями, я не замечаю, как мы подходим к машине.

-Вам плохо? - из салона выходит Иван. Открывает мне дверь. Почему-то в голову приходит глупая мысль, что мне никто никогда дверь не открывал в машину....

-Нет! Нет, мне не плохо! Всё в порядке!

Но, видимо, пошатывает меня неслабо, потому что водитель бросается навстречу и, подхватив под руку, быстро и аккуратно погружает в салон машины.

Там тепло. Я устала. Мозг, желая избавиться от воспоминаний о том ужасе, в который я только что влипла, вырубается почти моментально. И просыпаюсь я уже возле своего дома от того, что Иван трясёт за плечо.

-Ева! Ева, мы приехали! Просыпайтесь!

Приснилось мне всё это, что ли?

14 глава. Много секса не бывает

Времени у меня много. Спешить некуда. Спать не хочется. Пить тем более теперь смысла нет. Одному. Поэтому, вернувшись в свою спальню, я усиленно думаю. От мыслей своих как-то незаметно трезвею.

Это что сейчас было в гостиной? А? Реально девушка подпила, и мы просто поиграли в эту возбуждающую игру или... Или что это было вообще?

Нет, конечно, хочется поддаться очарованию оригинальной Евы, которая такая сладкая, такая чувственная... И губы у нее, судя по моим ощущениям, просто восхитительные... И не только губы... Улыбаюсь - главное, не вспоминать о сросшихся бровях и длинном носе... Хотя ведь наверняка обманывала! Ну, не ведут себя так раскрепощенно страшненькие неопытные барышни!

И я почти поддался. Но. Это там голова не пожелала включиться, неожиданно дав волю совсем другим органам, а здесь и сейчас она работала, как положено. И вот разум как раз и не позволяет легкомысленно считать всё происходящее настоящим. Нащупываю телефон, всё так же лежащий на Анжелиной подушке рядом со мной.

Задумчиво кручу в руках.

Девушка так вовремя попала сюда. Как раз Зина уволилась. Всё совпало. Покушение. Увольнение. Девушка. И мои к ней ощущения... А какие они? До поцелуя это был интерес, любопытство даже, пожалуй. А теперь... Теперь... Теперь в мыслях только она. И наш поцелуй. И её запах. И ощущение её тела на моих бёдрах... И мое желание все это повторить! Продолжить! Довести до логичного финала! Пусть это все будет просто совпадением? Пусть я буду просто старым перестраховщиком, вечно выдумывающим подвох там, где его нет! Хочется просить об этом кого-то там, наверху... Но просить я давно разучился. Поэтому беру в руку телефон.

Первая кнопочка вверху слева - вызов начальника моей охраны, круглосуточно находящегося в периметре дома. Нажимаю.

- Максим?

-Да, Александр Евгеньевич, слушаю вас, - отвечает бодрым голосом. Значит, не спит сейчас. Это хорошо. Пусть поработает. Не зря ведь я плачу ему такие бешеные деньги.

-Макс, пробей мне поконкретнее Гордееву Еву.

-Что именно вас интересует?

-Пробей мне всё, что сумеешь найти.

-Принято. Сколько у меня есть времени?

-До утра успеешь?

-Буду стараться.

-Но если раньше справишься, смело звони в любое время.

Старайся-старайся.

Укладываюсь в кровать, примостив телефон на тумбочке рядом. Рука ноет - девчонка так рванулся с меня, ударив по ней, когда дверь хлопнула, что боль была не меньше, чем при переломе. Но ноет не только в травмированной руке... Телу хочется секса. Такого вот, как с Евой - неожиданного, страстного, когда все на инстинктах, на притяжении... Впрочем, это могло быть только мое субъективное отношение. У нее могло быть другое... То же, что и, например, у Анжелы ко мне. То, что у всех других баб, кроме, пожалуй, моей жены, матери моего сына... Просто желание поживиться, заработать за мой счет, отщипнуть немного от чьего-то богатства, расплатившись своим телом. И ерунда - всё, о чем она там, в гостиной, рассуждала! Так могло быть. Но могло ведь быть и иначе? Могло? Или нет?

Слышу, как поднимается наверх Анжела, которой пришлось убирать разлившийся в гостиной коньяк.

-Так, дорогой, - говорит недовольно, входя в спальню. - Рассказывай-ка мне, что это было сейчас?

-А что это было по-твоему? - мне безразлично, что она подумает, но подставлять Еву, если она, конечно, была со мной искренна, под нападки Анжелы, совершенно ни к чему.

-Вы пили с сиделкой? - говорит с таким упрёком, как будто я, по крайней мере, с нею переспал у жены на глазах.

-Ну, допустим, действительно, выпили. Это что, преступление? Ну, а ты, дорогая, где была? Полночь на дворе! - очень стараюсь, чтобы в голосе звучала хоть малейшая нотка ревности. Но сам чувствую лажу.

-Прислуга совсем обнаглела, - бормочет себе под нос, игнорируя мой вопрос. - Чувствует себя, как дома. И ведь даже не прибрала за собой, засранка!

-Это я разлил! - неожиданно выхожу из себя. - И чтобы я больше не слышал ругательств в ее сторону! Поняла?

Выхожу из себя я крайне редко. И мне самому это кажется странным и неожиданным, но на Анжелу вдруг оказывает положительное терапевтическое воздействие.

- Шурочка, милый, прости меня! Я сама не знаю, что на меня нашло! Ну, и подумаешь, выпили с этой... с Евой этой! Что здесь такого страшного? Наоборот, поразвлекала тебя... девчонка!

Под ее телом прогибается матрас на кровати у меня в ногах. И по звукам и ощущениям я понимаю, что она на коленях ползет ко мне.

- Твоя Анжелочка готова искупить вину, - мурлычет на ухо, заползая под одеяло ко мне, рука уверенно ложится на член. - О, да ты, мой дорогой, я вижу ждал свою девочку и готовился ко встрече!

Анжела! Просто закрой рот! И я попытаюсь себе представить, что сейчас продолжается то, что было со мной час назад...

15 глава. Такие разные женщины

- Люблю твой член. Он такой, - Анжела сползает по моей груди вниз, явно собираясь поработать по назначению своими новыми губами.

- Какой? - смешно мне, да. Раньше ее комплименты моему телу, моим возможностям в постели, все это заводило и нравилось безумно. А сейчас всего лишь смешно. То ли я старею, то ли Анжела косячит, то ли просто верить перестал.

Невольно сравниваю тот пожар с Евой в гостиной, что выжег здравый смысл в моей голове напрочь. Короткий, похожий на вспышку, но заставляющий до сих пор быть твердым, как камень. И вот это, давно отрепетированное, много месяцев назад устоявшееся, пусть и редкое сейчас, скучное действо.

-Большооой, - стягивает трусы и берётся за основание.

"Да. Не маленький. Но и, скорее всего, не самый гигантский в твоей жизни" - мысленно комментирую я.

-Твёрдый, - сжимает рукой и проводит несколько раз сверху-вниз.

"Логично, что твёрдый. Было бы удивительно, если бы был мягкий сейчас, когда женщина держит в руке! И даже не столько удивительно, сколько прискорбно".

-Вкусный, - языком обводит головку.

"Да ладно! Врешь же!" - посмеиваюсь про себя, как старый маразматик.

Но Анжела умеет делать минет. Тут не поспоришь. Всасывает член глубоко в рот, чуть прикусывая головку. Рука сжимает мошонку. Перед закрытыми глазами искры! Ох!

Звонок телефона вызывает легкое чувство досады - оторвали от такого приятного дела! Но вот то чувство досады, которое я испытал недавно с Евой, когда вернулась жена, оно было несоизмеримо сильнее этого... Отстраняю Анжелу. Выдыхаю.

-Да! - почти спокойно отвечаю в трубку.

-Александр Евгеньевич, простите, что так поздно. Но у вас свет в комнате горит, и я решил, что вы не спите. Сами говорили звонить, когда что-то узнаю, - скороговоркой выпаливает начальник моей охраны.

-Что там у тебя, Макс?

Анжела возвращается к процессу, и у меня появляется надежда, что Максим сейчас всё быстренько расскажет, мы попрощаемся до завтра, и я смогу продолжить и, наконец, получить удовольствие от секса сегодня!

-Я по поводу вашей сиделки, Евы Гордеевой...

-Так. И что там у тебя по ней?

-У неё неизлечимо больная дочь шести лет. Мужа нет. Мать пожилая - поздно ее родила. Отец давно умер...

- А муж?

