Шелест

Пролог

Холодный неистовый ветер эфемерным Голиафом терзал бескрайние просторы тайги. Кроны деревьев, чёрные, скрюченные, метались в конвульсиях. Казалось, они пытаются вытащить корни из почвы и сбежать прочь от чего-то, что прячется в чаще. Ночь сползала на землю не спеша, словно хищник, знающий, что добыча уже в ловушке. Чернильная пасть поглощала краски, звуки, тепло, оставляя после себя леденящий душу вакуум.

Пластиковый светильник над входом в единственную на сотни километров трассы А360 заправку пытался разогнать тьму. Его тусклый дрожащий свет был бессилен против наступающей темноты. Сергей Борисович Тропарёв покачивался на старом скрипучем стуле в помещении для отдыха, уставившись в моргающее пятно телевизионного кинескопа, который, казалось, уже лет двадцать как отжил своё. Опостылевший зуммер внутри старой «Радуги-3» периодически надрывался, выдавливая из динамиков то статические помехи, то огрызки новостных сюжетов о чём-то далёком и, казалось, нереальном. Порой на экране возникала блёклая студия, где диктор шевелил губами без звука, но тут же картинка сливалась в заснеженное мерцание серости, которое Сергей про себя прозвал «пейзажем бессмысленности».

Пятидесяти шестилетний мужчина тяжко выдохнул. Подумал было налить себе растворимого кофе из мятой банки, но вспомнил, что за сутки уже истратил почти весь кипяток. Особо пить не хотелось, да и, честно говоря, он сомневался, что ещё одна кружка кофе вернёт бодрость. Скорее всего, сердцебиение только усилится — а оно и так пошаливало в последние дни.

Комната отдыха, где Сергею пришлось коротать очередную унылую ночь, выглядела как застывшая в девяностых декорация. Линолеум с пузырями, облупившаяся краска на стенах и запах, будто смесь мазута, старых резиновых сапог и табачной пыли. Из мебели: древний потёртый раскладной диван, покрытый засаленными пятнами, стол с телевизором на потрескавшейся поверхности и стул. Единственный источник мягкого света — тусклая лампочка в круглом плафоне на потолке, полном мёртвых комаров. Остальное пространство «украшали» тени, медленно колыхавшиеся при дуновениях сквозняка.

За самодельной решёткой перед грязным окном моргал единственный фонарь у генераторной, работая с перебоями. То ли реле барахлило, то ли проводка. Знакомый ритм «включился-выключился-включился» безоговорочно действовал на нервы. Кажется, ещё немного — и подмигивание сведёт Сергея с ума. Он уже не первую неделю замечал, как подсознательно замирает в ожидании периода темноты, а потом судорожно «отпускает» дыхание при каждом следующем включении света.

Сегодняшняя смена шла особенно туго. Дождь с мокрым снегом противно барабанил по водоотливу за окном. Сидеть на одном месте становилось невыносимо. За долгие часы ожидания любая мысль, даже самая безобидная, была способна обернуться липким страхом. Вот и сейчас: стоило ему прикрыть глаза, чтобы унять головную боль, как тут же вспоминался отчёт на почте из центрального офиса: «Сотрудник П. пропал во время ночной смены. Скорее всего, сбежал…» Сергей поначалу скептически относился к подобным историям. Подумаешь, пропал. Может, запил и не вышел на работу. Может, бросил всё и свалил в город. Но сколько уже было таких случаев? Три? Нет, четыре за последние два года. Слишком много «увольнений» для заправки в заднице мира, на которой никто не хочет работать.

Мужчина понимал, что атмосфера здесь жутковатая. Глухая якутская тайга, разрезаемая федеральной трассой А360. До ближайшего села Улу больше ста километров. Всегда темно. Изредка забредают клиенты, да и те по ночам стараются не делать незапланированных остановок. Но в глубине души Сергей чувствовал, причины «нехватки персонала» уходят куда глубже. В воздухе вокруг АЗС висела постоянная удушливая вязь, которую не объяснить словами. Будто сама природа оживала в ночной тишине, наполнялась потусторонним электричеством, готовым пробежать по венам каждого, кто решится посетить бензоколонку.

