Шоколадница

Часть 1. Судьбы загадочное завтра. Пролог.

Дорогие читатели, коллеги и гости сайта, позвольте пригласить Вас в мою новую историю. Отчасти немного волшебную, с оттенком сладости и легкой горчинки одновременно. Историю, очень похожую на вкус любимого многими праздничного лакомства. И пусть она растает в ваших сердцах, как тает на языке нежная томность молочного шоколада, с незабываемым привкусом детства, орехового, с бездонной пронзительной глубиной, карамельного, с восхитительно хрустящими нотами или темного, полного загадочной затаенной страсти.

Дорчестер, штат Массачусетс, 1800 год.

Пристально глядя на танцующие в полутьме комнаты языки пламени, Аннабель пыталась смириться с обжигающей душу истиной. У ее безнадежной запретной любви не осталось даже крошечного права на существование. Лишь вчера, стоя в маленькой приходской церкви, в двух шагах от безумно счастливой подруги и ее жениха, она отпустила до боли желанную мечту в тихую морозную тишину зимнего утра.

Эмбер была ей ближе, чем родная сестра, которой с самого детства так не хватало. Хрупкая и ранимая девочка росла болезненным и немного замкнутым ребенком, но для Бель неизменно делалось исключение. Рядом с ней стеснительный робкий ангел превращался в веселого озорного эльфа.

Анна чуть грустно улыбнулась, припомнив далекие беззаботные дни, когда они с Эмбер могли часами пропадать в детской, зачитываясь любимыми книгами о прекрасном волшебном мире. Подруга неизменно звала ее рыжеволосой феей, любуясь медно-золотым водопадом, рассыпавшимся по чуть угловатым плечам. В то время как сама Аннабель, по обыкновению, не находила в непослушном причудливо завивающимся буйстве совершенно никакого очарования. В отличие от шелковистых чернильно-черных прядей названной сестры и ее бездонных голубых глаз.

Еле уловимо вздохнув, девушка повела озябшими плечами. Растаявшее перед глазами видение отозвалось в сердце ноющей болью. Только с ним, с тем, кто повел к алтарю самого близкого и родного, после отца, человека ей хотелось сидеть у камина, кутаясь в старый плед и слушая шепот тлеющих угольков. Увы, Рейнольд с самой первой минуты их встречи принадлежал другой женщине и никого иного вокруг словно не замечал.

С трудом отведя взор от мерцающих огненных языков, смиренно принимающих свое подношение, Бель перевела взгляд на примостившуюся в углу маленькой гостиной рождественскую ель. Таинственный символ самого яркого и нарядного праздника в году, окруженный аурой веселья, радости и тепла в каждом доме. Неслышно поднявшись, молодая женщина приблизилась к терпко пахнущему хвоей дереву, едва коснувшись висящего на тонкой ветке яблока.
Когда-то давно отец рассказывал ей красивую древнюю легенду о Божественном младенце, протянувшем к сияющей ели ручки и тем самым оказавшем той огромную честь. Но зеленая красавица не возгордилась, освятив своим светом пальму и маслину, оставшихся без внимания в ту удивительную ночь. За что и получила от ангела свой драгоценный дар – каждый год растворяться в сиянии сотен свечей.

- Я хочу, чтобы он был счастлив, - еле слышно проговорили побледневшие губы, - так, как только возможно на этой земле. Бесконечно счастлив.

- На жалости и сочувствии нельзя построить семью, - раздался вдруг позади негромкий приятный голос.

Стремительно обернувшись, Аннабель удивленно посмотрела на умудренную годами женщину, в неброском светло-коричневом платье из английской шерсти.

- Он любит Эмбер, - едва качнув головой, возразила девушка, одной только Элизабет она и могла доверить свою горькую тайну, - это видится в каждом жесте и слове.

- Бедняжка совсем слаба духом, - сурово поджав губы, миссис Хэннон подала знак замершей в дверях горничной, и девица поспешно принялась расставлять на маленьком столике предметы для чаепития, - супруг и материнство только усугубят недуг.

- Я верю, что у них все будет хорошо, - заставив себя улыбнуться, Бель присела на самый краешек удобного обитого светлым плюшем кресла.

- На все Божья воля, - примирительно уступила женщина, следуя примеру своей гостьи и осторожно подталкивая к ней изящный украшенный вензелями конверт, - я пригласила тебя не за этим, Анна. Вот это – мой тебе святочный подарок.