- Замужем не была. Но с отцом девочки жила до ее рождения. Когда он узнал, что ребенок - инвалид, собрал вещи и ушел. Участия в жизни девочки не принимает. На алименты она не подавала. Работала медсестрой в больнице, но мать стала сдавать, а ребенка постоянно по больницам возить нужно. В общем, перебивается заработками временной сиделки, капельницы ставит, уколы делает, плюс пенсия по инвалидности девочки и материна по старости.

- Саша! - Анжела, о которой я благополучно забыл, несмотря на всю незабываемость ситуации, оставляет мой успокоившийся член в покое. - Ну, знаешь! Ты что, даже сейчас не можешь жене внимание уделить?

Отмахиваюсь от нее. И, да, я, наверное, не прав сейчас с Анжелой. Но я не желаю об этом думать! И мне внезапно становится важным тот факт, что есть женщины такие, как Ева - обиженные судьбой, но несломленные, живые, веселые, имеющие смысл в жизни, искренние. И есть Анжела. Которая могла бы и сама ухаживать за мной - ничего ведь тут такого трудного нет! Я же не лежачий больной, судно за мной выносить не нужно, в конце концов! Но нет, она по клубам, по салонам, по подругам зависает целыми днями. А потом, вот так явившись к полуночи, вдруг вспоминает о своих супружеских обязанностях...

А мне даже секса ради секса от нее не хочется... Просто вдруг очевидным становится тот факт, что это она так отрабатывает потраченные сегодня на свои развлечения мои деньги.

- Я тут стараюсь для него! А он! - возмущенно высказывает мне уже откуда-то с порога. - Буду спать внизу! Как хочешь сам в туалет добирайся!

- Да я уже как-то сам и освоился, - усмехаюсь ей.

- Сиделка помогла? - с лестницы кричит ехидно.

- Ага. Глаза открыла на тебя, - говорю себе под нос, осторожно укладывая больную руку. И уплываю мыслями в вечер, который провел с Евой. И меня, как мальчишку, будоражит мысль, что утром она снова придет! И я жду утра, прокручивая наш поцелуй, как пленку на своем детском магнитофоне...

16 глава. Предложение

Сегодня, как это ни странно, дома не только хозяин, но и хозяйка тоже. Болтает в столовой по телефону, жалуясь на скуку очередной подруге.

Я то и дело ловлю ее недовольный, подозрительный даже взгляд. Неужели знает, что вчера случилось? Успела увидеть? Или ОН сам ей рассказал?

Мне стыдно. Ну, она-то, если знает, ясно, что обо мне подумает. Тут к бабке не ходи - одна мысль только возможна. О том, что я хочу у нее увести ее денежный мешок. И, в каком-то смысле, она права... Я сюда за деньгами пришла. Но не в плане забрать мужчину же! Так, немного денег украсть. У них же их куча! На салоны, на губы вон тратят! Бессмысленно же! А некоторым эти деньги нужны для жизни! Но лучше об этом не вспоминать... Потому что еще стыднее становится. Перед Александром Евгеньевичем.

А я сама для себя даже осознать не могу, что именно к нему чувствую. Но мне точно он не кажется плохим! Он не сноб, не злодей, он - веселый, умный, красивый...

Правда, с другой стороны, женился же на Анжеле, значит, ему такие женщины, как она нужны, а не такие, как я... Да я-то вообще никому не нужна, судя по всему... А как было бы приятно быть нужной такому, как Александр Евгеньевич!

Стоп! В этом направлении опасно думать! С какой стати я его присваивать начинаю?

Стараюсь выбросить из головы все посторонние мысли. Стараюсь объяснить создавшуюся ситуацию единственным возможным аргументом - просто мы были пьяны вчера, вот я и наделала глупостей!

- Анжелика Альбертовна, обед готов, - сообщаю ей, только чтобы не идти к нему и не встречаться с ним.

- Я есть не буду. А ему скажи сама, - кривится, указывая мне подбородком в сторону гостиной.

Сама... Так, ладно. Все равно пришлось бы в какой-то момент с ним заговорить...

Иду в гостиную. Меня колотит так, как будто я перед кабинетом стоматолога - с детства их боялась, как огня. Ева, успокойся! Ничего страшного не случилось! Да он и забыл, наверное, давно! Но уговоры не помогают! Наоборот, стоит мне увидеть его коротко стриженный затылок, тут же вспоминается, как я сидела у него на коленях, как трогала его волосы! Ну, пьяная же была! Ну, почему все помню! Лучше бы вышибло все это из моей головы!

Подхожу ближе. Останавливаюсь в метре от его кресла. Он медленно поворачивает голову в мою сторону, как будто чувствует приближение. Хотя он, скорее всего, просто слышал шаги.

- Александр...- голос испуганно проседает, посередине его имени переходя на хриплый шепот! Откашливаюсь. Сжимаю пальцы - они дрожат! - Александр Евгеньевич, обед готов.

- Добрый день, Ева! - его губы растягиваются в улыбке. Зависаю на них. Они такие потрясающие, когда он улыбается... - Ева?

А? Ох, точно!

- Добрый день, Александр Евгеньевич!

- Ты сегодня поздно пришла!

Хозяйке я уже объяснила, почему задержалась, но она, похоже, не посчитала нужным ему это рассказать. Придется самой.

- Вы простите меня за опоздание! Я звонила Анжеле Альбертовне, предупреждала. У меня... небольшая семейная проблема была... с мамой. Но она быстро решилась, и я опоздала всего на два часа! Простите!

- Ну, что ты, Ева! Мне не за что тебя прощать! Наоборот, это ты прости меня! Я вчера тебя задержал. Это неправильно. Обещаю, что подобное больше не повторится!

- Хорошо... Спасибо. Накрывать на стол?

- Да, давай. Я сейчас в столовую сам приду...

Иду накрывать...

И что же ты за дурочка, Ева! Тебе же самой было стыдно перед ним за вчерашнее! А он практически прощения за это попросил сейчас! И пообещал, что подобного больше никогда не будет! И тебе бы, Ева, радоваться! А ты!!!

Он женат. Ты - сиделка. Ты здесь, чтобы украсть у него деньги. Так какого хрена тебе обидно сейчас из-за того, что он так запросто смог пообещать, что больше не будет ни поцелуев, ни... Ева!

Пришлось даже прикрикнуть на себя мысленно, чтобы избавить голову от абсолютно нереальных глупых мыслей!

Как только Александр Евгеньевич входит в столовую, выставив вперед руку и неуверенно нащупывая то дверной проем, то стоящую на пути мебель, Анжела демонстративно выходит, не прекращая свою болтовню по телефону. Поругались они, что ли? Из-за меня? В доме прямо-таки ощущается напряжение.

Кормить, я так понимаю, его снова придется мне. Или он сам поест?

- Ты поможешь мне, Ева? Очень бы не хотелось испачкаться! - ко мне он обращается так мягко, так ласково. И при этом просто убивает своей улыбкой!

Подсаживаюсь с супом поближе. Кладу ему на колени салфетку. Работаем, Ева! И без глупостей!

- Александр Евгеньевич, - зову, поднося ко рту первую ложку.

- Постой, - отрицательно качает головой. - Сначала я поговорить хотел.

Сердце замирает в груди. О чем? А вдруг... Вдруг он все обо мне знает? Вдруг раскопал информацию? Ведь узнал же он мой адрес!

- О чем? - чуть дыша спрашиваю я.

- О твоей дочери, Ева. И о том, что ей нужно обследование в хорошей клинике. Желательно в Израиле, там есть специализированные лечебные учреждения для подобного типа заболеваний. И я тебе могу помочь в этом.

17 глава. События выходят из-под контроля

- Ну, что, Ева, нашла, где он прячет деньги? - рефлекторно оборачиваюсь, проверяя, не слышит ли нас кто-нибудь, хоть и знаю, что хозяйка после скандала уехала, а хозяин сейчас в ванной.
- Ренат, у меня было слишком мало времени, - вру ему.

Вру, потому что дело совсем не во времени, и даже не во внезапно проснувшейся совести. Правда, Ева? Просто я смотрю на того, в чей дом проникла обманом, и теряю себя... Просто я смотрю на него, и готова убить его жену за то, что не любит... Ну, может, еще и немного за то, что жена...

Потому что никому и никогда не было дела до моих проблем, а тут вдруг человек предлагает помощь! Да еще так заманчиво! Сама мысль о том, что я могу свозить Аришку в Израиль, а потом просто работать у него кухаркой, сиделкой, уборщицей, да кем угодно, отрабатывая затраченные средства, и больше не связываясь с Ренатом, меня радует буквально до безобразия! Да, у меня тоже есть некоторые сбережения - накопила. Это не так много, потому что расходников на постоянное лечение ребенка куча, но если все соединить... Да еще если у Александра Евгеньевича есть знакомые, которые могут помочь!

