Шепот песков

Пролог

Снег в этом году выпал слишком рано. Да еще и с плюс двух за одну ночь до минус десяти температура упала. И ладно бы с солнышком, чтобы все так блестело, сверкало. Но нет! Ветер, мрак, хмурые лица.

Мысли бегали по кругу, посаженными в колесо хомяками. На самом деле и зима вовремя пришла, двадцать восьмое ноября как-никак. И снег при таком минусе был приятнее голого асфальта с перекатывающейся поземкой. Про ветер и мрак, конечно, правда. Но дело было не в зиме, а в настроении. Его не было. Да ко всему прочему голова разболелась, в глазах все расплывалось. В таком состоянии по неубранным сугробам лазить то еще удовольствие. До дома всего ничего, метров пятьдесят. Стиснув зубы, ломилась конем, перебирая мрачные мысли, чтобы не гонять другую: лишь бы не хлопнуться в обморок на морозе. С нашими людьми не поймешь, помогут ли, а может, и мимо пройдут, проворчав про алкоголиков и прочее.

Поскользнувшись на незаметном под снегом льду, поняла, что устоять не могу, падаю. Измученный организм решил, что с него хватит, и выключил картинку, не дожидаясь соприкосновения со снегом.

Глава 1

Очнулась в тепле. Что-то неприятно щекотало лицо. Зато лежать было мягко и удобно. Все это сопровождалось назойливым зудом. Чесалось все тело, словно… неужели аллергия на какой-то препарат. В больнице ведь наверняка ввели что-то, для поддержания там, или от простуды? Но как можно не заметить, что пациент оброс прыщами, как пятнадцатилетний подросток. А если шок?

Последняя мысль наконец заставила распахнуть глаза и рывком сесть. Открывшийся пейзаж мало напоминал больничную палату: деревья высокие, кряжистые, землю прикрывал мох, толстый такой, не зря на нем мягко лежалось, кое-где травка торчала, собственно она лицо и щекотала. А зуд от комаров. С тяжелым вздохом легла обратно успокаиваясь. Медикаментозный сон со сновидениями, рассказывала мне подруга о таком. Ей под действием препаратов показалось, что больница — это центр мирового заговора. Людей туда увозят с концами, и, объявив родственникам о смерти больного, ставят на нем опыты. Тоже говорила, что отбивалась от врачей, тем ее к кровати пришлось привязать. Потому как тело двигается совсем не во сне. Так что лучше полежать спокойно. Тем более что и похищать меня никто не думает.

Сколько я выдержала, не знаю. Комары достали. Было их немного, но терпеть, когда тебя обескровливают, даже во сне было очень неприятно.

– У-у, гад! – хлопнула я по одному жирному наглому вампиру и выдала задумчиво, – больно!

Ущипнула себя за руку. Больно! Прикрыв глаза, пыталась вспомнить, что говорила про это подруга. Вроде ничего. Но если подумать логически, тело двигается, значит, я себя на самом деле бью и щипаю. Но если следовать все той же логике, меня должны были остановить. Хотя есть очень большой шанс, что медсестра, или кто там присматривает за такими пациентами, спокойно сидит и листает ленту какого-нибудь контактика.

Не головой же я бьюсь, в конце концов.

Невольно приоткрыла глаз, осмотрев ближайшее дерево. Ну нет, еще не хватало! Вновь села, оглядываясь по сторонам. Но лес исчезать не спешил. Более того, до меня наконец дошло, почему комарики так спокойно мной завтракали – я была абсолютно голой!

– Это бред, какой-то болезненный бред, – замотала головой, с силой надавливая на глаза. Не помогло, лес шелестел, звенел, и… разговаривал. – Так, а вот и санитары, – зло пробормотала, поднимаясь. Как ни странно, чувствовала себя вполне прилично, если не считать интересного повреждения мозга, нарисовавшего лес посреди ноября.

Слегка пошатываясь – оказалось, мох не такой уж и мягкий, если отойти от моей лежанки, шишки и палки больно впивались в стопы – побрела на голоса.

Лучше бы я осталась лежать.

Стоило обойти пару деревьев, взгляду открылся костер. Возле него сидели трое мужчин. Они резко замолчали и круглыми глазами уставились на меня.

***

– Еще дня три пути, – помешивая бурлящую в котелке кашу, проговорил Морок. – Там деревенька стоит, можно провизии купить.

– Три дня жрать эту бурду? – со вздохом буркнул Итван. Крупному воину было сложнее всего пережить отсутствие полноценного питания. Весь вид великана говорил о печали, даже усы словно сильнее обвисли, почти полностью прикрыв губы. На самом деле, на состоянии гордости воина сказался тяжелый день пути. Жара усилилась, а под шапкой Ицрийского леса к тому же стояла духота.

Перепалка была необязательным ритуалом последних дней. По какой-то причине, ранее богатые на дичь леса за две седмицы не явили взгляду троицы ни одного зверя или птицы. В сумках закончилось даже соленое нечто, призванное храниться на самом дне до смерти путешественника.

– Да ладно тебе, неужели невкусно? – обиженно выдохнул Артист. Излишне возмущенным движением причесал рукой рыжие волосы и с вызовом уставился на великана, ожидая приговора.

– Вкусно, – покладисто согласился тот, – если мяса добавить, а так бурда бурдой!

Морок криво ухмыльнулся, но на кашу тоже смотрел без энтузиазма.

– Да ну вас, мясо им подавай, – мотнул шевелюрой Артист, а потом внезапно расплылся в мечтательной улыбке. – Какое мясо, когда там можно будет к какой вдовушке на постой остановиться.

Приятели в унисон фыркнули, подавившись смешками. С учетом того, что предстоящая деревня принадлежала оттолли, вдовушка могла Артистом разве что подзакусить.

– Ого, сила воображения, – округлив глаза, прохрипел рыжий внезапно, глядя куда-то в сторону вездесущего леса.

Поднявший взгляд от котелка Итван поперхнулся воздухом, тоже решив изобразить из себя сдавленную жабу.

Мороку, чтобы рассмотреть то, что повергло приятелей в стазис, пришлось повернуться, опершись рукой о землю. Глаза он не пучил, лишь вскинув изумленно брови, чем искренне мог гордиться, ибо от открывшегося вида можно было и помешаться.

Из-за дерева, медленно и осторожно, выходила девушка. Абсолютно нагая девушка, посреди бесконечного Ицрийского леса. Белая кожа словно светилась под вечерними, тусклыми лучами. Темно-русые волосы аккуратными прядями подчеркивали симпатичное лицо и чуть прикрывали грудь, скорее пробуждая воображение, чем скрывая формы. На вид она уже давно перешагнула возраст юности, но тело об этом видно не знало. Узкая талия, высокая грудь, плоский живот, все говорило, что женщина еще не рожала. Что странно, на вид она явно была из знати, а тех стараются сплавить замуж даже раньше, чем крестьянок. И что самое странное, женщина абсолютно не стеснялась своей наготы.

Застыв перед молчаливыми мужчинами, недоуменно обвела взглядом лагерь. Отдельно остановилась на пасущихся лошадях и собственно мужчинах, точнее, их одежде. Кожа, плащи, рубашки на шнурочках, стоящие рядом меч и топор. Мозг продолжал оберегать себя от травмы, подсовывая логические объяснения происходящему. Мужчин он сразу определил в ролевики, только застопорился на погоде. Несмотря на странную невозмутимость, внутри начинало шевелиться беспокойство. На затянувшийся сон это все походило все меньше, а вот на что-нибудь другое, например, похищение, все сильнее. Ведь земля большая, пару сотен километров к югу, и вот вам лето. И препаратами похититель мог пользоваться, заставив воспринимать все сказкой. Осталось только понять зачем. Для чего похищать больную женщину посреди зимнего Минска, везти черт знает куда и бросать в лесу вот в таком виде. Вид меня стал немного смущать, я, конечно, далеко не девочка, но в лесу, наедине с такой странной троицей, в виде Евы было, мягко говоря, несколько неуютно. Только все эти мысли были странные, отчужденные и слишком уж холодные. Будто я со стороны за всем наблюдала.

Глава 2

Очнулась я с мыслью, что так часто терять сознание опасно.

Мерный писк у уха и запах дезинфектантов заставили распахнуть глаза. Перед взором поплыли черные мушки, но рассмотреть беленый потолок и противоположную стену это не помешало. У стены, грустно понурив рано лысеющую голову, сидел Миша, мой муж.

– Миша?! – позвала со слезами и удивилась, как хрипло и тихо звучит голос.

Но муж встрепенулся. Подскочил со стула и почти рухнул у кровати.

– Оля, бог мой, наконец-то, – проговорил он, словно безумец, бегая по мне взглядом.

– Мишь, настоящий, ты не представляешь, как я испугалась, когда эти ролевики мне про Минск стали врать…

– Какие ролевики, Оль? – недоуменно округлил глаза Миша и завел свою постоянную песню. – Ты хоть понимаешь, как я испугался. Ты не представляешь, что я пережил! Ну сколько тебе говорить, плохо, ну, посиди ты дома. Что ты забыла…

Голос мужа стал отдаляться, расплываясь.

– Миша?! Миша! – отчаянно позвала я, вскинув руку в попытке удержать расползающуюся фигуру.

– Вечно с тобой так, ну кто тебя за язык тянул? – ворчал на одной тихой ноте эльф. – Ты же девочку до смерти напугал. Морок, сотри тебя Пустыня, ты меня слышишь?

С отвращением открыв глаза, увидела нависающие надо мной рыжие волосы. Они дрогнули, отодвинулись в сторону, сменившись возмущенным лицом красавчика. Заметив мои открытые глаза, он просиял и, подхватив меня на руки, вновь усадил рядом с собой на бревно, нежно придерживая за плечи.

– Очнулась, а то я уже испугался.

