Шпионка для ректора

1.

Десять лет назад. Арвенхольм.

Воздух в Зале Молчаливых Фресок был густым и сладким, пах старыми книгами, воском для паркета и едва уловимым озоном от только что рассеявшегося защитного заклинания. Ночь за арочными витражами была бархатной и густой, усыпанной искрами далеких звезд. В этой торжественной тишине, под пристальными взорами изображенных на стенах древних магов, разворачивалась своя, живая и страстная драма.

Кассиан Торн, самый молодой и харизматичный профессор Академии Серебряных Врат, прислонился к массивному дубовому столу, его руки скрещены на груди. Но в его позе не было ни капли профессорской строгости — лишь томная, ленивая уверенность хищника, знающего, что его добыча уже у него в лапах. И его добыча — или, точнее, его соучастница — стояла в паре шагов от него.

Алисия Варден, его самая блестящая студентка и его тщательно скрываемая тайна, пыталась сохранить невозмутимость. Но предательская улыбка играла на ее губах, а глаза, темные и живые, смеялись.

— Признавайся, — его голос, низкий и обволакивающий, как бархат, нарушил тишину. — Это твоих рук дело. Саламандр в аудитории Грейс.

— Я? — она притворно возмутилась, прижимая руку к груди. — Кассиан, дорогой, у меня алиби. Я была в библиотеке. Изучала… резонансные поля.

— Вранье, — он оттолкнулся от стола и сделал медленный шаг к ней. Каждый его шаг отдавался гулким эхом в пустом зале. — Ты была со мной. Вернее, подо мной. Часов пять назад. Или ты уже забыла?

Щеки Алисии залил румянец, но она не отступила. Напротив, она встретила его взгляд с еще большим вызовом.

— Детали стираются. Возможно, тебе стоит освежить мою память.

Он оказался в сантиметре от нее. Его пальцы скользнули по ее запястью, обнаженному под широким рукавом студенческой мантии.

— Огненный саламандр, Алисия? — он наклонился, и его губы почти коснулись ее уха. Его дыхание обожгло кожу. — Это по-детски дерзко. И чертовски волнительно.

Она засмеялась, коротко и счастливо.

— Профессор Грейс смотрит на тебя так, будто ты ее личная собственность. Кто-то должен был охладить ее пыл. Немного адского пламени для королевы льда.

— Ревнуешь? — он откинул ее голову назад, заставляя смотреть ему в глаза. В его взгляде плясали чертики.

— Скучаю, — поправила она его, и ее голос стал тише, серьезнее. — Ты весь день проводил в совете. Я по тебе соскучилась.

— Вот как, — прошептал он. Его рука скользнула с запястья на ее талию, притягивая ее еще ближе, пока их тела не соприкоснулись. — Так ты решила привлечь мое внимание, устроив магический скандал?

— Сработало? — она дышала учащенно, ее пальцы впились в складки его профессорской мантии.

— Еще как, — его губы нашли ее шею, чуть ниже мочки уха — то самое место, от которого у нее подкашивались ноги. Она издала тихий стон, запрокинув голову. Зал с его древними фресками поплыл перед глазами.

— Кассиан… кто-то может… — ее протест был слабым и совершенно неискренним.

— Все спят, — он проворчал, перемещаясь к ее ключице. Его руки скользили по ее спине, заставляя кожу гореть даже через ткань. — Или должны. Только мы. И твой грешный, гениальный ум, который вместо домашних заданий придумывает, как подставить мою коллегу.

— Не только, — поправила она его, запуская пальцы в его темные волосы. — Например сейчас мой ум занят совсем другим.

Кассиан наконец поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Его глаза, обычно такие холодные и проницательные, пылали темным, почти диким огнем. Вся его маска сдержанности и контроля треснула, распалась в прах. Для нее. Всегда только для нее.

— Я знал, — прошептал он, — что с тобой будет трудно. Но я не знал, что ты сведешь меня с ума, Алисия.

— Лжешь, — она улыбнулась, касаясь его губ кончиками пальцев. — Ты все знал. С первой же нашей лекции.

Он поймал ее пальцы, прижал к своим губам, ни на секунду не отрывая от нее взгляда.

— Может быть. Но я не знал, что это будет настолько… всепоглощающе.

Этого было достаточно. Последние остатки осторожности испарились. Он снова поцеловал ее, но на этот раз поцелуй был не томным и соблазняющим, а стремительным, жадным, полным долго сдерживаемой страсти. Это был поцелуй-шторм, поцелуй-заклинание, сметающее все на своем пути. Она отвечала ему с той же яростью, впиваясь в него, как утопающий в спасительную солому. Ее мантия соскользнула на пол с глухим шорохом.

Он подхватил ее на руки, не разрывая поцелуя, и понес к низкому дивану, стоявшему в нише между стеллажами с древними фолиантами. Мир сузился до вкуса его губ, до запаха его кожи, до ощущения его сильных рук. Где-то на заднем плане она слышала смутный шепот — то ли билась ее собственная кровь, то ли это откликались древние фрески, впитывая новый, ослепительно яркий след магии — магию этой запретной, всепоглощающей страсти.

Алисия вскрикнула, прикусив губу, чтобы не выдать их тайну на весь спящий Арвенхольм. Но это было невозможно. Их любовь была такой же громкой, как магический взрыв, такой же яркой, как падающая звезда. Каждый вздох словно произнесенное заклинание, каждое прикосновение — как начертанная руна.

Они были магией друг для друга. И в этот момент, глядя в горящие глаза Кассиана, чувствуя, как его тело движется в ритме с ее собственным, Алисия верила, что так будет всегда. Что их страсть сильнее любых условностей, их связь — прочнее любых законов.

Он прижал лоб к ее плечу, его дыхание было горячим и прерывистым.

— Ты мое проклятие, Алисия Варден, — прошептал он ей на кожу. — И мое единственное спасение.

— Заткнись, Кассиан, — она обняла его крепче, зарываясь лицом в его шею. — И просто люби меня.

И он любил. Яростно, безрассудно, так, как будто завтра не наступит никогда. А она, убаюканная его страстью и собственным счастьем, еще не знала, что завтра действительно наступит, и принесет с собой не свет, а кромешную тьму. Но пока что существовали только они, ночь и это ослепительное, всепоглощающее пламя между ними.

2.

Десять лет спустя. Наши дни. Столица Королевства Альтения — город Селениор.

Воздух в особняке лорда Вандерли был густым и неподвижным, пахнущим дорогой пылью, полированным деревом и едва уловимым, горьковатым дымком от сгоревшей магии. Алисия стояла на коленях в центре библиотеки, ее пальцы легонько касались холодного паркета на том месте, где еще утром покоился в стеклянной витрине "Скипетр Лунных Откровений" — безделушка невероятной исторической и магической ценности.

Ее глаза были закрыты. Внешне она была воплощением сосредоточенности: строгое темно-серое пальто, собранные в низкий пучок каштановые волосы, лицо, не выражавшее ничего, кроме легкой скуки. Но внутри нее бушевал хаос. Вернее, она пропускала через себя хаос, оставленный преступником.

Ее дар — "магический резонанс" — был похож на настройку чувствительного инструмента на едва слышную радиостанцию сквозь гул помех. Она отфильтровывала фоновый шум — страх слуг, ярость хозяина, тупое любопытчество стражников. Она искала другое. Резкий, чуждый отпечаток.

И она нашла его. Не один, а два.

Первый был грубым, рваным, пропитанным жадностью и страхом. Эхо заклинания взлома, неумелого, но мощного. Самый настоящий магический "лом". Это был след того, кого наняли для грязной работы.