- Что это? – подняв на Элизабет искрящиеся соленой влагой глаза, спросила Аннабель.

- То, что поможет шоколадному дому Бейкеров удержаться на плаву и в очередной раз подарить своим поситителям нечто особенное, - помолчав, пояснила миссис Хэннон.

Неуверенно подрагивающими пальцами девушка разорвала плотную бумагу и сквозь расстилающуюся перед взором туманную пелену прочла строчки, написанные мелким убористым почерком: Праздничный десерт - брауни с черносливом.

- Я родилась в Шотландии, - негромко продолжила Элизабет, - на кухне нашего замка всегда оставляли не занятым один стул. Нянюшка говорила, будто он предназначен для домового. У нас его называют брауни и именно в честь него готовят по особенному домашний и невероятно вкусный десерт.

- Но почему вы не отдали его отцу? – помимо воли не смогла скрыть своего изумления Бель.

- Решение, принятое тобой, принесет вашей семье много проблем, - взглянув в бесхитростные огромные глаза, отозвалась женщина, - моего Джона по сей день обвиняют в измене. Все твердят, что он не вернулся из плаванья в силу желания – расстаться со мной. Только я ни на минуту не верила злым языкам. И Джеймс не поверит, получив твое письмо. Но наступит тот день, когда ты захочешь вернуться в Дорчестер. И тогда тебе пригодится наш семейный рецепт, дабы суметь сохранить дело моего мужа и твоего отца.

Глава 1.

Пять лет спустя.

Яркий сноп искр, рассыпавшихся на каминную решетку, заставил Рейна вздрогнуть, оторвавшись от манящих в счастливое прошлое воспоминаний. Скользнув растерянным взглядом по приспущенному пологу кровати, мужчина с трудом удержал рвущийся из груди вздох. Как бы ему не хотелось обратного, пришло время последовать совету преподобного отца Элиота, данного во время недолгого разговора, состоявшегося сразу же по окончании воскресной мессы. Вот только осуществить подобное намерение будет куда как труднее, чем внять разумным доводам священника.
После случившегося несколько лет назад у него не осталось шанса – рассчитывать даже на руку не слишком избирательной вдовы, желающей устроить свое счастье с помощью нового союза. Не то чтобы пробовать, в очередной раз, искать благосклонности кого-то из респектабельных семейств Дорчестера. Но и оставлять все как есть, надеясь на благоразумие и понимание бывшего тестя, больше не представлялось возможным.

С досадой отбросив в сторону край одеяла, Рейнольд резко поднялся с постели и потянулся за небрежно брошенным в сторону кресла халатом. В конце концов ему, сыну женщины, принадлежащей к коренным народам Массачусетса, не стоило особенно привередничать в выборе супруги. По сути, в последние пару лет он больше всего на свете хотел оставить добротный отцовский дом и поселиться на берегах реки Непонсет, в устье которой на протяжении нескольких поколений жили предки его матери. Пользуясь обильным источником пищи, даваемой сочетанием пресной и соленой воды.
Вот только прибывшие в Новый Свет европейские поселенцы отнюдь не имели особого желания считаться с мнением совета древних племен. В его жилах текла кровь народа, никогда не считавшего земли Массачусетса своей собственностью. Поля, склоны холмов, бескрайние леса, суровая местная природа – все это являлось священным источником их существования. Непонсеты владели неиссякаемыми грядками моллюсков, бобрами и форелью из болот и рек, оленями, обитавшими в глухих чащобах.
Увы, они не оказались готовы к притязаниях английских и прочих колонистов, властно заявивших на чужую территорию свои права, как и к разного рода инфекционным заболеваниям, завезенным людьми, приехавшими покорять неизведанные земли. В результате чего численность племени начала скоро и неумолимо сокращаться, несмотря на сделанные вождями уступки по отношению к вторгшимся в их маленький мир чужакам и попытки – сохранить хоть малую часть родовых традиций.

Рейн горько усмехнулся, пожалуй, теперь он, в полной мере, осознал причину слез своей матери, тайком от отца запиравшейся в комнате и пытавшейся в одиночестве справиться с не слишком ясными мужу горестями. Цивилизованные граждане Дорчестера, среди которых внезапно оказалась выросшая, словно дикий цветок, свободолюбивая дочь своего народа, так и не смогли принять ее в безнадежно запретный круг. Непонсетам не доверяли и отчасти боялись, справедливо предполагая, что местные жители не особенно рады иноземным захватчикам.