И мне даже не жаль Анжелу! Ну, не жаль ни капельки, что он не считается с ее желаниями! Потому что она сама виновата! Нечего так относиться к такому прекрасному человеку! И нечего распоряжаться его деньгами! И нечего быть такой...

- Я видел, что его женушка свалила недавно.

Ренат следит за домом, что ли? Только этого еще не хватало!

- И что?

- Вечером останешься подольше и впустишь меня. Я сам посмотрю, что у него ценного есть! Он слепой, все равно ничего не заметит!

- Совсем охренел, что ли? Как я тебя представлю? Не надо приходить! Тут охраны полон двор! - шепчу в трубку, закрывая ладонью сбоку.

- Мужем можешь представить, - смеется Ренат. - Или... Ну, кто там ему может понадобиться? Сантехником! Скажи, что раковина засорилась, а у тебя брат шарит в таких делах!

- А если он охрану позовет, чтобы раковину посмотреть? - холодеет у меня внутри.

- Так скажи, что я рядом и окажу помощь абсолютно бесплатно! А каждый должен выполнять свою работу: охрана - охранять, сантехник - унитазы чинить. Короче, придумай что-нибудь! А-то уже неделю у него сидишь и толку никакого! А у меня, между прочим, на примете еще один мужичок богатенький появился! И нам пора сворачиваться у твоего слепого!

Блин, что делать? Рената не уговоришь! Если вбил себе в голову что-то, то сделает это обязательно! С него станется припереться сюда и объявить себя... да кем угодно! И мужем моим тоже! Что делать-то?

И сказать ему, что больше не хочу работать с ним, тоже так просто нельзя... Ведь он - отморозок! И в полиции знакомые есть. Он ведь и подставить меня может, решив, что я захочу что-нибудь кому-нибудь сболтнуть! Как быть?

Мысли прерывает грохот, доносящийся из ванной. Сдавленные маты. О, Боже! Что там случилось? У него же рука сломана! У него же глаза под повязкой!

- Перезвоню! - бросаю в трубку, отключаясь.

Бегу. Распахиваю дверь в ванную, готовясь увидеть что угодно, даже хозяина с разбитой головой! И застываю, забывая дышать...

На полу - осколки разбившегося зеркала, еще недавно занимавшего немаленькое пространство на стене. Вперемешку с осколками валяются зубные щетки, мыло, тюбики с шампунями и гелями, металлическая полочка, на которой все это стояло. И в центре, подняв вверх руки стоит Александр Евгеньевич... И из одежды на нем только повязка на глазах...

18 глава. Спасти мужчину

- Ева! - зовет он.

И ведь даже мысли не появляется прикрыться!

И вот если бы он не был слеп сейчас, то, конечно, я бы никогда не посмела... Ведь не посмела же? А так я ведь знаю, что не видит! И поэтому ничего с собой сделать не могу! Бессовестные глаза рассматривают обнаженное мужское тело. Ну, как бы, я видела его уже в трусах. И понятно, что теоретически могла бы представить, как он выглядит без них... Но ведь это было до поцелуя! И до его предложения! И до того, как Анжела сказала, что с ним можно спать только из-за денег! Это было до того, как я стала им восхищаться, как человеком! А сейчас...

- Ева? - он пытается ногой нащупать для себя путь, видимо, понимая, что вокруг на полу куча битого стекла.

- Стойте!

- Ты здесь Ева? - он тянет руку в мою сторону.

- Нет-нет! Не двигайтесь! Я сейчас веник с совком принесу! Тут невозможно пройти! Всё усеяно осколками!

- Ну, окей, - смеется он. - Только быстрее давай! А то, знаешь ли, я до халата дотянуться не могу. Холодно.

Ото входа в ванную я тоже до халата не достаю - нужно осколки смести, иначе ведь и сама могу пораниться, потому что тапки снова по привычке сняла и где-то забыла!

Бегу за веником на кухню. В доме, действительно, почему-то стало прохладно. Странно! Может, с отоплением что-то?

Но это потом решать будем! Сейчас нужно вывести Александра Евгеньевича из ванной!

Возвращаюсь. Начинаю сметать от порога, стараясь не смотреть в его сторону. Потому что, если смотреть, то я забываю, зачем мне веник! Но глаза, как намагниченные, снова и снова тянутся в его сторону!

У него тело красивое. Мускулы прорисованные. На груди, на животе... На животе особенно привлекательно смотрятся... Эти мышцы косые, такие выраженные, проработанные, как будто ему лет двадцать пять, а не... сколько там ему? На правом боку огромный синяк, уже пожелтевший. На груди - подживающая царапина...

И, словно чувствуя мой взгляд, спокойный до этого его член вдруг дергается в паху. И, забыв про веник и совок, я, как завороженная, наблюдаю, как он медленно наливается, становясь большим, выпрямляясь.

И всё это в метре от меня. На уровне глаз практически!

-Ева, ты ещё здесь, - он спрашивает так мягко, так спокойно, как будто не в курсе вообще, что я пялюсь! Как будто, это - в порядке вещей, что он голый и с эрекцией стоит посередине ванной! Хотя... разве он в этом виноват? Ева!!!!

Принимаюсь яростно работать веником, разозлившись на себя ненормальную.

-Да, я здесь, Александр Евгеньевич, - говорю максимально спокойно, но у меня сердце с ума сходит, стуча, как отбойный молоток, в груди!

-Вчера ты меня Сашей звала, - слышу в голосе улыбку.

Тааак! Это заявление как понимать нужно? В голове такой кавардак, что впору стукнуться ею о стенку! Чтобы хоть немного восстановить нормальный строй мыслей.

-Вы поклялись, что всё про вчера забудете! - ужасаюсь я.

-Хм... Я и забыл всё. Кроме этого, - уже не скрываясь, смеётся он.

Боже, Ева! Давай, смети эти осколки и уходи отсюда! Пусть человек спокойно оденется! И прекрати вот так вспыхивать рядом с ним!

-Можно уже вот сюда... Влево шагнуть. И если руку протянете, то легко достанете халат. Он висит на крючке... Рядом с полотенцем, - несу всю эту чушь, понимая, что халат он повесил сам и, наверное, помнит, где тот находится!

И, по-хорошему, я могла бы подойти к нему, взять одежду и помочь! Но отчего-то мне страшно приближаться к нему, как будто я сама не знаю, чего от себя ожидать и могу... не знаю, что сделать! Но это точно будет глупость не лучше сотворенной вчера!

-Тебя смущает мой внешний вид? - потешается он, делая маленький шажок в указанном направлении.

-Меня ничего не смущает! - вру я.

-Ой! - вдруг кривится, подняв ступню над полом. - Похоже осколок поймал!

-Я сметала там! - хотя в пазах между плитками, вполне мог остаться! Блин, надо было пылесосом или тряпкой! - Стой... те! Я сейчас... тапки вам принесу!

-Ну, давай-давай! Принеси тапки, - соглашается он.

Бегу за тапками. Нахожу их. Несусь обратно.

Он сидит на краю ванны. В халате. И ощупывает свою стопу.

-Ева, ты же у нас медсестра, да? Придётся сейчас, видимо, демонстрировать свои навыки. Осколок все-таки есть!

Уже совершенно не понимая, почему осколок в ноге его так веселит, и отчего при всех его проблемах он снова улыбается, обуваю тапок на непострадавшую ногу и, подхватив под локоть, веду прочь из ванной.

-Эх, Ева, надо было тебя с собой в ванную брать. Глядишь, зеркало бы не грохнул. Представляешь, я был уверен, что полка немного правее. Ещё и лбом приложился об ванну!

Идёт, хромая, и опираясь только на боковую часть ступни.

Оборачиваюсь. За нами по полу тянется кровавый след...

19 глава. Неприятности продолжаются

-Забинтовать? - потешаюсь я. - Классно я буду выглядеть - рука, голова и нога ещё впридачу! Нет, ты просто достань стекло и пластырем заклей!

Копается в ранке, чувствую, как захватывает пинцетом стекло, как тянет.

-Перекисью сейчас залью! - предупреждает и бухает на ногу мне по ощущениям пол флакона.

Щиплет прилично. Но терпимо.

-Больно? Я подую сейчас! - и, действительно, дует!

Кусаю губы, чтобы не смеяться! Детский сад, честное слово! Но подуй-подуй, мне приятна эта твоя забота! Я и не помню, когда обо мне в последний раз кто-то так переживал и хоть что-то искренне и с явным желанием помочь делал для меня!

