Шпион из-под воды

1

.«Опасные тайны» – это серия детективных романов о советской эпохе, когда не было видеокамер, мобильных телефонов и ДНК-анализа, а преступников побеждали интеллектом, благородством и смелостью. Каждый том написан в разном жанре, и в каждом особая тайна, которую требуется разгадать смелому и решительному парню Тихону Заколову.

В проект «ОПАСНЫЕ ТАЙНЫ» входят книги:

1. КОНКУРС НА ТОТ СВЕТ (классический детектив)

2. ПРОКЛЯТИЕ ПУСТЫНИ (приключенческий детектив)

3. ПРОИГРАВШИЙ ВЫБИРАЕТ СМЕРТЬ (криминальный детектив)

4. ТАЛИСМАН ВОЙНЫ (мистический детектив)

5. ОТРАВЛЕННАЯ СТРАСТЬ (любовный детектив)

6. ШПИОН ИЗ-ПОД ВОДЫ (шпионский детектив)

7. ИНОГО НЕ ЖЕЛАЮ (исторический детектив)

Семь месяцев до основных событий

Субботний январский день выдался ясным, морозным и безветренным. Под ногами сухо поскрипывал выпавший накануне снег. Военный прокурор, полковник Петр Васильевич Заколов, пребывал в благодушном, если не сказать, лирическом настроении. Он убедил жену оставить на время домашние хлопоты ради неспешной прогулки вдоль высокого берега замерзшего озера Балхаш. После дерганой служебной недели полковнику хотелось на свежую голову проанализировать подозрительные факты, имевшие место в последнее время на военном полигоне.

Воспользовавшись благоприятной погодой, более дюжины рыбаков склонились над лунками на крепком льду озера. Большинство были одеты в армейские тулупы, бушлаты и валенки, и только военные летчики выделялись меховыми куртками, кожаными штанами и унтами. Рядом с наиболее удачливыми рыбаками на заснеженном льду блестели крупные тушки сазанов и судаков. Бескрайняя белая поверхность искрилась в лучах полуденного солнца.

– Посмотри, какая красота. Нам надо чаще выходить из дома. Мороз и солнце, голубое небо и белый простор, – бодро вещал полковник и активно жестикулировал растопыренными ладонями.

– Летом лучше, – скептически отвечала супруга, кутаясь в воротник из чернобурки. Она по-хозяйски прикидывала, если прогулка затянется, то запланированную стирку придется отложить на завтра.

Нарастающий аэродинамический свист отвлек полковника от беседы с женой. Придерживая каракулевую папаху, он посмотрел вверх. Со стороны испытательного полигона на озеро неестественно медленно пикировал истребитель МИГ-21. Его двигатель не работал, а треугольное крыло заваливалось набок. Самолет резко терял высоту, устремляясь острым носом прямо на рыбаков. Те не обращали внимания на тихий гул над головой, небо над городом постоянно бороздили военные самолеты. Неуправляемая боевая машина устрашающе приближалась. Вот-вот должна была произойти ужасная катастрофа.

Что с летчиком? Почему он не пытается спасти самолет?

Истребитель накренился, кончик крыла снес макушку высокого дерева. МИГ-21, блеснув фюзеляжем, с тонким свистом пронесся в трех метрах над полковником. Женщина испуганно прижалась к мужу и беспомощно взвизгнула, а прокурор отчетливо разглядел пустую кабину пилота, оснащенную дополнительным оборудованием. Это самолет-мишень, потерявший управление, понял он. Однако спокойнее ему не стало. Никто не сможет отвести мертвый истребитель от скопления людей.

Самолет гулко грохнулся в озеро рядом с рыбаками, пробил носом толстый лед, на мгновение застрял в нем и ухнул под воду. Одновременно с тараном избыточное давление воды выплеснуло из окружающих лунок многометровые фонтаны. Ледяные гейзеры холодными щупальцами накрыли рыбаков. Тем, кто особенно бдительно следил за леской, водяной удар пришелся прямо в лицо. Безжалостные струи опрокинули их на спину. Ошарашенные мокрые люди пялились на вздыбленные куски льда, между которыми исчез хвост истребителя.

По счастью сверхзвуковой самолет-мишень никого не задел. Обледеневшие с ног до головы фигуры рыбаков, хрустя ледяной коркой, поплелись на берег. Прокурор понял, что его выходные закончились. Предстояло расследование новой катастрофы военной техники, очередной в цепи странных случайностей последнего времени. Не слишком ли много совпадений? Проницательного полковника не покидала мысль, что за трагическими событиями может стоять не слепой случай, а умный коварный режиссер.

Озабоченное выражение лица военного прокурора не укрылось от напряженных глаз, следивших издалека сквозь мощный бинокль. Торжествующая улыбка сменилась беспокойством. Наблюдатель уважал умных противников. Это повышало собственную самооценку. Особенно после их физического устранения.

2

. Два дня спустя

Начальник «советского отдела» ЦРУ Майк Уэст направлялся в кабинет директора Управления внешней разведки Джеймса Макферсона в приподнятом настроении. Ему было чем порадовать босса. Майк всегда ассоциировал себя с бегуном на длинные дистанции. Ему претил скоропалительный успех выскочек. Только многолетний планомерный труд, в представлениях Майка, способен привести к действительно выдающемуся результату. Как при размещении личного капитала Уэст предпочитал надежные долгосрочные программы, так и на службе он зачастую предпринимал действия, которые могли принести весьма смутный эффект в отдаленном будущем. Но руководство любой организации больше всего ценит тех, кто дает мгновенный результат, пусть даже не особо яркий и значительный. Поэтому продвижение Майка по служебной лестнице шло с большим скрипом. Его боссы часто были моложе его. Однако сейчас располневший и полысевший Майк ощущал себя на коне. Его необычные усилия пятилетней давности были полностью вознаграждены.

Майк Уэст вальяжно улыбнулся секретарше директора, сделал ей фривольный комплимент, смело ощупав взглядом пышный бюст под тонкой блузкой, и небрежно кивнул в сторону кабинета босса:

– Я к Джеймсу.

– Он вас ждет, мистер Уэст. – Губастая секретарша одарила пожилого начальника отдела благожелательной улыбкой. Она чувствовала настроение босса и догадывалась, что сегодня ему принесли хорошие новости.

Майк разгладил разросшиеся седые брови, торчащие над дужками старомодных очков в тонкой позолоченной оправе, и прошел через узкий тамбур в один из самых важных кабинетов наиболее влиятельной разведки мира. Директор Управления сидел во главе Т-образного стола, заставленного всевозможными средствами связи, и просматривал бумаги из тонкой кожаной папки. Уэст поприветствовал босса и замер в нерешительности между длинным столом и мягкими креслами в углу. В зависимости от того, куда ему предложат сесть, можно угадать характер предстоящей беседы.

