Скажи, что ты со мной - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Тося Малинина (самиздат)

Глава 1. Скажи, что ты со мной

Все персонажи и события вымышлены.

Все совпадения случайны.

В кафе «Листопад» витал густой аромат корицы, влажной шерсти и чего-то сладкого, что, кажется, подгорело. За окном барабанил дождь, такой, при котором даже оптимисты начинают сомневаться в смысле жизни.

Лиля сидела у окна, укутавшись в серый кардиган, как в непробиваемую броню. Перед ней одиноко стоял латте с сердечком, которое больше походило на почечный камень. в наушниках – подкаст про архивное дело. Да, она архивариус. Да, это не самая романтичная профессия, но зато к ней никто не лез. А это было самое главное для неё.

Она не ждала никого. Ни свидания. Ни приключений. Только салат с киноа, который, скорее всего, окажется просто кучей зелени с подозрительным соусом.

И вдруг – бах! – дверь распахнулась с такой силой, будто за ней гнался сам черт. В кафе вихрем ворвался парень, промокший до нитки. Кожаная куртка блестела от капель дождя, словно от пота после изнурительной тренировки. Темные волосы находились в живописном беспорядке. Глаза одновременно испуганные и оценивающие: «Где выйти? Где спрятаться? Кто может помочь?».

Он метнулся в зал. Увидел Лилю. В голове пронеслось: «Одна. Лицо норм. Кофта жесть. Да похер уже. Подходит». Он стремительно направился к ней.

Он резко сдвинул стоящий рядом стул, так, что он скрежетнул по полу и, не церемонясь, плюхнулся на него, придвинувшись вплотную.

– Скажи, что ты со мной, – выпалил он, словно задыхаясь.

Лиля медленно вынула наушники. В её взгляде было немое изумление. «Ты вообще в курсе, что это мой стол?».

– Что? – растерянно спросила она.

– Просто скажи: «Да, мы вместе». И не тупи.

– Мы вместе? – переспросила она.

– Ты моя девушка, – он уже говорил громче. – Мы тут уже час. Правда, милая? – он щёлкнул её по кончику носа, как по игрушке.

Она замерла, словно громом пораженная. В глазах нескрываемое недоумение. «Это шутка? Где камера?».

И тут за спиной парня возник мужчина. Не мужчина, а мужик. Не мужик, а бык. Огромный. Как из боевиков. В чёрной футболке, обтягивающей бицепсы, как вторая кожа. Шея толще её бедра. Во взгляде клокочущая ярость. Только что пар из ноздрей не валил.

Он грубо схватил парня за ворот куртки и рывком поднял его со стула.

– Это ты лапал мою девушку, засранец?! – прогрохотал он, так что стёкла задрожали.

Лиля замерла. Сердце бешено колотилось где-то в горле. Тело напряглось, как перед прыжком в воду с вышки. Она не дышала. В ушах гул. В голове хаос. «Что происходит? Кто он? Почему я?».

Парень резко ткнул пальцем в Лилю.

– Мужик, ты охренел? Вот моя девушка. Мы тут уже час. Подтверди, милая.

Он посмотрел на Лилю. В глазах не было мольбы. Нет. Скорее: «Ну, давай, не тупи, я же почти выкрутился».

Лиля молчала, робко кивнула. Как будто согласилась на участие в реалити–шоу, в которое не записывалась.

– Видишь? – парень самодовольно ухмыльнулся. – С девкой своей сначала разберись.

Мужик-бык ещё сильнее сжал ворот куртки парня, яростно встряхнул его.

– Как её зовут? – прорычал он, не веря ни единому слову.

Парень не раздумывал ни секунды. Выпалил первое, что пришло в голову.

– Аня.

Лиля чуть не поперхнулась. Уже готова была поправить его, но вовремя сообразила, что не надо

– Ты Аня? – грозно спросил мужик, прожигая её взглядом.

«Господи, и меня прибьет ведь».

Она кивнула. Уже более уверенно. Серьёзно. Даже бровью не повела. Как будто всю жизнь ждала этого момента. Мужик-бык ослабил хватку.

– Слышь, не мешай, а, – парень извернулся и вырвался из его захвата. – У нас свидание. И, судя по её латте, оно уже идёт не лучшим образом.

Амбал окинул их подозревающим взглядом.

– Ты правда с ним? – уже мягче спросил он Лилю.

– Ну… – она бросила взгляд на парня, – да.

Амбал презрительно фыркнул. Бросил на них последний испепеляющий взгляд.

– Повезло тебе, говна кусок. Ещё раз увижу, тебе пиздец.

Вышел. Хлопнув дверью так, что задрожали чашки.

Воцарилась тишина. Постепенно кафе снова наполнилось обычными звуками. Кто-то засмеялся. Кто-то выронил ложку.

Парень шумно выдохнул. Медленно, с облегчением. Как человек, который по счастливой случайности не улетел в пропасть. Опустился на стул.

– Охренеть. Вот это повезло.

Он ещё смотрел на дверь. Будто ждал. Ждал и боялся, что она опять распахнётся и в этот раз ему не улизнуть.

– Не, ну а откуда я знал, что у неё парень есть? – он объяснял так, как будто кто-то спрашивал. – Она не сказала «стоп», а я не телепат.

Глава 2. Судьба

Иван открыл перед ней дверь кафе, пропуская вперед. Дождь закончился.

– Прошу, мадам.

Лиля не ответила. Просто прошла мимо, будто его вежливость была частью спектакля, в котором она не играла. Пальцы сжали край кардигана, как будто это могло вернуть ей контроль.

Ему нравилась её реакция. Она не улыбалась. Не кокетничала. Не притворялась недотрогой, она была ею. «И это… интересно. Над этим можно поработать». Он реально выбесил её. В её тихой жизни такие эмоции для Лили были редкостью. А для Ивана, в его фальшивой, они были праздником. Да и знакомство их случилось не в самой рядовой ситуации.

Лиля вышла, он следом.

– Я никуда с тобой не пойду, – она встала, как вкопанная. Запахнула кардиган.

– Да не выдумывай.

– Я не выдумываю.

Она развернулась и быстрым шагом пошла в сторону дома. Он пошёл следом. На расстоянии вытянутой руки. Лиля обернулась.

– Ты издеваешься? – она остановилась.