- Ева, - я очарован. И даже имя ее звучит как-то по-особенному! И поэтому повторяю его снова, получая от этого удовольствие. - Е-е-ва-а-а!

- Что? - пугается она.

- Имя у тебя красивое. И ты сама красивая, правильно?

- И с чего вы это взяли? - бурчит недовольно, заклеивая пластырем ранку. - Всё! Тапки обувайте! А я пойду в ванной убираться!

Она поднимается. И я, конечно, не вижу, но чувствую ее, ощущаю, как приостанавливается буквально в паре сантиметров от меня, видимо, собирая то, чем делала мне "операцию".

- Поговори со мной, - ловлю за руку.

- З-зачем? - испуганно.

- Просто. Посиди и поговори!

Как будто не видишь, что меня к тебе тянет!

- Александр Евгеньевич! - строго.

- Зови по имени!

Понимаю, что перехожу границы! Понимаю, что, возможно, так не нужно! И, вероятно, никак не нужно! Но ничего не могу с собой поделать! Меня словно в воронку на горной реке затянуло и кружит, кружит, стремительно неся к обрыву! И я хочу упасть туда! Понять хочу, что такое, когда женщина с тобой не за деньги, а искренне...

- Александр Евгеньевич! Вы серьезно сейчас? Вы вот когда про клинику для моей дочери говорили... Что имели в виду? Какую расплату? Может, я неправильно поняла вас? И не из зарплаты планировалась вычитать некие суммы, а другим способом расплачиваться?

- Фууух, - ну, елки! Ну, как так-то? Надеясь на искренность с ее стороны, я сам скатился в сферу денежных отношений? - это реально так выглядит?

- Да.

- Нет! Я не пытаюсь тебя склонить к сексу! Хотя... - Саша! Ты же врешь сейчас! Просто внаглую! - В каком-то смысле пытаюсь, наверное! Но...

- Ничего ни в "каком-то", а в самом прямом! Сначала озвучили сумму. Теперь намекаете на то, как мне лучше отплатить! - возмущается она.

- А ты "не такая", да, Ева?

И мне хочется услышать от нее сейчас "да! не такая! Я сплю только по любви с мужиками! Я за деньги не продаюсь!" Но она отвечает другое. Выдыхает и ровно говорит, так, будто ей вкололи успокоительное:

- И я "такая". Все мы, женщины - такие. Если вы мне сможете хоть немного помочь с ребенком, я сделаю для вас все, что угодно!

Ошеломленный, отпускаю ее руку. И она молча уходит. Я слышу шаги!

И только спустя несколько десятков минут я вдруг понимаю, что даже эта фраза, даже это признание, не делают Еву продажной девкой в моих глазах! Наоборот! Это желание пожертвовать собой выглядит, как подвиг! Так может говорить и чувствовать только настоящая любящая мать!

А вот я выгляжу просто отвратительно! Я ведь сейчас по мнению Евы попытался купить ее! При том, что всего буквально пару часов назад уехала Анжела!

Но я ведь просто хотел поговорить! Просто хотел, чтобы она посидела рядом! Нет! Я бы еще и хотел как-то поухаживать! Что-то сделать для нее сейчас! Порадовать! Но как порадовать-то в моем состоянии? И не воспримет ли она эти попытки снова неправильно?

Так! Где мой телефон?

Натыкаясь на мебель, хромаю по всей гостиной, отыскивая его. Кажется, в спальне забыл!

Добираюсь до лестницы в каком-то дезориентированном состоянии. Меня как будто обухом по голове треснули, хотя ведь ничего такого, сверхъестественного, и не произошло. Вон Анжела уходила с криками и оскорблениями, и непонятно, вернётся ли назад, а мне было все равно! А тут меня просто не правильно поняли, а словно конец света случился.

Где-то в районе пятой ступеньки тапок цепляется носком за специальное покрытие лестницы, чуть выступающее над поверхностью. И я вдруг "теряюсь" в пространстве, не понимая, где находятся перила, а где стена! И, взмахнув руками, начинаю падать вниз!

Слышу испуганный крик Евы. И по пути пытаясь зацепиться за что-либо, практически лечу куда-то! Врезаюсь в нее, сминая собой. И падаю сверху, в самом конце все-таки схватившись за балясину и немного смягчив удар.

20 глава. Синяя борода

- Ева, ты жива? - стонет он, нащупывая меня здоровой рукой.

Дотрагивается до моей руки, легкими сжатиями доходит до плеча. Лежу на полу. Смотрю в потолок.

- Ну, вы, Александр Евгеньич, даете! Своей смертью умереть явно не желаете! - потираю затылок, где прямо под моими пальцами растет немаленькая шишка. - Вас страшно и на минуту одного оставлять!

- Жива! - радуется он.

Потом осторожно укладывается рядом со мной прямо на пол.

Лежим. Сбоку рассматриваю его. Что же там под повязкой? Какой он? Какого цвета глаза? Как лицо выглядит в целом?

- Почему у вас в доме нет фотографий?

- А зачем? Это когда семья, дети, общие какие-то важные счастливые моменты, тогда хочется запечатлеть, оставить в памяти. А я все потерял.

- У вас нет детей? - помню про внучку, с которой его поздравлял Дмитрий Степанович, но мало ли, может, я что-то неправильно поняла?

- Почему же? Есть. Сын. Вадим. У него двое детей, моих внуков. Мальчишка и девочка. Дочка родилась недавно. Я ее не видел даже еще...

- Вы с ними не общаетесь?

- Общаюсь. Завтра Вадим приехать обещал. Но так... Не сказать, чтобы очень уж близко. Мы долгое время - несколько лет, совсем не знались. Я столько всего в своей жизни натворил, Ева, что даже родной сын знать меня не желал! Хочешь знать неприглядную правду обо мне?

Сажусь рядом, по-турецки сложив ноги. Конечно, хочу!!!

- Да!

Лежит на спине, обнимая здоровой рукой больную.

- Я - нечто наподобие Синей Бороды. Помнишь такую сказку?

- Это там, где главный герой убил семерых своих жен и запер их тела в тайной комнате дворца?

- Там так было? Ну-у-у, примерно, да!

И, вроде бы, он шутит, но не улыбается совсем. Наоборот, рука растерянно ерошит волосы, проводит подушечками пальцев по лицу. Пальцы дрожат!

- Вы убили свою жену? - меня пронзает страшная догадка. Да нет! Ну, не может этого быть!

- Нет, ну, что ты! Хотя... да! Можно сказать, что так и было!

- Это как так?

Он долго молчит. И я терплю, не смея поторопить. Потом с горькой усмешкой начинает:

- Она застала меня, когда я трахал другую бабу. Это стало ударом для нее. Она, наверное, очень любила меня. Люда покончила с собой. Сын мне этого простить не смог. Даже фамилию сменил. И сейчас... Мы общаемся, да. Но... просто так сложилась жизнь, что я ему оказался нужен. Сам бы Вадим, по личной инициативе, никогда меня не простил. Вот такая я сволочь, Ева!

Трет пальцами лоб. На губах грустная улыбка. И ведь, получается, что он, и вправду, виноват! А мне так его жаль, как будто он - самая пострадавшая сторона! Как будто его обидели несправедливо!

- Я, вообще, иногда думаю - для чего живу, кому нужна моя жизнь... Никто мне не рад. Никто не ждет по вечерам. Была бы Люда жива, она бы ждала. Я бы все отдал, чтобы она была жива - все! Деньги, власть, положение...

- Ты любил ее? - неожиданно для себя снова перескакиваю на ты.

- Поначалу, когда поженились, любил. Очень. Потом, с годами, приелось как-то. Стал на других засматриваться. В тех кругах, где я общаюсь, в порядке вещей любовницу иметь. У всех есть. Даже у Кравцова, ну, того самого, который был у нас...

- Так у него ж жена моложе меня!

- А любовница еще моложе жены!

- Ну, вы, мужики, даете! - хмыкаю я. - И как только сил хватает на всех?

- Ну, дорогая моя, мужская сила - дело такое: чем больше расходуешь, тем больше прибавляется!

- Да ладно! То-то годам к шестидесяти каждый второй на "Виагру" подсаживается!

- Откуда такие познания? Ты встречалась со стареньким озабоченным дедушкой... в молодости?

- Я несколько месяцев провизором в аптеке работала - подругу подменяла! Один старичок из соседнего с аптекой дома раз в неделю обязательно приходил. Брал упаковку из трех таблеток. А потом приходить перестал...

- Неужели все само заработало?

- Нет. Инфаркт случился. Прямо на бабушке. Откачать не успели.