– Как ты это сделал? – прохрипела, оттолкнув рыжего и подавшись к все такому же невозмутимому чернявому. – Как ты отправил меня обратно? Верни! Верни мне мужа и меня верни!

Не держи меня эльф, точно грохнулась бы в костер. Или все же вцепилась бы мрачному типу в лицо ногтями. Потому как он и бровью не повел. Бросил короткий взгляд и невозмутимо пояснил:

– Я ничего не делал. Ты потеряла сознание, тебе что-то привиделось. Артист, – обратился он уже к рыжему, – твоя стряпня готова. Есть будем или ты предпочтешь другую пищу?

Вот после этих слов он наконец поменялся в лице. Губы растянулись в едкой ухмылке, а глаза явно пробежались по прикрытой плащом фигуре. Моей фигуре! И с таким намеком он это сделал, что меня прямо подбросила.

– Ты! Ты! Да ты, – истерика не ушла далеко. Она притаилась за тьмой небытия, а стоило тому отойти, вырвалась наружу, поглощая разум.

– Морок, ну ен караат, – успела еще разобрать злой голос эльфа.

Когда слезы закончились, вокруг была все та же поляна и те же лица. Вместе с лишней жидкостью, кажется, из тела ушла радость. У меня всегда так. Терплю до последнего, сдерживаюсь, а потом отревусь, и сутки лежу в кровати пустым сосудом. Без эмоций, без мыслей.

– Красавица, успокоилась? – такое ощущение, что эльф от меня не отходил. Все так же сидел слева, заглядывая в глаза. – Поешь.

– Ей бы не еды.

Кажется, я впервые услышала голос великана. Густой, гулкий, словно звучащий из трубы.

– Возьми хлебни.

От удивления чуть глаза не потеряла. Чернявый протянул небольшую, затянутую в кожу, фляжку. Пока я хлопала ресницами, мужчина терпеливо ждал, не опуская руку.

– Возьми, – подтолкнул в плечо эльф.

Чернявый дождался, когда я возьму фляжку, выдерну пробку и откашляюсь после первого глотка. Ядреная штука, на джин похожа. Второй глоток пошел легче. Да и мне полегчало. Отпустила жуткая тоска, засевшая внутри. И напряжение, и все еще давящие на глаза изнутри слезы.

– Вот теперь поговорим, – спокойно продолжил этот мерзкий тип, забрав и заткнув фляжку. Спрятал ее и вновь уставился черной бездной мне в душу. – Для начала твое имя?

– Ольга, – со вздохом призналась и робко подняла взгляд на эльфа, ожидая и от него того же.

– Я Артист, – улыбнулся он, с готовностью огладив плечи под плащом. – Молчун – это Итван, невоспитанный – Морок.

Морок… ему идет.

Дождавшись, пока Артист закончит, он все так же ровно продолжил:

– Ольга плохое имя.

– Ну спасибо, – буркнула, скривившись, – как мама с папой назвали, с таким и хожу.

– Придется поменять.

Как же бесил этот ровный безэмоциональный голос.

– С чего вдруг?! – я так не умела, вспылив практически сразу. Будет еще какой-то тип указывать, как мне зваться.

– Боюсь, Морок прав, – со вздохом проговорил Артист, успокаивающе поглаживая по плечам. На мой возмущенный взгляд он улыбнулся и пояснил: – Ольха – князь. Во многих землях имя не положено простолюдинам.

– Ну спасибо, – буркнула, но возражать не стала.

Морок дождался конца спора и вновь заговорил, заставив скрежетать зубами. Итван понятливо ухмыльнулся, вороша угли в костре.

– Артист не хочет бросать тебя здесь. Я не в восторге, но вынужден поддержать. Поэтому, хочешь ехать с нами, слушай, что говорят.

– Я не хочу никуда ехать! Я хочу домой!

– Домой ты не попадешь, – спокойно переждав мой очередной взрыв, продолжал он. – Это не твой мир. Можно попытаться вернуть тебя. Но для этого нужен маг. Сильный маг. Найти такого в этом лесу невозможно. Нужно выбраться в человеческие земли. Так что либо ты едешь с нами, либо идешь одна. Но во втором случае ты не доживешь и до утра. – Он подумал мгновение. – Нет, до утра доживешь, если с нами переночуешь. А вот уже до следующего точно недотянешь.

– Морок, прекрати ее пугать, – прорычал эльф.

Но внезапно голос подал Итван.

– Манера Морока говорить не по мне. Но он прав. В этих землях правят эйхмиши – нелюди, и большинство из них вас попросту съедят.

Морок, словно потеряв интерес к разговору, посвятил внимание разглядыванию огня.

– Вы себя-то слышите?! – нервно расхохоталась я. – Не твой мир?! Нелюди?! Маг?! Вы меня за дуру держите? – голос сорвался на шепот, затем взвился петухом.

– Успокойтесь. – Пока Артист гладил плечи, Итван смотрел прямо, и от его взгляда вновь подбирающаяся истерика утихла и исчезла с концами. Слишком он был весомый, такой, что достучался лучше, чем сухой голос Морока или нежное воркование Артиста. – Придется вам поверить. По-другому не выйдет. Разве только разум потерять, – чуть дернул он губами, обозначая улыбку.

Глава 3

Вот это да, мать моя курица, а папа попугай! Деревня оказалась все тем же лесом, только облагороженным и несколько пугающим. Деревья были гораздо крупнее тех, что росли вдоль дороги, с выступающими огромными петлями-корнями. С веток свисали странные коконы, словно мы прибыли в гнездо гигантских пауков. Сверху, в кронах, что-то тихо стрекотало и иногда шуршало, тряся ветки. У стволов были пристроены зелененькие хижины. Зеленым было все, стены, крыша, что-то вроде резных ставен. Но поражали взгляд не эти домики гринписа, а их хозяева. Зеленые человечки! Ну ладно, не такие уж и человечки. Скорее смесь человека и попугая. Ходили они вертикально, как и мы. Ноги мощные с тремя пальцами внизу и одним на пятке, находящейся на уровне нашего колена. Руки, наоборот, худощавые и пальца четыре. Один супротивный. На лице что-то вроде кожистого клюва, как у трицератопсов. А голову и половину спины украшают ленты. Иногда, при сильных эмоциях, они эти ленты вздыбливали, как попугаи хохолок… или дикобраз колючки.

– Оттолли, – прошептал Артист. Будь добра, не отходи от меня. Зеленые не брезгуют мясом.

На коконы я посмотрела по-новому, вжавшись в спину Артиста. К счастью, за прошедшие три дня я их совсем перестала бояться. Даже к Мороку относилась как к привычному злу.

– Это что, люди? – не сдержавшись, указала я на один особо близкий пальцем.

– Нет, – смеяться Артист не стал, несколько противореча своим словам. – Это куколки лаати, указал он на одну из нависавших над деревней веток.

Только теперь я заметила, что это никакая не ветка, а насекомое. Огромное, зеленое насекомое, похожее не то на палочника, не то на богомола и последнее сравнение не пришлось мне по вкусу. А еще этих самих лаати было великое множество. Стоило заметить одного, как остальные словно прорисовались, привлекая внимание треугольниками голов с темными, гладкими глазами.

Тем временем мы проехали почти всю деревушку, остановившись у круглого и, естественно, зеленого здания. Морок слез с коня и о чем-то тихо беседовал с одним из крупных птицев. То есть, понятно, что договаривался о ночлеге, но выглядело это мрачно. Местный стоял, двигая только головой, но зато ей он вертел резко, как птица! И ленты-перья свои топорщил, словно угрожая. Чтобы не нервировать себя, отвернулась к коконам.

– А зачем их так много? – шепнула я молчавшему Артисту.

– Еда, – коротко бросил он, но, видно, почувствовал, как я дернулась, и разобрал, что сниться мне будут отнюдь не бабочки, пояснил, – лаати используют как транспорт, но слишком много их держать вредно. Жрут растения. А другую еду здесь найти сложно, как и вырастить. Вот и приспособились. Куколок едят, из нитей делают одежду. Яйца, – он указал выше, на серо-коричневые штуки, которые я приняла за наросты на деревьях, – тоже едят, скорлупа на посуду.

– Какое самодостаточное поселение, – пробормотала скривившись.

– Здесь все такие, – тихонько хохотнул Артист. – Идем, – кинул он и исчез. Точнее, спрыгнул с лошади и осторожно помог слезть мне. С лошадками я до сих пор не ладила, изображая раскоряку всякий раз, когда с них слезала.

– Артист, – вцепилась я ему в руку, пугаясь безумных, немигающих взглядов местных. Спасибо рыжику, что не стал отмахиваться, позволяя висеть гирей. – А ты правда такую женщину будешь ну, того?

Рядом хохотнули. Обернувшись, увидела раскрасневшегося Итвана, утиравшего подозрительно блестящие глаза.

– Нет, – затрясся и Артист, покосившись на несдержанного друга. – Я шутил или, скорее, мечтал.

– А нам обязательно здесь ночевать? – пискнула я после того, как особо наглая птичка протянула ко мне руку и с интересом перебрала волосы. Шли мы медленно, из-за собравшихся местных, так что, если бы хотела, птица могла бы меня даже неторопливо раздеть.

– К сожалению, да, – со вздохом признался Артист. – Хочется выспаться, да и мяса прикупить.

– Этого? – испуганно переспросила я, указывая на коконы и при этом жалобно заглядывая Артисту в глаза.

– Нет, – успокоил он, отдавая лошадь одному из местных. – Охотиться они тоже умеют.

Кивнула, мы наконец вошли в дом, и еда попросту вылетела из головы. Любопытно. Никакой мебели, вообще!

– А где всё? – пораженно пробормотала, разглядывая далекие, полупрозрачные с этой стороны стены.

– Ни к чему. Это ведь не дом, – усмехнулся стоящий рядом Итван. Схваченный мной Артист тем временем выслушивал Морока.