– Что? – он приподнял брови, будто искренне не понимал, – не хочешь, не ходи. Я по своим делам иду.

Она снова зашагала по тротуару, обходя небольшие лужи. Иван шёл следом и даже не пытался скрыть улыбку. Лиля чувствовала, что он идёт. Шагов не слышала. Но знала, что он там. Остановилась. Повернулась к нему. Он тут же надел маску серьёзности.

– Чего вам, женщина? Дайте пройти, – он слегка коснулся её плеча ладонью, словно отодвигая её, как будто протискивался через толпу.

Она открыла рот. И оставила его так, на секунду дольше, чем нужно. Как будто впервые услышала что-то, что не могла сразу классифицировать. Смотрела ему в след.

Иван шёл медленно, смех вырывался наружу, но он его гасил. Отойдя от немого шока Лиля пошла дальше. Теперь она шла за ним. И он улыбался. Не потому что выиграл. А потому что игра только начиналась.

Иван обернулся. Заулыбался от того, какой серьезной она сейчас была. Даже больше сердитой. «Ну, вылитая классуха».

– А говорила не пойдёшь со мной, – с хитрющей улыбкой сказал он.

– А я и не иду с тобой. Я иду сама по себе, – серьёзно парировала она.

Лиля ускорила шаг. До перекрёстка две улицы. Там он должен свернуть. Но вот уже и перекрёсток. Он идёт. И снова идёт. «Откуда он знает куда идти?».

Она свернула за угол, где висел старый указатель с облупившейся краской. Он не сбавил шаг. Знает.

Иван остановился, развернулся. Пошёл спиной вперёд, иногда наступая в лужи.

– Ну да, ну да, – протянул он. – А в мыслях то, наверняка, уже раздела меня.

– Ты сам от себя ещё не устал?

– Не-а.

Он остановился, развернулся, подождал пока они сравняются. Пошел с ней плечом к плечу.

Они шли молча. И вот уже пустая детская площадка, с мокрыми скамейками. Белый пудель, лающий с балкона на третьем этаже. Ряд машин, помытых дождем.

Лиля подошла к подъезду, повернулась к нему

– Ну, твои дела, я надеюсь, где-то в другом районе.

Он усмехнулся. Засунул руки в карманы куртки.

– А что если здесь?

– Тогда есть два варианта, – Лиля скрестила руки на груди, – либо ты идёшь к психиатру, либо я сдаю тебя в полицию. Ты либо псих, либо сталкер.

Он рассмеялся.

– Вот ты такая вся умничка с виду. А очевидного не сказала.

Она молча смотрела на него.

– Я живу здесь.

– Не может быть, – она замотала головой.

– Может, – он указал рукой, – пятый подъезд.

– Я никогда тебя не видела здесь.

Не то чтобы она была а-ля бабка у подъезда на лавочке, но хотя бы раз видела каждого жильца. И на память не жаловалась.

– А ты че, дворником тут работаешь, чтобы знать всех?

– Нет, но...

В это сложно поверить, но они, и правда, сталкивались.

Зима, 20:45.

Лиля шла с работы, в ушах звучал подкаст, негромко. На улице уже во всю горели фонари. Она была одета, как капуста: двое штанов, майка, водолазка, кофта, куртка, шапка, шарф, намотанный на пол лица, только глаза остались. На встречу вылетел мужик, тогда он показался ей именно мужиком, а не парнем, со словами: «Я не буду подписывать этот контракт. Он же кривой, как мой дед!». Чуть не сшиб её с ног. Не извинился, пронесся мимо. Она отметила тогда только то, что он был очень легко одет для -15°С. «В старости тебе это ещё аукнется, если доживешь».

Весна, 8:00.

Лиля вышла из подъезда, перед ней шел парень. выбросил бутылку из-под пива в мусорку, промазал, пошел дальше.

«Свинья, – подумала Лиля, поднимая бутылку и бросая в урну. – Так ещё и алкаш». Акцентировать не стала. Тут же забыла.

Глава 3. Лиля

Утро у Лили начиналось в 7:02, не в 7:00, не в 7:05 – ровно столько времени нужно будильнику, чтобы разбудить её, а ей, чтобы не удариться головой о стену, пытаясь выключить его. Она жила в двухкомнатной квартире на четвёртом этаже, где всё было на своих местах.

На стеллаже стояли книги по алфавиту: Ахматова Анна Андреевна, Булгаков Михаил Афанасьевич, Достоевский Фёдор Михайлович.

В холодильнике стояли контейнеры с надписями:

«Салат. Пн–Ср»«Овсянка. Только утро»«Остатки. Не трогать. 2 дня»

На двери висело расписание на магнитной доске, обновляемое каждую пятницу.

На кухне – часы с кукушкой, которые она давно отключила, но не выбросила, потому что папа подарил их ей на 18-летие.

На подоконнике стояли три кактуса, которые никогда не цвели, но выживали, несмотря на её забывчивость.

В прихожей висело зеркало в старинной раме, где всегда видно только пол-лица, потому что она не любила смотреть на себя целиком.

Лиля работала архивариусом в городском историческом фонде. Её задачей было возвращать порядок в хаос прошлого. Она находила документы, потерянные 50 лет назад. Расшифровывала каракули чиновников. Понимала, кто кому должен был, но не заплатил.

Иногда ей казалось, что она последняя, кто ещё помнит, что было.

Изо дня в день на работу надевала серый кардиган, чёрные брюки и туфли без каблука – кожаные, тёмно-коричневые, с мелкой трещинкой на носке. Носит их с 25-го дня рождения. Да, они уже больше не блестели. Но они не подводили.

Волосы – тёмные, до плеч, собраны в намеренно небрежный пучок. Глаза карие, как старый кофе. Кожа бледная, будто редко видит солнце.

На шее – тонкая цепочка с крошечным кулоном. Подарок бабушки.

Косметика только уходовая. Гель для умывания, тоник, крем для лица. Тушь, помада, румяна и прочее, это не про неё. Единственное, что было необходимо, это тюбик бесцветной гигиенической помады. На этом всё. Лиля оценивала свою внешность также, как светская львица, могла оценить бомжа. Отвратительно. Косметика её бы точно не улучшила, только смеху бы нагнала.

На завтрак стабильно овсянка, банан, чай без сахара. Наушники включены. Подкаст: «Архивные тайны: почему в письмах 1923 года люди врут о любви, деньгах, смерти». Она не смотрела в окно. Там та же серость, что и вчера. Только без дождя.