Но под ним, тоньше, изящнее и куда опаснее, лежал другой след. Он был холодным, как лед, и выверенным, как часовой механизм. Это было эхо заклинания-невидимки, которое не ломало защиту, а… обводило ее вокруг пальца, заставляя саму магию витрины на секунду "забыть" о своем содержимом. Профессионал. Высшего класса.

Алисия медленно открыла глаза и поднялась, отряхивая колени.

— Ну что, мисс Алекс? — лорд Вандерли, тучный мужчина с пурпурным от бешенства лицом, заходил перед ней. — Вы нашли что-нибудь? Я заплатил вам аванс! Этот скипетр — фамильная реликвия!

— Двое, — отчеканила Алисия, ее голос был ровным и безразличным. — Первый — наемник, мужчина, низкого уровня, но с доступом к грубой силе. Следы ведут в портовый район. Второй… — она сделала небольшую паузу, — мастер. След уходит вверх. В аристократические кварталы. Вероятно, ваш "скипетр" уже в чьей-то частной коллекции. Искать его бессмысленно.

— Что?! — Вандерли всплеснул руками. — Как это бессмысленно? Я нанял вас, чтобы вы его нашли!

— Вы наняли меня, чтобы я установила, что произошло, — поправила она его, доставая из кармана платка смятый листок. — Вот описание наемника. Передайте его страже. С них хватит. Лезть выше — себе дороже. Мой отчет готов.

Она развернулась и пошла к выходу, оставив лорда в состоянии, близком к апоплексическому удару. Ее не волновало его возмущение. Она сказала правду. Истинный виновник был недосягаем для таких, как он. И для таких, как она. Этот мир был устроен иерархично, и на самом верху пирамиды царили свои законы. Она усвоила этот урок десять лет назад, и он стоил ей всего.

На улице ее обдало влажным, промозглым ветром. Она сунула руки в карманы пальто, чувствуя, как усталость костями просачивается наружу. Профессионализм стал ее второй кожей, цинизм — броней. Но под ней скрывалась простая, изматывающая правда: она отчаянно нуждалась в деньгах. Не для себя. Для Миры.

Письмо от матери пришло на прошлой неделе. Состояние сестры ухудшалось. Ее дикая, неконтролируемая магия, та самая, что начала проявляться еще в детстве, пожирала ее изнутри. С каждым годом приступы становились сильнее, а лекарства — дороже. Новое средство, разработанное алхимиками с Южных островов, стоило целое состояние. Сумма, которую Алисия не могла собрать, даже экономя на всем. Этот заказ от Вандерли был каплей в море. Отчаяние начинало подступать комом к горлу.

Внезапно к подъезду ее скромного офиса плавно подкатила темная, закрытая карета, запряженная парой идеальных вороных коней. Дверца открылась, и из нее вышел мужчина в безупречном камзоле с гербом на груди. Он подошел к ней, вежливо склонив голову.

— Мисс Алекс? Мой господин, лорд Грейхольм, желает предложить вам контракт. Дело щекотливое и хорошо оплачиваемое.

Имя заставило ее насторожиться. Грейхольмы были одним из самых влиятельных и старых родов в империи. И одними из самых беспринципных. Работа на них была быстрым билетом на вершину или на дно реки — с камнем на шее.

Она посмотрела на посыльного, ее лицо не дрогнуло.

— Я занята.

— Господин Грейхольм настаивает, — в голосе посыльного зазвучала сталь. — Он гарантирует полную конфиденциальность и сумму, вдесятеро превышающую ваш обычный гонорар.

Сердце Алисии-Алекс учащенно забилось. Эти деньги… они могли бы покрыть лечение Миры и обеспечить им с мамой год-два безбедной жизни. Искушение было сладким и ядовитым. Алисия представила, как протягивает руку, как садится в эту карету, как погружается в мир интриг и грязи, от которого бежала все эти годы.

Но затем она вспомнила другого мужчину. Его холодные глаза. Уверенность, что могущественные мира сего видят в таких, как она, лишь инструмент. Лорд Грейхольм был из той же породы. Его щедрость была рыболовным крючком, на который нужно было пойматься, чтобы потом быть съеденным заживо.

Она посмотрела прямо в глаза посыльному, и ее голос прозвучал тихо, но абсолютно четко, без тени сомнения:

— Передайте своему господину, что мое кредо — не лезть в грязное белье аристократов. И что он может засучить свои деньги туда, куда не проникают даже лучи заходящего солнца.

На лице посыльного промелькнуло изумление, смешанное с яростью. Он что-то пробормотал и, развернувшись, ушел к карете. Алисия повернулась и стала подниматься по лестнице в свой кабинет, чувствуя, как дрожат колени. Она только что отказалась от спасения для сестры. Но она сохранила себя. Ту крошечную часть Алисии Варден, что еще оставалась жива под толстой коркой Алекc.

Заперев дверь, она прислонилась к ней спиной и закрыла глаза. Перед ней стоял его образ. Как давно девушка не вспоминала его!

“Век бы еще не вспоминать!”

3.

Дождь стучал по оконному стеклу ее каморки монотонным, безнадежным ритмом. Алисия сидела за столом, тусклый свет одинокой лампы выхватывал из мрака бутылку дешевого вина и развернутый листок бумаги. Письмо от матери. Оно пришло с утренней почтой, и она весь день не могла заставить себя его прочитать. Интуиция шептала, что ничего хорошего внутри нет.

Она оказалась права.

"Дорогая Алисия,

Пишу тебе, и руки мои дрожат. С Мирой случилось худшее. Приступ был такой силы, что его почувствовали даже на соседней улице. Окна в доме выбило, стены потрескались… а в центре всего этого стояла она, моя девочка, вся в слезах и в свете этой ужасной, дикой магии, которую не может контролировать. Я боюсь, что скоро за нами придут. Чтобы запереть. Или чего хуже.

Мы не можем больше здесь оставаться. Завтра на рассвете мы уезжаем. Я нашла место — маленький монастырь Богини Света в горах, на севере. Говорят, тамошние монахини умеют успокаивать такие… всплески. Может быть, ей там станет легче. Может быть, тишина и покой помогут ей.

Пожалуйста, Алисия. Попроси помощи у своих коллег, у тех, с кем ты училась в Академии. Ты всегда была такой гордой, но сейчас не время для гордости. Это для Миры. Для твоей сестры.

То новое средство, о котором я тебе писала… наша последняя надежда. Оно стоит безумных денег, но алхимик клянется, что оно может стабилизировать магию, дать Мире шанс научиться с этим жить. Умоляю тебя, придумай что-нибудь. Заклинаю тебя всем святым, найди способ.

И еще… я не смогу писать тебе какое-то время. Если Мира снова сорвется… нам нельзя привлекать внимания. Никаких связей с внешним миром. Я буду молиться за тебя. Как только все утихнет, я дам о себе знать.

Люблю тебя, дорогая доченька,

Мама."

Алисия медленно, с невероятным усилием, опустила листок на стол. Письмо было испещрено следами слез, и некоторые слова расплылись. Она представила себе эту сцену: перепуганную мать, разрушенный дом, маленькую Миру, охваченную силой, которая медленно убивала ее, и безразличные, подозрительные лица стражников.

Они уезжали в монастырь. Прятались. Как преступники. Из-за того, что ее сестра родилась с проклятым даром, похожим на ее собственный, но вышедшим из-под контроля. И все, что она могла сделать — это сидеть в этой душной комнате и быть бесполезной.

Фраза о коллегах и знакомых из Академии заставила ее нездорово, коротко хмыкнуть. Звук вышел горьким и резким. "Попроси помощи". О, если бы мама только знала. Если бы она знала, что ее блестящая дочь, подававшая такие надежды, не просто не закончила Академию, а сбежала оттуда, с разбитым сердцем и репутацией предательницы в глазах самого влиятельного человека в магическом мире. Все эти годы она поддерживала миф об успешной карьере. Признаться сейчас, в своей глупости, в своем позоре… она не могла. Это убило бы мать окончательно.