– То есть, мы будем спать здесь? Вот тут, на полу, – я даже Артиста отпустила, как Машенька из мультфильма обеими руками, указывая на земляной пол.

– Ну да, – недоуменно пожал плечом Итван.

Я резко обернулась, желая получить объяснение еще и от Артиста. Наткнулась на задумчивый, чуть насмешливый взгляд Морока, но не остановилась.

– И ты думаешь, что здесь мы выспимся лучше, чем в лесу? – протянула, пуча на него глаза.

– Ну да, – пожал плечом и Артист, чуть отодвигаясь от меня подальше.

– И ты, – я не выдержала, заговорила с Мороком первой, – готов платить за это деньги?!

В его глазах окончательно проснулось веселье. Все так же молча, Морок дернул бровями, призывая не держать в себе возмущение, а поделиться с миром. По крайней мере, я так поняла и возбужденно заговорила.

– Да в лесу только комары, а здесь черти эти зеленые. Стоят, глазки пучат, чего думают непонятно! Еще и лапки тянут! А спать все равно на земле! Все равно бок отдавливать и в несвежий плащ заворачиваться!

– Эй! – оскорбленно встрепенулся Артист, но я еще не договорила.

– И ладно бы просто так, стены, они стены и есть. И плевать, что нас тут сами закрыть могут и потом не торопясь скушать. Главное ведь защита. Но платить за такой хостел, имея чуть в стороне все то же, но без непонятных попугаев, это, по-моему, слишком!

Я выдохнула, запыхавшись. Артист и Итван смотрели на меня подозрительно, словно ничего не поняли. А вот Морок откровенно смеялся, хоть и молча, только губы растянул в улыбке.

Глава 4

Город? Если бы Артист не сказал: вот он, Цхиркс… тьфу ты, пустыня побери, Большой лес! – ни за что бы не догадалась, что это тот самый город, в который мы едем.

Широкая, теперь не меньше чем на четыре полосы, дорога входила в огромные, сплетенные из лиан ворота. Украшением им служили живые цветы и листья. А еще медленно ползущие, гигантские насекомые. Ворота переходили в стену из намертво сросшихся стволов. Эти деревья, в отличие от тех, что стояли внутри города, были достаточно тонкими и до безобразия длинными.

А внутри… а внутри это был лес. Огромные, толстые деревья, напоминающие все те же дубы. Только на стероидах. Мосты и мостики, на земле в воздухе, от пня размером с дерево, к макушке гигантского дуба. Сплетенные из зеленых лиан и серебристых усиков каких-то цветов. Все пахло, цвело, ползало и стрекотало. Одно дерево, не такое большое, как остальные, всего три меня вверх, внезапно шевельнулось. Развернулось. И утопало вдаль, помахивая многочисленными ручками. По мостикам туда-сюда ходили и бегали, а так же скакали разномастные, в основном всех оттенков зеленого, существа. От прекрасных дев, с цветами в волосах и пальцами-веточками, до пузатых коротышек на лягушачьих ножках.

Когда один такой, подпрыгнув, вцепился мне в икру, я наконец пришла в себя. Завизжала, поджав сразу обе ноги. Едва не скинула Артиста, напугала лошадь. Удержал ее Итван, вовремя выкинувший вперед, к уздечке, руку. Морок в это же время дернул пузанчика за шею и отправил в короткий полет, впечатав в еще одно ходячее дерево. То недоуменно обернулось, медленно моргнув огромными веками из коры, и почесало ушибленное место длинной, кривой ручкой и вновь отвернулось.

– Я нагулялась, поехали дальше! – взвыла я, исследуя ногу. Вроде никаких следов укусов-погрызов не было.

Морок сдавленно хохотнул. Артист погладил по ноге, успокаивая. Итван посмотрел на меня с искренней жалостью, отчего тут же захотелось пересесть на лошадку к нему.

Лошадей продали еще по дороге к месту отдыха. Попросту Морок остановился у одного из пеньков-домиков в самой светлой, большой и бездревесной части города, и велел:

– Спешиваемся.

После чего собрал освобожденных лошадей и увел к огромному зеленому холмику, который я сперва приняла за кочку. Но нет, скорее он напоминал водяного из советских мультиков. Просто лежал пузиком кверху.

Вернулся Морок уже без лошадей. Те еще долго смотрели нам вслед и тихонько ржали. Отчего-то, мне стало их очень жалко.

Наша комната оказалось в одном из деревьев. Не слишком высоко, у меня всего лишь успела закружиться голова от бесконечного крученого подъема, но и не низко, земля уже неприятно маленькой была.

Само помещеньице оказалось крохотным и круглым, без лишней мебели. То есть, вообще без нее. Дверь парни тут же закрыли, заперли, еще и подперли, разом воскресив в памяти все наставления. Сводились они к одному: без кого-то из мужчин наружу ни ногой. Даже дверь не открывать.

Сами мальчики странно оживились и, чем-то пошуршав в вещах, исчезли. Я осталась с Итваном, которому то ли не повезло при жеребьевке, то ли меньше всех надо было.

Вернулись остальные только к ночи. Покормили нас купленными продуктами. Морок бросил в меня сапогами. Точнее, мне показалось, что в меня. Зажмурившись, я сжалась, но разобрав, что обувь давно должна была прилететь, робко приоткрыла один глаз. Затем распахнула оба. Итван и Артист зло сверлили невозмутимого Морока взглядами.

– Должны подойти, – буркнул он со смешком.

Правда подошли. Я несколько подивилась его глазомеру, и даже процедила тихое спасибо. Но Морок только презрительно фыркнул, отбив охоту когда-нибудь еще благодарить его.

Следующим, они объявили, что нам повезло и корабль через три дня, и легли спать. Утром опять исчезли.

– Итван?! – не выдержав тишины и излишнего покоя деревянной клетки, заныла я. – Куда они делись?

– Ушли по делам… – Итван вздохнул, бросив долгий, печальный взгляд в окно. Похоже, кому-то сидеть в этом колесе для хомячков, тоже не слишком нравилось.

– Какие тут могут быть дела? – не отставала я, уже не зная, как сесть. Деревянный пол в деревянном доме, приминал бока даже через плащи.

– Баб… женщины, – быстро поправился он и со вздохом принялся полировать топор. По моему, делал он это уже в третий раз.

– Итва-ан, – по прошествии еще минут пяти, или пары часов – кто его знает, часов то нет – вновь позвала я.

– М? – все с той же готовностью отозвался великан.

Я резко встрепенулась, вспомнив, о чем он говорил еще в первые дни.

– Ты говорил, что я смогу здесь подзаработать?

Судя по долгому, тяжелому выдоху, он уже проклинал себя за слова.

– Итва-ан!

– Холь, – тяжело, устало посмотрел он на меня, но смутить не смог. – Это очень опасно. Ты же видела. Крепег еще не самое страшное здесь существо. Есть и те, с кем я один не смогу справиться.

– Ты? – округлила я глаза, выравниваясь. – Ты же сильнее даже чем эти пни ходячие!

Ну да, жизнь с мужем научила добиваться своего.

Итван скривился, но по глазам было видно, доволен.

– Мы же только прогуляемся, посмотрим. Ну, если есть работенка, я сделаю, а ты поохраняешь.

Ума не приложу, что я смогу сделать для местных жителей. Но даже если ничего, прогулки будет более чем достаточно.

Я невольно улыбнулась, подивившись, как меняются запросы с течением времени.

– Погуляем, – задумчиво пробормотал Итван, а взгляд, направленный в окно, стал каким-то расчетливым. – Охранять, – буркнул он и резко повернулся.

Работать я резко перехотела. В глазах Итвана явно читался азарт, словно у Миши при хорошей карте на руках. Лицо расплылось в такой безумной, радостной улыбке, что я даже отползла на шажок. Но Итван, совсем не походя на себя, прямо на пятой точке подполз ближе, выглядывая что-то в глазах.

– Скажи, Холь, – вкрадчиво начал он, наклонившись вперед. – А деньги тебе очень нужны?

Глава 5

В комнатку оба беглеца явились только в день отъезда. И если Морока я бы и дальше не видела, то на Артиста была искренне обижена. Но рыжий этого даже не понял. Довольный с улыбкой до ушей бегал по комнате собирая вещи и хвалил всех сразу за добычу.

Меня он подобрал точно так же, как вещь, которую нельзя забыть. Схватил за руку и застыл посреди комнаты, оглядываясь.

– Вроде все, – констатировал задумчиво. На мою попытку забрать руку даже не повернулся, попросив, – Холь не крутись, а то останешься здесь одна.

Сдувшись, замерла. Все равно мою крохотную сумку с вещами взял Итван. Камни давно висели на поясе, а остатки денег на шее. По привычке, ближе к груди.

Остальные так же задумчиво оглядели пустое помещение, разом улыбнулись, поняв, что происходит, и вышли, не закрывая дверь. Морок, как всегда, пошел разбираться с хозяином дерева, а мы медленно двинулись к реке. Улица была главной, самой широкой. Даже когда навстречу друг другу шли два дерева, мы могли спокойно идти посередине, не опасаясь, что нас раздавят. По дороге Морок еще и продал часть вещей. Те, что не нужны были на корабле.

Кораблик был совсем крохотный. Гораздо меньше, чем наши современные. Да, наверное, и меньше старинных, морских. Он больше напоминал старый утюг, только сверху паутина веревок на двух мачтах. Надстройка, которую по картинкам я помнила совсем небольшой, здесь занимала почти две трети кораблика.

Команда бегала по перекинутым к причалу доскам: носили ящики и мешки. При их виде я искренне застонала. Это были все те же зеленые люди-птички.

О том, что Морок рядом, узнала, только когда он обошел нас, первым подходя к застывшему крупному птицу в белой безрукавке. Одежда, наверное, как-то по-другому называлось, но суть та же.

