Ситеч

Глава 1

«Друзьям моего детства,

Николаю Н. и Роману М.

Ромик, Светлая память!»

УВД поселка городского типа Афанасьево располагалось в купеческом доме девятнадцатого века, где пахло плесенью и мокрым утиным пером. За огромным обшарпанным столом сидел подполковник Кудрявцев — лысый, поджарый, резкий. Выглядел он и вправду грозно — настоящий хозяин края, прирожденный жандарм. Кудрявцев пялился в исполинский телевизор, где шепелявый фермер рассказывал про небывалые успехи в разведении коз тоггенбургской молочной породы. Я же от нечего делать разглядывал стены. Слева от плаката по сборке оружия пестро и густо разместились ориентировки. Я пригляделся к одной из них. Крупными кроваво-красными буквами на небольшом, размером с книжную обложку, плотном листе было написано: «ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК!». Под заголовком припечатана была фотография, с которой на меня смотрела веснушчатая девушка. Дальше — убористым канцелярским шрифтом казенные и, наверное, от этого такие страшные слова: «Скарлыгина Анастасия Павловна, 1997 г. р., 16 мая 2023 года ушла из дома (ПГТ Афанасьево, Афанасьевский район, ул. Майбороды, 8), и до настоящего времени ее местонахождение неизвестно. Приметы: на вид 20-25 лет, рост 165 см, худощавое телосложение, волосы русые…».

Невольно я бросил взгляд на фотографию. Веснушчатая девчонка смотрела серьезно. Определить цвет волос по этому фото было невозможно. Я посмотрел на следующую ориентировку. «Пропал человек! Чеботарев Андрей Викторович, 1956 г. р.». Над ним — Карпова Людмила Ивановна. Глаза метались от фотографии к фотографии. Орлова, Немиченко, Атанасян, Козин, Жапыраков, Сорина, Калужко. Сколько их тут? С портретов на меня смотрели старики, женщины, подростки, зэкоподобные мужики и хрупкие девушки, изможденные, болезненные старухи и пышущий жизнью спортсмен по фамилии Гелаев. Менялись даты, приметы, адреса. Где-то писали про вознаграждение. Неизменными оставались лишь самые страшные слова: «пропал человек», «местонахождение неизвестно».

Дверь в кабинет распахнулась, и рябоватый Сержант, втолкнув уставшего и изможденного Каспера, скороговоркой отчеканил:

— Товарищ подполковник, задержанный Мурзаев по вашему приказанию доставлен.

Кудрявцев, упершись руками о стол, буравил доставленного своими цепкими, пронзительно-голубыми глазами. Каспер не нашел ничего лучше, чем степенно поклониться. Кудрявцев на миг перевел взгляд на меня и развел руками:

— Ну вот. Снова паясничаем. Ваш?

Я кивнул. Совсем другим голосом, от которого задребезжала ложка в стакане, Кудрявцев гаркнул:

— Свободен, Сержант!

Когда дверь захлопнулась, Кудрявцев взял пульт и выключил телевизор.

— Ну что, Мурзаев? С патрулем вы уже дрались, ужин, между прочим, купленный на мои деньги, есть не стали. Ночью развлекали дежурного «Словом о полку Игореве». Кто мы там у вас? Волки-росомахи?

— Сыромахи, — Каспер сказал это в привычной для него манере преподавателя-наставника, который почему-то уверен, что всем безумно интересно его слушать. Подполковник притянул к себе исписанную фиолетовыми чернилами бумажку и, бросив быстрый взгляд, затараторил:

— Довожу до вашего сведения, что шестого июля две тысячи… так-так-так, это все вода… совместно с сотрудниками линейного отделения внутренних дел ж/д станции Бабалыха был задержан гражданин Мурзаев, — подполковник уставился на меня, — это он тебя там в «Сыте» ожидал?

Я пожал плечами. О железнодорожной станции с демоническим названием Бабалыха я слышал впервые и, дай-то Бог, не услышу больше никогда. А вот о крохотной, словно часовня, привокзальной кафухе «Сыта», которую Каспер, судя по рапорту, разгромил вчерашней ночью, знал многое и даже покупал там с Каспером беляши в день нашего приезда. Каким боком Каспер там оказался посреди ночи, известно лишь небесам. По моим данным, он уехал на встречу с некоей Олесей, я же досматривал в гостише сериал, который на самом интересном месте прервался звонком от подполковника Кудрявцева.

Тем временем подполковник продолжал читать рапорт:

— Таким образом, гражданин Мурзаев нанес ущерб…

— Загладим, товарищ подполковник. В полном объеме, — сказал я, улыбаясь, и Кудрявцев, наверное, мне поверил. Отложив рапорт, он гаркнул:

— Сержант!