Джеймс Макферсон оторвался от бумаг, расплылся в голливудской улыбке и указал на кресла. Значит, разговор будет носить неформальный характер. Это подтвердил и приказ секретарше. Макферсон ткнул палец в селектор и, не дожидаясь ответа, продиктовал:

– Два кофе без кофеина, пожалуйста.

Начальник отдела дождался, когда подтянутый моложавый директор Управления, неизменно выглядевший так, будто только что вернулся из парикмахерского салона, плюхнулся в кожаное кресло, и только после этого сам опустился в соседнее, отделенное от боса низким стеклянным столиком.

– Докладывай, Майк, – шевельнул пальцами босс.

Уэст, только и ждавший этого момента, решил начать с главного.

– Испытания русскими зенитно-ракетного комплекса С-300 полностью провалились. Наш агент Игла сумел испортить систему наведения. Все ракеты прошли мимо целей. По нашим оценкам это затормозит реализацию проекта еще на год.

– Отличная работа, Майк. Надеюсь, за это время наши ученые-остолопы продвинутся в разработке системы «Пэтриот». Пока они безнадежно отстают от русских, а миллионы долларов исчезают в их лабораториях со скоростью Карибских ураганов.

Секретарша принесла кофе. Перед директором Управления она наклонилась гораздо ниже, чем перед начальником отдела. Майк прикоснулся платком к вспотевшей лысине и подумал, если он успел разглядеть модель ее бюстгальтера, то, что же наблюдает босс.

Когда пьянящий источник французского парфюма, покачивая бедрами, удалился, директор продолжил:

– Майк, а что с проектной документацией по С-300? Ее удастся похитить?

– Это сложный вопрос, Джеймс. Все разработки русскими ведутся в Москве, в центральном конструкторском бюро «Алмаз». Это строго охраняемый научный центр. А наш агент действует на главном испытательном полигоне министерства обороны, расположенном на озере Балхаш.

– Байкал?

– Нет, Балхаш. Это в Казахстане. Там безлюдная степь, удобно для испытаний.

Директор Управления внешней разведки часто путал названия стран и географических мест, но это не считалось недостатком. Ведь даже президент страны не отличался подобной грамотностью.

– Агент Игла, – Макферсон задумчиво размешал сахар. – Это тот самый, кого мы завербовали по твоей инициативе?

– Да, – охотно подтвердил Майк.

– Помнится, мало кто верил в твою затею. И обошлась Игла нам недорого.

– Правильные вложения принесли высокие проценты.

– Несомненно. Нюх тебя не подвел.

Макферсон отхлебнул кофе. Уэст из вежливости тоже пригубил дрянную коричневую жидкость. Что за времена пошли, думал он. Кофе без кофеина, пиво без алкоголя и секретарши, напичканные силиконом. Майк Уэст с большим удовольствием выкурил бы сигару, чтобы разбавить концентрированное облако духов, но в кабинете босса, помешанного на здоровом образе жизни, не было даже пепельницы.

Майк помял сигару в кармане пиджака, тяжело вздохнул и спросил:

– Джеймс, а так ли нам важно, получить точные чертежи русских? Я, прежде всего, нацеливал наших агентов на создание аварийных ситуаций, организацию неполадок, уничтожение опытных образцов. Ты говорил, что главное – затянуть время. Ведь наши ученые вот-вот разработают ракеты, которые будут гораздо эффективнее русских образцов.

3

Москва-Камбала

Под сводами московского аэропорта Внуково прозвучало необычное объявление о посадке в самолет. Диктор назвала только номер рейса без указания города. Знающие пассажиры, среди которых было много людей в военной форме, раскрыли билеты и сверили цифры. Рядом с указанным номером, пунктом назначения значилась загадочная Камбала. Случайный человек наморщил бы лоб, вспоминая, где находится город с чудным названием. Но его усилия были бы напрасны. Такого населенного пункта в Советском Союзе не существовало. Под этим рыбным словом был зашифрован закрытый военный город Приозерск, находящийся в Казахстане на берегу озера Балхаш. Около секретного города в пустыне Бетпаг-Дала располагались многочисленные площадки центрального испытательного полигона Министерства обороны СССР. Каждая объект имел свой номер и охранялся строже, чем резиденция вождя страны.

Тихон Заколов, четыре года назад закончивший приозерскую школу, это прекрасно знал. Предъявив посадочный талон, паспорт и направление на практику, он вошел в салон самолета. После третьего курса Тихон перевелся из филиала на космодроме Байконур в московский институт, и сейчас, после окончания четвертого курса, напросился на практику в любимый Приозерск. Там долгое время служили его родители, которые недавно погибли во время отпуска на Кавказе. Тихон рассчитывал забрать семейный архив и попрощаться с городом своей юности.

Он занял место у прохода в одном из последних рядов пассажирского салона. Около иллюминатора сидел худой светловолосый лейтенант с петлицами войск противовоздушной обороны, который скептически посмотрел на гражданского парня и продолжил наблюдение за летным полем. Кресло между студентом и военным пустовало.

Отправление затягивалось. Строгая стюардесса о чем-то нервно переговаривалась с аэропортом. Наконец в салон вбежала высокая светло-рыжая девушка в джинсах на широких подтяжках и клетчатой рубашке с подвернутыми рукавами. Ее остроносое лицо выражало такую неподдельную радость, что недовольная стюардесса вымученно улыбнулась и вежливо указала нужное место. Девушка, потряхивая гривой мелких кудряшек, подбежала к Тихону, и ловко протиснулась на свободное кресло. Перед носом опешившего Заколова промелькнула круглая попка, обтянутая голубыми джинсами.

– Здрасте, – выдохнула девушка и плюхнулась в кресло. – А меня Ларисой зовут.

Сияющие голубые глаза дважды хлопнули ресницами, зафиксировав каждого из соседей. На колени она положила холщовую сумку с бахромой, прикрыв удивительно стройные ноги. Если бы Заколов не был погружен в тяжелые раздумья, он бы наверняка постарался понравиться яркой красотке. Однако сейчас его мысли были заняты печальными событиями. Помимо гибели родителей два дня назад ему сообщили о трагедии, произошедшей со школьным другом.

Первым на приветствие девушки откликнулся лейтенант.

– Олег… Григорьев. Я в Приозерск лечу. А вы?

– А я в Саратов! По пути выпрыгну, – засмеялась девушка, сверкая красивыми зубами. – Представляете, я чуть не опоздала. На регистрации предупреждали, что город не объявляют, а я прощелкала. Всё ждала, когда мою рыбу объявят. Так и сидела, пока меня по фамилии не позвали. Ух! Еле успела.

– Лариса, вы разве не знали, что летите на секретный объект?

– Еще как знала. Только для меня всё равно, что треска, что карась. Придумают же – Камбала! Это чтобы шпионов запутать?

– Конечно.

– Ну, тогда им удалось.

