Сеть

Глава 1

Глава 1

Внутри сна начало зарождаться чувство тревоги. Оно мешало получить заключительное, самое сладкое забытье перед тем, как сработает будильник. Нега и тревога бились между собой довольно долго, пока не победила тревога. Полина резко села на кровати, взгляд ее уперся в молчаливый экран терминала. Кажется, проспала. У соседки по комнате, не полагающейся на современные технологии, тикал старомодный будильник. Время на нем подходило к десяти.

Полина отбросила одеяло и заметалась по комнате, переворачивая стулья и натыкаясь на собственный беспорядок. Через час у нее был назначен экзамен по нейробиологии. Все бы ничего, но профессор Блохин слыл настоящим деспотом и гнобил любого студента, заподозренного в недостаточном пиетете к предмету и лично к нему самому. Нейробиология не относилась к любимым наукам Полины, ее вполне бы устроила натянутая «четверка», но опоздание грозило перечеркнуть приближающиеся летние каникулы. Профессор мог устроить в отместку несколько пересдач, в удобное для себя время.

Роста Полина была среднего, с тонкой, но отнюдь не хрупкой фигурой. Конституция выдавала в ней спортивные наклонности, но девушка ничем профессионально не занималась, отдавая все время учебе. Густые каштановые волосы были отпущены ниже плеч. Полине нравилось делать из них необычные прически. Ей очень шли плетеные хитрым манером косы. Большие распахнутые глаза основную часть времени казались серыми, но часто меняли оттенок в зависимости от выбранного цвета одежды, от зеленого до голубого. Нос, или скорее, носик, был небольшим и остреньким, красиво сочетаясь с пухлыми щечками и полными губами. Полина не считалась канонической красавицей на курсе, но поклонников имела предостаточно.

Проклиная новые технологии, на которые нельзя положиться, Полина забралась под душ, одновременно чистя зубы. Казалось, что мир наконец-то пришел к стадии развития, когда можно было многое отдать на откуп электронике. Все было подключено к Сети и контролировалось извне, только чтобы человек не отвлекался от тех забот, которые сам для себя выбрал. Туалет делал анализы и отправлял их в банк данных. Если у человека что-то случалось со здоровьем, ему прописывались процедуры или диеты. Душ знал, сколько тебе нужно воды и какой температуры. Кухня рассчитывала для тебя калории и витамины. Фабрики строчили одежду и обувь для конкретного человека, учитывая особенности строения его тела. За всем был пригляд и человек начал понемногу привыкать к ненавязчивой заботе и понял огромное удобство подобной социальной модели.

Огромные вычислительные возможности Сети, опутавшей Землю на суше, в воздухе и ближнем космосе, позволяли создавать комфорт каждому конкретному жителю планеты. Это было прекрасно, пока система не начала давать сбои. Полина точно помнила, как терминал перед выключением спросил ее, во сколько разбудить. Полина попросила сделать это в половине восьмого, и повторить через полчаса, если она не сможет сразу встать. И что же, экран черным прямоугольником траурно смотрел на мечущуюся девушку. Сеть забыла про неё? Проигнорировала? А может быть, своими распределенными вычислениями уже вычеркнула человеческую единицу из своих списков?

- Включайся, скотина! – Зло буркнула в его сторону Полина, на ходу впрыгивая в шорты. – Покажи, как ты умеешь краснеть со стыда.

Терминал загорелся синим экраном с надписью: «Профилактические работы».

- Что это значит? – Девушка впервые столкнулась с подобными работами. – Ты мог бы меня предупредить, что завтра у тебя наступят критические дни? Из-за тебя я опаздываю на экзамен.

Терминал ничего не ответил. Полина рыкнула в его сторону, схватила сумку и выбежала в коридор. Электронный замок защелкнул входную дверь. Полина поняла, что времени добраться до универа на автобусе у нее нет, придется воспользоваться автомобилем, что для студента непозволительная роскошь.

В отстойнике стояло штук семь разнокалиберных машинок. Полина выбрала двухместную, самую дешевую. В тот момент, когда ее рука взялась за ручку двери, сенсор снял отпечаток ДНК девушки, передал его в Сеть, получил подтверждение и открыл дверь. Для человека этот процесс происходил мгновенно.

