Шрамы на моем доверии

«Ты?…»

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ:

https://litnet.com/ru/book/vtoraya-semya-moego-muzha-b464709

Соня

Почти полтора года спустя судьба снова загнала меня туда, куда я поклялась не возвращаться никогда.

Но у меня не было выбора. В Гатчину я приехала сегодня в обед, потому что я бегу. Снова бегу, и это, конечно, выглядит почти забавно. Только если в прошлый раз бежала я скорее метафорически, сейчас все очень серьезно.

Потираю шею и немного морщусь. Потом бросаю взгляд в зеркало и сразу отворачиваюсь. Не хочу смотреть. Смотреть — значит вспоминать тот ужасный день, а я боюсь этого. Стараюсь отодвинуть как можно дальше в своей памяти, но ночью мне снятся кошмары, в которых все происходит снова и снова.

Потом опять и опять.

А потом я умираю.

Пару раз моргнув, усилием воли отгоняю страшные игры собственного воображения, вместо того смотрю на маму. Она улыбается. Стоит перед огромным камином, на котором ничего нет, но она там что-то явно видит.

- Мам?

Оборачивается.

- М?

- Пожалуйста, не пялься в одну точку, окей? Кажется, будто ты спятила, а одного пиздеца за последние две недели нам уже предостаточно.

Звонко хохочет.

Я рада, что ей смешно. А еще я рада, что смех ее имеет такую силу — он окончательно заталкивает картины страшного куда-то поглубже, и я благодарна.

Скоро потемнеет.

Потом настанет ночь.

Я не хочу терять последние лучи солнца на прокручивания всего этого кошмара. У меня еще будет время. Потом. Когда потемнеет…

- Тут раньше шкатулка стояла, - мама жмет плечами и отходит от камина, потом присаживается на небольшой столик, - Бабушка ее очень любила.

- Пела?

- Ага.

- Что за мелодия?

- Ммм…щелкунчик?

Улыбаюсь. Потом снова осматриваюсь.

Если честно, когда мама привезла меня сюда, я вообще такого не ожидала! Это не особняк княжеский, конечно, но размах поражал. Огромный дом и огромная территория, отгороженная хлипким, но забором.

- Почему дом в таком…относительно неплохом состоянии?

- Я за ним слежу, - жмет плечами, - Относительно неплохо издалека или когда бываю в Питере. Нина приезжает раза два в месяц… Здесь беда с электричеством, водопроводом и... вещей нет никаких…

- Украли?

- Что-то да, что-то мы с Ниной успели спасти, и теперь оно стоит у нее. Что-то продала. Что-то увезла домой.

- Правда?

- Да. Трюмо в моей комнате? - киваю, - Так вот оно отсюда. Очень хорошая мебель, скажу я тебе! Такую сейчас не делают. Цельное дерево, ручная работа! Знаешь, сколько оно стоит?!

- Понятия не имею, если честно.

- Много, милая, - расширяет слегка глаза и кивает, - Очень-очень много.

Моя семья, конечно…открывается с другой стороны. Не с той, что я всегда знала. Я даже жалею, что раньше не спрашивала ни про военного деда, ни про крутую бабулю из партии. Мне казалось, что мама не любит говорить о них. Может быть, и так. Просто ностальгия навалилась, да и меня хочет отвлечь…

Мама очень сильно волнуется. Кажется, наверно, иначе, но это факт. Я не сомневаюсь. Она держится исключительно на энтузиазме и материнской любви. Не хочет меня дергать, помогает. Наверно, я вела бы себя также, случись…

Нет, стоп. Об этом я даже думать не хочу, сразу дрожь пробирает.

Хмурюсь и разглядываю свою правую руку. Она вся синяя, как в принципе и половина моего тела с этой же стороны. Я вляпалась по-крупному. На этот раз я вляпалась не на шутку.

Перевожу взгляд на горизонт. Его касаются последние лучи солнца, вспыхивая на мгновение ярко-алым.

Напоминает кровь.

Нет, не хочу.

Встаю и подхожу к окну.

- Здесь очень много места. Такой простор… - мама тоже подходит и хмурится слегка.

- Бабушка любила лошадей.

- Они у нее были?

- Да, целый табор.

