Скажи мне "нет", любимая - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Татьяна Абалова (самиздат)

Глава 1. Завещание дядюшки

Стефан Хорр – тридцатилетний холостяк и наследник знатного рода, стоял на открытом балконе своего замка и напряженно всматривался вдаль. Ледяной ветер шевелил волосы и пытался забраться под рубашку, но Стефан его не замечал, как не замечал и того, что начался снег. Крупные хлопья плавно опускались на широкие плечи, таяли на лице и ладонях, с силой сжимающих мраморные перила. До полной смены года осталось всего ничего.

У подножия замка раскинулся принадлежащий роду Хорр город Веркон. Слышались вопли попрошаек, что, словно клопы, облепили ступени, ведущие в обитель бога. Прозревший слепой дрался за брошенный медяк с чудом исцелившимся калекой. И второй выигрывал, охаживая костылем бока товарища.

Со стороны реки доносились крики торговцев, пытающихся сбыть товар до наступления сумерек. Кружились и горланили вороны, устраиваясь на ночь. Но хозяин замка не слышал городского шума. Его голова была занята тяжелыми думами.

Лишь когда звонарь ударил в колокол, призывая горожан на вечернюю службу, оцепенение со Стефана спало.

Он моргнул и огляделся. Поежился, только сейчас понимая, насколько сильно замерз. Сунув руки в карманы суконного камзола, вернулся в теплое помещение, откуда всего полчаса назад выскочил, пылая жаром ненависти. На ковре у горящего камина так и валялось письмо, которое он получил еще утром, но распечатал только сейчас.

Стефан ненавидел дядюшкины наставления. Единственный родственник, оставшийся от некогда огромного и обладающего поистине королевской властью рода, любил донимать племянника нудными нравоучениями. И непременно в конце каждого письма он находил приписку, сделанную красными чернилами, чтобы подчеркнуть нетерпение отправителя: «Когда ты женишься?».

Племянник понимал, что дядя беспокоится, как бы род не прервался на его нерадивом родственнике. Но разве Стефан виноват, что поразившая столицу болезнь унесла всех до одного отпрысков герцога Галлета? Тому ничего не оставалось делать, как записать в наследники сына сестры.

Горный кряж, высокой стеной отделявший большую часть Кардеры от земель, принадлежащих Стефану и носящих соответствующее название Закряжье, задержал болезнь. Ученые мужи, присланные из столицы, так и не нашли причину, почему зараза, выкосившая половину королевства, лихо перемахнув перевал, вдруг сошла на нет. Словно кто-то могущественный провел черту, которую хворь так и не смогла преодолеть.

Десять лет Стефан кормил родственника завтраками, находя разные причины, почему ему невозможно жениться. То отвлекала учеба в Военной академии (какой из курсанта муж?), то он отправился совершенствовать магические знания на Запад, резко отказавшись от воинской карьеры, а то просто отмалчивался.

Вот и сегодня Стефан ожидал прочесть желчные слова старика, упрекающего его за непослушание, но увидел чужой почерк. Дядюшка умер. Рука племянника начала по старой привычке творить крест, но опустилась, не завершив отточенного с детства движения. И нет, не потому, что дядя не достоин был сего малого действия, а потому...

Тут Стефан застонал в голос и, обхватив голову руками, рухнул в кресло. Тайна, хранимая хозяином величественного замка и всего Закряжья, не позволяла ходить в храм, и как следствие, невозможно было совершить брачный обряд.

Не быть ему герцогом Галлетом, не блистать при дворе с красавицей женой, не нянчить прелестных детей, которых он желал иметь дюжину, и все из-за ошибки, совершенной в глупой юности.

Дядюшка не простил молчания. Вместе с письмом пришла копия завещания, где почивший лорд Галлет обязал Стефана Хорра жениться до исхода года. Иначе и титул, и особняк в столице, и золото, отданное на хранение суровым гномам – все отойдет в пользу короля.

А Вильхельм Второй, наверное, уже потирал руки. Как потирал их, когда после смерти родителей Стефана небольшой военной операцией присоединил Закряжье к Кардере. Не зря же письмо было доставлено с опозданием на три недели, хотя до того доходило дней за пять максимум. И осталось у Стефана времени, чтобы найти жену, всего-то неполных два месяца.

Даже с дядюшкой не дали попрощаться. Стефан прошептал бы мертвецу в ухо, почему так непочтительно относился к единственному родственнику. Теперь же он полная сирота. Родители погибли, когда он был еще незрелым юнцом, потом по одному ушли старшие родственники, следом кузины и кузены, и вот теперь не стало герцога Галлета.

Да, жил Стефан в безбедности. Владения приносили деньги, которых даже самому расточительному гуляке хватило бы до старости, но обидно было снова уступать свое кровное королю. Стефан до сих пор не мог простить ему подлости, когда тот воспользовался наивностью и бессилием мальчишки.

Теперь же Вильхельм Второй намеревался заграбастать состояние дядюшки и, что более обидно, его герцогский титул. Вокруг трона полно прихлебателей, только и ждущих, когда освободится какой-нибудь титул, за который они будут еще с большим усердием лизать зад короля.