Алисия схватила бутылку и отпила прямо из горлышка. И тут же пожалела и закашлялась: дешевое вино не могло сжечь ком отчаяния в горле. Деньги. Нужны были деньги. Очень много денег. И очень быстро.

На следующее утро, с тяжелой головой и тяжелее сердцем, она пришла в бюро. Воздух здесь пах старым деревом, пылью и тоской. Она села за свой стол и принялась механически разбирать папку с новыми заказами.

Вот — найти пропавшего кота у булочницы. Плата — несколько фоллисов.

Или проверить на порчу новый дом торговца тканями. Сумма чуть больше, но все равно смехотворная.

Еще был вариант проследить за неверной женой кузнеца. Грязно, противно, и платят копейки.

Алисия откинулась на спинку стула, закрыв глаза. Этими темпами она будет копить на лекарство для Миры до старости. А у сестренки, возможно, не было и года. Как давно они не виделись? Лет десять? Какая она сейчас?

Мысли метались, как пойманные в ловушку птицы, ударяясь о стены бесперспективности. Ограбить банк? Слишком много магической защиты. Взяться за заказ от Грейхольма? Это был бы быстрый конец, возможно, даже более быстрый, чем болезнь Миры.

Отчаяние сжимало ее горло ледяными пальцами. Она была в тупике. Профессионал с уникальным даром, загнанный в угол нищетой и обстоятельствами.

В этот момент дверь в бюро скрипнула и открылась.

Алисия подняла голову и сразу поняла: вошедший был не рядовым клиентом.

Это была женщина. Высокая, утонченная, облаченная в платье из темного, дорогого шелка, которое не кричало о богатстве, а шептало о нем. Ее лицо было скрыто легкой вуалью, прикрепленной к изящной шляпке, но даже сквозь нее чувствовалась холодная, отточенная красота. Воздух в комнате словно сгустился, наполнившись ароматом редких духов — ночная фиалка, черное дерево, что-то еще, неуловимое и опасное.

Незнакомка обвела кабинет медленным, оценивающим взглядом, который, казалось, задержался на каждой щели в полу, на каждом потрескавшемся уголке мебели, и наконец остановился на Алексе.

— Мисс Алекс? — ее голос был низким, бархатным, идеально модулированным. В нем не было ни вопроса, ни просьбы. В нем было утверждение.

Алисия, все еще сидя, встретила ее взгляд. Усталость, отчаяние и цинизм мгновенно сплавились в единую, твердую стену профессиональной подозрительности.

— Возможно, — ответила она, не предлагая сесть. — Чем могу быть полезна?

Незнакомка сделала несколько бесшумных шагов вперед и опустила на стол изящный кожаный кошелек. Он упал с глухим, увесистым стуком, слишком громким для нескольких монет.

— Меня зовут леди Серафина Дюран, — произнесла она, и ее слова повисли в воздухе. — И у меня для вас есть предложение. Такое, от которого, я полагаю, вы не сможете отказаться.

4.

Алисия не потянулась к кошельку. Она смотрела на незнакомку — леди Серафину Дюран — с лицом, высеченным из гранита. Внутри же все кричало. Этот голос, эти манеры, этот запах денег и власти — все это пахло неприятностями. Большими, дорогими и смертельно опасными неприятностями.

— Я выслушаю, — сказала Алисия, оставляя кошелек лежать на столе нетронутым. — Но не значит, что соглашусь.

Уголки губ леди Серафины под тонкой вуалью дрогнули в подобии улыбки.

— О, я уверена, что вы выслушаете. И я уверена, что согласитесь. Но не здесь. — Она скользнула взглядом по убогой обстановке, словно боялась запачкать платье. — Сегодня. Полночь. Этот адрес.

Она положила на стол рядом с кошельком не визитку, а маленький, изящный прямоугольник из черного пергамента. На нем был вытиснен лишь адрес в тихом, старом аристократическом квартале. Ни имени, ни герба.

И, не дожидаясь ответа, она развернулась и вышла, оставив за собой шлейф дорогих духов и гнетущее чувство неизбежности.

Дверь закрылась. Алисия медленно протянула руку и подняла кошелек. Он был тяжелым. Она развязала шнурок и высыпала содержимое на стол. Десяток толстых, матовых золотых солидов покатились по деревянной столешнице. Аванс. Сумма, равная ее доходу за полгода. Просто за то, чтобы выслушать.

Она сидела и смотрела на золото, а в ушах стоял отчаянный шепот матери:
"Умоляю тебя, придумай что-нибудь".

___

Остаток дня прошел в лихорадочном, саркастическом внутреннем монологе.

"Отлично, Алекс, просто прекрасно. Таинственная аристократка с глазами хищницы и манерами королевы подполья приходит к тебе в конуру и сует тебе мешок золота. Что может пойти не так?"

Она шла по улице, делая вид, что занята делами, но на самом деле просто пыталась унять дрожь в руках.

"О, наверняка все будет в полном порядке! Просто нужно встретиться в полночь на заброшенной вилле. Возможно, она хочет, чтобы ты нашла ее потерянного мопса. Или… или чтобы ты устранила ее надоевшего мужа. Или, что более вероятно, она является аватаром древнего зла и хочет использовать твое тело для возрождения своего темного владыки. Мелочи!"

Она зашла в дешевую таверну, заказала похлебку, но не могла заставить себя есть.

"А этот аванс… такой щедрый. Наверняка, потому что работа безопасная и простая. Как сбор полевых цветов. Никакого риска. Никаких шансов, что тебя поймают, убьют или сломают тебе психику, заставив вспомнить все, что ты пыталась забыть. Никаких шансов столкнуться лицом к лицу с…"

Она резко отодвинула тарелку. Мысль была слишком опасной, чтобы додумать ее до конца.

Но затем она снова видела расплывшиеся от слез чернила в письме матери. Видела бледное, испуганное лицо Миры в своем воображении. Будто наяву слышала леденящий душу шепот матери: "Я боюсь, что скоро за ней придут".

Алисия провела рукой по карману, в котором лежали монеты. Они словно жгли кожу даже сквозь ткань.

Вечером, надевая свое самое простое, темное платье и проверяя заряженные защитные артефакты, она поймала свое отражение в зеркале. Усталое, осунувшееся лицо, в глазах — решимость, замешанная на отчаянии.

"Ладно, черт побери. Если я умру, по крайней мере, мама и Мира получат эти деньги. А если нет… возможно, я смогу заработать достаточно, чтобы спасти ее. Ради этого стоит продать душу парочке аристократов. У меня, кажется, ее уже и так нет".

____

Ровно в полночь она стояла перед высоким, мрачным особняком по указанному адресу. В окнах не было света. Она постучала в тяжелую дубовую дверь, и та бесшумно отворилась. Внутри ее встретила та же женщина, леди Серафина, но уже без шляпки и вуали. Ее лицо было прекрасным и безжалостным, как лезвие.

Леди провела Алисию в кабинет, уставленный книгами и темной, старинной мебелью. Воздух пах воском и тайной.

— Я рада, что вы решились, — начала леди Серафина, не предлагая сесть. — Мое предложение просто. Вам нужно проникнуть в одно место и кое-что найти.

— Куда? — спросила Алисия, держа руки в карманах, чтобы скрыть дрожь.

— В Академию Серебряных Врат.

Сердце Алисии провалилось куда-то в ботинки. Воздух перестал поступать в легкие.

— И что именно я должна там найти? — ее собственный голос показался ей доносящимся издалека.

— В подвалах Академии, в той ее части, что когда-то принадлежала моей семье, находится наша родовая усыпальница. Ныне она опечатана и принадлежит академии. Мне нужны доказательства, что нынешний ректор, Кассиан Торн, использует древние артефакты моей семьи для создания запретного оружия.

