Синтетик-3

Главы 1 - 4

АНАТОЛИЙ ПОЛОВИНКИН

«СИНТЕТИК – 3»

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЗЕМЛЯ – ВЕНЕРА

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СТРАННЫЕ ЛЮДИ

ХЬЮСТОН, ЦЕНТР ПО ПОДГОТОВКИ КОСМОНАВТОВ NASA, 8 АПРЕЛЯ 2037-ГО ГОДА.

Посреди обширного зала, огороженного прочными стеклянными стенами, вращалась центрифуга. Ничего особенного, стандартный механизм, переживший почти без изменения уже несколько поколений космонавтов. Устаревшая конструкция, почти такой же формы, какой и была во времена пионеров космоса. Но, тем не менее, весьма эффективная, она продолжала служить и по сей день. Немного в стороне от аппарата, за пультом управления, сидела молодая женщина лет тридцати двух. Она внимательно следила за показаниями приборов, и плавно наращивала ускорение. На ее лице застыла улыбка.

Снаружи, за стеклом, сидело больше десятка человек, одетых в комбинезоны – стандартную форму космонавтов. Все они внимательно наблюдали за вращением центрифуги, переговариваясь между собой, и смеясь.

В стороне ото всех, на отдельной скамейке, сидело еще четыре человека, на лицах которых застыло безразличное выражение. Рядом с ними, прислонившись спиной к стене, и сложив на груди руки, стоял мужчина лет сорока, в темных солнцезащитных очках.

- Три «Же», - произнесла женщина за пультом управления, и ее голос, усиленный динамиками, разнесся по залу.

Кто-то из космонавтов засмеялся – три «же» мог выдержать любой человек.

Женщина за пультом продолжала плавно увеличивать ускорение.

- Пять «же», - объявила она.

Но и это не вызвало никакого удивления – обычно космонавтов тренировали с гораздо большим ускорением.

Аппарат вращался все быстрее и быстрее. Но космонавты были к этому зрелищу абсолютно равнодушны, все они уже много раз проходили через такие тренировки. Их гораздо больше интересовала странная четверка, сидевшая отдельно от всех, во главе с мужчиной в темных очках, который, без сомнения, был главным над ними. Прежде всего, бросался в глаза тот факт, что все четверо имели разный цвет кожи. Словно кто-то специально подобрал людей разных рас. Сидевший справа на скамейке был явно европейцем, второй был чернокожим, третий азиатом, а четвертый, вне сомнения, был индейских кровей. Весьма странная команда, если, конечно, она была командой в общепринятом слове.

- Восемь «же», - сказала женщина за пультом.

Это уже было стандартным ускорением. Обычно во время тренировок довольствовались этой нагрузкой. Хотя, очень часто, ее превышали.

Посчитав, видимо, что с испытуемого вполне достаточно, оператор отключила аппарат. Тотчас гудение смолкло, и центрифуга стала быстро сбрасывать скорость. Когда она совсем остановилась, женщина поспешила к кабине, и открыла дверцу. Из нее выбрался человек. Он слегка пошатывался, но довольно быстро восстановил свое равновесие.

- Как самочувствие? – спросила женщина, и мужчина в ответ поднял большой палец. Жест был ясен и без слов.

Он направился к стеклянной двери, но у выхода его уже поджидали двое; мужчина, и невысокая светловолосая женщина.

- Ты как? – смеясь, спросила светловолосая женщина. – Дэвид, ты решил, что с тебя восьми «же» вполне хватит? На большее уже не способен?

Мужчина скосил глаза на свою собеседницу. Ему было примерно сорок с небольшим лет, возраст уже вполне почетный для космонавта, и он носил длинные черные волнистые волосы. Лицо, после полученных перегрузок, было красным от прилившей к нему крови.

- Ты так полагаешь, Кристина? – отозвался он. – Что ж, в таком случае, я готов посмотреть, как ты примешь на себя шестнадцать «же». Мне бы доставило изрядное удовольствие такое зрелище.

Кристина замахнулась на него рукой, но не ударила.

- Кто следующий? – спросила оператор.

Вперед выступил Чак Фрэдериксон, блондин лет тридцати пяти.

- Я буду следующим.

- Ну-ка, побей рекорд Тайлера, - напутствовали его.

Фрэдериксон забрался в кабину. Заработал двигатель, и аппарат начал набирать скорость. Достигнув восьми «Же» ускорение прекратилось. Похоже, что Чак не собирался побивать рекорд своего предшественника. Впрочем, в данном случае, одного желания космонавта было недостаточно. Существовал стандарт, который оператор не имела права превышать без указания свыше.