Сергей тяжело привстал. Стул недовольно скрипнул, отзываясь на вес. Пожалуй, надо было размяться, пройтись по вверенной территории. Он пересёк комнату отдыха, скользя взглядом по обшарпанным рамам двух окон. Снаружи холодный ноябрьский ветер рвал и метал. Деревья на обочине, хоть их особо не было видно, шевелили голыми ветками, царапая друг друга, как скелеты в кошмарном сне. Если прислушаться, можно различить всхлипы и тяжкие завывания, когда особо резвые порывы протискиваются в зазор под входной дверью.

Выйдя в коридор, Сергей запнулся о ведро с обрывками тряпок. Закрыв рот ладонью, чтобы не выругаться, он вспомнил, что сам оставил «уборочную снасть» у прохода и забыл переставить. Слишком много «оставлял и забывал» он в последнее время. Возраст, что ли, берёт своё или нервы всё-таки не выдерживают? Здоровье в целом пошаливало. Под ложечкой засосало, стоило просто подумать, что придётся провести ещё три месяца в этом месте. Умом понимал, что сам выбрал такую работу — зарплата повыше, график с ночными сменами. А главное — сам себе, по сути, хозяин. Но сердце тревожилось всё чаще и чаще, предчувствуя — что-то в этом месте не так. Не просто «глушь», не просто «мрачно» — а словно за каждым углом тебя дожидается неясная тень, готовая ухватить за горло.

Продолжив обход, он машинально проверил датчики на центральном пульте: уровень топлива в резервуарах, работу насоса, напряжение. Всё вроде бы в норме, только показания вольтметра вдруг прыгнули — стрелка метнулась влево и вернулась. И потом снова. Сергей попробовал отрегулировать блок питания, но тот не реагировал. «Проблема с генератором… — мелькнуло в голове. — Может, сходить проверить? Только сейчас, под таким ливнем, идти к генераторной было бы настоящим испытанием».

«Проверю через часик», — решил он, снова скользнув взглядом вглубь коридора, откуда тянуло сыростью. Лампочка в конце подмигивала, отбрасывая дрожащие тени на бетонный пол. Под потолком в углу висела огромная паутина, в которой дёргался какой-то невезучий жучок, попавшийся в ловушку. Ничего особенного, обычная картина для старых строений, но Сергей почувствовал, как по спине прошёлся озноб.

Глава 1. Звонок

Поезд тащился сквозь вечернюю бездну, словно измотанный зверь, что ползёт на последнем дыхании, не в силах ускориться ни на йоту. Ритм колёсных пар, стучавший в такт сердец пассажиров, глухо отражался от стен вагонов. От размеренного перестука у Дмитрия Григорьевича Назарова слипались глаза, хотя душа свербела в дурных предчувствиях, не дававших покоя с момента посадки. Мужчина сидел на нижней полке плацкарта, ссутулившись, прижимаясь плечом к прохладному стеклу. Взгляд, направленный в непроглядную темень, изредка выхватывал огоньки, будто сами собой вспыхивающие в полях. Может, то были одинокие поселения, а может — всего лишь отблески, плясавшие на стёклах вагона. Ночная пустота, если в неё всматриваться так долго, кишит иллюзиями.

По молодости Дмитрий любил представлять, что ветер, стучащий в окна, пытается рассказать о том, как живётся на самом краю земли. Теперь же тот выл, словно предупреждал о чём-то весьма нехорошем. Каждый его порыв как бы подталкивал Дмитрия обратно к воспоминаниям, которые он старательно пытался забыть. Спустя несколько лет он снова возвращался на восток. Туда, где старая АЗС продолжала урчать изношенными насосами и подмигивать фонарями, как злобный маяк, манящий путников.