Имена, места — все это обрушилось на нее с такой силой, что она едва устояла на ногах. Арвенхольм. Кассиан Торн. Десять лет она бежала от этих слов. Десять лет она строила свою жизнь, чтобы никогда их не слышать. И вот теперь они прозвучали в этом темном кабинете, из уст этой женщины, как приговор.

Паника, дикая, животная, охватила ее. Она снова увидела его холодные глаза, почувствовала унижение того вечера. Мысль вернуться туда, под его кров, под его взгляд, была невыносимой.

"Нет. Нет. Нет. Нет. Все что угодно, только не это".

Но потом, сквозь нарастающий звон в ушах, она вспомнила маму. И ее слова, полные страха: "Пожалуйста, Алисия. Это для Миры".

Она сделала шаг назад, оперлась о спинку кресла, пытаясь перевести дыхание. Леди Серафина наблюдала за ней с холодным любопытством.

— Почему я? — выдохнула Алисия. — Почему не нанять кого-то… другого?

— Потому что вам не нужно будет проникать туда как вору. Вы войдете через парадные ворота. В составе группы студентов по обмену. Вам нужно будет притвориться одной из них. А ваш возраст… ну, с помощью небольшой маскировки, вы сойдете за второкурсницу. Ваш дар поможет вам найти то, что мне нужно, не привлекая внимания.

Притвориться студенткой. В Академии. В тридцать два года. Это было настолько абсурдно, что панику на секунду вытеснило горькое, истерическое веселье.

"Отлично. Просто замечательно. Возвращение в юность, о которой я давно забыла. Только в кошмарном сне".

5.

Решение было принято. Теперь начиналась самая сложная часть — превращение Алисии-Алекc, частного детектива с десятилетним стажем и парой тонн жизненного багажа, в Лину Вран, второкурсницу Академии Иллюминс из соседнего королевства Элизиан.

Алисия горько подумала, что в прошлый раз менять свою личность было куда проще.

Леди Серафина предоставила материалы. Алисия сидела в своем кабинете, изучая досье на свою новую личность. Лина Вран. Девушка из обедневшего дворянского рода, обладающая скромными магическими способностями, но пробивным характером. Именно этот характер и стал причиной ее "отбора" в программу по обмену.

— Она устроила небольшой… инцидент с сыном канцлера, — сухо пояснила леди Серафина, когда передавала документы. — Ее отправили в Арвенхольм, чтобы остудить пыл и избежать скандала. Родители не в восторге, но выбора у них нет. А сама Лина в данный момент наслаждается внезапно свалившимся на нее богатством и путешествует по южным островам под моим присмотром. Она не будет против использования ее имени.

"Блестяще, — мысленно хмыкнула Алекс. — Мое альтер-эго — неуправляемая пакостница. Надеюсь, мне не придется подражать ее "подвигам". Хотя, учитывая мое настроение, я могу и превзойти".

Легенда была проработана до мелочей. Алекс изучила расписание Академии Иллюминс, имена преподавателей, даже студенческий сленг. Она должна была быть готова ко всему. Но главной проблемой была не теория, а практика.

Леди Серафина вручила ей небольшой серебряный кулон в виде спирали. Он был холодным и казался инертным.

— Это не просто иллюзия, — объяснила аристократка. — Иллюзии слишком грубы и легко развеиваются при целенаправленном сканировании. Этот артефакт работает иначе. Он мягко влияет на восприятие окружающих, заставляя их видеть то, что они ожидают увидеть — молодую девушку. Вашу настоящую внешность он не меняет, лишь… сглаживает возрастные черты, делает черты мягче. Для магического сканирования он излучает фоновый шум, похожий на ауру неопытного мага. Главное — носить его под одеждой, прямо на коже.

Алекс надела кулон. Она подошла к маленькому зеркалу, висевшему в углу кабинета. Отражение было… странным. Она видела себя, но будто сквозь легкую, прозрачную дымку. Морщинки вокруг глаз сгладились, овал лица стал чуть мягче, взгляд — менее уставшим. Она не выглядела совсем юной, но на двадцать — вполне. Это было поразительно.

"Отлично. Я похожа на старшекурсницу, которая слишком много учится. Или… проводит время развлекаясь с сыночками богатых родителей".

Для Алисии настоящей пыткой вспомнить, какой она была в восемнадцать. Полной идеалистичных глупостей, одержимой учебой и… Кассианом Торном.

Мысль заставила ее содрогнуться.

Алисия стояла перед зеркалом и пыталась изменить походку. Ее обычные движения были уверенными, резкими, с отпечатком усталости. Ей пришлось заставить себя стать более легкой, немного суетливой, менее осознанной.

"Так, отлично. Теперь я похожа на молодую олениху, выбежавщую на заледеневшее озеро на потеху толпе. Очень изящно, ничего не скажешь".

Затем речь. Ее голос, привыкший отдавать распоряжения и звучать цинично, должен был стать выше, ярче, с нотками наивного любопытства или подросткового максимализма. Она пыталась произнести: "Здравствуйте, профессор! Это задание просто потрясающе сложное!"

Фраза вышла настолько фальшиво и ядовито, что Алисия сама поморщилась.

"Боги, я звучу как злодейка из дешевой пьесы, пародирующая энтузиазм. Если я так заговорю с Торном, он разоблачит меня в первую же секунду. Если, конечно, не умрет от смеха прежде".

Она репетировала выражения лица. Широко открытые глаза от удивления. Легкая, глупая улыбка. Надутые губы в случае неудачи. Все это выглядело на ее лице неестественно и немного пугающе.

"Прекрасно. Теперь я не только старая переодетая карга, но и, судя по всему, психопатка. Надеюсь, в Иллюминсе все такие".

Алисия ошиблась: самая унизительная часть ждала ее впереди. Она отправилась в магазины, торгующие одеждой для молодежи. Яркие, неудобные ткани, короткие юбки, блузки с бантами. Все это вызывало у нее приступ клаустрофобии и эстетического отвращения.

— Это платье очень вам идет! — трещала юная продавщица, пока Алисия в ужасе разглядывала свое отражение в розовом одеянии с оборками.

"Идет? Куда? На костер? Я похожа на торт, который перекормили розовой глазурью".

К тому же все модные шмотки за своим вполне прямо говорящим вырезом не скрывали ее кулона. А привлекать к нему лишнего внимание очень не хотелось.

В итоге Алисия выбрала самый классический и темный вариант из возможных — лаконичные блузки, простые свитера. Никаких бантов. Никаких страз. К тому же в Академии ее все равно будет ждать форма.

Но, помня свою легенду, Алисия, скрипя зубами, добавила к покупкам пару коротеньких юбочек и легкомысленных аксессуаров.

Она купила простую кожаную сумку, и набила ее новенькими, пахнущими типографской краской учебниками по основам магии, которые ей пришлось заставить себя прочитать.

"О, боги. Я уже лет десять как забыла, что сера взаимодействует с фосфорным камнем именно таким образом. Надеюсь, меня не вызовут к доске".

Вечером перед отъездом Алисия сложила все свои вещи — и старые, принадлежащие Алекc, и новые, ужасные, принадлежащие Лине. Она положила на самое дно сумки маленький, но мощный коммуникационный кристалл, данный ей леди Серафиной, и пару собственных, хорошо спрятанных защитных артефактов. На всякий случай.

Алисия стояла посреди комнаты, готовая к выходу, и ее взгляд упал на темный плащ Алекc, висевший на крючке. Символ ее независимости, ее броня. Ей придется оставить его здесь.

Надев простое, слегка наивное синее платье Лины и нащупав холодный металл кулона на своей груди, она глубоко вздохнула.