- Проспект Парковый, сорок шесть, к порогу медицинского университета. – Сообщила адрес Полина.

- Заказ принят. Спасибо, что выбрали нашу компанию.

Машина плавно и беззвучно тронулась на электротяге. Настройки, однажды сохраненные Полиной в таком же автомобильчике, по умолчанию включились и на этом. Комфортная температура, развлекательный канал, положение сиденья.

- Включи мне лекцию про мозг по нейробиологии, – попросила Полина терминал автомобильчика, надеясь как-то освежить память по дороге.

Три минуты до экзамена оставалось, когда неторопливый и глухой к ее просьбам поднажать автомобиль остановился у монументальной лестницы учебного заведения. Деньги снялись автоматически. В ухе тренькнуло сообщение. Машинка покатилась к ближайшему отстойнику, а Полина, как угорелая, помчалась по лестницам на третий этаж.

Сердце ее остановилось, когда она увидела, в каком состоянии ее ждал Блохин. Профессор нервно ходил по кабинету, взгляд метал молнии, губы шептали молчаливые проклятья. Приняв его состояние на свой счет, Полина сделала несмелый шаг в кабинет, готовая повиниться в чем угодно, лишь бы не усугубить ситуацию.

- Здравствуйте, профессор, – робко поздоровалась Полина.

Она искала в глазах профессора отклик. Тот как-то странно мельком прошелся взглядом по студентке и, не замечая ее, продолжил метания по кабинету. С губ его слетал шепот, похожий на колдовские заклинания.

- Извините, но терминал в моей комнате сегодня оказался на профилактике, и поэтому я чуть не опоздала. – Полина не поняла, почему профессор не обращает на нее внимания.

- У тебя экзамен сегодня? – профессор мотнул седой шевелюрой и замер.

- Д-да, в одиннадцать.

Профессора как будто выключили. Он уставился на Полину, но смотрел мимо нее и совсем не шевелился. Полина про себя подумала, что у преподавателя «сели аккумуляторы». Прошла минута, а профессор все так же смотрел сквозь девушку и, казалось, забыл как дышать. Вдруг, так же резко, как замер, он встряхнулся и ожил.

Глава 2

Глава 2

Отличное время – летние каникулы. Первую неделю наслаждаешься отдыхом и свободой, но на вторую становится уже скучно. Полина многое узнала про Игорька и Валерку, и их общую подругу Варварку. Она не могла понять, как отец разбирает кто из них кто. На ее взгляд никаких отличий между Валеркой и Варваркой не было.

- Посиди с мое на берегу и не такое увидишь. Я сбежал сюда от бесконечных маминых сериалов, вот уж где все одинаковое. Не поймешь, ты еще тот самый сериал смотришь, или начался новый. Здесь, в природе все разные, надо только присмотреться, остановиться, замереть и наблюдать. Вон, Варварка, типичная вертихвостка, и этому свидание назначает и этому, со всех пытается поиметь свою пользу.

- Пааап, это же лягушки.

- Это мой сериал, и я его смотрю. Тут еще стрекозы две жили, тоже хотел за ними понаблюдать, но их быстро слопали, и сериал закрылся.

Родители Полины жили в деревне, в которой насчитывалась сотня дворов. Белые типовые домики о двух этажах расположились в четыре ровные улицы. Крестьянский быт отличался от городского той лишь разницей, что труд здесь был в основном сельскохозяйственный. Нужно было присматривать за оборудованием молочной фермы и уборочной техникой. Отец Полины, Юрий Громов, работал наладчиком механических узлов, проще говоря, слесарем. Сейчас он был на пенсии из-за того, что по неосторожности потерял палец, когда пытался починить косилку. Страховая фирма добавляла к его пенсии немного денег. Законодательство позволяло ему уйти на пенсию раньше обычного из-за травмы. Отец не преминул этим воспользоваться.

Мама Полины, Алла, до сих пор работала учителем в школе. Процесс обучения детей претерпел значительные изменения по сравнению с классическим образованием прошлой эпохи. Как такового деления на классы не стало. Были начальные четыре класса, где всех учили одинаково, а потом включалась программа отбора по предпочтительным наклонностям. Ученик регулярно тестировался на выявление тех или иных способностей и соответственно получал свою программу. Стране нужны были специалисты, а не отличники.