Пришла пора двигаться дальше, а не прозябать в Закряжье. Не ему и не с его умом тухнуть в старом замке. Но проклятье никуда не денется, если Стефан так и будет сидеть сложа руки. Может, и неплохо, что дядюшка поставил условие? Стоит попробовать изменить свою жизнь?

– Мой господин, к вам лорд Фок, – в дверях появилась служанка. Не успела она услышать распоряжение, как была снесена другом Стефана.

– Ты опять предаешься меланхолии? – порывистый и подвижный, словно ртуть, Касл обнял выбравшегося из кресла хозяина замка.

Глава 2. Проклятие старой ведьмы

Собираясь с мыслями, Стефан вздохнул. Нелегко признаваться в том, во что сам столько лет не верил.

– Я тебе не рассказывал, но однажды, когда дядюшка в очередной раз приказал жениться, я подумал, а почему бы и нет? Мне шел двадцать пятый год, а впереди выпуск и служба в пограничном гарнизоне, куда лучше отправляться с женой. Как раз накануне я встретил в храме красивую женщину. Ее волосы были словно золото, глаза лани, а голос... Я слышал пение ангелов.

– С пением ангелов поосторожней. Говорят, их голоса настолько ужасны, что человеческое ухо не способно их перенести, – Касл не удержался, чтобы не возразить.

Еще одна особенность друга, за что иногда его хотелось стукнуть. Начитавшись книг и альманахов – их привозили в крепость на перевале постояльцы, Касл старался блеснуть новыми знаниями. К месту или нет, но у него подгорало, если он не выскажется.

– Прости, – произнес Касл, увидев боль в глазах друга.

– Второй раз я встретился с Кларой, когда поехал в горы охотиться, – Стефан усмехнулся, вспоминая то время. – Она была верхом и совершенно одна. Мы улыбнулись друг другу. Я спросил, не страшно ли ей в безлюдных местах. Завязался разговор. Через неделю таких нечаянных встреч я влюбился. А через месяц, перед тем, как отправиться в Академию, подумал, почему бы мне не сделать ей предложение? Выпускной курс, расставание было бы недолгим. По окончании Академии вместе с женой поехали бы на Западную границу.

– И что? Она согласилась?

– Клара ответила «да». Мы поцеловались, и я пообещал, что завтра же зашлю сватов. Я торопился, так как должен был вернуться в столицу. А ночью понял, что проклятье ведьмы никуда не делось.

Касл с ужасом уставился на друга. Хотя прошло более десяти лет, но в памяти друзей ярко жило воспоминание о том странном вечере.

Стефан приехал домой на каникулы после первого курса и сразу же зазвал к себе друга, чтобы познакомить с однокурсниками, которых тоже пригласил в гости. После жесткой муштры в Академии их ждал целый месяц разгульной жизни в Закряжье.

Город тоже готовился к встрече с хозяином. Лавочники, трактирщики, музыканты, а также женщины, не обремененные моралью, предвкушали, сколько будет потрачено денег молодым господином и его друзьями.

Ежедневные пиры, танцы, купание в реке, что омывала замок с трех сторон, полные любви ночи, встреча рассвета под пение соловья – друзьям некогда было скучать. Вино поставлялось телегами. Правда, и гостей было немало.

К концу каникул парни уже пресытились развлечениями и не с таким воодушевлением привечали новых актеров и певцов, тоже спешивших заработать свою монету. Некоторые приезжали издалека и были удивлены и раздосадованы, когда им отказывали.

– Хабер, что там опять? – молодой господин поднял голову, услышав, как кашлянул старший лакей, застывший в дверях в виноватой позе.

После купания в реке и сытного обеда с возлияниями все спали вповалку на коврах в гостиной зале. Распахнутые настежь окна позволяли гулять сквозняку, и никто не захотел покидать компанию ради уединения в душных гостевых покоях.

– Цирковые артисты, милорд. Говорят, что подобного представления вы еще не видели. Они прибыли аж из столицы.

– Гони их прочь, – Стефан вновь упал на ковер, раскинувшись в позе морской звезды.

В тот день было особенно жарко. Все ждали вечера, когда солнце спрячется за горным кряжем и станет хоть чуточку прохладнее. Жизнь в замке вновь брызнула бы весельем.

– Стефан, не прогоняй циркачей. Прикажи, чтобы пришли вечером, – Касл подал голос. – Я страсть как люблю гимнасток.

– Пусть придут вечером, – согласился Стефан, отсылая слугу вялым движением руки. – Только в дом не пускай. Мы посмотрим на них с балкона.

Зря он согласился. Солнце ушло, а духота нет. Плюс ко всему цирковые заранее начали готовиться к представлению. Как бы ни шикал на них управляющий, они стучали, гремели и переговаривались между собой, чем вконец разозлили Стефана. Он и без того мучился головной болью. Ночью с такой же юной возлюбленной ему было не до сна, и он надеялся выспаться днем.

Накинув на себя халат, Стефан вышел на балкон. Цирковые подогнали крытую повозку, откуда вытаскивали реквизит. Они уже успели установить два огромных шеста и натянуть между ними канат. Укрепили шаткую конструкцию растяжками, чтобы танцовщица без риска продемонстрировала зрителям свое умение.

