Шестнадцатая попытка

История первая. Чайный гриб маст хэв. 1

Мокрая капибара стояла посреди лаборатории и смотрела на профессора Ираиду Саушкину с совершенно невинным выражением мордочки. Казалось, она действительно не понимает, какие могут быть к ней претензии: подумаешь, выбралась из загона в импровизированном живом уголке, опрокинула ведро с грязной водой и извалялась в ней до свинского состояния.

– Афанасий, Сосиска опять выбралась из загона! – пожаловалась Ираида. – И разлила воду! Она что, хочет купаться? Что скажет уборщица? Она же отошла всего на минуту!

Профессорша подобрала ведро и выпрямилась, сдувая со лба розовую челку – печальное свидетельство попытки залечить сердечные раны после расставания с профессором Сестравицким.

– Уборщица скажет, что капибару нужно держать дома, а не на работе. Давайте ведро, я вытру. Остальные лаборанты все равно разбежались.

– А как я буду держать Сосиску дома, когда ей надо общаться?! – возмутилась профессорша. – Тут хоть какая-то компания в живом уголке, а у меня в квартире одна драцена в горшке.

Афанасий хмыкнул, отобрал у начальницы ведро, взял швабру и принялся собирать разлитую воду. О том, что пять крыс, рыбки и две флегматичных черепахи в аквариуме это сомнительная компания для капибары, он сообщать не стал – Ираида и сама это знала.

С другой стороны, она действительно очень мало времени проводила дома – особенно сейчас, после болезненного расставания. Если раньше она ночевала то у себя, то у вероломного профессора, то теперь все чаще дремала на диване в комнате отдыха, а дома появлялась только на выходных. Даже в домашнюю мастерскую не заезжала, забросила.

– Давайте отдадим Сосиску обратно Сестравицкому, – предложил Афанасий.

– Я не хочу видеть этого козла! – вспыхнула профессорша. – Пусть только явится!..

– Верните Сосиску в загон, а я пока все уберу, – перебил Афанасий, не горя желанием вновь выслушивать давно известный список претензий.

О своем неосторожном предложении он успел пожалеть. Прошлая встреча с профессором едва не закончилась полицией – к тому же он подозревал, что Сестравицкий не горит желанием забирать себе непоседливого грызуна размером с собаку.

Ираида кивнула, уводя шестьдесят килограмм напоминания о коварном любителе капибар и симпатичных студенток обратно в «живой уголок», и вернулась с какой-то банкой в руках. Афанасий как раз успел домыть пол и вернуть инвентарь недовольной уборщице.

– Пойдем со мной, поможешь, – серые глаза начальницы сияли нежно и вдохновенно.

Природа этого сияния была Афанасию прекрасно известна. Собственно, варианта было всего два. Ираида могла смотреть так на глину, когда мастерила фигурки в своей домашней мастерской, а еще…

– Это что, новая попытка создать жрущую протоплазму? Какая, пятнадцатая?

– Шестнадцатая, – Ираида ласково улыбнулась банке. Так, как даже Сестравицкому не улыбалась.

Даже когда он капибару ей приволок.

– А что это такое?

Афанасий мрачно посмотрел на банку в руках профессорши. Коричневая слоистая хрень в банке зловеще побулькивала и в целом выглядела так, будто попытка создать протоплазму уже возымела успех.

– Чайный гриб! – радостно откликнулась профессорша. – Этот организм представляет собой симбиоз дрожжевого гриба и бактерии…

Афанасий закатил глаза, слушая, как Ираида перечисляет названия этих бактерий на латыни – рассматривая банку так, как будто названия были написаны непосредственно на грибе. Звуки мертвого языка навевали малоприятные воспоминания о третьем курсе медицинского института, с которого Афанасия, собственно, и выперли прямиком в армейку. Два года срочной службы, три года контракта, ранение, комиссован, пристроен в лабораторию к Саушкиной – и снова проклятая латынь! «Вьетнамских флэшбеков» от нее у него было больше, чем после битвы за Венеру.

- … он производит вкусный напиток. Сначала он кисло-сладкий, но если настоится, становится кислым и опасным для здоровья. Я, конечно, сама не пробовала…

– И где вы взяли эту мерзость? – перебил Афанасий.

– Как где, на Лунном рынке, – радостно заявила Ираида. – Афанасий! Опять этот взгляд! Можно подумать, тебе не тридцать, а вдвое больше!

Самой Ираиде Саушкиной было тридцать шесть лет, и минимум пятнадцать из них она провела в этой самой лаборатории, изредка выбираясь в короткий отпуск, в основном на Луну – пополнять запасы всякой хреновины на самом большом черном рынке в системе. Афанасий частенько составлял ей компанию вместо домоседа-Сестравицкого, следя, чтобы она не влезла в неприятности и не приволокла из отпуска ничего опасного.

И вот теперь он хватался за голову, не понимая, как можно было проморгать проклятый чайный гриб!

– Следующим летом, Ираида Ильинична, мы полетим на море, – он мысленно досчитал до десяти и нашарил в кармане электронную сигарету, жалея, что начальница запрещает курить в лаборатории. – Будем валяться на пляже, есть хачапури, любоваться звездопадом, и никакого черного рынка. И чайных грибов!

– Ну что ты опять начинаешь?! – рассердилась Ираида. – Никакого полета мысли! Ты самый скучный лаборант из всех, кого мне давали! А главное, пристал, как банный лист!

– Ладно, ладно, чего вы сразу! – примиряющее сказал Афанасий. – Вы только скажите, как это убить? Огнемет подойдет, или нужно запастись серебром, как в кино про вампиров?

– Тебе лишь бы огнеметом, – фыркнула профессорша. – Ты, наверно, и на Венеру полетел, чтобы тебе табельный огнемет выдали.

– Конечно, - сумрачно произнес Афанасий. – Люблю, знаете, сжигать всякое.

Ираиду тут же замучила совесть:

– Ох, что ты, я не хотела! Это все Сестравицкий, я из-за него сама не своя! Пойдем, пойдем, загрузим гриб в репликатор. Я хочу узнать, получится ли решить проблему шестой, третьей и пятой партии, если взять за основу организмы-симбионты…