Мы с ребятами стояли чуть поодаль, ожидая конца переговоров. Итван хмурился, уставившись под ноги, а Артист с интересом рассматривал корабль, не выпуская при этом моей руки. Предосторожность излишняя, что-что, а оставаться в одиночестве среди местных мне точно не хотелось. Так что я изучала нашего капитана, несколько недоумевая: Морок упоминал, что уже купил билеты. Так чем же вызвана эта задержка? В голову невольно стали приходить мысли о похищенных камнях. Ребята говорили, что ледяные с местными не слишком общаются, но вдруг ради нас сделали исключение?

Наконец, прерывая мои, несколько панические, размышления, Морок махнул рукой подзывая. С палубы к нам быстро сбежал еще один зелененький человечек и протянул поднос, на котором лежало что-то сушеное, коричневое.

Первым кусочек этой штуки взял капитан, съел и кивком указал на нас.

Морок потянул следующий кусочек. Пока же брали остальные, медленно прожевывая угощение, он едва слышно шепнул мне.

– Не бойся, это мясо, не насекомое.

Я благодарно кивнула. Как раз пришла моя очередь брать угощение. Прожевать этот кусок резины удалось с большим трудом. Радовало одно, он был солененький, довольно приятный на вкус.

Птиц удовлетворенно кивнул и указал рукой на трап.

Первым, естественно, пошел Морок. Перед тем как уйти, этот паразит успел бросить мне дополнение к мясу.

– Надеюсь, на эту еду у тебя будет не такая бурная реакция.

Нет, ну как можно быть таким козлом?!

У меня тут же скрутило живот – просто на всякий случай. Но страх потек по телу, превращая его в желе.

Артист с тревогой смотрел, как я все сильнее цепляюсь ему за руку. А я проклинала Морока, переставляя и без того непослушные ноги.

Никаких неприятных последствий от кусочка мяса не было. Я лежала на койке, разглядывая деревянный потолок и тихонько радовалась. Наконец, можно было побыть одной. Мне выделили отдельную каюту! Правда, клетушка эта была чуть больше самой кровати. Зато никаких мрачных типов рядом не лежало, и храп Итвана ушел вместе с ним к Артисту.

***

Прошла почти неделя пути. Развлечений на корабле было откровенно мало, но меня это абсолютно не беспокоила. Никогда еще не чувствовала себя так хорошо. Природа, друзья и бегущая вода успокаивали лучше любых таблеток. Я могла весь день просидеть на носу, разглядывая берега и кипящую под килем воду. Даже про завтрак забывала, погрузившись в спокойные, как эти дни мысли. Меня не беспокоило даже то, что я в другом мире. Словно я в отпуске и старательно отдыхаю от семейной жизни. Это было несколько непривычно, обычно я весь день только и делала, что перебирала необходимые занятия: купить, убрать, позвонить – всегда были со мной. Теперь же, будто кто-то стер мою прошлую жизнь, оставив на нее легкий намек.

По вечерам или когда на палубе было слишком много зеленых, которых я все еще побаивалась, я допрашивала мальчиков о мире. Как ни странно, чаще мне попадался Итван. Артист не мог долго находиться на одном месте, и под любым предлогом убегал. А великан, наоборот, укладывал мне на колени голову и рассказывал. Я, в свою очередь, слушала и перебирала мягкие волосы. Так что, мы оба получали то, что хотели. Об острове Итван говорил мало. Похоже, память все еще вызывала в нем душевную боль. Я не настаивала, получая знания о других землях.

В этот день Артиста Морок гонял по палубе, стараясь воскресить в нем, как он выразился: давно забытые умения. С Итваном он закончил и тот лежал, пристроив голову на моих ногах, и, прикрыв глаза, отдыхал.

– Итван, – украдкой покосившись на закрытую дверь, спросила я вполголоса. – Морок, кто он такой?

Итван приоткрыл один глаз, окинув меня лукавым взглядом, и вновь закрыл.

– Крошка, тебе лучше спросить об этом у него, – мягко намекнул он.

– Ты издеваешься?! – я вздохнула, накрутив прядку на палец и, чуть-чуть подергав, попросила, – ну хоть в общих чертах.

– В общих, – задумчиво протянул Итван улыбаясь. – Он Тень.

– Итван! – возмущенно возопила я, когда поняла, что общие сведения у великана закончились. – Ну, пожалуйста!

Он негромко рассмеялся, все еще не открывая глаз.

– Тени одни из меченых, – все же соизволил он ответить. – Считаются самыми сильными. У них даже посвящение немного отличается, растянувшись аж на пять этапов, после которых они получают имя.

Глава 6

Троица собралась в большой каюте. То есть там, где вместо одной койки, стояло две.

Морок нагло разлегся на чужой кровати, забросив ноги в высоких сапогах на низкую спинку. Итван сидел на краешке второй, опершись о стену. Артист на полу подпирал спиной дверь. Разговор не клеился. За неделю в одной, ладно двух, каютах они переговорили обо всем, о чем только можно. Если учесть, что в пути они втроем были больше двух лет, то выходило скучно. Очень скучно.

– А девка где? – едва сдержав зевок, спросил Морок. Поерзал, поправляя позу, и подложил руки под голову, чтобы видеть ответственного за Холь Артиста.

– Морок, ну хоть наедине можешь не изображать последнего козла? – устало выдохнул Артист, едва перекатив голову по деревянной поверхности, чтобы так же получше увидеть собеседника.

– Ну, правда, Мор, раздражает, – поддержал его Итван, незаметно придремавший и сейчас разбуженный возобновившимися голосами.

Морок только хмыкнул, показывая все свое отношение и к женщине, и к словам приятелей.

– Так где?

– А где она может быть? – раздраженно буркнул Артист. – На корабле.

– Какая безответственность, – протянул Морок с наигранным укором. – Ее же могут обесчестить позабывшие женские ласки матросы.

– Зеленые? – насмешливо вздернул Артист брови. – Не смеши.

– Ну, как пользоваться городскими шлюхами оттолли знают, сам видел, – задумчиво пробормотал Морок, желая раздразнить приятеля. Получилось. Тот сел ровно, покосился на дверь, словно размышляя, не пойти ли проверить подопечную. Морок, заметив реакцию, подлил масла, – потом придется после зеленого объедки подбирать.

– Мор!

– Боги, Морок, тебе самому не противно, – Артист не сдержался, вскочил, желая оставить скучающего приятеля развлекаться за чей-нибудь другой счет.

– Было бы противно, – словно не уловив посыла, продолжил Морок. – Нужно подсуетиться и успеть раньше.

И он плавно сел на кровати, будто и правда собирался бежать за Холь.

Артист рассмеялся, запрокинув голову.

– Тебе, друг, точно не светит. Уверен, между тобой и зеленым, Холь выберет зеленого.

– Пф, ты меня недооцениваешь! – расплылся Морок в ухмылке. – Могу заверить, даже выбирая между нами двумя, Холь выберет меня!

– Да никогда! – запальчиво возразил задетый за живое Артист.

– Спорим?

– Мор, Ар, хватит, вы заигрались! – попытался дозваться до их совести Итван. Но спорщики на него внимания не обратили.

– Конечно, – отмахнулся Артист. – На твой меч!

– А ты мне что?

Остановись Артист, подумай, наверняка заметил бы привычный, хищный огонек в темно-карих глазах.

– А что ты хочешь? – с некоторым подозрением уточнил Артист. Только подозрение это относилось не к тому, к чему стоило бы.

– Да что с тебя взять-то, – с фальшивой задумчивостью прошелся Морок взглядом по длинной фигуре друга. – Разве что… желание?

– Морок! – в очередной безуспешной попытке рыкнул Итван. Но тот даже не вздрогнул.

– Договорились! – фыркнув протянул Артист руку.

– Условие, с кем проведет ночь?! – подавшись вперед, крепко ухватил Морок протянутую конечность. Кривая усмешка на его губах зародило легкое подозрение, но Артист отмахнулся от него с безголовостью уверенного в себе ребенка.

– Согласен!

Стоило рукам расцепиться, и Артист вышел из каюты, решив не откладывать в долгий ящик приятную победу.

Морок так и стоял у двери, глядя в нее полным холодного торжества взглядом. На тонких губах играла кривая ухмылка. Только торжество продлилось недолго. Итван остановился рядом, глядя в пол, и пробормотал:

– Иногда мне начинает казаться, что мы зря доверяем тебе.

Покачав головой, великан взялся за ручку, собираясь выйти.

– Расскажешь? – остановил его спокойный вопрос.

Итван постоял, не оборачиваясь и сверля взглядом медный кругляш, отрицательно покачал головой и вышел.

Морок недовольно хмыкнул и вышел следом. Эта каюта была не его, так что, пришлось немного пройтись, прежде чем вновь улечься на удобной койке.

***

Артист сунул нос в приоткрытую дверь. Морок лениво приоткрыл правый, ближайший к нему глаз.

– Холь не у тебя? – подозрительно осмотрев представшее зрению пространство, уточнил Артист.

– Как видишь, – насмешливо подтвердил Морок то, что и так было понятно.

Артист удовлетворенно хмыкнул и уже собирался вынырнуть обратно в коридор, но от насмешки не удержался:

– Что, решил отказаться от выигрыша?

– Нет, – криво ухмыльнувшись, признался Морок, вновь закрыв глаза. – Жду. Еще день-другой и она сама ко мне придет.

Артист едко хмыкнул, но обратно в коридор не вышел. Наоборот, явился в каюту весь, прикрыв за собой дверь.

– Никогда она к тебе сама не придет!

– Спорим? – хохотнул Морок, распахнув для такого дела сразу оба глаза.

– Кинжал в пару!

– Второе желание!

– По рукам.

Быстро подскочив к кровати, Артист коротко пожал протянутую руку и так же торопливо вышел вон.

Морок довольно ухмыльнулся, возвращая руки под голову и вновь прикрывая глаза.