Девушка опять озорно засмеялась. Григорьев растерянно таращился на нее, не решаясь поддержать смелую шутку. Двигатели взревели. Самолет после короткого разбега резко пошел вверх. «Не иначе, военные летчики управляют», – решил Тихон, ощущая, как тело вдавливается в кресло. Когда самолет набрал высоту, бойкая девушка, щебетавшая о чем-то с лейтенантом, мягко коснулась ладошкой запястья Заколова, наклонилась к нему и спросила:

– А вы, почему молчите? Вас как зовут?

– Тихон.

– Ничего себе! А я думала, это имя только в кино встречается. – Девушка открыто рассматривала сурового соседа со шрамом над губой. – Мне кажется, вы уже бывали в тех краях, куда мы летим.

– Я жил там несколько лет.

– Ух, ты! – Девушка заерзала в узком кресле, поворачиваясь к Заколову. – Расскажите мне о городе.

– Что именно?

– Вода в озере теплая?

– Сейчас июль. Вода отличная.

– А климат?

– Днем жарко.

– Это то, что мне надо. И оно действительно большое?

– Озеро? Как море.

– Тихон, вы ведете себя, как разведчик на допросе. Каждое слово приходится клещами вытягивать.

– Странное сравнение.

– Я во ВГИКе учусь, на актерском. Недавно в фильме снималась, про войну. Партизанку играла, – гордо вздернула носик Лариса.

– Да-а! – громко удивился лейтенант, пытаясь вернуть внимание девушки. – А как фильм называется?

– «Отряд в тылу врага». Правда, у меня роль эпизодическая.

– Обязательно посмотрю.

– На экране я в телогрейке и в валенках. Фигуры совсем не видно.

4

Встреча

Крупный черный скорпион двигался по песку вдоль бетонных плит, шустро перебирая четырьмя парами крепких лапок. Его мощные клешни, устрашающей дугой выдвинутые вперед, слегка покачивались. Неожиданно прямо перед собой скорпион заметил желтую фалангу. Ее мягкое брюшко было раздуто, фаланга мирно переваривала обильную трапезу. Скорпион не пожелал совершить обходной маневр. Он поднял изогнутый хвост с острой иглой, начиненной ядом, и агрессивно раскрыл клешни. Но фаланга оказалась не из пугливых. Она прытко развернулась к врагу, агрессивно задрала голову и разжала две пары острейших вертикальных челюстей. Скорпион знал, что это единственное, но очень грозное оружие фаланги. Если она вцепится ими в любой участок панциря, то противник обречен. Четыре челюсти позволяют фаланге сжимать и пережевывать жертву одновременно.

Однако скорпион был уверен в своих силах. Он смело бросился вперед, отвлек внимание ложным замахом клешней и уколол фалангу в живот длинным хвостом. Яд на фалангу не подействовал. Скорпион повторил маневр и впрыснул новую порцию. Фаланга ощетинилась еще яростнее, но ее движения показались скорпиону замедленными. Третий укол был предназначен ей в голову и должен был довершить победу. Скорпион смело махнул хвостом, однако фаланга извернулась и перехватила хвост у самого кончика острыми челюстями. Она мотнула толстой головой и развернула противника к себе задом. Теперь даже грозные клешни не могли помочь скорпиону. Сейчас эта алчная бестия сломает его бронированный хвост, а потом, перебирая челюстями, доберется до мягкого брюшка.

Пассажирский лайнер из Москвы выпустил шасси, зашел на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома города Приозерска и жестко коснулся бетонных плит. Земля под тонкими лапками фаланги вздрогнула, она разжала челюсти, спасенный скорпион бросился наутек, позабыв о былой смелости.

ТУ-154 прокатился вдоль длинного ряда истребителей и свернул к одноэтажному зданию. У подъехавшего трапа сразу же появились военные с красными повязками на рукаве. После придирчивой проверки документов пассажиры получили багаж, и вышли к встречающим. Лариса Трушина держалась рядом с Заколовым. «А вдруг, меня не встретят?», – объяснила она, хотя на самом деле ей было приятно, передать свой большой чемодан в надежные руки неразговорчивого, но привлекательного спутника.

Ее тревога оказалась напрасной.

– Папа! – звонко выкрикнула девушка, вскинув вверх тонкую руку.

Многие машинально взглянули на человека, кому предназначалось приветствие. Среди них был и лейтенант Григорьев, хотя в его взгляде, напротив, читалось повышенное внимание.

Лариса с радостным визгом обняла отца. Тот поспешил отстраниться. На озабоченном лице плотного академика, совершенно лысого, если не считать нимба седых волос за ушами, мелькнуло подобие улыбки. Одет он был в светлый летний костюм, в руках держал громоздкий кожаный портфель. Рядом с ним вращали толстыми шеями два безликих типа в узких солнцезащитных очках и просторных пиджаках одинакового мышиного цвета.

Главного конструктора даже на секретном полигоне усиленно охраняют, удивился Тихон, заметив характерные «опухоли» от пистолетов подмышками у телохранителей. Он поставил чемодан под ноги одному из них и собрался попрощаться с девушкой.

Лариса щебетала:

– Ой, мы так быстро долетели, я совсем не устала.

– На сорок минут опоздали, – постучал по циферблату академик Трушин.

– Это из-за меня. Я чуть самолет не пропустила.

– И в кого ты у нас такая несобранная?

– Папа, ты случайно не улетаешь? – засмеялась девушка, указывая на большой портфель.

– Здесь важные материалы. Они всегда со мной. И эти двое молодых людей тоже, – перехватив заинтересованный взгляд дочери, серьезно пояснил отец. – Сейчас один из них отвезет тебя в гостиницу. А мне пора на полигон. – Ученый явно спешил.

– Ну, папа. Я думала, мы вместе пообедаем, – расстроилась Лариса.

– Извини, некогда. Выбирай спутника.

– Михаил Львович, по одному вас сопровождать не положено, – наклонился к академику один из охранников. – И машина у нас всего одна.

– Не брать же мне дочь на испытания.

Тем временем Тихон Заколов пожал руку невысокому хмурому подполковнику юстиции. Он знал его раньше, как заместителя своего отца. Теперь Виталий Степанович Крюков являлся военным прокурором огромного гарнизона и с нетерпением ждал присвоения звания полковника.

– Лариса, если хочешь, мы подвезем тебя в город, – предложил Заколов, слышавший разговор Трушиных.

Выходя из самолета, он шел вслед за девушкой и имел возможность разглядеть ее великолепную фигуру. Та продолжала на ходу беззаботно болтать с Олегом Григорьевым. Тихон уже не удивлялся будущей актерской профессии девушки, и немного жалел, что в отличие от лейтенанта, не уделил ей должного внимания в самолете.

– Это кто? – поинтересовался главный конструктор, разглядывая молодого человека рядом с военным юристом.

– Это Тихон, – с наигранным равнодушием пожала плечами девушка. – Мы познакомились в самолете.

– Разрешите представиться, – заискивающе отреагировал подполковник. – Виталий Степанович Крюков, военный прокурор.

