Шёпот серебряных ключей

Глава 1. Сбой в системе

Глава 1. Сбой в системе

Тактика «хорошего следователя» не сработала. Перед Элиной Корбен сидел не человек, а пустота, обтянутая кожей. Его глаза, цвета мутного льда, скользили по ней без интереса, будто она была деталью интерьера — стулом или столом.

Идеальный психопат. Высокофункциональный. Полное отсутствие эмпатии. Но в его глазах есть что-то... механическое. Как будто он не человек, а сложный алгоритм, имитирующий жизнь.

— Мистер Гован, ваша мать утверждает, что вы всегда были тихим ребёнком, — голос Элины был ровным, профессионально-тёплым, но внутри всё сжалось в холодный ком. Её дар, эта проклятая способность влезать в головы маньяков, сегодня работал на износ. От этого человека пахло тишиной. Тишиной пустого чердака, где годами пылятся сломанные игрушки. — Любили конструировать. Это правда?

Он медленно перевёл взгляд на её губы, потом обратно в глаза. Не моргнул.
— Шестерёнки, — произнёс он, и слово прозвучало как скрежет металла. — Они... пели.

Ассоциативный ряд смещён в механистическую плоскость. Эмпатия отсутствует. Самоидентификация? Считает себя частью механизма. Она сделала пометку в планшете, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Обычно она чувствовала хоть что-то — озлобленность, триумф, страх. Здесь была лишь ледяная, отполированная пустота.

— А люди, Мистер Гован? Они для вас как шестерёнки?

Уголок его губ дрогнул. Не улыбка. Скорее, подобие усмешки.
— Ломаются громче.

В этот момент лампы дневного света в кабинете для допросов резко взвыли и погасли, сменившись аварийным красным свечением. Одновременно с этим в висках Элины взорвалась боль — острая, сверлящая. Не её боль. Его. Гована. Она вскрикнула, вжавшись в спинку кресла. Перед глазами поплыли зелёные круги, навязчивые, геометрически точные, складывающиеся в невозможные фигуры.

Что происходит? Отравление? Галлюцинации?

Гован тоже содрогнулся. Его ледяное спокойствие треснуло. В его глазах вспыхнул не страх, а жадный, нечеловеческий интерес. Он смотрел не на неё, а сквозь неё.
— Они пришли, — прошептал он, и его голос приобрёл странные, вибрирующие обертоны. — Смотри... Порог открыт.

Она попыталась встать, но тело не слушалось. Комната поплыла, распадаясь на пиксели. Стена с зеркалом Гезелла искривилась, как отражение в разбитом стекле. Зелёные геометрические фигуры стали плотнее, обрели форму, превратившись в парящие в воздухе кристаллы, испещренные светящимися линиями.

Это не галлюцинация. Это... что-то другое.

Последнее, что она увидела, — это Гован, тянущий к ней руки, и его пальцы, сливающиеся в сплошной серебристый поток. Последнее, что она почувствовала, — невыносимое давление, будто её тело пропускали через гигантское сито, разрывая на атомы и собирая заново. И запах. Стерильный, сладковатый, незнакомый. Запах другого мира.

Сознание вернулось к ней с волной тошноты и ощущением ледяного пола под щекой. Она дышала, и каждый вдох обжигал лёгкие. Тот самый сладковато-стерильный запах заполнял всё вокруг.

— Девушка. Вы пришли в себя?

Голос был низким, вежливым и без единой нотки тепла. Как озвученный искусственный интеллект.

Элина заставила себя открыть глаза. Она лежала на полу в центре круглой комнаты. Стены, потолок и пол были выточены из молочно-белого, слегка светящегося материала. Мебели не было. Ни окон, ни дверей. Над ней склонились две фигуры.

Мужчина и женщина. Оба были одеты в одежды, напоминающие стилизованные лабораторные халаты, но сшитые из плотного серебристого полотна. Их лица были бесстрастны и совершенны, как у мраморных статуй. Слишком совершенны, чтобы быть настоящими.

— Где я? — голос Элины сорвался в хрип. Горло болело. — Что случилось? Гован...

— Ваше физическое состояние стабильно, — сказала женщина. Её глаза, цвета тёмного аметиста, внимательно сканировали Элину, но не видели её. Видели набор параметров. — Нейронная активность аномальна, но не критична. Эффект побочный.