Похоже, долгое плавание плохо влияло на мужской организм. На десятый день у Артиста поехала крыша. Я не сразу об этом догадалась. Сначала восприняла назойливое внимание рыжего как желание развеять скуку. Но короткие касания, завтрак и прогулки по палубе как-то резко перешли на наглые объятья, совместный обед и ужин, а также слишком навязчивую попытку провести у меня ночь.

Итван на намеки отреагировал странно, попросту ушел и после этого откровенно меня избегал. Это было не просто подозрительно, это было ко всему прочему обидно. Словно я что-то сотворила.

Узнать бы что.

Я ведь теперь даже поговорить ни с кем не могла. Итван не позволял мне остаться наедине с ним, и наши уютные посиделки закончились. А к Мороку я и сама боялась подходить. Хотя кривая ухмылка и веселый взгляд, которым он провожал каждый выверт нашего эльфика, намекал, что он как раз в курсе происходящего.

Глава 7

Похоже, там, на полу, я и заснула. Проснулась уже в кровати. Но была она неуютная, влажная. Вокруг стоял запах больных… обездвиженных больных. Распахнув глаза, с удивлением уставилась в белый потолок. Темно. Черное пятно шкафа закрывало от взгляда находившийся там дверной проем. Чуть повернув голову, рассмотрела и висящий на стене, включенный ночник и спящего на диване мужа.

Всхлипнув, села. По телу прокатила неприятная, тошнотворная слабость. Голова закружилась. С нарастающим страхом смотрела на пеленки, расстеленные вместо простыни. Мокрые пеленки. С ужасом подняла руки, рассматривая. Тонкие, бледные и трясущиеся. Что же со мной такое?

Встать получилось, хотя и с трудом. Держась за шкаф, пошла в сторону ванной. Запах болезни преследовал каждый шаг. Наполнять ванну не рискнула, а вдруг еще сознание потеряю, утону. Просто села и включила душ. Так и сидела под колючими, обжигающими струями, пока в ванную не вбежал испуганный, бледный Миша.

– Оленька, что ты делаешь? – бросился он ко мне, желая отобрать душ.

– Миша, – прошептала я и улыбнулась. С мужем у нас никогда не ладилось, но сейчас я была рада его видеть.

– Ты узнаешь меня? – опешил он и расплылся в радостной улыбке, – ты говоришь, бог мой, ты реагируешь!

Через час мы сидели в комнате, вооружившись чашками с кофе. За время, что я пробыла в ванне, рассвело, но ночник продолжал гореть: зимнее утро не отличалось от дня и вечера.

Миша рассказывал, уткнув глаза в остывший кофе, дрожащий в кружке.

– Мне уже из больницы позвонили, с работы сдернули. Тебе кто-то из прохожих скорую вызвал. Врачи ничего сказать не смогли. С тобой все в порядке было, но в сознание ты не приходила. А на следующий день ты очнулась, меня позвала и… все. После того смотрела, но не узнавала и не говорила. Ничего не делала. Из больницы тебя выписали, потому как, ничего не нашли. Ну а здесь мы уже с мамой за тобой смотрели как могли.

Я стиснула зубы, представив, что его мама прикасалась ко мне. Она и так жизни не давала, все намекала Мише, что мы не пара. Что его где-то ждет добрая и нежная девушка, которая будет о нем заботиться, а не бросать на произвол судьбы. Сейчас наверняка Мише все уши прожужжала, так что, очень странно, что я еще здесь.

Вообще, мне очень не нравилась сложившаяся ситуация. Вот что это? Кошмарные галлюцинации, порожденные болезнью, или я и правда улетаю в другой мир, оставив тело лежать на кровати. Но почему я тогда там вполне себе плотная женщина. То есть, с плотью, а не в виде призрака какого?

Говорить Мише о своих видениях, в которых меня вынуждают ему изменять, не стала. Он, в свою очередь, вызвал врача. Тот приехал. Поохал, потыкал в меня приборчиками, измеряя температуру-давление. Пожал плечами и, выписав кучу направлений, исчез.

Еще около часа Миша выдержал мое присутствие, а потом внезапно стал собираться.

– Миш, ты куда? – недоуменно проводила его взглядом от батареи к шкафу.

– Да, на работу заскочить нужно, – быстро улыбнувшись, он зарылся в полку, пытаясь отыскать пару уже выуженному носку.

– Но у тебя же выходной? – недоуменно протянула, показывая ему пальцем на целую гирлянду носков, висящую на поперечине стула.

– О, спасибо, – просиял он и виновато стал оправдываться. – Оленька, я же сейчас совсем мало работаю. Маму ведь тоже иногда отпускать надо. Вон, даже в выходные перестал работать. Нужно нагонять, иначе, за что мы жить будем?

Извечная песня. Дома, с женой, скучно. А на работе друзья. У них даже заказа может не быть, но на работу каждый день и в выходные, и до полуночи. Только потом претензии, чего это жена на него внимания не обращает.

Я покачала головой, изобразив понимающую улыбку. Так было проще, чем очередной скандал выслушивать. Хотя невольные слезы глаза щипали. Отчего-то я понадеялась, что из-за болезни он пересмотрит свои приоритеты.

Миша исчез, растворившись в серости зимнего дня, а я осталась одна. Мысли, до того прятавшиеся в испуге от мужа, вынырнули и заполнили голову, не позволяя расслабиться. Чтобы совсем не упасть духом, взялась за уборку. За два месяца моего отсутствия квартира превратилась в филиал свалки, причем из пустыни. В лежащей слоем пыли на полу были протоптаны тропинки к выходу, кровати и шкафу. Даже на дороге к телевизору высились барханы: пульт жил на диване. Помимо этого, была еще кухня. Ни одной чистой вилки-ложки или тарелки. И ванная. Судя по всему, в машинке белье копилось до последнего чистого носка, и только после этого стирка запускалась.

Что ж, хоть в этом я была права: уборка помогла не думать ни о чем, кроме ругательств. Тем более что после каждого действия, мне приходилось по десять минут сидеть, пытаясь отдышаться. Ночь пришла незаметно. Остывший ужин ждал хозяина на плите, а я легла спать в холодную кровать.

Утром Миша как ни в чем не бывало облапил меня. Получил отказ, удивился и разозлился, но меня это мало волновало. После ударного труда вчера меня несколько знобило. Да и общая слабость вернулась в десятикратном размере. Испугавшись, муж все же вызвал маму, несмотря на мои четкие, хоть и тихие протесты.

День был незабываемый. Никогда еще не слышала о себе столько завуалированных гадостей. Прямо говорить мама пока стеснялась. Пока… Но о несчастной судьбе сына рассказала в подробностях.

Не выдержала я часам к пяти. Заверив маму, что очень устала и собираюсь только спать, выпроводила ее домой. Сама же без сил рухнула на кровать. Даже выходка Морока не казалась мне настолько противной, как любовь свекрови.

Желая больше никогда не просыпаться, закрыла глаза. Открыла их уже в обшитой деревом каюте. Кажется, я застонала, потому как рядом кто-то зашевелился. Кровать скрипнула, проминаясь, а я зажмурила глаза, пытаясь отогнать тревожащее видение.

– Уйди, – простонала болезненно, едва сдерживая рвущиеся наружу слезы.

– Уйду, – согласился Морок. На лоб легла сухая, горячая ладонь и тут же исчезла. – Ты была без сознания три дня, – тихо говорил он, не обращая внимания на мои гримасы. – Нам пришлось дежурить у твоей кровати по очереди. Тебе просто не повезло очнуться, когда здесь я.

Глава 8

Утром мы все сидели в каюте Артиста и Итвана. Словно ничего не произошло, словно все вернулось вспять.

Итван первым делом осторожно прижал меня к себе, шепнув на ухо: прости – и только потом позволил занять место возле Артиста.

Попросила их собраться я. После эмоциональной встряски заснуть не получалось, и полночи я лежала, перебирая события последних… дней. В том числе то, что узнала дома.

– Давай ты все же скажешь что хотела. А уже потом будешь нырять в свои мысли, – с недовольным смешком попросил Морок, когда тишина стала давить на уши.

Я встрепенулась, бросив на него хмурый взгляд. Ну подумаешь, задумалась, мог бы и потерпеть. Все равно большую часть времени молчит ведь!

– Я кое-что узнала, – все же начала я разговор, но тут же замолчала, не понимая, с чего начать. – Я правда из другого мира, – осмелилась я.

– Да ладно? – с едкой насмешкой протянул Морок.

– Морок! – рыкнул Артист, но я покачала головой, в просьбе не мешать.

– Я переместилась туда, когда потеряла сознание.

Я рассказала мужчинам все, что видела, затем то, что было в больнице, а после самое начало, у магазина.

– Это очень-очень странно, – почесав нос, выдохнул Итван.

Морок молчал, задумчиво крутя в пальцах невесть откуда вытянутый кинжал. За его движениями он следил как-то механически, пребывая мыслями явно не здесь.

– Итван прав, – необычно серьезно проговорил Артист. – Нет, есть те, кто путешествует между мирами… в основном маги. Но все они не расстаются с телом и уж тем более не находятся в двух местах одновременно. Боюсь, это не простое, спонтанное перемещение. Это маг, причем очень сильный.

– Вспоминай, – сухо бросил Морок, вскинув на меня взгляд. Черная бездна была холодна и безэмоциональна. Смотреть в такую было просто невозможно, и я отвернулась. – Что необычного с тобой случалось в твоем мире до того, как тебе стало плохо. Скорее всего, не дальше, чем за семь дней, потом следы любых заклинаний начинают рассыпаться.

– Да, не было ничего… – начала я и осеклась.

Морок насмешливо дернул бровью, подбадривая продолжать.