Иногда на неё накатывало.

Не депрессия. Не паника. Просто лёгкое уныние, как плесень в углу. «Тебе уже 30. Никого. Ничего. Только архивы и овсянка». Мама звонит: «Когда замуж?». Подруга выложила фото с малышом. Третий. «А ты? Ты как документ, который никто не запросил».

Но потом она вспоминала, что у неё нет долгов, что она никому не должна объяснять, где была, что она может включить тишину и не выключать её неделями, что она не боится одиночества. Она с ним подружилась.

Иногда ей хотелось чего-то. Не мужа. Не детей. Просто чтобы кто-то сказал: «Ты не скучная. Ты интересная». Но она не просила. Она не просила вообще ничего. Для себя она и так не была скучной, остальное не её проблема.

Иногда она ловила себя на том, что улыбается в пустоту, вспоминая, как в детстве хотела стать детективом.

«А теперь я просто расставляю запятые в чужих ошибках. Но, чёрт возьми, я это делаю идеально».

Глава 4. Иван

Иван проснулся в 17:47. Не потому что хотел. Потому что телефон взорвался от сообщений:

«Где фотки?».

«КЛИЕНТ ЖДЁТ!!!».

«Ты опять пропал».

«Ты жив?».

«Ты в чужой квартире?».

«Опять?».

Он лежал на диване, заваленном одеждой, пустыми банками из-под энергетика и одним носком, который, кажется, был потерян ещё в 2019 году.

Двухкомнатная квартира, где всё было разбросано, но стильно. Как будто хаос – это дизайн-проект.

На полу валялся разбитый телефон, который он не чинил, потому что новый уже был заказан.

На стене висели фотографии в старых деревянных рамках. Без стекла. Он не помнил, зачем вынул стекло. Просто однажды вытащил и оставил так.

На столе стояла бутылка виски, полупустая, и распечатанные фото, обработанные под плёнку: зернистые, тёплые, с виньеткой. Одна и та же девушка, но в десяти версиях себя.

В углу валялся ноутбук с разбитым экраном, но работающий. На столе – внешний жёсткий диск, подписанный «2024. Все девушки. Не удалять».

На диване – сумка с объективами. Он не открывал её с прошлой съёмки.

Он фотограф.

Не свадебный. Не природный. Модный. Работает с блогерами, моделями, инфлюенсерами. Снимает в полумраке, с дымом, в белье, в движении. Его фото не про красоту. Про атмосферу. Про «я тебя не хочу, но ты уже мой».

Он красив.

Светлые волосы всегда в художественном беспорядке, который, на самом деле, стоит тридцати минут у зеркала и полбутылки воска.

Глаза зелёные, как мох после дождя. Улыбка довольная, как у кота, который знает, где спрятаны сосиски.

Он всегда в компании. Девушки. Женщины. Подруги «на час». Они смеялись над его шутками. Они говорили: «Ты такой харизматичный». Они ложились рядом, потому что он – это он.

Но утром (ну, или днём, или вечером) он просыпался один. Иногда в чужой квартире. Иногда с чужим телефоном. Иногда с чужим именем на губах. Он не помнил, как оказался здесь. Но помнил, как всё началось:

– «Ты фотограф? О, круто».

– «А ты снимаешь девушек? О, очень круто».

– «А меня?».

– «Конечно. Только в белье. Только сейчас».

Он не хам. Он просто… прямой. Девушки сами лезли. Он не просил. Он не обманывал. Он просто был. Он просто привык, что всё можно. Что он – приз. А они хотели быть рядом. Так что это не его вина, что всё заканчивалось утром. Или днём. Или вечером. Когда он просыпался один.

Иногда он смотрел в зеркало и видел:

– Мешки под глазами.

– Щетину, которая уже не выглядела стильно.

– Телефон, где нет ни одного звонка от «настоящего» человека.

И тогда он думал: «А вдруг я не харизма? А просто громкая шутка, которую все слышали, но никто не запомнил?».

Но потом проходила новая съёмка. Новая девушка. Новая вечеринка. Новый повод сказать: «Я тот, кого все хотят».

И он забывал. До следующего утра. До следующего одиночества. До следующего момента, когда ему снова станет не по себе от собственного отражения.

Глава 5. Нарушение соседского кодекса

Суббота. 11:27. Время уборки в квартире. Лиля любила рутину. Как на работе, так и дома. Убиралась каждую субботу, пропускала, только если болела. Сегодня не исключение. Наушники. Любимая музыка. И наслаждение от того, как постепенно всё становится чистым.

Зеркало, подоконники, полы, духовой шкаф и плита были вымыты до блеска. Покрывало с кровати достирывалось. Все вещи в шкафах, от полотенец до нижнего белья, аккуратно сложены. В воздухе витал запах моющего средства для полов с ароматом сирени. Запах чистоты. Лиля вдохнула и улыбнулась. Она была довольна.

Лиля привыкла ходить в наушниках. Без них уже чувствовала себя не в своей тарелке. Даже дома. Она никогда никого не ждала. Подружки, как снег на голову, не заявлялись, сначала писали, согласовывали встречи. Соседи заходили к ней редко. Она к ним – никогда.

И сейчас, домывая посуду, с Раммштайном в ушах, негромко, но вместе с шумом льющейся из крана воды, перекрывающей другие звуки, её как будто что-то одернуло. Мокрой рукой она сняла наушник.

В дверь яростно звонили. Она даже запаниковала на мгновение. «Кто это? Кто вообще может прийти без предупреждения?». Она наспех вытерла руки и побежала открывать.

Она открыла дверь и замерла.

– Какого…? – она опешила.

– Хуя? Да ты не стесняйся, договаривай до конца.

Иван. Стоял. С довольнейшей улыбкой. В черных спортивных штанах, белых кроссовках, таких белых, словно только что купил, серой толстовке и «домом» из волос на голове, будто только что вылез из постели. И с большим пакетом в руке.

Лиля спокойно выдохнула.

– Как это понимать?

– Вот и я хотел спросить, – начал он с возмущением в голосе. – Звоню уже минут десять. Думал, ты тут уже всё, с голодухи померла.

Она смотрела на него, как на стих в договоре аренды. Красиво, конечно, но совершенно не в тему.