- Сложно, наверно, справляться. С табором-то.

- Она была очень…находчивой женщиной, - улыбается она, а потом переводит на меня взгляд, - Сонь…

- Не надо. Со мной все нормально.

- Мне ты можешь не врать.

Бросаю на нее короткий взгляд, но снова увожу его. На улице уже начинают собираться сумерки…

- Это нормально, что ты боишься. Каждая бы боялась.

- Но не ты, - шепчу, она слегка улыбается и обнимает меня за плечи.

Я не поворачиваюсь. Так и смотрю перед собой, а мама укладывает подбородок мне на плечо и кивает.

- И я тоже. Сейчас, например, я просто в ужасе. Моему ребенку угрожают. На нее напали. Ей сделали больно…

Правая сторона моего тела заныла сразу, как будто фантомный удар той же силы, что был и в тот вечер. Прикрываю глаза.

- Я боюсь, что никто не приедет, мам, но еще больше я боюсь, что он все-таки появится здесь.

- Ничего не бойся. Я никому не позволю и близко к тебе подойти!

- Это меня и пугает… - перевожу на нее взгляд и шепчу совсем тихо, - Мам, у нас оружие с собой. Мы же…мы…

- Остановись.

- Но…

- Ты ничего не будешь делать. Я буду.

- Но как же?

- Очень просто. Моему ребенку угрожают, Соня. Этого никогда не будет, пока я дышу.

Пару раз моргаю, а она нежно проводит пальцами по моей щеке и улыбается ласково.

- Есть два решения, малышка. Всего два. Когда ты боишься, ты можешь либо отвернуться и сбежать, либо ринуться в бой. В первом случае — это трусость. Один раз поддашься ей, бежать будешь всю жизнь. Во втором случае — ты обретаешь смелость. Всю жизнь я больше всего боялась, что тебе навредят — и я отважно посмотрю в лицо своему страху, когда придет время.

- Но ты убьешь человека, мама…из-за меня.

- Не из-за тебя, а ради тебя, моя девочка. И человека? Нет. Если до этого дойдет, я убью мразь, которая угрожала моему ребеку, а перед этим пугала ее несколько месяцев. И я ни дня об этом не пожалею.

«Мало не покажется»

Соня

Я стою и смотрю на него…черт, кажется, что целую вечность.

Просто. Не. Могу. Поверить.

Он? Я кого угодно подозревала. Если честно, то абсолютно всех. НО ОН? Он?...

- Ты — мой преследователь? - шепчу еле слышно, сама даже голос свой узнать не в состоянии.

Он будто мне никогда в жизни и не принадлежал. Кому угодно, но не мне. Настолько разбитый, сломленный. Настолько…сожженный дотла.

Арсений молчит. Продолжает вкручивать в меня свои черные глаза, которые сейчас похожи на пропасть в небытие. Потом на губах появляется ухмылка, а на оскал больше тянет!

Сволочь! Будто одного предательства ему не хватило! Господи, за что?! Из-за сына?! Он узнал и решил так меня наказать что ли?! ДИКОСТЬ! Я в это с такой натяжкой верю, хотя…все началось как раз после того, как я родила.

Неужели все-таки…тетя Нина ему рассказала, и он…так со мной?…жестоко? Из-за этого?!

Вопросы-вопросы-вопросы. Я стараюсь проанализировать абсолютно каждый свой шаг за последние полгода. Все это превращается в какофонию звуков, от которых у меня начинает болеть и кружиться голова.

Не выдерживаю. Я правда не могу, поэтому просто ору! Чтобы стало тихо…

- ЭТО БЫЛ ТЫ?!

Дернув пистолетом, делаю неосознанный шаг. Видимо, это одна из моих ошибок. Ну та, что идет в списке после «связаться с этим гандоном в принципе».

В мгновение ока все меняется. Он бьет меня хорошо поставленным, профессиональным ударом по стволу, пара быстрых движений, и я теряю свое преимущество: пистолет. Арсений разоружает меня за каких-то пару мгновений! Хватает за куртку и дергает на себя. Прижимает к своему телу. Тяжело дышит.

От него все так же пахнет угрозой и пряными специями. Сладостью и опасностью. Только если раньше я его не боялась, то теперь…все изменилось.