Вот только ни один из тех, кто все еще ютился на берегу извилистой реки, не был ни предателем, ни вором. Рейнольд до боли сжал в руках прохладное стекло бокала, с плескавшейся на дне янтарной жидкостью. Отец Элиот прав, слишком часто он стал искать забвения в горьковато терпком напитке, позволявшем, пусть ненадолго, отрешиться от терзающих сердце угрызений совести. И забыть небесные очи, взиравшие на него с бесконечной любовью и доверием.

Она умерла потому, что не захотела верить в безжалостный оговор и отринула тех, кто еще вчера казался незыблемым оплотом. Но если бы он сам в тот роковой вечер не отправился контролировать прибытие доставленного из Вест-Индии груза, оставив беременную жену в одиночестве, Эмбер могла остаться живой. Они могли бы до сих пор счастливо жить, воспитывая как две капли воды похожую на нее дочь.
Именно ради нее, ради темноволосой малышки, с хрустальными голубыми глазенками, ему предстояло связать свою жизнь с совершенно посторонним и нелюбимым человеком. Чтобы иметь возможность – воспитывать девочку самому, а не украдкой встречаться с очаровательной непоседой, пользуясь короткими отлучками господина Фелпса.

Горестная ирония судьбы, не позволившая Уильяму, владеющему аптечной лавкой на городской площади, спасти горячо любимую дочь по сей день не укладывалась в голове Рейна. Как и то, что безвременно начавшиеся роды принимались позванной по решению жены повитухой, а не имеющим для того более нужные навыки доктором Бейкером, слегшим с неожиданной простудой.

Джеймс оставил этот мир пару месяцев назад, завещав дело всей своей жизни Аннабель. Рыжеволосой фее, покинувшей Дорчестер сразу же после его свадьбы с Эмбер. Признаться, Рейнольд смутно радовался такому развитию событий. От души желая ей счастья в Джорджии, где Бель обосновалась в семье матери. Суровые условия Массачусетса едва ли могли подойти этой истинной дочери юга, сохранившей свой мягкий певучий акцент, от которого по спине молодого человека всегда пробегали мурашки.
К сожалению или к счастью их знакомство состоялось на званом ужине, в честь его помолвки с мисс Фелпс. Уильям явно не пребывал в восторге от странного выбора дочери, но спорить не стал, о чем, вероятно, жалел по сей день. На днях дворецкий сообщил ему, что господин аптекарь занемог и внучкой нынче занята его молодая жена. Что всерьез беспокоило Рейна.

Не слишком заботившаяся о падчерице самонадеянная англичанка едва ли могла проявить особую любовь к оставшемуся без присмотра деда ребенку. И, вероятно, не имелось иного выхода, как внять томным взглядам собственной экономки, принятой на работу по рекомендации мистера Эверетта, как раз незадолго до злосчастного вечера в доме Ладлоу. Ловкая и расторопная ирландка отлично вела хозяйство, а сословные предрассудки Старого света никак не влияли на мнение поселенцев, в силу тех или иных причин оставивших обжитые дома и отправившихся строить новую жизнь на край света.

Глава 2.

Несколько бесконечно долгих минут он продолжал пристально смотреть на ее осунувшееся лицо, со странной смесью горечи и непонятного разочарования. Вероятно, давая промелькнувшему в ненастных глазах всплеску боли смениться непроницаемой маской равнодушия.

- Добро пожаловать в Дорчестер, мисс Бэйкер, - наконец произнес Салливан, с ног до головы обдавая девушку глубоким почти позабытым тембром, со ставшим еще заметнее шотландским акцентом, - и примите мои соболезнования по поводу кончины вашего отца.

- Спасибо… - растерянно отозвалась Анна, несколько удивленная прохладной официальностью прозвучавших слов.

Впрочем, ожидать чего-либо иного не имело смысла. Времена, когда самый обворожительный мужчина, из всех кого она знала в свои двадцать четыре года, предложил ей обращаться друг к другу просто по имени, безвозвратно канули в лету. Ее мать от столь явного нарушения традиций непременно пришла бы в сильнейшее негодование. Но Рейнольда крайне редко интересовало мнение света и тем паче неписанные правила этикета, мало подходящего для этих суровых мест.