Когда тренировка закончилась, Чак Фрэдериксон выбрался из аппарата. Он выглядел таким же потрепанным, как незадолго до него Дэвид Тайлер. Его возвращение тоже было встречено шутками и остротами.

- Следующий, - сказала женщина-оператор.

Мужчина в темных очках, до этого неподвижно стоявший на месте, и с усмешкой наблюдавший за происходящим, вдруг отлепился от стены, и сделал шаг вперед.

- Если вы не возражаете, я бы хотел попробовать одного из моих ребят, - сказал он.

Оператор повернула голову, и с подозрением посмотрела на мужчину. Он и его команда были приведены сюда одним из вышестоящих начальников, но она не знала даже его имени. И вообще вся эта пятерка выглядела весьма странной. Всех их она видела впервые, да и все остальные двенадцать космонавтов, видимо тоже не были с ними знакомы. Однако ей было приказано содействовать этому человеку, и она поняла, что он, несомненно, должен занимать определенную должность, и обладать довольно большим влиянием.

- Как скажете, мистер…

Главы 5 - 6

ГЛАВА ПЯТАЯ

НАНОТЕХНОЛОГИЯ

Главный компьютер создавался целым институтом, и в его разработке и создании принимало участие несколько сотен человек. Отличительной его особенностью было то, что его тело создавалось при помощи нанокомпьютеров или, если быть более точным, репликаторов. Каждая молекула его тела была механизмом, способным принимать свою первоначальную форму после того, как связь между молекулами была бы разрушена. Одним словом, главный компьютер мог контролировать все молекулы, из которых состоял он сам.

Это была довольно сложная технология, и при помощи нее были изготовлены и четыре синтетика, которые должны были подчиняться главному компьютеру.

Сам факт создания репликаторов совершал настоящую революцию в науке. При помощи их можно было создавать любую материю, так как сами репликаторы могли копировать любую молекулу, размножаясь при этом, можно сказать, простым делением. Теоретически для самовоспроизводства нанороботов был необходим питательный раствор, однако главный их разработчик, Джеймс Баллок, утверждал, что для размножения этих микромашин достаточно обыкновенного воздуха.

Весь ученый мир ополчился против Баллока, приводя всевозможные доказательства тому, что ничего подобного просто не может быть. Однако тот провел целый ряд неопровержимых опытов, которые полностью подтвердили его слова, и разрушили все доводы оппонентов, повергнув весь ученый мир в настоящий шок.

Осознать, какие перспективы открывались перед человечеством, удалось не сразу. Многие даже не могли представить себе, какая возможна польза от этого открытия, и какое может быть практическое применение нанокомпьютерам.

Принцип действия репликаторов был таков: в них закладывалась компьютерная программа, подробно инструктирующая их, какую именно работу они должны проделать, какой материал создать, и какую форму ему придать. Обладая, в некотором роде, разумом, репликаторы начинали действовать. Они брали прямо из воздуха атомы различных элементов, и перестраивали их в необходимом порядке, создавая тем самым молекулу нужного вещества. После этого репликаторы поглощали созданную ими молекулу, и через некоторое время эта самая молекула превращалась в еще один репликатор, который начинал выполнять ту же самую работу. Процесс продолжался до тех пор, пока нужное изделие не было готово. После этого репликаторы прекращали свою деятельность, и как бы замирали или засыпали. Однако стоило повредить изделие, как репликаторы снова пробуждались, и возобновляли свою деятельность, устраняя повреждение, и восстанавливая прежнюю форму.

Но вот это последнее свойство репликаторов оказалось неожиданностью для всех, и прежде всего для самого Баллока, который никак не ожидал этого, и не думал, что такое вообще возможно. С одной стороны это было просто замечательно, ведь изделие становилось вечным, полностью защищенным от каких-либо коррозий и поломок. Но это так же означало и то, что само изделие становилось разумным, и не позволяло производить с собой какие-либо манипуляции. И вот это уже пугало по-настоящему. Достаточно представить себе город, выстроенный по такой вот технологии, и волосы становились дыбом. Только представить себе то, что в доме вся мебель, вся аппаратура состоит из таких технологий. Мебель, которая разумна, и которая запрограммирована на то, чтобы быть мебелью. А что произойдет, если в заложенной программе случится сбой? Во что превратится такая мебель? И не воспримет ли, скажем, кресло, усевшего в него человека, как объект вторжения, и как оно поступит в дальнейшем? Что если репликаторы начнут поглощать человеческие клетки, чтобы превратить их в нужный им материал, тем самым трансформировав человека во что-то иное, скажем, во второе кресло?

