Сибурде мира

Эпизод I. Оттепель ядерной зимы.

Двадцать семь лет. Двадцать семь лет я провел под землёй. Двадцать семь лет с искусственным светом, в жужжащем гуле генераторов, в постоянном ожидании смерти, которая, казалось не спешила прийти. Двадцать семь лет и только сейчас вижу солнце. Настоящее солнце, а не бледную копию, проектируемую на верхней части бункера.

Шел сто сорок первый год после ядерной войны. Весна две тысячи сто семьдесят четвертого года. Я войны не видел, но многое слышал с самого рождения. В утробе матери, в тесноте бункера «Оазис-7», где жизнь измерялась не годами, а циклами работы генераторов и запасами консервов. А для чего и для кого она была, эта война, — для меня загадка, покрытая густым слоем пыли и забвения. В бункере истории рассказывали шепотом, как страшные сказки, чтобы напугать непослушных детей.

Маленький мир, сжатый до размеров нескольких сотен человек. Три поколения, выросшие под землей, не знавшие ничего, кроме искусственной травы, консервированного мяса и бесконечных рассказов о времени до войны. О мире, поглощенном пламенем, о котором мы знали лишь по обрывками видеозаписей, износившихся до черноты.

Тепловые фонари пригревали уже не так, как на старых видеозаписях светящийся круг солнца, — оно было слабее, более бледное, пробиваясь сквозь смог, который, казалось, никогда не рассеивался. Это был новый оттенок для моих глаз, привыкших к искусственному свету бункера.

Наши дни проходили в борьбе за ресурсы, которые с приростом людей в бункере исчезали все быстрей. Мы выращивали редкие культуры на небольших огородах, использовали остатки технологий, стараясь не разрушать то немногое, что осталось. Мы были собирателями, живущими в тени гигантского, молчаливого скелета своей скромной цивилизации.

В бункере была своя иерархия, свои законы. Ресурсы со временем стали ограничены, конфликты неизбежны. Я вырос среди них, учился выживать, прятать свои чувства и молчать. Молчание было безопаснее, чем слова.

Я работал на очистительных фильтрах. Мама умерла два года назад от какой-то неизвестной болезни, и теперь я жил один, и я пытался создать себе нормальную жизнь.

Выход на поверхность был неизбежен новым поколением. Этот день многие ждали и боялись. Но для нас, детей бункера, это был шаг в неизвестность.

Я — Берислав, дитя бункера, по крайней мере, так меня назвала мама, в честь древнего политика и правителя, перед тем, как… (Я стараюсь не думать об этом. Лучше думать о солнце). Проще говоря я третье поколение, рожденное под землёй, в искусственном свете и тишине, прерываемой лишь жужжанием генераторов и шёпотом взрослых. Я первый из моего поколения, кто увидел солнце, вдохнул настоящий воздух, ступил на землю.

Мои родители, и все мои предки до них, не знали мира за пределами «Оазиса-7». Их жизнь была ограничена стенами бункера, их мизерные знания — передавались из поколения в поколение. Для них война была легендой, страшной сказкой, пугающим призраком прошлого. Для меня же она — неизвестная сила, которая изменила мир, который я никогда не видел, но который хочу познать.

Я вырос среди ограниченных ресурсов, в условиях постоянной конкуренции. Мы делили между собой еду, свет, воду, и даже воздух. В бункере у нас была своя жизнь, со своими правилами, и драмами. Мы жили в тесном сообществе, и взаимоотношения были очень сложными. Иногда возникали споры, и я видел как люди менялись, приспосабливаясь к суровым условиям.

Я не был таким же, как другие дети в бункере. Я был любопытным, немного замкнутым, проводил много времени за чтением старых книг и просмотром видеозаписей. В этих обрывках информации, в этих бледных тенях прошлого, я искал ответы на вопросы, которые мучили меня: кто мы? откуда мы? и что ждет нас в будущем?

Пытаясь найти свое место в этом разрушенном, но удивительном мире. Я учусь выживать, познавать себя и окружающий меня мир бункера.

С каждым годом нас становилось всё больше, а ресурсов — всё меньше. Цикл жизни в бункере был замкнут, и ограниченные запасы медленно, но верно истощались. Моя прабабка, как мне рассказывали, была женой высокопоставленного чиновника. В бункер «Оазис-7» еще при ее жизни попали четыреста двенадцать человек, в основном, представители высших слоев общества, элиты того времени. Её муж, к сожалению, не успел в него попасть. Она же, как говорят, была отправлена заранее, заблаговременно обеспечив себе и нескольким своим близким спасение.

