Сгорай со мной

Глава 1 Лена

— Почему вы смотрите на меня так? — я в очередной раз поймала на себе взгляд Давида.

В последнее время мое авто подводило меня, ломалось и оказывалось в ремонте чаще, чем я завтракаю, пью кофе или мою руки. Папа запросто мог купить мне другую машину, но вместо этого всего лишь выделял мне свой «мерс», а в довесок — какого-нибудь водителя. Сегодня вот этого.

И все бы ничего, но как раз таки «вот этот» блондин с каждой поездкой все смелее изучал меня. И даже если бы я сломала зеркало заднего вида, в которое он так нагло пялился, он продолжил бы дерзко рассматривать меня в отражении лобового стекла.

— Как я смотрю на вас? — он свернул к сервисному центру, в котором меня ждала моя отремонтированная «малютка».

— Это вы мне скажите.

— Я вас смущаю, Елена?

— Нет, — стараясь избежать этого странного разговора, я взяла телефон в руки и написала сообщение лучшей подруге, пообещав, что через час я заеду. Сегодня в мои планы входил полный релакс в клубе, а Свете уже давно нужна была встряска. А кто, если не я, ей такое организует?

— А вы вот меня смущаете, — выдал водитель, и я медленно перевела взгляд на зеркало.

— Я не ослышалась?

Давид, остановив машину, посмотрел прямо в мои глаза. Теперь ему не нужно было отвлекаться на дорогу, поэтому взгляд свой он не отводил, чем немного нервировал меня.

— И чем же? Вы рулите, я сижу сзади. Все предельно просто. К тому же, мы с вами даже не разговариваем.

— Елена, то, как вы выглядите, не может оставить равнодушным ни одного мужчину. Знаете, мне даже не нужно присматриваться, отсюда я прекрасно вижу ваши трусики. А фантазия позволяет увидеть значительно больше.

Мой рот аж раскрылся, и я услышала, как от шока щелкнула челюсть… Несколько секунд я соображала, что лучше сделать: послать оборзевшего водителя или напомнить, где его место.

Машинально я одернула мега короткую юбку, понимая, что это мало что исправит. Я нарочно надела это невыносимое мини сегодня, чтобы в клубе ко мне было приковано как можно больше взглядов. Парень, который мне нравился, должен был увидеть, что мной интересуются другие. Ваня должен был приревновать меня. Я хотела почувствовать, что нужна ему.

— Вы забываетесь, Давид, — брезгливо произнесла я, но мои щеки вспыхнули от такой наглости. Я хотела сделать вид, что мне наплевать на его мнение и слова, но все же сдвинула ноги.

— А вы забыли, что еще недавно сами поцеловали меня.

— И снова здравствуйте… — обреченно выдохнула я. — Я. Была. Пьяна. Вас целовала не я, а «Мартини». Я думала, мы с вами все уже выяснили и закрыли эту тему. К тому же, папа дал вам понять, чтобы вы держались от меня подальше.

— Что такое, Елена? Вы послушаетесь его? Тоже считаете, что простой водитель вам не пара? Все верите, что отхватите большой куш в его офисе? Вы ведь для этого приезжаете в его фирму? Там кошельки потолще моего водятся. А я? Я мелковат для вас?

Это неслыханно! В край оборзевший! И это после того, как папа его за поцелуй чуть не вышвырнул? Я же слышала каждое его слово, пусть дверь кабинета и была закрыта.

— Давид, какая муха вас укусила? Вы заболели? Откуда вся эта наглость?

Раньше мы даже не общались! Максимум, что он позволял себе, так это смотреть на меня украдкой.

Я замечала его взгляд краем глаза, но так ни разу и не подловила водителя. А с тех пор, как он возит меня, все изменилось! Взгляд стал пристальным, изучающим и порой слишком откровенным. Прямо как этот!

— Гордость не позволяет признать, что вы сами полезли ко мне и вам понравилось?

— Грубиян! Я расскажу о вашем поведении папе. Хватит с меня. Вы перешли все рамки дозволенного! Вас что, не обучают в вашей фирме? Не объясняют, что такое субординация?

— Правда глаза колет? — произнес он с ухмылкой.

Да чтоб тебя!

Я видела его самодовольную морду в зеркале. И от этого чувствовала, как меня от возмущения раздувает! Вы когда-нибудь видели рыбу-ежика? Так вот, это мой родственник!

— Да пошел ты! — я дернула ручку, но Давид заблокировал двери раньше. — Я ему сейчас позвоню.

— Звони.

— ЗвониТЕ, — исправила я.

— Действуй.

Мой водитель опустил руки, давая мне понять, что не дотронется ни до одной кнопки. Я же посмотрела на телефон. Звонить папе — не лучший вариант, я и так исчерпала лимит его доверия своими поездками в клуб и ранними возвращениями.

Он и без того поцелуя был зол на меня! Давида он обозвал мерзавцем и кратко указал на свое место, а мне, оставшись наедине, устроил настоящую нервотрепку. За алкоголь я еще ни разу не получала такую мощную взбучку. А тут немного перебрала и...

Да с кем не бывает? Все были молоды и совершали глупости! И даже папа мой! Я в мире не единственная, кто так накосячил!

А ведь если бы на месте водителя был кто из его богатеньких компаньонов, папа нам с радостью кровать предоставил бы и свечку! А тут… «нищета», видите ли, простой смертный водитель без «роллексов», «майбахов» и всего прочего! Дословно не вспомню, но он орал что-то очень похожее.

Мой отец был из богатой семьи, но обанкротился. Какое-то время мы жили очень просто: не скудно, но и без изысков. А сделав какое-то удачное вложение, он снова поднялся. И после того, как папа снова разбогател, у него по поводу меня появился пунктик. Свою дочь он хотел пристроить как можно удачнее. Интересовало ли его мое мнение? Пф… Нет, конечно же!

А я и не сопротивлялась, если честно. Приезжала несколько раз в его офис, устраивая потенциальным женихам, скучавшим на совещаниях, «показ»: я мило улыбалась акционерам, смеялась над тупыми шутками мажоров и всячески демонстрировала себя. Я завидная невеста! Загибайте пальчики, господа:

Вот мой красный диплом. А скоро их будет два. А вот вам мой ум. Видите, какая большая и кривоватая у меня голова — это мозг давит на черепушку и деформирует ее.

Глава 2 Лена

Весь путь к подруге я нервничала и злилась. Успокоиться, выдохнуть и положить болт на случившееся я не могла.

Во-первых, стоял вопрос: как ехать в клуб без трусов при том, что на мне не юбка, а широкая лента на резинке. Я нарочно выбрала это кожаное мини, но уже миллиард раз пожалела.

Запасных с собой, ясен перец, я не возила. Заезжать по пути в магазин за трусами? Разумеется, тупо. Тогда у Светы будет много вопросов. И первое, что она спросит:

«А куда твои трусы делись, Лена?»

А может, сразу у нее попросить? Ну, такое себе, конечно, предложение. Даже не представляю, как это будет выглядеть.

«Подруга, будь другом, одолжи мне чисто по-дружески свои труханы», — и при этом обязательно вести себя как гопник и смачно харкнуть.

Как-то так, что ли?

Да Света не в клуб со мной поедет, а до ночи простоит в ступоре и паутиной обрастет, но при этом, сдув паучка с губ, все-таки спросит сквозь стиснутую челюсть:

«Лен, а твои-то все-таки куда делись трусы?»

И что мне ответить? Ветром унесло? В воздухе растворились? Или что я, совсем ку-ку и надеть их забыла?

…а может, сказать, что обезьяна украла? Есть же такие маленькие наглые, которые всё воруют. Ну, те, с которыми еще любят фоткаться. И фотка одна стоит пять сотен.

— Лен, какая, блин, обезьяна? Ты же на машине!

— А-а, точно!

Ладно, болт с ними!

Пусть Давид носит их на здоровье, раз так понравились! Резинки, конечно, полопаются, ткань растянется, но кто виноват, что он отрастил себе такую приличную смачную задницу.

Так, стоп! А когда это я успела ее рассмотреть, собственно?..

А вот, кстати, и второй вопрос подъехал, более яркий и значимый, чем мое вынужденное... эм-м беструсье? Проветривание?

Что, черт возьми, это было?

Я припарковалась, вылезла из своей «малютки». Поправила задравшийся топ. Юбка еще эта, как назло, перекрутилась, резинка внутри вывернулась, натянув поясок. Черт знает что! Намечался, однозначно, веселый денек...

Я вошла в дом, подождала, когда подруга наведет марафет. Но, когда присела на диван, поздно опомнилась. Вспомнила, что ноги-то надо было потеснее прижать, лишь столкнувшись со взглядом Светы.

Что я увидела в ее взгляде? Трехмерный шок!

Это как встретить белого медведя в юбке в горящем лесу, а при этом он еще и попросит у тебя прикурить. Вот примерно такое было у нее лицо.

— Сильные женщины не носят трусы! — выпалила я бодро, тем самым бросила зажигалку медведю, лишь бы он поскорее свалил.

Перед глазами короткой яркой вспышкой появился Давид. Я снова увидела его серые «пожирающие» глаза.

— Так, все, — подскочила я. — Пошли!

Мы пересели в «мерин» Светы. Ее барная карта на этот вечер была скудна и безалкогольна. Лишь две позиции: какая-нибудь газировка и сок. И это было отлично, потому что она нас обратно и повезет! Лично я в последнее время не могла обойтись без алкоголя. Он был мне необходим, чтобы хоть немного расслабиться и дать себе пожить.

— Кстати, сегодня я ночую у тебя, — улыбнулась я подруге.

— О, это отличная новость! А родители что?

— Мымра силиконовая уехала, а папа не заметит, что меня нет.

— Уверена? — Света скептически приподняла бровь.

— Да. В последнее время его мало что интересует, кроме бизнеса. А еще, он стал параноиком. Вплоть до того, что у него под подушкой лежит пистолет. Ему все мерещится, что кругом враги.

— Блинство!

— Вот-вот. И чем реже я с ним вижусь и чем дальше я от дома, тем мне спокойнее.

Подъехав к клубу, мы переглянулись, подкрасили губы и пошли развлекаться. Правда, уже на входе Свету от меня буквально «оторвали».

— Иди, Лен, — она уставилась на рыжего амбала, который к ней вроде бы как подкатывал. — Я сейчас. Дай нам с Глебом пару минут.