А я вспоминала, как…

***

Кафешку в нашем здании закрыли на ремонт. По-хорошему, закрывать, причем в спешном порядке, нужно было вообще все здание. Но пока этого не сделали, мы отдавали всех себя работе под стук зубов и запах паленого: отопление у нас было только на бумаге, а обогреватель держать запрещалось. Именно поэтому паленым и пахло, маленький, китайский аппаратик, который можно было спрятать от проверки в сумочке, нещадно вонял, грозясь однажды спалить нас всех к той самой матери.

Ходить обедать, из-за неожиданных неудобств, приходилось на противоположную сторону улицы, в заведение, гордо именующееся ресторан. Причем ходили туда далеко не все. Основная рабочая сила нашей задыхающейся конторы женщины за пятьдесят, предпочитали брать ссобойку. Тащиться на улицу по морозу отваживались лишь некоторые. Я в том числе. После рабочего дня, уборок, стирок и прочего, сил на ссобойки не оставалось. Тем более, есть вчерашнее Миша не желал, так что готовила я ровно две порции.

Вот и в тот день я сидела у окошка, доедая комплексный обед. Было это за три дня до моего перемещения.

Как всегда блуждая в своих мыслях, я сосредоточенно глядела в окно. Никуда, просто в пространство. Поэтому и заметила мужчину, только когда он опустился напротив. Симпатичный. Точнее, нет, симпатичным я его считаю теперь, когда путешествую с тремя красавчиками. Тогда же едва не задохнулась от восторга. Узкое, правильное лицо с тонким носом. Губы чуть пухлые, но в сочетании с квадратным подбородком смотрелись неожиданно мужественно. Волосы цвета суперблонд, краски, которой пыталась залить седину свекровь. Только у него они были, по крайней мере, казались, натуральными. Гладкие и собранные в хвост. Только глаза подкачали, оказавшись пугающего снежного бледно-голубого цвета.

Счастливо улыбнувшись, он склонил голову набок поинтересовавшись:

– Что делает такое чудо в этом захолустном мирке?

Тогда я не поняла, что он имеет ввиду. Думала чокнутый любитель художественных сравнений. Поэтому и не заострила внимания.

– Обедаю, – насмешливо ответила, хитро прищурив глаза. Обычно такие любители знакомиться в ресторанах быстро отваливались после упоминания мужа.

Он окинул взглядом стоящие, уже пустые, тарелки, будто только их увидел. Нахмурился, несколько меня озадачив. Уж не заметить, что подсаживаешься к женщине, которая ест, это надо совсем в облаках витать… примерно как я.

– Какая дрянь, – искренне сказал он скривившись. – Такая пища недостойна такого сокровища, искра требует ухода!

– Чего? – наконец сообразила я, что с мужиком что-то не так.

– Присоединитесь ко мне? Обещаю вам мир у ног и великие силы!

– Так, уважаемый, – он слишком явно начал пугать, заставляя ускориться. Тем более что и время уже заканчивалось, а мне еще идти. – Мне пора. Про миры и прочее будьте добры к кому-нибудь другому. У меня работа, муж… – курочки, хозяйство, и тебя там не значится, хотелось мне добавить, но мужчина неожиданно сильно схватил за руку, потянув ближе и сам наклонился, замораживая льдом глаз, зашептал.

– Тебе здесь делать нечего, муж мне не помеха, так что будешь моей. Твои и мои силы перевернут мир, – и отшатнулся.

От испуга сердце сбилось с ритма, в глазах потемнело, а когда все вновь пришло в норму, мужика не было. Ни в ресторане, ни на длинной, прямой улице.

Перепугалась я тогда сильно, но ненадолго. Случай этот, словно капля краски в воде, растворился в муторных буднях и вспомнила я о нем только сейчас.

– Хм, – выдал многозначительно Итван, вцепившись в бороду рукой. – Не нравится мне это.

Как ни странно, никто фыркать не стал. Ребята молчали, рассматривая что-то в своих мыслях. Я ждала, и Итван, понимая, что никто дополнять его слова не собирается, продолжил:

– Похоже, нашел тебя и правда маг. Значит, скорее всего, он и вытянул в наш мир.

Глава 9

Следующим утром, когда я вышла на палубу, вокруг была вода. До того относительно узкая река сменилась настоящим морем. Слепила глаза дорожка утреннего солнца, глядеть на восток было невозможно. С другой стороны темно-синяя вода плавно уходила в голубую дымку, а после, в небо. Только позади еще можно было увидеть берег.

– Нравится? – с грустью спросил Итван, неслышно подкравшийся и ставший справа от меня.

– Очень, – шепнула и я, не в силах оторвать взгляд от волшебного зрелища.

– Когда-нибудь я обязательно покажу тебе море, – все с той же грустью проговорил великан. – Оно в сотни раз прекраснее этого озера. И слезы Веламии. Тебе понравится.

Я обвила руку Итвана и прислонилась головой к мощным, горячим мышцам. Мысли невольно свернули на великана и остальных. Я в очередной раз попыталась заставить себя разозлиться на их давнюю выходку. Обидится, вызвать хоть какое отрицательное чувство в себе. Но ничего не выходило. Словно и не было ничего. Это было странно, раньше обиды я хранила долго, помнила даже через многие годы. Теперь? Весь негатив словно растворялся, стоило оказаться с мальчиками рядом. Мне хотелось только прижаться к кому-нибудь из них и почувствовать себя счастливой. Невольно улыбнувшись, потерлась носом о плечо Итвана и вновь замерла, уже наслаждаясь приятным теплом и близостью вместе с очаровывающим видом.

Так мы и стояли, молча глядя вдаль, пока нас не нашел возмущенный Артист, с призывом идти на завтрак.

Город словно выходил из-под воды. Сначала горизонт потемнел, затем обратился в дрожащий невнятными фигурами мираж. И только потом стали проступать самые высокие его постройки. Когда стали различимы не только шпили, но и прибрежные лачуги, на палубу вышли даже мальчики. На город они смотрели не с таким восторгом, как я. Скорее с отвращением. Итван хмурился, его лоб постоянно подрагивал, словно великан видел неприятности. Артист, наоборот, улыбался предвкушающе и осматривал берег прищуренными, маслеными глазками. Его мысли можно были понять и без всяческих способностей. Морок был спокоен, как удав. Как раз и походил на него, потому как тьма в его глазах не желала успокаиваться. Она, словно хищник, металась и кружилась, иногда, будто даже выбираясь за пределы радужки.

Почувствовав мое внимание, Морок бросил быстрый взгляд, пришлось отвернуться и посвятить всю себя берегу.

Стоило кораблю пристать, и Морок погнал нас на землю. Порт поражал шумом и пестротой. Местные мужчины отличались наглым видом. Женщины сновали между ними, не поднимая взгляда от земли и удерживаемых лотков. Были здесь и чужаки. Они тянулись с других корабликов, прибывавших в порт. Выглядели странно и даже страшно: большие клунки, повязанные на всех, даже детей, опущенные взгляды, медлительные, неуверенные движения, иногда, когда наткнуться на их взгляд все же удавалось, душу охватывала притаившаяся там тоска.

– Беженцы. От пустыни, – шепнул мне на ухо Артист, разобрав, куда я с таким ужасом таращусь, и попросил: – не отставай, здесь нельзя.

Он потянул меня сквозь людское море. Ну что ж, толпа, она, конечно, толпа и есть. Но в этом мире она была еще более шумная, наглая и пахучая. От обилия запахов меня перекосило и на какое-то время дезориентировало. Мальчики лишь понятливо улыбнулись. Даже Морок не стал ворчать, а терпеливо ждал, пока я смахну выступившие на глазах слезы и смогу продолжить путь. Перед выходом на узкие после водных просторов улочки я оглянулась на корабль. Оттолли уже деловито сновали туда-сюда, подготавливая корабль к продолжительному ожиданию обратного пути. Вздохнув, вернула взгляд улице, тянувшейся вдаль серой каменной кишкой.

Мальчики окружили меня, не позволяя сделать и шага в сторону. Так и вели под конвоем. Плюсы в таком передвижении были ощутимые: прохожие старались обойти нас как можно дальше. Так что никто меня не толкал, не обзывал и вообще не трогал. Да и к запахам я немного притерпелась.

Ну что ж, местная гостиница. Мама дорогая! Я сначала подумала, что мы в какой-то хлев зашли. Шутка, конечно. Но в каждой шутке… домик выглядел богато, со стороны. Два этажа, плюс мансарда. На огороженном подворье конюшня, курочки, свинки. Внутри примерно так же. Под ногами песок, солома, опилки, остатки еды и прочее. Под столами носится нелегально проникшая курица. Столы, правда, чистые. А вот люди не очень. Неопрятные, пахнущие, заросшие до глаз. И в этой растительности редко у кого нет добавки. Я с благоговением посмотрела на Итвана с его аккуратно подстриженной, причесанной бородой.

Он мой взгляд заметил, подступился ближе, и, пока Морок договаривался с трактирщиком, тихо шепнул:

– Ты по ним обо всех не суди. Сейчас здесь собрались бездельники да пьянчуги. Остальной люд к темну подтянется.

Я кивнула улыбнувшись. Не то чтобы меня это сильно беспокоило, но отчего-то спокойнее стало.

Морок тем временем получил ключи и повел наш маленький отряд вверх по лестнице. Напротив третьей слева двери остановился, вручил ключ Итвану.

– Ты здесь, следующая Артиста, – он указал вторым ключом на другую дверь. Рыжий расплылся в довольной улыбке и, выхватив ключ, нырнул в свою комнату раньше, чем Морок достал третий.

– Мы с тобой напротив, – ткнул он пальцем на противоположную сторону коридорчика.

Мои глаза полезли из орбит. Слова застряли внутри, не в силах преодолеть барьер из возмущения.

– А ее предупредить ты, как всегда, забыл, – едва слышно хохотнул Итван и, прежде чем я все же смогла его поблагодарить за поддержку, спрятался в своем номере.

