Шахматы Тамерлана

Глава 1. Ветер времени

Ласковое весеннее солнце плавно клонилось к горизонту, обещая сменить робкое дневное тепло на вечернюю прохладу. Косые лучи пробивались через раскрытый полог походного шатра великого эмира, освещая скромное внутреннее убранство. Железный Хромец не терпел роскоши и излишеств в походах. Своим образом жизни Тимур показывал пример славным воинам, готовым терзать зубами его врагов и без раздумий отдать за него жизни, если понадобится. Лёгкие порывы ветерка, задувающего внутрь шатра, приносили тошнотворно-сладкий запах крови, и Тимур, словно распалённый охотой волк, жадно вдыхал его, ещё не отойдя от жестокой битвы, разыгравшейся в долине реки Терек. Эмир прислушался к возбуждённому гулу голосов за шатром и окликнул своего главного телохранителя, застывшего у входа словно гранитное изваяние:

– Что там за шум, Тулуйбек?

Воин вошёл в шатёр, почтительно склонив голову перед великим правителем:

– Твои верные гуляны не перестают восхищаться мужеством и силой своего полководца! Они вспоминают битву, в которой великий эмир безжалостно разил врагов, могучий, как лев и быстрый, как ястреб. Многие от отчаяния рвут волосы на голове ибо считали себя храбрыми воинами, а после сражения с шакалом Тохтамышем понимают, что нет тебе равного в воинской доблести, мой повелитель, и чувствуют себя жалкими щенками!

– Не учись лести у придворных лжецов, мой храбрый Тулуйбек, – нахмурился Тимур.

– Пусть я ослепну навеки, а мою глотку зальют расплавленным свинцом, если я льщу, господин! – Телохранитель упал на колени и уткнулся лбом в белый войлок, устилавший пол шатра. – Сегодня ты поразил своих верных гулянов и меня в их числе! Все вместе мы не стоим даже твоего мизинца! Эта победа стала возможной только благодаря тебе, повелитель.

– Поднимись с колен, верный Тулуйбек, и вели позвать лекаря. – Тимур чуть заметно улыбнулся. Искренние слова бесстрашного воина сладким бальзамом заполняли его душу.

– Мой повелитель ранен? – Телохранитель беспокойно взглянул на эмира.

– Давняя рана даёт о себе знать. – Тимур потёр рукой правое колено.

Почтительно склонившись, Тулуйбек вышел из шатра и негромким голосом отдал распоряжение одному из подчинённых ему нукеров телохранителей. Тимур, оставшись в одиночестве, блаженно вытянулся на походном ложе, укладывая покалеченную в далёкой молодости ногу на подушки. Из-за больной ноги Тимур получил пренебрежительное прозвище Тимур Лянг или Тамерлан, что означало Хромой Тимур – так его называли на Западе, пряча панический страх под насмешкой. Нелегко далась Тимуру сегодняшняя битва. Возраст не щадит никого – ни великих эмиров, ни профессиональных гулянов и нукеров, ни простых пастухов. И хотя в свои пятьдесят девять Тимур был по-прежнему мускулист и крепок, но сражение, измотавшее даже молодых и выносливых воинов, дало знать о себе впоследствии, отозвавшись острой ноющей болью в колене. Он усмехнулся, вспомнив испуганные глаза Тулуйбека, когда тот понял, что господин собирается возглавить своё войско. Но правое крыло и центр были беспощадно смяты конницей Тохтамыша, и выбора у эмира не было.