"Ну что ж, Лина Вран, добро пожаловать в ад. Постарайся не облажаться в первые же пять минут. И, ради всего святого, не называй ректора по имени. И не смотри на него так, как будто ты готова либо убить его, либо разрыдаться. Просто будь обычной, скучной, ничем не примечательной студенткой".

6.

Десять лет назад. Арвенхольм.

Восемнадцатилетняя Алисия Варден стояла на краю гигантской площади Высочайшего Призыва, чувствуя себя жалким, перепуганным мышонком, забредшим в логово драконов.

Академия Серебряных Врат — или Арвенхольм — предстала перед ней во всем своем великолепии. Гигантские ворота из полированного серебра и черного дерева, казалось, упирались в само небо. Сквозь них виднелись устремленные ввысь шпили башен, увитые сияющим плющом, и мосты, переброшенные между ними на головокружительной высоте. Воздух звенел от магии — она чувствовала ее кожей, словно миллионы невидимых иголочек. Это было одновременно и пугающе, и пьяняще.

Всего неделю назад она жила в крошечной деревушке на окраине империи, где ее "странности" — способность чувствовать эхо заклинаний, видеть узоры магии там, где другие видели лишь пустоту — считали дурным предзнаменованием. Здесь же, как говорила присланная инспекция, ее дар был уникальным талантом. Ключом, открывающим двери в мир, о котором она могла только мечтать.

— Пошевеливайся, новобранец, не задерживай очередь! — крикнул кто-то сзади.

Алисия вздрогнула и, крепче сжав ручку своей потрепанной дорожной сумки, шагнула внутрь.

Внутри было еще величественнее. Главный зал был таким огромным, что под его сводами, расписанными созвездиями, мог бы уместиться весь ее родной дом. Сотни студентов в разноцветных мантиях сновали туда-сюда, их голоса сливались в гулкий, оживленный гомон. Она почувствовала приступ паники. Она никогда не видела столько людей сразу.

Голоса студентов сливались в гулкий, оживленный гомон, эхо которого многократно усиливалось под высокими сводами. Алисия почувствовала приступ паники, сжимавший ее горло. Она никогда не видела столько людей сразу, и все они казались такими уверенными, такими… своими.

Ее взгляд упал на группу студентов постарше, которые, смеясь, что-то показывали друг другу на ладони. Над их руками танцевали маленькие сферы света. Алисия не просто видела свет. Она слышала его — тихий, высокий звон, словно от хрустального бокала. Это было эхо их магии, легкое и беззаботное, как их смех.

"Я не должна этого слышать", — с ужасом подумала она, отводя взгляд. — "Я должна быть как все".

Процедура регистрации прошла как в тумане. Ей выкинули кипу бумаг, дали карту Академии и указали на общежитие — Башню Рассвета, — и вручили ее собственную форму. Два комплекта серой формы — с брюками и юбкой, несколько блузок и две мантии: повседневная и парадная.

Темно-зеленая — именно такого цвета была мантия первокурсников — ткань оказалась неожиданно тяжелой и грубой. Она накинула ее на плечи, и груз ткани показался ей символом всей той тяжести ожиданий и ответственности, что легла на нее.

Наконец, ее первая лекция. "Основы магической теории". Аудитория представляла собой огромный амфитеатр, спускающийся к небольшой, но внушительной кафедре из темного дерева. Алисия забилась на самый верхний ряд, на самую дальнюю скамью, надеясь раствориться в тенях под сводами.

Преподаватель опаздывал. Атмосфера накалялась от ожидания. И тут дверь распахнулась.

В аудиторию вошел он.

Это был не седовласый старец, каким она представляла себе профессора магической теории. Перед ними стоял мужчина лет тридцати, высокий, с острыми чертами лица и волосами цвета воронова крыла, собранными у затылка в короткий хвост. Его мантия сидела на нем безупречно, подчеркивая широкие плечи и стройную фигуру. Но дело было не в его внешности. Дело было в… ауре.

В том абсолютном, леденящем душу чувстве власти и контроля, что исходило от него.

Тишина, воцарившаяся в аудитории, была звенящей. Он не сказал ни слова, просто медленно прошел к кафедре, и его взгляд, холодный и пронзительный, как зимний ветер, скользнул по рядам. Когда его глаза на мгновение встретились с ее, Алисии показалось, что он видит ее насквозь. Видит весь ее деревенский страх, все ее невежество, всю ее жалкую попытку спрятаться.

— Я — профессор Кассиан Торн, — его голос был низким, ровным и заполнил собой все пространство, не требуя ни повышения тона, ни усилий. — И в течение этого семестра я буду пытаться вложить в ваши головы азы того, что вы, по-видимому, считали ненужным учить до поступления сюда.

Он повернулся к гладкой, темной поверхности стены за кафедрой, и на ней сам собой, без единого жеста, проступил меловой текст — идеальные, острые, безжалостно точные линии магических формул.

— Магия, — начал он, — это не фокус-покус для увеселения толпы и не набор заклинаний, вызубренных наизусть, как стишок. Это язык. Единственный и подлинный язык вселенной. И прежде чем вы начнете неумело кричать на этом языке, привлекая внимание вещей, с которыми не готовы встретиться, вы должны научиться слушать.

Алисия замерла, забыв дышать. Он говорил о том, что она всегда чувствовала, но не могла выразить словами, что всегда считала своим личным безумием.

Торн поднял руку — длинную, с тонкими, сильными пальцами, — и между его указательным и большим пальцами вспыхнул сгусток чистого, белого, почти невыносимого для глаза света. Он был небольшим, размером с грецкий орех, но для Алисии он прозвучал как удар гигантского, неземного колокола, от которого задрожали не только барабанные перепонки, но и сама душа. Эхо его магии было… невероятным. Мощным, как ураган, сложным, как симфония, выстроенным с математической, безупречной точностью, но в самой его сердцевине плескалась дикая, необузданная, первозданная сила. Это был не тихий, нестройный звон студенческих огоньков. Это был гром среди ясного неба.

Она невольно ахнула, громко и глупо, прикрыв рот ладонью.

Торн тут же сжал пальцы, и свет погас, будто его и не было. Звон в ушах Алисии медленно пошел на убыль. Его взгляд, холодный и безжалостный, снова нашел ее. Алисия почувствовала, как он словно пригвоздил ее к скамье.

— Вопросы? — произнес он, и в его голосе послышалась легкая, холодная насмешка. — Или моя демонстрация вызвала у вас… физиологический дискомфорт, мисс?

7.

Дилижанс, увешанный гербами программы по обмену, с грохотом подъехал к знакомым, ненавистным и до боли прекрасным серебряным воротам. Сердце Алисии-Лины заколотилось с такой силой, что ей показалось, его слышно даже через грохот колес. Она сидела, сжав в руках свой уродливый рюкзак, и смотрела в окно, чувствуя, как ее охватывает мощная, почти мистическая волна дежавю.

Десять лет. Десять долгих лет она провела, убегая отсюда, вычеркивая эти стены из своей памяти, из своей жизни. И вот она вернулась. Не как триумфатор, не как выпускница, а как жалкий шпион, переодетый в одежду, которая казалась ей карнавальным костюмом, и с фальшивым именем на губах.

Ворота с гулким скрежетом распахнулись, и дилижанс вкатился во внутренний двор Академии. Алисия с грустью подумала, что ничего не изменилось. Тот же выложенный мозаикой пол, те же взмывающие в небо шпили, тот же звонкий, насыщенный магией воздух, от которого у нее заложило уши. Только теперь этот звон был для нее не музыкой, а оглушительным, агрессивным шумом. Ее дар, годами прирученный и направленный в узкое русло детективной работы, взбунтовался, захлебываясь сотнями, тысячами новых, чужих, громких эхо.