— Дело молодое, — я проскрежетала себе под нос как старая бабка.

Войдя в «Рай», я сразу же увидела двух братьев, владельцев клуба, сидящих за их любимым столиком и распивающих виски. Откинув назад волосы, походкой от бедра я направилась к ним.

— Привет, — я улыбнулась братьям и присела к тому, что был поближе ко мне.

— Я успел соскучиться, — произнес он и притянул меня к себе.

Губы Вани мягко прильнули к моим. Но в голове снова возник ОН. ТОТ самый болван, из кармана пиджака которого вместо платочка сейчас наверняка выглядывали мои трусы.

— И я по тебе, Вань, — прошептала я и прижалась к парню.

Второй месяц я приезжала в «Рай» именно к нему. Мне казалось, что после всех моих неудач, уж с Ваней у меня точно все получится. По крайней мере, себя я убеждала в этом и днем, и ночью, причем, не переставая.

Второй владелец, Тони, заказал для меня бутылку шампанского. Но, когда наполнился мой бокал, Ваня не дал мне сделать даже крохотный глоток. Он выдернул меня из-за стола и потащил прямиком в толпу отдыхающих:

— Потом, все потом.

Мы веселись, танцевали. Я знала, что со Светой ничего плохого не случился, но все равно поглядывала на часы. За это время она могла поговорить с Глебом обо всем, начиная от вкуса красных апельсинов и заканчивая курсом казахского тенге. Но я все же надеялась, что ребята разобрались со своими чувствами, и этот рыжий брутал зажал мою подругу где-нибудь в укромном уголке.

— Красивая… — руки Вани нырнули под юбку, и он сжал мои ягодицы. — Лен, я хочу тебя. Пошли, — сказал он на ушко и кивнул в сторону лестницы на второй этаж, где было несколько вип-комнат.

А я... я потерялась. Провалилась в мысли как в яму в этот же миг и не знала, как оттуда выбраться.

Однажды это должно было случиться. Сидя в кабинете психолога, я столько раз прорабатывала этот страх, готовилась к этому вопросу. И мой врач уверял меня, что все будет хорошо, после отказа меня не отвергнут. Что-то из серии «кто ждет, тот обязательно дождется». Только вот Ваня не был из этих самых ждунов.

Глава 3 Давид

— Детский сад, штаны на лямках, — вслух произнес я, закинул в рот жвачку и продолжил смотреть, как Ленку под руку ведет охранник.

Я не увидел на парковке ее машинку, которая своими размерами напоминала игрушечную, поэтому припарковал пятую точку в первом же ряду на первой же более-менее внушавшей доверие тачке.

Какой-нибудь старенький «кореец» типа «Кии» или «Хендая» развалился бы, если бы я примостил на его капот задницу. Но это был центр мегаполиса, клуб далеко недешевый, так что, дорогущих и добротных тачек местных мажоров тут было валом.

Ленка, как я и думал, не была мне рада. Когда нас оставил один на один охранник, она растерялась.

Миленькая, молодая. А то, как гуляет ветер в ее голове, я аж за два метра слышал.

— Привет, что ли... — я пригляделся к ее встревоженному заплаканному личику.

Ох уж мне эти клубы. Вечно девчонки слетаются в них в поисках приключений на свои пятые точки. Не живется им без этого, адреналина не хватает, озабоченных долб*ебов им мало, надо больше, еще больше! А клуб — это же кладезь! Заходи, бери любого!

— И? — она вздернула бровку. — Откуда ты?

— Местный, — гоготнул я, глядя на то, как Лена размазывает черные дорожки по щечкам. — Просто имя редкое.

— Ты же меня понял. Зачем строишь из себя придурка? И из меня зачем делаешь дуру?

Н-да, не до шуток девушке...

Лена обернулась, как будто кого-то высматривала. Занервничала еще больше, начала «заламывать» пальчики, достала смартфон из сумочки.

— Мне в клинику надо, — ее голос был очень потерянным.

Я от этих слов сразу напрягся, тут же внимательно осмотрел ее, мало ли, что там могло случиться в этом клубе. Но на Ленке не было ни царапины.

— Мне нужно найти подругу, она в клинике, — прояснила Лена совсем тихо, продолжая размазывать по щечкам тушь.

— Лен, поехали домой.

Меня она проигнорировала. И выглядела так, словно готова прямо сейчас сорваться и убежать куда-то, только сама не знает, куда.

— Мне не надо домой. Мне надо к Свете.

Она смахнула с глаз слезы, разблокировала телефон, тут же ткнула в экран пальчиком и приложила смартфон к уху. Сделала несколько шагов направо, потом развернулась.

— Не берет. Никто не берет. Даже Рыжий!

— Лен, садись в машину, — ляпнул я по привычке, а потом вспомнил, что припарковался по меркам этой нехилой парковки где-то аж в Усть-Пердюйске.

Ленка посмотрела в мои глаза, потом на одежду. Шмыгнула носом, но не сдвинулась с места. А взгляд ее остановился на моих белых, белоснежных, просто белейших кроссовках.

Да, для официального «визита» я был одет слишком просто: футболка с длинным рукавом да спортивные свободные брюки. Девушка-то привыкла, что все, кто работают на ее папочку, всегда при параде: в костюмчиках с иголочку, выглажены, причесаны, гладко выбриты и с намытыми яйцами.

На последнее можно было бы подзабить, но при таком образе важного стильного «терминатора» как-то самому хотелось блестеть и пахнуть.

— Мне нужно отвезти тебя домой. Поехали.

— Давид, что ты здесь делаешь? — она посмотрела прямо в мои глаза, продолжая нервно теребить смартфон в руках. — Не поеду, пока ты не скажешь. И не ври про папу.

— Ладно тебе, сыщик. Птичка напела, что дочь моего босса попала в передрягу. Вот я и приехал.

— Птичка?

— Да. Не поверишь. Крылатая, каркающая.

— Так быстро?

— Мне по пути было, — скривился я, понимая, что моя версия рассыпается как карточный домик.

— Ладно, потом выясним, — она запустила руки в волосы и выдохнула, пытаясь собраться. Посмотрела куда-то сквозь меня и я понял, что Лене до меня совсем нет никакого дела. — Черт, что же делать?

— Сейчас мы все выясним. Пошли. И хватит нервничать. Ты сейчас все волосы себе повыдергиваешь.

— Как?

— Придумаем что-нибудь. Пойдем.

Я подставил локоть, чтобы она ухватилась. Но Ленка и не собиралась уходить. Она произнесла только одно:

— А машина?

— Завтра заберешь. Заедем с утра. Или Рома приедет. Завтра как раз его смена.

— Нет. Я не могу. Это не моя, Светкина.

Ее голос задрожал, Лена поникла и снова заплакала. Раньше ее забирал Рома, и девушка вечно приезжала домой довольная и немного пьяная. А сегодня прямо даже странно как-то…

Видать, трусики, которые я стянул с нее, были «счастливыми». У меня вот сегодня день прошел просто замечательно и весьма продуктивно, а вот у Ленки, по ходу, через огромную задницу.

— Ладно, пошли. Покажешь мне, что там за тачка.

Я уж не стал предлагать ей локоть, руку… и сердце, и почку. И все, что угодно, лишь бы только сдвинуть ее с места. Я просто обнял ее как-то по-свойски и достал из кармана упаковку бумажных салфеток. Я-то держал их там на случай, если какая-то падла наступит на мои белющие, беленькие кипенные кроссовки, и тут должно было прозвучать что-то типа:

Ва-ау, салфетка! Откуда она появилась? Да ты мой рыцарь!

— Спасибо, — пискнула Лена и смачно высморкалась. Я аж голову повернул: а со мной точно вон та тонкая худенькая девушка идет, а не тот здоровенный охранник? – Еще одной пачки нет? А то мало будет.

— В машине найдется… — я чуть не влетел в капот авто, пока разглядывал ее.

Мы подошли к красному «мерсу» ее подруги, я запомнил номер и заверил, что завтра или я сам, лично, откачу тачку куда там надо, или мы вместе с Ленкой.

При фразе «вместе с тобой» она, как мне показалось, покраснела. Но я мог ошибиться, потому что вся тушь с ее ресниц стекла на щечки. И за разводами мало что можно было разглядеть.

Лена достала из сумочки ключи и неуверенно протянула мне. На всякий случай я проверил, закрыт ли красный «мерин». И после этого повел плаксу в свою машину.

Остановившись возле моего намытого и отполированного внедорожника, Лена скептически вздернула бровь и осмотрелась, как будто ищет «Москвич» или «Жигули».

— Я знала, что папа хорошо платит, но не думала, что настолько. У его водителя и то тачка круче, чем у дочери. Нормально это?

Глава 4 Лена

— Эта встреча мне нравится больше, чем все остальные, — я покрутила в руках стакан и поставила на столик. Откинувшись на спинку мягкого и уютного кресла, посмотрела на доктора Васильева.

— Чем же?

— Сегодня вы не лезете в мою голову, как делаете это обычно. Вы просто слушаете меня и поддерживаете нашу беседу. Не как психолог, а как живой человек.

— Психотерапевт, — исправил он, но тут же добавил. — Но вам я прощу даже мозгоправа и мозгодробителя, и все те словечки, которыми вы меня называете.

Дмитрий улыбнулся и подлил воды в опустевший стакан со следами моей блестящей помады.

— Вы сами попросили быть мягче сегодня, Елена. Вы мой клиент. Вы платите.

— Да, но вы могли отказать мне и назначить очередной сеанс сурового мозгоштурма.

— Сегодня я не психотерапевт, я ваш друг.

— Интересно, на долго вас хватит? — я прищурилась, высматривая реакцию Дмитрия. — Давайте продолжим. На чем мы с вами остановились? Та-ак, дайте-ка подумаю…

— Это смешно, Елена, — более открыто улыбнулся Дмитрий, — с учетом того, что мы с вами так долго мусолим одну и ту же тему.

— Сделайте вид, — усмехнулась я. — Подыграйте. Одно и то же, но каждый раз сложно.

— Что же, попробую для начала понять. Хотя, как другу, мне кажется это нереальным. Неужели вы так и будете бояться отношений с мужчинами? Неужели одноразовый перепихон — это предел ваших мечтаний?

— Фу, как грубо, доктор Васильев.

— А разве друзья так не говорят? Я могу взять свой блокнот, и мы продолжим сеанс как врач и его пациент. Что скажете?