Вздрогнув от зычного рыка, я посмотрел на люстру. Казалось, она слегка вибрировала. В кабинет вбежал уже знакомый Сержант. Подполковник бросил на него строгий взгляд.

— Потерпевшие прибыли?

— Так точно.

— Заводи.

В кабинет вошли трое: тетка в просторной фиолетовой кофте с брошью в виде гигантского светлячка, бородатый спортивно-грозный охранник и худенький, больше походивший на девочку русый официант. Официанта я узнал сразу, он подавал мне к беляшу чай с металлическим привкусом. Каспер встал, поклонился и, не глядя троице в глаза, сказал:

— Прошу простить. Вел себя недостойно звания офицера и дворянина.

Кудрявцев закатил глаза. Охранник, казалось, искал удобного момента, чтобы долбануть Каспера по склоненной макушке. Тетка запричитала:

— Ой, совушку-то разбили, совушку. С девяносто пятого стояла. Какой черт тебя сюда занес?

От слез теткины глаза казались еще больше и грознее. Каспер, потупив взгляд, демонстрировал покорность и полное раскаяние. Кудрявцеву надоел весь этот цирк.

— Сколько?! — рявкнул он так, что стало ясно: любой дальнейший торг для обеих сторон неуместен.

Тетка посмотрела на него с робостью.

— Так ведь не делают же таких больше.

— Сколько?!

Теткины ресницы вздрогнули, роняя слезы на стекла очков. Русый официант прокрякал что-то неразборчивое.

— Где? — Кудрявцев ухмыльнулся.

— Я говорю, видел похожие в сувенирном на Маринеску. Девятнадцать тысяч такая сова. Там как из «Гарри Поттера»...

— А стулья?

Тетка, не ожидавшая такой ярой поддержки со стороны правоохранительных органов, торопливо запричитала:

Глава 2

Каспер не дал мне досмотреть «Нофелет». Он тыкал пультом до тех пор, пока не уперся в передачу, где гватемальская картофельная моль пожрала невиданные урожаи. Узнав, что случилось это в девятнадцатом веке, да еще и в Калифорнии, я потерял к моли всякое уважение. Что я тут делаю? Дома гора незакрытых проектов, куча встреч, какие-то планы. Но звонит Каспер — ему накануне свадьбы подарили машину. Надо обкатать. И не просто обкатать, а куда-то за город. Лишь к вечеру я узнаю, что ехать нам, судя по показаниям GPS, предстоит за триста семьдесят девять километров от моей квартиры, да к тому же на четверо суток. Я надеюсь на благоразумие Даши, но Даша отпускает этого кретина невесть куда и невесть зачем, объясняя это уважением к интересам будущего мужа. Мои интересы, разумеется, никто в расчет брать и не думает. И эта бестия с кошачьими зелеными глазами мурлычет в трубку своим голоском, которым «Яндекс-навигатор» впору озвучивать, что именно я должен сопроводить ее любимого в эти ебеня, чтобы с ним ничего не случилось. Когда я уже окончательно перестаю что-либо понимать, Каспер рассказывает мне о некоей Олесе (интересно, знает ли ее Даша?), которая пересекалась с ним на бесконечных исторических симпозиумах. Олесе удалось разыскать в этих лесах нечто такое, что потянет на мировую сенсацию. Времени у Олеси нет совсем, и, если Каспер не приедет немедленно, сенсация эта станет достоянием общественности. Дашиного мурлыканья было вполне достаточно, но чертов Каспер решил использовать для авантюры и свою маму. После короткого, но вполне доходчивого разговора я пообещал тете Вале, что буду сопровождать его, даже если завтра мы полетим на Трисолярис.

***

Как всегда, я немного лукавлю. Я жаждал этой поездки. Нет, я и близко не собирался катить с Каспером в реликтовые леса, искать древние артефакты. Но моей размеренной, как хронометр, жизни, делам, доведенным до автоматизма, не хватало этой доли абсурда, поэтому, гаркнув заму пару распоряжений, я собрал походный фисташковый чемодан и, недолго думая, отправился к Касперу, который уже ждал меня на пассажирском сиденье, так как ему, видите ли, страшно было водить машину в городе. Впрочем, страхи не помешали Касперу перехватить управление, когда, миновав двухчасовую кольцевую пробку, мы вырвались на автостраду.

