Синдром Лазаря

***

Всякое может случиться в жизни. И даже такое, во что бывает трудно поверить. Кто-то выживает в авиакатастрофе, в которой при здравом размышлении выжить нет ни одного шанса, кто-то падает с девятого этажа и не ломает ни одной кости. А кто-то… Впрочем, начать придётся издалека.

История эта случилась в канун Нового года в одном из средней величины городе со среднестатистическим населением. Была там самая обычная больница со всеми полагающимися ей отделениями — приёмной, хирургией, реанимацией и… с моргом — одноэтажным зданием из красного кирпича с окнами, густо закрашенными изнутри белой краской.

В одной из комнат морга, служившей одновременно и гардеробной и обеденной, сидели четверо мужчин и громко о чём-то спорили.

— Да брешут они всё, — сказал, махнув рукой, Виталий. — Не знают уж о чём и писать, писаки. Одну и ту же историю, которая тысячу раз опровергнута, вертят и вертят, даже не удосуживаясь поменять хоть какие-нибудь детали. И находятся же дураки, которые продолжают в неё верить. Я просто поражаюсь на них.

— Да почему сразу брешут-то? — возмутился Сергей, вытаращив на Виталия глаза. — Случаев таких немало в литературе описано. Правду от вымысла отличить, конечно, порой и трудно. Но кто по-настоящему захочет, тот обязательно получит правильные ответы.

— Прямо покойники воскресают в морге? — продолжал упорствовать Виталий, смеясь и ища поддержку среди других мужчин, сидевших за столом в ординаторской. — И видео есть? Покажи. Я вот, представляешь, сколько ни искал, ни одного найти так и не смог.

— Видео, может, и нет, но случаи такие происходили, точно тебе говорю. Один вот в две тысячи четырнадцатом году. Некий Уолтер Уильямс умер в возрасте семидесяти восьми лет и очнулся только в морге, когда его стали готовить к бальзамированию.

— Ага. Вот так прямо и воскрес, — засмеялся Виталий.

— Да, прямо вот так. Похожий случай был и с восьмидесятилетней Милдред Кларк. Тоже только в морге очнулась. Могу ещё кучу чего вспомнить. И это не говоря о тех, кто вставал на своих похоронах прямо из гроба.

— Ух ты, страсти-то какие. Я смотрю, ты прямо фанат подобных историй. Даже имена и фамилии помнишь. Поменьше телевизор смотри. И в интернете поменьше ройся. Та ещё помойка.

— Да даже термин такой есть, — не мог успокоиться Сергей. — Синдром Лазаря называется. И серьёзные учёные ведут статистику таких «воскресений». С тысяча девятьсот восемьдесят второго и по наше время зафиксировано шестьдесят пять таких случаев. И двадцати двум из «воскресших» удалось выжить.

— Бред, — продолжал отрицать Виталий. — Знаем мы этих британских учёных и статистику эту, придуманную фантастами от журналистики. Допустим, даже кто-то однажды и очнулся в морге. Ну сколько может прожить мозг без доступа достаточного количества кислорода? Да покойник сам же и пожалеет, что не умер, потому что остаток жизни придётся провести овощем. Это только в кино они оживают и тут же начинают бегать и соображать, а нормальные люди, наоборот, в обморок падают, как только их видят.

— Не скажи, — снова возразил Сергей. — Рекордное время, после которого признанный мёртвым человек возвращался к жизни, составляет семнадцать часов. Само собой, сознание «воскресшего» долгое время ещё будет довольно спутанным. Вряд ли он сумеет провести чёткую грань между реальностью, в которой оказался, и памятью о том, что недавно умер. Наверное, всё ему будет казаться чем-то вроде сна. Тут я не спорю. В кино несколько преувеличивают. Но это же искусство. Гипе́рбола. Это понимать надо и учитывать.

— Ну всё, Виталь, прекращай, — нахмурившись, заключил Сергей. — Тебе только книги писать. А мне не надо втирать.