— Какая активность? Что за побочный эффект? — Элина попыталась подняться на локти, и мир снова запрыгал перед глазами. Голова раскалывалась. — Я требую вызвать врача и моего начальника. Немедленно! Я криминальный психолог Элина Корбен, я находилась на допросе...

Мужчина обменялся с женщиной взглядом. Быстрый, как вспышка света. Никаких слов.
— Начальник не требуется. Вы находитесь в Камере Наблюдения Магистериума Аэтеллии. Я — Логик Арвин. Это — Логик Ирейн.

Магистериум? Аэтеллия? Логики? Слова были бессмысленны, отдавались в её сознании пустым звоном. Она ущипнула себя за руку — больно. Резко, до слёз. Значит, не сон. Не галлюцинация. Это... реальность.

— Я... криминальный психолог Элина Корбен, — повторила она, чувствуя, как почва уходит из-под ног. — Я находилась на допросе...

— Элина Корбен, — повторила Ирейн, и её пальцы вывели в воздухе сложный узор. Вслед за ними в пространстве вспыхнули и зависли светло-голубые линии, складывающиеся в некий схематичный рисунок, напоминающий трехмерную нейросеть. — Данные не обнаружены. Вы — артефакт. Побочный продукт эксперимента по межмировому переносу.

Межмировой перенос. Эксперимент. Эти слова, произнесённые с такой леденящей простотой, звучали куда страшнее любых угроз. Элина почувствовала, как её внутренности превращаются в лёд.

— Вы... перенесли меня? Из моего мира? Сюда? — её собственный голос показался ей чужим, тонким и надтреснутым.

— Корректно, — кивнул Арвин. — Целью был субъект Гован. Его психическая сигнатура содержала уникальный резонансный код. Вы находились в физическом контакте в момент активации портала. Произошло незапланированное со-перемещение.

Со-перемещение. Словно она была пылинкой, случайно залетевшей в лифт. Элина закрыла глаза. В ушах стоял оглушительный звон. Она не умерла. Она не попала в чужое тело. Её, живую и невредимую, буквально выдернули из её реальности, как сорняк. И всё из-за того психа Гована. Из-за его «резонансного кода».

Глава 2. Язык резонанса

Коридор был бесконечным. Молочно-белые стены, лишенные швов, сливались с таким же потолком, а под ногами слегка пружинила упругая поверхность. Элиар шла, чувствуя на себе взгляды Логиков. Они не оглядывались, уверенные в её покорности. Это злило сильнее, чем прямое насилие.

Они как роботы. Идут, не оставляя следов. Не оставляя ничего человеческого. Она попыталась уловить их эмоции своим внутренним радаром, но наткнулась на гладкую, непроницаемую стену. Лишь холодный расчёт и любопытство, как у учёных, ведущих протокол эксперимента.

Они вышли в просторный атриум, и у Элиар перехватило дыхание. Пространство уходило ввысь на сотни метров, и на всех уровнях парили в воздухе прозрачные мосты и платформы, переплетаясь в сложнейшую трехмерную паутину. Не было лестниц в привычном понимании — люди, одетые в те же серебристые одежды, просто поднимались или опускались по невидимым глазу траекториям, их шаг был отточен и грациозен.

— Это Центральный Узел, — без всяких эмоций констатировал Арвин. — Все дороги ведут сюда. Не отклоняйтесь.

Воздух гудел от низкочастотного, едва уловимого звука, словно весь Магистериум был гигантским, работающим механизмом. Элиар попыталась сделать то, что делала всегда в незнакомом месте — считать общую атмосферу, уловить доминирующие эмоции. Но её внутренний радар давал сбой. Она улавливала отдельные всплески — лёгкое раздражение, холодную сосредоточенность, апатию, — но они были приглушенными, словно прикрыты слоем ваты. Не было ни искреннего смеха, ни вспышек гнева, ни даже простого любопытства в её адрес. Лишь беглые, оценивающие взгляды, быстрые и безразличные.

Они подавляют эмоции. Или не считают нужным их проявлять. Социальная интеракция сведена к функциональному минимуму.

Ирейн остановилась перед ничем не примечательным участком стены. Палец её коснулся поверхности, и та мгновенно растворилась, открыв небольшое помещение, похожее на лифт.

— Следственный отдел. Низший сектор, — объявила она.