«Зачем я согласился? — спрашивал он себя в сотый раз. — И почему именно сейчас?»

Ответ находился в его телефоне, что лежал на коленях. Когда позвонили из центрального офиса, голос управляющего звучал напускной бодростью: «Мол, очередной оператор сбежал. Да, опять. Да, на той самой заправке. Ну, ты же знаешь, Дим, местный контингент ненадёжный. Наверное, не выдержал условий… Или запил. А может, связался с кем-то».

В конце разговора промелькнуло главное: «Дмитрий Григорьевич, надо бы лично разобраться в этой проблеме. Ты ведь когда-то сам там работал, знаешь местность».

«Знаю…» Это слово царапнуло внутренности. Он не то чтобы «знал» эту заправку — скорее, она знала его. Дмитрий всю свою жизнь подсознательно верил, что АЗС не желает отпускать тех, кто хоть раз туда сунулся. И сколько бы он ни убеждал себя в том, что времена суеверий прошли, подсознание шептало: «Она всё ещё там, она помнит тебя».

Поезд мерно покачивался. Некоторые пассажиры в полумраке читали, кто-то ужинал бутербродами с колбасой, а большинство уже легло спать. Как и двое попутчиков, похрапывающих с верхних полок. В тамбуре было накурено, и резкий запах табака проникал в вагон, заставляя Дмитрия морщиться. Он вспомнил, как в студенчестве курил одну за одной дешёвые сигареты, чтобы сбить тревогу. Но тревога, зараза такая, всегда брала верх.

Мужчина перевёл взгляд на экран телефона, моргнувшего от входящего сообщения. Подсветка продемонстрировала имя начальника отдела кадров и сообщение Ватсапа. «У нас всё по-прежнему. Пустая смена. Оставайтесь на связи…» Дмитрий хотел было нажать кнопку «прочитать позже», но палец сам потянулся к дисплею. Он представил человека, который отписывался ему, проклиная всё на свете. «Пустая смена» — самая жуткая фраза из всех, что звучат в офисе, связанная с этим местом. Значит, там снова тишина, гулко разбивающаяся о пластиковые стены, и никого нет.

— Хватит, — пробормотал он, выключив телефон и запихнув его в карман.

Дмитрий встал, решив размять ноги и сходить за чаем к проводнице. Напротив, через проход, на последней боковушке плацкарта, сидел мужчина с компактной газовой горелкой и кипятил воду в металлической кружке. Запахло жжёным, и Дмитрий с неудовольствием подумал, что в таком ассорти из людей сложно рассчитывать на покой. Впрочем, может, это и славно. Чем больше бытовой суматохи вокруг, тем меньше остаётся места для леденящих кровь мыслей.

Только вот те не собирались отступать. Чем дальше поезд увозил его от привычного городского шума, тем сильнее в памяти вспыхивали картины далёких лет. От них разило тоской и привычным, необъяснимым страхом, ведь именно тогда, на заправке, он впервые увидел то, что не поддаётся ни логике, ни объяснению. Глухая ночь, гудящий трансформатор уличного фонаря и чей-то шёпот, который казался то ли шелестом ветра, то ли звуком шаркающих шагов за дверью. А многие годы спустя начались эти… пропажи. Хотя, объективно, самое первое исчезновение произошло двадцать восемь лет назад. Сменщик Дмитрия, парнишка из ближайшей деревни, сдав смену, привычно растворился в ночи. Казалось, что тот просто ушёл, но Дмитрий-то отчётливо слышал час спустя эхо жуткого крика, а выйти не смог — ноги не слушались, парализованные липким ужасом.