Я просто в ужасе.

Застыла, широко глаза расширила, задержала дыхание — стою. Молюсь. Ничего не понимаю.

Как это возможно? Это…это же не мог быть ты…

- Ты хотел меня убить? - шепчу, снова не узнавая свой голос.

В нем теперь не только осколки меня, но еще страх и слезы. Горло медленно сдавливает спазм…

Арсений тихо усмехается мне на ухо, проводит дулом пистолета по куртке и упирает его в бок.

- А было за что?

Он говорит о сыне. Я знаю. Моментально понимаю и жмурюсь. Молчу. Что мне на это ответить? Я чувствую, что он уже знает, и отпираться глупо.

- Сука ты конченая, Соня, - шипит, потом смотрит на дом и повышает голос, - Надя, твою мать, выходи! Завязывай херней страдать, это я! Мама позвонила и все рассказала!

Говорю же...он знает.

Я бы очень хотела сказать, что выдохнула с облегчением. Значит, это не он. Не он пытался меня убить и мучает уже полгода. Хорошие новости, правда? Только они почти не радуют.

Тетя Нина все ему рассказала. Он все знает. Спектакль разыграл, чтобы я не отпиралась, а я протупила. Прощелкала этот момент, хотя и к лучшему, наверно? Выглядела бы, согласитесь, совсем идиоткой.

Хлопает входная дверь. Мама появляется на пороге дома с ружьем, поднимает брови и спускается на землю. В этот момент Арсений меня отпихивает, а сам поворачивается к тачке, попутно прихватив мой пистолет.

- В машину.

Я стою.

- Отдай мне пистолет!

Хмыкает, дверь открывает и снова:

- В машину.

- Я не поеду с тобой…

- Сядь в машину! - рявкает.

Мда…этого нам не отнять. В смысле…все меняется, но только его мерзкий характер остается гребаной аксиомой.

- Я здесь не просто так, - стою на своем, а когда мама подходит к нам, хмурюсь сильнее, - Он забрал мой пистолет! И испортил план!

- Какой нахер план?! - выгибает брови, зажигая сигарету, - Села в тачку! Сколько раз еще повторить?!

- Я не…

- Надь, если она не сядет сейчас в машину, я запихну ее в багажник. Клянусь тебе.

Слышу смешок. Сразу от мамы и от его пассажира — приглядываюсь, Илья! Обалдеть! Он тоже почти не изменился за полтора года почти, но при этом стал каким-то другим…будто круче. Наш зрительный контакт длится не так долго, но я успеваю понять, что вроде как он на меня реагирует более адекватно, нежели его чокнутый приятель. Это хорошо. Это хоть какая-то поддержка, наверно?

Хотя она меня не спасает, если честно. Мама слегка подталкивает меня к Арсению и кивает.

- Садись в машину.

Смотрю на нее — не верю ушам своим! А она улыбается слегка…совсем немного, но я знаю ее достаточно, чтобы понять: ей еще как весело!

- Ты знала?… - шепчу, чувствуя себя преданной, а мама тихо цыкает.

- Сонь…

Ездец просто!

- Прекрасно!

Психую и иду к машине. Куда мне деваться-то?! Только сажусь со стороны Ильи. К этому придурку подходить не буду, а по-простому и вовсе не рискну.

Машина теперь другая. От той прошлой не осталось и следа. Когда-то он ездил на хорошей машине, но она была…как бы это сказать… От нее веяло за километр "пацанским пофигизмом": Арсений водил, как хотел, и фару не менял просто потому, что ему лень было. Теперь это дорогая, серьезная BMW X6 с шикарным, кожаным салоном нежно-кофейного цвета. Очень ухоженная. Внутри пахнет тоже им, кстати, что уже не так шикарно…

Закатываю глаза, сжимаю руки на груди и отворачиваюсь к окну. Чувствую себя пойманным на горячем подростком, которого родители вытащили с вечеринки и теперь везут домой под конвоем. В принципе, это почти так и есть.

Как только машина загружается — моя дверь тут же тихо щелкает.