В глазах рябило от цветастых костюмов. Но больше всего раздражал запах, несущийся от клетки на колесах, где тяжело дышали заморенные жарой тигры.

– Можно начинать? – задрав голову, спросила бойкая девица в плотно обтянувшем тело трико. От густо наложенного грима лицо гимнастки казалось маской.

Расшитый блесками, ее костюм повторял узор змеи, а к рептилиям Стефан тоже не испытывал симпатии. В детстве он был свидетелем, как змея укусила его собаку. Пса тут же унесли, но нападение гадюки оставило в памяти неизгладимое впечатление. Он слышал, как отец говорил: «Если бы не Тимб, сегодня мы лишились бы сына».

В общем, вольно или не вольно, но циркачи сумели довести хозяина до едва скрываемой ярости. И если бы не вышедший на балкон Касл, Стефан тут же прогнал бы артистов. Кинул бы им горсть монет, лишь бы уехали прочь.

Глава 3. Рождение зверя

У Стефана и капли сомнений не возникло, что его прокляли. Он помнил силу, которая ослепила и придавила так, что невозможно было пошевелиться. Если и говорил, то только потому, что было дозволено.

«Я оставлю на твоем теле метку», – вспомнил Стефан слова ведьмы и свернул к лестнице.

Он не пошел в покои, как намеревался, а направился в подземелье. Никто не знал, даже верный друг Касл, что в толще скалы, на которой стоит замок, бьют сразу два источника. Холодный – Мальхор и горячий – Кодидур.

Они дали начало роду Хорр. Прапрадед, провалившись в грот, едва не убился, но, искупавшись в колдовской воде, чудесным образом исцелился. Так было выбрано место, где будет стоять город Веркон. Сливаясь, источники наполняли небольшое озеро. Благодаря горячей воде зимой не нужно было думать о запасах угля или дров – Кодидуром отапливались все помещения замка.

Грот был единственным местом, куда никто из гостей не сунул бы нос. А Стефану предстояло не только подумать о произошедшем, но и внимательно осмотреть себя. Сердце замирало, когда он представлял, какую метку могла оставить ведьма. Но старуха понятия не имела о целебных источниках, а значит, Стефан легко мог избавиться от любой раны на теле.

Винтовая лестница вывела в винный погреб. Оглядевшись, Стефан нырнул в нишу за бочками. Нажав ногой на неприметный камень, открыл потайную дверь. Захватив с собой факел, поспешил вниз по длинной лестнице.

Прежде чем войти в грот, выдохнул. Он всегда так делал, готовясь увидеть диво дивное. И нет, это относилось не только к источникам, хотя они тоже потрясали своей красотой. Стефан прикоснулся к камню на стене, и медленно отодвинулась еще одна потайная дверь. Брызнул яркий свет. Факел больше не был нужен.

Никто из предков не знал природу магического света. Считали, что он исходит от цветов, которые лианами опутывали стены грота. Крупные, сиреневато-голубоватые, не похожие ни на одни из существующих видов, они были удивительно хрупкими и не любили, когда к ним прикасались. Вели себя будто живые. Стоило хозяину пожаловать в тайную купальню, как нежные головки моментально разворачивались в его сторону.

Как рассказывал отец, а ему его отец, цветы в гроте появились не сразу. Давно был построен замок, камни подземелья уже носили следы копоти от факелов, когда однажды из камней пробился первый росток. Его не замечали до тех пор, пока не проклюнулся бутон. Когда он распустился, хозяин замка с удивлением отметил, что стало чуточку светлее. Он запретил прикасаться к цветку, а тот, точно в благодарность за заботу, выпустил еще несколько стрел.

– Ну, здравствуй! – произнес Стефан, приветствуя нежного жителя грота. Его слова подхватило эхо и унесло к высокому своду – туда, куда не доставали даже побеги. Они всегда жались к воде.

Быстро раздевшись, Стефан повертелся, ища на себе ведьмовскую отметку. Нашел ее на внутренней стороне бедра. Небольшое поросшее шерстью пятнышко. Словно кто-то вырезал из шкуры дикого зверя клочок меха величиной с мелкую монету и приклеил к коже. Стефан даже попробовал содрать его, но ногу пронзила острая боль.

– Чертова ведьма, – прошептал он, заходя в озеро.

Посидел в нем немного, ожидая, что живительная вода без труда разделается с «изъяном». Но когда Стефан вышел из озера, то с ужасом обнаружил, что пятно увеличилось чуть ли не вдвое.

– Ты что, желаешь превратить меня в зверя?! – Стефан раздраженно обратился к озеру, не понимая, почему не получилось исцелиться. – А может, ты заодно с ведьмой? А?

Эхо повторило слова. От гнева у Стефана повело голову и потемнело в глазах. Но он не сразу сообразил, что сумрак навалился вовсе не от головокружения. Это перестали светиться стены грота. Вернувшись с факелом, хозяин замка подошел ближе и увидел, что цветы закрыли головки.

– Я убью эту ведьму! – прорычал он, торопливо одеваясь.