Тимур несколько лет готовился к этой войне. Проклятый шакал Тохтамыш чёрной неблагодарностью отплатил тому, кто позволил стать ему Повелителем Золотой Орды и подчинить себе Белую и Синюю. Кто, как не Железный Хромец, однажды дал приют всеми гонимому потомку великого Чингисхана? Кто посадил Тохтамыша на ханский трон и неоднократно снаряжал свои тумены в помощь хану из рода чингизидов? Сам Тимур, не будучи прямым потомком Чингиза, не претендовал на ханский титул, довольствуясь званием эмира. С его помощью Тохтамыш правил практически всем улусом Джучиевым, и Тимур никогда не становился на его пути. Однако Тохтамышу, разжиревшему и окрепшему от дани, выплачиваемой Москвой, показалось мало, и он вздумал укусить руку, когда-то кормившую его. Десять лет назад наглец вторгся во владения Тимура и захватил город Тебриз, якобы принадлежащий улусу Джучиеву. А спустя два года, воспользовавшись тем, что Тимур отправился на войну в Персию, Тохтамыш совершил опустошительный набег на северные области его владений. Тимур вынужден был срочно разворачивать войско и отправляться в погоню за обнаглевшим ханом. Он настиг его за Ферганой, разбил в кровопролитном бою, но не стал преследовать дальше, а вернулся домой, чтобы начать подготовку к большой войне. Зарвавшегося шакала нужно было наказать раз и навсегда.

Весной 1395 года две Ордынские армии двинулись навстречу друг другу. Многотысячные войска когда-то двух союзников, а ныне – непримиримых врагов, Тимура и Тохтамыша, сошлись на Северном Кавказе на реке Терек. С неприятным сожалением, но Тимур должен был констатировать, что Тохтамыш подготовился не хуже него к решающему сражению. Убитые тысячами ложились с обеих сторон, но перевеса не было ни у кого. А потом войско Тимура дрогнуло под натиском конницы хана Золотой Орды, и эмир понял, что битва может быть проиграна. Поражение означало для него не только потерю владений, но и жизни, ибо мурзы легко переходят от слабого повелителя к сильному, принеся в знак своей верности новому властителю голову старого. Поэтому пятидесятидевятилетний Тимур, наблюдавший за ходом боя на норовистом вороном скакуне, достал боевой лук и помчался на врага впереди своего войска с боевым кличем «Хурраг!», разя одного за другим золотоордынских воинов. Тимур недаром славился военными успехами, он в совершенстве владел всеми видами оружия. Опустошив колчан, он выхватил саблю и рубил ею направо и налево с ловкостью молодого гуляна, доставив немало переживаний своим телохранителям. Многотысячное войско, воодушевлённое мужеством и силой своего повелителя, подхватило боевой клич, и начавшие было опускать оружие воины, с непонятно откуда взявшейся яростью и силой, обрушились на конницу Тохтамыша, заставив её отступать. Сам Тохтамыш, увидев Тимура в первых рядах, отчаянно сражавшегося в окружении десятка лучших телохранителей, похолодел от животного страха и трусливо бежал. Победа была за Тимуром, и воины приветствовали восторженными криками проезжавшего мимо них эмира и поднимали вверх копья и сабли.

Глава 2. Андрей

– Вот мы и приехали! – Старик вырулил из-за пригорка и остановил машину напротив деревянных ворот, ведущих во двор маленького одноэтажного домика.

Андрей вышел из старой «Нивы» и огляделся. «Дедушка Руман», а именно так ему придётся называть какое-то время полковника в отставке Румана Султыгова, жил на окраине села Нижние Качуки, расположенного в долине реки Ачалук в Ингушетии. Его участок земли располагался на небольшой возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на всё село и извилистую ленту реки, разделяющую село на две части. Нижние Качуки по местным меркам были густонаселёнными – в них проживало чуть больше трёх тысяч человек. До ближайшего районного центра, Малгобека, рукой подать – всего-то двадцать километров по извивающейся дороге. Там, на Малгобекской автостанции Андрея встретил дедушка Руман и повёз к месту проведения планируемой операции. Молодой мужчина вдохнул полной грудью свежий воздух, наполненный запахом молодых трав, и снова оглядел чудесную зелёную долину, нежащуюся под лучами майского солнца. Место было благодатное, но характер работы Андрея часто заносил его в подобные, с виду благодатные места, в которых оказывалась куча проблем.