- Какая опасная штука - секс! Но, знаешь, я бы согласился умереть во время оргазма!

- Сумасшедший!

Смеемся.

- Представляешь, в газетах бы написали: "Главный судья Конституционного суда города Москва умер от передозировки секса"!

КТО? КТО? Главный судья? Чего? Суда?

ЕВА! Надо уносить ноги из этого дома! Нужно срочно Ренату звонить!

И в этот момент вдруг, как будто услыхав мысли, звонит мой телефон. Мелодия особенная. Специально установлена на одного человека! Как чувствует он!

- Ой, прости... те, ответить нужно!

- Конечно-конечно! Беги!

Несусь к телефону, краем уха слыша, как он рассуждает, поднимаясь с пола:

21 глава. Расклад

Когда я добегаю до телефона, звонок вдруг обрывается. И потом сколько я ни набираю, Ренат не отвечает! Все время занято!

Ох, он же такой идиот! Что угодно вытворить может!

Слышу, как на втором этаже, на площадке перед лестницей, Александр Евгеньевич разговаривает по телефону.

Сердце сжимается в нехорошем предчувствии.

-Да, конечно, пусть заходит. Раз это друг Евы!

О, нет-нет! Только не это! Нет у меня никаких друзей!

-Александр Евгеньевич! - поднимаюсь по лестнице наверх. Что же придумать? Как объяснить ему, что этого человека нельзя сюда впускать? Аааа!

-Ева, Макс говорит, что там какой-то твой друг приехал. И он, кстати, разбирается в газовом оборудовании! Ты - просто спасительница моя! А то бы точно замёрз в этом доме одинокий и несчастный!

Да-а-а, и возразить-то нечего...

- Иди, встречай! - он устраивается в кресле и поворачивает голову в сторону входа.

Иду. Открываю дверь.

- Ева! - не дав мне даже рот открыть, Ренат распахивает дверь и влетает в гостиную. - Красавица моя! Соскучился жутко!

Хватает в объятья, пока я, шокированная таким поведением, открыв рот, стою, держась за входную дверь, и смачно целует в губы. Это он сейчас кого изображает? Пытаюсь вывернуться из его рук, шепотом объясняя, кем именно его считаю:

- Идиот...

- А ты скучала по мне, ягодка моя?

- М-м-м, - успевают "выдать" мои, тут же снова запечатанные его губами, губы.

Упираюсь руками и ногами в него, пытаясь оттолкнуть, но он намного сильнее, губы оставляет в покое, но все равно держит, к уху прижимается и шепчет:

- Подыграй мне, дура! Давай, притворяйся как будто я - твоя любовь до гроба!

Маню его пальцем, указывая на ухо. Поворачивается, наклоняется ко мне.

- Какое заманчивое предложение. Было бы. Если бы точно знать, когда ты сдохнешь.

Усмехается. Подставляет мне под нос кулак. Но громко говорит игривым тоном:

- Я знаю, что ты меня любишь, малыш.

А мне как-то надо сказать о том, что я сейчас о Егоренко узнала! А сам хозяин сидит метрах в пяти и ловит каждый звук, доносящийся с нашей стороны! И что же делать???

Да и мне совсем-совсем не по душе вот это представление, разыгранное Ренатом! Абсолютно не по душе! А еще больше мне не нравится, что хозяин дома все это слышит! И явно ведь сделает неправильные выводы!

Ренат разворачивается и шагает в сторону Александра Евгеньевича. Хватаю его за руку, отчаянно жестикулирую, пытаясь как-то донести до него весь ужас сложившейся ситуации. Вырывает руку.

- Так! Чш-ш-ш! Потом целоваться будем, милая! - шагает дальше, останавливается в метре от кресла. - Добрый вечер! Меня зовут Ренат!

-Здравствуйте, Ренат! - вкрадчиво и как-то... холодно, что ли, отвечает Александр Евгеньевич. У меня даже мысль появляется, что именно так он, наверное, разговаривает со своими подчинёнными в своём этом... суде! А может быть, даже с обвиняемыми.

-Я тут решил за Евочкой заехать. Чтобы, значит, домой ее подвезти с работы. А ребята, сторожа ваши, болтают возле ворот. Ну, я пока курил, случайно уловил, что у них в хатке и в вашем... домике похолодало! А я, как раз, в отоплении секу. Правда, малыш?

Сам ты "малыш"! Идиот хренов!

Взглядом сигнализирую ему на выход! Давай, прочитай в моих глазах, что нам будет жопа обоим, если не свалим в ближайшее время!

- Я, надеюсь, вы, действительно, разбираетесь в отоплении. Если да, приступайте к ремонту. Но учтите, система в этом доме сложная, стоит немалых денег. В случае, если случится поломка по вашей вине, вам придется оплатить ремонт.

- Чего? - офигивает Ренат. Потом быстро берет себя в руки и, смачно показав хозяину фак, поправляется самым слащавым тоном, на который только способен. - Всё будет в лучшем виде! Я реально специалист высочайшего уровня!

Ага! Восьмидесятого!

- Ну, приступайте тогда. Евочка, - Егоренко идеально копирует тон Рената, когда тот произносил мое имя. - Покажи своему молодому человеку газовую котельную. В нее можно из кухни попасть. Там дверь за холодильником.

Буквально кипя от желания всё высказать Ренату, тащу его в котельную. Закрываю дверь и ору, опять же шепотом:

- Дебила кусок! Ты в курсе, кто он?

- Старый слепой дедок? - угорает Ренат, обходя котельную по периметру и постукивая ногтями по материалу, напоминающему вагонку, которым обшиты стены.

- Он - судья! Главный! Какого-то там суда! Города Москвы!

- Хорошо хоть не Хабаровска, а то далеко бы свои миллионы припрятал!

- Ты реально не понимаешь или прикалываешься? Да он нас засадит на... миллион лет!

- Это если узнает, что мы его денежки к рукам прибрали, а если все сделать пра-а-авильно, то он даже ничего не поймет!

- Ненормальный! Идиот!

22 глава. Товарищ судья

Сижу в своем кресле. Хмурый. Злой. Недовольный собой. А еще больше недовольный этим типом. Потому что он Еву лапал у меня на глазах... То есть, конечно, не на глазах, а... просто рядом со мной! Что за наглость так вести себя в чужом доме, у человека, которому предлагаешь оказать услугу за деньги! И Евой недоволен. Потому что... Не знаю, почему! Но недоволен и очень!

Ну, не берд ли? Про измены Анжелы, которая официально моей женой является, знал и особо внимания на это знание не обращал даже! А чужая женщина, которую в глаза не видел ни разу, такие странные, давно забытые эмоции вызывает!

Спорю мысленно сам с собой, "включив" "товарища судью":

- Она-то чем тебе не угодила?

- Целовалась со мной. А у самой мужик, оказывается, имеется.

- А у тебя, вообще-то, имеется жена!

- Анжела - это другое!

- Аха-ха-ха! "Другое"! Ты так невыносимо самокритичен!

- Я ее не люблю!

- Может, и Ева этого Рената не любит!

- Тогда она ничем от Анжелы не отличается!

- А ты? Чем ты-то от других мужиков отличаешься...

- Александр Евгеньевич! - занятый своими мыслями, даже не слышу, как она подходит ко мне. - Ренат, кажется, починил всё. Там в настройках котла что-то сбилось. Но он говорит, что нужно еще пройти по комнатам и трубы осмотреть. Вдруг где-то подтекают они.

- Пусть пройдет и осмотрит.

- Я ему передам...

- Ева!

- Да?

- Ты не могла бы сегодня переночевать здесь, со мной? То есть, в смысле, здесь, в моем доме? Анжела точно не явится, а мне... ночью, когда просыпаюсь, я понять не могу, где нахожусь, теряюсь. Ни в туалет выйти не в состоянии без помощи, ни воды попить, - самозабвенно вру, совершенно не понимая, зачем это делаю!

- О-о! Ну-у...

- Я понимаю. Если тебе к дочке нужно обязательно, то поезжай, естественно. Но я со своей стороны за ночную смену заплачу в тройном размере.

- Нет, в принципе, я могу остаться. Только маме нужно позвонить. Если там у них все нормально, то да, могу, конечно!

- Ну, вот и замечательно! - пытаюсь скрыть свою внезапную радость, но, кажется, не очень-то получается.

Она уходит. Сижу, офигевая от собственной выходки. Ну, и что это было по-твоему, "товарищ судья"? Продолжаю свой внутренний, явно нездоровый, диалог:

- Кажется, ты не позволил этому... парню увезти Еву? А если Анжела вернется?

