Сибириада

Глава 1. Четвертая школа для четвертого чемпиона

Барти долго ломал голову, как решить эту трудноразрешимую проблему. Все трактаты и магические брошюрки на всех переводах со всех языков упорно талдычили одно и то же: вымышленную школу Кубок Огня не примет. И хоть ты тресни!

Прочитав точно такое же правило в зорооастрийских рукописях пятого века, Барти пригорюнился, перед ним встал вселенский вопрос — и что делать? Его глаза (его собственный и чужой, позаимствованный у Грюма) бесцельно скользили по карте мира, висящей над столом. Глаза-то скользили, а мозг анализировал, подмечая малейшие нюансы всего увиденного, то есть отдельно от зрения и сознания решал проблему. А потом и до самого Барти дошло, зачем он пялится на все эти китаи-америки… Встряхнувшись, он с интересом и вполне осмысленно уставился на географические названия, соглашаясь с выводами своего сознания: раз Кубок не примет вымышленную школу, то, значит, всего-то и надо, что подсунуть ему четвертую, какую-нибудь независимую иностранную академию.

Америка? Как там школы зовутся… Салемская академия ведьм и центральная Ильвермони… Да ну её, ещё понаедут эти умники с дипломами и декларацией в кармане, вовек не отскребешься от американского говна. Китай? Ещё хуже… Ка-а-ак заполонят Хогвартс толпами узкоглазиков, у них, поди, миллионами по смене учатся, не годится. Уагаду в Уганде? Это где? В Африке… Барти передернулся, представив себе голых людоедов с белыми косточками, засунутых меж ноздрей. Ж-ж-жуть, лучше не надо… С японской Махотокорой тоже что-то неохота связываться, уж больно страшноватое название, прямо как мантикора. Кастелобрушу в Бразилии… хм… а чего, вроде бразильцы нормальные ребята, компанейские, переписываются со всеми в мире, панамку вот подарили народу. Вот только… как им объяснить, что они стали участниками Турнира Трех Волшебников? М-м-м, нет, не пойдет, надо что-нибудь другое, не такое цивилизованное.

Взгляд Барти заинтересовано устремился к Уганде — пригласить, что ли, дикарей? Уганда зеленая, негры там черные… Россия тоже зеленая, глаза сами собой переехали дальше, автоматически скользя по зелени. Школа-то в дикой России есть? Оп-па, целых три! Ну-ка ну-ка, Колдовстворец, ну, она слишком известна и расположена в Московской области, кажись… так, ещё одна в Брянске, Кощеевка, э-э-э, что-то стремноватое название, ну-ка, а последнее? Сибириада. Расположена в Сибири. Ну и кто там живет? Эскимосы и чукчи? Гм-мм, людоедов среди них вроде нет, и вряд ли они все там грамотные… Ладно.

И Барти вписал на клочок, оторванный от эссе, под личной гарриной подписью: «Гарри Поттер» новое слово диктопером без почерка — «Сибириада».

Пергамент под подписью, как и вся бумага в школе, был уже зачарован на грядущие события, поэтому магия подписи среагировала, раздваиваясь при воздействии Протеевых чар, копируя и пересылая решение адресату выбранной школы.

Косолапкина Марфа Васильевна лишь удивленно приподняла красиво очерченную соболиную бровь, когда на столе перед ней материализовался официального вида документ. Неторопливо отставив в блюдечко чашечку с чаем, она двумя пальцами подняла лист и поднесла к лицу. По мере прочтения на лоб поднялась и вторая бровь, а после полного прочтения и осознания её прекрасные брови уползли совсем под волосы, нарисовав на лице картину крайнего изумления. Ученика с таким именем в её школе не было, это она точно помнила. Так с какого такого перепугу ей прислали оповещение о том, что некий Гарри Поттер принял решение, согласился и подписал контракт с Кубком Трех Волшебников. Что это хоть такое???