5

Госпиталь

В госпитале Заколов первым делом разыскал Екатерину Гладкову. Бывшая одноклассница после окончания медицинского училища работала медсестрой хирургического отделения. Это она сообщила Заколову и Евтушенко о тяжелом ранении Витьки Королькова.

– Тихон! – Узкие бледные губы Кати расплылись в счастливой улыбке. Она держала какую-то бутылочку, но все-таки исхитрилась поправить каштановую челку, выбившуюся из-под белой пилотки. – Тихон, какой ты стал…

Худенькая одноклассница, превратившаяся в медсестру, смущенно умолкла.

– Давно не виделись, – согласился Заколов. – Катя, как сейчас Витька?

– А я думаю, кто меня спрашивает? – Широкая бесхитростная улыбка придавала серьезной девушке глупый вид. Так было и в школе. Погружаясь в счастье, она неизменно расставалась с интеллектом. Тихон задержал взгляд на крупной родинке на стыке носа и щеки девушки. Катя заметила движение его глаз, и сразу нахмурилась. Она всегда стеснялась коричневого пупырышка на лице.

– Я хочу повидаться с Корольковым, – напомнил Тихон.

– К нему нельзя. Он в реанимации.

– Катя. – Тихон взял девушку за костлявые плечи и чмокнул в кончик носа. Над белым воротничком медсестры, застегнутым на все пуговицы, контрастно проступил розовый румянец. Не позволяя новой волне счастья окончательно затопить разум девушки, Заколов мягко потребовал: – Ты должна провести меня к нему.

– Шаповалов запрещает.

– Кто это?

– Главный хирург.

– А мы не будем ему говорить.

– Другие скажут. – Екатерина скользнула взглядом по ладной фигуре Тихона и стряхнула нерешительность. – Хорошо, пойдем.

– Как он?

– К сожалению, пока нет положительной динамики.

– Он приходил в сознание? – с надеждой уточнил Тихон.

– Я же сказала. Без положительных изменений. – Начинающая медсестра вновь окунулась в привычную атмосферу лечебного учреждения.

– Неужели нельзя ничего сделать?

– Почему же. Состояние больного стабильное. Скоро его прооперируют. Шаповалов уверял, что есть надежда.

– Когда операция?

– На днях.

– Почему не спешат?

– Тихон, ты только не нервничай. Больной очень тяжелый. Кроме ноги, у него осколочные ранения всей паховой области. Понимаешь, что это значит?

– Я понимаю, что время уходит, а человек умирает!

– Главный хирург лучше знает, когда проводить операцию.

– Катя, ты сказала, что шанс есть, – Тихон попытался успокоиться.

– Это сказал Шаповалов. Он самый опытный хирург. Не беспокойся, мы сделаем всё, чтобы вытащить Витьку. Вот его палата.

Они остановились в конце длинного коридора напротив широкой двери. Из соседних палат с любопытством выглядывали больные в застиранных голубых пижамах.

– Я не надолго, – заверил Тихон.

– Две минуты, пока я не вернусь.

Тихон смотрел, как по коридору удаляется худенькая фигурка в белом халате. Она так и не приобрела женскую округлость, и не научилась расправлять сутулые плечи. Катя чувствовала его взгляд и жалела, что не обула сегодня новые туфли. Она знала, что из всего возможного богатства женского красоты, ей достались только стройные ножки, да и то, если смотреть на них ниже колена.

Заколов вошел в реанимационную палату. В маленькой комнатке под капельницей на высокой кровати лежал больной. На его неподвижном теле были закреплены несколько датчиков, присоединенных к сложному прибору, ото рта тянулась трубка для искусственной вентиляции легких. Белая простынь издевательски провисала там, где должна была находиться левая нога. Тихон подошел ближе. В худом изможденном лице, с проступившей щетиной, трудно было узнать прежнего жизнерадостного Витьку.

Проклятая война! За что? Ведь ты только начал жить. Почему война калечит самых молодых?

Назвав друга на ты, Тихон вспомнил его последнее письмо. Что же там было: выдумка или предчувствие скорой беды? Даже не предчувствие, а крик души солдата, приговоренного к смерти. Очнись. Расскажи. Если это правда, и тебе угрожал кто-то из своих, то я достану его, где бы он ни был! Подлость и предательство должны быть наказаны!

Опечаленный и подавленный Заколов покинул плату.

– Почему никто не борется за жизнь Витьки? – угрюмо спросил он Катю при выходе из корпуса.

– Это не так. Все стараются. Но он всего лишь рядовой. Нам привозят много раненых из Афганистана.

– Его бы туда.

– Кого?

– Вашего хваленого хирурга Шаповалова.

– Он был в Афганистане. И не раз.

– Тогда я хочу поговорить с ним. Он должен начать операцию немедленно. Витька не может ждать!

Девушка примирительно коснулась руки Заколова.

– Сегодня две бригады медиков уехали на полигон. Там важные испытания. И Шаповалов с ними.

6

Спецтрусы

Новоиспеченный лейтенант Олег Григорьев приехал в воинскую часть на 38-ю площадку за полтора часа до начала важных испытаний и сразу окунулся во всеобщую суету. Тут и там пробегали офицеры с большими звездами на погонах, некоторые на ходу отдавали приказы, младшие офицеры с выпученными глазами спешили их исполнять. От вопросов молоденького лейтенанта все отмахивались, как от назойливой мухи. Наконец, расстроенный Григорьев заметил генерал-майора, шагавшего в окружении озабоченных офицеров, и решил: сейчас – или никогда. Он дождался, пока невысокий горбоносый генерал закончил кричать на толстого подполковника, набрал в грудь побольше воздуха и бойко отрапортовал о собственном прибытии к месту несения службы. В воцарившейся тишине с особым шиком щелкнули новенькие каблуки лейтенанта, вытянутая рука протянула документы.

Командир части, генерал-майор Николай Иванович Орел бегло посмотрел бумаги, сверкнул глазами на взмыленного офицера и гаркнул:

– Где пропадал, мать твою? Гражданский борт на семерку прибыл четыре часа назад. Ты что, в озере прохлаждался?

– Никак нет, товарищ генерал-майор. – Лейтенант не ожидал такой проницательности у генерала и попытался отшутиться: – Вспотел с непривычки.

– Вот! Распустили людей в отпуска. Теперь работайте с потными салагами! – генерал нашел взглядом среди своей свиты флегматичного капитана и приказал: – Капитан Курагин, определить лейтенанту место дислокации на предстоящие пуски.

Процессия удалилась в штаб. Капитан, получивший приказ, сплюнул под ноги и толкнул Григорьева в плечо.

– За мной, лейтенант.

Ничего не объясняя, он протопал к стоянке автомашин и запрыгнул в армейский джип без тента, где его поджидал водитель срочной службы. Через десять минут тряски по пыльной дороге УАЗ остановился в степи около зеленой автобудки, верхняя часть которой напоминала форму гроба. Рядом возвышалась ершистая стена разнообразных антенн, по сторонам виднелись несколько бункеров и других вагончиков. Капитан отпустил водителя и вошел в помещение, представлявшего собой кунг автомобиля «Урал», поставленный на бетонные блоки.