- К сожалению, ваш экипаж безнадежно испорчен и на его починку может понадобиться много времени, - мрачно констатировал молодой человек, - в создавшейся ситуации я не вижу иного выхода, как предложить вам воспользоваться моим гостеприимством. По крайней мере, на те пару часов, что продлиться метель. К тому же лошади истощены, им тоже нужна передышка.

- Мы будем … вам очень признательны, - с трудом выдавив из себя соответственный общему тону разговора ответ, девушка приняла протянутую ей руку, неосознанно пожалев, что плотная ткань перчаток не оставляет никаких шансов ощутить тепло надежной сильной ладони.

- Позвольте, - чуть мягче поинтересовался Рейн, намереваясь взять на руки дружелюбно завилявшего хвостом Тобби.

Молчаливо кивнув, Бель проводила с удовольствием устроившегося в крепких объятьях пушистика ласковым взглядом. Рейнольд с предельной откровенностью давал ей понять, что считает ее появление отнюдь не благой вестью и не намерен скрывать своего отношения, даже в угоду общепринятым законам гостеприимства, свято чтимым в его краях. Тем не менее, он любезно помог ей разместиться в весьма интересной повозке, по виду напоминающей широкие удобные сани, скользящие по снежному насту так же легко, как копыта лошади по гранитной мостовой.

Мгновенно согревшись под широким шерстяным одеялом, Анна украдкой вдохнула исходящий от присевшего рядом мужчины терпкий аромат свежести, с легкими нотками табака и, как ни странно, хорошего бренди. Рейн никогда особенно не увлекался алкоголем, предпочитая иные варианты расслабления, как и все представители народа, из которого происходила его мать.

Помниться, она несказанно удивилась, что в жилах обаятельного синеглазого жениха подруги, с истинно аристократичными манерами и теплой усмешкой в ясном взоре, течет кровь непонсетов. Теперь же она властно заявила о себе, наполнив синие глубокие озера надменно снисходительным равнодушием. По сути от того, кто отвесил ей изысканно учтивый поклон посреди элегантной гостиной Фелпсов не осталось даже крохотного следа. Здесь и сейчас рядом с ней находился незнакомец, в чьем отношении явственно угадывалась нетерпеливая отстраненность.

На протяжении всего пути Рейн, как она все еще продолжала его называть про себя, больше не произнес ни единого слова. Лишь по прибытии в красивый двухэтажный дом, приютившийся на самой вершине холма, достаточно сухо отдал необходимые указания появившейся им навстречу суровой ирландке и с едва уловимой неохотой вручил Тобби его хозяйке.

Судорожно сглотнув, Аннабель заставила себя сдержать подступившие к горлу слезы. В конце концов, на какой прием она могла бы рассчитывать после своего практически бегства несколько лет назад. Отец, как и предсказывала Элизабет, все понял и простил. Но вот Эмбер…. Нежная, любящая и преданная Эмбер так и не ответила ни на одно из многочисленных писем, отправляемых в напрасной попытке успокоить грызущую сердце совесть.
Ныне она с до боли сияющей улыбкой взирала на свою названную сестру с прекрасного портрета, расположившегося на центральной стене холла, только станет ли также ласково улыбаться, когда узнает: кто рискнул вторгнуться в ее дом непрошенным гостем? И не объяснялась ли жестокая отрешенность Рейнольда обидой за хрупкую ранимую жену?
Внезапно Анне до тянущей грусти в сердце захотелось обнять тонкий недосягаемый силуэт с безмолвного холста и попросить прощения за свое постыдное стремление - сбежать от самой себя.

Обернувшись, девушка с неприятным изумлением поняла, что Рейн покинул гостиную, оставив ее в компании не слишком дружелюбной экономки.

- Это покойная супруга сэра Салливана, - натянуто пояснила домоправительница, подметив интерес новоприбывшей к полотну руки неизвестного мастера.

До затуманенного усталостью сознания не сразу дошел смысл фразы, произнесенной самым что ни есть будничным тоном. Но уже спустя несколько секунд он вонзился в сердце, будто стальной клинок, затопив все существо потрясенной горечью.

- Эмбер… - неверяще выговорила Бель, - Эмбер… умерла… Почему…. Когда это случилось?