Директриса лесной школы «Сибириада» Косолапкина М. В. подозрительно оглядела незнакомую печать-герб на пергаменте в титульном оформлении и задумалась — никак это герб Хогвартса? Судя по написанному, её школа стала четвертой участницей во всеволшебном Турнире Трех Волшебников, и представляет её Гарри Поттер. Ага, тот самый, который непонятно как оказался учеником Сибириады. Что ж, следует разобраться в этой куролесице.

Оглядев лежащие на столе и полках и висящие на стенах всевозможные средства для связи вроде сквозного зеркальца или палантира, директриса, однако, отмела их, решив пообщаться с директором Хогвартса если не лично, то через живого посредника. Ну и кого в Хогвартс отправить? Никодима? Или Василия? Стоило ей только подумать о них, как оба тут же явились в её светлом кабинете — невысокий кряжистый домовой Никодим и рослый черт Василий, вечный и верный гонец.

— Звала, мать? — осанисто прогудел Никодим, поглаживая ладонями свое необъятное пузо. Черт лишь ехидно сверкнул глазами, поклонившись и щелкнув копытами.

— Нет, не звала, — раздумчиво ответствовала Марфа Васильевна. — Но раз уж явились, то оба и отправляйтесь на разведку в Хогвартс. Разузнайте мне, с какого рожна моя школа стала участницей всемирного турнира без моего ведома и личного согласия.

— Э-э-э… а я бы с радостью, вот только… полы в горнице не метены, тесто на квашне вот-вот потекет… — попытался откосить от задания хозяйственный домовой. Черт легонько пихнул его ногой, пригладил бакенбарды, снова поклонился и сказал:

— Канешна, мамаша, счас и пойдем. Погром нада или так оставить?

— Нет, Василий, разрушать Хогвартс не нужно, только информацию добудьте. И ещё, постарайтесь сделать всё по возможности тихо, так, чтобы вас никто не видел и не слышал, кроме директора… — Марфа покосилась в пергамент, — Альбуса Дамблдора.

— Есть добыть инфу у Арбуза Дамоблядурыча! — залихватски гаркнул Василий, встав во фрунт и высекая искры копытами. В следующее мгновение рослый черт с тихим шорохом исчез в вспышке света, не забыв прихватить за шкирку зазевавшегося толстяка домового и оставив после себя сильный запах серы.

Марфа Васильевна лишь головой покачала — позер, что с него взять, но исполнителен парень, очень исполнителен, грех жаловаться на ценного сотрудника. Придвинув к себе папочку по бухучету, директриса погрузилась в работу.

Никодим и Василий вернулись ближе к вечеру. Странно притихшие и задумчивые. Передали Марфе красное яблоко и круглый поднос, настроенные на Хогвартс, и грустно уставились на неё в ожидании вопросов.

Глава 2. Переосмысление

Всё ещё растерянно улыбаясь, Гарри прошел в заднюю комнатку к первым трем чемпионам. Те, высокие и такие взрослые, обернулись к нему от камина и внимательно уставились на него. Гарри настороженно уставился на них в ответ, ожидая подколок, но Седрик вдруг улыбнулся и мягко сказал:

— Слышал я, ты представляешь Сибириаду?

Это был, по сути, не вопрос, а полуутверждение, Гарри нервно кивнул и искренне сказал Седрику:

— Да, но я не знаю, как это получилось…

Ответить Седрик не успел — позади Гарри с треском распахнулась дверь, ударившись о стену, и в комнатку лохматым дервишем влетел Дамблдор. Подскочив к мальчику, он схватил его за плечи и начал бешено трясти, как яблоньку по осени, истошно вопя:

— Гарри Поттер! Это ты бросил свое имя в Кубок?

— Н-н-не-ет… — на вопросы довольно сложно отвечать, когда у тебя голова мотается туда и сюда от тряски, но Гарри как-то ухитрился не откусить себе язык. Далее последовала массовая ругачка вокруг четвертого чемпиона: все на разные голоса орали, судили и рядили — а допустимо ли это, что в тремудром турнире трех школ из ниоткуда возникла четвертая участница? И почему четвертому чемпиону так мало лет?! Он же сопляк ещё, тока-тока из пеленок вылез! Совсем ещё пти гарсон — так емко обозначила четырнадцатилетнего героя утонченная красотка Флер. Гарри сделал в уме пометочку насчет этого и мысленно обозвал её крашеной куклой.