— Нет, — тут же оборвала его я. Доктор Васильев мне бы сейчас не помог. Он ужасный «душнила». — Я хочу отношений. Очень хочу, но боюсь, что меня снова бросят. Вы ведь это хотели услышать?

— Если сводить все к одноразовым встречам, так и не перешагнете через свой страх. Доверьтесь. Разрешите ухаживать за вами. Пусть вам дарят цветы. Пусть балуют подарками. Вы очаровательная девушка, Елена, очень красивая. Это я вам сейчас и как мужчина, и как друг говорю. Поверьте.

— Ради бога! — я не выдержала этой слащавости и поднялась с кресла. — Вы говорите это, потому что я хочу это услышать. Потому что я вам плачу за это, Дмитрий.

— Я вижу перед собой обворожительную девушку, которая поставила после неудачных отношений на себе крест, — он снял очки, устало потер переносицу и тоже поднялся вслед за мной. — Вы зря уверяете себя в обратном.

Тяжело выдохнув, я развернулась и подошла к окну. Погода сегодня была на редкость мерзкой: все было серым, лишенным жизни и нерадостным. А сейчас еще и этот противный дождь лился как бесконечные слезы…

Сквозь мокрое стекло, по которому бежали ручейки, я смотрела на парочку. Парень и девушка прятались от ливня под козырьком остановки. Они так мило щебетали, как будто в мире существует любовь.

— Вы говорите, что нужно довериться. Я однажды сделала это. И к чему это меня привело? А ведь тогда у меня тоже было много цветов, подарков. Я думала, что это любовь. И когда меня откачивали после попытки покончить с собой, я продолжала ему доверять. Думала, Леша просто не разобрался в себе, сглупил из-за какой-то дурацкой ссоры. Я даже и не вспомню, что это был за пустяк, от которого он пришел в ярость. Я думала, что Леша любит меня. Но это не так, Дмитрий. Это не так, — добавила я шепотом.

— Все проходят через это. Всех бросают, Елена. Нет формулы успеха, когда человек рождается и до самой кончины все у него идет как по маслу. Вы даже в книгах такое навряд ли встретите, везде есть ухабы. Мы все набиваем шишки и набираемся опыта. Это жизнь. Она вот такая.

Я почувствовала горячую ладонь на своем плече, Дмитрий развернул меня к себе. Взяв за руку, он вернул меня в кресло и сел напротив.

— Не всех бросают, — стараясь говорить бодрее, я взглянула в его глаза. — Я любила Лешу. А он сказал после первого секса, что я ему не нужна. Вот так, глядя в мои глаза и сидя напротив. И даже расстояние между нами было примерно таким же, как между мной и вами. Я навсегда запомню, как его губы застыли в ухмылке, а после этого я услышала: «Я никогда не любил тебя, дура». И после этого вы хотите, чтобы я верила в отношения? Зачем мне это? Я устала пытаться. Вы же видите, все мимо. Я только обжигаюсь и все. Ка-аждый р-раз!

— У Алексея была цель — ваша девственность. Он ее достиг. Таких мужчин много. Они устраивают охоту на невинность. Кто-то для того, чтобы потешить самолюбие, кто-то на спор. Напомните, что делают люди, когда приходят к своей цели? Правильно, Елена, они ставят перед собой новую цель. А потом опять новую, и снова новую.

— Вы правы, я спорить не буду. И таких целей у него действительно была уйма. Но выяснила я это потом. Вот только мои провалы на этом не закончились. Давайте сменим тему, а то еще немного и, чувствую, вы возьмете свой блокнотик.

— Как скажете… Какие отношения у вас сейчас с отцом?

Ну, да… О чем же еще он мог спросить…

— Что ж, у нас есть: деспот, его силиконовая баба, которую я по его мнению обязана называть мамой и непослушная дочь. Вам это о чем-нибудь говорит?..

— Стабильность.

— О, да! Разве это не прекрасно?

Через полчаса я спустилась вниз. Мне хотелось пореветь от души, но сегодня водителем была не я, а Рома. Папа настоял, чтобы я поехала с ним. И, как бы мне не хотелось поплакать после мозговыверта от Васильева, такого при чужом человеке я не могла себе позволить.

Первое правило Елены Михайловны гласило: плакать только наедине с собой. Свидетелей должно быть немного. День, когда я ревела после того, как Света попала в клинику — исключение. Пожалуй, единственное.

Выйдя из здания на улицу, я свернула в соседнюю дверь, ведущую в очередное столичное и шибко пафосное кафе. Взяв себе мокко с огромной шапкой из взбитых сливок, чтобы подсластить говеное настроение, я отправилась искать Рому и папин приметный «мерс».

Зонт то и дело сносило ветром, дождь не планировал прекращаться, но у меня был ароматный кофе. И это было огромной приятностью. Между прочим, первой и единственной за этот день.

Глава 5 Лена

— Скучала? — Давид сделал шаг и сложил зонтик. — Могу поспорить, все эти ночи только обо мне и думала.

— Почему именно ночи?

— Днем у тебя полно всякой чепухи, которой ты забиваешь свою голову.

— Вот оно что... Тогда да, ночами напролет думала только о том, — мечтательно вздохнула я, стараясь вложить в этот вздох как можно больше экспрессии, — как бы вернуть свои трусики.

А ведь еще две минуты назад день был не таким уж и плохим, зря я жаловалась.

— Представляешь, трусов нет, одинокий лифчик лежит и скучает. Что мне теперь с ним делать? Я люблю носить белье комплектами, а он глаза мозолит. А дорогой, с-сука, крас-сивый, выкинуть жалко.

— Странно, что ты о них вообще вспомнила. Могла бы после клуба попросить вернуть их тебе, — он нагло улыбнулся. — Я бы отдал.

— Вот так просто?

— Конечно. При условии, что ты наденешь их прямо в моей машине.

Я выдохнула через ноздри, стараясь не поддаваться на провокацию. Как можно быть таким упертым нахалом?

— В прошлую нашу встречу мне было не до этого. Сам понимаешь, меня волновало другое, — скривилась я.

— Тогда пусть твой скучающий лиф лежит и напоминает тебе о том, как ты постанывала от удовольствия, как мои губы ласкали тебя… как ты целовала меня. Фантазируй об этом, Лен, пока будешь шалить пальчиками. Это намного лучше перед сном. И полезнее — слаще и крепче будет спаться.

Это он что только что сказал? На что это он намекнул? Ну-у, ха-амли-ище!

— Как громко сказано! Давид, ты серьезно? Неужели ты думаешь, что ты такой первый? Единственное, что тебя отличает — неслыханная наглость. У других яиц не хватало, они так не борзели.

— Это потому, что их ты так сильно, как меня, не хотела.

— Что???

Глядя на то, как Давиду нравится надо мной издеваться, я решила все же вернуть диалог в правильное русло. Хоть и понимала, что попытка не увенчается успехом. Но попробовать стоило. Это нужно заканчивать! Чем больше я позволяю ему со мной так разговаривать, тем больше развязываю хаму руки.

— Слушай…те, Давид. Сейчас вы на работе, нет никаких птичек, которые вам что-то напели, и меня выручать не надо. Я благодарна вам за помощь. Вы действительно меня выручили в прошлый раз. Помогли. Очень. Я придумаю, как выпросить у папы премию для вас. И тогда мы будем в расчете. Но сейчас все же давай…те прекращать это. Пока вы со мной, вы — мой водитель, я — ваш начальник. Пусть все будет так, как должно быть. Я согласна простить вашу ужасную выходку с трусами и прочим. Но теперь пусть все будет вот на таком уровне: босс, подчиненный. Не меньше, не больше. Я прошу вас.

— А если нет? — он сделал еще один шаг ко мне. — Что тогда?

— Вы или больной на голову, или маньяк. Любой адекватный человек держался бы за эту работу. Мой папа очень хорошо вам платит. Ваш Дарбинат, Дорбидонт, Дарба…

— Доминатор.

— Да хоть Диктатор! Ваша машина говорит о том, что вам нужно держаться за эту работу. Вот и ответьте мне: неужели ваш нездоровый интерес ко мне стоит того, чтобы вылететь с этой должности и потерять такой заработок?

— Больной на голову — нет, у меня кипа справок от врачей, подтверждающих, что я здоров, — он постучал пальцем по виску и улыбнулся. — Мы прямо сейчас можем подняться к Васильеву, и он нарисует еще одну.

— Остается второй вариант: вы маньяк.

— Это еще почему?

Он сделал еще один, финальный шаг, оказавшись прямо передо мной. Я опустила взгляд, чтобы так явно не чувствовать его превосходство. Водителя распирало от того, что он такой мощный и большой стоит надо мной, а я сижу где-то внизу и такая ничтожная, кро-ошечная.

Близко, слишком близко...

Да если бы я подняла голову, я бы носом уткнулась в его пах! Он специально припарковал его возле моей головы.

И он еще будет рассказывать мне, что не маньяк? Ну-у, коне-ечно!

От безысходности я крепче обхватила свой стаканчик. О растаявших взбитых сливках напоминала лишь пенка, которая плавала белыми воздушными островками на остатках кофе.

— Я разве похож на маньяка? — Давид присел передо мной, запах его туалетной воды напомнил о том, что было между нами у сервисного центра.

Черт! Да я уже, как он, заговорила: «Что было между нами»… Нужно срочно выбросить это из головы, стереть начисто.

Стараясь не дышать, чтобы не выдать свое состояние, я подняла стаканчик. Сделала вид, что хочу отпить, но на самом деле я всем сердцем желала, чтобы между мной и наглым водителем был хоть какой-то барьер, пусть даже такая хрупкая дурацкая преграда.

— Лен, зачем тебе мозгоправ?

— Я же говорю, маньяк. Простой водитель не знал бы о том, что я здесь делаю. Могу поспорить, тот же Рома вообще не в курсе моих визитов к Васильеву. Ты что, следишь за мной?

Блин! Опять перешла на «ты»! Да что же это такое-то? Сама нарушаю свои же правила… И это совсем не тот случай, когда они для этого и существуют.

Я машинально подняла взгляд, встретившись с серыми глазами, смотревшими на меня, не моргая. Понимая, что совершила ошибку, я тут же пригубила остывший кофе.

Остатки мокко плескались на донышке, но я растягивала эти тридцать жалких миллилитров, пила маленькими долгими глоточками. Но кофе, как бы я не старалась, все же закончился и мне пришлось убрать от лица стаканчик.