Событие с профессором Блохиным постепенно затиралось в памяти. В другой обстановке оно уже казалось придуманным, сочиненным собственной памятью. Размеренная жизнь у родителей, лишенная собственной инициативы, развивала комплекс ребенка. Родители заботятся, родители защищают, а ты живешь в скорлупке, закрытой от проблем. Можно было забыть не то, что профессора Блохина и его чудные страхи, но и вообще про студенческую жизнь, если бы не неожиданные сюрпризы, напомнившие о ней.

Ночью разыгралась гроза. Молнии сверкали друг за другом. Стены дома тряслись под мощными раскатами грома. Полина находилась в спальне одна, и ей было страшно. Порывы ветра бросали громкие струи дождя в окна и молотили по жестяному отливу. Временами казалось, что это не капли бьются в стекло, а самый настоящий град. Полине с трудом удалось уснуть.

Разбудили ее ругательства отца. В темноте он ударился ногой о дверной косяк и теперь громко причитал. Гроза повредила трансформатор, и теперь вся деревня оказалась в темноте. Отец пытался найти фонарь, чтобы запустить генератор в подвале. В спальне Полины царила полная темнота. Темное от туч небо создало густой непроницаемый мрак в доме. Полина решила помочь отцу найти фонарь.

- Пап, – прошептала Полина из спальни. – Я помогу найти тебе фонарь.

- Сиди там, не выходи, – ответил ей отец. – Еще ты расшибешься.

Полина не послушалась и спустила ноги с кровати. Она точно помнила расположение всего в своей спальне. Если пройти пять шагов вперед, то упрешься в стол, вдоль него можно дойти до шкафа, а там и дверь. Полина вышла в коридор. Отец все еще ругался на дурацкие косяки.

- Я иду, – предупредила дочь.

- Неугомонная. – Отец принял ее помощь. – Осторожнее маши ногами, а то, как я, ударишься.

- Больно, пап?

- Да, кажется, палец сломал. Чувствую, как пухнет.

- Где фонарик лежит?

- На кухне, в ящике под духовкой. Ааа, как больно.

- А аптечка у вас есть?

- Тоже на кухне, в крайнем от окна навесном шкафчике.

- Сиди здесь, я сейчас все сделаю сама.

- Осторожнее, Полин.

- Хорошо, пап.

Полина, держась за стенку, добралась до лестницы на первый этаж. Тьма была, хоть глаза коли. Любой источник света сейчас бы не помешал. Дом был знаком всеми поворотами с детства, но как-то не по себе становилось от такой темноты. Полине даже показалось, что с первого этажа донесся шорох, прибавивший суеверного страха. Она встала на первую ступеньку, сделала еще шаг. Отмеряла шаги как в темную бездну. Не думала, что такое может случиться в родном доме. Ей очень захотелось разгрести тьму и разглядеть сквозь нее привычную обстановку родного дома. Полина напрягла зрение, как мышцу во время поднятия тяжести.

К ее удивлению она увидела перила лестницы, едва проступающие сквозь мрак. Полина попробовала сильнее сконцентрироваться на мысли, что она может видеть во тьме и еще сильнее напрягла глаза. Лестница открылась до самого низа. И мрак стал уже не черным, как антрацит, а серым, как плотный туман в предрассветных сумерках. Снова вспомнился профессор Блохин и его «пыточный» аппарат. Профессор точно оказался не чокнутым, просто гениальным. Полина смело затопала вниз.

- Осторожнее! Не торопись! – крикнул отец, услышавший бодрый топот дочериных ног.

Полина вошла на кухню. От холодильника, с обратной стороны, исходило легкое свечение. Остывающий двигатель еще отдавал тепло, видимое в инфракрасном спектре. Полина подошла к духовке, выдвинула ящик. В нем было темно и очень захламлено. Полина попробовала усилить эффект ночного зрения. У нее получилось. На кухне стало почти светло. Все было в черно-сером цвете, как на старой фотографии, но передвигаться в таком сумраке можно было смело.