До сих пор он чувствовал присутствие холода, вцепившегося тогда в его позвоночник. На следующее утро напарник не заявился. Милиция, несмотря на показания Дмитрия, не нашла ни улик, ни криминального следа в исчезновении. «Пропал без вести» — вот юридический итог чужой жизни. Управляющий, конечно, замял дело. Пошли слухи, мол, «Гришкин просто уволился», — и всё. А Дмитрий, тогда ещё двадцатилетний паренёк, едва оправился от ночного кошмара. С тех пор он неплохо поднялся по карьерной лестнице, держась подальше от злополучной АЗС. Но жизнь, кажется, решила, что пора навестить места «былой славы».

От стакана с горячим чаем поднимался витиеватый дымок. В соседнем отсеке плацкарта громко выругались, и Дмитрий повернулся, успев заметить, как мимо проскользнула тень. Может, проводника, а может, обычного пассажира. В полутьме старого вагона все лица казались призраками, одинокими путниками, путешествующими по стальным рельсам вечности. «Как и я», — грустно усмехнулся мужчина, нащупав на столике бутылку воды.

Сделав пару глотков, Дмитрий ощутил лёгкую дрожь в коленях. «Подумаешь, ещё один сотрудник пропал, — мысленно повторил про себя с сарказмом. — Разве это не обыденность, если речь о А-360?» Но каждая очередная «пропажа» грызла внутренний мир, словно капли, точащие камень. Люди не могут просто испаряться. И всё же… какие у него есть доказательства обратного?

Телефон беззвучно завибрировал снова. На экране высветился номер центрального офиса. Дмитрий нахмурился, ведь только приходило сообщение — что им понадобилось теперь?

Глава 2. Первая смена

Утро окутало территорию АЗС мутноватым светом. Небо не хотело до конца признавать, что начался новый день. Бледно-серое свечение лениво просачивалось сквозь клочья тумана, стелящегося по траве и асфальту. На границе леса проснувшаяся птица безуспешно пыталась придать рассвету положительные черты своим чириканьем.

Иван стоял в нескольких шагах от двери комнаты отдыха и смотрел, как Дмитрий Григорьевич достаёт ключи и нехотя поворачивает их в замке небольшого склада. Ночной ливень прекратился ещё до рассвета, а с неба изредка срывались холодные капли, падая с веток, склонившихся по границе заправки. Ветви, голые от осенних ветров, напоминали пальцы скелета, пытавшегося схватиться за невидимую взгляду жертву.

Дмитрий выглядел бледным и нервным, будто и сам не очень верил, что обнаружит что-то полезное. Но тем не менее, как должностное лицо, он проводил инструктаж, деловито отщёлкивая замки, откидывая засовы, ворча при этом:

— Смотри, Иван, главное — это не терять бдительность. Тут всё просто: насосы, топливо, журнал учёта… Если хоть раз отключишь голову, будет беда. Здесь… ну, в общем, всякое случается.

Иван в ответ лишь кивал. За ночь он толком не выспался, перемещаясь в полудрёме между тревожными снами. В подсознании смешивались чужие шорохи, давно забытые кошмары со службы и впечатления от нового места обитания. Электричество на заправку вернулось. Видимо, порыв на линии починили, но Стрелков понимал, от чего реально зависит его благополучие.

— Покажешь, где генератор? — сказал он наконец, стараясь звучать уверенно.

— Конечно, — чуть погодя откликнулся Дмитрий. — Здесь всё работает так: если пропало электричество, генератор автоматически запускается. Это в теории. Если нет, первым делом бежишь в ангар, проверяешь заряд аккумулятора на стартере или предохранители. Если кончилось топливо, вспоминай, что ты работник АЗС! Используй канистру, которую держат вот здесь, — он указал на полутёмный угол кладовки, заваленный старыми картонными коробками и полиэтиленовыми мешками. — Можно попробовать включить аварийку, но она тоже капризничает. В любом случае лучше делать всё при свете дня, а ночью… сам понимаешь.

Иван заметил, как пальцы Дмитрия на миг сжались в кулак, словно тот вспоминал собственный неприятный опыт. Из разговора с управляющим почти ненароком проскользнула странная фраза: «Ночью тут творятся странности». Но Стрелков ничего не сказал, дав себе внутреннюю команду: «Не поддаваться общей истерии».