— Нарочно и не придумаешь, — произнес Давид загадочно. — И ведь не специально же. Я-то знаю, что ты не стала бы.

— Чего не стала бы?

Уголок его рта приподнялся. Я посмотрела на водителя, пытаясь понять, что он городит. Но Давид, не объясняя и улыбаясь, наклонил голову, будто видит что-то милое и очень забавное. А после он поднес к моему лицу руку.

— Давай…те без этого, — я постаралась отодвинуться, но его палец мазнул чуть выше моей верхней губы.

На подушечке его пальца горочкой собралась пена от взбитых сливок. Давид запустил палец в рот и удовлетворенно промычал, прикрывая глаза. Я замерла, дыхание участилось, сердцебиение скорой пульсацией заставило меня задрожать. Это было очень сексуально. Я смотрела на его лицо и не могла оторвать от водителя взгляд.

Глава 6 Лена

Дождь и в самом деле усиливался. Капли становились тяжелыми, частыми и намного громче тарабанили по крыше над лавочкой.

Давид прижал меня к себе, чтобы нас не снесла промокшая до нитки женщина. Она бежала в нашу сторону очень быстро и смотрела только под ноги.

Водитель сделал шаг назад и еще крепче обнял меня, утаскивая за собой. Он невинно улыбнулся, будто это не ему очень хочется потискать меня, а так, словно виной были мчавшиеся на нас обстоятельства:

— Вынужденные меры.

Ну, конечно. Я так и подумала!

Мокрые волосы женщины так сильно облепили ее лицо, что, казалось, она нас и не видела.

— Фу-х! Еле добежала! — она ладонями вытерла лицо, убрала седые пряди со лба и глаз и посмотрела на небо. — Ну и ну! Лить до утра будет.

— Далеко вам? — Давид достал из кармана пиджака свернутый в треугольник платочек и протянул женщине. Спасибо, что это были не мои трусики! А то, кто же его знает? Мне все больше казалось, что мой водитель самый настоящий маньячилище.

— Да я рядом живу. Думала, успею. Вышла из бизнес-центра, а тут Ниагара, — хихикнула она.

Подул неприятный холодный ветер, от которого меня передернуло. Давид расстегнул пиджак, укутал меня в нем и погладил по спине, стараясь согреть. Мой суровый взгляд попросту проигнорировал.

— Держите, — он подал женщине мой зонтик. — Вам пригодится.

Мы обе вопросительно взглянули на этого джентльмена в светлом костюме. Мой вопрос был простым: «А ниче, что это мой зонтик?» А вопрос нашей «соседки» по лавочке он пресек сразу же. Выставил руку, уверяя, что все нормально и мягко произнес:

— Нам нашего хватит. Всего вам доброго.

Рыцарь, блин! Робин Гуд Зонтикович!

Давид уверенно положил руку на мою талию, и под множество щедрых благодарностей мы направились к «мерсу».

Чтобы я не промокла, он снова прижал меня к себе. Оценивая скромные размеры зонта, я возражать не стала. Если бы я отодвинулась от водителя, то вмиг бы промокла.

Сдается мне, он нарочно захватил такой маленький «одноместный» зонтик, а мой так удачно «сплавил». Диаметр этого был рассчитан на одного и не подразумевал никаких попутчиков.

Ручейки стекали с зонта, моя одежда оставалась сухой, но лужи под ногами вынуждали меня скакать в тряпичных кроссовках, надетых не по погоде, будто я заяц. На очередной такой прыжок Давид остановился.

— Подожди-ка, кузнечик.

Сам ты… насекомое! И вообще, почему он опять меня так называет?

Что-то внутри меня зачесалось — возникло какое-то странное зудящее ощущение.

— Мы с тобой раньше где-то пересекались?

— Да ладно? Поверила, что я местный? — он рассмеялся, всучил мне зонт и тут же взял меня на руки.

Я опешила от такого «благородного» жеста. Понятное дело, водителя волновала далеко не сухость моих ног, он сделал это для лишь того, чтобы я вновь оказалась в его ручищах.

Ну, подлец! И ведь все ему на руку: и та женщина, и погода, и этот крохотный зонтик.

— Держи так, чтобы я не промок. Лен, чуть выше подними. Так. И давай чуть прямее.

В его руках было так тепло и уютно… Как девушке, его внимание мне льстило. Очень. Но я-то знала, что передо мной всего-то очередной кобель с целью трахнуть и забыть — вот и все.

Знаем, плавали. Ничего нового.

— Зачем ты делаешь это, Давид?

— Ты мне нравишься. Разве это не ясно?

— У тебя нет шансов. Ни одного попадания, — солгала я, ведь он был от и до стопроцентный мистер «Я создан для Лены». — Да хотя бы взять твои волосы. Я не люблю блондинов.

Люблю! Очень люблю!

— А я не люблю папиных дочек.

— Слышал бы это мой папа, — хмыкнула я, вспоминая все наши стычки. Потом посмотрела в серые глаза водителя и поняла, к чему это было сказано.

Ну я и тормоз!

— Вот именно, — хитро улыбнулся он, словно прочитал мои мысли. — А такие, как ты, мне очень нравятся: бойкие, с характером, непослушные. Если бы ты знала, как много успокоительного пьет твой отец после ваших ссор, может быть, пожалела его.

— Не преувеличивай. Проблема взаимопонимания между родителями и детьми — это нормально. Ни одной семьи нет, чтобы все в ней ладили и не ссорились. «Отцы и дети» — это же классика.

— О-о, да я смотрю, Васильев капитально за тебя взялся. Ты говоришь так, будто читаешь его методичку. Зачем ты ходишь к нему, Лен? Ты так и не ответила.

Давид остановился, пропуская выезжающее авто и, воспользовавшись случаем, нырнул к моей шее. Провел по ней прохладным носом и жадно втянул запах моих волос.

Господи… просто до дрожи…

— Я прошлого папиного водителя пристрелила, — я дождалась, когда губы Давида отодвинуться от меня как можно дальше, а то, мало ли, что последует после. — Много позволял себе. От тюрьмы меня отмазали, но, чтобы это не повторилось, приходится приезжать к Дмитрию.

— Бедный малый. Наверное, он, как и я, запал на тебя. А ты бессердечная.

— Мой папа против, чтобы я «терлась» с водилами. Он разве тебе этого не сказал? — я хитро улыбнулась, ведь папа и Давиду промыл мозг после того пьяного поцелуя, когда застал нас.

— То есть, сама ты не против моей компании?

— Да Господи. Давид, может, хватит? Ты думаешь, я не понимаю, чего ты хочешь добиться? Таких, как ты, возле меня всегда будет куча. Найди себе какую-нибудь дуру и вешай ей эту лапшу на уши.

— Раскидаю.

— Что раскидаешь?

— Кучу, — он поставил меня на ноги, нырнул под зонт и разблокировал машину. Но специально преградил мне путь, подперев дверь рукой. — Чтобы под ногами у меня не ползали. Не замечу, раздавлю ненароком. Оно мне надо?

— Ладно-о, — его самоуверенность и раздутое самомнение на секунду ввели меня в ступор. — Я попрошу папу, чтобы меня возил только Рома.

— Не надо, — Давид впервые за нашу беседу ответил мне резко.

— Это еще почему?

— А я ему тогда ноги переломаю, чтобы на больничный ушел. А Ромка хороший парень, он мне нравится. Не хотелось бы делать этого. И, знаешь, я бы на твоем месте к папочке-то не бежал жаловаться. А то, как ты ему объяснишь, откуда у меня взялись твои трусики?

Глава 7 Лена

— Елена Кузнецова, — доктор Васильев сделал пометку, щелкнул пару раз компьютерной мышью и поднялся с кресла. — Вы сегодня как всегда прекрасны, — он радушно встретил меня и проводил к кушетке.

— Дмитрий, я вас прошу, давайте без этого. И, если можно, сегодня вы снова мой друг.

Сегодня после ночи без сна и бесконечных мыслей о Давиде мне меньше всего хотелось обнажать мозг перед доктором.

— Как скажете. Как добрались? — как обычно, он открыл бутылочку минеральной воды и наполнил мой стакан.

— Моя машина сегодня снова заглохла. Спасибо папе и его водителю, что подбросили. А в целом, ничего.

— Странно это, не находите? — он потер подбородок.

— Думаете, я сама ее ломаю? — усмехнулась я, глядя на подозрительное выражение лица Дмитрия.

— Да кто же вас знает? Может, это очередной эксперимент, который вы проводите и не хотите делиться со мной? Вдруг у вас есть повод делать это?

— И в чем же суть?

— Не знаю. Возможно, гордость и внутренние убеждения не позволяют вам признать, что вам требуется забота? Вы не можете попросить ее прямо, поэтому…

— Все, ради бога, — рассмеялась я, — не продолжайте. Вы это что, серьезно? Давайте лучше поговорим про флирт. Мы на нем с вами в прошлый раз остановились.

— Как скажете. Я вот не флиртую.

— Это вы мне сейчас как друг? — расплылась я в улыбке. — Или тоже решили излить душу?

— И то, и другое. Я не делаю этого, потому что не умею. А у вас это прекрасно получается. Но зачем вам это, Елена?

— Внимание.

— Еще? — он взял в руки ручку и придвинулся.

— Самооценка.

— Дальше?

— Не знаю, — более раздраженно ответила я. — Смотря, к чему вы ведете. В такие моменты мне легко и хорошо. Я вижу взгляды мужчин, начинаю верить в себя и свои силы. Мне кажется, что возможно все.

— Но?

— Но я все равно не могу продвинуться дальше. Вот то самое «но»! Это даже не замкнутый круг. Палка о двух концах! Я из пункта А выдвигаюсь в Б навстречу мужчине, который мне понравился. А в итоге разворачиваюсь и возвращаюсь на исходную, в этот драный пункт А. Я понимаю, что он будет всего лишь мужчиной на одну ночь, с которым я не смогу построить отношения. Вот, собственно, все! Мои страхи берут верх. Я боюсь, что все повторится.

Васильев пододвинул ко мне стакан и подождал, когда я успокоюсь.

— Сколько у вас было таких одноразовых мужчин?

— С Лешей всего шесть.

— А многоразовых?

— Очень смешно, доктор. Многоразовый у меня только вы. И вы только что провалили задание. Вы не умеете дружить, — грустно улыбнулась я, понимая, что ненавязчиво он все-таки вскрыл мою черепную коробку и принялся раздвигать мозги. — Даже не пытайтесь подмазаться.