– Ты! – прошипела я, но Морок возмущение проигнорировал, шагнув мимо меня к двери. Быстро отпер ее и вошел, вынуждая последовать за собой. Ну не стоять же посреди коридора! Захлопнув дверь, резко обернулась, желая высказать все, что уже рвалось наружу.

– Хочешь спать с кем-то из тех, кто остался внизу? – сухо спросил Морок, не обращая внимания ни на мою злость, ни на собственно меня. Прошел вглубь комнаты. Бросил вещи на кровать и зарылся в сумку.

Глава 10

На улицу Морок вышел довольный и при этом раздосадованный. Да, тело получило свое, но разум-то все понимал. Разум желал другую.

Зло выдохнув, побрел обратно. На этот раз медленно, чтобы привести немного в порядок мысли, в отличие от тела, получившие лишь новый заряд возбуждения. К досаде, вслед за ними следовало и тело, стоило только вспомнить и представить на месте полученной женщины Холь.

Силуэты в переулках на этот раз стали смелее. Тянулись ближе, поглядывая уже с интересом. Морок мысленно усмехнулся. Похоже, неторопливый шаг ввел их в заблуждение, а еще — отсутствующий взгляд. Но так даже лучше. Пусть идут. Настроение это только улучшит.

Довольные мысли прервало что-то неправильное. Один из переулков привлек внимание неясной опасностью. Морок бросил туда быстрый взгляд, но смог заметить лишь легкое смазанное движение. Едва слышно хмыкнув, он продолжил идти, все так же изображая поглощенного мыслями. Поведение оправдалось. Неясная угроза переместилась на крышу. Шла впереди.

Морок улыбнулся и следующим шагом ушел в тень.

Движение повторилось. Человек понял, что его заметили. Попытался уйти и напоролся на выступившего из тьмы Морока.

Тихое ругательство подчеркнул звон металла. Вспышка оставила после себя перевитую алыми всполохами цепь, тут же отправившуюся Мороку в грудь.

Тот дернулся в сторону исчезая. Выступил за спиной культиста, но кинжал напоролся на раскрученную в защите цепь. Морок вновь отступил, на этот раз атаки его были быстрыми, почти незаметными. Да, культист мог видеть Тень, но отреагировать не успевал.

Морок завис над распластанным телом, с досадой изучая черную маску. Сдернул, посмотрел в искаженное ненавистью, застывшее лицо. Зачем — и сам не знал. Привычка. Противника нужно знать в лицо. А вот то, что этот противник многоликий, так как не единственный, это уже проблема большая. Сколько культистов в городе? Следили за ним давно или это инициатива этого конкретного монаха? Сколько еще времени есть, прежде чем культисты придут большим числом? В том, что придут, Морок не сомневался. Из города нужно было уходить. Один Тень не справится с десятком монахов, особенно если они усилены грандом, а то и мастером. А уж фокуснику и берсерку и вовсе несдобровать. Особенно если выловят их по одному. Не повезет и скрытому магу: некоторые культисты способны это различить.

Морок не стал будить никого, проник в трактир через чуть приоткрытое окно кухни: для других такая щель лишь бесполезный манок, для Тени — вход. Остановился у двери в свой номер. Протянул руку за ключом и замер, нахмурившись, медленно взялся за ручку, надавил. Дверь легко поддалась, открываясь.

В номер вошла уже Тень. Метнулась по углам, изучая обстановку.

Морок остановился у кровати Холь. Недовольно изучил смятое белье, скинутое на пол одеяло. Будто Холь вместе с ним сдернули с кровати. С тяжелым вздохом прикрыл глаза, обращаясь к теням. Каждая вещь в мире оставляет тень, даже маленький гвоздь. Что уж говорить о человеке. И эту тень пространство помнит какое-то время. Не больше семи дней, если маг не прибрал. Убирать за Холь было некому.

У Холь отражения, способного отбросить тень, не было. Поэтому какое-то время в комнате ничего не происходило. Только шевелились беспокойно тени потревоженных им и Холь предметов. Несколько раз приоткрылась дверь, заставив Морока зарычать. Похоже, слова – это не тот метод, которым можно удержать эту женщину. Нужно было привязать к кровати. Затем в номер вошли две крупные тени. Подошли к кровати, сдернули одеяло. Как подсказывал здравый смысл, пришли отражения не за постельным бельем. Еще немного покуражившись над одеялом, тени вышли.

Распахнув глаза, Морок зло мотнул головой и вышел вон из комнаты.

Покои трактирщика были на первом этаже. Вход прятался за стойкой, рядом с ведущим в кухню.

Несложный замок послушно щелкнул, подчиняясь умелым движениям ловких рук. Скрипнула дверь, стараясь предупредить своего господина. Но тот остался глух. Тень скользнула к кровати, не потревожив даже пыли на полу. Замерла изучая. На белых простынях лежали двое. Трактирщик вытянулся во весь немаленький рост у стены. С краю, свесив до пола пухлую руку, сопела дородная женщина.

Тень недовольно дернулась, переместилась к изголовью и вытянулась над лежащим мужчиной. Потянулась к его телу и резко дернула, вырывая из него темный, медленно теряющий форму сгусток. Оставшийся лежать человек беззвучно распахнул рот. Его отражение билось в цепких объятьях Тени, пытаясь вырваться, вернуться к телу, без которого его ждала смерть. Но Тень не пускала, словно хищный зверь, она держала добычу, вынуждая сдаться, покориться. Отражение поняло, прекратило биться, вглядевшись во тьму Тени провалами глазниц.

«Где женщина?»

Мысль опалила отражение болью. Оно не привыкло разговаривать в таком виде, оно не умело общаться без тела, но Тень это не волновало. Она ждала ответа. И отражение постаралось сосредоточиться и подумать.

«Номер. Пришла за вином, больше не видел», – болезненная, едва уловимая мысль, но Тень осталась довольна.

«Куда забирают твоих шлюх?»

Отражение билось в конвульсиях. Каждая мысль Тени сжимала ее болью. Каждое мгновение вне тела грозило уничтожением. Оно чувствовало, как все сильнее растворяется в мире.

«Дом Шеки, Веселая улица».

Тень на мгновение замерла, побледнела.

«Тебе будет плохо, если я опоздаю за ней», – холодно пообещала Тень и толчком вернула отражение в тело.

Трактирщик на кровати сжался, обхватив себя руками. Из-под закрытых век ручьями лились слезы, вымачивая простынь.

Тень выскользнула из трактира. Замерла, словно принюхиваясь, метнулась во тьму улиц и заскользила по ним, меняя одно укрытие на другое так, что даже время не могло ее заметить.

Про улицу красных фонарей я слышала. Но никогда не думала, что побываю. На самом деле, фонарей на ней не было. Как не было их нигде на тех улицах, по которым мы шли. Красным просвечивали шторы на открытых окнах.

Глава 11

Когда утром спустились к завтраку, оказалось, что остальные нас ждут. Они, посмеиваясь, о чем-то болтали. Итван взмахнул рукой, заметив нас, и резко спал с лица. Артист сидел к нам рыжей макушкой, так что ему пришлось обернуться. Что произошло дальше, я поняла только потом. Улыбка на худом лице нашего эльфа медленно потухла, а потом он резко вскочил и с криком:

– Мразь! – бросился на идущего рядом со мной Морока.

Кулак целил ему в лицо, но Морок, словно не живой человек, а аэромен на ярмарке, уклонился и неуловимо быстро толкнул рыжего в плечо. Нет, показалось, что толкнул. Артист не слишком отличался от него в скорости и в таком же плавном движении обтек руку Морока, ударив в район живота. Смотреть на это дальше не стали ни я, ни Итван.

– Артист, не надо!

Я бросилась между драчунами, уперлась руками в грудь взбешенному Мороку, повернувшись к Артисту головой и чуть-чуть плечами.

Итван в это же мгновение подскочил к Артисту, крепко обхватив того за плечи. Сомкнутые перед грудью рыжика руки вздулись венами, показывая, как тому не нравится такое обращение.

– Да что с вами? – меня мелко трясло. Ноги отказывались держать, лишь страх, что парни вновь вцепятся друг в друга, заставлял стоять.

– Морок, саан тебя побери, объясни, откуда на ее лице синяк, пока я держу этого вхаара, – прорычал Итван.

А до меня вдруг дошло. Конечно, синяк ныл, простреливая в висок и челюсть. Но это была такая мелочь, по сравнению со всем случившимся, что я даже не задумалась о реакции остальных.

– Никогда, – лед в голосе Морока заставил повернуться. В глазах его плескалась бездна, рискуя затопить с головой уже меня. Невольно отступила, прижав руки уже к своей груди. – Не влезай, – все так же протяжно шипел Морок, – между дерущимися мужчинами.

– Прости, – потупилась, отступая еще на шаг. Неожиданный переход от Морока вчерашнего к вот такому, бешеному, резанул по нервам не хуже перехода между мирами. Что можно ждать от этого мужчины, я уже не знала.

– Это не я, – процедил Морок уже Итвану и дышащему, словно бык, Артисту. – Это ее глупость.

Он окинул всех нас взглядом и, развернувшись, пошел прочь из трактира.

Итван медленно выдохнул, отпуская сдувшегося Артиста. А я стояла и смотрела на закрывшуюся дверь остановившимся взглядом. Чувство вины затопило сознание. Он меня спас, потом от меня же пострадал, а теперь еще и с друзьями поссорился.

– Идем, – мягко обнял за плечи Итван, увлекая к столику. – Тебе нужно позавтракать. А о Мороке не беспокойся, скинет пар и вернется.

Грустно кивнув, позволила усадить себя на стул. Артист, все еще красный и растрепанный, сел напротив, с тревогой вглядываясь мне в лицо.

– Что произошло? – мягко проговорил он, и меня прорвало.