– Вот наше место дислокации на период испытаний, – сообщил Курагин, не оглядываясь на Григорьева. В кунге около приборов находились два старших лейтенанта. Капитан обратился к ним: – Матвеев и Пряхин, часовую готовность объявляли?

– Только что.

– Знакомьтесь. Лейтенант Олег Григорьев. Прибыл сегодня в часть после училища. Будет служить с нами.

Посыпались обычные для новичка вопросы: кто такой, откуда, что закончил, кого из местных знаешь. Григорьев отвечал и улыбался, стараясь понравиться новым сослуживцам.

– А что сегодня испытываем? – в свою очередь поинтересовался он.

– Зенитно-ракетный комплекс С-300. Слышал про такой?

– Еще бы. Ракетный щит будущего.

– А ты, выходит, первый раз на испытаниях? – спросил Матвеев.

– Да. Первый раз – и сразу такое событие. Повезло.

– Может, повезло, а может и…, – Матвеев грустно посмотрел на Григорьева.

– В чем дело? Ты что имеешь в виду?

– Спецтрусы получить успел?

– Какие еще трусы?

– Специальные, из просвинцованной ткани.

– А, я понимаю. Прикалываетесь.

– Выходит, не успел, – скорбно покачал головой Матвеев.

– Да-а, – сочувственно вздохнул Пряхин. – Был у нас один такой смелый…

– Товарищ капитан, о чем это они? – сдерживая беспокойство, поинтересовался Григорьев.

– Отставить разговорчики! – рявкнул капитан и мельком взглянул на Григорьева. – Зато из него вырастет хороший офицер, он не будет вечно думать о бабах, как некоторые.

– Вы что серьезно?

– Если тебя не берет нейтронное излучение, то, конечно, можешь и без трусов щеголять, а у меня жена молодая, – Пряхин отвернулся и демонстративно уставился на приборную панель.

– Ребята, хорошь прикалываться. Какие еще спецтрусы? – Григорьев старался выглядеть бодрым и уверенным, хотя давалось это ему всё сложнее.

Матвеев встал, расстегнул ремень и сдернул форменные брюки.

– На, смотри!

Он предстал в плотных белых обтягивающих трусах с широкой резинкой, похожих на плавки. Тут уверенность лейтенантика, что над ним подшучивают, существенно поколебалась. За годы жизни в военном училище других трусов, кроме как сатиновых до колена, видеть ему не доводилось. А здесь – явный спецпошив.

– Всё еще сомневаешься? Смотри! – Пряхин тоже снял брюки. На нем были точно такие же трусы, как и на Матвееве.

Растерянный взгляд Григорьева заметался между двух пар голых ног и остановился на брюках капитана.

– Ну, ты лейтенант обурел. Не веришь старшим по званию?

– Они сговорились, да?

– Не веришь, – покачал головой капитан и встал, расстегивая ремень – Гляди!

Форменные брюки съехали на пол. Над волосатыми капитанскими ногами белели обтягивающие трусы точно такого же фасона, как и у других офицеров. По внутреннему динамику объявили тридцатиминутную готовность.

7

Ночное купание

После грустной встречи в госпитале Тихон Заколов направился домой к Александру Евтушенко. Друзья, не видевшиеся полгода, обменялись сдержанными приветствиями и крепким рукопожатием. Осознание страшного факта, что их друг-одноклассник стал калекой и находится в зыбком равновесии между жизнью и смертью, не располагало к проявлению радости.

– Как ты думаешь, с Витькой произошла случайность или нет? – задал главный вопрос Тихон.

– В Афгане идет настоящая война.

– А как же его письма?

– Поначалу я был уверен, что он просто пишет повесть, сочиняет.

– Там много фактов из Витькиной жизни. Он очень похож на главного героя.

– С начинающими писателями всегда так бывает.

– А если это документальная проза? Его дневник, написанный литературным языком.

– Не исключено, – согласился Евтушенко.

– Тогда получается, что опасения за жизнь главного героя – это его личные страхи. Корольков боялся расправы над собой!

– Мне кажется, он боялся конкретного человека.

– Покажи его письма, – попросил Тихон. – Надо совместить их с моими, ведь история разбита на отрывки. – Он взял протянутую пачку и рассмотрел штемпели на верхнем конверте. – Это получено уже после моего.

– Оно пришло несколько дней назад.

– С него и начнем. – Заколов развернул вчетверо сложенный листок, пробежал глазами строчки, написанные знакомым почерком. – Вот. «Пока Ты еще не знаешь всех деталей. Ты гадаешь, в чем тебе прикажут участвовать: в контрабанде, торговле оружием, перевозке наркотиков. Или это нечто гораздо худшее? Хотя, что может быть хуже. Разве только… Но об этом не хочется даже думать! Он холоден, всегда собран и не раскрывает своих секретов. В тот день Он ухмыльнулся, наставил оружие и предложил тебе помогать ему. У тебя не было выбора. Ты кивнул, иначе тебя бы убили в тот же момент. Он дружески похлопал тебя по плечу: «Вот мы и вместе». Но Ты понимаешь, что не можешь быть с ним заодно. Ты и Он – разные люди! Это означает, что Ты просто отсрочил свою смерть».

Рука Тихона с письмом беспомощно опустилась. Он сжал губы и напряженно глядел в пол.

– Ты прав, Витька опасался конкретного человека. Если Корольков — Ты, то кто скрывается под именем Он?

– В тексте ни одной фамилии. Даже не ясно: враг это или сослуживец? – задумчиво произнес Александр.

– Если бы это был душман, то зачем скрывать его имя? Витька шифровался от своих. Он знал, что письма читаются, поэтому вел свой дневник в виде повести. Имена он опускал, но я уверен, что это реальные люди! Я соберу повесть целиком. Мы прочтем ее с самого начала и докопаемся до сути.

– У нас с тобой не все части повести, – напомнил Евтушенко.

– Ты прав. Надо сходить к его родителям.

– Сейчас в городе только его мама, Анна Федоровна. Мужу она пока не сообщала. Он в краткосрочной командировке. Через неделю вернется, к тому времени Витька должен пойти на поправку.

– Как она?

– Я видел Анну Федоровну в первый день, когда Витьку только привезли. Гладкова позвонила. Мы встретились в госпитале. После того, как она увидела сына, ее саму еле откачали. Сейчас она дома, к ней заходит врач. А письма… Я думаю, она тебе их не отдаст. Единственный сын, сам понимаешь…

– Понятно. Тогда сегодня изучу эти письма, а завтра все-таки схожу к ней. У меня нет выбора. Попрошу посмотреть, не выходя из дома.

Друзья помолчали. Евтушенко напомнил:

– Ты о практике еще не забыл?