При одной мысли об этом становилось ясно, что голливудские страшилки о том, как роботы захватывают власть над человечеством, являются просто детской сказочкой на ночь. Запуск таких репликаторов мог означать уничтожение не только всего, что есть на Земле, но и вообще всей Земли. И было неясно, как поведут себя репликаторы дальше, когда поглотят всю планету. Не начнут ли они перестраивать солнечную систему, а за ней всю вселенную?

Такую страшную картину рисовали некоторые ученые, абсолютно уверенные в том, что все это может воплотиться в реальность. Однако сам Джеймс Баллок назвал все это несусветной чушью, которая годится лишь для фильмов ужасов, и в которую могут поверить только люди с больной фантазией. Верить в подобное, говорил он, это все равно, что верить в то, что обыкновенный автомобиль, стоящий в гараже, может в один прекрасный день ожить и превратиться в какого-нибудь трансформера. Репликаторы, говорил он, не являются разумными, в полном смысле этого слова, они не обладают ни искусственным интеллектом, ни чем-либо подобным этому. Поэтому они могут выполнять только те функции, которые заложены в них программистами.

В доказательство этому Баллок, и его подчиненные запустили в действие репликаторов, дав им задание изготовить обычный кирпич. Ученый мир наблюдал за процессом, а зрелище действительно стоило того, чтобы потратить на него время. Прямо из воздуха, из ничего, возникал кирпич. Выглядело это так, словно бы какая-то невидимая кисть, управляемая чьей-то невидимой рукой, рисовала кирпич, начиная снизу, и продвигаясь вверх. Изделие росло, приобретало нужную форму, и, примерно через час, на столе лежал готовый кирпич, совершенно не отличимый от обыкновенного. Люди трогали его, ощупывали со всех сторон, пытаясь найти изъяны или же просто отличия, но ничего этого обнаружить не смогли.

Тогда попытались разбить кирпич на части, и тогда обнаружилось, что отколотые части начинали медленно зарастать, и, более того, из каждого обломка вырастали новые кирпичи. Выглядело это забавно, но в этом не было ничего странного. Просто репликаторы были запрограммированы таким образом, чтобы изделие непременно имело строго определенную форму, и они, осознав, что форма изменена, автоматически восстанавливали ее.

Главы 7 - 8

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

БИБЛИЯ

С этой поры Кевин Дельвекио стал проводить с Геком почти все свое время. Ему были интересны беседы с этой разумной машиной. Ведь она могла вынести из всей этой информации, прочитанной ею в книгах, совершенно неожиданные выводы. Мышление компьютера могло сильно отличаться от человеческого мышления. Более того, оно неизбежно должно отличаться, так как в машину не было заложено таких понятий как нравственность, совесть, честь и мораль. Компьютер не может обладать этими чисто человеческими качествами.

И Гек действительно делал порой самые невероятные выводы из прочитанного. История человечества казалась ему чем-то безумным, и бессмысленным. Он искренне не понимал, почему люди, на протяжении всей своей истории, уничтожают друг друга. Простой вопрос, но на него невозможно дать вразумительный ответ.

В самом деле, зачем? Потому что в человеке слишком много злобы, и он не может жить иначе, не может сосуществовать в мире с себе подобными? Если сказать такое, то трудно представить, что после этого подумает о человечестве Гек. Преподнести это так, что на Земле не хватает места для тех восьми миллиардов, которые вынуждены бороться за свое выживание? Тоже выглядит абсурдным. Ведь в древности населения было гораздо меньше, чем сейчас, и свободных территорий хватало на всех. Объяснить это борьбой с перенаселением, безумством отдельных личностей, сильных мира сего, или политикой – тоже было невозможно.

Свод законов, так же, как и история человечества, вызывал у Гека удивление и непонимание. Многие из людских законов казались ему нелепыми, другие же чересчур элементарными, чтобы их нужно было вообще принимать на законодательном уровне.

- Как же вы до сих пор живете? – изумлялся Гек. – Ведь при таком отношении друг к другу, вы вообще должны были давно уничтожить сами себя.

Дельвекио пожал плечами.

- Видимо реальность не подчиняется подобной логике. А, может быть, это всего лишь вопрос времени, и рано или поздно человечество уничтожит само себя. Даже вероятно, что именно так и будет.

- И вы это так спокойно говорите? – ужаснулся Гек.

Ужаснулся? Он действительно ужаснулся или же просто очень правдоподобно изобразил это чувство?

- Ну, а что такого? Мы уже давно свыклись с мыслью о том, что рано или поздно это произойдет.

Главный Компьютер смотрел на Дельвекио.

- Тогда зачем вообще жить?