Каркаров хмыкнул и предположил, что пацан смошенничал, его в этой идее ожидаемо поддержал Снейп, дескать, все неприятности от этого несносного Поттера, такого же никчемного, как его папаша-олень! Гарри обозвал первого козлом, а второго привычно окунул в котел с патокой, чтоб у него все волосы слиплись и его потом налысо обрили, и прижмурился сладко, представляя себе лысого Снейпа. Тяжба заглохла, едва в комнату вошла сибирская директриса в сопровождении рогатого йети, а Гарри снова задался вопросом — что это за существо?

— Ну, насчет чего прения? — строго осведомилась Марфа Васильевна. Оглядела тощего лохматого очкарика и скривилась. Грозно скомандовала: — Выделить ему койко-место в нашей горнице, откормить и натаскать! Я уже выяснила, что отменить Турнир и выбрать чемпионов по-новому уже не получится. В результате чего репутация моей школы оказывается под ударом — мало того, что «мой» чемпион на три года моложе, так еще возникло общее мнение, что он смошенничал, чтобы принять участие в Турнире. Так вот, меня такое не устраивает. Не потому, что мне есть хоть какое-то дело до этого ребёнка. Но раз уж он будет выступать под флагом моей школы, то пусть хотя бы выступит достойно.

Выслушав инструкции, высокий космач щелкнул копытами, развернулся и ушел выполнять поручение. Гарри занервничал — что-что, простите, его переселяют? Дамблдор елейно заблеял-залебезил:

— Ну что вы, мадам, зачем так утруждаться? Гарри так привык к своей спальне в гриффиндорской башне, ну, право же, совсем не…

— Прошу прощения, товарищ Дамблдор, — перебила его Марфа, подняв ладонь. — До конца Турнира этот мальчик отныне мой чемпион. Позвольте мне самой позаботиться о боевой силе и лично проследить за тем, чтобы мой фаворит ни в чем не оплошал и принес мне и моей школе желанную победу!

Дамблдор тоскливо замолчал, костеря неведомого доброжелателя за то, что его собственный студент стал служить чужой державе… Гарри тоже подумал об этом, правда, под иным колером — кто бы ни удружил ему, желая навредить, он крепко просчитался, потому что персонал случайно выбранной школы не стал предъявлять претензии, а напротив, оказывает всевозможную помощь и поддержку своему нечаянному чемпиону. Словно в ответ его мыслям директриса протянула руку и позвала:

— Пойдемте со мной, товарищ Поттер. Пора спать.

Гарри, спотыкаясь от смущения, двинулся к ней, к своей временной опекунше. Особенно дико его тронуло её желание позаботиться о нем. Ну и страшно немножко было — каково это, оказаться среди незнакомых ребят на несколько месяцев? И все они старше его, говорят на другом языке, и с ними наравне учатся какие-то нечеловеческие существа…

Думая обо всем этом и о своем сундуке, оставшемся в гриффиндорской спальне, и о грядущем ночлеге без пижамы, Гарри покорно пробрел вслед за русской директрисой сперва по залу, провожаемый сотнями любопытных взглядов, потом по холлу, тормознув перед дверью для того, чтобы натянуть на себя зимнюю мантию, и, наконец, по ночному двору к загадочному самоходному дому. Вошел и опасливо посмотрел на пол, помня, что у домика были вполне себе живые ноги. Пол, как ни странно, оказался деревянным, застеленным полосатым вязаным половичком. Вдоль двух стен стояли лавки, возле одной примостился простой дубовый стол, задняя стена напротив входа была завешена тяжелой бархатной занавесью на медных кольцах.

