Шут и его жена

Глава 1

Мик

«Ну вот ты и допрыгался, шут», - подумал Мик и хмыкнул. На лице появилось совсем дурацкое выражение. Стражник расхохотался, захлопывая за ним дверь темницы. Ну хоть кому-то в этом мире весело, а значит он живёт не зря.

- Удачи, шут! Надеюсь, крысы не сожрут твоё тщедушное тело, пока наш князь не передумает! – Напутствовал его стражник, поворачивая ключ в замке. И всё. Через пару минут он остался один на один с темнотой, в которой совсем скоро послышались какие-то шорохи. Даже темница жила своей жизнью. А он вынужден был жить чужой.

Темница? Что-ж, для него это не в первой. Ещё тогда, когда его много лет назад, совсем мальчишкой привезли из военного похода. Он ничего не помнил о прошлом. Вот совсем. Словно стена. Но кусался и царапался, не хотел жить в неволе, рабом. Тогда для него вторым домом стала эта темница. И потом долго ещё он возвращался сюда за малейшую провинность. Можно сказать, что эта камера с топчаном из прелой соломы его второй дом.

А потом… он стал шутом. Но Мик не любил об этом вспоминать. Не то чтобы в шутовстве было что-то противное или постыдное. Нет. Это был единственный способ не потерять себя. Поговаривали, что мальчишка тронулся умом от горя. А сейчас и вовсе все уверенны, что он немного безумен и сильно придурковат. Или наоборот. Мик невесело рассмеялся. И смех словно яркими бусинками разлетелся по камере, немного скрашивая жизнь. Шутовство - это свобода, а ещё возможность говорить в лицо то, что больше никому не сойдёт с рук.

Хотя сегодня он кажется договорился. Князь был просто в бешенстве, да так, что приказал упрятать его сюда, без воды и еды. Интересно, насколько дорог ему шут? Мик не строил иллюзий. Любого шута можно заменить. А с придурковатым малым никто не хотел возиться. Да он и сам не желал общения ни с кем. Улыбаться всем, привычная маска.

И всё-таки он не смог смолчать. Княжьи воеводы нынче вернулись из похода, да не одни, а с добычей – пленницы, да сундуки с золотом и прочим добром. Князь приказал закатить пир горой, да звать его. Но он не был бы собой, если бы не догадался, отчего так печальна княгиня, а князь глазами пожирает одну из пленниц. И не сдержался. Казалось, бы что ему? Что за дурацкая страсть сделать мир вокруг себя лучше? Мик и сам не знал. Ненавидел ли князя? Вряд ли. Он не помнил прошлую жизнь. И кем был не помнил. Может таким же рабом-мальчонкой на побегушках у расторопных хозяев. Любил ли людей вокруг себя? И тоже нет. Наверное, и впрямь нельзя столько лет притворяться безумцем – действительно станешь таковым. Он просто жил. Да и всё тут. А сегодня не выдержал.

- Есть ли у тебя шут чем порадовать нас нынче? – Передразнил он ломким басом князя, кривляясь так, что зазвенели колокольцы на шапке.

- А почто? У князя есть новая радость нынче, чернобровая, да темноокая. И ходит она лебёдушкой, и глядит то с поволокой. Не чета княгине нашей.

Ух и разозлился князь! Мик снова хмыкнул, вспомнив его лицо. Приказал схватить его и под стражу. Но уж больно жалко стало княгиню. За все время, что он здесь живет, не слышал от неё ни одного плохого слова. А, впрочем, это не его жизнь. Разберутся как-нибудь сами.

Интересно, который час? Он попытался допрыгнуть до зарешеченного оконца почти у самого потолка, но как и обычно, не достал. Мик, конечно, знал, куда выходила окнами темница – на глубокий овраг, заполненный ледяной водой. Как-то хватило дурости там искупаться. Но все равно было интересно, что за вид здесь.

После бесплодных попыток, он сел на топчан и прислонился к стене. Крысы, совсем осмелевшие, повыползали из своих норок и едва не тыкались ему в руки. Мик их не боялся. Крысы – тоже Божьи звери. И так же, как и люди хотят жить.

В камере скоро совсем стемнело, последние крохи света перестали поступать сквозь маленькое оконце. И воцарилась ночь. Время безумств. Часто князь звал его ночью, чтобы послушать весёлую сказку, буде его княжескому величеству не спалось. Или чтобы рассмешить его потешными ужимками и причудами. Мик хмыкнул. Ужимок у него было припасено великое множество. Так, что он сам скоро перестал помнить, как выглядит его настоящее лицо в зеркале.

Он вздохнул. В камере похолодало. Начало знобить. Холод, казалось забирался под кожу. Мик вздрогнул, свернулся калачиком и попытался хоть немного согреться. Выходило с трудом. Но кажется он всё-таки немного задремал, потому что, когда в темнице повернулся ключ, и дверь со скрежетом распахнулась, он вскочил, стуча зубами от холода не понимая, где находится и какое нынче время.