Я представляю себе её, сильную, решительную женщину, принявшую нелёгкое решение, жертвуя чем-то ради выживания своего рода. Она не знала, что её потомки, включая меня, увидят солнце спустя несколько поколений, и что этот выход будет не освобождением, а новым вызовом.

Изначально, четыреста двенадцать человек в бункере представляли собой относительно замкнутую, хотя и не без внутренних конфликтов, систему. Но с каждым новым поколением, конкуренция усиливалась. Проблемы с едой начинали проявляться уже на моих глазах. Система, в которой, были равные возможности, начинала трещать по швам.

В бункере царила атмосфера нарастающей напряжённости. Дети, выросшие в ограниченном пространстве, не знали, какой мир ждёт их снаружи, и это добавляло страха и неизвестности. Все это создавало ощущение неизбежной катастрофы, даже под землей.

Внутри бункера, среди ограниченных ресурсов, элита прежнего мира не смогла создать идеальное общество. Надежды, которые были возложены на «Оазис-7», исчезали вместе с истощением запасов. Это было горькое разочарование, которое я осознал, уже выйдя на поверхность.

«Оазис-7» — это был огромный подземный комплекс, раскинувшийся на площади более ста двадцати гектаров на глубине двухсот метров. Три этажа, оборудованные по последнему слову техники того времени, для четыреста двенадцати человек, успевших в него добраться, казались настоящим раем. В бункере были все условия для комфортной жизни: жилые отсеки, оранжереи, медицинские центры, системы водоснабжения и энергообеспечения, и даже образовательные залы и развлекательные центры. Вначале все это было достаточно, чтобы обеспечить комфортное существование для всех жильцов. Но поколения сменяли друг друга.

Эпизод II. Подземный Союз.

Мы шли по открытой местности, по колее, которая уходила всё дальше и дальше, как вдруг мы стали слышать нарастающий звук, что-то жужжащее и гудящее. Варяг рявкнул — Всем в полную готовность! Рассредоточиться!, и мы разбежались, сохраняя расстояние не менее десяти метров друг от друга. И вдали показалась странная конструкция, то ли машина, то ли какое-то подобие её, вся сваренная из ржавых металлов, без стекол и дверей. Она приближалась к нам.

Из громкоговорителя, торчащего сверху ржавой машины на колёсах, послышался голос, требующий сложить оружие и поднять руки. Либо же, предупреждал он, они будут стрелять. Затем раздались звуки, непонятные для них. Варяг заорал — Приготовиться к бою!, но Сатурн перекричал его: — Стойте! Стойте! Там тоже люди! Мы либо умрём, либо встретили таких же, как мы! Нахмурившись, Варяг бросил Жоап на землю, и мы все, повинуясь Сатурну, подняли руки вверх.

Железная машина на колёсах через тридцать секунд была рядом с нами. Внутри сидел водитель, а с боку — нахмуренный мужчина лет сорока. Сзади, прислонившись к кузову, стояли ещё двое, в масках, у каждого из них было мощное оружие, закреплённое на корпусе машины.

Мужчина справа от водителя, с грубым голосом, начал диалог — Вы кто такие, вашу мать? Что вы тут делаете? А?

— Мы люди из бункера «Оазис-7, — спокойно ответил Варяг.

— Что именно так. Мы вышли на поверхность после стольких лет, ищем жизнь на земле, — добавил Феликс.

Мужчина, стоявший рядом с машиной, вышел из неё, подошёл к ближайшему к нему Варламу и крепко обнял его.

Обнимания вызвало у всех облегчение. Варлам, казалось, светился от радости, а мужчина, сидящий до этого в машине, не отпускал его. Неожиданно, второй человек в маске, стоявший у орудия, снял маску. Его лицо, хотя и скрытое легкой тенью, было знакомым. Это был Костя, один из бывших членов бункера из «Оазиса-7», которого все считали погибшим.

— Костя?! — воскликнул Варяг, глаза его расширились от удивления и неверия.