- Около четырех лет назад, сразу же после тяжелых родов, - с бесчувственной готовностью откликнулась женщина, - малышку воспитывает господин Уильям. Да и что бы ей делать в этом доме, когда на несчастного мистера Салливана обрушилось столько неприятностей разом.

При этих словах экономка зыркнула на смертельно побелевшую гостью изучающим взглядом и неопределенно хмыкнула.

Глава 3.

Два дня спустя.

Одну за другой Аннабель вынимала небольшие шпильки из подхваченной ими копны золотисто-рыжих тяжелых прядей и задумчиво складывала их в приютившуюся на туалетном столике чашу из оникса. Зеркало в элегантной деревянной раме отражало ее расслабленное немного сонное лицо, на котором загадочно мерцали бездонные карие озера, охваченные малопонятным сердцу томлением. Невесомо коснувшись чуть замутненного отражения, Анна качнула головой, будто пытаясь стряхнуть с себя странное оцепенение, вызванное долгим разговором с Элизабет.

По счастью ее добрый ангел-хранитель уступчиво согласился пожить с нею в доме какое-то время, спасая от грустных воспоминаний и до боли нежеланного одиночества. Вот только узнанное не далее чем пару часов назад отнюдь не могло облегчить и без того трудное решение, принятое молодой женщиной. Да и мама всенепременно придет в предсказуемое негодование, едва получит отосланное с последним кораблем письмо. Впрочем, к тому времени на континент придет долгожданное тепло.

А пока оставалось довольствоваться небольшой передышкой в череде бесконечных дней, охваченных тоскливым холодным мороком. Когда кажется, что метель никогда не отступится и что кроме нее ничего не осталось вокруг. Лишь только неутомимые снежные хороводы, исполняющие свой сложный танец под убаюкивающую песню пурги. Да редкие проблески ватной тишины, объятой причудливыми сугробами и отяжелевшими под снегом деревьями, живущими своей размеренной жизнью.

Оглянувшись на наполненную горячей водой ванную, от которой вверх к потолку поднимались тонкие струйки пара, Бель поспешила выскользнуть из длинного парчового халата и тонкой батистовой сорочки, торопясь погрузиться в долгожданное блаженство. Голова чуть кружилась после нескольких бокалов вина, выпитых вместе с миссис Хэннон в большой низкой комнате, с приветливо горящим камином и широким столом, покрытым белой дамасской скатертью и уставленным серебряной посудой. А в душе медленно разливалось прочно позабытое умиротворение.

Так или иначе, но она вернулась домой. В маленькую двухэтажную вотчину отца, где все чудилось безмятежно родным и уютным. И широкий двор со службами, крытым гумном, дровяным сараем и различными пристройками. И комнаты, обставленные привезенной из Англии мебелью и устланные пушистыми коврами, с длинным ворсом. Отец мечтал приобрести соседнее поле, чтобы построить там конюшни, расположить ферму, где можно было держать скот и выращивать овощи. Теперь все это представлялось безумно сложным. Но куда как сложнее обстояла ситуация с Рейнольдом.

Устремив невидящий взор на висящее на стене изящное серебряное распятие, Анна мысленно пребывала очень далеко от окружающей ее атмосферы ностальгического покоя. Ей никак не удавалось прогнать вспыхивающие перед глазами жестокие образы, сменяющие друг друга с удивительной четкостью. Будто бы наяву проносились перед смятенным взором обставленные поистине с респектабельной роскошью покои особняка Роджера Ладлоу и его немного вздорной капризной супруги, как правило, озабоченной лишь прибытиями очередного груза, с новыми платьями и драгоценностями.
Роджер входил в совет попечителей первой городской школы Дорчестера, слыл человеком высокообразованным и светским. Увы, справиться с темпераментом чрезвычайно деятельной и энергичной жены ему не удавалось никогда. А ведь именно сие «неугомонное чудо» умудрилось разрушить жизни двух самых дорогих ее сердцу людей. Обвинив Рейна в краже редкого ожерелья, сделанного из маленьких белых и голубых раковин, драгоценности, коей индейцы приписывали силу талисмана.
Столь дружественный знак внимания был оказан вождем одного из немногочисленных местных племен непонсетов господину Ладлоу, в связи с открытием его учебного заведения и считался по значимости равным золоту или серебру. Но во время злосчастного приема ожерелье бесследно исчезло из хозяйской черепаховой шкатулки и, разумеется, это поставили в вину отчаянно нежеланному чужаку.
Из-за глупого надуманного оговора Эмбер осталась одна в самый отчаянный момент своей жизни, как никогда нуждаясь в помощи. А Рейнольд потерял возможность самому воспитывать росшую без материнской заботы дочь. И возможно ли будет теперь исправить причиненное в прошлом зло?