Дмитрий снял очки, протер их и вернул на место. Выглядело это, словно только что произошла окончательная трансформация из приятеля в доктора Васильева. Потом он «натянул» на себя блаженное выражение лица и снова посмотрел на меня:

— А ваша лучшая подруга знает об этом? Вы говорили, что ближе нее у вас никого нет.

— Не совсем. Света считает меня легкомысленной. Она видит, как я веду себя с мужчинами: стреляю глазками, флиртую. И делает вполне логичные выводы. Вы сами знаете, как это выглядит со стороны. Я не могу сказать ей, что это ваше очередное задание, которое я в конечном итоге обязательно провалю, или мой обреченный на крах эксперимент.

Разговор становился более откровенным и тяжелым. Я потянулась к стакану и сделала пару глотков.

— Почему такой родной человек думает так о вас?

— А как иначе? Для нее такое поведение — «шалавистость» чистой воды, а для меня — постоянная борьба с собой.

— А зачем вам эта борьба?

— Люди вокруг обнимают друг друга, целуются, смеются. Я смотрю на них с завистью, а потом вспоминаю Лешу и начинаю заниматься самокопанием. Мне необходимо чувствовать чье-то внимание. Когда мужчины смотрят на меня с интересом, я мысленно посылаю этого мудака на х*й. И тешу себя надеждами, что я тоже могу стать счастливой. Это кошмар какой-то.

— А почему вы не можете открыться перед самым близким человеком?

— Вы ведь нарочно сделали этот акцент, да? Уже в который раз вы подчеркиваете слова «близкий» и «родной».

Я тяжело выдохнула, вспомнив, как подвела Свету в клубе. Вспомнила, как переживала за нее, пока она лежала в клинике, и как я боялась оставить ее наедине и хотела заобнимать до смерти, когда мы увиделись после этих событий.

Гипнотизируя стакан с минералкой, я еле сдержала слезы, понимая, что из-за Вани я чуть не потеряла ее. С приступами, которыми страдала моя подруга, все могло кончиться очень плачевно.

— Вы думаете, после смерти родителей, прожив десять лет с долбо*бом-опекуном, который мечтает трахнуть свою подопечную, Свету стоит нагружать моими проблемами? Да если бы вы знали, что творится у самого близкого и родного мне человека, сами бы ей доплачивали, лишь бы она сюда приходила. Я не хочу нагружать ее своими проблемами. Это я должна быть ее опорой, а не она моей. Правда, получается это у меня не очень.

Я посмотрела на часы в надежде, что беседа, превратившаяся в психосеанс, скоро закончится. До конца оставалось не так уж много, что не могло не радовать. Дмитрий заметил мой взгляд.

— Час дружбы заканчивается, — он тихо подвел итог, понимая, что никакой он мне сегодня не друг. Настоящий друг давно бы достал «Мартини» и протянул его мне.

— А с отцом продвижений, как я понимаю, нет? Вы так и будете вести себя с ним как с чужим человеком? Почему вы не хотите впускать его в вашу жизнь?

А вот и еще один повод устроить моим мозгам самую настоящую мясорубку!

— Впускать? А он сам, думаете, хочет? Сейчас я вообще боюсь к нему лишний раз подходить. В бизнесе полная жопа, контракты рушатся, папа ходит вечно злой и срывается на всех. Ну, нет. Я не дура. Если он накричит на меня в таком состоянии, это будет конец. Последняя капля моего терпения. Мы и так разговариваем с ним только по работе.

Глава 8 Лена

Давид ослабил хватку, с легкостью усадил меня на капот своего Доминатора. Вклинившись между ног, он расставил руки по обе стороны от меня и взглянул бешеным взглядом.

— Давид, ты не должен себя так вести. Это неправильно. Это… это… Не надо так! Пожалуйста, отпусти.

— А если я не могу? — его дыхание было сбивчивым, ноздри расширены. Он смотрел то на мои губы, то в глаза. Да если бы я сказала «целуй», он бы тут же набросился на меня!

— Можешь. Позвони Роме, чтобы он вернулся за мной. Не делай глупостей.

— Это не глупости, Лен. Без тебя я места себе не нахожу. Не могу сосредоточиться ни на чем. Ты даже не представляешь, каково это. Я забил сегодня на тренировку, хотя был уверен, что это единственное, что отвлечет меня от тебя. Меня ломает, когда тебя нет рядом. Ты понимаешь меня?

Его слова звучали искренне и подкупающе. Это было именно то сумасшествие, о котором я мечтала. Но однажды я уже слышала нечто похожее. А после тех слов было много боли и разочарования. Опять попадаться на этот крючок? Нет, я не хочу этого!

— Я не могу верить тебе, — призналась я.

— Это неважно. Я не собираюсь заставлять тебя. Если так хочешь, я позвоню Роме. Но вместо этого ты можешь провести со мной несколько часов. Всего-то, Лен... Просто побудь со мной.

Бо́льшая часть меня этого очень хотела, меньшая же очень сильно просила не делать этого. Нельзя было соглашаться. Нужно было все прекращать! Чем раньше, тем лучше!

— Ну, так что?

Вместо того, чтобы попросить Давида набрать номер Ромы, я ответила ему:

— Хорошо, но...

— Я не сделаю тебе больно. Я не сделаю ничего, что тебе не понравится. Идет?

Прозвучало это странно, но я не стала заострять внимание.

Давид снял меня с машины. Усадив на пассажирское сиденье, сел за руль. Машина плавно выехала с парковки, и уже через двадцать минут Давид привез нас на набережную. Он достал с заднего сиденья пиджак и накинул его на меня.

Было немного прохладно, по реке проплывал шумный теплоход с отдыхающими. На фоне вечернего города мерцали яркими огоньками искусственные деревья, увешанные гирляндами. Лавочки были свободны, кругом не было ни души, будто никто не хотел нам мешать. Медленно меняли свой цвет фонари, и освещение моста плавно гасло и вновь загоралось. Это было так волшебно! Завораживающе!

Город готовился к погружению в ночь.

— Красиво…

— Да, — Давид не смотрел вокруг, лишь на меня.

А я глазела по сторонам, вспоминая, гуляла ли я когда-нибудь по набережной? Кажется, я только и делала, что проезжала мимо, спеша на работу или в клуб. А чтобы вот так — остановиться, осмотреться… зря я упускала такую возможность, тут было не просто красиво, а удивительно.

На душе становилось спокойно, переживания после психо-сеанса Дмитрия улеглись. Я смотрела на то, как колышется вода, и все мои мысли погружались на дно реки, растворяясь в ней.

Воздух, горящие столбы, чарующая атмосфера приближающейся ночи и слабый ветерок, мужской пиджак на моих плечах… прогулка по набережной и взгляд Давида… Что это, если не романтика, которой мне так не хватало?

— Я на всякий случай забронировал для нас столик. Не знал, захочешь ли ты гулять. В любом случае, у тебя есть немного времени, чтобы проголодаться.

Его задорная улыбка, блеск глаз и внимание все больше подкупали меня, задвигая подальше все мои категоричные «нет».

— Правда?

— Я плохо тебя знаю, — он взял мою руку в свою большую теплую ладонь и провел пальцами по моей щеке. — Но мне это не мешает.

Теряясь в его шарме, я все же сумела отвернуться. Давид убрал руку с моего лица. Но, опустив ее на мою талию, он повел меня назад, в сторону авто.

— Надо не забыть и написать Роме, чтобы он заехал за тобой, — он посмотрел на свою одежду. — Если я привезу тебя домой в таком виде, твой отец не поймет.

— Как раз он все поймет, — пробубнила я, вспомнив, как папа отчитывал меня за поцелуй с «нищим» водителем.

— Может, конечно, к лучшему. Но рано его шокировать.

— Вот как! Рано? Да у тебя далеко идущие планы, Давид!

— А как же…

Мы молча шли вдоль набережной. Давид поглядывал на меня и улыбался. Его интерес и внимание смущали меня.

— Мы, кстати, почти пришли.

— Ого! — я обратила внимание на высокое стеклянное здание, на которое он указывал. — Мой папа слишком хорошо платит своим сотрудникам. Ты хочешь потратить на этот ужин всю зарплату?

— Ты так переживаешь за мои финансы, что я тоже начинаю переживать, — он прищурился, — а не захочешь ли ты десерт? На него я как-то не рассчитывал.

Давид рассмеялся. Мне нравился его смех. Он был таким открытым, забавным и заразительным, что я не сумела сохранить серьезное выражение лица.

— Если в их меню есть «Три шоколада», то я не буду ограничиваться одним кусочком и закажу целый торт, — хихикнула я в ответ. Но, увидев, как Давид смотрит на меня, вспомнила все «но», разделявшие нас. — Да нет. Я это так, не обращай внимание... Я всего лишь напоминаю себе, почему мы.. — я не закончила предложение. Сама не поняла, что именно я хотела сказать.

...не можем быть вместе? Неужели это чуть не вырвалось у меня?

— Погоди-ка, — он убрал руку с моей талии, оставив после себя холод и пустоту. — Я сейчас, Лен.

Давид поспешил к ограждению. Я не поняла, куда он так быстро шел, ведь там никого не было.

— Ты куда? — я направилась за ним. Посмотрела налево, потом направо. Но вообще никого кругом не было. Но, когда мы дошли до ограды, я увидела, куда он так сильно спешил.

— Эй! Ты чего? — Давид схватил за руку паренька, который держался буквально тремя пальцами за железный прут ограждения.

Если бы не мой водитель, парень упал бы. И без помощи точно не сумел бы выбраться.

Я перегнулась и увидела, что внизу обессиленно барахтается белая собака. Ее когти отчаянно скреблись по стене. Парень пытался дотянуться до пса, но расстояние между ними было с полметра. У него ничего не получалось, он не дотягивался.

Глава 9 Лена

Я снова перегнулась через ограду, всматриваясь в темную воду. О Давиде напоминали лишь волны, расходившиеся по воде недалеко от барахтающегося пса.

— Где он? Ты видишь его?

— Нет, — парень тоже пытался разглядеть хоть что-нибудь. И как только голова блондина показалась, мы оба выдохнули.

Давид медленно подплыл к собаке. Я наблюдала за ним и молчала, чтобы не напугать пса, а сердце мое бешено билось.