Комфортная автострада закончилась, не продержавшись и сотни километров. Дальше мы мчались по загородной трассе, убитость которой с лихвой компенсировал вид вокруг. Кругом был лес. Могучий, тяжеловесный, стеной красноватых деревьев сжимавший узкую колею. Все было усыпано хвоей. Поначалу нам попадались редкие поляны, поселки, АЗС и бесконечные одноэтажные магазинчики, выкрашенные в неизменно тусклые цвета. Каспер сполна отработал урок по вождению. Роскошь автострады сыграла плохую шутку, и, несмотря на великолепные амортизаторы, Каспер неплохо заставил нас попрыгать на ухабинах, ямках и разломах. Я не сторонник учебной езды по прямой. Но Каспер держал машину ровно, тормозил относительно плавно, был аккуратен при маневрах и почти всегда смотрел в зеркала, когда поворачивал. Я говорю «почти», потому что, стоило ему дернуть руль, не глянув в нужное «ухо», как я резко и от души поддавал ему левым локтем в ребро. Каспер все же не собака Павлова, так что после пятого тычка дело у нас пошло на лад. Прокатив таким макаром еще стольник, мы влетели в полуденный сумрак. Дальше был только лес. И даже машины стали редкими гостями. За время пути нам встретились пара каких-то убитых развалюх да грязноватая полицейская машина. Задние сиденья и вместительный багажник были под завязку набиты замызганным оборудованием, которое Каспер безжалостно впихнул в еще местами покрытое целлофаном нутро машины. Пару раз мы останавливались на «поссать». Я умудрился угодить в скрытый травой родник, провалившись в грязевую жижу по колено. Пока я чистил обувь и брюки, Каспер деловито рылся в своих вещах. Задумчиво крякнув, он заставил заглянуть меня в огромный баул, в котором хранилась одежда, великолепно подходящяя для лиц, привлекаемых по статье «бродяжничество». Каспер снова напомнил мне, что в лесу не путешествуют в клетчатых чиносах. Затем заставил сделать выбор. Я почти наугад выдернул камуфляжные штаны, тельняшку, какую-то стремную шляпу с полями, загнутыми с правой стороны. Такие носили колумбийские полицейские, когда ловили Эскобара. После этого Каспер положил баул на увесистую красную сумку, в которой сгрудились консервы, копчености, концентрированные супы. Каспер, бывший в экспедициях не раз, умело выбирал провиант и правильно с ним обращался. Я же хотел свежего мяса, Каспер обещал достать его в городишке, ибо без холодильника оно пропало бы еще на подъездах к Афанасьевскому району.

Дальше мы мчались с открытыми окнами. Было огромным наслаждением ехать по хвойному лесу, вдыхать густой, смоляной, такой непривычный воздух, любоваться вечным лесом и спорить с другом. Впереди замаячил полосатый шлагбаум, справа от которого белела двухоконная будка и троица в униформе сидела на желтых пластиковых стульях. Каспер остановил машину. Без всякого приветствия ко мне подошел здоровый верзила с неизвестным мне жетоном. Рука, больше похожая на граблю, застыла перед моим лицом в просительном жесте. Каспер немедленно достал из слинга какие-то бумаги с синими печатями. Верзила изучал их, шевеля губами. Двое других, не обращая на процедуру никакого внимания, лениво обсуждали похоронные обычаи цыган. Правый все твердил, что цыгане хоронят своих баронов с бытовой техникой, машинами и едой в бетонных комнатах с кафелем и паркетом. Второй говорил про золотые купола над могилами, которые денно и нощно охраняют наемники с автоматами. Говорил он это таким тоном, словно завидовал наемникам и все бы отдал, чтобы сбежать с этого тухлого поста на цыганское кладбище. Вернувшись в машину, Каспер объяснил, что мы въезжаем в особо охраняемый исторический объект-заповедник и без документов сюда не проберется даже Гурбангулы Бердымухамедов. Пока я думал, за каким ляхом Гурбангулы Мяликгулыевича могло бы занести в эти края, лес сменился необъятными полянами, на которых виднелись голубые ульи. Я не видел пчел и не улавливал запаха меда. У самой трассы мы заметили женщину в выцветшей майке ЛДПР. Придерживая бока, женщина внимательно и долго смотрела нам вслед, ритмично разворачиваясь за машиной, словно наблюдатель на капитанском мостике. Каспер свернул на Богом забытую прогалину, где дорогу напоминали лишь две блеклые выцветшие полосы. Пытаясь сэкономить пару километров, Каспер увяз в сельских дебрях, и в ПГТ Афанасьево мы прибыли поздней ночью. Ну а дальше полусырые беляши с алюминиевым чаем, заселение в «Калинушку», импровизированный мальчишник с продолжением в невесть как оказавшемся в этом городишке караоке, ночевка в ментовке и вот теперь — картофельная моль по ТВ, как один из всадников этого бурного Апокалипсиса.