Кевин воззрился на машину.

- Ну, ты и загнул, - произнес он. – Для чего вообще тогда жить. Да разве можно найти ответ на этот извечный вопрос? Человек живет для того, чтобы жить. Есть, пить, получать наслаждение от жизни.

- Но это же бессмысленно!

- А в чем вообще есть смысл? Все в жизни бессмысленно, все нелепо.

- Как это страшно, - сказал Гек.

И что это, в его голосе опять послышался ужас? Дельвекио улыбнулся.

- Я тебе принесу одну книгу. Может быть, она покажется тебе любопытной.

И Кевин принес Главному Компьютеру Библию. Увидев огромный толстенный том, тот спросил:

- Что это?

- Это Библия, - пояснил Дельвекио, но этим не внес ясности.

- Что значит, Библия? Ведь слово «Библиос» означает «книга».

- Совершенно верно. В древности люди считали Библию священной книгой.

- Что значит «священной»? – Для Гека, как компьютера и машины, не существовало такого понятия.

Кевин заколебался, раздумывая над тем, как объяснить значение этого слова Геку.

- Ну, это как бы главнейшая книга человечества. В ней был собран свод законов, данных человеку Богом, то есть высшим существом, который, по преданию, создал и самого человека, и всю вселенную.

Он взглянул на лицо Гека, и увидел явную заинтересованность на нем. Забавно, понимает ли компьютер вообще, о чем он ему тут толкует?

Гек перевел взгляд на книгу, которую держал в своей руке.

- Это интересно, но совершенно непонятно.

- Да, это сложно объяснить, - согласился Дельвекио. – В древности люди верили, что если они будут жить по этим законам, то смогут достичь бессмертия.

- Бессмертия? Разве может существовать такое понятие? Это абсурд. Все имеет начало и конец.

Кевин улыбнулся.

- Я не могу тебе этого объяснить. Это вопрос религии. Мне кажется, что тебе станет все гораздо понятней, если ты сам прочтешь эту книгу.

- Я прочту ее. – Гек произнес эту фразу не сразу, словно пытаясь осмыслить всю значимость предложенной ему книги.

Дельвекио кивнул.

- Хорошо, прочти. Сколько тебе потребуется для этого времени?

- Одной ночи мне вполне хватит.

- Ну и прекрасно. Завтра мы побеседуем с тобой на эту тему.

Покидая лабораторию, Кевин Дельвекио испытывал сомнения; не зря ли он вообще дал Геку эту книгу. Кто знает, какой вывод сделает машина из сугубо человеческого предания. Он был уверен, что компьютеру ее не понять. Ведь это же был вопрос веры. Кевин и сам был атеистом, а это значит, что для него Библия была так же чужда, как и машине. Но он был человеком, а эта книга предназначалась как раз именно для человека. И если отверг ее и он, то как может понять ее компьютер?

И потом, какой он сможет вести диалог завтра, если и сам не верит этой книге? Да, он читал ее когда-то давным-давно, но не испытал к ней интереса, так как уже давно считал себя атеистом. Так зачем же он все-таки дал ему эту книгу? Да просто из любопытства. Просто хотел познакомить Гека с одной из самых почитаемых книг в истории человечества, хотел дать ему представление о человеческих верованиях, о людской философии. Он надеялся на то, что это поможет Главному Компьютеру понять человеческую историю, которую не смогли до сих пор понять сами люди.

Следующим утром Дельвекио вошел в лабораторию, тепло поприветствовав Гека. Тот ответил не менее дружественным пожеланием. Гек, видимо бодрствовал всю ночь, ведь он не нуждался в отдыхе, и Кевин намеренно оставлял его включенным, чтобы тот мог без помех, в одиночестве, предаться чтению. Заметив, что на одном из столов лежит вчерашняя Библия, Дельвекио спросил:

Главы 9 - 10

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ЧЕЛОВЕК И ИСКУССТВЕННЫЙ РАЗУМ

Кевин Дельвекио пробарабанил пальцами по столу.

- В Библии говорится, что человеческая жизнь на Земле временна. Ты с этим согласен?

- По-моему, я уже отвечал вам на подобный вопрос. Зачем сомневаться в отдельных фактах, если не сомневаешься в целом? Раз Бог сказал все это людям, а Моисей записал, то, видимо, так оно и есть.

- И чтобы наследовать царствие небесное, человеку необходимо жить по заповедям, - закончил за Гека Дельвекио.

- Заповеди нужны для того, чтобы человечество не уничтожило само себя, это, так сказать, основные нормы поведения, необходимые для развития и процветания человеческой цивилизации.