– Чего? Ты как вообще меня нашёл?

– Зая, не тупи, – он ласково улыбнулся, почти снисходительно, словно говоря: «Ну что с тебя взять, дурочка». – Зная подъезд и твоё имя, это сделать легко.

– А зачем это надо было делать?

– Вот, – он протянул ей пакет.

– Что вот?

– Тебе. Бери.

– Не надо мне ничего.

– Ты провинилась. Десять минут не открывала. Это уже уголовное преступление. Бери.

Из пакета доносился запах. Не просто запах. Тёплый, густой, с нотками дымка, чеснока и чёрного перца. Пахло так, будто кто-то только что вытащил это из печи, где оно томилось часами.

Лиля нахмурилась.

– Если не возьмёшь, – сказал он, – я войду и поставлю сам.

Лиля вдохнула. «Этот может. Точно может». Несмело протянула руку. Взяла пакет. Тяжёлый. Тёплый.

– Я уверен, что тебе это жизненно необходимо, – сказал он, как будто объявлял диагноз.

– Ну, если там кувалда, которой тебя можно огреть, – сказала она, – тогда огромное спасибо.

Он засмеялся.

– Это в следующий раз. Хотя, если силы много, – кивнул на пакет, – и этим можно.

Она открыла пакет. Заглянула внутрь. Глаза полезли на лоб.

– Что… что это?

– Ооо, – протянул он, как будто выиграл в лотерею. – Я так и думал, что ты не знаешь. Конечно, одну траву есть.

– Это что, колбаса?

– Умничка, – улыбнулся он. – Я её у бабки на рынке купил. Сказал: «Дайте самую страшную, чтобы соседка испугалась». Она дала эту.

Лиля смотрела на пакет, как на артефакт из параллельной реальности, где мужчины приносят домашнюю колбасу незнакомым женщинам, а не цветы или оскорбления.

Сам он никогда не готовил. Холодильник у него вечно пустой, с одной бутылкой пива и засохшим лимоном. Ел вперемешку: то в баре, то у друга, то вообще забывал. Голод приходил, как цунами, не предупреждая. Но когда приходил, то хотелось не просто есть. Хотелось жрать.

– Ты бледная такая. Поешь хоть нормально.

– Это какой-то прикол?

Лиля так офигела, что даже не злилась. Но как это воспринимать она не понимала.

– Прикол был бы, если бы я тебе пакет с резиновыми членами подогнал. А так нет, это не прикол.

Она не знала, что сказать. «Спасибо». Или «Ты совсем придурок?».

Она молчала. Пакет тянул вниз. Запах обволакивал. А он стоял, как будто сделал самое естественное в мире дело – принёс еду девушке, с которой даже не знаком по-настоящему.

– Спасибо, – наконец выдавила она.

– А спасибо в карман не положишь, – он подмигнул и улыбнулся.

– В руках донесёшь, – спокойно ответила она.

– Слушай, – протянул он, внимательно посмотрев на неё, – для человека, который выглядит как веганский мем, ты дерзкая.

– А ты не имеешь права вторгаться в мою жизнь и решать, что мне есть.

Глава 6. Фотограф, который не умел стоять на месте

Он проснулся от своего же храпа. Встал, не глядя на часы, потому что знал: время – иллюзия, а съёмка начинается в 11:00, а он приходит в 11:07, потому что «фотографы не опаздывают – они задерживают вдох реальности», по его же собственной философии, которую он придумал вчера после третьего пива.

Оделся в джинсы, футболку с надписью «Я не модель, не трогай», куртку, кроссовки, ещё белые в субботу, а сегодня такие, что кажется, он уже бегал марафон, сумка с камерами, наушники, телефон. Волосы трогать не стал. «И так сойдёт».

Студия встретила его калейдоскопом красок и звуков – словно цирк перед главным выступлением. Модель в роскошном плаще из перьев, на головокружительных каблуках и с макияжем, держащимся, казалось, исключительно на силе воли, смотрела в камеру с таким воодушевлением, будто там был смысл всей её жизни.

– Иван – крикнула стилистка. – Ты опоздал

– Нет, – невозмутимо ответил он, небрежно бросая куртку. – Я создал эффект появления.

– Ты опоздал на семь минут.

– Ага. Зато теперь все ждали меня. Это повышает ценность.

Стилистка закатила глаза, а Иван уже настраивал камеру.

– Девушка, – сказал модели, – ты сейчас смотришь, как будто у тебя внутри всё хорошо.

– А что не так? – спросила она.

– Всё не так. Нормальные люди не смотрят так счастливо в 11 утра. Давай сделаем вид, что ты только что поняла: твой парень лжец, у него есть вторая семья, и он забыл про твой день рождения. Но ты сильная. Ты просто идёшь дальше. С достоинством и в перьях.

Модель внимательно посмотрела на него.

– Ты странный, – с интересом сказала она.

– А ты красивая, – сказал он. – Давай ещё раз. Только с болью. Но чтобы было видно, что ты её не боишься.

Щёлк.

– Есть. Это пойдёт.

Он отошёл, проверил кадры, покивал, сказал:

– Тени уберём, кожу чуть сгладим, а глаза оставим, они настоящие.

Потому что он, хоть и наглец, но профессионал.

Он объявил перерыв. Больше для себя, чем для остальных. Сидя в углу, жевал бургер, смотря в телефон.

Открыл «Гугл–карты», ввёл адрес дома, нашёл подъезд № 1, потом подъезд № 5, измерил расстояние.

– 42 метра, – проговорил вслух. – Это же почти свидание.

Ассистентка Марина смотрела на него с интересом.

– Ты что, влюбился?

– Нет, – ответил он. – Я просто оцениваю логистику.

– Логистику чего?

– Ну как же. Надо знать маршрут, Чтобы не выглядеть как дурак.

– А ты не дурак? – со смехом в голосе спросила она.

– Я – фотограф. У меня есть стиль, – важно ответил он.

Он встал, сложил большие и указательные пальцы рамкой, сделал пару кадров в воздухе, как будто снимает кого-то.

– Представь, идея для сета: «Женщины, которые не открывают дверь. Серия первая «Колючка».

– Это кто? – с интересом спросила Марина.

– Одна барышня.

– А почему она не открывает?

– Потому что я её выбешиваю.

– Ты только подливаешь масла в огонь.