Полина спустилась в подвал. Здесь было темнее. Полина попробовала прибавить яркости. Сколько она не тужилась, светлее не стало, только заболела голова. Ей хватало и того, что она могла видеть. Генератор завизжал стартером и затарахтел. Загорелся свет и больно ударил по глазам. Полина вскрикнула и зажмурилась. В глазах забегали радужные болезненные сполохи. Сквозь веки бил свет и Полине пришлось прикрыть глаза руками.

Глава 3

Глава 3

​

Лето закончилось, и пришла пора снова отправляться грызть гранит науки в город. Кристина уже была в комнате. Лежала на кровати и собирала энергию для дальнейшей учебы.

— Приехала? — Спросила она для проформы.

— Приехала. — Так же нейтрально ответила Полина. — Отдохнула?

— Ага.

И весь диалог. За два года девушки не научились понимать друг друга, и предпочитали минимальное общение. Полина попросила большой настольный экран терминала показать ей расписание занятий на первую неделю. Новый учебный год начинался с новых предметов. Теперь они были профильными и относились конкретно к выбранной профессии. Ей было интересно, как новые способности скажутся на постижении наук. Вот сокурсники удивятся, если Полина неожиданно станет вундеркиндом на третий год учебы. Она одернула себя. Нельзя так бездумно гнать с места в карьер. Кто-то всевидящий знает, что ничего просто так не появляется. Начнутся проверки, которые обязательно приведут к исчезновению профессора Блохина, но желание выделиться так и рвалось наружу. Показать всем, какой она стала умной, распирало Полину. «Надо быть сильнее своих желаний», — решила Полина. — «Пользоваться ими осторожно, только для собственного удобства».

В первый же день поставили в расписание четыре пару сразу. Они измотали отвыкших за лето студентов. Перед возвращением в общежитие, Полина решила зайти в «Кармушку». Привычный смородиновый квас добавил тонуса, а кармашек с ежевичным вареньем утолил голод и подарил вкусовым рецепторам порцию гастрономического наслаждения. Полина вышла из кафе с чувством легкой эйфории, получив дозу эндорфинов от вкусного обеда. Сентябрьское солнце нагревало темную одежду, но воздух уже становился прохладным. Она любила это время года за то, что воздух казался чище и приятнее. За то, что природа отмаялась от летней жары и облегченно вздохнула, готовясь к зимней спячке.

Полина было направилась в сторону остановки общественного транспорта, как ей донеслось в спину:

— Громова Полина?

Еще не обернувшись, девушка почувствовала неприятный холодок. Никто в современном мире так не делал. Полина обернулась. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Возраст выдавал только проницательный взгляд, лишенный молодой взбалмошности. От него исходила власть.

— Да. — Призналась Полина. — Вы кто?

— Я из полиции. Моя фамилия Смирнов, и я расследую исчезновение профессора Блохина. Могу я задать вам несколько вопросов. — И не дожидаясь ответа, продолжил. — Вы были у него на экзамене незадолго до того дня, когда он исчез?

— Была. — Призналась Полина.

— Что сдавали?

— Нейробиологию. — Вопрос показался Полине не к месту, и она попыталась немного подстегнуть свои способности в области аналитики.

Она догадалась, что из нее попробуют вытянуть что-нибудь, чего не стоит рассказывать. Из-за легкого волнения способности плохо срабатывали. Полицейский предложил сесть на скамью.

— Вы не заметили что-нибудь необычное в поведении профессора Блохина? — Полицейский вцепился во взгляд Полины, как клещ. От него стало не по себе.

— Он всегда немного странный. Его поведение варьируется в более широких рамках, чем принято у обычных людей. Не могли бы вы подробнее рассказать о том, что вас интересует?

Полицейский приподнял бровь. Он рассчитывал, что вопросы будет задавать только он.

— Страх, неуверенность, подозрительность.

Полина сделала вид, что пытается припомнить. На самом деле она задумалась о том, рассказать ли полицейскому о стуле, которым заблокировал дверь профессор. Аналитические способности просчитали цепочки вариантов и подсказали, что лучше это сделать.

— Он заблокировал дверь стулом. Как будто боялся, что кто-то может помешать провести нам экзамен.

— Так, хорошо, еще что-нибудь, не припоминаешь?

— Нет, не припоминаю.