Дурак без тормозов! Я так за него перепугалась. До смерти! До инфаркта меня чуть не довел! Разве можно так делать?

Наблюдая за неспешными плавными движениями водителя, я боялась дышать. Собака могла занервничать, решив, что Давид хочет сделать ей хуже. И что тогда?

— Ты дурак, — как можно спокойнее произнесла я. — Что ты творишь? Как мы тебя достанем? А если она тебя цапнет?

— Пес знает, что пришла помощь. Да, мальчик? Хороший пёсель, ты же меня не укусишь?

— Мальчик? — хмыкнула я. — Так вот, что ты так долго разглядывал под водой, пока я тут чуть с ума не сошла, высматривая тебя.

— Правда? Ты переживала за меня? — он посмотрел, сдув с носа каплю воды. — Когда вылезу, обязательно поговорим об этом.

Давид еще ближе подплыл к собаке. У нее не было сил на сопротивление. Возможно, она и в самом деле поняла, что ей хотят помочь.

Блондин остановился, вытянул руку, проверяя ее реакцию. Она не цапнула. Мой водитель подплыл еще ближе. Он аккуратно обнял ее и подсадил. Подтолкнул наверх, чтобы паренек схватил ее за лапу. Пес взвизгнул.

— Прости, малыш, — сказал парень. — Но как иначе? — он тянул ее вверх, держась одной рукой за ограду.

Я перегнулась сильнее и схватила пса за шкирку. Было страшно, я зажмурилась, ожидая, что сейчас пес извернется и укусит меня. Сморщилась, боясь, что делаю собаке больно.

Паренек сделал один сильный толчок, и пес перелетел через ограду. Я еле успела разжать руку, иначе бы вместе с ним рухнула на асфальт.

— Все хорошо, — присев, я погладила его. Песик совсем не был против. Он присел, отряхнулся. Пошатнувшись, чуть не упал. И уже через секунду, виляя хвостом, побежал вдоль набережной.

— Вот тебе и благодарность, — держась за руку парня, Давид забрался обратно. Весь мокрый, вода стекала в три ручья.

— Ты дурак! — вот теперь я не боялась кричать. Рванула к нему и обняла. Это был сумасшедший необдуманный порыв. — Ты же замерзнешь сейчас! Мокрый весь и холодный. Ты что, давно не болел? С воспалением легких хочешь слечь?

— А ты будешь привозить мне куриный бульон и апельсины? Температуру мерить, ухаживать за мной?

— Если ты заболеешь, я тебе градусник воткну в ж... прямо туда! Ты дурак!

От его лучезарной широкой улыбки мне хотелось его стукнуть. Но я не посмела. Передо мной стоял герой. Самый настоящий! Да кто еще вот так запросто прыгнет в реку практически ночью за бездомной собакой?

Я подняла голову и посмотрела в его глаза. Давид улыбнулся, но оторвал меня от себя.

— Не мокни. Ладно я, но тебе точно не нужно мерзнуть.

Да что он такой...

— Идеальный... — тихо произнесла я вслух.

— Что-что?

— Я спросила... — я начала жевать губу, понимая, что ляпнула лишнего. Вот уж не думала, что он услышит меня. — Ты всегда такой?

— Идеальный? — усмехнулся он. — Не совсем. Я запорол наш ужин, — он указал на то, как с него стекает вода. Мы оба стояли в луже.

— Да болт с ним, с ужином. Ты ненормальный! И нам нужно срочно в машину.

— Сейчас, я только... — он обернулся в поисках парня, но того уже не было. Видать, решил не мешать нам и испарился. — Да, пошли.

— Побежали! Срочно! Пока ты не превратился в ледышку.

До машины мы шли быстро. За пять минут добрались, но к этому времени руки Давида замерзли. Они были ледяными, не говоря уж о том, каким он был сам.

Отогреть бы его... Стоп! Сто-оп, мысли! Тишина!

Давид открыл багажник и достал оттуда спортивную сумку. Расстегнув молнию, вынул боксерские перчатки, чтобы те не мешались, а потом полотенце и спортивные штаны с майкой.

— Подержи-ка, — он вручил мне толстовку. — Будешь моей ширмой.

— То есть… э… э… погоди-ка…

Он вмиг стянул мокрую водолазку с себя и вытерся полотенцем. Я стояла, откровенно глазея на него. Кубики пресса, мышцы, сильные, увитые венами, руки...

Как же это было залипательно!

— Никого нет?.. Ле-ен?

— Что? Что ты спросил?

— Успеешь еще насмотреться. Я спросил, нет ли кого вокруг. Но я уже сам посмотрел.

Он махом стянул с себя джинсы, и мое дыхание замерло. Давид стоял передо мной в одних трусах! Мокрых, обтягивающих боксерах! И что делала я? Оценивала нехилый даже в замерзшем состоянии размер достоинства этого наглеца!

Лена! Так нельзя! Срамота!

Как только его руки подцепили резинку, я тут же зажмурилась.

Да он же идеальнее всех идеалов! Не хватало еще в обморок от перевозбуждения упасть!

— Да ладно тебе, Лен, — он откровенно издевался надо мной, об этом говорила его веселенькая интонация. — Я не стесняюсь. Могла бы и не закрывать глаза.

Я распахнула их от его неожиданного поцелуя. Холодного, немного речного, но такого сладкого.

— Давид, мы не можем.

— Можем, — его поцелуй стал более глубоким, страстным и жадным. — Мы все можем. Надо всего лишь захотеть, а не убегать от меня.

Прервав поцелуй, я накинула на Давида толстовку и прижалась к нему, стараясь согреть.

— Нам срочно нужен горячий кофе или чай.

— Как скажешь. Сейчас что-нибудь найдем, — он посмотрел на здание напротив нас и вывески, горевшие на нем.

— Нет, мы сядем в машину, ты включишь «печку» и обогрев сидений. И только потом мы поедем искать. Вроде вдоль дороги кафешек должно быть полно. А пока, напиши Роме. Как раз через час, когда ты окончательно согреешься и высохнут твои волосы, — я провела по ним рукой, — он приедет за мной.

— Этого слишком мало, — вздохнул он, — всего-то час.

Глава 10 Лена

«Я на днях заскочу к твоему отцу. Ты будешь там?»

Я смахнула сообщение от Степана. Из всех акционеров отца этот был самым назойливым. На других напускное высокомерие действовало на ура, а этому мужчине было все равно на мою заносчивость.

— Что же, меня все устраивает, — я посмотрела на закончившего выступление сотрудника. — Доведи до ума презентацию и отправим Михаилу Наумовичу.

— Думаете, он не забракует?

— Думаю, нет, — я поднялась со стула, заканчивая совещание. — Всем спасибо. Скиньте мне отчеты до субботы. Нам нужно закрыть этот квартал и больше не возвращаться к этим вопросам. В противном случае бухгалтерия нас на фарш пустит.

— А что насчет поставок для ритейла?

— Точно. Хорошо, что ты напомнил, Лёнь. Занеси мне сегодня. Чем раньше я посмотрю на их запросы, тем лучше.

Не дожидаясь, когда моя команда освободит переговорную, я вышла в коридор и чуть ли не в объятия заключила аппарат с кофе.

Сначала я выбрала латте, потом посмотрела на кнопочку с яркой зеленой надписью «американо», но мой палец принял сигнал от уставшего и невыспавшегося организма и ткнул в самую продавленную кнопочку на экране автомата.

Это был двойной эспрессо: горький горячий и не самый любимый. Но, раз уж организм требовал, я сделала эту вынужденную и такую необходимую мне поблажку.

Я засыпала на ходу, потому что всю ночь пересматривала отчеты, готовилась к собранию и попутно пыталась понять, что же могло измениться в условиях нашей фирмы, что с нами перестали заключать контракты.

Где-то за час до того, как сработал будильник, я отключилась. Прямо за столом, прямо на горке стружки, оставшейся после стирания с копий документов заметок.

И пока я ехала на работу, тщательно наминала свою щеку, на которой отпечатался ластик в форме фаллоса. Кожа отказывалась убирать с себя этот позорный отпечаток. Спасибо Свете за ее веселый подарочек!

Взяв горячий стаканчик, который, по моим ощущениям мог расплавиться в любую секунду, я направилась к своему кабинету. В коридоре на пуфике сидел паренек из охраны и держал большую коробку.

— Елена?

— Привет, Сереж. Ты теперь подрабатываешь курьером?

— Приходится, — он поднялся, стоило мне подойти ближе. Подождал, когда я открою дверь и вошел следом.

— Что тут у нас? — я посмотрела на листочек с актом передачи, в котором не было ровным счетом ничего: ни от какой фирмы прислали, ни что там лежит внутри, ни элементарного перечня. Только адрес нашего бизнес-центра, а в графе получателя печатными буквами: «Кузнецовой Е. М.» А чуть ниже в отправителе значился Мистер Х.

— Интересненько…

Покрутив довольно легкую коробку на столе, я перевела взгляд на кривую подпись Сережи.

— Бомбы тут нет? — я решила пошутить, но охранник напрягся.

— Не пищит, — коротко и очень серьезно ответил он.

— Ладно, дальше я сама. Спасибо.

Оставшись один на один с этим большим загадочным квадратом, я решила рискнуть. Сначала я стянула «колпак». Нижняя часть коробки тут же раскрылась как лепестки. Внутри я увидела еще одну большую коробку с черной тонкой атласной лентой и надпись: «Тяни».

Тяни... Стоит ли?

Может быть, попросить охрану открыть коробку? В прошлом году конкуренты презентовали мне вот так же красиво и очень эффектно штук сто тараканов.

На их травлю бизнес-центр закрылся на двое суток, я практически столько же просидела в отделении и объясняла, что я к этому не причастна. Это я жертва! Это мне вручили эту замечательную коробку с большими бантами!

Рискнув, я все же потянула на себя. Зажмурилась, оставив щелочки в два миллиметра, чтобы увидеть, если вдруг кто выпрыгнет. И вздрогнула, когда оттуда вылетел огромный темно-синий шар. Только из-за атласной ленточки он не взмыл под самый потолок.

«Сходи со мной на свидание», — было написано на нем. А с другой стороны было добавлено красивыми буквами: «Есть тысяча причин, почему ты должна сделать это, но самая главная».

— И? — я покрутила шар, заглянула ему под «хвостик», натянула ленту, чтобы взглянуть что там наверху. Но никаких надписей больше не было. — Самая главная причина… Где?