- Человечество никогда не жило по заповедям, и никогда не будет по ним жить, - твердо, и на этот раз с уверенностью, сказал Кевин.

- Вот поэтому у вас, людей, такая страшная история.

Это уже был удар по всему роду человеческому.

- Ты считаешь, что мы такие безжалостные чудовища?

- Нет. Это могло бы так показаться, если бы не ваши законы, которыми вы пытаетесь ограничить сами себя. Так или иначе, это означает, что вы пытаетесь заставить самих себя жить по этим заповедям. С той только разницей, что Бог дал их людям для того, чтобы они их соблюдали добровольно, а законы превращают их в обязанность, а иной раз и сурово карают за отступление от них.

Дельвекио улыбнулся, логика Гека была безупречной, и в чем-то он был согласен с ней.

- И потом, вы верите в такое понятие, как совесть, но совершенно не задумываетесь о том, что это такое, и откуда она взялась в вас?

Кевин удивленно изогнул брови.

- Ты хочешь сказать, что она тоже от Бога?

- Вот видите, вы сами ответили на этот вопрос. Совесть – это голос Божий в человеке, который подсказывает человеку, что можно делать, а что нельзя. Но, отвергая Бога, вы, тем самым, пытаетесь и заглушить голос совести в себе. И тогда-то и начинается падение человека во все тяжкие, человек начинает думать только о себе, и об удовольствиях, которые он может получить от жизни.

Дельвекио прикрыл глаза. Ему не нравилось то, что Гек пользовался библейскими словами и фразами. Это тревожило его. Что он мог понимать в таких понятиях, как совесть, человеческое сердце, удовольствия? Это чисто человеческие понятия, незнакомые машине. Он не может понимать их истинного значения, а значит, и не должен судить. Тем не менее, он берется рассуждать о проблеме бытия, основываясь лишь на Библии, этой весьма сомнительной книге, которую можно трактовать, как кому угодно. Но как сказать это машине, как объяснить ей?

- Добро и зло, извечные понятия, как ты трактуешь их?

- Добро – это когда поступаешь так, чтобы другим людям было хорошо, была польза. А зло – это когда наносишь людям вред.

- Согласен, - сказал Дельвекио, но прежде чем он успел продолжить, Гек произнес:

- А вот скажите, если вы пользуетесь сугубо материалистической и атеистической логикой, вы, люди, способны делать добро?

- Что за вопрос, - возмутился Кевин. – Конечно, способны, и не только способны, но и делаем.

- А в ответ на добро, вы всегда получаете тоже только добро?

Этот вопрос смутил Дельвекио. Он почувствовал, что Гек расставляет ему ловушку, и попытался быть крайне осторожным, чтобы избежать ее.

- Нет, не всегда.

- Бывают ли случаи, когда в ответ на добрый поступок вам делают зло?

Кевин усмехнулся.

- Да сколько угодно, сплошь и рядом.

- Тогда ответьте, зачем нужно творить добро? Какой людям с того прок, если в ответ они получают зло? С чисто материалистической и атеистической позиций творение добра кому-либо, кроме как самому себе, не имеет смысла. Зачем, для чего, ведь это же приносит человеку больше вреда, нежели пользы?

- Странный вопрос, - произнес Дельвекио, качая головой.

- Вовсе нет, это один из самых основных вопросов. Зачем нужно творить людям добро, если оно обернется злом против себя самого?

Человек размышлял. Это был уже не просто диалог двух собеседников, это был поединок человека против машины, человечества против электроники, человека разумного против искусственного интеллекта. Но что самое странное, и нелепое в сложившейся ситуации, это то, что компьютер отстаивал сугубо человеческую позицию, исходя из религиозной точки зрения, а человек пытался доказать обратное, обессмыслить все это. И, сам не замечая того, он сводил на нет все человеческие достоинства, превращая в бессмысленность любую добродетельность, любую духовность, все, что не подходило под понятие «материализм», тем самым превращая человека в какого-то бездушного монстра, лишенного моральных качеств, чем делал его совершенно непривлекательной тварью в глазах компьютера. А ведь пытался добиться абсолютно обратного эффекта. Что это, парадокс или неизбежная закономерность?

- Так что же получается, ты хочешь сказать, что для того, чтобы жить по совести, творить добро, необходимо обязательно верить в Бога, и соблюдать его заповеди?

- Вы сами пришли к этому выводу, - констатировал Гек.

На лбу у Дельвекио появились морщины, чувство собственного достоинства не позволяло ему признать собственное поражение.

- Разве нельзя научить людей добру, без того, чтобы он верил в Бога?

- Как вы это себе представляете?