Стефан жалел, что вошел в озеро. Теперь он был уверен, что ведьмовское проклятие отравило все вокруг. Оно оказалось сильнее, чем чистые источники и хрупкие цветы.

Ведьму он не догнал. Старуха словно растворилась в воздухе. Безрезультатно потратили два дня, объезжая постоялые дворы Веркона и его пригорода. Как позже выяснилось, обоз с фокусниками и акробатами не пересекал перевал ни в направлении Закряжья, ни обратно. По всему выходило, что цирковые обманули, хотя уверяли, что прибыла из столицы.

Когда гости разъехались, и в замке остался лишь Касл, Стефан открылся ему, почему так странно вел себя в последние дни.

– Прокляла?! – воскликнул в изумлении друг. – Покажи метку!

Стефан развязал халат и выставил ногу.

– О, да пятно совсем небольшое и похоже на родимое. Не бери в голову. До женитьбы тебе далеко. Да и не верю я в колдовство. Простое совпадение.

– Но прежде я такой родинки не замечал, – Стефан уже сам не был уверен. Он никогда разглядывал себя с такой тщательностью.

– Забудь. Зачем сейчас заламывать руки? Приспичит жениться, тогда и будем думать.

Стефан и забыл. Закрутила учеба в академии, а пятно больше не росло и не беспокоило. Правда, в редкие побывки дома в озере купаться он так и не решился. Приходил, садился на валун и разговаривал с цветами, как делали его отец, дед и прадед.

Колдовские вьюны со временем ожили и как прежде разворачивали к нему красивые головки.

Глава 4. Мытарства

В давние времена род Хорров служили совсем иным богам – суровым и безжалостным. Закряжцы и сейчас молились бы им, если бы не король Кардеры, присоединивший чужие земли к своим владениям и насильно заставивший почитать Единого бога.

Люди тайком ходили в горы, чтобы попросить помощи у покосившихся идолов. Когда священник на службе вопрошал, не изменяют ли они своей вере, они, как на духу, отвечали «Верны!», имея в виду совсем не того бога, что смотрел на них грустными глазами в красивом храме.

Стефан помнил, как мальчишкой подписывал документы – обязательство построить в родном городе обитель для нового бога. Пришлось вникать в денежные дела. Сам ужался, уволив половину слуг, поднял налоги, но построил красивый храм с колокольней. А ведь ему тогда было всего четырнадцать лет.

Нянька рассмеялась, чем отвлекла от дум о несправедливом короле.

– Ты сказал, я становлюсь дряхлее? Да мне и пятидесяти нет. Я еще твоих детей нянчить буду, – Мамушка легонько щелкнула Стефана по носу. Как в детстве.

– Не надо лишних слов. Ты просто ответь, «да» или «нет».

Стефан расслабился. Едва ли не котом мурчал, когда нянька вновь запустила пальцы в его волосы.

– Знаешь, раз уж тебе нужна моя помощь, то я отвечу «да».

Стефан поднял голову. Он не верил, что Мамушка согласилась.

– Я не ослышался? – осторожно спросил он. – Ты сказала «да»?

– Я ведь понимаю, что тебе неловко привозить в гарнизон няньку. Не маленький уже. Хоть женой, хоть дочерью назови, я на все соглашусь. Знаю же, что понарошку.

– Как ты могла сказать «да»? Как не стыдно даже думать об этом всерьез? Я ждал от тебя отказа, – Стефан был расстроен.

– Голову заморочил, – нянька, вконец рассердившись, завозилась, чтобы выбраться из кресла. – То с собой зовешь, то недоволен, когда соглашаюсь. Уходи. Пойди в студеной реке охолонись. И не смей больше так шутить. Прикажу розгами высечь.

Все как в детстве. Мамушка не раз грозилась розгами, но обещания всегда оставались на словах.

После случая с нянькой граф Хорр четко понял – шутить с предложениями руки и сердца нельзя даже со старухами. Неизвестно, что им стукнет в голову.

Той ночью опять снился зверь, который подошел так близко, что Стефан почувствовал запах его шерсти. А утром с ужасом обнаружил, что коготь появился еще и на безымянном пальце. Плюс ко всему, фаланги обоих густо поросли бурой шерстью.

Оставив военную службу из-за невозможности объяснить изъян, делающий его похожим на оборотня, граф Хорр несколько лет мотался по Западным королевствам, где жили сильнейшие маги и колдуны. Но ни один из них так и не смог снять проклятие. Пришлось вернуться в Закряжье и стороной обходить девушек, мечтающих выйти за него замуж. Он стал затворником.

Все это Стефан рассказал другу и продемонстрировал руку, с которой сдернул перчатку.

– И что же теперь делать? – Касл не мог оторвать взгляда от изуродованных пальцев. – Отдашь все наследство Вильхельму Второму? Но если ты так и не оставишь после себя потомства, то твой родовой замок тоже перейдет короне. Не жалко?

Надевая перчатку, граф скрипнул зубами. Дом с его тайнами отдавать захватчику было нельзя. В голове Стефана давно поселилась мысль, что страшная болезнь обошла Закряжье только потому, что его земли все еще охраняли старые боги. Договор, заключенный его предками, оставался в силе.