— А я вот новость неделю тому назад читал, — вступился за Сергея Андрей Алексеевич, самый старший в компании. — В одном морге в Турции установили в холодильных камерах датчики движения. Ну, на случай, если вдруг труп оживёт, по ошибке которого сунули в холодильник.

— Вот ещё один, — тяжело вздохнул Виталий. — Андрей Алексеевич, вот у вас практика прозекторская больше, чем я живу. Скажите, были у вас такие случаи или нет? Или, может, у коллег ваших, с которыми вы хорошо знакомы? Ваш отец тоже был медиком, так ведь?

— У меня, допустим, и не было. От коллег и от отца своего, царство ему небесное, ничего подобного я тоже не слышал. Но знаете, что я вам скажу…

— Что?

— Это ведь как у профессиональных лётчиков или космонавтов. Многие из них видели НЛО, но мало кто открыто говорил об этом, потому как, скажи кому, и если до начальства дойдёт, то сразу человека и спишут по причине психического расстройства. Я сам бы никому рассказывать не стал, если бы со мной такое случилось. За сумасшедшего ведь примут. Да к тому же врачу, который ошибочно признал человека умершим, несла́бо так предъявить могут. Тем более если пациент очнулся, а минут через двадцать снова коньки отбросил. А вероятность такого исхода достаточно велика. Такие случаи лучше держать в тайне.

— А кстати, — вклинился в разговор четвёртый участник, санитар Вадик, забежавший в анатомичку из хирургии. — У меня товарищ один патологоанатомом в областном центре работает. Так он мне историю рассказывал недавно, что пришла им холодильная камера на тридцать шесть отделений. Как раз из Турции. Датчиков, конечно, там не было, но были в ячейках педали, предназначения которых они долго не могли понять. А инструкция только на турецком имелась. Еле разобрались. И оказалось, что это педаль для того, чтобы открывать ячейку изнутри. Представляете? Зачем бы это покойнику?

***

Выпив кофе и выкурив сигарету, Павел взялся за уборку. Начал с холодильной камеры. В их морге она была устроена ещё по-старинке, без отдельно закрывающихся отсеков, просто стеллаж с открытыми ячейками и выдвигающимися на заедающих колёсиках полками. Вновь прибывающие тела складывали в мешках прямо на полу, а прошедшие вскрытие убирали под простыни на эти самые полки.

Этой ночью на полу лежали в мешках двое. Криминальные для судебки, как и говорил Андрей Алексеевич. На полках ещё пять тел под белыми простынями. Одно уже завтра нужно будет перекладывать в гроб и одевать.

Закончив с холодильником, Павел перешёл в секционную, а потом в длиннющий коридор, кольцом огибавший все внутренние апартаменты. Глаза под конец уборки нещадно щипало, в носу свербило от хлорки – дополнительное средство, чтобы не заскучать и не уснуть посреди ночи. Скучать Павлу и не приходилось, а за вредность доплачивали.

Когда уборка подходила к концу, раздался звонок в дверь. А это могло означать только одно — кто-то совсем немного не дожил до Нового года. Если, конечно, не с поздравлениями кто-нибудь раньше времени.

Павел открыл. Так и есть. Два санитара и дежурная медсестра с пакетом, в который была убрана одежда покойного, вкатили каталку с телом. Настроение у них, несмотря на такое невесёлое обстоятельство, было тем не менее довольно праздничным. Видимо, они уже проводили старый год и во всю готовились встретить новый. Медсестра в шапочке снегурочки и с блестящей гирляндой, перекинутой через шею, держала в руке бутылку шампанского. Санитары, один со съехавшей набок бородой, а другой с маской зайца на затылке, громко спорили, вообще ни на что не обращая внимания, в том числе и на несколько удивлённого видом компании Павла. Закатив свой нехитрый транспорт, они впустили в помещение клубы холодного пара и россыпь снежинок, тут же растаявших на пороге. На улице мело.

— А я тебе говорю, правильнее считать, что год Кота, — продолжал спорить, войдя в коридор, один из санитаров.