— Ты была на экзамене гораздо дольше остальных студентов, не расскажешь, почему?

Полина вспомнила, что профессор поставил ей оценку почти в самом начале, значит, полицейский знает, что она задержалась в кабинете профессора после экзамена.

— Я быстро ответила ему, и мы просто разговаривали о предмете. Ему хотелось найти свободные уши, чтобы рассказать о волнующем его будущем нейробиологии.

По лицу полицейского стало понятно, что ловушка сорвалась.

— Не припомнишь деталей разговора?

— Я на самом деле больше делала вид, что мне интересно, мыслями я была уже на каникулах.

Полицейский резко встал.

— Хорошо, Громова Полина, ваши показания будут использованы при расследовании похищения профессора Блохина. Спасибо за сотрудничество. — Он протянул руку, чтобы пожать Полине.

Ладони девушки вспотели от напряжения и беспокойства. Проскочила мысль, что полицейский не просто хочет попрощаться за руку, но и проверить ее потные ладошки, которые могут выдать эмоциональное напряжение, скрываемое лицом. Полина не стала давать свою руку. Усмехнулась протянутой руке, будто неуместному жесту и помахала на прощание. Полицейский тоже усмехнулся, в его взгляде проскочило уважение, и убрал руку.

— Если вспомнишь что-нибудь интересное, передавай мне. — Полицейский протянул визитку. — Я доступен двадцать четыре часа в день.

— Пока. — Полина взяла визитку, развернулась и зашагала в сторону остановки.

Полицейский задержался, глядя ей в спину. По виду, обычная девчонка, но как-то она умело обошла его ловушки. Полицейский еще немного постоял, развернулся и пошел к служебному автомобилю. Невидимая паутина, ничем не отличающая от тех, что летели по воздуху в это время года, как будто бы нечаянно прицепившаяся к скамейке, где сидели Полина и полицейский, блеснула слабым синеватым пламенем и исчезла, не оставив после себя ни дыма, ни золы.

​

Кристина проявляла непривычную для этого времени суток активность. Сосредоточенно ковырялась в своем чемодане, несколько раз заглядывала под кровать, ворошила на ней постель.

Глава 4

Глава 4

​

Где-то рядом за стенкой два мужских голоса переговаривались между собой. Полина напрягла слух.

— Чуть не сбежала он нас эта сучка. Если бы Санек не попал в нее, так и смылась бы. Не поверишь, метров по пять прыжки делала. Я потом сам шагами измерил ее следы. — Наверное, этот голос принадлежал одному из ее похитителей.

Полина пошевелила руками. Они были связаны за спиной. Движение отдалось болью в спине, в том месте, куда ее ударило во время бегства.

— Я не могу поверить, что человека можно вот так взять и запрограммировать, как компьютер. — Ответил второй мужской голос с нотками южного выговора. — Вмешательство в мозг всегда приводит к побочным эффектам.

— Мы следили за этой, на дуру она не похожа. Даже, старалась не выделяться на фоне других.

— Пойду, проверю, может быть, пришла в себя наша газель. Как там ее зовут? — Спросил человек с южным акцентом.

— Полина. Громова.

— Вах, красивое имя.

Раздались шаги, а потом щелкнул замок в двери. Дверь бесшумно распахнулась. Полина зажмурилась. В нос ударил запах с улицы. Теплый и влажный, как в знойный летний день после короткого дождя.

— Эй, девушка, пора вставать. Тебе в туалет пора, наверно. Ты уже сутки спишь.

Мужчина был прав. В туалет уже давно хотелось. Полина приоткрыла один глаз. Перед ней стоял невысокий коренастый мужчина с кудрявой шевелюрой, крючковатым носом и темной обильной щетиной. Южанин, она не ошиблась.

— Очухалась! — Сказал он громко, чтобы его услышал второй мужчина. — Добро пожаловать в свободный мир.

Полина попыталась сесть, но связанные руки не позволили ей этого сделать. Южанин помог подняться, но развязывать не стал. Полине показалось, что он ее боится. Мужчина так осторожно помогал ей, как будто был готов отскочить при первой опасности. Вошел его напарник. Здоровый, с бритой наголо головой. На вид он был ближе к приматам, чем к людям. Скелет его был сформирован для выполнения тяжелой физической работы, а покатый узкий лоб указывал на скромные умственные способности.