- Пойдём, шут. Князь смилостивился и хочет тебя видеть. – И стражник весело хмыкнул. Наверное, ему нравились его представления. Ну конечно. Хорошего шута любят все. Или по крайней мере должны.

Мик дёрнул себя за волосы, потом нахлобучил шапку на голову, надеясь, что ночь в темнице не сделала его слишком страшным для княжеских глаз, и направился вслед за стражником.

Знакомый путь до пиршественного зала он проделал быстрее, чем обычно, чтобы хоть немного согреться. Стражник едва успевал за ним. И всё же перед залом, где обычно пировал Его Высококняжество, страж вышел вперёд и распахнул дверь. Наверное, хотел, как глашатай объявить о его появлении, но Мик ужом скользнул у него под рукой, прокатился колесом по залу, потом встал на руки перед князем и наконец рухнул кулём на пол и всё это под сумасшедший звон бубенцов. Зал сотрясся от хохота.

- Ай да шут!

- Темница пошла ему на пользу!

Мик скорчил дурацкую рожицу, вскочил на ноги, снял колпак и отвесил князю шутовской поклон.

- Вашкняжество вот он я, - пропищал скороговоркой, успев краем глаза заметить, что подле князя сидит княгиня, а той самой пленницы рядом не видно. А сам князь хмурит брови и не смеётся. Дело плохо.

- Вижу, что вот он ты, шут, - заговорил князь Литар, поднимаясь из-за стола. – И вижу, что темница кажется пошла тебе на пользу. Может быть, запрятать тебя туда до конца жизни? А, шут? – И князь нахмурил брови.

Глава 2

Мик

Его новоиспечённая жена боялась и тряслась как осиновый лист, и старательно это скрывала, чтобы никто не узнал. Скрывала страх за ненавистью. Он это видел, чувствовал, привык читать чувства людей. От этого порой зависела его жизнь. Правда, не всегда он делал правильный выбор. Но это уже его беда, а не вина.

Мик шагнул к двери, забрал тарелки с едой и отпустил пару шуточек, рассмешив стражу. Когда дверь за ними закрылась, он осторожно опустил одну тарелку на тумбочку, а со второй присел на кровать и ничего не стесняясь принялся за еду. Он не князь и о манерах нечего думать. Тем более, что сегодня расщедрились, наверное, в честь его свадьбы и ему даже перепало мясное рагу. Мик едва пальцы не облизал – настолько всё было вкусно.

Потом взглянул как спокойно не торопясь, удобно устроившись возле тумбочки, принялась за еду девушка, и вздохнул.

Но после еды мысли его перешли совсем в другое русло. Вечерело. Закатные лучи окрашивали комнату в причудливые цвета и ощутимо похолодало. Он должен пережить эту ночь, да и не он один. Ладно, о своей жизни Мик не особо тревожился. Сегодня она есть, а завтра нет. А вот за девушку переживал. Хоть она и ненавидела его, да и презирала пожалуй (что уж там), ей надо было помочь. И ради неё найти способ пережить ночь в этом проклятом ледяном дворце.

Скоро за ними уже придут. Надо бы собираться, да только что собрать? У него ничего нет, даже зимней одежды. Мик взял свою разноцветную сумку, в которую складывал обычно подачки знатного люда, и вытряхнул её на кровать. Несколько монет (зачем платить дурачку, да ещё и рабу, его и так содержит князь), сладости, бубенцы, разноцветные ленты, всякая другая мелочёвка, пару красивых камешков и свирель. Подумав немного, он распихал монеты по карманам, зачем-то повертел в руках и положил туда же камешки, а потом, немного помедлив, засунул за пазуху и свирель.

За всеми его приготовлениями пристально наблюдала его новоиспечённая жена, отойдя к печке и зябко поёживаясь. Мик тоже шагнул к печурке, приоткрыл дверцу и молча докинул туда поленьев, хотя обычно он экономил дрова. На княжьих милостях особо не разгуляешься. Но лучше пусть сейчас будет жарко. Тепло им понадобится.

Сделав всё, что хотел, Мик присел на корточки возле печи, наслаждаясь жаром и слушая как горит огонь. Нагреться бы, да побольше, если бы можно было, то и на всю ночь. Вот так, сидя возле огня, Мик почти забывал о том, что он сейчас не один в этой комнате и о том, что ему сегодня предстоит. Он привык к одиночеству. А книги ему давно заменили реальных людей. Всё-таки за это одно надо сказать спасибо князю – однажды он решил, что ему нужен образованный шут, чтоб и сказку мог почитать и учёный трактат. Ну да, труды учёных в чтении шута выглядели особо смешно. Князь Литар и его приближённые бывало покатывались со смеха, слушая, как он читает какой-нибудь заумный философский трактат или историю государства, позвякивая бубенцами на шапке.

А Мику было интересно. Он жадно проглатывал одну книгу за другой. И порой ночами не мог заснуть, мысленно споря с авторами заумных трактатов.

Задумавшись, он не сразу услышал шаги за дверью, и только скрип отворяемой двери, заставил очнуться.