Анна верила, что стоит хотя бы попытаться. Убедить погруженного в хандру Уильяма – дать девочке шанс расти в любящей семье. В конце концов, должен же он внять голосу если не сердца, то разума, подсказывающего, что из госпожи Фелпс едва ли получиться образцовая мачеха.

Еле уловимо вздохнув, девушка оперлась головой о край ванны и прикрыла глаза. Размышлять о, на самом деле, вполне обоснованном беспокойстве владельца аптечной лавки совершенно не хотелось. Как и дивиться горькой иронии судьбы, приведшей ее в город бессмысленно разбитых надежд, дабы подарить столь нежданное откровение.
Мужчина ее невозможной мечты, неприступная крепость с глубокими синими омутами, незаживающая душевная рана вновь оказался совсем рядом. Много лет назад тихие слова священника казались ей жестокой печатью на дверях так и не обретенного рая, заставили отказаться от всего, что составляло ее хрупкий мир.

Отчего отец ничего ей не говорил? Ни в многочисленных письмах, ни когда пару раз гостил в их с матерью доме в Атланте. Неужели из-за всеобщего безумия, охватившего недоверчивых поселенцев Дорчестера? По крайней мере, ему ничего не было известно о безответной сердечной привязанности собственной дочери. Но ведь и Элизабет предпочла обойти это роковое событие молчанием. Может быть потому, что Рейн никогда не видел женщину в преданной подруге своей очаровательной невесты. И ныне открыто выказывал если не равнодушие, то уж точно нежелание какого бы то ни было общения. Или же он….

От внезапно сверкнувшей в сознании догадки Аннабель даже резко села в ванной, машинально отметив начинающую остывать воду. Мог ли Рейнольд полагать, что она, как и все остальные, поверит ужасной сплетне? Или того хуже обвинит его в безвременной смерти подруги.

В любом случае завтра же она отправиться с добрососедским визитом к Уильяму и постарается выяснить его намерения относительно внучки. В отличие от всех остальных, у убитого горем отца имелись права на обиду, но тем не менее, если кто и мог повлиять на его вердикт, то этот кто-то попробует это сделать незамедлительно. К тому же мистер Фелпс будет безмерно рад видеть человека, так же как и он, нежно любившего его дочь. Ну, или Анне просто очень хотелось в это верить.

Глава 4

Чуть склонив голову набок, Аннабель задумчиво рассматривала красивую вывеску, нежно-лимонного оттенка, на которой витиеватыми крупными буквами значилась надпись: Шоколадный дом Бэйкеров.
Когда-то это двухэтажное кирпичное здание, переливающееся в лучах утреннего солнца, будто розовая жемчужина, принадлежало супругу Элизабет Хэннон, а отец выступал в сем шоколадном тандеме лишь в качестве инвестора.
Увы, предприимчивый ирландец, самолично доставлявший из Вест-Индии какао бобы для сладких изделий, не вернулся из очередного парусного путешествия. И вот уже как в течении нескольких лет фабрика полностью принадлежала доктору Бэйкеру, выкупившему ее по просьбе вдовы своего исчезнувшего партнера.

Зябко поежившись, Бель плотнее укуталась в изящную белую накидку, по подолу которой стелилась чудесная вышивка из голубых нитей. Несмотря на то, что изнутри одежда была подбита плотным меховым слоем, холод казалось проникал всюду.

Сонный маленький колониальный городок, затерянный посереди бескрайних ледяных просторов, все еще пребывал в благостном оцепенении, но на углу Лоуэр-Миллс вовсю кипела привычная глазу суета. Из расположившейся неподалеку булочной то и дело показывались разносчики пирожных с большими коробами, доверху наполненными бриошами и свежей сдобой. Сурового вида трапперы, сколотившие себе состояние пушным промыслом, в одеждах из замши с бахромой, с ружьем через плечо и самым что ни на есть скучающим видом, спешили к лавкам портных, чтобы успеть заказать себе что-нибудь потеплее в преддверии долгих дней зимы.
Отовсюду слышались звуки кидаемых поленьев и веселый ребяческий гомон, без солидного запаса дров пережить студеную пору не представлялось возможным. Лошади терпеливо дожидались на мостовой, не обращая никакого внимания на витающий в воздухе запах табака, смешивающийся с ароматами горячей смолы, жареной дичи, пушнины и тины.