Внутри больше ничего не было. Хотя... на дне лежал маленький бархатный конверт под цвет коробки. Нарочно тон в тон, чтобы я помучилась?

Я достала его, раскрыла и увидела маленькую блестящую иголку.

— Та-ак... — скрипнула зубами я.

И кому ума хватило устроить мне это? Да я же поседею! Заикой останусь, когда он бум-кнет! Уж если обычные шарики создавали много шума, то что же будет, когда я лопну этот? Здание взрывной волной будет шатать как при землетрясении!

Я стиснула зубы, зажмурилась, дрожащей рукой вытянула иголку и подпрыгнула, когда шар лопнул. «Бум» был капитальный! В кабинет тут же заглянул перепуганный Лёня, держа обещанный отчет.

— У тебя все в порядке?

— Кажется, да, — я осмотрела свой кабинет, по которому были раскиданы свертки. Все они были темно-синие.

И что за стиляга придумал это?

Нет, похвально, конечно. Сдержанно и как-то по-серьезному, что ли… Будь шар розовым, а бумажные трубочки разноцветными, я бы ждала появление клоуна! А тут… строгий минимализм, даже цвет ленты и букв под цвет иголки подобран.

И кому-то ведь мозга на это хватило…

— Ого! Позвать уборщицу?

— Она убьет меня.

Я обвела взглядом синюю катастрофу, разбросанную по помещению, и подняла один сверток, развернула и смутилась от надписи: «Главная: ты сама этого хочешь». Второй сверток был точно таким же. И третий, и четвертый, и протянутый мне Лёней. Во всех были одинаковые надписи.

— Гендерное пати? Ты что, сына ждешь? — Лёня с подозрением уставился на мой живот. — Почему ты ничего не говорила? Когда в декрет?

— Так, стоп. Ты совсем? Думаешь, я сама себе сюрпризы устраиваю? Или что, гинеколог прислал мне все это? Нет, Лёнь, это так не работает.

Глава 10.1 Лена

— Мы где? — я протерла глаза, пытаясь сориентироваться.

Машина въехала на территорию частного двухэтажного дома. Абсолютно незнакомого мне.

Я взглянула на часы. Прошло два часа! Вот это да-а! Меня все-таки сморило. Я всю дорогу проспала!

— Выспалась? — улыбнулся он, глядя на меня в зеркало.

— Куда ты меня привез? — озираясь по сторонам, я заметила сад, беседку, а рядом большой кованый мангал. — Ты можешь объяснить мне?

— Могу, — Давид припарковал авто и развернулся ко мне. — На.

Я скептически посмотрела на него и на кулак, который он протянул.

— У меня в руке приворотное зелье. Не упускай шанс стать счастливой, — он потряс им.

— Боже, ну и шуточки.

— Разве? Если шуточки, то что же ты тогда боишься взять это?

— А вдруг это самое «это» какая-нибудь мерзость?

— Или зелье, — прищурился он.

— Ладно, давай сюда.

Я подставила ладошку под его кулак, и тут же из него выпал бумажный сверток. Точно такой же, какими был завален мой кабинет, только красный. Яркий и более плотный.

Я медленно перевела удивленный взгляд на Давида. Я перебрала всех кандидатов, но про него я не подумала. Я думала, он не скоро вернется! Даже была мысль, что все… на набережной все закончилось.

— Ты? — я удивленно посмотрела на водителя и моргнула. — Свидание с тобой? Да ладно! Нужно отдать тебе должное, подача меня порадовала. А вот уборщицу — нет.

Давид поджал губу, делая вид, что чувствует себя виноватым.

— Ты еще скажи, что сам каждый сверток скручивал!

— Это я сохраню в тайне.

— Та-ак, — я снова посмотрела на красную трубочку. Развернула ее, ожидая прочесть про то «самое главное» и застыла. Отличался не только цвет, но и надпись: «У тебя все равно нет другого выбора».

— Выбора, значит? — я приподняла бровь и снова взглянула на Давида.

— Да. Тем более, мы уже приехали.

Я огляделась, понимая, что бежать мне некуда. Разве что сигануть через ворота…

— А что мне мешает выйти из машины, потом выйти во-он в ту дверь и поймать такси или попутную машину?

— Действуй. Но ты даже не представляешь, какая эта глушь. Тут и дороги как таковой еще нет, одни ухабы. Если бы не они, ты бы и дальше спала.

— Ты мне врешь, — я прищурилась, продолжая смотреть в его серые и безумно красивые глаза. — Это что, похищение?

— Свидание и только.

— Но я не соглашалась.

— Тогда прочти еще раз, — он посмотрел на сверток в моей ладони. — Это самый обычный ужин, Лен, не более. Ты ведь проголодалась?

Вместо меня ему ответил мой желудок.

— Вот видишь.

Мы вышли из машины, и я еще раз посмотрела на дом. Слишком он был крутой для простого водителя. И сад был ухоженным, и явно оформлен ландшафтным дизайнером.

— Отцовский, — прояснил Давид, увидев, как пристально я осматриваюсь.

— А он… сейчас здесь?

— Думаешь, я привез тебя сюда, чтобы познакомить с родителями? — Давид рассмеялся, подал мне руку и повел по каменной дорожке. — Нет. Здесь только мы. Папа если и будет наблюдать, то сверху.

Он посмотрел в небо, и я поняла, что его отца нет в живых.

— Прости.

— Да брось. Все нормально, — он открыл дверь передо мной и пропустил внутрь, — проходи.

Я замешкалась. Не знаю, почему. Я вроде доверяла Давиду, но во дворе в случае чего соседи услышали бы мой крик, а вот орать за толстой стеной, что меня насилуют — бесполезное занятие.

— Я тебя не обижу.

— Знаю, — я переступила порог.

— Это не может не радовать, — улыбнулся водитель.

После небольшой прихожей он открыл еще одну дверь, которая вела уже в сам дом. Руки Давида опустились на мои плечи и стянули с меня жакет. Его прикосновение откликнулось во мне, что-то зажглось будто маленькая искорка. А когда он убрал руки, тут же погасло.

Мне хотелось еще. Но как же это было опасно.

Мой телефон провибрировал в кармане, привлекая внимание Давида. Наверное, Степан решил напомнить о себе.

— Скажешь папе, что останешься у подруги.

Мои глаза расширились от услышанного. То есть как это, останусь?

— Ты же пошутил? — я скинула туфли и поспешила догнать блондина. — Что значит останусь?

— А вдруг ты захочешь? — бросил он через плечо и одарил меня красивой, но чертовски ехидной улыбкой. — Стой.

Он резко остановился, перехватил меня, прижимая к себе за талию.

— Давид, ты обещал только ужин, — сглотнула я, утопая в его объятиях и головокружительном запахе.

— Да, — он развернул меня, закрыл глаза ладонями и провел носом по шее. Его нежный поцелуй за ушком растекся по телу мелкой дрожью. — Налево, — он повел меня, прижимаясь ко мне вплотную. — Направо... Мы пришли.

Давид медленно опустил руки, но задержался на моих губах. Сминая, он провел по ним пальцем. Его ладонь скользнула ниже и обхватила мою шею. Поцеловав ее, он отодвинулся.

Будь мы не наедине, я бы пошутила про упиравшийся в меня стояк. Но тет-а-тет я не стала рисковать. И так было понятно, как сильно он меня хочет. Провоцировать я побоялась.

Чую, свидание закончится не так, как я ожидаю… или как раз так!

Облизнув губы, я посмотрела на большой овальный стол напротив нас. На нем стояли блюда с салатами, жарким, закусками... У меня разбежались глаза! И желудок подал сигнал, объясняя, как ему нравится все это красивое, аппетитное и такое вкусное!

— Свечи? — хрипло произнесла я, оглядывая стол.

— Это ведь свидание.

— А почему красные?

— А иначе зелье не действует.

Я не смогла сдержать улыбку. Его чувство юмора начинало мне нравиться.

Закатав рукава блузки, я вымыла руки, сгорая от желания поскорее наброситься на еду и съесть все, что только можно было. Но взгляд Давида и то, как он нежно обтирал мои пальчики полотенцем, уверяли меня, что здесь двое голодных.

Еда едой, но десерт стоял напротив водителя.

Глава 11 Давид

Лена внимательно следила за тем, как я наливаю себе вино, как подношу свой бокал к ее бокалу. И как после звона стекла осушаю вино до дна. На ее лице была паника: глаза расширены, рот открыт, губы пересохли. Какое-то время она смотрела на меня молча, не веря своим глазам.

— Ты зачем это сделал? — спросила она тихим дрожащим голосом.

— Потому что я так захотел.

— Ты вызовешь мне такси? — она мельком посмотрела на свой телефон, лежавший неподалеку.

— Нет. И ты его не вызовешь. Я не разрешу тебе.

— Давид? — она беззвучно пошевелила губами, но я легко прочел по ним свое имя.

Я поднялся, Лена еще раз посмотрела на мой опустевший бокал и медленно перевела взгляд на меня. Она боялась пошевелиться. Одни лишь глаза двигались, наблюдая за тем, как я иду к ней.

А я готов был бежать, чтобы поскорее заключить ее в свои объятия! Я и так держался, сколько мог. Я и так уверял себя, что это будет обычный ужин, который поможет узнать ее, сблизиться…

— Лен, — я присел рядом и развернул ее на себя. — Ты мне очень сильно нравишься. Даже больше, чем я думал. И намного больше, чем ты можешь себе представить.

— Но… — тихо произнесла она.

Ее дыхание было сбивчивым, грудь поднималась чаще, глаза бегали по моему лицу в поисках ответа, хоть он и был нам известен.

— Я хочу, чтобы ты знала это.

— Я ведь уже объяснила тебе. Невозможно. Мы не можем. Нельзя. Как ты не понимаешь?

Лена посмотрела на свечу и прикусила губу, словно не могла отважиться и открыться передо мной. Я чувствовал, что дело не только в ее отце, было еще что-то куда серьезнее.

— Да. Ты сказала мне про отца и наследство. Но я хочу знать, что ты сама думаешь. Что происходит на самом деле?

— Думаю... — она продолжала гипнотизировать ровное пламя, не сводя с него взгляд ни на секунду. — Я думаю, ничего не получится. Слишком много «против». Все будет красиво, а потом резко закончится. Я опять обожгусь. Сильно. И мне будет больно. Я… — она шумно выдохнула. — Я опять разобьюсь, Давид. Однажды мне это многого стоило.