Алисия сглотнула, пытаясь унять тошноту, и вышла из дилижанса вместе со всеми. Группа студентов по обмену из разных Академий состояла из нескольких десятков юных, восторженных лиц. Они ахали, крутили головами, их глаза горели азартом и предвкушением. Эти вчерашние школьники видели перед собой легенду. Алисия видела перед собой золотую клетку, в которую ее только что запихнули обратно.

"О, боги, посмотрите на них, — ядовито подумала Алисия, наблюдая, как одна из девушек, рыжеволосая и веснушчатая, пыталась сфотографировать фасад на магический кристалл. — Они как щенки, которых впервые привезли на ярмарку. Полные надежд и глупых мечтаний. А я… я как старая, поджарая дворняга, которую нарядили в бантик и засунули в ту же корзину. Чувствую себя полной дурой".

Именно это она и чувствовала. Волком в овечьей шкуре. Ее "овечья шкура" — платье Лины Вран и магический кулон — казалась ей до смешного тонкой и ненадежной. Каждый ее жест, каждое слово, каждая мысль выдавали в ней чужеродный элемент. Она была старше. Не только телом, но и душой. Ее душа была испещрена шрамами, пропитана цинизмом и усталостью, тогда как эти дети были чистыми, гладкими холстами, на которых Академия только собиралась рисовать свои узоры.

— Лина, идем! — крикнула ей рыжая девчонка, Эмили, как она представилась в дороге. — Нам нужно в административное крыло для регистрации!

Алисия заставила себя улыбнуться — напряженной, неловкой улыбкой, которая, как она надеялась, сходила за застенчивость. Она поплелась за группой, ее ноги сами несли ее по знакомым, вымощенным камнем дорожкам. Каждый шаг отзывался в памяти эхом.

"Здесь я впервые увидела его. Здесь мы спорили о магических матрицах. А вон там, у того фонтана, мы целовались украдкой, в лунную ночь. Это было так сладко…".

Воспоминания накатывали, болезненные и яркие, словно это было вчера. Алисия чувствовала призрачное прикосновение его руки, слышала отголоски его смеха. Это было невыносимо. Она сжала кулаки, вонзая ногти в ладони, пытаясь физической болью заглушить боль душевную.

В административном крыле пахло так же, как и тогда — воском, старым деревлом и сухим пергаментом. Служащая в серой мантии с серебряным шнуром, точь-в-точь как десять лет назад, выдавала им ключи от комнат и расписания.

— Мисс Вран, Башня Рассвета, комната 214, — женщина протянула Алисии ключ и небольшой свиток.

Башня Рассвета. Та самая, где она жила в той, прошлой жизни. Ирония судьбы была поистине садистской.

Алисия взяла ключ, и их пальцы случайно соприкоснулись. На Алисию волной накатило эхо женщины — легкая усталость, рутинное безразличие, слабый след заботы о больной матери. Она отдёрнула руку, как от огня.

"Сосредоточься, дорогая. Ты здесь не для того, чтобы ностальгировать. Ты здесь для работы. Ради Миры".

Мысль о сестре стала ее якорем. Алисия мысленно повторяла ее как мантру, следуя за группой к общежитию.

Комната 214 оказалась похожа на ту, что она занимала когда-то. Та же узкая кровать, тот же письменный стол у окна, тот же шкаф для одежды. Ее соседкой оказалась та самая рыжеволосая восторженная Эмили.

— О, какая милая комната! — воскликнула та, бросая свою сумку на кровать. — Лина, ты только посмотри, какой вид из окна!

Алисия подошла к окну. Открывался вид на внутренний сад и ту самую караульную башню, у которой ее когда-то ждал Кассиан. Она отвернулась.

— Да, мило, — буркнула она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ничего, кроме вежливого безразличия.

Она разложила свои скудные вещи, чувствуя себя актрисой, застрявшей в пьесе, которая длится вечность. Ей предстояло ужинать с этими детьми, слушать их разговоры о преподавателях, о магии, о первых влюбленностях. Ей предстояло ходить на лекции и делать вид, что она что-то не понимает. И все это время — помнить о цели. Об усыпальнице Дюран. О доказательствах против Кассиана.

И о том, что в любой момент он может появиться. Увидеть ее. И все это жалкое представление рухнет.

Она села на кровать, намертво сцепив руки, чтобы они не дрожали. Она была волком, загнанным в самое логово охотника. И единственное, что у нее оставалось — это ее воля, ее ярость и отчаянная, исступленная надежда на то, что все это того стоит.

8.

Первый день Лины Вран начался с оглушительного гула в столовой. Алисия сидела за длинным столом с другими обменниками, безвкусно ковыряя ложкой в овсянке, и чувствовала себя так, будто ее посадили в гигантский, шумный улей. Воздух звенел от сотен молодых, необузданных магий, смеха, сплетен и звона посуды. Ее собственная, вышколенная годами осторожности магия, сжималась внутри нее, пытаясь отгородиться от этого хаоса.

Эмили, ее соседка, без умолку трещала о том, как все "потрясающе" и "невероятно".

— Ты только посмотри, Лина! — тыкала она пальцем в группу старшекурсников с алыми подкладками мантий. — Они выглядят такими серьезными и могущественными! А вон тот, видишь? Говорят, он лучший на курсе защиты от темных искусств!

Алисия бросила взгляд на "лучшего". Мальчишка, щеголявший корявым щитом из чистой энергии, который трещал и сыпал искрами от перенапряжения.

"Да, просто гений, — ядовито подумала она. — Еще немного, и он случайно сотрет с лица земли пол-столовой. В наше время за такое сразу бы заставили переписывать теорию матриц до посинения".

Алисия с трудом сдерживала саркастичные комментарии, которые так и просились наружу. Ей приходилось постоянно следить за собой: не смотреть на всех свысока, не вздыхать устало, когда кто-то не мог понять элементарный принцип стабилизации заклинания. Она играла роль застенчивой, немного неуверенной девушки, и это было невероятно изматывающе.

Самым шокирующим было то, как все ее воспринимали. Студенты обращались к ней "Лина", делились впечатлениями, спрашивали мнение о прочитанных книгах. Они видели перед собой не самозванку, а реального человека.

"Леди Дюран все продумала до мелочей", — с холодным восхищением думала Алисия.

Из нескольких десятков студентов она была единственной, кто приехал из Академии Иллюминс. В основном приезжие были из очень мощной Академии Стилтауна из Рустельгарда — они славились своими механизмами, сложными инженерными конструкциями, усиленными магией. Несколько было из южного Тенебриса. Были и студенты из далекого Ашберга — города у подножия потухшего вулкана, где здания высечены из чёрного базальта.

"С Линой в Арвенхольм должен был приехать еще один парень, но он не смог по семейным обстоятельствам, — хмыкнула Алисия. — У нее, должно быть, очень сильный покровитель. Ведь такое решается не просто деньгами. Это настоящая власть".

После завтрака начались лекции. Алисия с тоской посмотрела в свое расписание. "Прикладные аспекты магии стихий". Второй курс. Никаких "Основ теории". Она с облегчением выдохнула — по крайней мере, не придется сидеть на том самом предмете, который когда-то вел он.

Она забилась в самый дальний угол аудитории, стараясь быть незаметной. Студенты шумно рассаживались, но в их гомоне вдруг проскользнули взволнованные шепотки.

— Вы слышали? Говорят, сегодня ведет сам ректор!

— Не может быть! Он же уже лет пять не ведет у вторых курсов!

— Говорят, специально для нашей группы по обмену. Чтобы показать уровень Академии!

Холодное и липкое ощущение страха будто волной окатило Алисию от макушки до пят. Нет. Только не это. Она сжалась край скамьи, готовая в любой момент сорваться и бежать. Но было уже поздно.

Дверь открылась, и в аудиторию вошел он.