Резко перевожу на этого козла взгляд, а он, не поворачиваясь, роняет:

- На всякий случай. Судя по всему, ты ебнулась окончательно, а мне еще по лесам бегать не хватает…

- Тебя сюда ехать никто не просил! - шиплю уязвленно, он кивает пару раз и медленно выезжает на проселочную дорогу.

Ведет медленно, а мне не отвечает.

Салон ненадолго погружается в неприятную тишину. Некомфортную и очень липкую.

Аж дышать сложно…

«Приговор»

Соня

Я малодушно надеюсь, что когда мы приедем, дети еще не будут спать.

Знаю, что это просто отвратительно. И я чувствую себя отвратительно, правда, но ничего не могу с собой поделать. Если будут дети — будет щит; и мне не придется с ним разговаривать.

Я не хочу.

Мне давно уже стыдно за то, какой выбор я сделала. Наверно, надо было рассказать, но ложь...она ведь так похожа на снежный ком... С каждым днем становилась только больше и больше. Я ее старалась удержать хотя бы, распутать? Нереально. И я всегда знала, что, наверно, этот момент рано или поздно наступит. Когда лавина все-таки сойдет.

Вот он. Лови последствия своих неправильных решений. А я к этому не готова, поэтому с надеждой вглядываюсь в дом тети Нины, когда он появляется в зоне видимости — и сразу выдыхаю.

Нет, не с облегчением.

Ни одно окно не горит, кроме кухонного. Ну вот и все. Судьба расставила фигуры, кушай. Наслаждайся. Впитывай.

Твою мать…

Машина останавливается. Я не дожидаюсь никого и выхожу, чтобы хотя бы здесь растянуть время, но не успеваю подойти ближе, чем на пару метров — из дома появляется тетя Нина. За ней Степан Михайлович и моя Маруся. Она с интересом выглядывает из-за его плеча, а когда видит меня — тут уж выдыхает с облегчением.

- Аллилуйя! Ты в порядке!

Ага, «очень». Обнимаю себя руками, хочу уже подняться по ступенькам, как со спины летит жесткое:

- Говорить мы будем на улице.

Как же раздражает!

Резко оборачиваюсь. Стоит. Снова сигарету закуривает, смотрит на меня очень…ну, недобро, очевидно. Илья рядом. Знаете, такое впечатление, что он готов в любой момент остановить своего чеканутого приятеля, будто тот…интересно, он действительно хочет меня убить?

Приказы свои раздавать точно хочет.

Бесит!

Ежусь, но не спорю. Это кажется логичным, потому что, очевидно, наш разговор едва ли будет спокойным.

Мама подходит к столу и присаживается на скамейку. Тетя Нина садится рядом. Степан Михайлович обеспокоенно смотрит на Арсения. Я на Марусю.

Думаю, что она уже поняла, кто это. Она у меня умная. И да, она знает всю историю, которую я не рассказала даже маме. Про измену, если ее так можно назвать. Про Ирину. Про все-все-все.

- Все нормально? - тихо спрашивает, я киваю.

Только тогда она отходит и присаживается рядом с мамой.

Илья отходит последним. Все это время Арсений жрет меня взглядом, а я свой не знаю, куда деть.

- Боже, может, хватит?! - наконец-то не выдерживаю, дергаюсь и смотрю ему в глаза, - Дыру протрешь!

Молчит.

Я вижу, как напрягаются его руки, желваки на щеках. Наверно, я веду себя глупо. В смысле…я же должна извиняться, челом тут бить, да? Я виновата. И я не отрицаю! Но извиняться не стану все равно. Да и не могу. У меня тупая защитная реакция бежит впереди планеты всей: я на лыжи встала и готова обвинять его во всех смертных грехах! Лишь бы не признавать, что мое решение было действительно очень неправильным и жестоким.

- Это все, что ты мне скажешь? - тихо, но опасно спрашивает.

Я ежусь сильнее.

- А что ты хочешь услышать? «Прости меня»? - умудряюсь криво усмехнуться.

Зря.

Зря я так…но во мне мягкости мало осталось, если честно. Я себе быть такой могу позволить только с детьми. От остального мира я в глубокой обороне, да и работа добавила очков "не_нежности", а цинизма.

Так что, наверно, винить мне некого особо за то, что происходит дальше.

А дальше Арсения рвет.