– Без нее меня не впустили бы в наш славный город.

– Где остановился?

– В офицерское общежитие устроили.

– Поужинаешь у нас. А завтра к девяти приходи на сороковую площадку. Пропуск тебе заказан. Там научно-исследовательская часть, сокращенно НИЧ, с отличным вычислительным центром.

– Так уж и с отличным?

– Самые современные ЭВМ. Считают всё!

– Если бы они еще умели вычислять злодеев, – вздохнул Заколов.

В разгар домашнего ужина в доме Евтушенко прозвенел телефонный звонок.

– Тебя, – удивленный Александр протянул трубку Тихону. – Девушка.

Заколов сразу узнал задиристый голос Ларисы Трушиной.

– Фу, еле тебя нашла.

– Как?

– Твою фамилию здесь тоже многие знают. А дальше. Связи, явки, пароли…

– Не ожидал такой прыти от московской девушки.

– А я не ожидала, что местные парни такие занятые. Где ты шляешься?

– Друзья, – с улыбкой оправдывался Тихон, уже не удивляясь напористому тону москвички.

– Я тоже хочу быть твоим другом. Ты обещал мне город показать.

– Прямо сейчас?

– А разве поздно? Тебе пора бай-бай?

8

В городе действует шпион

– Полковник Евтушенко слушает... Что, опять? Не может быть! – гремел голос старшего Евтушенко в телефонную трубку. – Запеленговали? Сектор известен? Срочно сообщите в особый отдел.

Всю семью разбудил ночной звонок. По тревожному тону отца и упоминанию особого отдела, занимавшегося госбезопасностью, Александр понял, что произошло нечто очень серьезное. Сон как рукой сняло. Он вышел в коридор, но отец уже переместился на кухню и прикрыл дверь. Затренькал телефонный диск. Полковник войск связи прочистил горло и заговорил приглушенным басом:

– Привет, Степаныч. Извини, что ночью. Докладываю тебе, как военному прокурору. Мои дежурные на радиолокаторе зафиксировали неизвестный передатчик. Дважды за сутки! На этот раз определили сектор. Сигнал шел со стороны озера и был зашифрован. Направлен на спутник. Понимаешь, что это значит?.. В городе действует шпион! Его активность связана с последними испытаниями на полигоне... Да всё я знаю, Степаныч! Особисты извещены. Вот увидишь, скоро обратятся к тебе и припашут твоих следаков, пока московские спецы не подтянутся. А ты, тем временем, можешь отличиться... Как? Сам соображай! Радист работал с поверхности воды. Значит, использовал лодку. Надо проверить все катера на причалах. Движок быстро не остынет, щупайте... А что боксы? Осуществите проверку соблюдения норм технической и противопожарной безопасности. Давно, кстати, пора. Опередишь особистов – вся слава тебе. И о Петре Васильевиче Заколове добрым словом вспомнят, он же предупреждал. Поднимай следователей. Новая звездочка на погонах быстрее появится, да и орден дадут.

Телефонный разговор закончился. Александр приоткрыл дверь и осторожно поинтересовался:

– Что-нибудь случилось?

Озабоченный полковник оценивающе взглянул на сына. Рассказывать или нет – читалось в его взгляде.

– Я всё слышал, – помог отцу Александр.

Сидевший за столом, полковник сцепил руки и уткнулся в них подбородком.

– Поздно вечером запеленговали вражеский передатчик.

– Почему вражеский?

– Глупый вопрос. Потому что в закрытом городе все средства связи наперечет.

– Шпион?

– Наверняка.

– На кого он работает?

– Многие страны НАТО интересуются нашим новым зенитно-ракетным комплексом.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Хороший вопрос. – Полковник откинулся на спинку стула и по-новому взглянул на взрослого сына. Почти двадцать два – совершеннолетний по всем критериям, четыре года живет самостоятельной жизнью в другом городе, а он все еще считает его мальчишкой. Евтушенко-старший устыдился былых мыслей и решился. – Один, вряд ли поможешь. А вот с Заколовым можете попробовать.

Александр сел напротив отца.

– Как?

– Передатчик включился вчера. До этого ничего подобного не было. Значит, радист появился в городе накануне. Или ему привезли детали для сборки передатчика. Чуешь?

– Не совсем.

– Тихон тоже прилетел вчера. Спроси его, не заметил ли он что-нибудь подозрительное в самолете? Он хваткий на такие вещи, весь в отца. Это первое. И второе. Передатчик, передатчиком, но разведывательная информация добывается в других местах. Утечка возможна непосредственно на полигоне, где находится зенитная установка. Или из вычислительного центра, где обрабатывается данные испытаний. У вас практика на ВЦ?

– Да.

– Вот и приглядитесь там.

– К чему?

– К утечке информации!

Александр задумался и нерешительно спросил отца:

– Ты позвонил прокурору, а как же КГБ? Ведь шпионами занимаются они.

Под Евтушенко-старшим заскрипел шаткий стул. Он нахмурился и задумчиво произнес:

– Полгода назад ко мне обратился Петр Васильевич Заколов. Он уже тогда подозревал, что на полигоне орудует вражеский агент. Но особисты лишь презрительно фыркали. Для них такой прокол – крах карьеры. Явных фактов не было, никто не верил Заколову. А потом прокурор с женой поехал в отпуск и там погиб. – Полковник замолчал, несколько раз сжал и разжал кулак. – Если сейчас шпион будет пойман, и выяснится, что он действует давно, правота Заколова подтвердится. Я считаю, что прокуратура обязана отстоять честь своего погибшего товарища, поэтому и позвонил им. А госбезопасность и так работает. Охраняют главного конструктора, будут расшифровать перехваченное сообщение, допросят всех без разбору. Это они сделают. И еще много чего наворотят, чтобы задницу свою прикрыть... Но если вы наткнетесь на что-то подозрительное, сообщайте мне или Крюкову. Он был заместителем Заколова, и обязательно примет меры.

– Хорошо, мы попробуем, – согласился с доводами отца Александр. Он знал, что Тихон будет рад узнать что-то новое о своем отце и помочь следствию в таком важном деле.

Полковника опять одолели сомнения. Не втягивает ли он ребят в слишком опасную тайну?

Стрелка часов перевалила за час ночи. Мягко щелкнул выключатель радиоприемника. Маленький наушник привычно лег в ушную раковину. Пальцы уверенно настроили знакомую станцию в коротком диапазоне волн. Сквозь посторонний волнообразный шум прорезался женский голос:

9

НИЧ

В девять часов Тихон встретился с Евтушенко у проходной НИЧ, где располагался вычислительный центр, оснащенный самыми лучшими в стране компьютерами. Прежде чем заходить на сороковую площадку Евтушенко отвел друга в сторону и пересказал ночной разговор с отцом.

– На нашем полигоне орудует шпион? – удивился Тихон.

– Только не повышай голос.

– И мой отец об этом знал?