- Ну, во-первых, эта девушка будет здесь просто ночевать! Я соблазнять ее не собираюсь! А во-вторых, мы запрем входную дверь и скажем охране, чтобы Анжелу не впускала!

- И второе взаимоисключает первое!

- Второе исключает всего лишь появление Анжелы, не более!

- Не ври себе!

- Да она не станет со мной спать!

- А если ее снова подпоить?

- Фу, как низко!

- Зато, похоже, действенно...

Мне становится весело. Сижу в кресле и, как старый идиот, смеюсь над собственными мыслями. Ну, и еще немножко радуюсь тому, что этот ушлый и наглый Ренат не уедет сегодня из моего дома вместе с Евой!

Чем бы таким заняться, пока он не свалит, наконец, и не оставит нас одних? От телевизора тошнит уже. Да и не хочется лишнего шума - нужно все-таки как-то контролировать то, что происходит сейчас там, у них! Мало ли, что этому... явно совершенно беспринципному Ренату взбредет в голову где-нибудь в одной из комнат наверху! Кстати! Что-то давно они уже ушли! А если он ее там...

Подхватываюсь и, мгновенно теряя картинку с изображением комнаты в голове, пытаюсь сориентироваться, куда идти, чтобы попасть к лестнице.

Откуда-то из дальней комнаты доносится грохот! И мое сердце бухает в грудную клетку! Я не хочу, чтобы он ее там, прямо на моей кровати, разложил! Я вообще не желаю, чтобы он к ней прикасался!

Думать, с чего бы это вдруг у меня появились такие собственнические чувства по отношению к сиделке, времени нет совершенно - рука, наконец, натыкается на перила и, сбросив внизу, у первой ступеньки, тапки, чтобы снова не навернуться, зацепившись за покрытие, я быстро поднимаюсь к ним наверх.

23 глава. Ты сегодня хирург

Ренат обходит комнаты, внимательно осматривая их на предмет наличия сейфа. Как привязанная, следую за ним.

- Вот интересно, если ты сейф найдешь, как открывать будешь?

Заглядывает под картины, отодвигает тяжелые шторы по бокам от окон, даже не ленится вставать на колени возле кроватей и осматривать пол под ними.

- Наш дедуля шепнет тебе на ушко код. Ты откроешь. Посмотришь, что там есть. И-и-и, возьмешь то, что нам пригодится.

- Охренеть, какая замечательная схема! А ты понимаешь, что он сам узнал мой адрес! Он сам узнал об Арише! Я ничего не рассказывала! Ему не составит труда узнать, куда я спрячусь, когда совершу кражу!

-Ему до-о-олго не до кражи будет скоро. Мне тут один дружок шепнул по секрету, что проблемы у нашего старичка. Якобы за ним кто-то очень серьёзный охотится. Так что бабочки находим. Карты подчищаем. И быстренько сваливаем.

-Как так охотится? - ужасаюсь я.

-Опа! - радуется Ренат.

Заглядываю через его плечо за очередную картину, которая висит в спальне, соседней с комнатой, где спит Александр Евгеньевич. Там - встроенный в стену металлический сейф с кодовым замком.

-Сегодня же нам нужен код. Завтра чистим. И уносим ноги.

-Как? - пытаюсь возразить, но Ренат меня не слушает. Внимательно рассматривает свою находку и говорит:

-Я завтра приеду в это же время. Чтобы код был. И ты бы осталась у него на ночь, - задумчиво "советует" он. - Ночью проще выполнить задуманное...

Да я и так уже остаюсь! Ой, ну как так? Я, кажется, сама себя загнала в его диспозицию!

-И что мне ночью здесь делать? Пытать его? Да и не факт, что деньги здесь есть!

-Может и пытать! Руки-ноги к кровати привяжи и пытай... Можешь горячим утюгом. Можешь минетом...

-Ты серьёзно сейчас?

-Серьёзнее не бывает, Евочка! Я бы и сам его попытал... Если бы это нашему общему делу помочь могло! Но... всё в твоих руках, всё в твоих руках, - тянет своим мерзким голосом, уродуя песню. - И даже я!

Идём к выходу из комнаты. Громко рассказывает мне про батареи, к которым даже не подходил.

А я думаю, что, естественно, ничего не буду выпытывать! И ничего у Александра Евгеньевича не возьму. Потому что не дура! Интуиция чётко подсказывает, что в данном случае наша возможная жертва поопаснее хищника-Рената будет!

На пороге он вдруг резко останавливается. По инерции лечу ему в спину. Чтобы как-то удержаться от соприкосновения, взмахиваю руками в поисках опоры. С комода у выхода сбиваю правой рукой высокую вазу.

Она, феерично перекувыркнувшись в воздухе, рассыпается на кучу осколков, соприкоснувшись с полом. Мама дорогая! Остолбенев, смотрим на осколки минуты три не меньше.

-Тебе пи..ц, Гордеева! - округляет глаза Ренат и великодушно предлагает. - Но для успеха нашего общего дела можешь валить всё на меня. Но только когда я буду далеко отсюда. Поняла?

На лестнице слышны шаги. Толкаю Рената в спину:

-Угу. Беги уже быстрее! Чувствую, совсем скоро валить уже на тебя придётся!

На площадке перед спуском встречаемся с хозяином.

-Ева! - он неуверенно поворачивает голову влево-вправо, но получается, что с меня - на Рената - как будто видит нас. - Что случилось?

-Александр Евгеньевич, - рапортует Ренат. - Миссия выполнена. Зарплату мою отдайте Еве, она передаст мне. Ну, а мне срочно пора.

И уносит ноги вниз по лестнице. Оставшись вдвоём, несколько секунд мы молчим. Потом он повторяет свой вопрос:

-Что случилось, Ева?

-Да тут Ренат вазу разбил. В комнате рядом с вашей...

-Вазу?

-Очень дорогая? - внутренне обмираю от ужаса.

-Безумно, - улыбается мужчина.

-И что теперь делать?

-Зарплату свою он не получит.

Фух, выдыхаю! Да он-то её и не заслужил...

Внизу хлопает входная дверь. Ренат ушёл. Вспоминаю, что нужно маме позвонить. Но для этого нужно взять телефон. А он внизу. А на пути стоит Александр Евгеньевич.

- Вот мы и одни. Ну, и чем мы с тобой, Ева, займёмся теперь? - говори он голосом Синей Бороды.

Что-то мне как-то страшновато становится... Хотя, Ева! Ну, он же слепой! Беспомощный! Что за глупости! Да и не убивал он никого!

-И что вы предлагаете? - пищу я.

-Операцию делать будем, - уверенно отвечает он.

-Какую? - пугаюсь снова.

-Называется "Прозрение"! Иди дезинфицируйся. Ты у нас сегодня хирург.

24 глава. Операция "Прозрение"

-Может не надо, а? Все-таки врач должен осмотреть! Все-таки специалист нужен, - мямлю я, зажав в руке ножницы и не решаясь срезать слой бинтов вокруг его головы.

-Если что-то пойдёт не так, ты меня забинтуешь обратно. Всё равно на следующей неделе снимать! - хмурится он.

-Вы - авантюрист, Александр Евгеньевич!

-Я задолбался быть беспомощным придурком, Ева! Режь!

Хватаю ватку, смачиваю её в спирте и второй раз протираю ножницы, свои руки в перчатках, потом зачем-то край журнального столика, на котором стоят приготовленные инструменты.

Режу.

-ЭЙ! Аккуратнее! - дёргается в сторону он. - Ты с меня так скальп снимешь!

-Я вам не хирургическая медсестра! - огрызаюсь я.

-Ты же женщина! Женщина должна работать нежнее!

Второй слой приходится раскручивать, чтобы не повредить ему ничего - бинт слишком плотно прилегает к голове. А если учесть, что мой медицинский опыт в основном к уколам и капельницам сводится, то, чем ближе к глазам мы приближаемся с каждой полоской раскрученного бинта, тем страшнее мне становится.

И вот последний слой снят. На его глазах - круглые диски, похожие на ватные косметические, но большего диаметра, снизу смазанные чем-то, похожим по цвету на линимент синтомицина, но только совсем без запаха.

Что там внизу? Насколько все у него страшно? И вот по поводу "страшно"... Мне как-то волнительно становится - все-таки даже представить себе трудно, что бы ощущала я, когда встал бы вопрос о том, видят ли мои глаза, или все же нет!