Он отбрасывает сигарету и буквально подскакивает ко мне. Хватает за предплечья. Вот уже прижимает к стене дома. Все происходит очень быстро... Конечно, мне не больно, а страшно, особенно когда я смотрю ему в глаза — темная-темная тундра. Та, откуда хода обратного будто бы и нет…

- Арс! Арс, отпусти ее!

Илья тут же рядом. Значит, не ошиблась. Он ждал чего-то такого, а теперь пытается отодрать Арсения от меня — безуспешно. Хватает за плечо, но тот дергается и рычит:

- Убери руки от меня, блядь!

- Отпусти ее, брат… - тихо, и также тихо:

- Отойди на хер!

Не знаю, что он прочитал в его взгляде. Возможно, что мне ничего не угрожает? Я знаю, что не угрожает. Страшно в моменте, но Арсений держит меня на редкость бережно, совершенно не причиняя боли. Крепко, сильно, не жестоко. Даже почти мягко — такая нежная свирепость…

Илья молчит, но отпускает его и отходит. Всего на шаг — дает нам пространство для решения конфликта. Только наедине.

Конечно, мы его не решаем. Мы не говорим даже — Арсений возвращается ко мне и смотрит. Он просто смотрит-смотрит-смотрит…так злится. Нет, не просто злится, он в ярости! Это очень тяжело выдерживать, если честно. Так он на меня никогда не смотрел, но дальше все становится хуже.

Резко отстранившись, он отходит на пару шагов, трет себя по груди. Мечется. Ходит из стороны в сторону, чтобы успокоиться, а сам на меня продолжает глядеть — и там все есть: ненависть, сожаление, неверие.

«Как ты могла так поступить?» — вот что означает этот взгляд, и лучше бы он на меня орал, чем смотрел так.

«Ты же сам меня бросил…» - отвечаю я молча.

Сама накручиваю куртку на пальцы и борюсь с болью, которая разливается в груди.

Снова сдавливает горло. Снова глаза наполняются слезами.

Думаешь, что я хотела этого?! Так?! Рожать ребенка втайне?! Заставлять всех вокруг врать?! И мою маму, и твою…

Тете Нине я рассказала, когда уже лежала в больнице. Она приехала сразу — так стыдно было…думаю, что всю гадливость моего поступка сгладило появление внука. Мальчика весом в почти четыре килограмма. Моего маленького Мишутки-Михаила.

И, боже…если бы вы его только видели…как же он похож на Арсения… Я каждый день с чувством вины прожила, глядя в глаза нашего ребенка. Они точь-в-точь были глазами его отца, только смотрели с любовью, а не так, как он сейчас на меня смотрит…

Резко развернувшись, Арсений быстрым шагом идет к машине. Он больше ничего не говорит, даже не пытается. Но не сбегает. Это не побег. Думаю, что сейчас он себя настолько плохо контролирует, что поступает единственно верно — уходит от меня. Как можно дальше.

«Как охренеть тому, кто видел, кажется, всё»

Арсений

- …да, мам, я же сказал, что приеду! - хмурюсь, пока ищу карточку от местного продуктового магазина.

Илюха стоит рядом. Краем глаза отмечаю, что весь сияет — опять увидел девчонку, теперь глазки ей строит. Усмехаюсь. Нет, он никогда не изменится, наверно. Какой должна быть его жена — я вообще без понятия. Чтобы он наконец-то остепенился…

- Мам, давай я перезвоню, окей? На кассе. Мне неудобно.

- Арсений! Ты что заезжал в магазин?!

- Мам…

- Я же сказала, что это срочно!

- Все, давай! Быстрее здесь разберусь, быстрее приеду!

Цыкаю и отрубаюсь. Этот странный нерв меня напрягает, конечно, но я за маму относительно спокоен теперь. Она живет с Михалычем, а он уж точно не позволит, чему-то плохому случиться. Правда эта истерика…

Нет, все ок. Я просто накручиваю себя.

- Госпа-а-аде… - Илья закатывает глаза, потом улыбается очаровательно и смотрит на ту самую девчонку, - Девушка, может, карточкой угостите? Пока мой друг свою найдет — мы все здесь поседеем.

Ясно.