Голова еще кружилась, болела и подташнивало.

— Где тут у вас туалет? — Спросила Полина у кружащихся фигурок.

Здоровяк взял ее под руку и стянул с кровати, как невесомую куклу. Ноги не слушались, были как ватные и тряслись в коленках. Если бы здоровяк не держал ее под руку, она бы не удержалась. Полину вывели в коридор. Вдоль всей левой стороны находилось большое панорамное окно, открывающее вид на синее море, кипарисы и поросшие лесом горы. Полина решила, что это экран. Ей сейчас было не до того, чтобы интересоваться местом, в котором она оказалась. Сильная рука толкнула ее в туалет.

— Руки развяжи. — Почти приказала она.

Здоровяк немного помялся, но выполнил просьбу. Он открыл дверь и подтолкнул девушку в туалет. Полина чуть не упала на кафельный пол. Дверь громко хлопнула за спиной. Кисти затекли и ничего не чувствовали. Полина обшарила карманы. Терминала в них, как и следовало ожидать, не оказалось. С трудом удалось расстегнуть пуговицу и молнию. Полина не спешила вставать с унитаза. Она смотрела на свое бледное отражение в зеркале и думала, как быстро привести себя в норму. Хотелось, как можно быстрее избавиться от последствий интоксикации, мешающей чувствовать себя нормальным человеком. Какие-то глобальные мысли о ситуации, в которой она оказалась, не думались. Слишком все круто перевернулось, чтобы это осознать и принять.

Чуть-чуть больше кислорода, чем обычно ускорили метаболизм. В комнатке стояла раковина с краном. Полина присосалась к нему. Вода должна была скорее промыть организм и вывести токсин. Охранник постучал в дверь, обеспокоенный задержкой девушки. Чего он боялся? Здесь не было даже окошка, чтобы сбежать.

— Считаю до трех! Не выйдешь, я сам зайду.

— Иду. — Отозвалась Полина.

В руках только сейчас появились нормальные ощущения. Ладони покалывало мелкими иголками. «Карусель» головокружения успокоилась, и стало намного лучше. Здоровяк стоял подле двери, и как только Полина вышла, сразу накинул ей на запястья наручники.

— К чему такая осторожность, гигант? Что за манеры обращаться с девушками в свободном мире?

— Нормальные манеры. — Здоровяк крутанул Полину в нужную сторону и подтолкнул. — Свободный мир не для тебя, а для нас.

Полина догадалась, и это было очень смелое предположение, что в этом месте нет контроля, установленного Сетью. Для обычного гражданина понятия Сеть и Земля были синонимами. Все знали, что нет такого места на Земле, где за тобой не было бы пригляда. Ан нет, выходит, что были.

Полина готова была поклясться, что окно справа, на самом деле большое стеклянное окно, а не экран. Десяток мух ползали по нему с обратной стороны. Если бы это был экран, то картинка подавалась бы на него с камеры, на линзе которой десяток мух занял бы всю линзу.

— Зачем я вам? — Спросила Полина, зная ответ.

Интересно, что ей будут врать.

— Скоро узнаешь. — Все, чем ее удостоили.

В комнате, в которой её содержали, уже ждал обед. Два кубика герметичной термопосуды и большой бокал с темным напитком. Состояние Полины улучшилось, и она почувствовала, что голодна. В первом кубике находился плов. Совсем не такой, какой она привыкла заказывать. Более ароматный, темный, с большим количеством мяса. Вкус его оказался более насыщенным. Если бы Полине сейчас было до сравнения, то она сказала, что ничего вкуснее не ела. Обед занял продолжительное время из-за того, что есть в наручниках оказалось совсем неудобно.

Слух приходилось держать на максимуме, сканируя все звуки вокруг. Голосов и звуков звучало много, но доносились издалека и не затрагивали судьбу Полины. Ее волновал вопрос, зачем она им? Вытянули бы из Блохина знания, да и воспользовались бы ими в своих целях. Сквозь сумбур мыслей и остатки тумана Полине пришел ответ, что Блохин специально не держал в себе свои знания. Как только он понял, что они могут попасть не в те руки, оставил в Полине единственную копию, а остальное уничтожил. Будь проклят этот экзамен!