По знаку директрисы Гарри прошел мимо лавок к занавеске, мимоходом отметив черную кошку, сидевшую на лавочке у окна. Отведя занавесь, Марфа пригласила входить. Ничего не понимая, Гарри заглянул в проем и вместо ожидаемой задней стенки, увидел там коридор. Старательно удерживая вопросы при себе, прошел по коридору и вошел в большую светлую комнату, половину которой занимала печь. Но… позвольте, разве она не снаружи стоит? Гарри был уверен, что это та самая печь, которая приехала следом. Сбоку от печи находился проход к лестнице, и у Гарри окончательно застопорились мозги — откуда второй этаж в одноэтажном строении?!

Но тут он вспомнил палатку мистера Уизли на чемпионате мира, а вслед за ней вспомнились и шатры с башенками у понтующихся колдунов. Наверное, тут тоже применили чары расширения, вот и всё. Но печь снова сбила его с толку — как она может быть одновременно и снаружи, и внутри? Видя, как Гарри бараном таращится на печку, Косолапкина сжалилась над ним и пояснила:

— Мы называем это магией Шрёдингера-Аслана, пространство в пространстве или бытие в небытии. Видите ли, мы привезли с собой одно из общежитий, для чего его пришлось поместить внутрь волшебной избы. Хотя не очень хорошо понимаю ваше удивление, товарищ Поттер, я читала, что подобную магию расширения пользовал ещё ваш соотечественник Ньют Саламандер, устроивший в своем небольшом чемоданчике целый переносной зоопарк.

Глава 3. У чёрта за пазухой

Однако не успел он как следует ухватиться за тост, как его бесцеремонно вырвали у него из рук и, убрав в сторону, поставили перед ним глубокую тарелку с чем-то бурым и одуряюще пахнущим. Шею круто обмотали полотенцем, а в правой руке, как по волшебству, возникла ложка. Все эти манипуляции с ним проделал черт Василий. Ему Гарри не рискнул возразить и покорно попробовал первую ложку бурого нечто. Это нечто, впрочем, оказалось, страшно вкусным — маслянисто-соленым, с волоконцами тушеного мяса и грибами. И Гарри, распробовав, энергично заработал ложкой, с огромными удовольствием и скоростью поглощая вкуснющую кашу. А увидев, что ему придвигают ещё и пирог — запротестовал:

— Сэр, но я…

— Велено откормить. Ты сам слышал. Жуй, — тоном дворецкого ответил черт.

— …опоздаю на урок к МакГонагалл, — договорил Гарри.

— Подождет, — непреклонно возразил черт. — И МакГонюшка, и Дамоборушка, и Снежок, все подождут. А ты кушай, кушай, милок…

И Василий ласково погладил Гарри по головке, уговаривая, как маленького. Покраснев, тот доел кашу и принялся за пирог, к которому Василий прибавил ещё и большущую кружку с ароматным малиновым чаем.

Остальные студенты с откровенной завистью смотрели, как Гарри ест что-то очень вкусное и питательное, с тоской глотали слюни и вдыхали духмяный и сладкий малиновый пар. И затосковали ещё больше, глядя, как Гарри с трудом выбирается из-за стола и вперевалочку семенит за рогатой нянькой, сыто пыхтя и отдуваясь…

Василий проводил Гарри до класса трансфигурации, проследил за тем, чтобы подопечный целым и невредимым сел за парту, и только после этого удалился. Надо сказать, что Гарри на урок не опоздал, а пришел как раз со всеми однокурсниками. Рядом с ним привычно села Гермиона, с любопытством посмотрев на него, приготовила пергамент с перьями и учебник. Шепотом спросила:

— Чем тебя черт накормил?

— Кашей, — Гарри с интересом глянул в ответ: — Значит, ты знаешь, что это черт?

— Ну да, — закивала та. — У меня в детстве книга сказок была, большая и красочно иллюстрированная, и там была сказка «Черт и мельница», так вот, на картинке он был изображен очень подробно: с хвостом, пятачком, рогами и копытами.