- Просто учить жить по совести. Ведь до сих пор учили этому.

- И что вы этим достигли? Разве люди живут в мире друг с другом? Разве не существует больше в человеческом мире преступлений и подлости? Люди стали добрыми? Ведь все ваши уголовные законы, принимаемые законодательством, и карающие его нарушения, они свидетельствуют о том, что люди не хотят жить по ним. Иначе не нужны были бы карательные органы, так как обученный жить по совести человек добровольно бы жил по ней, без всякого принуждения. Выходит, что никакое воспитание не помогает. Люди прекрасно видели, что добро далеко не всегда побеждает, более того, на него очень часто отвечают злом, и что злые и подлые люди достигают гораздо большего в материальном плане, нежели люди благочестивые и нравственные. Человек, перешагнувший через моральные правила, добивается высокого положения в обществе, занимает руководящую должность, и использует ее для собственного блага, для достижения еще большего материального благополучия. Судя по человеческой статистике, люди, ведущие здоровый образ жизни, далеко не всегда способны прибавить себе этим здоровья. Пьяницы, развратники и просто аморальные люди, обладают, иной раз, гораздо большим здоровьем, чем они, да и живут дольше. Добрые люди страдают больше, болеют чаще, и умирают раньше, так для чего нужен здоровый образ жизни?

Главы 11 -12

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ДЭВИД И КРИСТИНА

Замужество поставило Кристину на место, и открыло ей печальную истину. Хочет она или не хочет, а чтобы быть женой, она должна взять на себя обязанности по дому.

И она действительно взяла. Кристина стала учиться готовить, ей приходилось убираться и стирать. Вскоре она заметила, что приготовление еды не такое уж сложное и ужасное дело. Постепенно у нее стали получаться довольно изысканные и вкусные блюда, чем она стала втайне от всех гордиться. Однако полюбить кулинарное дело Кристина так и не смогла. Она не понимала, как другие люди находят в этом какое-то удовольствие, и даже превращают это в свою профессию.

Но самым худшим для нее была стирка. Это испытание оказалось для нее самым тяжелым. Только представить себе, куча грязного белья, в том числе и мужского, и все это нужно хватать голыми руками, и запихивать в стиральную машинку. Потом брать это мокрое белье, и развешивать на бельевых веревках. Брр, что может быть отвратительней этого.

А после рождения дочери это вообще превратилось в настоящий кошмар. Пеленки, кормежка, и ни минуты свободного времени. Хорошо, что часть работы она, во время ухода за ребенком, смогла переложить на мужа, иначе ей одной было бы не справиться.

Когда дочь стала подрастать, нагрузки уменьшились, и Кристина вновь забросила уборку. Лень, которую она с трудом отгоняла от себя все эти годы, вновь охватила ее. Она снова распустилась, и снова перестала следить за чистотой. Наверное, это и послужило одной из причин, по которой ее муж, торговец компьютерами, обзавелся любовницей и, в конце концов, бросил жену, вместе с дочерью.

Кристина, в глубине души, осознавала свою вину, но, из-за своего строптивого характера, не желала этого признавать. Когда брак распался, она еще больше распустила себя, и перестала убираться вовсе. Так, небольшая косметическая шлифовка, и больше ничего. Но сегодня она, хочет того или нет, должна навести в квартире генеральную уборку. Вечером к ней должен был прийти Дэвид, и она не хотела ударить перед ним в грязь лицом, как в переносном, так и в прямом смысле.

Осмотрев комнату, и поморщившись, женщина принялась за уборку. У нее были все основания для того, чтобы не полагаться на старую поговорку о том, что ее должны принимать такой, какая она есть.

А около шести часов вечера к ее дому подъехал автомобиль Дэвида. Рядом с ним, на пассажирском сиденье, стояли две упаковки баночного пива, по шесть банок в каждой. Его не смущало то, что он едет на свидание к женщине, так как он был уверен в том, что Кристина будет пить пиво не хуже любого мужика.

Как и Кристина, Дэвид Тайлер тоже был разведен. Его брак продлился пять лет, но у него, и его жены, детей не было. Дэвид был уверен, что это только к лучшему. Не нужно платить алименты, да и дети не будут страдать от того, что их родители в разводе.