– Проходи! – Старик толкнул незапертые створки ворот, и Андрей шагнул в широкий двор.

К нему сразу же со злобным рычанием, оскалив пасть, бросилась чёрная лохматая собака, сидевшая на длинной цепи перед входом в дом.

– Осторожней! – успел крикнуть Руман и в следующее мгновение замер с полуоткрытым от удивления ртом – его злобный верный сторож тихо поскуливал, виляя хвостом и тычась носом в ладонь постороннему мужчине. – Что ты сделал? – удивлённо спросил старик, подходя к Андрею, треплющему собаку за ухом.

– Да ничего особенного, – пожал плечами мужчина, – сам не знаю, как это выходит. А у вас тут хорошо! – Андрей с удовольствием оглядел аккуратный дворик с небольшим загоном для домашней птицы и просторным вольером, в котором паслись с десяток овец и коз. Несколько высоких деревьев с раскидистой кроной создавали приятную тень, а плющ, покрывающий стены светлого оштукатуренного дома, тёплый уют. – Когда выйду на покой, тоже поселюсь где-нибудь за городом, подальше от людей.

– Чего ж так? Людей не любишь? – поинтересовался старик.

– Почему же? Люблю! Потому и хочу в будущем держаться от них подальше, особенно после того, как успел повидать всяких. Ладно, оставим лирику на потом! Показывай, дедушка Руман, где наш объект окопался? – Андрей достал из рюкзака бинокль и приготовился изучать дом, указанный полковником Султыговым.

Три дня назад Андрея Журавлёва, старшего лейтенанта подразделения сил специальных операций, вызвал к себе полковник Буркацкий.

– Здравия желаю, товарищ полковник!

– Здоров, Андрей, присаживайся. – Полковник приглашающе махнул рукой. – Как ты относишься к свежему воздуху горных долин?

– Как прикажете, так и буду относиться, – усмехнулся Андрей.

– Ответ правильный! Есть специально для тебя работёнка, как раз на свежем воздухе!

– Я так понимаю, вы меня не в санаторий хотите отправить?

– Сообразительный какой! Санаторий не санаторий, но тёплого козьего молока попить возможность представится. На днях поступила тревожная информация от одного полковника в отставке, проживающего в Ингушетии. – Буркацкий протянул фото Андрею. –Он давно ушёл со службы и поселился в родовом селе в долине реки Ачалук, завёл хозяйство, разводит домашнюю птицу, овец всяких, коз, но навыков, приобретённых в молодости, не потерял.

– Так он из бывших, – протянул Андрей, рассматривая фотографию пожилого, поджарого мужчины лет семидесяти с седеющей тонкой бородкой и острым взглядом чуть прищуренных глаз.

– В нашей профессии «бывших» не бывает! Запомни это, Андрей! – Буркацкий посмотрел на него укоризненно. – Так вот, полковник Руман Султыгов сообщил, что к одной селянке, Аминат Доурбековой, нагрянул в гости троюродный брат с двумя друзьями. Само по себе это не вызывало бы подозрений – ингуши народ гостеприимный, и все друг другу родственники. Да только намётанному глазу Султыгова уж больно этот братец чем-то не понравился. К тому же его в селе никто лет пятнадцать не видал, а тут вдруг он вздумал нанести визит троюродной сестре. Да и друзья братца насторожили полковника – мутные, неприветливые типы. Женщина, у которой поселилась эта троица – вдова с тремя несовершеннолетними детьми, проживает на окраине села. Она-то может и рада, что в доме появились мужские руки, но только наш полковник заметил, что женщина перестала выходить из дома одна. И в магазин, и в школу, и в поездку в город её обязательно сопровождает один из друзей брата. Сам брат на улице практически не показывается, предпочитая находиться во дворе дома, якобы занимаясь хозяйством. Мужчины приехали на своей машине, а через неделю после их приезда, во дворе хозяйки появились два здоровенных алабая. Днём их содержат в вольере, а ночью выпускают во двор.