– Это и есть мой стиль.

– И ты не отстанешь?

– Я как реклама. Сначала раздражаю. Потом запоминаюсь. Потом ты уже не заметишь, как покупаешь.

– Ты ей нравишься, – рассмеялась Марина.

– Нет, она меня ненавидит. Но это только начало.

Иван вышел из студии, неторопливо шагая. Из наушников доносился рэп о любви. Он прошёл мимо её подъезда, не останавливаясь и не звоня, но то и дело бросая взгляд на дверь. На губах играла лёгкая улыбка.

Дома он включил музыку – достаточно громко, чтобы её было хорошо слышно, но не настолько, чтобы вызвать жалобы соседей. Затем открыл блокнот и начал писать:

«Поводы, чтобы постучать в дверь Лили»:

у меня закончилась соль.я потерял кота. (пусть будет кот).у меня пожар. (нет, это перебор).я просто хотел спросить, умеешь ли ты улыбаться.я принёс поесть. (у меня нет денег скидываться на твои похороны).я не могу заснуть. Расскажи мне сказку.я думаю, ты главная героиня моего нового проекта.я просто хотел увидеть, как ты злишься.я не знаю, зачем пришёл. Но я пришёл.я, кажется, влюбился. (НО ЭТО ПОКА НЕ ПОВОД).

Глава 7. Утро, которое не должно было начинаться с улыбки

Лиля проснулась в 7:02, как всегда, потому что её организм – как швейцарские часы, только стоит дешевле.

Открыла глаза.

– Всё хорошо, – сказала себе. – Ничего не изменилось.

Тишина.

– Ничего, – повторила она громче, будто заклинание. – Никаких изменений. Никаких эмоций. Никаких улыбок.

Встала. Прошла на кухню, включила чайник. И увидела пустую сковороду в раковине. Перевёрнутую дном вверх, как будто та пытается что-то скрыть. Как улику.

Она на неё посмотрела, включила воду, взяла губку.

– Ты не имеешь права, – сказала сковороде. – Я не просила.

Налила средство для мытья посуды. Начала мыть.

– Я не заказывала доставку еды.

Сполоснула, вытерла. Убрала в шкаф.

– Я вообще не просила, чтобы он приходил.

Но в голове уже играло: его голос, его «Ооо, – протянул он, как будто выиграл в лотерею», его «Я её у бабки на рынке взял», его «Спасибо в карман не положишь», его «Ну и колючая же ты… кто тебя только Лилией назвал», и самое страшное – его улыбка, как будто он знал, что она съест, как будто знал, что она улыбнётся, как будто знал, что она запомнит.

Она съела овсянку, налила чай.

– Нет, – сказала себе. – Это не воспоминания. Это последствия.

Сделала глоток.

– Последствия того, что я ела после десяти вечера.

Ещё глоток

– Это не он. Я просто хотела есть, а она вкусно пахла.

Оделась как обычно: брюки, белая футболка, кардиган, который она носит, потому что он тёплый и не привлекает внимания, а ещё потому что в нём она чувствует себя как архив: надёжный, закрытый, непроницаемый.

Подошла к зеркалу, долго смотрела на себя.

– Я что, правда выгляжу так, что меня хочется покормить?

Никто не ответил.

Вышла из дома. Город серый. Люди уставшие. Автобус опоздал, но не сильно. всё как обычно. Всё под контролем.

Архив. Тихий, пыльный, как будто время здесь забыли включить, а потом решили: «Да ладно, и так сойдёт».

Она села за стол, включила компьютер, открыла журнал дел, взяла папку, начала читать.

Но глаза бегали по строкам, а мозг по сцене субботнего дня, как будто внутри запустили повтор, и теперь она не может выйти из режима просмотра.

– Лиля, – сказал внутренний голос. – Ты улыбаешься.

– Нет, – ответила она. – Это судорога.

Она закрыла глаза. Представила его: волосы, торчащие, как антенна, улыбка, как будто он только что выиграл спор со вселенной, и голос, который не спрашивает, а говорит, будто имеет право.

– Он не имеет права, – сказала она вслух.

Ольга из соседнего отдела посмотрела.

– Кто не имеет права? – спросила она.

– Никто, – сказала Лиля.

Лиля сразу изменила выражение лица: брови – вниз, губы – в линию, взгляд – в документ, словно только что прочитала что-то важное и очень скучное.

Но внутри снова он: его «Ты бледная. Поешь хоть нормально», его смех, его взгляд, его наглость, его уверенность, что она откроет, и самое обидное – он был прав.

Она встала, пошла в хранилище, открыла сейф, взяла папку, вернулась, села, открыла, не глядя, на автомате.

И тут поняла: она думает о нём, не как о надоедливом соседе, не как о нарушителе тишины, не как о человеке, который, скорее всего, не платит за свет, а как о человеке, который вломился в её утро, в её рутину, в её мысли, и теперь не хочет уходить.

– Нет, – сказала она. – Это не влюблённость.

Пауза.

– Это – пищевое отравление.

Ещё пауза.

– Или аллергия. На наглость.

Но в уголке губ снова появилась улыбка. Маленькая. Тихая. Упрямая. Как будто говорит: «А ты уже проиграла».

Она закрыла папку.

– Больше, – сказала себе, – я не открою.

Пауза.

– Или открою.

Ещё пауза.

– Но только чтобы сказать: «Пошёл вон».

И где-то в пятом подъезде, за три подъезда от неё, Иван сидит с блокнотом, пишет: «Поводы, чтобы постучать», а она уже знает, что когда-нибудь откроет, не потому что не боится, не потому что надо, а потому что ей просто захочется услышать:

– Ну что, колючка, опять одну траву жевала?

Глава 8. Случайности, которые кажется, кто–то планирует

Город не спешил. Он знал, что всё равно все опоздают.

Автобусы медленные, как мысли после обеда. Люди уставшие, как будто уже прожили этот день. А Лиля, как всегда: вовремя, в порядке, в кардигане, будто на собеседование в архив министерства обороны.

Но внутри – хаос. Мелкий. Тихий. Незаметный. Как пыль под диваном. Как одна улыбка, которую она не может стереть, потому что кто-то каждый раз появляется там, где его быть не должно.

Случайность №1: Почта, или Как тапок стал поводом для диалога

Понедельник.

Утро.