- Ну что, шут, пора. Его Княжеское высочество желает видеть вас с супругой. – И воин подмигнул ему. Мик не оставил это без ответа и сложив губы трубочкой жалобно запищал, позванивая бубенцами в такт. Воин расхохотался и открыл дверь, призывно приглашая его на выход.

Мик помедлил немного, обернулся на жену, но воины уже шагнули к ней, так что она тоже поспешила следом. Такие знакомые переходы. Он выучил все ходы и выходы в этом замке наизусть. Наконец, их привели в пиршественный зал. И он, внезапно оказался полон. Какое представление хочет устроить князь?

Мик привычно выполнил несколько трюков, повеселив публику, а потом поклонился, сметая шапкой пыль с пола.

- Встань шут, - произнёс князь. – И пойдём за мной. Сейчас свадебным кортежем отвезём мы вас с женой в Ледяной Дворец на пуховые перины. Чтобы всё честь по чести было.

И князь Литар встал, направившись к выходу. За ним стражники подтолкнули шута, чтобы шёл едва ли не след в след. А за ними из зала потянулись все желающие. Интересную князь придумал забаву.

Когда они вышли во двор, ярко освещённый фонарями, Мик поёжился. Было очень холодно. Последний месяц зимы выдался на диво морозным и снежным. Не хотела видно зима уходить. Скосив глаза, он увидел, как рядом зябко поёжилась его новоиспечённая жена. Накрыть бы её чем, жалко ведь. Но у него самого ничего не было. Сейчас он пожалел, что не захватил одеяло из комнаты. Какое никакое, а оно бы немного защитило от холода.

- Шут, оказываю тебе свою княжескую милость, - Мик поднял голову и посмотрел на князя. Шутить не было настроения и сил. – Подайте новобрачным одежду.

Тут же подбежали слуги с шубами. Ого, вот это князь расщедрился! Мик взял шубу, хотел было укутаться сам, но сначала взглянул на жену. Ей тоже уже подали одежду. Хорошо. Кроме шубы, князь выдал им ещё высокие меховые сапоги и шапки.

- А теперь сажайте их в сани и поехали. – Придворные заулюлюкали, когда во двор въехали огромные сани, запряжённые четвёркой белых лошадей и ещё маленькие, почти детские санки, запряжённые козлом. Ну да, на чём же ещё ехать шуту? И на больших и на маленьких санях висело несколько фонарей, разгоняя ночную тьму.

Грянули раскаты смеха, когда стража толкнула его и девушку в санки. Мик бы помог ей, сказал что-нибудь ободряющее, но как назло, в голову ничего не лезло. Отвык он от нормальных разговоров. А с девушками так и вовсе никогда общаться не умел, даром что шут. От него умных речей никогда и не требовали.

Наконец прозвучала команда и сани тронулись. Выехали из ворот, объехали вокруг замка и покатились вниз, к селению, туда, где на одиноком пригорке стояла новая забава Его Высококняжества – Ледяной Дворец.

Полностью построенный из ледяных глыб и освящённый сотней, наверное, фонарей, Дворец выглядел величественно. Едва ли не прекраснее, чем князев замок. Только вот красота его была холодной и пугающей. Мик раньше никогда не видел этот Дворец вблизи – всё как-то не доводилось. Каждую весну он таял, а каждую зиму, как только подмораживало – его собирали вновь. Такова была прихоть князя. Только говорят, что каждый раз его строили по новому плану. А специально нанятые люди придумывали и рисовали каждый год новый план дворца.

Глава 3

Мик

Странная девушка. Боится его больше, чем умереть от холода. На его памяти, Мика никто никогда не боялся. Смеялись – да, издевались – да, даже злились и обижались, но не боялись – где они и где – шут. Да что он им может сделать?! Наверное, в этом и была месть князя. Подумал, наверное, что ему от власти снесёт голову. Он уже наблюдал такое, когда бывшим рабам вдруг давали вольную. Князь иногда проверял их, но чаще – хотел повеселиться. И только малая часть начинали нормальную жизнь. В основном, никто не выдерживал испытания свободой и возможностью делать то, что вздумается, а чаще и иметь власть над чужой жизнью. Хотя власть над слабым немногого стоит.

И всё же Мик навидался грязи с лихвой. И это было… Противно. Кем бы он не был, но никогда он не станет таким. Поэтому, посмотрев украдкой на свою жену, он тихо вздохнул.

Она сидела, прижавшись к нему, даже не спиной, а боком, напряжённая вся, словно стрела, готовая вскочить, убежать, воткнуть в него кинжал и какие там ещё у неё мысли. Решительная и красивая. Мик снова вздохнул. Ну хоть кинжал в него не воткнула – и то хорошо.

Интересно, она до сих пор думает, что он – дурачок? Хотя, честное слово, он иногда и сам так думает. Какая впрочем разница, кто и что думает – молчать было невыносимо. А холод снова начал пощипывать руки и забираться под одежду. Потанцевать что ли снова.