Но что будет с закряжцами, когда в замке начнут хозяйничать люди короля? Уйдет источник глубоко в скалу, чтобы скрыть свою силу, или достанется по праву сильнейшего Вильхельму Второму? А цветы? Что будет с дивным светом?

– Я выполню все условия проклятия, – Стефан вновь обратил взор на огонь. – Отыщу женщин, которые точно ответят мне «нет». Главное, вспомнить, сколько раз я произнес это слово, отказываясь платить ведьме. Десять? Двенадцать? Пятнадцать?

– Думаю, не больше дюжины. Прости, но из-за обильных возлияний я плохо помню тот вечер. Вино – зло.

– Я тоже больше не пью. И тебе не надо, – Стефан покосился на пустой бокал друга. – Были бы мы в тот день трезвы, ничего не случилось бы.

Весь вечер они привели, разрабатывая план. Составляли списки, к кому следует обратиться, чтобы услышать «нет». Касл даже предложил свою мать. Мол, он обработает ее – предупредит заранее, что нельзя соглашаться. Стефан был против. Неизвестно, как поведет себя проклятие, если он начнет мухлевать, но мать Касла в список все же внес.

Начали осуществление плана на следующий же день. Отправились к вдове палача. Да, в Верконе был такой, пока Вильхельм Второй не прислал распоряжение, чтобы всех преступников отправлять на суд в столицу. Даже такую привилегию, как разбор спорных дел, король отобрал у хозяина Закряжья, желая показать всем, кто здесь главный.

Оставшись без работы (в столице хватало своих палачей), местный душегуб сильно запил и в итоге замерз под забором. Вдова криком кричала, что ненавидит графа Хорра, так как тот не отстоял свое право хозяина. Стефан догадывался, что многие закряжцы недовольны, перейдя под управление короля. Они считали, что их лорд не проявил должного упорства.

Однажды, чуть повзрослев, Стефан собрал горожан на центральной площади и напомнил, как они попрятались в своих домах, когда пришли королевские войска.

Глава 5. Долги детства

Барон смотрел на деньги с таким сожалением, что Стефану сразу стало понятно, что те у друга не были лишними. Но зато золотой резко поднял настроение вдовы, потерявшей шанс на богатую жизнь. Цапнув монету, Кристель широко улыбнулась.

– Уж постарайтесь, господа, подберите мне хорошего мужа. За старого, угробленного вашими же стараниями, неплохо было бы вернуть должок.

– Мы благодарны вам за прямоту, – едва скрывая досаду, ответил граф.

Он схватил друга за шиворот и поволок к двери. Сев в карету, наклонился вперед, чтобы быть с растрепанным бароном нос к носу, и зашипел:

– Что ты творишь? Хочешь, чтобы по городу разнеслась молва, что мы собираемся завозить для одиноких женщин женихов? Что будешь делать, когда этих женихов обманутые вдовы не дождутся? – Стефан зло сощурил глаза. Касл, наоборот, распахнул их еще шире. – Ты зачем оставил вдове палача деньги?

– Сам жалею. Маменька последний золотой отдала, чтобы я заказал на завтра мяса, – проблеял Касл, вдавливаясь в мягкую спинку сиденья.

Стефана не устроил ответ. Граф изволил гневаться.

– Неужели ты не понимаешь, с чем шутишь? Теперь мне ни за что не избавиться от проклятия. Пойдет слух, что мы проводим опрос и платим за это. Люди жадны и примитивны. Стоит им узнать, что кто-то вместо «да» ответил «нет», и ему не дали золотой, нас с тобой завалят согласиями выйти замуж. И к утру я тебя загрызу, так как за ночь превращусь в дикого зверя.

Касл виновато почесал затылок.

– Еще не все потеряно, друг. Мне сейчас в голову пришла блестящая мысль. По щелчку пальцев соберем все «нет», – барон поерзал, прежде чем продолжить. Стефан ждал. – Мужчины. Вот кто никогда не скажет тебе «да».

Граф Хорр обессиленно откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.

– Теперь я точно знаю, почему тебя не приняли в Военную академию, – заговорил он через длительную паузу. – У тебя нет половины мозга. Рефлексы есть, а та часть, что отвечает за мышление – отсутствует. Ты хочешь окончательно похоронить мое имя?

– Убедил, плохая идея, – поняв, что друг убивать прямо сейчас не собирается, барон осмелел. Достал из кармана список. – Следующая по плану – старуха-старьевщица.

Стефан поморщился. К старьевщице ехать не хотелось. Глупая детская выходка сейчас виделась совсем иначе. Мальчишкой он украл с ее веревки выстиранное для продажи белье и раздал его нищим.

Граф до сих пор помнил, как сухая, словно старая ветка, женщина провожала его полным ненависти взглядом, когда он проезжал с отцом мимо ее лавки. Как губы складывались в единственное слово, которым она неизменно награждала его при встрече. Поганец.

А он чувствовал себя героем: отобрал у сквалыги тряпье и раздал нуждающимся. Еще и кривил рожи. Тетка жила далеко не бедно. Да и чего жалеть старые тряпки?