А ведь поначалу все шло довольно хорошо. Он женился в тридцать лет, а его избраннице было двадцать пять. Как он считал, это был самый оптимальный возраст для создания семьи. Первое время все складывалось вполне гладко. Ни Дэвид, ни его жена не хотели иметь детей, поэтому и не страдали из-за их отсутствия. Они считали, что семья вполне может быть идеальной и без детей. Так, поначалу, и было. Но потом стало между ними что-то происходить. Их отношения стали охладевать. Нет, не было никаких скандалов, никаких сцен, просто все вдруг стало казаться каким-то фальшивым, показным. Жена ждала его возвращения из полетов, встречала, но была в этих встречах какая-то холодность, словно она и не была вовсе рада его возвращениям. Может быть, причиной тому были его долгие отсутствия, ведь его полеты длились месяцами. Его профессия, как и само гордое звание космонавта, не производила на нее впечатление. Может быть, первое время и было по-другому, но эти времена прошли. Возможно, жена только потом поняла, насколько опасна профессия ее мужа, и что каждый его полет может оказаться последним. Что он может просто однажды не вернуться на Землю.

Все закончилось тем, чем и заканчиваются обычно такие истории - разводом. И ничьей вины в этом не было. Никто никого не винил, просто чужие люди перестали вести совместную жизнь.

Как странно, все же, иной раз, заканчиваются браки. Почему люди охладевают друг к другу, почему умирают чувства. И ведь и в финансовом, и в бытовом планах все идет нормально, а семьи-то и нет. Это не семья, это совместное сожительство двух чужих людей.

И Дэвид загулял. Он сам не понимал, почему это делает, просто хотел отвлечься от жизни, от проблем и одиночества на других женщин, заводя с ними мимолетные отношения. Серьезных отношений он и не хотел.

Когда год назад началась подготовка к полету на Венеру, и стал укомплектовываться экипаж, Дэвид, к своему великому изумлению, встретил свою бывшую одноклассницу Кристину Торн. Несмотря на то, что прошло столько лет, он ее сразу же безошибочно узнал. Мир тесен, как говорится, и как странно иной раз складываются человеческие судьбы. Порой встречаешь на своем пути того, о ком и думать-то уже забыл, но вот всего один миг, и все воспоминания далекого прошлого вновь возвращаются к тебе. Кристина стала подчиненным Дэвида, и между ними, сама по себе, возникла дружба. А почему бы, собственно, и нет, ведь когда-то давно они учились вместе. К тому же их обоих объединяло и многое общее. Ну, хотя бы то, что они оба были разведены. Семьи не сложились ни у того, ни у другого. Незаметно их дружба перетекла в роман.

Хотел ли Дэвид серьезных отношений с Кристиной? Вряд ли. Его семейная жизнь научила его тому, что у космонавта не может быть семьи. Быть женой космонавта – это настоящий подвиг, и далеко не каждая женщина согласится пойти на него. К тому же у Кристины имелась дочь, а чужой ребенок для мужчины – это ненужная обуза. Во всяком случае, так считал Дэвид. Правда дочь фактически жила все время с бабушкой, и это несколько меняло обстановку. Но все равно, Дэвид не верил в возможность создания благополучной семьи.

Главы 13 - 14

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

СТАРТ

Возле космодрома собралась большая толпа, основная часть которой состояла из корреспондентов, журналистов, и прочих представителей прессы. Никто не хотел пропустить сегодняшний старт космического корабля, ведь не каждый же день на Венеру отправляется экспедиция. Конечно, вторая экспедиция не такая сенсация, как первая, но все же это не полет вокруг орбиты Земли.

А вот и сам космический корабль. «Орион» сверкал в лучах полуденного солнца, всем своим внушительным видом показывая свою готовность к дальнему полету.

В отличие от кораблей прошлого он не стоял, задравши вверх нос. Ему это было делать вовсе ни к чему, так как «Орион» обладал вертикальным взлетом и посадкой, что сильно повышало его в маневренности, и упрощало в управлении.

Двадцать восьмое апреля – именно эта дата была выбрана для запуска второй экспедиции на вторую планету солнечной системы. Корреспонденты волновались, они в нетерпении ожидали, когда к космодрому прибудут астронавты. Вот, наконец-то, показался их автобус. Он медленно сворачивал с шоссе, съезжая на бетонную дорогу, ведущую к космодрому. Журналисты поспешили к нему навстречу, каждый рассчитывал первым задать свой вопрос космонавтам.

Настроение у Дэвида Тайлера было мрачным с самого утра. Да и остальные члены экипажа не испытывали ликования по поводу предстоящего полета. Это было неудивительно, так как, учитывая то, как поступило с ними руководство NASA, пришло самое время для поднятия бунта. Но бунта не было, хотя сама перспектива оказаться в космическом корабле, в полном подчинении у четырех синтетиков, вызывало негодование у всех. Находиться в зависимости у компьютера, машины, четверо человекоподобных слуг которого будут пристально следить за ними, и контролировать каждый их шаг, было не то чтобы унизительно, а просто возмутительно.