- Нири, - она вздрогнула и отодвинулась от него настолько, насколько позволяла их общая на двоих шуба. – Не хочешь ли ещё потанцевать? Я знаю много мелодий. – Он храбрился. Но лучше умереть с улыбкой на устах, пытаясь выжить, чем оплакивать то, что ещё не случилось.

- Нет, - она тихо покачала головой. И замолчала. Наверное, хотела что-то ещё сказать, да побоялась. А холод уже чувствовался всё серьёзней. Надо что-то делать.

Мик выскользнул из-под шуб, оставшись в тонком костюме.

- Ты куда? – Нири подняла на него глаза. – Замёрзнешь!

Не сказать, чтобы её внимание было неприятно. Но Мик только ухмыльнулся. Потом достал свирель и начал играть и приплясывать всё сильнее и сильнее. Он – взрослый мужчина и не замёрзнет. Всего лишь представить на секунду, что ему снова всю ночь напролёт надо веселить князя. Причём как-то Его Высококняжество придумал такую забаву – всю ночь шут не должен был присаживаться и останавливаться ни на минуту – только танцевать, приплясывать и крутиться колесом. Если остановится – смерть. Это было, когда он разозлил князя в первый раз, вступившись за убогого странника.

Мик выдержал. Пусть к утру не чувствовал ног и провалялся несколько дней, едва живой в своей комнате, но даже ушёл из зала он на своих двоих, весело хохоча. А что происходило с шутом за дверями его комнаты, до того никому никакого дела не было и быть не должно.

И вот сейчас, всего лишь если представить… А жена пока пусть согреется. В двух шубах даже если не плясать всяко теплее. И он заиграл весёлую мелодию и начал приплясывать и притоптывать ногами. Всё сильнее и сильнее. Мелодия всё ускорялась и ускорялась. Под конец Мик отложил свирель и прокатился по залу колесом. Раз, потом ещё раз, потом прыгнул на руки, чувствуя, как прилипают тёплые пальцы ко льду. Это была плохая мысль!

И всё же он прошёлся на руках, потом несколько раз ещё прокатился колесом. Ему бы не растерять свои навыки. В жизни надо зарабатывать тем, что умеешь лучше всего. Мик хмыкнул и начал собирать с полу то, что вылетело из его карманов, пока он крутился. Камешки, монеты, о, яблоко! Замечательно!

Мик встал, широко расставив ноги и начал жонглировать всей этой мелочью. Обычно его хватало не надолго, но всё-таки достаточно для того, чтобы посмешить князя со придворными. И этому его кстати тоже научил захожий странник.

В очередной раз поймав камешек, Мик поразился тому, какой он горячий, едва в руках удержал. Горячий?!

Он остановился, поймал этот камень и шагнул к жене, которая с каким-то странным видом наблюдала за ним.

- Можно? – Спросил он зачем-то, прежде чем залезть под шубу.

- Да, - кивнула она и немного подвинулась. Наверное, её было неприятно прижиматься к нему. Ну конечно, если не думать о том, что он шут – она сразу видно, птица высокого полёта, не чета ему – рабу и голодранцу.

Под шубой было тепло. А ещё теплее – от камешка, что он держал в руке. Даже больше – он почти обжигал. Да что за камень такой странный?

Он отложил яблоко и всё прочее, чем жонглировал и уложил камешек на ладонь. Ровный, серовато-синий, с гладкими краями. Такие, наверное, выносит на берег море. Он читал об этом. А ещё слышал рассказы мимоходящих странников.

Камешек действительно согревал. На открытой ладони да на таком морозе он должен был давно остыть, но не остывал. Наоборот, грел, давая ровное тепло.

- Потрогай! – Мик не смог сдержать восхищения, протягивая камень жене. Вот это чудо!

- Горячий! – Она дотронулась до него, а потом спросила недоумённо. – Что это за камень? Откуда?

- Не знаю, - Мик покачал головой. – Один странник дал мне его, в благодарность.

Он хмыкнул, покачал головой и замолчал. По правде сказать, там и благодарить то было не за что. Просто как-то пару лет назад, грязной промозглой осенью, к ним забрёл странник. Старик, с длинной белой бородой и седыми жидкими волосами. Выглядел он жалко, а рядом притулилась такая же жалкая собака. Закон в этих землях был суров – если хочешь крова и тепла, если желаешь, чтобы тебя накормили – отрабатывай как умеешь. Кто-то – играл музыку, кто-то – пел, надеясь понравиться князю, кто – жонглировал или смешил народ, кто – обучал разным всяким трюкам собаку, кто рассказывал дивные сказки или истории, да такие, что заслушаешься. Но старику было холодно и голодно, он кашлял, его глаза слезились, а голос от простуды совсем пропал.

Мик тайком приютил его в своей комнате и как мог – выхаживал – делился с ним и его собакой своей едой, да лечил, как знал и умел. Благо, вовремя подслушанные разговоры, да прочитанные книги, рассказали ему, что и какими травками лечится. Разбирался он в этом конечно мало, но учился усердно. Кто знает, какое умение пригодится в жизни.