Детство прошло, и шалость забылась. Стефан вспомнил ее только потому, что Касл выпытывал имена всех, кому он напакостил даже в несмышленом возрасте. «Это богачи забывают неудачу, так как не знают деньгам счета, а нищета точит зуб на обидчика за мелкую монету всю оставшуюся жизнь», – пояснил барон другу.

Дом старухи-старьевщицы за прошедшие годы сильно обветшал. Во дворе все так же полоскалось на морозном ветру выстиранное белье. Заговорщики постучались, прежде чем войти. Внутри бедность буквально кричала, хоть и держалось помещение в чистоте. На лавке у окна сидела женщина и что-то штопала.

Она повернулась, когда барон кашлянул. Швея оказалась молодой, но такой же костлявой, как та старуха, которую он обидел. Лопатки были такими острыми, что грозились прорезать ткань суконного платка, наброшенного на плечи.

– Простите, мой лорд, что не встречаю, как положено. День на исходе, а дел еще много, – произнесла она, не прекращая работать иголкой.

– А свечи? – спросил Касл, оглядывая комнату. Ведро с тлеющими углями у ног старьевщицы – в доме было холодно, грубый стол с накрытой тряпицей миской, кровать за занавеской.

– Я стараюсь экономить, – швея сделала узелок и перекусила зубами нитку.

– А где прежняя хозяйка? – Стефан прошел к кровати и отодвинул занавеску. Он был уверен, что там лежит старуха, но наткнулся взглядом на испуганного ребенка, прижимающего к груди самодельную куклу.

– Бабушка умерла два года назад. Она так и не простила вас, – девушка дала знать, что понимает, кто пришел в ее дом. – А я Леся, ее внучка. Вы должны меня помнить. Это я кричала и обзывалась, когда вы сдергивали с веревки белье. И даже кинула в вас камень. Вы оставили нас на неделю голодными.

Стефан не помнил девочку. Но его сильно задели слова женщины. Из-за него страдали и без того обездоленные люди. Если бы он мог повернуть время вспять, ни за что не совершил бы настолько глупый поступок.

– А это кто? – граф кивнул на малышку.

– Моя дочь.

– Муж есть?

Швея помотала головой.

– Кому нужна такая нищета, как я?

– Мне очень жаль, что я был настолько бессердечен, – Стефан вытащил из кармана кошелек. Положил на стол и, подтолкнув к выходу открывшего рот друга, направился к двери.

Глава 6. Сотня чертовых «да»

Касл кинулся к другу. Обнял и крепко прижался к нему.

– Прости, я хотел помочь, – порывисто произнес он.

– Прощаешься, что ли? – Стефан задрал бровь.

– Пока ты понимаешь человеческую речь, почему бы не попросить прощения, – виноватая улыбка скривила лицо барона.

– Прощай, друг, – Стефан с трудом отцепил Касла от себя.

– До свидания. Я утром буду. С ружьем.

В карете Стефан несколько раз обернулся. Тощая фигурка барона так и стояла у ворот, пока не исчезла в круговерти снега. Начавшийся внезапно, он быстро залепил стекла. Стефан снял перчатки и посмотрел на изуродованные черными когтями пальцы. Сколько их будет завтра? Перейдут на другую руку, или первая полностью сделается похожей на волчью лапу?

Заехав в город, поплотнее укутался в меховой плащ. Закрыл глаза, отдаваясь тревожным думам. Но карета вдруг дернулась раз, другой. Кучер осадил лошадей. Послышались его недовольные крики и чей-то плаксивый голос, умоляющий позволить сказать графу всего одно лишь слово.

Стефан приоткрыл дверь, чтобы глянуть, кто просит помощи. Сегодняшний день показал, что нуждающихся немало. К ступеньке тут же подбежала женщина. Платок намотан крест-накрест, на ногах огромные мужские башмаки, край юбки обтрепался и сильно намок. Снег чавкал под ее ногами и смешивался с грязью. Несчастная держала за руки двух детей. Лет трех-пяти. Таких же плохо одетых. Смотрели на хозяина города испуганно.

– Да! – задыхаясь, выкрикнула женщина. – Да!

– Что «да»? – не понял Стефан.

– Люди говорят, надо ответить «да», если вы спросите, хочу ли я за вас замуж. Я вдова! И на все согласна. Хотите, пол буду мести или белье стирать. Только не оставьте без милости!

– Дайте золотой! Дайте золотой! – дети протянули замерзшие ладошки и сделали плаксивые лица.

Стефан отшатнулся, не ожидая такого подвоха. Кучер соскочил с облучка и кинулся на помощь хозяину. Замахнулся кнутом, чтобы отогнать, но карету облепили неизвестно откуда набежавшие женщины. Работали локтями, чтобы пробиться вперед.

– Да! Да! – вопили они. – Мы тоже согласны, только дайте золотой!

Кучер встал спиной к двери, едва сдерживая напор.

Понимая, что просто так уехать уже не получится, хозяин Закряжья выбрался из кареты. Велев кучеру занять свое место, поднял руку, чтобы возбужденные женщины перестали кричать.

– Завтра утром, сразу после службы в храме, каждая из вас будет выслушана. Священник запишет имена страждущих и предоставит мне бумаги. Я не оставлю вас в беде.