Его лицо поднято ко мне. Внешне он спокоен - нижняя часть лица расслаблена, губы чуть приоткрыты, но на виске пульсирует венка, и я понимаю, что ему тоже страшно. И, неконтролируя собственных порывов, желая как-то поддержать, пробегаю пальцами по его скулам, делая вид, что просто приподнимаю голову еще выше для удобства. И удерживаю так, не отпуская рук, делая вид, что рассматриваю повязку. Даже через тонкие медицинские перчатки чувствую, какая горячая у него кожа... И у меня нет того чувства, которое возникает, когда впервые (пьяное состояние не в счёт) вот так интимно касаешься чужого человека - отторжения, стеснения...

Я рассматриваю его лицо. Щетина на подбородке находится где-то в моменте перерастания ее в бороду. Но это вовсе не выглядит неопрятно. Наоборот - мужественно, брутально. Отек, который был заметен в первые мои дни работы, у него практически спал, а вот желто-синие гематомы по обе стороны от глаз выходят за пределы дисков.

- Если что-то не так сделаю, меня точно посадят... - бормочу себе под нос.

- Ну, кто ж тебя посадит? - уголки его губ медленно поднимаются вверх. - Я сам всех посажу. Снимай давай. Хочу, наконец, увидеть твой выдающийся нос!

На секунду в голове мелькает мысль о том, что он ради этого повязку и приказал снять - чтобы меня увидеть, но я ее гоню прочь. Прямо вот ради сиделки такой мужик своим здоровьем рискнет! Ага! Странные у тебя фантазии, Ева!

- А вы точно будете видеть?

- Вот сейчас и узнаем!

- Страшно?

- Нет. Немного волнуюсь, если честно, но не страшно. Давай уже! Снимай!

А я бы уже от ужаса, наверное, умерла!

Приподнимаю за краешек сначала правый диск, осторожно снимаю и кладу на столик. Глаз закрыт.

- Отек имеется. Небольшие повреждения еще, - это я отмечаю вслух, а мысленно - еще и то, что у него ресницы длиннющие, правда все слиплись от мази.

Поднимаю второй. Здесь внешне глаз выглядит гораздо лучше. И синяк меньше. Смачиваю ватку в перекиси и осторожно вытираю левый, а потом и правый.

- Такое чувство, что я забыл, как глаза открывать! - смеется. И мне кажется, что смеётся немного нервно.

Стираю мазь с переносицы, с висков. А сердце почему-то колотится, как отбойный молоток в груди! И мне очень хочется, чтобы Александр Евгеньевич видел!

Его ресницы несколько раз вздрагивают, и он медленно открывает глаза. А я наблюдаю, как они не сразу и с трудом фокусируются на мне. Радужки не карие, нет, они - шоколадные, теплые, как гречишный мед. Забыв обо всем, рассматриваю. Его лицо, оно и по частям красиво... Но вместе...

Радостная улыбка преображает его совершенно...

- Обманщица! Какая же ты обманщица, Ева-а!

25 глава. Свидание

Я словно выныриваю из темного подвала, где неразличимы ни тени, ни свет.

Выныриваю и первое, что вижу перед собой - миловидную девушку с яркими карими глазами и каштановыми волосами. У неё очень светлая, почти прозрачная кожа, высокие скулы. Длинные волосы заплетены в две косы. Сколько там ей лет? 27? На вид - не больше 18!

И я вдруг понимаю, что вместо того, чтобы радоваться своему прозрению, вместо того, чтобы наслаждаться вновь обретённой способностью видеть, о чем я мечтал столько дней, я радуюсь тому, что она красивая! Хотя ведь эта её красота не имеет никакого отношения ко мне самому - она мне не жена, не любовница, не дочь и даже не сестра! И мне до её красоты не должно быть никакого дела! А я радуюсь, особенно придирчиво разглядывая необычный рисунок естественно-розовых губ и с удивлением осознавая, что я эти губы ещё не видел, но уже целовал!

-Обманщица! Какая же ты обманщица, Ева!

Она почему-то пугается. Несколько раз нервно моргает, закрывая пушистыми ресницами свои красивые глазки.

-Почему?

-Ты красивая!

-Красивая? - растерянно спрашивает. Встречаемся взглядами, и ее, словно обжегшись, отпрыгивает в сторону!

Очень хочется потереть глаза - руки так и тянутся. Глазам больно - резь и раздражение я и раньше, ещё под повязкой, ощущал, а сейчас такое ощущение, словно на яркий свет из тёмного подвала вышел.

-Давайте забинтуем снова! - она неловко складывает в руках кусок бинта, снятый с моей головы, опустив глаза в пол.

-Ева! - зову и с радостью встречаюсь с её взглядом. Ах, какая! Обжигает, заставляет сердце стучать сильнее! И мне так хочется сделать для неё что-нибудь! Может быть оттого так, что она сейчас присутствовала и даже стала участницей моего счастливого прозрения? А может, дело совсем в другом? - Давай поужинаем вместе, а потом ты меня забинтуешь снова?

Настораживается, обдумывает моё предложение, чуть склонив голову к плечу. Жадно ловлю её реакцию, её движения - она такая естественная, такая настоящая. Не могу удержаться - хочется рассмотреть всю от макушки до ног. Хочется запомнить, чтобы знать потом, когда я снова "ослепну".

Тоненькая, стройная, но обычные синие джинсы соблазнительно обтягивают округлые бёдра, а под тканью свитера угадываются холмики груди. И все нормальные мысли из головы тут же исчезают. Остаётся только ненормальное - "хочу"!!!

Не секса, нет! Её хочу! Трогать, видеть...

-Вы меня на свидание приглашаете, Александр Евгеньевич? - неожиданно флиртует она.

Лукавые искорки в глазах. Прикусывает нижнюю губку. Лиса какая! Соблазняешь меня? Всё понимаю и ведусь-ведусь..

-Приглашаю! Пойдёшь?

-Если обещаете, что будете послушным.

-Послушным? - удивляюсь я.

В голове сразу же рисуются неприличные картинки моего послушания. Это там, где она сверху. Так, как тогда, на полу, у дивана.

Волосы распустить. Губки её приоткрываются.

С трудом возвращаюсь в свою действительность.

...И вот у нас практически свидание! Ева накрывает в столовой, а не на кухне. Я с интересом рассматриваю свой же собственный дом - все такое яркое, такое необычное - цветы на подоконниках, тарелочки, привозимые Анжелой из путешествий и развешанные по стенам, сиделка... Да чтоб тебя! Мои глаза явно больны! Или я сам... Они, сделав круг почтения по комнате, упираются в открытый дверной проем, туда, где возле плиты колдует девушка с косичками...

Ставит тарелки с едой. А мне даже еду любопытно рассматривать! Тем более, что выглядит все, что она приготовила, действительно, здорово! Я совсем не обращаю внимания на боль - точнее, она сейчас для меня не так важна...

- В ящике над микроволновкой есть свечи в подсвечниках...

- Зачем? - вздергивает черную бровь на лбу домиком.

- Так мечтал узнать, что такое монобровь, - бормочу себе под нос. - Но не сложилось...

- Что?

- Свечи принеси, пожалуйста!

Ставит два подсвечника рядом со мной на стол. И стоит рядом, не зная, куда деть руки.

- Ева! Представь, что у тебя свидание. Что бы ты сейчас сделала?

Задумывается. Взгляд расфокусируется. Меня ревностью обжигает - это она сейчас своего Рената вспомнила?

- Переоделась?

- У тебя есть, во что?

- Нет.

- Тогда придумай другой вариант!

- Та-а-ак, свидание, - трет пальцем висок. - Если бы у меня сейчас было свидание... То я бы... Ушла с работы?

- Фу, как скучно! Уточняю задачу. Представь, что ты уже находишься на свидании. Со мной.

Ее ротик приоткрывается. И она зависает, пораженно глядя на меня.

- Тогда ты зажжешь свечи, сядешь рядом за стол. И мы будем есть!

-Хм... Сто лет на свидания не ходила, - вдруг улыбается так открыто, что меня снова, как мальчишку, штормит от эмоций!

26 глава. Пожалеть

Он включает музыку в гостиной. Отсюда, из столовой, кажется, что она звучит немного приглушённо, издалека. Но так даже лучше.

Наблюдаю, как возвращается обратно.

Александр Евгеньевич двигается немного неуверенно, словно повязка снята не до конца, и он видит не всю картинку или всю, но как-то искажённо. Замечаю, что ему больно смотреть - то и дело прикрывает глаза, пока выбирает мелодию.

Пытаюсь уговорить себя воспринимать ситуацию как-то естественнее, что ли. Но не получается! Да и правда - что тут такого? Подумаешь! Ерунда какая! Просто у меня свидание с хозяином этого дома, который, на минуточку, является судьей какого-то там главного суда! А еще я его обокрасть хочу! Или уже не хочу... Но надо! Или не надо?