Глава 4

Нири заледенела. Она так и знала. Им не дадут уйти. Против воли дурацкий страх сковал сердце. Теперь им никто не поможет. Отчаянье завладело ей, хотя отец и учил никогда не отчаиваться. «Из любой, даже, казалось бы, безвыходной ситуации, всегда есть выход, помни девочка», - говорил он. И всё же Нири поддалась отчаянью.

- Куда же я без жены, Вашекняжество?! – Нири обернулась на шута. Он состроил придурковатую гримасу. Изо рта шёл пар, а ресницу у него покрылись инеем. Наверное, она сама выглядит не лучше. Но почему-то при взгляде на него стало тепло. Пусть он дурак, правда не в том смысле, как она полагала. Но разве не дурак будет хотеть вернуться к тому образу жизни, что сейчас ведёт? И всё же Нири, пожалуй, нравился шут. – Вы же сами нас благословили. А воля князя – закон. – И шут хмыкнул, как показалось Нири, зло, дёрнув бубенцы на шапке.

Она украдкой посмотрела на князя. Задумался. Решает, как выкрутиться. И тут вдруг Нири поняла, что лучше будет женой шута, чем князя. Тем более, что шут оказался достойнее. Подумать только! Она бы рассмеялась, будь у нее силы. Но от голода и холода ноги подкашивались и хотелось спать. Но она заставляла себя стоять прямо, гордо подняв голову. Убийца отца не увидит её слабости!

Придворные молчали. Наконец кто-то самый храбрый из толпы вдруг выкрикнул:

- Отпусти их, Ваше Княжеское Высочество!

- Да, отпусти!

- Отпусти!

Послышалось со всех сторон. Нири приободрилась. Князь не решится пойти против народа.

- Ну что-ж, - наконец заговорил князь. – Отпущу. – Но вот мерзкая улыбка на его лице никак не вязалась с его словами. – И жену твою, шут, тоже отпущу. Вот только незадача – шута то у меня теперь нет. Пока я нового найду, пока сошью ему костюм. Вот что, снимай ка, ты свою одежду. Тем более жене твоей она без надобности. И шубу снимай. А жене твоей так и быть оставлю барский подарок со своего плеча. – И он довольно усмехнулся.

Придворные зашлись смехом, а Нири почувствовала, что краснеет. Сейчас Мик замёрзнет до смерти. Куда они дойдут в таком виде?! И это всё из-за того, что он попросил отпустить её. А он ведь шут и ничего ей не должен. Князь ведь предложил ему всё, что душа пожелает. А он зачем-то выбрал её.

- Как Вашекняжество пожелает, - только хмыкнул Мик в ответ. И начал раздеваться. Сначала скинул шубу, потом шапку, следом полетел шутовской колпак, обнажив растрёпанные белые волосы. А Нири вдруг поняла, что он не сильно и старше её самой.

Придворные смеялись и улюлюкали, подбадривая шута, а князь смотрел на это на всё благодушно улыбаясь. А что, он исполнил ведь своё обещание.

Только простой люд молчал. Нири не могла понять – по нраву им новая забава князя или нет. А Мик снял уже разноцветную рубашку, стянул с себя сапоги и штаны, аккуратно уложив на лёд и оставшись в одном исподнем.

- Достаточно, - милостиво кивнул князь. – Теперь разрешаю вам уйти.

- Пойдём, - кивнул ей Мик, взял за руку и спокойно и просто повёл прочь от князя.

Народ молча расступился перед ними. Никто больше не смеялся. Даже придворные, и те замолчали. Но никто и не поспешил дать тому, кто веселил их столько лет, одежду. Все просто стояли и молча смотрели на них. И от этих молчаливых взглядов хотелось кричать, сказать, что так нельзя, что сейчас ведь не лето.

Но Мик медленно вёл её за собой и Нири боялась даже представить, каково ему ступать босыми ногами по снегу. Она дёрнулась, захотела остановиться, вырвать свою руку, сделать хоть что-нибудь, но Мик только молча покачал головой, едва видно, так, чтобы никто не заметил.

Тут только Нири подняла голову и посмотрела, куда они идут. Шут уже миновал деревню, последние домики остались за спиной. И все зеваки потихоньку расходились по своим домам. Мик вёл её к лесу, туда, где проходил сейчас санный тракт.

- Ты куда? – Тихо спросила она.

- Потом, - одними губами прошептал шут. Губы у него уже посинели, а рука начала ощутимо дрожать. Он же сейчас замёрзнет, прямо рядом с ней! Надо остановиться! Почему-то паника и страх за Мика охватили её. Но он словно почувствовал, ускорил шаг и потянул её туда, где стеной темнели вековые сосны.

Интересно, сколько вообще человек может прожить на таком морозе? Нири пыталась отвлечь себя любыми мыслями, лишь бы не думать, что… Кажется, несколько лет назад, когда ей было десять или одиннадцать лет, к ним в замок приехали бродячие комедианты. Стоял лютый мороз, ещё сильнее, чем сейчас, и вот они показывали за деньги некоего человека, что почти голым мог простоять на морозе полчаса или час, она уже забыла. Но вспомнилось, как во все глаза смотрела на него, помнила лёд на его бороде и ресницах, а ещё синие губы и уши. Но вот что с ним стало дальше, выжил ли он вообще, она, хоть убей, не помнила.