Приоткрыв дверь, Дмитрий пальцем показал на коридор, где раньше они уже были:

— Насосный блок в помещении слева. Там же система ручного перезапуска. Журнал отгрузки и приёмки топлива на столике в торговом зале, видел? Записываешь, сколько залил соляры и кому. Если кто из залётных желает оплатить картой, терминал вот… — он кивнул на прямоугольное устройство с небольшим экраном. Оно выглядело современно и контрастировало на фоне ржавого кассового аппарата, словно пришелец из будущего.

— Все местные в курсе, что связь в окру́ге — дерьмо полнейшее, — продолжил Дмитрий, глядя то на терминал, то на Ивана. — Так что, если клиент не сможет оплатить картой, берёшь наличные. У дальнобоев с собой должны быть специальные карточки. Ставишь в них печать, дублируешь записью в журнале учёта. Случайных клиентов здесь почти не бывает, а постоянные подскажут, если запнёшься.

Иван кивнул. Он мысленно проводил параллели с гарнизонными буднями, когда нужно было разбираться с неисправной техникой: почти то же самое, только здесь вместо автоматов шланги и насосы. Но чувство беспокойства всё сильнее выдавало себя, когда он замечал, как нервно перебирает ключи Дмитрий, или подсознательно ощущал, что за серыми стенами как будто скрывается нечто. Пусть оно никак не проявляет себя, но ощущение чужого взгляда было почти физическим.

— Понял, — буркнул Иван.

— Ничего экстраординарного в этой работе нет. Следи за порядком да не лезь на рожон. Водители — народ нервный, — ответил Дмитрий. — Пройдём к генератору, покажу, что да как.

На улице тусклый дневной свет просачивался сквозь рассеивающийся туман, но вокруг заправки всё равно царил сумрак. Казалось, что солнце передумало полноценно заступать на пост. Дорога, ведущая к станции, скрывалась за сереющей полосой деревьев. Ни души, ни машин, ни звуков. Ивану в подобных безлюдных пейзажах всегда было спокойно, но здесь, наоборот, ощущался явственный дискомфорт. Боковое зрение улавливало движение веток, которое казалось силуэтами чего-то живого.

— Кстати, топливозаправщик приезжает два раза в месяц, — вполголоса пояснил Дмитрий, махнув рукой в сторону отдельно стоя́щей резервуарной площадки. — В журнале есть график, если что. Обычно клиенты наведываются в первой половине дня, стараясь свалить до темноты. Не любит народ здесь останавливаться.

— А почему? — спросил Иван, хотя о причине знать не сильно хотелось.

Дмитрий пожал плечами.

— Говорят, место плохое. Болота рядом, лес таинственный, ну, и куча прочих слухов от местных.

Они миновали огороженный закуток, где пара мусорных баков торчали, словно гигантские консервные банки, и добрались до ангара с генератором. Дмитрий откинул засов, указав на большой дребезжащий механизм, перемигивающийся тусклыми лампами:

— Вот он. Аппарат старый, но весьма надёжный. Запас солярки здесь, остальное в запасном баке. Инструкция к генератору в одной из папок в комнате отдыха. Если что-то случится, можешь…

Он сделал паузу, закусил губу, подбирая слова. Наконец выдавил:

— … можешь позвонить мне. Если буду поблизости, заскочу.

Покрытая ржавчиной аппаратура выглядела так, будто ждала своего часа, чтобы окончательно выйти из строя. Иван, знакомый с подобными агрегатами, щёлкнул пару переключателей, затем проверил показания — пока всё работало. Но было ли это хорошо или лишь вре́менное явление? Он давно свыкся с мыслью, что старая техника всегда ломается в самый неподходящий момент.

— Ну… спасибо за инструктаж, — произнёс он наконец. — Думаю, разберусь.