Кабина плавно понеслась вниз. Элиар молчала, цепляясь за детали. Отсутствие кнопок. Бесшумность движения. Полная стерильность. Эти люди не просто жили в технологически продвинутом обществе — они, казалось, устранили саму возможность хаоса.

Лифт остановился. Стена перед ними исчезла, открыв вид на длинный зал, разделенный на полупрозрачные кабинки. Здесь было почти по-земному: стояли столы, на которых парили голографические экраны, мерцающие данными. Воздух пах озоном ещё сильнее.

Их встретил мужчина с уставшим лицом и мешками под глазами, которые резко контрастировали с безупречной внешностью Логиков. Его одежда была того же покроя, но из более простой, матовой ткани.

— Логик Арвин, Логик Ирейн, — кивнул он, и в его голосе прозвучала усталая почтительность. — Это и есть... артефакт?

— Наблюдатель Элиар, — поправил Арвин. — Её определяют к вам, Следователь Дэвен. Низший разряд. Ознакомьте её с базовыми процедурами. Её нейронная активность представляет исследовательский интерес.

Дэвен бросил на Элиар быстрый, оценивающий взгляд. В нём не было ни враждебности, ни интереса — лишь смиренная покорность дополнительной нагрузке.
— Как прикажете. Пойдём, Элиар.

Логики развернулись и ушли, не прощаясь. Словно выполнили очередную задачу по расчету.

Дэвен провёл её к свободной кабинке в самом углу зала.
— Это твое рабочее место. Система откликается на твой резонансный след. Просто коснись стола.

Элиар положила ладонь на прохладную поверхность. Столешница мгновенно ожила, блеснув голубым светом. Перед ней возник интерфейс — плавающие в воздухе иероглифы и непонятные схемы.

— Я... не умею этим пользоваться, — призналась она.

Дэвен вздохнул.
— Сосредоточься. Система считает твой ментальный запрос. Хочешь увидеть правила — подумай о правилах.

Элиар закрыла глаза, попытавшись представить себе устав или свод законов. К её удивлению, иероглифы перед ней поплыли и сложились в связный, но всё ещё непонятный текст.

— Хорошо, — Дэвен, казалось, был слегка впечатлён. — Большинству новичков требуется неделя, чтобы добиться такой фокусировки. Ладно. Твоя задача — первичный анализ низкоуровневых инцидентов. Вот, — он махнул рукой, и на стол выплыло новое окно с текстом. — Начни с этого. Нарушение складской логистики. Пропажа двух ящиков с кристаллами-резонаторами низкой частоты. Установи причинно-следственные связи.

Он ушёл, оставив её одну. Элиар посмотрела на плавающий текст. Она не понимала слов, но каким-то шестым чувством улавливала суть — отчёт о какой-то недостаче. Это был тест. Примитивный, но тест.

Она снова коснулась стола, на этот раз думая о «пропаже» и «причинах». Система откликнулась, выдав ей схемы перемещений, логи записи доступа, списки ответственных. Всё было чистым, выверенным и абсолютно бесполезным. Ничего, что указывало бы на кражу или ошибку.

Слишком идеально. Как отчёт, написанный под копирку.

Она откинулась назад, закрыв глаза. Вместо того чтобы вчитываться в непонятные символы, она сделала то, что умела лучше всего. Она представила себя на месте того, кто последним видел эти ящики. Не Логиком, не бездушным исполнителем, а человеком. Уставшим, возможно, недовольным, возможно, торопящимся. Что он мог сделать? Ошибиться? Украсть? Забыть?

Она погрузилась в состояние лёгкого транса, отфильтровывая логику и пытаясь ухватить призрачный след человеческого фактора. И тут её «дар» сработал. Не как радар, а как щуп. Она почувствовала нестыковку. Одно из событий в логической цепи — отметка о проверке — стояло не на своём месте. Оно было вписано позже, нарушая хронологию. Это было едва заметно, словно одна нота в идеально сыгранной симфонии прозвучала на долю секунды позже.

Она открыла глаза, нашла эту метку и мысленно «ткнула» в неё. Система выдала подробности. Проверку проводил младший хранитель по имени Фенн.

Элиар снова коснулась стола, думая о «Фенн» и «мотивации». Она не знала, что ищет, ее вело чутье. Всплыли данные о хранителе. Безупречная биография. Но когда она мысленно представила его распорядок, её внутренний радар дрогнул на одном пункте — регулярные посещения некоего «Сектора рекреации» в часы, не предназначенные для отдыха.