Не вынимаю найденное — прячу. Это попытка заговорить, видимо, сильно она ему понравилась.

Тихо усмехаюсь и глаза закатываю. О чем это я? Мы же об Илье. Ему так каждая вторая нравится.

Отхожу чуть в сторону, не буду мешать голубкам ворковать. Меланхолично разглядываю хорошо известный мне магазин. Здесь и лиц знакомых тоже много. Уже почти полтора года я живу в Питере, а мне все сложно привыкнуть, что заходя за продуктами, ты едва ли наткнешься на кого-то, кого знаешь лично.

Здесь — иной разговор.

Вон того мужика, например, я раз двести арестовывал за синьку. А того… бреду глазами по зале, того я арестовывал за какую-то дичь. Домашний тиран и деспот. Мудак, одним словом. Так, а этот раньше бегал по району и разрисовывал стены из баллончика. Теперь вроде нормальный человек, хотя и тогда нормальным был — рисовал красиво, говорил складно, не охеревал, но и в обиду себя не давал. А этот…

Смотрю на незнакомца. Нет, я не жду, что буду знать каждого в Гатчине — это бред полный, но…меня почему-то изнутри ударяет. Я вижу только мельком его анфас, он сразу отворачивается, расплачиваясь на кассе. А я смотрю. Продолжаю смотреть в мощную спину. Высокий пиздец. Башка светлая, волосы взъерошены. Он говорит с кем-то по телефону, и до меня доносится обрывок разговора:

- Твою мать, хватит уже орать! Я сделал! Да!…Что?! Не могу воды зайти купить?! Подождешь! И она тоже подождет!

Мужик отстраняется от кассы, и я снова вижу его анфас. А еще получаю разряд.

Клянусь, это же…

Хмурюсь. Не может быть. Что ему здесь делать?

- Я сейчас… - рассеянно говорю Илье, иду за ним к выходу.

Знаю, что поступаю, как мудак. В смысле…на кой хер ты преследуешь его? Но я просто не могу иначе.

Потому что, клянусь, это бывший муж…ее бывший муж!

Он идет быстро, я, разумеется, бежать не собираюсь, но останавливаюсь, чтобы понаблюдать.

Подходит к полупрогнившей пятерке, открывает дверь. Нет, точно не он. Ее бывший — тот еще пижон, блядь. Однако…чисто на подсознательно-профессиональном, я достаю телефон и записываю номера.

Зачем ты это делаешь? Да хер бы знал, и я поведаю.

Без понятия. Просто так. По кайфу мне, может быть, до сих пор ходить и по крупицам собирать ее…

Будто это надо вообще.

Чтобы что-то собирать, сначала нужно рассыпать, а я очень плотно держу все, что касается Сони. Ее образ, ее взгляд, ее запах, тело, ее тихие стоны, улыбку, ее смех — все это до сих пор со мной. Ездит по пятам: куда я, туда она. Чтобы за горло держать и дышать мне мешать!!!

За это я ненавижу ее больше, чем за продажную душу. За сучий характер. За то, что она выбрала не меня…

- Ты чего? - раздается голос Ильи, и я вздрагиваю.

Пятерка тем временем отъезжает.

- Да так… - слежу за ней пристально, - Показалось. Ты оплатил?

- Ну ты же съебал. Это и была твоя цель?

- О да, хотел тебя на сок и торт развести. Как ты догадался?

Илья ухмыляется и пихает меня в плечо, а потом мы выходим. Он — счастливый, сытый кот. Понятно. Очередная барышня не выдержала напора…

- «Угостишь карточкой»… немыслимо просто! Так ещё мой дед подкатывал...- отзываюсь, он играет бровями сразу и улыбается.

- Просто я — прелесть, а ты — мудак. У тебя бы не сработало. Если ты еще помнишь, конечно, что сработало бы в принципе, монах.

Показываю ему средний палец, но крыть тут нечем. Меня больше не зовут поэтом, в отделе я для всех "монах", потому что никогда не реагирую на женское внимание, ни с кем не встречаюсь и не хочу ничего менять. Практика показала, что отношения — не моя сильная сторона. У меня есть любовница — докторша из нашей поликлиники, — но это просто секс. Когда нужна разрядка, мы созваниваемся и на пару часов притворяемся, что ей не все равно на то, что мне абсолютно похер.