— Вот как. И чем черти в сказках занимаются? — как бы между прочим спросил Гарри. Но Гермиона поняла намек и вдохновенно затараторила:

— В славянской мифологии это злой дух. Образ черта обыкновенно дохристианского происхождения, но христианские представления о дьяволе оказали решающее воздействие на его позднейший облик: в фольклоре и народных картинках черти — антропоморфные существа, покрытые черной шерстью, с рогами, хвостами и копытами. В русской средневековой живописи облик черта отличается от человеческого остроголовостью или волосами, стоящими дыбом — шишом: отсюда эвфемизмы типа шиш, шишига, иногда — крыльями за спиной. У восточных славян черт — родовое понятие, часто включающее всю нечистую силу, такую как нежить, водяных, леших, домовых и так далее. Само происхождение нечисти в народных легендах связывается с ветхозаветным мифом о падших ангелах, например, в русских легендах черти — это ангелы, уставшие славить бога, сброшенные с неба, они попадали кто в воду, кто в лес, кто в поле, превратившись в духов отдельных урочищ. Вместе с тем собственно черти отличаются от прочей нечисти и местами своего обитания: преисподняя, где они мучают грешников, болото, перекрёстки и развилки дорог, и свободой передвижения: повсюду, вплоть до церкви ночью, и способностью к оборотничеству, превращаются в черную кошку, собаку, свинью, змея, чаще — в человека, странника, младенца, кузнеца, мельника, могут принимать облик знакомого — соседа, мужа и тому подобное. С вездесущностью чертей связаны запреты поминать их и многочисленные эвфемизмы: лукавый, враг, шут, окаянный, черный, немытик, анчутка, куцый, карнахвостик, лысо́й, пралик и другие. Черти в народных верованиях постоянно вмешиваются в жизнь людей, причиняют мелкие неприятности, принуждают к неправильным поступкам — вводят во грех, насылают морок, заставляют плутать пьяных, провоцируют на преступление, самоубийство, пытаются заполучить душу человека; свои души продают чертям колдуны и ведьмы. Черти могут жить семьями, по другим поверьям — соблазняют женщин, отчего рождаются уродливые дети. Когда бес вселяется в человека, тот заболевает, начинает кликушествовать. Черти могут также насылать непогоду, метель, сами превращаются в вихрь: срывающий крыши, приносящий болезни, уносящий проклятых детей. Черти особенно опасны в «нечистых» местах и в определённое время суток от полуночи до первых петухов, реже — в полдень или года (на святки и в канун Ивана Купалы). В эти периоды возможно общение с нечистой силой и иным миром: тогда черти призываются в заговорах, во время гаданий и тому подобному. По белорусскому фольклору черти живут в самом глубоком болоте, под самым густым кустом лозы. Чтобы изловить нечистика, нужно рубить такой куст — черт сам вылезет, пытаясь понять, что же происходит...

‌‌

— Очень интересная лекция, мисс Грейнджер, — ехидно встряла в гермионин монолог МакГонагалл. — Но, боюсь, она несколько несвоевременна и не в том месте.‌‌ ‌‌‌‌‌ ‌‌

Как ни странно, но Гарри был благодарен Минерве за то, что она прервала случайную лекцию Гермионы, уж больно много она чуши наговорила… Лично он и половине сказанного не поверил. В его экспериментаторском мозгу вспыхнула догадка, чтобы проверить её, Гарри дождался, когда профессорша уйдет достаточно далеко вглубь класса, и шепнул на ухо Гермионе: ‌‌‌ ‌ ‌‌‌ ‌‌

‌‌ ‌‌‌ ‌‌ ‌‌‌ ‌‌ ‌‌ ‌‌ ‌‌‌ ‌‌‌ ‌‌ ‌‌‌ ‌‌‌ ‌‌‌‌ ‌‌‌‌‌ ‌‌‌‌

— А имена у чертей есть?.. — и дыхание затаил: ну-ка, что она, такая умная, ответит? Умная Гермиона удивленно покосилась на него и зашипела:

— Конечно, нет! Гарри, ты чего? Нельзя нечистому имя давать!..

Всё ясно. Гарри выпрямился и благочинно уставился на сердито смотрящую на них учительницу. Умная Гермиона Грейнджер ничегошеньки не знает о чертях, а ведь он своими ушами слышал их вполне человеческие имена — Василий и Даниил Нечаевы.