А Мик наконец завернул в лес и обернулся зачем-то. В самом лесу тракт почти сразу заворачивал вправо. Он удовлетворённо хмыкнул, потом остановился и выплюнул на ладонь изо рта тот самый камешек и монету.

- Тут нас никто не видит, - с трудом дрожащими губами прошептал он.

Видно было, что и волшебный камень, который он так ловко припрятал не сильно то помог ему. Может от скорой смерти прямо сейчас спас, да и только.

- На, надень, - Нири вздохнула, а потом решительно расстегнула шубу и скинула с себя, подавая шуту. Холод сразу забрался под платье, вышибая дыхание. Но ему нужнее. Потом она скинула сапоги. Сначала один, потом другой. В тонких носочках сразу стало холодно, да так, что мороз сразу пробрал до костей. Как же Мик вообще сюда дошёл босиком?!

- Спасибо, - шут кивнул ей, не споря и сразу оделся. А потом немного помолчав вдруг попросил, - Дай мне свой кинжал.

- Зачем? – Оторопела Нири.

- Пожалуйста, - вздохнул он в ответ.

Нири протянула ему кинжал, и Мик, притаптывая в сапогах, чтобы побыстрей согреться, быстро и ловко немного укоротил шубу, отрезав кусок меха от подола. Потом скинул с себя сапоги и вернул ей:

Глава 5

Перстень так и сиял, так и переливался. Так что Мику даже больно стало от такой красоты. Не глазам больно, а как будто в душе.

- Красота какая! – Восхищенно выдохнул он. – Но лучше тебе пока спрятать его. А то и прирежут за него, не дорого возьмут.

Нири вздрогнула и торопливо спрятала перстень.

- И что же мне делать? – Она беспомощно посмотрела на него, да так, что снова защемило сердце.

- Давай-ка спать, вот что! Утром будет видно, - Мик улыбнулся ей.

- А… - Она осмотрелась вокруг беспомощно. Кровать была всего одна. А за окном уже темнело. Короткий зимний день подходил к концу. Конечно, было не так уж и поздно, чтобы ложиться. Тем более в княжьем замке он, иной раз, засыпал намного позже полуночи, когда князь и вусмерть упившиеся гости наконец-то дозволяли ему удалиться. Но сейчас вымотанный бессонной ночью, он сам едва держался на ногах, а про девушку и подумать то страшно.

- Не беда, - Мик бросил одеяло, которым накрывался на пол возле печки. – Ты спи на кровати, а я уж тут на полу. Мне не впервой, а здесь тепло. - Жаль только печка не настолько большая, чтобы на ней можно было спать. - Спокойной ночи, Нири.

Он с наслаждением растянулся возле печки. От тепла быстро сморило, и Мик даже не услышал, ответила ему Нири, или нет. А проснулся от холода. Дрова в печи прогорели и в избушке с непривычки зуб на зуб не попадал. За окном было темно. Да так, что хоть глаз выколи, а ещё надрывно завывал ветер.

Мик наощупь сложил дрова в печь, и когда пламя привычно лизнуло поленья, шагнул к окну, накрепко закрытому ставнями, и осторожно заглянул через небольшую щель. На улице бушевала вьюга. Ветер поднимал снег и пригоршнями бросал в окно. Метель - это хорошо. Теперь то уж точно никто не разглядит их следы. Но и они тут застряли, пока непогода не кончится. А крупы то тут не сказать, чтобы много. Охотники не стремились пополнять запасы в избушке, а может и не заходили сюда много лет, кто его знает.

Спать он больше не мог, поэтому присел возле печи. Каша ещё оставалась в горшке. Он поставил её подогреваться. Эх, воды бы вскипятить попить. Но выходить на улицу в такую метель – это значит выстудить их маленькое жилище, поэтому Мик просто сидел и смотрел на огонь. Он создавал причудливые отблески на стенах, освещая избушку.

Жаль, у него нет ни одной книги. Сейчас бы было чем заняться. Но невольно все его мысли возвращались к Нири, красавице, с которой он волей Создателей оказался связан. Скажи ему кто об этом ещё месяцом ранее, он бы решил, что это насмешка судьбы. Но, сейчас, так уж вышло, что он отвечает за неё. Да и идти ему по большому счёту некуда. Он поможет ей добраться до дяди, а там уж видно будет. Мик не любил загадывать так далеко. Говорят, что загад не бывает богат. И это истинно так. Так что вот доберутся они до её родины и тогда решат, что будут делать дальше. Ну точнее, он решит, сам. Ведь шуту не место рядом с красавицей, будь она хоть трижды добра к нему.