— Ты поэтому ходишь к Васильеву?

— Я больше не хочу обжигаться. Я не хочу, чтобы мной пользовались, — она придвинула свечу и покрутила ее пальчиками.

Тихая милая испуганная…

Я всегда видел ее бунтаркой, которая из кожи вон лезла, чтобы доказать что-то отцу: она спорила с ним, сопротивлялась, огрызалась и делала все по-своему. Но в последнее время Лена открывалась передо мной с другой стороны.

Передо мной сидела хрупкая нежная девушка. А ситуация с подругой, когда Лена переживала за Свету и места себе не находила, так вообще удивила меня. Такой я ее не видел никогда!

— Я докажу тебе, что ты можешь мне доверять.

Лена посмотрела на меня и помотала головой.

— Не надо. Мы оба знаем, чем это все закончится. Не будет продолжения, не будет будущего. Ты получишь, что хочешь. И скорее всего исчезнешь. А я буду делать вид, что все так и должно быть, — она накрыла мою руку ладонью и тихо произнесла. — Не играй со мной, Давид. Неужели я это заслуживаю? Ты обожжешь меня.

Я дотронулся до ее теплой щечки. Все, чего я хотел — обнять, чтобы Лена верила мне, чувствовала, что я тот, кто не желает ей зла.

Перевернув ее руку ладошкой кверху, я провел по ней пальцами и посмотрел в карие, полные грусти, глаза:

— Доверься мне.

Я взял свечу и наклонил ее над раскрытой ладонью Лены. Горячий воск полился вниз. Ленка вскрикнула от страха, хотела выдернуть ладонь, но я не позволил ей.

— Отпусти. Что ты делаешь, Давид?

Я снова наклонил свечу. Но теперь, когда большая капля упала в ее ладонь, я впился в губы Лены. Жадно смял их, обхватил ее шею, слегка сдавил и притянул к себе.

Удовольствие через боль… Она должна почувствовать это и довериться мне.

Лена застонала, ее ладошки обхватили мое лицо, воск скатывался на моей щеке.

Схватив Лену, я посадил ее на себя. Не прекращая целовать, жадно блуждал руками по ее спине, ее талии, сжимал ее ягодицы. Ее желания взяли верх над страхами. Она ерзала на мне, постанывала и обнимала в ответ. Сгорая, плавилась в моих поцелуях.

Стянув с себя блузку, она отбросила ее прочь. И я жадно впился в ее торчащие сосочки, которые прикрывала сеточка лифа.

Ее запах сводил меня с ума, ее желание заводило. Я не мог остановиться. Понимал, что уже слишком поздно. Я полностью увяз в ней и теперь не смогу выкарабкаться.

Пересадив Лену на стол, я навис над ней, занырнул в темные волосы и еле сдержался, чтобы не зарычать от ее запаха. Никто на меня так не действовал, только эта девушка.

Она стала моим проклятьем, моим наваждением и болью. Тем, с чем я не мог справиться.

Мои губы покрывали поцелуями шею и плечи Лены. Ее пальчики расстегивали пуговицы на моей рубашке. Добравшись до моего тела, она довольно улыбнулась, провела руками по моей груди и кубикам пресса. Притянула меня к себе и поцеловала: жарко и сгорая от нетерпения.

Какими же волшебными были ее мягкие чувственные губы… Они уносили меня из реальности туда, где были лишь мы с Леной и никого больше. И там мы были счастливы.

Задрав ее юбку, я притянул Лену к себе. Она ловко освободила меня от брюк. Прикусив губу, медленно стянула с меня боксеры. Мой член стоял колом, и она смотрела на него, облизываясь.

Лена высунула язычок, провела по нему пальцами. И, глядя в мои глаза, дотронулась ими до члена. Ее ладошка сжала его крепче и скользнула вниз. А потом под тихие нетерпеливые стоны Лены направилась вверх.

Она провела подушечкой пальца по венам и обхватила головку. Я еле держался, чтобы не наброситься на эту девочку как дикий зверь, как животное.

Как долго я ждал этого! Как долго думал и мечтал о ней!

— Я так сильно хочу тебя, — прорычал я, чувствуя, как кровь во мне закипает.

— Хочу… тебя… Давид…

Глава 12 Давид.

Я притянул ее к себе, облизал губы. Трахая

ее ротик языком, отодвинул шелковые трусики. Мокрые, пропитанные смазочкой.

Как же сильно

она меня хочет! Да у меня сейчас снесет башню!

— Хочу тебя, Давид… очень…

Я провел пальцами по горячим губкам,

растирая смазку. Лена смотрела на меня задурманенным взглядом и откликалась на

каждое движение моей руки. Мне нравилось видеть ее такой: послушной,

расслабленной, моей! То, как она дышала, сводило меня с ума.

Она ерзала, насаживалась на пальцы,

а в ее глазах читалась мольба. Как же ей не терпелось почувствовать меня в себе...

Потерпи, девочка моя...

Я вынул пальцы и облизнул их. Смакуя

ее вкус, чувствуя ее ладонь на члене, я готов был тащить Лену в спальню, чтобы

привязать к кровати и никогда не выпускать. А за каждую попытку сбежать от меня

пороть ее, звонко шлепать ее круглую попку докрасна! Что это, если не

одержимость? Еще немного и я потеряю себя и все, что я чувствую, перерастет в

безумную любовь.

— Я знаю, чем все закончится, —

взглянув в мои глаза, произнесла Лена. —Но я не могу сопротивляться.

Она направила член в себя и кивнула:

— Возьми меня. Я хочу тебя.

Ее жар охватил меня. Я потерся головкой по ее

мокрым складочкам. Наблюдая за тем, как Лена прикрывает от удовольствия глаза,

покусывает губки и тяжело дышит, я не торопился.

Во взгляде Лены я видел опасения,

все ее страхи. Она все еще не верила мне, но очень хотела довериться.

Я снова дотянулся до свечи и поднес

ее ближе.

— Не бойся меня, Лен, — прошептал я. — Не бойся обжигаться. Получай наслаждение, забудь про боль.

Воск со свечи капнул на ее грудь. И

в этот момент я толкнулся вперед под громкий крик моей девочки. В нем

сплетались ее тревога, неожиданность и такое тягучее и горячее удовольствие... одно

на двоих…

Ее стеночки так пульсировали, что я

не стал двигаться. Хотел как можно дольше насладиться этим моментом — нежным и

чувственным. Я любовался красными каплями на бархатистой светлой коже Лены,

смотрел на ее румяные щечки и пересохшие губы.

— Мне не больно, — тихо произнесла она,

застенчиво улыбнулась и сжала мои ягодицы, а в ее взгляде было так много

желания, страсти... — Это было приятно. Если сгорать, то только так. С тобой,

Давид…

Р-р-р... а

дальше будет еще приятнее...

Лена потянулась ко мне, шире

раздвинув ноги. Ее поцелуй снес меня, отправляя к члену новую мощную волну

желания. Я толкнулся: грубо, резко, вгоняя себя до основания ствола. А потом

еще и еще, продолжая гореть в ее стонах, ее удовольствии… и сгорать! Сгорать

с моей девочкой!

Я насаживал ее, не жалея. Видел, насколько

Лене приятно. Она была такая узкая и горячая! Плавила меня, унося поцелуями, чувствовала

меня, отдавалась, сминала скатерть, кусала мои губы и просила не

останавливаться.

— Еще… хочу еще…

Я уложил ее на стол, задрал лифчик и

жадно смял ее грудь — такую восхитительную. Мне хотелось вылизывать ее и

кусать, а потом продолжать снова и снова, выбивая изо рта Лены новые хриплые

крики.

Моя ладонь потянулась выше. Я

положил ее на шею Лены и сжал. Лена прикусила губу, но, когда я сдавил

посильнее, она будто испугалась.

— Я не причиню тебе вреда, —

прошептал я. — Останови меня, если захочешь.

Она прикрыла глаза, вытянув шею и

соглашаясь. И это еще больше завело меня. Такая послушная сладкая девочка.

Идеальная для меня. Как долго я грезил ею!

Я трахал ее так, что Лена металась

подо мной на столе, не зная, как справиться с удовольствием. Она стонала,

кричала, хваталась за мою руку, впиваясь в кожу ногтями. Она громко умоляла

меня прекратить, но еще громче просила не делать этого.

Растворялась подо мной, забыв про

свои страхи. Наверное, зря, ведь причина бояться меня была. Только она узнает

об этом чуть позже...

— Давид, — простонала она.

Я сжал ее сосочек и легонько шлепнул

по груди. У Лены глаза округлись, но она не остановила меня. Напротив, ее лицо

застыло в изумлении, которое тут же сменилось на стыд. Такой девичий… такой

выразительный… и такой возбуждающий…

Ей нравится...

Я не ошибся в ней...

Я смотрел на ее красные щечки, волнение

во взгляде и продолжал терзать твердые розовые соски. Вбивался в нее, чувствуя,

как все сильнее и сильнее обхватывают мой член ее стеночки.

Поднявшись, Лена обхватила мои

плечи. Сделала это так сильно, как только сумела. Вцепившись в мою шею зубами,

она закричала, рассыпаясь на звонкие искорки.

Ее било в конвульсиях. Ее стоны и

крик снесли мне крышу. Я еле успел вытащить член и кончил на ее стройные ножки.

— Моя…

Лена не выпускала меня из объятий.

Положив голову на мое плечо, она тяжело дышала. А потом ее пальчики аккуратно

коснулись моей шеи.

— Больно? — она поцеловала в это место. — Прости, я тебя укусила.

Я посмотрел на ее разрумяненные щечки, нежный

взгляд и поцеловал эти сахарные и такие необходимые мне губы.

— Нет. Но мне будет больно, если ты сегодня

уедешь. Не уезжай, Лен…

Она удивленно посмотрела на меня. Ее реснички

хлопнули несколько раз, а на лице отразилось непонимание.

— Зачем, — произнесла она вслух, но ее губы

беззвучно добавили, — ты так?

— Потому что я этого хочу.

Лена тихо выдохнула. Ее ноги обвили меня, а

руки крепче обняли за плечи.

— Я останусь, Давид. Если ты действительно

этого хочешь.

Я поднял ее и впился в мягкие губы. Целовал

долго и жарко, пока нес до ванны.

— Напиши отцу, что останешься у подруги. Он