Согнувшись, вцепилась в себя руками. Сжала зубы, заходясь беззвучными рыданиями.

Очнулась уже в комнате, сжавшись на руках Итвана. Артист сидел рядом, гладя по голове.

– Мне нужно… чуть-чуть, – забормотала, пытаясь высвободиться из мягких объятий. Старалась при этом не показывать зареванного лица.

– Холь, пожалуйста, скажи… – начал Артист, но его остановил Итван.

– Не лезь. Пойдем, сходим за вином и перекусить захватим, – он настойчиво отодвигал возмущенного Артиста к двери. Вытолкнул в коридор и прикрыл дверь.

Вот за кого нужно замуж идти. Нежный, понятливый и, главное, понятный. Всхлипнув, пошла к тазу с водой. Нужно было умыться. Раздражение на себя прогнало остатки хандры. Я никак не могла понять, что со мной происходит. Дома я за всю жизнь столько слез не вылила, сколько за месяц пребывания здесь. Неужели психике настолько не понравился переход между мирами?

Вернулись мальчики нескоро. Судя по недовольному лицу Артиста, Итвану пришлось чуть ли не силой удерживать его внизу. Зато к этому времени я более-менее привела себя в нормальный вид. Глаза все еще ощущались пересохшими жертвами пчел, но в маленьком тусклом зеркальце отражалось уже лицо, а не колобок после месяца бездомной жизни. Даже странно, но лицо показалось мне более аккуратным, ровным и гладким, чем привычное, из моего мира.

Наконец, удалось и позавтракать, и даже рассказать ребятам о ночи без лишних эмоций. Ну да, эмоции были теперь у них. Бурлили, кипели и лезли наружу руганью и краснотой на лицах. Судя по опущенным взглядам, они к тому же чувствовали виноватыми себя. Разубеждать их не хотелось. Боялась, что сделаю только хуже. Но на прогулку, для разминки, согласилась. Но для начала Итван еще раз сходил вниз, к трактирщику: велел позвать лекаря.

Тот пришел быстро. Сухой, высокий человек средних лет, он окинул меня профессиональным взглядом. Пощупал щеку и поводил пальцами с голубоватыми искорками на кончиках у лица.

Парни ждали, сидя на кровати Морока, и тихо строили планы на прогулку.

– Так лучше, – проговорил лекарь, вглядываясь в мое лицо, словно мастер, пробивающий уши: с прицелом, прищурившись, сравнивая обе стороны. Потом улыбнулся, взял за руку и… поцеловал, нимало не смущаясь замолчавших мужчин. – Если еще что-то приключится, зовите. Помогу с удовольствием и, – голос его опустился совсем уж до шепота, – не возьму ни монеты.

Я в полном обалдении таращила на него глаза. По моему выражению лица остальные поняли, что врачевание зашло куда-то не туда. Итван, грозный и мрачный, подошел, положил руку лекарю на плечо, увлекая того прочь.

Пока шел к двери, лекарь бросал на меня какие-то радостные, восхищенные взгляды.

– Чего это он? – прошептала, когда дверь закрылась. Можно было, конечно, сказать и громче, но как-то выбил меня из колеи этот странный человек.

Артист сел рядом и коротко пожал плечом. Зато Итван у двери мрачно задумался, а после, двинувшись к нам, начал говорить:

– Что-то мне кажется, слова Морока обретают подтверждение.

– Чего? – нахмурилась я.

– Лекарь – маг, – коротко бросил Итван, нависая над нами. Но смотрел исключительно на меня. – К тому же говорят несколько… злоупотребляет некоторыми препаратами своего же изготовления. Он просто неспособен противиться твоей силе.

Глава 12

У трактира нас ждало очередное потрясение. Лекарь вернулся. Он широкими, ровными шагами мерил двор, разгоняя куриц взмахами потрепанного веника. Заметив нас, мужчина бросился навстречу, словно соскучившийся родственник. Полностью проигнорировав стоящих по бокам от меня парней, он рухнул на колени, протянув вперед веник. Оказалось, это был букет. Только цветочки на нем, мало того, что были меленькие, так еще и большей частью облетели или завяли.

– Красавица, одели вниманием, позволь угостить ужином! – шептал мужик, подползая все ближе и стараясь ухватить меня за руки.

Я ошалело округлила глаза. Букет я по привычке приняла, а вот что делать дальше не понимала.

– Девушка занята! – прорычал Итван, оттесняя меня в сторону, чтобы можно было пройти мимо мага. – У нее муж и дети!

– Нет, не может этого быть, – замотал головой маг. Он походил на пьяного, но сивушного духа я от него не уловила. – Скажи, красавица, что этот мерзкий канса врет?!

И столько надежды было в этих словах, столько боли, что невольно хотелось соврать.

– Не врет, – я решила, что жалость в этот раз не самое лучшее. – Я замужем, простите. – И больше не глядя на мужичка, почти побежала к трактиру.

Артист держал меня под руку, а Итван прикрывал спину.

В комнате мы сели на одну кровать и замолчали. Похоже, прогулка впечатлила не только меня. Не знаю, как мальчиков, а меня штормило из одной крайности в другую. То хотелось бежать без оглядки, чтобы больше не встречаться с магами вовсе, то наоборот, броситься искать того блондина с улиц и умолять его отправить меня домой.

– Надо выпить, – через долгие минуты молчания констатировал Артист и встал. Похожий на целеустремленный механизм, двинулся к двери и исчез за ней.

Итван, проводив его пустым взглядом, вполне согласно вздохнул.

Артист задерживался. Мы с Итваном уже в который раз переглядывались, все с большим волнением поглядывая на дверь.

– Пойду проверю, – мрачно бросил Итван и решительно встал.

– Итван!

Только и успела я испуганно вцепиться ему в руку, как дверь распахнулась, явив нам привидение. Мы замерли.

Артист, бледный до синевы, прошел к кровати, напоминая все тот же неживой механизм, рухнул на нее, уставившись в кровать Морока безумным взглядом.

– Артист? – осторожно позвал Итван, хмуро изучив груз в моем виде глазами. – А где вино?

– Забыл, – виновато улыбнулся он, бросая на меня быстрые взгляды, словно это я все выпила.

– Артист, пожалуйста, скажи, что случилось, – попросила я очень-очень вежливо. – У меня слишком много впечатлений за сегодня, чтобы терпеть еще и твое такое поведение! Если ты будешь молчать, я просто скачусь в истерику! – предупредила на всякий случай, так как понимания во взгляде рыжего не добавилось.

Артист постучал пальцами по колену и резко подорвался, заходив по комнате запертым волком.

– Артист?! – на этот раз не выдержал и Итван.

Рыжий замер, вперив полный нечеловеческой тоски взгляд в окно.

– Лекарь мертв, – выдохнул он наконец.

– Что? – округлив глаза, открыла в удивлении рот.

– Что случилось? – наоборот, по-деловому спросил Итван.

– Убил себя, – прошипел Артист скривившись. И резко повернулся к нам. – Нужно уходить и срочно!

– Но это ведь не мы! – прошептала я, пытаясь осознать услышанное.

– Кто-то связал это с той сценой? – мрачно спросил Итван.

– Пока нет, но… – он вздохнул и замолчал, а после вновь уселся на кровать, все так же бездумно глядя мимо стен.

– Лекарь был нездоров, это подтвердят даже маги… дождемся Морока, – констатировал Итван и принял такую же позу.

Я отставать не стала, круглыми глазами изучая трещины на полу.

***

Морок вернулся к вечеру, несколько удивив нас всех таким долгим отсутствием. Вошел в комнату и замер.

– Что? – с обреченностью вынужденного таскаться вместе с нами человека протянул он.

Мы переглянулись. Сидя рядком на одной кровати, делать это было неудобно, а потому гляделки затянулись. Оборвал их Морок гневным: ну!

– Мы по городу гуляли, – начал Итван и замолчал. Потому как стон Морока объяснил нам, насколько это было неудачным решением. Подождав новых реакций и не дождавшись, Итван продолжал, – Холь видел маг.

– Холь столкнулась с магом, – решил сразу признаться Артист, опасаясь искажать правду. – Он придержал ее. И долго смотрел вслед.

– Боги тьмы и мрака, – пробормотал Морок, прикрыв глаза. – Чем я провинился перед вами? За что посылаете вы мне эти испытания?

Мы смутились. Разом опустили взгляды в пол.

– Это еще не все, – Итван на всякий случай помолчал, ожидая комментариев, но, похоже, Морок смирился, что ему суждено умереть молодым от нашей глупости. Итван кивнул на подоконник, где красовался потрепанный букет. – Тот маг не единственный, кто ощутил ее касание. А еще…

Вот после этой фразы Морок отмер. Выругался непонятно и широким шагом подошел к кровати, вытянув из-под нее сумку.

– Ну?! – рыкнул он, когда пауза стала затягиваться.

– Он мертв, убил себя.

Морок замер, выпрямившись, словно палка. Постоял так в тишине и бросил:

– В городе служители Шедги. Много. Нужно уходить. Быстро.

Ребята понятливо кивнули, поднимаясь. Сумки мы уже собрали, так что оставалось только выйти во двор.

– Лошади, – тихо буркнул Артист, вроде ни к кому не обращаясь.

– Вам… повезло, – процедил Морок, зло запихивая вещи в сумку. – Я купил. Ждут на конюшне у западных ворот.

– Почему западных? – вскинулся Артист, заработав долгий взгляд, полный отвращения.

– Пустыня ускорилась, – наконец процедил Морок. – Я бы предпочел убраться от нее подальше.

Ребята тихо выругались, тогда как я только хлопала глазами. Оценить серьезность проблемы мне, как не местной, было сложно.

Собираться долго не пришлось. Морок завязал сумку и, обернувшись, замер, окинув нас задумчивым взглядом. Скривился, явно оставшись недовольным, и быстро подошел к окну, изучая что-то по ту сторону.