– Алабаи? – удивлённо вскинул брови Андрей. – Это такие милые пушистые пёсики ростом с телёнка?

– Это свирепые, натасканные на охрану территории, клыкастые машины для перегрызания горла, – в тон ему ответил Буркацкий и продолжил: – Султыгов на всякий случай съездил в Малгобек и по своим каналам передал ориентировку. И знаешь, какая вырисовывается картина, старший лейтенант Журавлёв? Уж больно описание братца похоже на одного из главарей террористической шайки Сеида Галаева, лет десять назад наделавшего немало беды в Чечне, а потом засветившегося в Сирии. Пять лет назад его фигура исчезла с горизонта, даже высказывалось предположение, что он погиб под Пальмирой. Возможно, так оно и есть, но проверить информацию полковника надо, поэтому завтра отправляешься в Нижние Качуки под видом внучатого племянника Румана Султыгова. Твоя мать – его двоюродная племянница, родившаяся и выросшая в Москве, а ты молодой учёный-орнитолог, собирающий информацию о птицах Северного Кавказа.

Глава 3. Похищение

Словно огненный вал, в клубах пепла от пожарищ, в стонах погибающих городов и селений, мрачной тучей двигалось войско Тимура за отступающей армией Тохтамыша. Пройдя через прикаспийские степи вдоль Волги, а затем, поднимаясь вверх по Дону, тумены Железного Хромца оставляли после себя пустыню, залитую кровью и слезами. В небе парили разжиревшие стервятники, а следом за войском крались стаи падальщиков, утомившихся от бесконечных кровавых пиршеств. Один безжалостный азиатский хищник гнал другого, не менее безжалостного, но теперь трусливо поджавшего хвост, вяло огрызающегося и пытающегося найти спасение в своих русских улусах. Проиграв битву на Тереке и понимая, что ему приходит конец, Тохтамыш бежал, надеясь укрыться у молодого московского князя Василия Димитриевича, сына великого Димитрия Донского, шесть лет назад отправившегося в иной мир и передавшего княжество сыну. А по пятам хана гнался передовой полк Тимура под предводительством одного из лучших полководцев – эмира Османа. Отступление Тохтамыша прикрывал его верный и храбрый Бек-Ярык-оглан, не раз вступавший в битвы с эмиром Османом, задерживая его, теряя силы, но позволяя хану уходить всё дальше и дальше. На реке Быстрая Сосна у порубежного русского города-крепости Елец, входящего во владения Рязанского князя, эмир Осман снова вступил в схватку с ослабевшим Бек-Ярык-огланом, и тот был вынужден укрыться за стенами города, жители которого приняли твёрдое решение не сдаваться гулянам Тимура и сражаться до конца. Ибо молва о безжалостном Тамерлане, оставляющем после себя горы из отрубленных голов, летела быстрее ветра.

Всё это время, с момента памятного вечера в шатре эмира Тимура, его старший внук мирза Мухаммад неизменно находился в передовом тумене, пытаясь в пылу яростных сражений позабыть прекрасную девушку, увиденную им в далёком будущем. Воспоминания о её тоненькой фигурке, серо-зелёных глазах, чудесной улыбке, открывающей ровные жемчужные зубы, развевающихся золотистых волосах сжимали обручем сердце молодого мужчины и заставляли кипеть кровь от неутолимой страсти. Много женщин попадалось на пути следования армии Тимура. Жадно вглядывался Мухаммад в черты полонянок, отданных на потеху воинам, тщетно пытаясь найти сходство с предметом своей страсти. Но не находил и в порыве злости убивал тех женщин, которых отдавали ему в качестве добычи, на время притупляя желание насилием над своими жертвами.