Мик вздохнул, поправил кочергой дрова в печи и подошёл к Нири. Сам не знает зачем. Посмотреть на неё лишний раз. И нахмурился. В свете занимающегося дня было видно, что она дрожит. И дышит хрипло и прерывисто. Мик дотронулся до лба. Тот обжигал огнём. Вот тебе раз! Он попытался вспомнить, чем сбивать жар, и по всему выходило, что нужны специальные травы, а ещё гусиный жир бы не помешал. В ближайшей деревне есть лекарь?

- Нири! – Он попытался её разбудить, дотронулся, но тщетно. Она только застонала и повернулась на другой бок. Совсем дело плохо! И медлить нельзя.

Он снял с неё шубу, укрыв единственным одеялом, взял шапку и сапоги. На улице едва-едва рассвело. А ещё мело так, что можно потеряться в двух шагах, если не знать, куда идти.

- Нири! – Снова попытался он разбудить её. И она наконец-то открыла глаза.

- Мне плохо, - прошептала тихо.

- Ты заболела. Нужен лекарь. Я схожу за ним. У тебя есть, что ещё продать, кроме перстня? – Он бы всё отдал, лишь бы она выздоровела, но у него самого, к сожалению, ровным счётом ничего не было. Разве что чудесный камешек, да разве он нужен кому-то?

- Кинжал, - тихо ответила Нири. Потом с трудом достала его и отдала ему. И, казалось, на этом её силы закончились. Она снова впала в забытьё.

- Я скоро приду, - прошептал ей Мик. – Только дождись.

И шагнул за дверь.

Нири

Было плохо, да так, что она едва сознавала, где она и что с ней. Пожалуй, давно она так не болела. Да, что там давно! Никогда она не болела так сильно. Она то проваливалась во тьму, то снова выплывала на свет. И тогда ей становилось страшно и хотелось снова уплыть в блаженное забытьё. Потому что она была одна. Догорали дрова в печи, за окном выла вьюга, занимался рассвет, а у неё не было сил даже сесть на постели.

Интересно, вернётся Мик за ней, или бросит её, продав дорогой кинжал? Может быть, он уже далеко отсюда, от этой неё и от этой избушки в глуши леса. Ей то казалось, что он только что ушёл, а то – что прошло уже много часов, а то и дней. От слабости болела голова и глаза горели огнём. Кажется, она бредила, потому что словно наяву видела отца. Который говорил с ней и гладил по голове, утешал и жалел. А потом вдруг на короткий миг открывала глаза – и никого вокруг не было.

Дышать было тяжело, а ещё до невозможности хотелось пить, Нири казалось, что она сгорает от жара. Но никого не было рядом, а встать самой у неё не было никаких сил.

Наверное, Мик не придёт, и она умрёт в этой избушке от жара и голода. Всё-таки он шут и раб, он привык быть рабом и вряд ли знает, что такое верность и честь. Все эти мысли словно плавали в голове вместе с жаром и бредом. А она сама словно смотрела со стороны не в силах ничего изменить.

В очередной раз, выплыв из забытья, она почувствовала будто что-то изменилось. Словно стало легче дышать. На голове лежало что-то холодное.

- На выпей! – Произнёс знакомый голос. Нири хотела открыть глаза, чтобы посмотреть, кто это. Голова гудела, сознание уплывало, временами ей казалось, что она ничего уже не помнит и не знает, кто она. Но всё-таки она покорно выпила какой-то горькой жидкости и услышала перед тем, как снова впасть в забытьё:

Глава 6

Нири

На самом деле шут удивлял её всё больше и больше. Она почти не знала его, и в то же время, было такое ощущение, словно бы она знает его всю жизнь. Когда она болела… Ей было противно на саму себя, но Нири действительно совсем недолго, но думала, что он не вернётся. Всё-таки свобода такое сладкое слово. А что его держало рядом с ней теперь, когда воля князя не действует? Теперь, когда он не боялся её кинжала?

Да по правде говоря, Нири теперь и сама не верила, что могла бы ударить его. Кого-то другого – пожалуй. Отец учил её защищаться. Но его – вряд ли. Ещё тогда, когда увидела его первый раз и его бездонные, синие как само небо глаза.

Но сегодня, когда он принёс ей деньги, а потом отказался от них с таким негодованием, что Нири стало страшно, она действительно изумилась. Нет. Даже не так. Не то слово. Он поразил её. Казалось, что она поняла его. Вот чего бы ему? Бывший раб, который вдруг стал свободным, шут Его Княжеского Высочества. Она сама видела, как на его лице маски сменяли одна другую, причудливо чередуясь словно в калейдоскопе. И тут вдруг она словно увидела его настоящего, прикоснулась к нему и это поразило её. И даже напугало. Словно что-то нездешнее, то, чего здесь на земле, где царствуют зло и жестокость, не может существовать.

Нири быстро убрала мешочек с монетами, словно они жгли ей пальцы и прикрыла глаза, чтобы не смотреть на негодующего Мика. Наверное, она должна была извиниться. Она ведь действительно ему не хозяйка, а он не раб. Но он ведь и не муж ей! Почему же он тогда ухаживает за ней и ведёт себя так странно? Она не находила ответа. И как то скоро эти поиски ответа переросли в дрёму.