– Он догадался первый. После серии трудно объяснимых катастроф у следствия появились улики, а может и прямые доказательства.

– Почему же тогда отец не арестовал шпиона.

– Наверное, не успел.

Евтушенко невольно напомнил о неожиданной смерти родителей. Заколов недоумевал:

– И с тех пор никто ничего не предпринял?

– Или не захотел.

– Жаль, что я не контрразведчик.

– Тем не менее. Агент активизировался накануне. Возможно, это простое совпадение, а вдруг, это связано с прибытием вчерашнего самолета? Ты же там был. Проанализируй всё, что видел.

– Я больше думал о Королькове, чем наблюдал за пассажирами.

– Не прибедняйся, я тебя знаю.

Тихон кивнул, хотя не представлял, чем сможет помочь в столь серьезном деле.

– Бедный наш Витька, – вздохнул Александр.

– Сегодня навещу его маму. Надо прочитать недостающие письма.

– Ей сейчас не до тебя.

– Понимаю, но выбора нет.

Заколову выписали пропуск, друзья прошли на закрытую территорию.

– Знаешь, кто наш руководитель? – интригующе спросил Евтушенко, пока они топали к зданию вычислительного центра.

– Это не важно. Для меня было главным провести практику здесь, в Приозерске.

– Ольховский!

– Тот самый, который сломал позвоночник на трамплине, но продолжает работать?

– Да. Мировой мужик.

– Я его вчера видел. Уверенный, подтянутый, но в инвалидной коляске.

– Да, по-прежнему парализован. Но рассказывают, что его дом, машина и рабочий кабинет хорошо приспособлены для передвижения в инвалидном кресле. В науке главное не ноги, а голова. А с головой у него всё в порядке. Четко поставил задачу, дал направление. Игорь Анатольевич, правда, очень занят, и нас курирует Анастасия Мареева.

– Это кто?

– Его новая жена. Гражданская.

– Тогда, я ее тоже видел, просто не знал имени. И что, она хорошо разбирается в аэродинамике?

– Нет. Она специализируется на обработке информации. Выделила нам время на ЭВМ. Если потребуется, поможет в отладке программы.

– С этим мы и сами справимся.

– Я тоже так думаю. Только нас закрепили за маломощным компьютером. Самые лучшие используют военные.

– А для решения уравнений Эйлера требуются огромные ресурсы, – заметил Тихон, намекая на тему практики. – Нам придется двигаться с черепашьей скоростью или жертвовать точностью.

– Выбор не из лучших. Но я кое-что придумал.

Молодые люди вошли в огромное здание и двигались по длинным петляющим коридорам со многими ответвлениями. На каждой двери красовался кодовый замок. Некоторые коридоры были перегорожены, приходилось, то подниматься по лестницам, то опускаться на этаж.

– В первый день я здесь заблудился, – признался Александр.

– Это логично. Если у нас карты городов выпускают с ошибками, чтобы запутать шпионов, то секретные объекты, видимо, специально проектируют так, чтобы чужой человек отсюда никогда не выбрался, – пошутил Тихон.

– Кстати, утечка информации вполне возможна и отсюда. Нам надо вместе…

Договорить Александр не успел. Сразу за поворотом проход им перегородил суровый мужчина в сером костюме.

– Стоять! – без объяснений потребовал он, угрожающе сунув руку под оттопыренный пиджак.

10

. Незаконное подключение

– Надо подождать, – более мягко пояснил хмурый человек.

По характерному каменному лицу и непроницаемому взгляду Заколов узнал в нем одного из охранников академика Трушина. За его спиной появился главный конструктор зенитно-ракетного комплекса в сопровождении второго охранника. За ними следовал тучный озабоченный полковник в очках из темного пластика. Академик быстро набрал код и открыл дверь в машинный зал центральной ЭВМ. Внутрь он вошел вместе с охранником. Полковник зайти не решился и переминался в коридоре напротив открытой двери. Заколов заметил, как Трушин достал из своего портфеля большую бобину с магнитной лентой и вставил ее в вертикальный ленточный накопитель. Охранник остался на посту рядом с лентой, а тот, что был в коридоре, последовал за академиком и полковником в соседнюю комнату с мониторами.

– Лысый товарищ часто здесь бывает. Но никогда я не видел таких строгостей, – удивился Евтушенко, когда коридор опустел.

– Это академик Трушин. Главный конструктор новейшего вооружения.

– Теперь понятна секретность. А рядом с ним был командир НИЧ полковник Пичугин Вячеслав Кондратьевич. Он постоянно вертится около академика.

– Наверное, помогает в разработках.

– Полковник, скорее администратор, чем ученый, – на ходу объяснял Евтушенко. – Хотя кандидатская степень у него имеется.

Он набрал код на двери, и друзья вошли в следующую по коридору тесную комнату без окон с тремя мониторами, громоздким принтером и массивным измельчителем бумаги в углу. За одним из экранов сидела брюнетка в белом халате. Она провернулась на вращающемся кресле и с любопытством сфокусировала цепкий взгляд на новичке.

– Здравствуйте, – вежливо кивнул Тихон. Он узнал молодую женщину, наделавшую шум и вызвавшую уважительное удивление у всего городка, тем, что стала жить с инвалидом Ольховским.

Евтушенко поправил дужку очков и представил друга:

– Доброе утро, Анастасия. Это Тихон Заколов. Прибыл на практику из Москвы. У нас с ним общая задача.

– Очень приятно. Располагайтесь.

Тихон осмотрелся.

– Тесновато здесь. И как-то мрачно, даже окон нет.

– Это секретный объект министерства обороны, молодой человек, – холодно сообщила Мареева. – Всё, что вам требуется для работы: голова, бумага и доступ к компьютеру – здесь умещается.

– И даже электрический чайник, – радостно дополнил Евтушенко. – Может, кофе?

Женщина сдержано улыбнулась, продолжая разглядывать Заколова.

– Я уверена, Александр введет вас в курс дела. Если возникнут сложные вопросы, обращайтесь ко мне. Хотя, если всё, что рассказывал о вас ваш друг, правда, вы вдвоем справитесь с любой задачей.

Анастасия Мареева отключила свой монитор и вышла. Под распахнутым белым халатом стройную фигуру облегал модный деловой костюм.

– У нее в вычислительном центре несколько рабочих мест, – пояснил Евтушенко. – А у нас одно. Располагайся. Отсюда мы корректируем данные, – он похлопал по клавиатуре, а затем указал на принтер: – Ну а здесь смотрим ошибки.

– И опять корректируем.

– Не без того, – улыбнулся Александр и развернулся к измельчителю бумаг. – А в пасть этого монстра мы запихиваем свои ошибки, чтобы их никто никогда не увидел. По инструкции требуется уничтожать даже черновики.

– И всё держать в голове?

– Готовые работы сдаются в секретную часть. И выдаются только под пропуск, без которого с территории не выйдешь. Придется к этому привыкать.