Почтовый ящик подъезда №1, ржавый, скрипучий, как дверь старого кинотеатра, внутри лежали три квитанции, реклама пиццы, письмо от бабушки из Курска, и один тапок.

Не просто тапок. Домашний. Левый. С отпечатком большого пальца. С запахом, который нельзя описать, но можно угадать.

Лиля застыла в изумлении перед ящиком.

– Это шутка? – спросила она вслух.

– Нет, – раздался голос за спиной. – Это – улика.

Она обернулась.

Иван. Стоял, как будто его поставили сюда специально. В кроссовках, в футболке «Я не теряю вещи – я их временно оставляю», держал в руке второй тапок, будто держал ключ от тайны вселенной.

– Это твой? – спросила Лиля, приподняв бровь.

– Ага, – невозмутимо ответил он. – Я его искал. Думал, ветер унёс.

– Ага, – эхом повторила она в его манере. – То есть ветер подхватил твой тапок, открыл почтовый ящик и засунул его сюда?

– Ну, – с лукавой улыбкой ответил Иван, – против природы не попрёшь. Стихия, всё дела.

Лиля пристально посмотрела на него.

– Ты положил тапок в мой почтовый ящик?

– Я не положил. Я оставил. Это искусство. Перформанс.

– Это – вандализм, – строго возразила она.

– Это – диалог, – парировал Иван с улыбкой.

Лиля резко закрыла ящик и твёрдо заявила:

– Больше не делай так.

– А если сделаю? – с вызовом спросил он.

– Вызову полицию, – решительно ответила она.

– А если это был не я, а мой брат-близнец? – не унимался Иван.

– Если у тебя есть брат-близнец, то я переезжаю, – совершенно серьёзно ответила Лиля.

Иван рассмеялся, а Лиля, не дожидаясь продолжения, развернулась и пошла прочь.

– Передавай своим библиотекаршам привет! – крикнул он ей в след.

Она не обернулась, но лёгкая улыбка тронула её губы.

А Иван остался стоять на месте, провожая её взглядом. в его глазах плясали озорные огоньки.

– Успех, – подумал он с удовлетворением.

Потом добавил вслух, словно размышляя сам с собой:

– Завтра повешу ей на дверь свои трусы… Или это уже перебор?

Случайность №2: Лифт, который сломался (но, возможно, сломался специально)

Среда.

Вечер.

Лифт в подъезде №1 застрял между третьим и четвёртым этажом, словно замер в нерешительности. Внутри оказались: Лиля, две бабушки с сумками, и один кот в коробке, который явно не согласен на это приключение. Конечно, на четвертый этаж она могла бы и по лестнице подняться. Но лень. Железный аргумент.

Спустя три мучительных минуты лифт неожиданно дёрнулся и спустился на третий этаж. Двери с протяжным скрипом открылись.

Иван. Стоял. Довольный, как слон. С неизменным «домом» на голове, который, на удивление, его только красит.

– О, – протянул он с улыбкой. – Вы тут.

– А ты тут откуда взялся? – вырвалось у Лили.

– Я как раз шёл к тебе, – с деланным спокойствием ответил Иван, галантно пропуская бабушек вперёд. – Хотел спросить, может, тебя… спасти надо? У меня, между прочим, лицензия на это дело.

– У тебя нет лицензии, – скептически заметила Лиля.

– У меня есть сертификат, – с энтузиазмом возразил Иван.

– Какой ещё сертификат?

– «Я не убью тебя в лифте». Выдан моей совестью.

Бабушки переглянулись.

– Лиль, это к тебе? – спросила одна из них, выходя из лифта.

– Нет, – твёрдо ответила Лиля. – Я его вообще не знаю.

Иван лишь шире улыбнулся.

– А, – сказала вторая, идя следом. – А это не тот самый хулиган, который тапки в почтовые ящики кладёт?

Лиля бросила на Ивана многозначительный взгляд.

– Ты известен? – не смогла она скрыть иронию.

– Я – легенда, – с гордостью заявил Иван. – Местный герой.

Он зашёл в лифт, двери с тихим шипением закрылись. Никто не нажал кнопку.

Глава 9. Случайности, которые кажется, кто–то планирует (2)

Случайность №3: Окно, которое не должно было стать свиданием (но стало)

Очередная суббота.

Все по графику.

Уборка.

Лиля мыла окна. Забралась на подоконник, сидела на коленках, мыла стекло с уличной стороны, в старых джинсах, в футболке, в которой, наверное, спала, волосы собраны в хвост, лицо – сосредоточенное, как у учёного перед запуском ракеты.

Неожиданно снизу крикнули.

– Лиля!

Она вздрогнула, почти уронила тряпку, посмотрела вниз.

Иван. Стоял, задрав голову, в солнечных очках, хотя тучи, в куртке, хотя тепло, давил лыбу, как будто выиграл в лотерею «Кто самый наглый на районе».

– Я, конечно, красавчик, но не надо из-за меня с жизнью кончать! – прокричал он с явным удовольствием.

– Ты дурак? – как могла крикнула вниз, неуверенная, что он услышит. – Я окно мою!

– Не ври! – заорал он в ответ. – Ты страдаешь по мне, но это не повод, поверь!

Лиля отвернулась в сторону комнаты, стараясь скрыть улыбку. «Ну что за идиот», – подумала она. Даже если бы она не отворачивалась, Иван всё равно не смог бы увидеть её лицо с такого расстояния. Но она упрямо продолжала прятать улыбку, словно это был вопрос чести.

– А если прыгну, поймаешь?! – крикнула она, сама не зная, шутит или проверяет.

– Конечно! – громогласно ответил он. – Но не делай этого!

– Отстань! Иди куда шёл!

– Я, может, к тебе и шёл, – пробубнил он себе под нос, но так громко, что она услышала.

Она закрыла окно. Резко. С силой. Как будто это решает вопрос. Но внутри – не злость. Не раздражение. А мысли: «Он сказал, что шёл ко мне. А если соседи слышали? Да, конечно, слышали. Ну… капец».

Она отошла от окна, подошла к зеркалу. Внимательно посмотрела на своё отражение, нервно поправила волосы, разгладила футболку. Вслух, словно убеждая саму себя, произнесла:

– Нет. Я не улыбаюсь. Ни за что не улыбаюсь.