Ей — нет.

Если честно, то я искренне не понимаю, почему она каждый раз возвращается. Зачем она продолжает притворяться? Ради чего? Я едва ли того стою. Стал совсем черствым. Саша — хорошая женщина, правильная. С такой можно построить семью, она нарожает тебе кучу детей, но довольствуется малым. Пара часов в гостиничной постели и хорошая разрядка — это все, что я могу ей дать. Даже домой ее не вожу, потому что это слишком личное. Притом, конечно же, знаю, что у нее есть чувства. И отпустить бы? Но я эгоистично держу ее рядом. Мне тупо лень заводить интрижку, искать ее предмет, развивать. У нас все выстроено и выверено: договор об исключении чувств, никакого мозгоебства и никаких истерик.

Она их тупо не закатывает, словно боится, что я порву то, что между нами есть. Ничего нет по факту, но она искренне верит, что однажды это изменится. Конечно, хочется верить, что она взрослая девочка и все прекрасно понимает, а иногда в это верить сложно. Редко, но совесть просыпается и во мне, особенно когда она искренне пытается перевести наши отношения «с темной стороны Луны на светлую», а я смотрю на нее и знаю — вот сейчас надо поставить точку, ты заходишь за черту, Блок. Но как это сделать? Саша очень напоминает мне ее. Тоже хрупкая брюнетка с вьющимися волосами, большими глазами и ладным телом. И нет, я не питаю иллюзий, что она сможет меня излечить, потому что в ней чего-то недостает. Какой-то важной составляющей, которая была в...Соне. Души ее, мягкости особой, теплоты. Саша тоже не льдина в океане, но...не то. А я эгоистично продолжаю притворяться. Что не вижу ее красных глаз после душа, что не чувствую, как ей обидно и больно, что я смотрю на нее и не вижу другую женщину. Что я держу ее не из-за другой женщины, на которую она похожа…

«Как дышать рядом с тобой?»

Соня

Когда он уехал, я почти сразу ушла спать к детям. Знаю, что, наверно, это не совсем вежливо, что надо было поговорить. Совсем невежливо было бросать Марусю — она взяла ради меня отпуск, а я так… но эта встреча…

Есть такие встречи, которые выбивают абсолютно любую почву из-под твоих ног. Будь она мягкая, болотистая, а будь несокрушимым гранитом — какая разница? Некоторым людям подвластно сносить даже несокрушимое одним только взглядом.

Как ему.

Боже…

Мне снова снился Арсений. Только все было не так тупо, как случилось в жизни. В царстве Морфея ему не было на меня плевать. Он за мной приехал. Как в сказке, я вышла из здания офиса Олеси, где мы с Вадимом расставляли последние точки в наших с ним отношениях, а он стоял и ждал меня. Красивый. Улыбался…очень нежно, и только для меня. В его руках был огромный букет ромашек, и он прошептал мне, когда я ближе подошла:

- Думала, я не приеду? Глупая...я без тебя жизни своей не представляю больше.

И все было хорошо. Там, в моем сне. Мы поцеловались, потом была свадьба возле дуба, как я в детстве мечтала! И кольцо он мне надел на палец такое же! Со вкусом малины… потом встретил из роддома…

Только на этот раз даже то маленькое счастье, которое давало мое воображение — исказилось. Арсений открыл сверток с нашим малышом, а там никого не было.

И этот взгляд…

Он посмотрел на меня так, как смотрел сегодня перед домом. Прошептал…

- Как ты могла так со мной поступить?

А потом я умерла. То есть проснулась, конечно же. Подорвалась так резко, что чуть не грохнулась на пол, запутавшись в объемной ночнушке, которую мне дала тетя Нина. Сразу подошла к кроватке, где спал Миша. Раньше тут спала Лера…

Грустно вспоминать. Больно даже, если честно. Все ведь действительно закончилось так глупо, примерно так же внезапно, как началось. Нет, я не жалею…Больно до сих пор, но всю эту боль перекрывает наш сын. Провожу кончиками пальцев по его щечке и улыбаюсь.