Мысли путаются, как у пьяной. А я трезвая абсолютно! Но, судя по тому, что из гостиной Александр Евгеньевич возвращается с бутылкой коньяка, мы этот прискорбный факт сейчас будем исправлять! И я снова наделаю глупостей?! Ну, не-е-ет!

- Я пить не буду! - заявляю ему, как только входит в комнату. Мысленно добавляю: "Иначе снова тебя поцелую или... еще что-нибудь похуже сделаю!"

С сомнением смотрит на бутылку, потом, медленно болезненно фокусируясь, на меня.

- Даже за мое прозрение?

О-о-о! Ну-у-у... Даже не знаю! Соберись, Ева! Соберись, тряпка! Ты уже все сказала! Нельзя!

- Через полчаса вы снова ослепнете! - намекаю на оговоренный нами срок нахождения его без повязки.

- Да не дай Бог!

- Да я не это... Я имела в виду..

- Да понял я. Понял, - улыбается так заразительно, что я невольно поддаюсь его обаянию. В голове начинает крутиться: "Ничего бы не случилось страшного, если бы и выпила с ним пару глотков!" - Ну, что же поделаешь. Придется мне одному... Как обычно...

И мне становится его жалко! И я, проклиная свою мягкотелость, выпаливаю:

- Ладно! Только немного!

Какая же я отвратительно нестойкая!

Садится. Наливает. Протягивает мне бокал.

- За то, чтобы первая картинка, которую увидят мои глаза, когда вновь обретут способность видеть, была не хуже, чем та, которая была у меня сегодня!

Это он меня, что ли, имеет в виду?

Смешно! Никогда бы не подумала, что вот такой мужчина может быть таким... Трепетным, что ли. Восхищенным. Я это восхищение в его глазах читаю! Во взгляде! Очевидно, что нравлюсь!

И это так... восхитительно! Так волнительно!

И мне не хочется думать ни о Ренате, ни о моем положении в этом доме, ни даже о проблемах с Аришкой, ни о чем! Мне хочется просто расслабиться, выпить вина с этим мужчиной, поесть ребрышек с картошкой, которые запекала ему на ужин. Почувствовать себя женщиной...

Делаю небольшой глоток и отставляю свой бокал.

Он не допивает тоже.

Наблюдаю, как отрезает кусочки мяса с кости и с явным удовольствием, буквально написанным на лице, отправляет в рот.

Действительно так вкусно?

Съедаю тоже пару кусочков.

-Рассказывай! - вдруг командует он.

-Что? - в очередной раз пугаюсь.

Потому что каждый раз мне кажется, что уж на этот раз Александр Евгеньевич точно всё обо мне узнал и сейчас начнёт пытать...

-О своей семье. О дочке. Диагноз её.

-Да что рассказывать? Моя семья - это мама и Аришка. Дочке шесть лет. Она не ходит, не разговаривает. Но двигательная активность не утрачена до конца. Нам не могут поставить точный диагноз. Дело в том, что она была нормальным ребёнком в самом начале. Ползать начинала. А потом в один момент раз... И всё! Я возила её в разные центры, в больницы. Нам каждый раз что-то новое ставили, лекарств кучу назначали, а в итоге ничего не помогало...

-Этот мужчина, который ремонтировал отопление, он - отец девочки?

-Нет! Нет, конечно!

-Тааак... - молчит некотрое время, задумчиво рассматривая меня. - А кто он?

Сердце в груди начинает ускоряться. Пульс в ушах стучит. И мне снова кажется, что он что-то узнал! Что, может, про Рената понял... Хотя ведь ему даже не звонили охранники с того момента, как мы остались вдвоём. Нет! Это просто любопытство и ничего больше!

-Ренат был другом моего брата. После смерти Семена иногда по мелочам помогает нам.

Ну, ведь можно так назвать наше взаимовыгодное сотрудничество? Да?

-Что случилось с братом?

Его сочувствующий взгляд. А ещё тот факт, что этот человек обещал помочь. А ещё то, что кто-то проявил ко мне интерес, захотел услышать историю моей жизни - всё это вдруг меня так трогает, что хочется расплакаться... И чтобы он меня непременно пожалел, по голове погладил...

-Разбился на машине. Две недели в коме был. Потом умер, не приходя в сознание.

Губы все-таки начинают дрожать, на глаза наворачиваются слезы. Затуманивают всё вокруг. Так себя жалко становится - и из-за дочки, и из-за Семёна, и... просто потому, что меня жалеют сейчас! Сосредотачиваюсь на том, чтобы удержать слезы, не дать им пролиться, побежать по щекам. Но вдруг моргаю и они двумя дорожками бегут по лицу!

27 глава. Наваждение

Я просто ее жалею.

Глажу по голове, как маленькую девочку. Как дочку, которой у меня никогда не было, и, если по-честному, скорее всего уже не будет.

Когда я стал таким? Слабым, сочувствующим, доверчивым? Когда было со мной такое, чтобы я жалел и хотел помочь чужому, почти незнакомому человеку?

Думаю об этом. Специально об этом думаю. Чтобы не думать о другом, о том, что не имеет совсем никакого отношения к сочувствию!

Наверное, я просто старею, раз стал таким сентиментальным? Или рассказ Евы вкупе с информацией о ней, полученной от Макса, произвел такое впечатление?

Просто она - полная противоположность всем моим женщинам, кроме Людмилы. Но все чувства к Люде давно заглушили ощущения жалости и собственной вины. В голову приходит замечательная идея - я помогу Еве на самом деле! Дам задание кому-нибудь потолковее из аналитиков - пусть найдут клинику в Израиле для девочки, помогут оформиться, документы собрать. А деньги... Денег у меня хватит с лихвой на несколько таких девочек, как ее дочка.

Это будет такое... искупление вины перед Людой... и другими людьми, которых я обидел за всю свою жизнь! А что? Ведь правда! Моя первая жена была из небедной семьи и занималась благотворительностью. Она одобрила бы подобный поступок!

Качаю головой. Кому ты сейчас врешь, Егоренко? Как дочку ты ее жалеешь? Из желания искупить вину помочь хочешь?

Просто она - настоящая! Ты отзываешься на нее! Не только телом, как на Анжелу, а мозгом, сердцем или, скорее душой, чем-то добрым, человеческим, что осталось в тебе, несмотря ни на возраст, ни на профессию...

И в тот момент, когда я признаюсь себе во всем этом, меня внутренне отпускает!

И я вдруг начинаю чувствовать, как пахнут ее волосы, какие они естественно-шелковистые, безо всяких там муссов и укладок.

Я ведь хотел просто пожалеть ее? Да, но...

Утыкаюсь носом в волнистые пряди возле макушки. О-о-о!

Поклясться могу на чем угодно, что совершенно не собирался что-то такое делать... Но губы сами целуют ее волосы! А рука медленно скользит по спине, прижимая Еву грудью к моему телу. И мне чудится, что я даже камушки затвердевших сосков чувствую! Но разве это возможно через столько слоев ткани?

- Ева-а, малышка моя...

И мне самому горячо от собственных слов. Потому что каждое из них прошивает разрядом тока из-за своей невероятности!

Поднимает голову с моего плеча. Понимаю, что вот сейчас она встанет и уйдет! Потому что... Потому что не может быть по-другому! И это такое разочарование, что сердце пропускает удар! Нет! Не надо! Не уходи!

Но... Она чуть отстраняется и ловит мой взгляд.

Такая открытая. Такая ранимая. Такая девочка-девочка с этими своими косичками! И я ей не соответствую! И сейчас это уже не та игра, которая случилась между нами там, на полу в гостиной! И я, конечно, не должен...

Но... Губы сами прижимаются к ее губам!

Они такие мягкие, влажные... Вкусные. В эмоциях от того, что не отстраняется, чуть прикусываю нижнюю. Ловлю выражение ее лица - трепещущие ресницы бросают тени на высокие скулы.

Она сама впечатывается губами в мой рот!

И как после этого сдержаться?

Срываюсь, удерживая ее за затылок. Язык толкается в ее рот. Еле слышный стон чувствую не только языком и губами, но, кажется, всем телом. А особенно остро этот стон отзывается болезненным напряжением члена, утыкающегося в ее ягодицы!

И мне сейчас дико не хватает второй руки! Вот просто подхватить ее и унести наверх!

По реакции, по тому, как она льнет ко мне, как судорожно цепляются пальчики в горловину моей футболки, чувствую, что Ева не станет сопротивляться!

Её ладонь ложится на мою грудную клетку, прямо на сердце.

И сердце... Навстречу этой ладошке пытается выпрыгнуть из груди...