– А золотой? Нам дадут по золотому? Старухе-палачихе дали, а нам?

– Помощь будет оказана, но только после рассмотрения каждого случая отдельно, – Стефан знал, как слаб народ до дармовщины. Запишутся даже те, кто сыт и обут.

Приказав кучеру остановиться у храма, граф направился к небольшому домику, где жил священник. Тот уже готовился ко сну.

– Доброй ночи, отец Серафим, – по заведенному порядку Стефан поцеловал перстень на руке старика. – Вы жаловались, что паства маловата, и что местные не жалуют храм. Завтра ждите наплыва. Если хотите, чтобы страждущие приходили чаще, встретьте их добрым словом, а не строгим поучением. Они все нуждаются в помощи. Запищите каждого с пометкой, на какую беду жалуется. Будем по мере возможности помогать.

– Хорошее дело задумали, Ваше Сиятельство. Богоугодное. Я приложу все силы, чтобы удержать вновь прибывших и приучить к молитвам. Бог милосерден, но и мы должны поддерживать его щедрыми подношениями.

Старик вытянул вперед сухонькую руку. Глаза его при этом хитро блестели. Улучил момент, чтобы получить внеочередную мзду. Сам-то граф перестал заходить в храм.

Стефан снял с пальца крупное кольцо и отдал старику. Тот, довольный, перекрестил хозяина Закряжья.

– Всем по заслугам воздастся, – сказал он елейным голоском, пряча перстень в карман.

Стефан только хмыкнул. Знал бы отец Серафим, насколько он сейчас прав. Воздается графу за все, что когда-то натворил.

Дома молчаливые слуги помогли раздеться. Они уже знали, что хозяин снимает перчатки только в своих покоях. Ужин подали в библиотеку, где граф обложился книгами, которые привез из путешествия по Западу.

«Оборотни и влияние на них луны», «Две личности в одном теле», «Как укротить в себе зверя», «Гон в брачный период». Раздосадованный знаниями, не обещающими благоприятного исхода, Стефан сбросил стопку книг на пол. Упав, одна из них открылась на картинке, где ликан тащил на плече голую женщину. Его оскаленная пасть и горящие глаза ничего хорошего бедняжке не сулили.

Отодвинув от себя тарелку с мясом (по какой-то новой прихоти он полюбил недожаренное, чтобы на блюде оставалась лужица крови), Стефан подпер голову рукой. Сегодняшняя поездка показала ему всю глубину его падения. Будь он в молодости таким же разумным, как сейчас, то относился бы к людям с большим вниманием.

«Они живые, пусть со своими страстями и странностями, но живые. А я ничего этого не видел. Да я даже не замечал, в каком отчаянном положении находится мой ближайший друг!»

Глава 7. Зар–раза

Глава 7. Зар-раза

Оставив друга в гардеробной, граф направился в спальню.

– Тирли-бом-бом, – вскоре донеслось оттуда, – тирли-бом-бом, сегодня точно грянет гром. Луизе больше не сбежать, ее ждет мягкая кровать... Тьфу ты! Луизе больше не сбежать, ремня Зар-разе нужно дать.

Стефан пел, что само по себе было удивительно.

Он знал Луизу Кречет с детства. Это ее «тирли-бом-бом» крутилось в его голове. И голос он узнал. Все такой же писклявый и противный. Ух, как он ненавидел ее. И готов был дать волчий хвост на отсечение, что с той же страстью она ненавидит его.

У них не сложилось с самого начала. При родителях, которые дружили семьями, они делали вид послушных и добрых детей. Но стоило им остаться наедине, как начиналась словесная перепалка, переходящая в драку. В детстве Луиза была крупнее и выше, поэтому легко подминала под себя и Стефана, и его самолюбие.

Со временем расстановка сил изменилась. Крупнее и выше стал Стефан, но гадкая Лиззи все равно оказывалась сверху. Подножки, увертки, растянутые поперек дверей веревки, о которые он непременно запинался и некрасиво падал. И еще куча всего, что было не только обидно, но и унизительно. Она попирала все, что можно. Гордость, самомнение, оценку.

Из-за нее он пошел в Военную академию, преследуя сразу несколько целей. Во-первых, чтобы быть подальше от занозы, а во-вторых, так освоить правила ведения боя, чтобы с одного маха уложить верткую девчонку на лопатки. Если, конечно, им довелось бы увидеться.

Эта Зар-раза буквально преследовала его. Именно так – Зар-раза. С большой буквы и с раскатистым «эр», похожим на недовольное рычание зверя. Где бы Стефан ни был, всюду оказывалась Лиззи. На ярмарке, в храме, в гостях у знакомых. Острый язык, находчивый ум и удивительная изворотливость всегда ставили его в тупик. Рядом с ней он чувствовал себя неотесанным чурбаном. Она говорила на элейском, и он разбился, но выучил этот сложный язык. Хотел блеснуть, но выяснилось, что теперь она говорит на орадорском.