Глава 5

Глава 5

​

Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепа против воли лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только приходило осознание, что она видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, угрожая непредсказуемыми последствиями. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.

— Выпей и успокойся. Тебя водили в цех? — Предположил профессор.

Полина кивнула.

— Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар. Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.

Блохин взял под руку Полину и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, с трудом переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Блохин придержал зыбкую постель, чтобы она смогла на нее забраться, и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала и Полина уснула.

Она проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой, а на душе остался камень. Первые мгновения после сна Полина не помнила о причинах его появления, но потом розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от них.

Она отодвинула ширму и спустила ноги на пол. Профессор самозабвенно готовил гренки и вздрогнул, когда Полина заговорила.

— Доброе утро, профессор! — Произнесла она, скрипнув ножками стула выдвигаемого из-под стола.

— О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.

На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были явно пережарены. Блохин положил последние четыре гренки и начал готовить кофе.

— Тебе без кофеина и со сливками? — Спросил он заботливым тоном.

Полина просто кивнула. Ей было все равно, какой кофе пить. В свете последних событий бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар задвинул тревожные мысли на задний план. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки, перед тем, как откусить и громко выдыхал после каждого глотка кофе.

— Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты, как уникальный носитель знаний, я как ученый.

— Это страшно! Это, как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!

— Тихо, тихо, Полин. — Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. — В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм, медицинские опыты. В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет, да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.

— Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?

Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.

— Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я старый дурак поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.

— Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов… — Полина прибавила голос, — мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.

Блохин догадался, что Полина изображала для тех, кто подсматривал и подслушивал.

— Это меня и заставляет трудиться в поте лица.

Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепа потеряли яркость и уже не так пугали. Полина анализировала поведение Блохина, и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она не была уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами, и всякий полунамек мог быть интерпретирован, как попытка сговора.

— Отдохни до обеда, посмотри телевизор. — Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.

Полина сразу поняла, что телевизор надо посмотреть обязательно.

— Я тебе тут апельсинов выпросил, отличный местный сорт, а потом можешь почитать книгу. Во второй половине дня попробуем протестировать оборудование. Ну, все, удачи! — Профессор исчез за бесшумной дверью.

«Телевизор, апельсины, книга» — аналитическая программа выделила три слова, расставив именно в той последовательности, в которой их произнес профессор.

Полина не сразу включила телевизор. Она прошлась вдоль перил, любуясь морем. Навела легкий марафет в творческом беспорядке, а потом, будто устав, плюхнулась в кресло из ратанга и включила телевизор неудобным пультом. Фильм снова начался откуда-то с середины. Неизвестные персонажи обсуждали то, что было в начале фильма. Полина не смогла уловить смысла, просто таращилась в мелькающие картинки. Тоска смертная. Ее хватило на полчаса. Выложенные перед ней в вазу апельсины отвлекали от просмотра.

«Пора» — решила Полина и взяла первый апельсин из вазы.

Она чистила его аккуратно, боясь проглядеть послание от профессора. Напрасно, апельсин был обычным, без сюрпризов, и очень вкусным. Полина съела еще два, разглядывая кожуру и разделяя дольки, перед тем, как положить их в рот. Ни в одном из них не встретилось ничего необычного. Профессор оказался прав, сорт был отличным и мало походил на апельсин из магазина. Так и не разобравшись с первыми двумя загадками, Полина решила почитать книгу. Книга по психологии, как специально, лежала на самом виду. Не самое любимое чтиво, но профессору виднее.

Полина пробежалась глазами по введению, открыла первый раздел. Ничего необычного. Попробовала вчитаться между строк, понять тайный смысл. Безрезультатно. В голове вертелся триумвират слов: телевизор-апельсин-книга. Что в мудреной голове профессора были за мысли? Думает ли он так же, как и Полина? Если нет, то и намеки его могут значить совершенно иное. Телевизор — у него одна функция — показывать. Это Полина сделала. Апельсин — фрукт, можно съесть, можно сделать сок. Полина представила апельсин и попробовала придумать с ним еще какое-нибудь привычное действие. Ничего не придумывалось.