Но предательская улыбка всё равно скользила по её губам, несмотря на все попытки её скрыть.

Случайность №4: Магазин, который не должен был быть романтичным (но был)

Воскресенье.

Утро.

Магазин «Уют» – уютный уголок из прошлого: маленький, где кассирша знала каждого покупателя по имени, где хлеб пах тёплыми воспоминаниями из детства, а колбаса, казалось, была из той самой партии, что Иван принёс в их первую встречу.

Лиля стояла у прилавка. Взяла йогурт, батон, пачку чая. И – колбасу.

– О, – вдруг произнесла кассирша, хитро улыбнувшись, – ты тоже?

– Что «тоже»? – не поняла Лиля.

– Ну, – ответила женщина, понизив голос, – он уже был. Купил то же самое.

– Кто? – сердце Лили вдруг забилось чаще.

– Ну, – кассирша заговорщически огляделась по сторонам, – тот. Со взрывом на башке.

Лиля бросила взгляд на чек, чувствуя, как щёки заливает румянец.

– Когда? – едва слышно спросила она.

– Пять минут назад, – с улыбкой ответила кассирша.

– И… он ничего не сказал?

– Сказал: «Если она купит колбасу – значит, я выиграл».

Лиля почувствовала, как жар приливает к лицу.

– Это не…, – начала было она, но кассирша её перебила:

– Да ладно, – с усмешкой произнесла она. – Вы уже всех достали.

Лиля вышла из магазина, чувствуя себя одновременно смущённой и раздражённой.

А Иван стоял у лавочки напротив. Он выглядел расслабленным и уверенным, словно ждал именно её.

– Привет, – сказал он с улыбкой. – Я знал, что ты придёшь.

– Ты снова следишь за мной? – с вызовом спросила Лиля.

– Я фотограф. Я предсказываю кадры, – с усмешкой ответил он.

Она молчала, но не уходила. Между ними повисла напряжённая, но в то же время игривая тишина.

– Знаешь, – начал Иван, – я думал: может, мы перестанем делать вид, что ненавидим друг друга?

– А что вместо этого? – с вызовом спросила Лиля.

– Ну… можем начать делать вид, что нравимся друг другу, – с лукавой улыбкой предложил он.

Лиля внимательно посмотрела на него, взвешивая его слова.

– А я не делаю вид, что ненавижу тебя, – наконец ответила она.

– А вы, библиотекарши, все такие змеи? – с ухмылкой спросил Иван.

– Я не работаю в библиотеке.

– Да ладно? – он на самом деле искренне удивился. Был уверен, что она «из этих». – А где ты работаешь?

Она уже готова была сказать, но он не дал.

Глава 10. Лиля, или Как хаос побеждает порядок, а чувства – разум

Она легла в 23:17. Не как всегда. На 17 минут позже. По графику – уже нарушение системы.

Но сон не шёл. В голове, словно навязчивая мелодия, крутился образ Ивана. Он не стучал в дверь, не поджидал под окнами, не выкрикивал свои абсурдные шутки. Он просто был.

Как фоновая музыка, которую включили, а потом забыли выключить. Как запах кофе, который остался в кухне, хотя чашку уже помыли. Как одна улыбка, которую она не может стереть, потому что внутри уже не хватает сил притворяться, что он – просто шум.

Тишина вокруг становилась всё громче, давила на виски, заставляла сердце биться чаще. Лиля встала с постели не по собственному желанию – её вынудила эта гнетущая, звенящая пустота.

Она заварила чёрный чай – без сахара, как всегда. Села у окна, обхватив чашку руками, и уставилась вниз, в пустоту.

Под окном простирался привычный пейзаж: мокрый от вечерней росы тротуар; одинокий фонарь, бросающий тусклый свет; старое дерево, чьи ветви едва колыхались на ветру; пустая скамейка, на которой ещё недавно мог бы сидеть он.

Ни следа Ивана. Ни намёка на его присутствие. Ни привычной фразы: «Я, может, к тебе и шёл…»

Лиля невольно улыбнулась, но тут же замаскировала улыбку серьёзным выражением лица.

– Нет, – произнесла она вслух, словно убеждая саму себя. – Это не улыбка. Это судорога. От холода.

Но холод был лишь снаружи. Внутри же царило совсем другое чувство – тёплое, тревожное, смущающее. Там был он – со всеми своими безумными выходками.

С его тапками в почтовом ящике. С его «Я не убью тебя в лифте». С его «У тебя красивые волосы». С его «Я, может, к тебе и шёл».

Она прислонилась лбом к холодному стеклу, вглядываясь в тёмные силуэты деревьев. В груди разливалось странное, противоречивое чувство: раздражение смешивалось с любопытством, гнев – с необъяснимым влечением.

– Почему он это делает? – прошептала она в пустоту, словно надеясь, что кто-то даст ей ответ.

Ветер за окном усилился, зашелестел листвой. Фонарь мигнул, будто в ответ на её вопрос. Но тишина так и не дала ответа.

«Лиль, ты же не дура. Вроде. Ещё недавно не была дурой. Я не хочу ни в кого влюбляться. От этого одни проблемы. Зачем это всё? Кому это надо? Ты же не школьница. Не студентка. Хотя ни там, ни там не влюблялась. Не встречалась. Не собирала разбитое сердце по кускам. Не влюблялась, потому что не доверяла чувствам». А ещё – потому что не была уверена, что её можно любить.

– Почему я это позволяю?

Этот вопрос эхом отдавался в её голове, пока она пыталась найти ответ в темноте комнаты. Но ответ уже был – всё изменилось. Не в один момент, не с громким криком или нелепой колбасой, а медленно, как ветер, который сперва едва шевелит штору, а потом с грохотом вырывает оконные рамы.

До него её жизнь была как расписание.

Понедельник – архив, письма, чай.

Вторник – архив, письма, чай.

Среда – архив, отчёт, чай.

И так далее.

И так день за днём, год за годом. в архиве всё лежало на своих местах – ровно так же, как и в её голове: без сюрпризов. Без ошибок. Без улыбок, которые возникают сами.

После него всё пошло не по графику. Лифт вдруг сломался. Тапок оказался в почтовом ящике. Она купила колбасу, которую не покупала никогда. Она позволила себе улыбнуться. Она позволила себе думать о нём.