Мик тихо возился в углу, стараясь не греметь. Наверное, готовил еду. За окном сыпал снег и выл ветер. И Нири, засыпая, вдруг поймала себя на мысли, что так спокойно и уютно ей никогда не было. Что даже дома, когда был жив отец, её душа металась. Ей хотелось чего-то, но она сама не знала, чего. А сейчас, когда, казалось бы, она должна скорбеть и думать о мести, на душе вдруг был покой и тишина.

Когда она проснулась, всё так же выл ветер. Вот только к звукам прибавилось что-то новое – какой-то знакомый шелест. Нири приоткрыла глаза и поискала фигуру Мика. Он сидел, прислонившись спиной к печке, держа на коленях большую книгу и увлечённо читал, переворачивая страницы. Отсветы горящих поленьев падали на него, создавая причудливые узоры на его лице. Словно он сам весь состоял из огня, светился изнутри.

- Ты читаешь?! – Потрясённо прошептала она. Да было ли вообще что-то обычное в этом человеке?!

Мик поднял голову, откинул непослушную прядь волос за ухо, посмотрел на неё и вдруг расхохотался. Не так наигранно, как шут, которого заставили смешить, а так заразительно, как человек, которому действительно смешно. Нири в ответ не смогла удержаться от улыбки.

- Прости, - наконец прошептала она, а потом, смутившись, отвернулась. Да что с ней происходит?!

- Ты просто так удивилась, что я не смог удержаться, - словно повинился Мик. – На самом деле ничего такого в этом нет. Князева игрушка должна уметь читать. Это же так смешно – когда шут читает научные трактаты, позвякивая колокольчиками. – И он дёрнул себя за волосы, скривив губы трубочкой. И Нири снова показался в нём отблеск безумия. И в то же время в его голосе слышалась боль. Такая явная и неприкрытая, что Нири даже стало не по себе. Может Мик и говорил, что смирился и никем иным быть не мечтает, но боль его кричала о другом.

А еще Нири вдруг задумалась – кем же он был до того, как угодил к князю, если не сломался за столько лет?

- А кем ты был до… до того, как попал к князю? – Тихо, но всё-таки твёрдо спросила она.

- Я не помню, - неуверенно пожал плечами Мик.

- Как это? Совсем ничего не помнишь? – Что-то странное.

- Совсем, - он покачал головой.

- Сколько же тебе лет было?

- Не помню. Думаю, лет десять.

- Тогда ведь ты должен что-то помнить! – Да не может такого быть! Он лжёт ей? Но зачем? И Нири внимательно посмотрела на Мика, но он сидел, растерянно глядя в пустоту. Словно потерянный маленький мальчик.

- Я совсем ничего не помню. Никаких даже смутных воспоминаний. Ничего. Словно стена. Только уже этот замок и темницу князя.

Не лжет. Нири была в этом уверенна. И её вдруг накрыло горячей волной жалости. Если бы она забыла отца, потеряла бы краткие воспоминания о матери, умершей слишком рано, забыла своё детство, радость от первой похвалы отца, первый танец с соседским сыном, поездку в столицу, советы отца и разговоры с ним по душам, прочитанные книги, словом всё, что составляло её существо, как бы она смогла жить дальше? А Мик смог.

- Что ты читаешь? – Тихо спросила она.

- Легенды, - Мик закрыл книгу и повернул ей, чтобы она увидела ярких разлетающихся по обложке птиц.

- Почитай мне, пожалуйста, если тебе не сложно, - несколько секунд молчания, а потом Мик вскочил на ноги.

- Конечно, не сложно, о чём речь, - и улыбнулся ей.

Мик читал правильно, а ещё его голос звучал необыкновенно красиво, да так, что Нири заслушалась. Казалось, что не было больше шута. Перед ней сидел сказитель, бард из тех, что странствуют по дороге и под медленное перебирание струн нараспев читают стихи или рассказывают истории. Это было очень необычно и красиво. Легенды словно оживали под его чарующим голосом.

Нири опомнилась только тогда, когда за окном потемнело так, что Мик уже не мог читать. Он закрыл книгу и устало потёр глаза. И она вдруг спохватилась:

- Ты, наверное, устал.

- Да, есть немного, - не лукавя ответил Мик. – Давай сейчас поужинаем и спать.

Нири только кивнула в ответ. После сытного ужина глаза сами отяжелели. Она тут же заснула и всю ночь ей снились отголоски услышанных легенд. Только героем в них был Мик, и она сама.

Следующие несколько дней она набиралась сил – ела, спала, слушала чтение Мика и иногда читала сама, и медленно ходила по избе. Наконец, настал день, когда она даже вышла на улице. Сделала несколько шагов по протоптанной Миком тропинке и поняла, что вот и всё – вот и пора уходить. Теперь она в силах это сделать. А ещё поняла, что этот охотничий домик посреди леса навсегда останется в сердце, что бы ни ждало её впереди.