– Я позвоню в госпиталь, – заметив телефон, решил Заколов. Он набрал рабочий номер медсестры Екатерины Гладковой, выслушал ее и положил трубку. На лице появилась сдержанная улыбка. – Королькова сейчас оперируют. Сам Шаповалов, главный хирург.

– Представляю, как переживает его мама.

– Она еще не знает. Ей сообщат только о результате. Операция сложная и рискованная. Анна Федоровна лежит дома и держится на уколах.

– Только бы всё прошло нормально.

– Когда он заговорит, мы узнаем правду о ранении. Его повесть полна загадок.

– Ты думаешь, что Витьку пытались убить свои?

– Подождем. Осталось недолго. А пока, раз тебе поручили, вводи меня в курс дела.

Евтушенко накинул белый халат и показал на стопочку бумаг на столе.

– Задачу я частично формализовал. Начал писать программу. Отдельные блоки уже отлаживаю. Вот здесь промежуточные результаты.

Заколов пролистал, вздохнул.

– Не густо. Компьютер нам выделили маломощный.

– Да. Консоль напрямую подключена к ЭВМ с низкой производительностью. Но есть одна хитрость. – Александр сел за монитор и застучал по клавишам. – На вычислительном центре все компьютеры соединены в единую внутреннюю сеть. Но чтобы к ней подключиться, нужно знать коды доступа.

– И?

– Это оказалось непростой задачей. Здесь особый режим секретности.

11

Материнское горе

Заколов стряхнул паутину с замка, провернул ключ и открыл гараж. Белые «Жигули» пятой модели улыбались широкой решеткой радиатора долгожданной встрече. Тихон открыл капот, качнул несколько раз бензонасос и протиснулся за руль. Еще полгода назад здесь сидел отец. Теперь его нет. Как и мамы. Годовалая «пятерка» и сберкнижка с огромной для студента суммой – несоизмеримое утешение. Тихон выжал сцепление и провернул ключ. Автомобиль послушно завелся и выкатился за порог. Все датчики говорили об исправности машины.

У задней стены гаража уныло громоздились несколько коробок. Это то, что, по словам Крюкова, не подлежало продаже. Трепетные пальцы разогнули картонные крышки. Семейные фотографии, альбомы, письма, блокноты с записями, рукоделие матери и полковничий мундир с наградами. Среди прочего Тихон обнаружил офицерский кортик отца, полученный после окончания с отличием военного училища, и свои потертые боксерские перчатки, с которыми он постигал искусство кулачного боя.

Под коробками Тихон узнал ящик с радиодеталями. Когда-то он с удовольствием разбирался в хитроумных радиосхемах и собирал самые разные устройства, начиная с банальных транзисторных радиоприемников и заканчивая оригинальной подслушивающей безделушкой, которую разместил в учительской, чтобы на час раньше узнать темы выпускного сочинения. За этот «подвиг» он удостоился поцелуя самой неприступной отличницы, шедшей на золотую медаль.

Поверх радиодеталей валялась большая рогатка, согнутая из толстой проволоки, с прочной белой резиной, вырезанной из противогаза. Тихон с удовольствием повертел в руках опасную самоделку, невольно вспоминая о юношеских шалостях.

Погружение в школьные годы вернуло его к действительности.

Корольков!

Тихон покинул ВЦ и пришел в гараж за машиной, чтобы навестить маму Виктора Королькова. Он уже знал, что операция в госпитале прошла успешно, и хотел сам сообщить ей эту радостную новость.

Через десять минут «пятерка» затормозила у знакомого подъезда, ноги стремительно вознесли Тихона на второй этаж

– Заколов, – узнала одноклассника сына Анна Федоровна. – А Витя…

– Я знаю. Я был у него вчера.

– А я только сегодня начала вставать. – Взгляд постаревшей женщины прошелся по брюкам Тихона и остановился на модных кроссовках. – Никак не могу привыкнуть, что Витя теперь без ноги.

По щекам женщины заскользили прозрачные слезинки. Она их не стеснялась, и даже не пыталась стереть.

– Анна Федоровна. Сегодня Шаповалов сделал Виктору операцию. Только не волнуйтесь. Он заверяет, что результат хороший.

– Да как же это я... Да что же, – засуетилась женщина. – Надо ехать к Вите.

– Я для этого и приехал, помогу вам добраться. Только вы не торопитесь. Витя пока находится под действием наркоза. Но это временно. Главный хирург заверил, что скоро он придет в сознание.

– Ты думаешь? Он очнется после стольких дней?

– Наверняка. Вы пока собирайтесь, а я, если можно, посмотрю его письма. Вы ведь знаете, что Витя по очереди посылал отрывки повести вам, мне и Евтушенко. Я хочу соединить их вместе. Как он задумал. Ему будет приятно. Вот наша часть писем. – Заколов показал папку с исписанными тетрадными листками.

– Витины письма? Они на столе. Я читала их, читала… Каждый день просматривала.

– Я разложу их в правильном порядке и оставлю вам. А когда Виктора выпишут, мы соберемся и прочтем повесть целиком.

– Конечно, конечно. Ты проходи. А я переоденусь.

Женщина удалилась в соседнюю комнату. Тихон сел за стол. Солдатские письма Королькова хранились в потертых конвертах. Заколов рассортировал их по датам и стал быстро просматривать страницы с отрывками повести. Те части, которые были направлены ему и Евтушенко, он уже хорошо изучил. Недостающие звенья постепенно дополнили общую картину, соединив разрозненные куски в единый незамысловатый сюжет.

Корольков писал историю солдата, попавшего служить в Афганистан. Там он встречает бравого капитана, который оказывается старшим братом одноклассника главного героя. Их общие воспоминания связаны с военным городком на Урале. Капитан помогает солдату преодолевать тяготы службы, предостерегает от глупых ошибок, приглядывается, как тот ведет себя в опасных ситуациях. В одном из боев капитан спасает солдата от неминуемой гибели. Рядовой дает клятву верности офицеру, и выполняет его мелкие поручения. Постепенно задания капитана становятся всё более странными. Солдат понимает, что его втянули в нечто противозаконное. Однажды он становится свидетелем происшествия, с которым не может смириться. Солдат требует объяснения у капитана, но тот ставит его перед жестким выбором. Или – с ним, или – неминуемая смерть! Солдат внутренне сопротивляется предложению, хотя понимает, что угроза расправы абсолютно реальна. Времени на раздумья у него слишком мало.

На этом повесть обрывается. Главный герой не успевает принять решение и устранить угрозу. А Витька Корольков попадает в госпиталь с тяжелейшим ранением. Вот такое загадочное совпадение текста и жизни.

Заколов сложил стопку листков по центру стола и задумался. Имен действующих лиц Виктор не раскрыл. Солдата он называет Ты, а офицера Капитаном. Но в тексте слишком много узнаваемых деталей. Они просто кричат о том, что повесть носит документальный характер.