Кассиан Торн.

Время для Алисии остановилось. Он почти не изменился. Все тот же прямой стан, то же ледяное, невозмутимое выражение лица. Те же темные волосы цвета вороного крыла хоть и были подстрижены короче и не собирались в хвост, но несколько непослушных прядок падали на его прекрасное лицо. Темная мантия с золотой каймой и сложной вышивкой сидела на нем безупречно, как влитая. От него по-прежнему веяло безраздельной властью и абсолютным контролем.

Он прошел к кафедре, и в аудитории воцарилась мертвая тишина. Его взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по рядам.

— Для тех, кто не знает, я — ректор Торн, — его голос, низкий и ровный, заполнил пространство, не требуя усилий. — Сегодня мы разберем, почему большинство заклинаний контроля воды терпят неудачу в боевых условиях. Не из-за недостатка силы, а из-за непонимания фундаментального принципа текучести.

Он начал лекцию, и Алисия, против своей воли, слушала, завороженная. Он был так же блестящ, как и прежде. Его объяснения были точными, ясными, он разбирал сложные концепции на простые составляющие. Она видела, как его пальцы вычерчивали в воздухе сложные схемы, и ее собственная магия, наученная им когда-то, отзывалась, следуя за ходом его мыслей. Это было мучительно.

Настолько Алисия была заворожена, что даже не подумала о том, что стихия воды в полной мере разбирается студентами только на третьем курсе. Значит, они хотели произвести впечатление перед новоприбывгими представителями других Институтов?

И зачем вообще они устроили учебу по обмену? Алисия не помнит такого во время ее обучения и в истории Академии она такого не встречала.

Тем временем Кассиан задавал вопросы. Студенты робели и отвечали сбивчиво. Его взгляд скользил по лицам, выискивая понимание. И тогда он остановился на ней.

Алисия потупила взгляд, чувствуя, как горит ее лицо. Она молилась, чтобы кулон работал, чтобы он видел лишь бледную, застенчивую студентку.

— Вы, — его голос прозвучал прямо над ней. Она подняла голову. Он стоял рядом с ее скамьей. — Мисс…?

— Вран, — прошептала она, и голос ее предательски дрогнул. — Лина Вран.

— Мисс Вран, — повторил он, и ее имя в его устах прозвучало как приговор. — Вы из Иллюминса. Их подход к гидромантии более… теоретический. Как вы думаете, в чем основная ошибка в жесте, который я только что продемонстрировал?

Он смотрел на нее, и в его серебряных глазах не было узнавания. Но был тот самый, невыносимо знакомый, острый интерес. Интерес к нестандартному мышлению. Он проверял ее. Как когда-то проверял свою самую способную студентку.

Алисия заставила свой разум работать. Она видела ошибку сразу — он намеренно сделал ее, чтобы проиллюстрировать тему. Но Лина Вран не должна была этого знать.

9.

Десять лет назад. Арвенхольм.

Жизнь в Академии Серебряных Врат обрушилась на Алисию водопадом впечатлений, строгим распорядком и постоянным, изматывающим шумом. Не физическим шумом — хотя в коридорах общежития и столовой всегда стоял гомон, — а магическим. Каждый зажженный светильник, каждое защитное заклятье на дверях, каждая неумелая попытка студента соткать иллюзию или призвать элементаля оставляла в воздухе свой след, свое "эхо". Для Алисии это было сродни жизни внутри гигантского, никогда не умолкающего оркестра, где музыканты репетировали вразнобой.

Ее соседкой по комнате в Башне Рассвета оказалась рыжеволосая, веснушчатая девушка с курса зельеварения по имени Сара. Она была болтлива, непосредственна и с первого дня пыталась втянуть "тихоню Алисию" в водоворот академической жизни.

— Смотри, это аудитория практики для старшекурсников, — тараторила Сара, таща Алисию по бесконечному коридору. — У них фиолетовые мантии с серебреной вышивкой, видишь? И смотрят на нас, зеленых, свысока. А вон библиотека… Ох, и не напоминай! У меня к завтрашнему дню три свитка по истории трансмутации осилить!

Алисия кивала, стараясь запомнить маршрут, но ее внимание постоянно улавливало другие "достопримечательности". Вот на стене висел старый гобелен с изображением битвы при Арденских полях. Для других это был просто ковер. Для Алисии он был оглушительным хором клинков, криков и разрывающихся заклятий, застывшим в нитях на века. Звук был приглушенным, далеким, но от этого не менее весомым.

Учеба давалась ей парадоксально. Теорию, сухие формулы и законы магической динамики, она схватывала на лету. Ей было понятно, почему заклинание должно быть выстроено именно так, а не иначе. Но на практических занятиях начинались проблемы.

Первый урок по призыву элементаля воздуха проходил в специальном зале, стены которого были покрыты рунами поглощения. Преподаватель, суровая женщина с седыми волосами, туго стянутыми в пучок, продемонстрировала простейший жест и вербальный компонент. Студенты, выстроившись в ряд, стали по очереди пытаться повторить.

Алисия наблюдала. Она видела, как ее однокурсники сосредоточенно шептали слова, водили руками, и в воздухе робко зарождались слабые вихри, больше похожие на дуновение сквозняка. Каждый такой вихрь звучал для нее тонким, свистящим воем, похожим на ветер в щели.

— Варден, ваша очередь, — строго сказала преподавательница.

Алисия глубоко вздохнула. Она повторила жест, произнесла слова. Но ее сознание, ее внутреннее ухо, было настроено не на создание, а на восприятие. Вместо того чтобы сконцентрироваться на формировании заклинания, она невольно прислушалась к его "звучанию" в момент зарождения. Ее магия, послушная ее воле, не стала создавать новый вихрь. Вместо этого она резонировала с эхом только что рассеявшегося заклинания предыдущего студента — с тем самым свистящим воем.

Рядом с ней с громким хлопком возник не просто ветерок, а небольшой, но яростный смерч, который рванул к потолку, закрутил волосы Сары и сорвал со стола несколько пергаментов.

В классе на секунду воцарилась тишина, а затем раздался смех.

— Нестабильно и неконтролируемо, Варден! — крикнула преподавательница. — Вы что, не слышите, как рвется магическая ткань? Сконцентрируйтесь!

"Но я слышу", — с тоской подумала Алисия, чувствуя, как горит лицо. — "Я слышу слишком много".

Именно в библиотеке она нашла временное спасение. Здесь, среди высоких стеллажей, наполненных древними фолиантами, царила иная акустика. Эхо здесь было старым, приглушенным, ворчливым, как шепот самих знаний. Она могла часами сидеть в одном из глубоких оконных проемов, уткнувшись в книгу, и просто слушать. Шепот заклинаний, что столетия назад накладывались на чернила, чтобы защитить текст. Гулкое молчание запечатанных манускриптов. Даже камни стен здесь звучали иначе — не громко и вызывающе, как в главном зале, а глубоко и мудро.

Однажды, блуждая по одному из нижних ярусов библиотеки, она наткнулась на запертую дверь с потускневшей серебряной табличкой. Дверь была старая, дубовая, вся покрытая сложной резьбой. Из-за нее доносился звук. Не просто эхо, а настоящая мелодия — тихая, печальная и невероятно сложная, словно кто-то играл на невидимой арфе.

Алисия не удержалась и прикоснулась пальцами к холодному дереву.

И тут ее сознание накрыло волной.

Она не просто услышала музыку. Она увидела ее. Перед ее внутренним взором проплыли образы: пылающие закаты над горными пиками, шепот влюбленных в тенистых садах, отчаянные клятвы, данные под звездами, и горечь невыполненных обещаний. Это была не магия заклинания, это была магия памяти, эмоций, вплетенная в саму древесину двери кем-то невероятно могущественным и безумно тоскующим.