Ты так похож на него…

Наверно, это хорошо, что он узнал. Пусть так ужасно, но…я не знаю, решилась бы рассказать сама. Теперь у тебя будет папа. По крайней мере, я на это надеюсь. И прости меня, пожалуйста, что когда-то мне было так ужасно больно, и я приняла такое страшное решение. Ты этого не заслужил. Просто…у меня так много чувств нерастраченных к твоему отцу, что…я просто не справилась, Миш.

Я была так в него влюблена…

И сейчас тоже.

Поправляю Лере одеялко, а потом тихо выхожу из комнаты. На улице уже светло, не так, как в белые ночи, но и не так, как в любом другом городе в этот период года.

Я наливаю себе воду, а потом снова думаю…Я часто думаю о том, что тогда случилось. Почему так произошло? Почему я не справилась? Не поговорила? Почему мне проще было сбежать, нежели услышать правду?

Это было слишком больно.

Да…

Слишком больно.

Арсений — не Вадим; у меня с ним все изначально иначе складывалось, и…черт, ну не была я готова к его предательству вообще! Я же так ему верила… смотрела в его глаза и думала, что он никогда меня не обманет. Что он просто неспособен! Казался таким…честным. Даже не по отношению ко мне, а в принципе! Грубоватый в своей прямолинейности мужчина, который рубил сплеча правду-матку и никогда не прятал взгляда!

Он сделал это только единожды. Тем утром, когда поехал к ней на встречу. «Как они договаривались» — в отель.

Боже…

Прикрываю глаза и вдыхаю посильнее. Делаю большой глоток в надежде потушить в груди всю ту обиду и боль. А еще гадостное чувство абсолютного бессилия, ведь…

Если бы он только приехал за мной; если бы он попросил — я бы вернулась. Не смогла бы его не простить, если бы он сказал, что решил и выбрал меня.

Вот так вот.

Последние полтора года я живу своими детьми и работой, а втайне придумываю слова, которые никогда ему не скажу. Бывает даже…господи, совсем стыдно, но покупаю какие-то маленькие вещицы, которые хочу ему подарить, но тоже никогда этого не сделаю.

Просто дура.

Маленькая, влюбленная дура, которая даже после измены ЕГО готова была бы принять. Именно и только ЕГО, потому что ЕМУ все можно... Если бы он только попросил! Ведь где-то глубоко внутри я ведь уже давно простила, но кому это нужно? Мое прощение?

Видела, как он выглядит? Все у него хорошо. Наверно, Ира собой очень довольна…

Когда я о ней думаю, меня часто окатывает ярость и злость, потому что она не заслужила! Его…она его совсем не стоит! И не любит его, как я, и не ценит. Никогда не ценила, иначе не поступила бы так…

А ты будто лучше?

Ежусь от неприятного вопроса, а потом вдруг слышу, как за спиной скрипит половица, и теряю нить всякого рассуждения.

Застываю.

Буквально кожей чувствую, что здесь кто-то еще есть, и мне так страшно, что вдохнуть не получается! Так бы и стоять вечность…не смотреть. Будто если не посмотришь — будешь в безопасности.

Но нет.

Это так не работает.

Я долго закрывала глаза на своего сталкера и не относилась к нему серьезно. Чем дело кончилось? Очень плохо оно кончилось. А что мама говорила? Правильно. Один раз спрячешься — бежать вечно будешь. Я тому прямое доказательство, ведь пряталась, а что в итоге? Бегу.

Поэтому возьми себя в руки! Соня, давай! Повернись.

Прижимаю стакан к груди, удается выдохнуть спертый воздух, а потом я медленно поворачиваюсь.

Из-за того, что перед глазами у меня адреналиновые вспышки, кто стоит — не понимаю, но что стоит — точно вижу.

Дергаюсь всем телом, благополучно выливая воду на себя, и сразу слышу кривую ухмылку.

Шумно выдыхаю. По мгновению ока я будто оказываюсь в безопасности, и зрение моментально выравнивается. Но еще до того, как увидеть, я чувствую, что это он. Только рядом с ним я ощущала себя так...в безопасности...

Арсений действительно стоит, прижавшись плечом к дверному косяку, разглядывает меня с присущим ему ядовитым выражением наглой морды.