В автобусе люди сидели отдельно от синтетиков. Никто не хотел даже находиться рядом с этими созданиями, поэтому между ними и космонавтами остались свободными несколько рядов кресел. Синтетиков, похоже, не слишком-то беспокоило такое негативное отношение к ним людей, а вот ехавший, вместе с космонавтами Трелони, бросал тревожные и беспокойные взгляды на тех, и на других. Ему не нравилось, что так складывались взаимоотношения между людьми и синтетиками. Так нельзя было, это было не предусмотрено, экипаж должен быть единым целым, потому что иначе обстановка могла перерасти в конфликт между людьми и машинами. Но поделать с этим он ничего не мог.

Автобус остановился, и корреспонденты устремились ему навстречу. Трелони подался вперед, и сказал, обращаясь преимущественно к капитану, а заодно и ко всему экипажу.

- Пожалуйста, ведите себя приветливо с журналистами. Улыбайтесь.

Дэвид метнул на Трелони уничтожающий взгляд.

- Должен сказать вам, что сделать это нам будет не слишком-то легко. Может быть, если бы вы обо всем предупредили нас заранее, а не готовили нам такой вот пренеприятный сюрприз, было бы гораздо проще это сделать.

На лице Трелони появилось смущенное, и даже немного виноватое выражение.

- Если бы все это зависело только от меня, то я бы, уверяю вас, так бы и сделал. Но я человек маленький.

Дэвид промолчал, но подумал, что Трелони, похоже, и прав. Он действительно всего лишь исполнитель. Ему вспомнился разговор, который он вел с ним в тот день на корабле. Трелони почти убедил его в том, что двадцать первый век – это компьютерная эпоха, и ни одна техника не может обходиться без компьютеров. И это, собственно, так и было. Взять, хотя бы, любой современный автомобиль. Он настолько напичкан различными электронными устройствами и компьютерами, что легко мог выполнять за человека почти все функции, вплоть до самостоятельной езды без водителя. Звучало, может быть, и дико, но так оно и было. Любую машину можно было бы назвать разумной, так стоит ли негодовать по поводу того, что их корабль подчиняется какому-то там Главному Компьютеру. Ведь Гек, или как его там называли, был всего лишь более человечным, чем безликие электронные устройства в автомобилях, да и в любой бытовой технике. Если рассудить здраво, то так оно и было, но здравый смысл, почему-то, не желал подчиняться инстинктам и страху, который граничил с суеверием. Тайлер уже долгое время пытался убедить себя в том, что его страхи и опасения всего лишь обычные предрассудки, но преодолеть их было не так-то просто.

Двери автобуса отворились, и космонавты, одетые в оранжевые комбинезоны, стали выбираться наружу. Сделать это удалось не сразу, так как журналисты буквально принялись заталкивать их обратно, поскольку задние ряды напирали на передние, а те, боясь, что задним удастся их оттеснить, начали совать космонавтам в лица микрофоны.

Дэвид улыбнулся и, слегка попятившись назад, приветливо помахал корреспондентам рукой. Со всех сторон засверкали вспышки фотоаппаратов, над головами журналистов показались видеокамеры.

- Капитан, что вы можете сказать телезрителям перед тем, как покинете родную планету?

- Сколько времени займет ваш полет?

- Вам не тяжело расставаться с родными и близкими на столь долгое время? Ведь ваш полет чреват большими опасностями.

Дэвид скупо отвечал на задаваемые вопросы. Трелони, стоявший за его спиной, испытывал нетерпение. Ему хотелось побыстрее отделаться от всех этих назойливых журналистов, но, в то же время, он прекрасно понимал, что средства массовой информации здесь нужны как нельзя более.

Космонавты направились к кораблю, но на каждом шагу их останавливали, задавали вопросы, и пытались вызвать на откровенность. Те отвечали довольно сдержанно, передавали приветы родным и близким.

На стартовую площадку журналистов не пустили, и они были вынуждены остаться за ограждением, щелкая фотоаппаратами, и снимая спины космонавтов.

Возле самого трапа экипаж принял наставления от Трелони. Прощание вышло довольно теплым, несмотря на тот неприятный инцидент. Дэвид дружески пожал ему руку и, пропустив вперед всех остальных, стал подниматься последним по трапу. Перед ним шел Лео, один из синтетиков, и Тайлер едва удерживался от желания отвесить ему хорошего пинка. Он понимал, что синтетик ни в чем не виноват, а лишь выполняет заложенную в него программу. Как понимал и то, что ударив по роботу, рискует повредить себе ногу.