Из ближайшей подворотни деловито высунулся любопытный довольный пяточок. Следом за ним показалась смешная поросячья мордочка. Семеня на неуклюжих коротеньких ножках, свинка уставилась на проезжающий мимо экипаж, нисколько не озаботившись заливистым собачьим лаем и сердитым ворчанием стоящего рядом полицейского.

- Нам стоит поторопиться, мисс Бэйкер, - с оттенком едва уловимого недовольства проговорил замерший позади Анны мужчина в широкополой деревенской шляпе, - поломка пресса для извлечения масла – дело серьезное. Необходимо как можно скорее найти человека для его починки.

- Пойдемте, Бертольд, - нехотя кивнула Аннабель, придерживая подол шерстяного платья удивительного лазуревого оттенка.

Меньше всего на свете ей хотелось обнаружить перед хитрым пронырливым управляющим свою полную неосведомленность в данном вопросе. Процесс производства горячо любимого лакомого изыска всегда оставался для девушки тайной за семью печатями. Отец не спешил посвящать ее в тонкости, не могущие каким либо образом повлиять на организацию оного. Только здесь и сейчас ей предстояло разобраться во всех этих сложностях самой. Единственным, кто мог бы хоть как-то поспособствовать нужному знанию, как ни странно, оставался Рейн. Именно он помогал отцу в доставке сырья после гибели Джона.

Внезапная мысль, озарившая хорошенькую головку, мгновенно привела Анну в чудесное расположение духа. Сразу же после визита к сэру Уильяму она направиться прямиком в вотчину Рейнольда и попросит у него помощи. Совершенно невозможно, чтобы он отказал ей в такой малости. А заодно категорически даст понять молодому человеку, что глупые наговоры никак не могут повлиять на их взаимоотношения.

Ослепительно улыбнувшись изумленно воззрившемуся на нее собеседнику, Бель со всем видимым усердием окунулась в малопонятные речи и жалобы, расточаемые насупленным старшим помощником. По всему выходило, что не осталось ни одного станка в той или иной степени не приносящего фабрике вероятных проблем, пусть и в обозримом будущем. И, разумеется, сие чудилось очень и очень странным, так как Джеймс никогда не относился к своему делу спустя рукава. Как правило, стараясь своевременно уделять внимание любой, даже выглядящей на первый взгляд несущественно, мелочи.

- Приспособление для растирки шоколадной массы нуждается в срочной смазке, - неустанно бубнил худощавого вида мужчина, с маленькими бегающими глазками, - да и устройство, регулирующее ее плотность то и дело заедает. Мешалка скрипит так, что находиться в помещении почти невозможно.

- Очевидно, поэтому вы распустили работников по домам и вот уже как последние пару недель не делаете абсолютно ничего, чтобы эту ситуацию исправить? - пристально взглянув на заметно напрягшегося управляющего, поинтересовалась девушка.

- Мы не в состоянии произвести нужное количество продукции для покрытия понесенных расходов, - искренне возмутился ее собеседник, - не то чтобы оплачивать наемный труд. Как известно, благотворительностью никто заниматься не спешит, особенно когда речь идет о собственном куске хлеба.

- Пригласите всех, кого считаете нужным, - нетерпеливо откликнулась Аннабель, замерев возле весьма интересной конструкции, по виду напоминавшей миниатюрную мельницу, состоящую из двух разного размера частей и высоких длинных емкостей, - и сообщите мне о необходимых затратах как можно скорее. Нужно незамедлительно возобновить деятельность фабрики.

Последние слова Бертольда напомнили ей об обещании данном Элизабет не далее как сегодня утром. Вместе с миссис Хэннон они намеревались посетить приют Долорес Гейлорд, в последнее время остро нуждающийся в помощи попечителей и простых горожан. По правде сказать, в данный момент Анну куда сильнее беспокоил визит в дом Фелпсов, но и о милосердии совершенно не стоило забывать, особенно в преддверии наступающего Рождества.