Костя, сбивчиво, выдохнул — Да, это я… Простите, что так неожиданно. Я вышел на поверхность, но тут… сложновато, не так как я ожидали, понимаете? Много проблем…

— Много проблем? — переспросил Феликс, нахмурившись. — Что ты имеешь в виду?

— Все расскажу парни, но чуть позже, — сказал Костя

Костя, уже около шести лет назад мечтавший выбраться из бункера, но столкнувшийся с противодействием старших, и все таки в один момент убежал, со своим другом Нико, тогда мы их записали в погибшие, а сегодня он стоит перед нами и представляет нас своим соратникам. Про Нико, ни кто даже не спросил. Старшего звали Даврон, мужчина с непроницаемым взглядом, который молча наблюдал за нами. Водитель — Шамо, крепкий мужчина с грубоватыми, но добродушными манерами, и Петро, второй человек за орудием, скрытый за маской, но с внимательным взглядом, который временами проскальзывал сквозь маску. Каждый из них представлял собой некий образ, загадку, которую предстояло разгадать.

— Даврон, Шамо, Петро, — Костя, обращаясь к ним, кивнул в нашу сторону. — Это… ну, скажем так, наши новые… товарищи. Люди из Бункера «Оазис-7».

Даврон, лишь коротко кивнул. Шамо слегка улыбнулся, едва заметно, но в его глазах читалось понимание. Петро, задерживая взгляд на каждом из нас, медленно отложил оружие, а его тонкий, чуть напряженный голос прозвучал негромко — Нам надо убираться с этой местности.

— Нас могут засечь вражеские спутники-перехватчики. Надо попасть в подземку, — рявкнул Даврон. — До ближайшего съезда в Клинах, — уточнил Шамо. — Цепляйтесь, парни, за верхнюю рампу — кто как может! — скомандовал Петро. — Поедим не так быстро, чтобы все удержались!

Подземка, скрытая в овраге с глубокой пещерой, была неожиданным открытием. Откуда она взялась, как прорезала скалистую породу, оставалось загадкой. Нависающие над входом в пещеру своды, словно каменные руки, оберегали ее таинственный проход. Внутри, мерцая в полумраке, мерно пульсировали тусклые, словно светлячки, огоньки. Воздух, насыщенный запахом сырой земли и чего-то, напоминающего гнилые листья, висел тяжелым, сгущающимся облаком. Капли воды, размеренными ударами, стучали по каменным стенам, создавая непрерывную, почти монотонную мелодию. Запах становился сильнее, более отчетливым, по мере того, как исследователи продвигались глубже в темное подземелье. Чувство тревоги, едва уловимое вначале, нарастало, с каждой минутой. В воздухе висела странная, почти осязаемая тишина, нарушаемая лишь эхом собственных шагов. Мягкий свет фонарей едва пробивался сквозь пещеру, подчеркивая каждую трещину, каждую неровность каменных стен, превращая знакомое в таинственное.

По подземелью мы ехали минут семь, после нас остановил яркий свет, мы услышали глухой перезаряд орудия и чей то голос произнес, — Три. Даврон в ответ прикинул, — Пять. После чего голос прокричал, — Проезжай.

— Что это было? — спросил Сатурн.

— Склейка пароля, — ответил Даврон. — Сегодня пароль восемь. Охрана подземки крикнула три. Чтобы получилось восемь, я добавил пять. Вот и вся логика.

— Пароль меняется каждый день в двенадцать ночи, — добавил Петро.

Костя кивнул, указывая на парковку техники. — Тут и выйдем, дальше на паровозик. Шамо улыбнулся, подтверждая слова Кости.

Петро, внимательно осмотрев стену, проговорил — На стене написано «Клин». Это одна из оконечностей в большой цепи веток.

Даврон, не теряя времени, сообщил — Сейчас рванем в центр. Надо успеть на тот вагон.

Ульян заинтересовался, — А сколько тут таких станций?

Даврон бросил короткий ответ, практически буркнул — Тридцать одна тысяча.

Мы прыгнули в вагон, и нас понесло по подземелью в кромешной темноте. Ближайшая станция, «Зелёный грод», через десять минут. Но нам ещё примерно девять станций, ехать долго, наслаждайтесь, — усмехнулся Петро.

— Костя, мы вообще ничего не понимаем! Где мы? Куда едем? От кого бежим? Ты хоть объясни! — воскликнул я.

Костя ответил невозмутимо, — Всему своё время.