— Нет, — не сдавался другой. — Кролик будет правильнее.

— Так, мальчики, — вмешалась медсестра, — хватит уже. Честное слово, как дети маленькие. Ну какая разница? И тот, и другой — няшки. Не вижу принципиальных различий.

— Ну как не видишь-то? — не мог успокоиться сторонник Кота. — Кролик — грызун, а кот — хищник вообще-то. Вот какая разница.

— Привет, Паш, — сказала девушка, обратившись, наконец, к Павлу. — Принимай подарок. Уж прости, но так получилось. Приходи потом к нам, если грустно станет. Есть бокалы? — она постучала пальцем по бутылке. — Давай старый проводим.

— Давай сначала оформим, — предложил Павел и открыл журнал.

Медсестра стала шарить в карманах, вытаскивая одну за другой бумажки, среди которых с трудом нашлась нужная.

— Литова Анастасия Сергеевна, — сказала она. — Восемьдесят седьмого года рождения. Молодая совсем. С травмой головы поступила вчера. А сегодня вот… Пытались реанимировать — ничего не вышло. Держи одежду.

Павел уже автоматически записывал все данные в журнал, когда до него наконец дошло. Он замер, ещё раз прочитав знакомое имя. Не может быть! Настя?! Он тут же хотел было открыть мешок, чтобы увидеть лицо, но сдержал себя. Да совпадение просто. Отчества Насти он никогда не знал. А мало ли однофамильцев может жить в городе. Ерунда.

— Паша, — девушка внимательно на него посмотрела. — Знакомая что ли? Ты чего побледнел-то?

— Да нет, — стряхнул с себя оцепенение Павел. — Послышалось. Сейчас отвезу, а вы пока в каптёрку идите, там и бокалы найдёте.

— Давай, — кивнула головой девушка.

Павел отвёз тело, переместил его с каталки на пол, сдерживая желание заглянуть за чёрную плёнку пакета, и вернулся к компании. Потом. Всё потом.

Между тем санитары продолжали спорить о прежнем.

— Паш, — обратилась к нему медсестра. — Разрули, а. Надоели они уже. Ты же у нас умный, должен знать. Как же правильнее — Кролик или Кот?

— И то, и то правильно, — спокойно ответил Павел, взяв протянутый ему бокал с шампанским. — Кролик пришёл к нам из вьетнамского календаря, а Кот из китайского. Вот и вся разница. А значение у них одно и то же.

— Вот, — подняв вверх указательный палец, воскликнула девушка. — Я же говорила, что ты умный. Так что хватит, мальчики. Давайте проводим с Пашей Тигра и вернёмся на свои рабочие места. А то там одна Вера осталась, за всеми не уследит.

— Давайте, — согласился один из санитаров. — За то, чтобы все наши проблемы ушли вместе с эти годом и остались навсегда в прошлом. Честно говоря, от этого Тигра уже выть хочется.

Они чокнулись и опустошили бокалы. Павел сделал только глоток, продолжая думать о теле в холодильнике.

— Ну ладно, погнали, — встали из-за стола санитары. — В общем, ты знаешь, где нас найти, — обратились они к Павлу. — С наступающим!

— С наступающим, — постарался он улыбнуться в ответ.

Проводив нежданных гостей до выхода, Павел закрыл дверь, убрал лужи от растаявшего снега и почти бегом бросился в холодильник. Сомнений оставалось всё меньше. Не может быть таких совпадений. Вон даже и год рождения тот же, что и у его Насти. Она всего на год была его младше.

Он опустился на корточки перед мешком и расстегнул молнию.

В глазах потемнело на секунду. Он отпрянул назад, упираясь ладонями в скользкий кафельный пол. Это была всё-таки Настя! Его Настя. С бледным, красивым лицом, с чёрными волосами, паутиной налипшими на щёки и на высокий лоб. Она не казалась мёртвой. Она будто спала и вот-вот могла очнуться от любого неосторожного движения Павла. Голова закружилась, и даже затошнило слегка. Сердце неистово заколотилось в груди.