После непродолжительной осады храбро оборонявшегося Ельца, воины эмира Османа ворвались в непокорный город, огнём сметая его с лица земли и убивая всех жителей. Захмелевший от крови Мухаммад, в сопровождении ближайших телохранителей нукеров, словно дикий вихрь мчался по объятым пламенем улицам, пока не понял, что в живых не осталось никого. Ни женщин, ни детей, ни стариков. Город был стёрт с лица земли вместе с его жителями. Немногим удалось прорваться вместе с Бек-Ярык-огланом через окружение, и гонцы помчались к Московскому и Рязанскому князьям, неся страшные вести о новой угрозе, вступившей в русские земли. Уничтожив Елец, эмир Осман остановился, дожидаясь подхода основных сил Тимура. Мирза Мухаммад решил воспользоваться небольшой передышкой, чтобы хоть немного погасить огонь, разгоревшийся в его сердце. Взяв с собой двоих верных друзей нукеров, Мухаммад поскакал навстречу войску деда, миновал его и добрался до следующих в тылу повозок с сопровождающими Тимура в походе прорицателями, мудрецами и толкователями.

Поздним вечером он разыскал Сагиба, в небольшой походной юрте тешащегося с двумя молодыми наложницами. При виде горящего взгляда внука эмира, мудрец выпроводил девушек и, склонившись в почтительном поклоне, принял молодого мужчину.

– Я хочу, чтобы ты вызвал ветер времени! Для меня! – заявил Мухаммад.

– Разве господин не знает, что великий эмир под страхом смерти запретил мне это делать без его ведома? – спросил мудрец.

– Мне это известно, – прошипел ему на самое ухо Мухаммад. – Как и то, что в случае отказа смерть может неожиданно подстеречь тебя в виде яда в вине или стрелы, прилетевшей из темноты. Если ты умрёшь, я спрячу реликвию у себя, а твой раб станет моим и с радостью будет служить мне, вызывая ветер времени тогда, когда повелю.

Сагиб испуганно посмотрел на Мухаммада, а тот продолжал:

– С того самого дня, когда ты показал нам будущее в шатре эмира, меня мучает женский образ, явившийся в видении. Он не даёт мне покоя ни днём, ни ночью. Сражения и пленные женщины не приносят удовлетворения, а только ещё больше растравляют душу. Я должен снова увидеть ту женщину, и мне не нужна твоя смерть, старик. Вместо этого я предлагаю тебе кошель, туго набитый серебром. Нас будет двое, Сагиб, знающих тайну, и никто не поделится ею с Тимуром. Тебе нечего бояться! Разве не так?

– А Ляо?

– Твой раб? – презрительно скривился Мухаммад. – Кто будет слушать слова собаки? Подумай, Сагиб, – продолжил он, выкладывая перед мудрецом кошелёк с оплатой, – сколько вина и юных красавиц ты сможешь приобрести на эти деньги. Всего-то – вызвать ветер времени, и кошелёк твой.

– Хорошо, господин. – Сагиб судорожно вздохнул, не в силах устоять перед угрозами и щедрой платой. – Я исполню твоё пожелание.

С этими словами он достал маленький ключик, висевший на шее, и открыл окованный железом сундучок, откуда извлёк хрустальную реликвию и манускрипт со словами заклинания. Потом позвал Ляо, расположившегося на ночь в повозке, убедился, что вокруг юрты нет никого, кроме двух нукеров Мухаммада, надёжно охраняющих вход, и велел рабу начинать. Всё произошло, как и в прошлый раз, только внука Железного Хромца не интересовала судьба Золотой Орды и империи Тимуридов – все его мысли были о девушке с золотистыми волосами, стоящей на берегу моря. Её образ возник сразу после первых порывов ветра, как только Ляо затянул слова заклинания. Мухаммад жадными глазами следил за тем, как девушка в коротком белом платье вошла по колено в воду, кому-то помахала рукой, а потом повернулась к Мухаммаду, словно почувствовала, как он пожирает её взглядом. Девушка посмотрела ему в глаза и улыбнулась, отчего у внука эмира перехватило дыхание. До чего же она прекрасна! Не было в гареме Мухаммада подобной ей, и не встречал он таких красавиц в походе! Мужчина судорожно вздохнул, и видение исчезло.