И это пугало её до дрожи. Не его наглость, не громкие крики под окнами, не футболки с абсурдными надписями, а то, что она начала чувствовать. Сначала раздражение, потом необъяснимое ожидание, а следом – робкую надежду.

А она знала, что за хорошими эмоциями всегда идут плохие. За смехом – слёзы. За теплом – холод. За искренним «он мне нравится» – мучительное «а я ему?».

Знала не потому что проживала это всё сама. А потому что видела, как у других.

Подруга с красными глазами, потому что «мы поругались, он ушёл, не знаю, где он».

Крёстная, красивая женщина, с юмором и характером, стильная и обаятельная, на которую она всегда хотела быть похожа, разводится, потому что «он изменил, ушёл в другую семью».

Бабушка, рассказывающая ей о том, как прыгала в окно от мужа алкаша, который кидался с ножом на неё.

«Я хочу жить спокойно».

А однажды вечером, прогуливаясь по парку, Лиля заметила, как навстречу ей шли две семейные пары с детьми. Женщины, остановившись, сказали мужчинам: «Вы идите, мы сейчас», развернулись и быстро пошли в противоположную сторону, что-то обсуждая. Ничего примечательного, казалось бы, но один из мужей вдруг бросил: «О! Курятник куда-то пошёл».

Лиля прошла мимо, но у неё округлились глаза от удивления. Сначала она не поверила своим ушам, потом ей стало непонятно, а затем – противно. «Это же ваши жёны! Женщины, которых вы полюбили, с которыми делите постель, от которых у вас есть дети!» – пронеслось у неё в голове.

Она не могла понять, как можно так говорить, ведь вряд ли они насильно вместе живут. «А если не любят, зачем тогда вместе?». Она не хотела, чтобы у неё было так. Чтобы её унижали, в лицо или за спиной, это не важно. «Это мерзко». Чтобы её потенциальный муж, придумывал любой повод, любую причину остаться на работе или возвращался бы оттуда чуть ли не ползком, лишь бы прийти домой как можно позже, где его ждёт нелюбимая жена, набившая оскомину, проевшая плешь, склевавшая все мозги.

Глава 11. Иван, или Как быть в центре, когда хочется быть на краю

Он появился в студии в 11:47. Нужно было в 11:00. Фотосессия была в разгаре. Модель уже в костюме, в макияже, в настроении, в ожидании. Иван – в кроссовках, в футболке с надписью «Я не опаздываю. Я прихожу тогда, когда начинается интересное».

– Ты опоздал, – сказала Марина, не отрываясь от монитора.

– Нет, – сказал он, ставя пакет на стол. – Я пришёл тогда, когда стало возможно.

– Это как? – приподняла бровь Марина.

– Когда свет был готов. Когда она была готова. Когда я был готов.

– А если бы мы начали без тебя? – не унималась Марина.

– Тогда я бы пришёл на выставку. И сказал: «О, это мои фото? Какие интересные. Кто снимал?» – с лукавой улыбкой ответил он.

Она фыркнула, но рассмеялась.

– Алёна ждёт уже полчаса, – заметила она.

– Отлично. Значит, она нервничает. А нервозность – это энергия. А энергия – это свет, – философски изрёк Иван.

– Ты просто ленивый, – покачала головой Марина.

– Я стратег, – с ухмылкой парировал он.

Алёна – высокая, с выразительными острыми скулами, в дерзкой чёрной кожаной одежде, с настроением «я не играю, я – игра». Она стояла у фона, не садясь, не разговаривая, не улыбаясь – будто статуя, полная внутренней энергии.

Иван неспешно подошёл к ней:

– Привет.

– Наконец-то, – нетерпеливо отозвалась Алёна. – Я уже думала, ты не придёшь.

– Я пришёл, – просто ответил он.

– Почему опоздал? – спросила она с лёгким вызовом.

– Потому что жизнь – не расписание, – с улыбкой ответил Иван.

– А если бы я ушла? – с искренним интересом спросила Алёна.

– Тогда ты была бы лучшей моделью, которую я не снимал, – с обезоруживающей улыбкой ответил Иван.

Алёна внимательно посмотрела на него, а затем едва заметно улыбнулась одной стороной рта, словно решила, что он не так уж плох.

Съёмка пошла. Свет – холодный. Фон – серый бетон. Музыка – электроника, ритм как пульс. Иван – в движении. Не стоит. Не командует. Подталкивает. Шепчет. Смеётся. Касается плечом, рукой, взглядом.

– Алёна, чуть опусти подбородок… Да… Теперь посмотри в камеру, как будто я только что сказал, что влюбился, – инструктировал он.

– А если я правда подумаю, что ты влюбился? – в голосе модели звучал лёгкий вызов.

– Да брось. Ты же не первый день в этом бизнесе, – с усмешкой ответил Иван.

Алёна не сдержала смешок, а затем прищурилась:

– Ты всегда такой?

– Какой? – с улыбкой спросил Иван.

– Лёгкий. Острый. Без последствий.

– Последствия – это когда ты оставляешь номер. А я не оставляю, – с хитрой улыбкой ответил он.

– А если я оставлю? – с вызовом спросила Алёна.

– Тогда я его потеряю, – с невозмутимым видом ответил Иван.

Алёна фыркнула:

– Ты нахал.

– Я нахал, – с улыбкой подтвердил он, продолжая снимать.

Позже – Даша. вторая модель. Совершенно иная по сравнению с Алёной. Мягкая, женственная, в наряде пастельных тонов. С длинной косой, с глазами, в которых дождь и солнце одновременно.

Когда Иван подошёл к ней, она с лёгкой улыбкой, но с ноткой упрёка в голосе заметила:

– Ты опоздал.

– Да, – просто признал он, не пытаясь оправдываться.

– Почему? – поинтересовалась Даша, приподняв бровь.

– Потому что я думал о тебе, – с улыбкой ответил Иван.

– Лжёшь, – сказала она, но улыбка выдавала, что она не сердится.

– Ага, – с лукавством согласился он. – Я думал о чайнике. Но звучит не так романтично, правда?

Даша звонко рассмеялась, прижав ладонь к губам. Её смех был тёплым, искренним – таким же, как и она сама.

– Ты такой… – начала она, подыскивая слова.

– Опасный? – с ухмылкой подсказал Иван.

– Нет, – покачала головой Даша. – Смешной.

– А ты красивая, – искренне заметил он.