Звук был таким ясным, таким реальным, что у нее навернулись слезы. Она не знала, сколько простояла так, зачарованная, но внезапный голос заставил ее вздрогнуть и отпрянуть от двери, как от раскаленного железа.

— Мисс Варден? — это был тот самый голос, низкий и узнаваемый.

Сердце Алисии упало куда-то в ботинки. Она медленно обернулась. Профессор Торн стоял в нескольких шагах, его скрещенные на груди руки и слегка наклоненная голова выдавали любопытство. Его серая мантия казалась частью теней коридора.

— Профессор, я… я просто заблудилась, — пролепетала она, отчаянно пытаясь отвести взгляд от двери.

— В этом я не сомневаюсь, — его взгляд скользнул по ее лицу, а затем перешел на дверь. — Однако, судя по вашему выражению, вы нашли нечто гораздо более интересное, чем дорога к отделу астрологии. Эта дверь ведет в закрытый архив. Доступ туда имеют лишь преподаватели и студенты выпускного курса.

— Я понимаю. Я просто… почувствовала что-то, — снова это глупое слово вырвалось у нее. Она не могла сказать "услышала".

Торн сделал шаг ближе. Его серебряные глаза изучали ее с неослабевающей интенсивностью.

10.

Жизнь в Башне Рассвета оказалась для Алисии особым видом ада. Ад с бантиками, сплетнями и вечно хлопающими дверями. Ее соседка, Эмили, оказалась ходячим изданием "Все новости Академии за пять минут". Она знала всех, все слухи и питала слабость к драматическим историям.

— Ты видела ту высокую блондинку с третьего этажа? — шептала она Алисии, пока они шли на лекцию по истории магии. — Синтию? Говорят, она встречается сразу с двумя парнями — одним из старших курсов и лаборантом! Представляешь? А вон тот, рыжий, — Эмили кивнула на нескладного парня, с трудом несущего стопку книг, — в прошлом семестре на практикуме по зельевадению у него взорвался котел, и он на неделю окрасил библиотеку в розовый цвет!

Алисия мычала что-то невнятное в ответ, стараясь сохранить на лице выражение вежливого интереса. Внутренне она содрогалась. Эти "драмы" казались ей такими мелкими, такими незначительными на фоне той бури, что бушевала в ее собственной жизни. Из-за парня? У нее была сестра, медленно умирающая от магической болезни, и она шпионила за самым могущественным магом империи, притворяясь подростком. Перспектива окрашенной в розовый библиотеки вызывала у нее лишь зависть к простоте проблемы.

Знакомство с одногруппниками было еще одним испытанием. Они были… молоды. Не только возрастом, но и мышлением. Их волновали оценки, симпатии, предстоящий бал и кто с кем поссорился. Они легко смеялись, легко обижались и с невероятной серьезностью обсуждали вещи, которые Алисия считала пустяками.

На одной из вечеринок в общежитии, устроенной кем-то из старшекурсников, она стояла в углу с бокалом какого-то приторного пунша, который не решалась пить, и наблюдала. Студенты смеялись, флиртовали, играли в глупые магические игры, которые заканчивались взрывами конфетти или внезапной сменой цвета волос. Воздух был густ от запаха дешевых духов, пунша и нестабильной магии.

К ней подошел тот самый "лучший по защите", его щеки пылали.

— Эй, ты же новенькая? Из Элизиана? — он ухмыльнулся. — Слышал, у вас там вообще магии нет, только травы да медитации.

Алисия посмотрела на него ледяным взглядом Алекc, но вовремя вспомнила, кто она сейчас.

— У нас… другой подход, — тихо сказала она, отводя взгляд.

— Скучно, — фыркнул парень и уплыл в толпу, чтобы продемонстрировать кому-то свой трещащий щит.

"Да, очень скучно, — мысленно согласилась Алисия. — Особенно скучно вышибать дух из таких вот умников одним точным жестом, которому меня научил твой обожаемый ректор. Но, увы, не сегодня".

С учителями было проще, но ненамного. Большинство профессоров смотрели на студентов свысока, как на досадную необходимость. Алисия ловила себя на том, что мысленно поправляет их лекции, и ей приходилось с силой прикусывать язык.

Однажды профессор по заклинаниям воздуха сделал грубую ошибку в построении, и Алисия чуть не вскочила с места, чтобы указать на нее, как делала бы раньше. Она успешно сыграла роль непонимающей студентки, но внутри все сжалось от протеста.

Единственным светлым пятном, иронично, было утро. За завтраком в столовой подавали простую, но сытную еду, и на несколько минут она могла просто сидеть и молча есть, не участвуя в разговорах. Однажды утром Эмили, доев свою овсянку, не выдержала тишины:

— Как здесь интересно кормят! У нас гораздо больше свежих фруктов подают.

Алисия пожала плечами. Интересоваться жизнью в Академии Тенебриса не хотелось — она итак с ужасом думала обо всех фактах из биографии Лины Вран, которые ей необходимо постоянно держать в голове.

— Лин, а у вас в Иллюминсе какая еда? Что тебе больше всего нравится?

Вопрос был невинным, но Алисия на секунду застыла. Она не могла говорить о еде из Элизиана, которого не видела десять лет. Ее мысли метнулись к чему-то настоящему, к тому, что приносило ей утешение и вспомнилось даже сейчас.

— Яблочный пирог, — сказала она на автомате, глядя в свою тарелку. — С лимонным кремом.

Она произнесла это тихо, почти ностальгически, и тут же спохватилась. Это была слабость. Крошечный кусочек ее настоящего "я", просочившийся наружу.

— О, это же здесь иногда готовят! Мне Вивианна рассказывала, ну, та четверокурсница с вечеринки, — воскликнула Эмили, не заметив ее замешательства. — Правда, редко. Но он божественный! Мы с тобой должны обязательно отхватить кусочек, когда его будут подавать!

Алисия кивнула, стараясь изобразить легкую заинтересованность, и поспешила отпить воды, чтобы скрыть дрожь в руках. Эта маленькая деталь, такая незначительная, вдруг сделала ее уязвимой. Ее любимый десерт. Тот самый, что она ела с Сарой — своей прошлой соседкой и единственной подругой.

Десерт оказался якорем и Алисия медленно погружалась в воспоминания о теплых моментах, когда позволяла себе расслабиться. Теперь этот дурацкий пирог был здесь, в этом месте, связывая ее прошлое и настоящее опасной, сладкой нитью.

Она сидела и слушала, как Эмили планировала их будущий поход за пирогом, и чувствовала себя не шпионом, не мстительницей, а просто очень уставшей женщиной, застрявшей в мире, где самые большие проблемы решались правильным заклинанием для укладки волос или удачным свиданием.

Алисия была здесь чужой. И этот простой, яблочный пирог с лимонным кремом вдруг стал для нее болезненным напоминанием того, что у нее когда-то была нормальная жизнь. И что, возможно, она никогда не вернется к ней.

"Пирог. Боги, Варден, ты действительно сейчас думаешь о пироге? — ее внутренний голос зазвучал резко и ядовито, заглушая болтовню Эмили. — Твоя сестра прячется в монастыре, как преступница, потому что ты не можешь собрать нужную сумму. Ты сидишь в пасти льва, играя в кошки-мышки с человеком, который разобьет тебя, не моргнув глазом. А ты ностальгируешь о десерте. Соберись, тряпка. Вытри слюни и выбрось эти сантименты в помойку, где им и место. Ты здесь не для того, чтобы вспоминать старые вкусы. Ты здесь для того, чтобы найти усыпальницу Дюран, достать доказательства и получить деньги. Все остальное — слабость. А слабость здесь карается мгновенно и безжалостно. Сфокусируйся на задании. Или готовься похоронить с собой и последние шансы Миры".