Академия помогла забыть Зар-разу. Появились другие интересы. И женщины, которые восхищенно смотрели ему в рот. В последний раз Стефан видел Луизу, когда приезжал домой на зимние каникулы, успешно сдав первый семестр. Она пришла в храм на вечернюю службу и поразила его отрешенным взглядом. Сделала вид, что не узнала. Была тиха, что напугало больше, чем если бы вдруг она бросилась на него дикой кошкой.

Во время проповеди он специально сел за Лиззи. Заметив, что из-под шелкового шарфа выбился локон (женщинам нельзя находиться в храме простоволосыми), он накрутил его на торчащий гвоздь и вдавил тот пальцем в спинку сиденья. Поторопился уйти со службы еще до того, как все встали.

Затихнув за дверью, с удовольствием послушал, как звонко Зар-раза вскрикнула и, поняв, кто виноват, понесла его имя по всем кочкам. Священник был в обмороке от обилия новых слов, которые никогда не слышал прежде. Ну а потом случились лето и тот самый цирк, где его прокляли.

– Ты думаешь, что сможешь увезти все узлы за раз?

Стефан был поражен неудержимостью друга. Нет, он не жалел, что позволил очистить шкафы. Все равно собирался обновить гардероб. Потом. Когда все закончится.

– А вдруг ты передумаешь? Надо брать, пока ты добр, – барон пыхтел, перетягивая пузатые кофры, уложенные на задок кареты, ремнями.

Касл не был знаком с Луизой Кречет, поэтому не догадывался, что с того момента, как Лиззи окажется в «гостях» у Стефана, у того не будет ни единой свободной минуты, чтобы думать о каких-то там шмотках. Ради тысячи «нет» и отборных ругательств на всех языках мира стоило потерпеть.

Стефан был уверен, что справится с Лиззи за неделю. У него останется целых полтора месяца, чтобы определиться с женой. Он даже сможет устроить отбор. И в последнюю минуту Исхода года священник сделает его женатым человеком. Стефан с большим удовольствием покажет Вильхельму Второму огромный кукиш. А девушку выберет такую, чтобы глаз не оторвать.

– Так в какую сторону мы направляемся? – покончив с узлами, которые затащил на крышу с помощью слуг, Касл уселся в карету. На его коленях лежала шляпная картонка.

– В Лапларское ущелье. Выходи, мы поедем верхом.

– А как же Зар-раза?

– Положу поперек седла. Это меньшее, что я хотел бы с ней сделать.

– Я всегда знал, что ты найдешь выход из любой ситуации, – с восхищением выдохнул Касл. – Но почему ты не вспомнил о ней раньше? Зачем все эти вдовы-старьевщицы, если у тебя есть заклятый враг?

– Я постарался о ней забыть. Сильно постарался.

– Разве можно забывать тех, кого ненавидишь?

Касл, разодетый в длинную до пять соболью шубу и такую же объемную шапку, не с первого раза взобрался на лошадь. Стефан с усмешкой наблюдал, как корячится его друг. Не выдержав, подвел своего коня ближе и, схватив за ворот шубы, закинул барона в седло. Тот поблагодарил кивком, едва не уронив шапку. Слишком разными по комплекции были друзья, чтобы одежда Стефана пришлась впору Каслу.

– Я стер ее из памяти.

– Так достала?

– Она являлась ко мне даже во снах, – Стефан послал коня вперед. Касл постарался не отставать.

– Ты был влюблен в нее? – спросил барон, поправляя шапку. Та при любом движении норовила сползти на глаза.

Глава 8. В гнезде Кречетов

Графу Хорру после такой женской подлости ничего не оставалось делать, как ехать домой голым.

– Как же я тебя ненавижу, – шипел Стефан, низко пригнувшись к гриве коня и несясь во весь опор по окольным улицам. – Всей душой ненавижу!

Стефан так страстно жаждал смыть из памяти позорный бег нагишом, что в столице, как только прибыл туда, направился к мозгоправу. Так называли магов, которые притупляли тягостные воспоминания и муки совести. После того, как отвалил десять золотых и заимел туман в голове, появляющийся сразу после попытки подумать о Лиззи, Стефан повеселел. Он начинал новую жизнь. Без козней Зар-разы.

И вот снова она. Нашла-таки способ напомнить о себе. Зверь ее услышал и понял.

Часа через два путники достигли Лапларского ущелья. Барон вертел головой и восхищенно цокал языком.

– Какая здесь красота! Я чувствую себя так, словно попал в сказку.

– Скоро это чувство пройдет. Приготовься, – мрачно пообещал Стефан, хотя не мог не заметить красоту вековых елей, опустивших лапы под тяжестью снега, скачущих по ним ярко-рыжих белок, красногрудых птичек, настороженно следящих за путниками.

– Никогда не был в этой части Закряжья. Я дальше Веркона вообще не заходил. Непонятно, что люди делают в такой глуши.

– Живут, – просто ответил Стефан. Если положить руку на сердце, то он тихо радовался, возвращаясь в с детства знакомые места. Как оказалось, он скучал по нетронутой природе, по тишине, по еловому духу.

Крепость открылась внезапно. Выступила из-за скалы, как строгий страж. Черные камни, знавшие огонь, основательные башни, щерящиеся бойницами, кряжистый мост. В мирное время его не поднимали.

– Для чего здесь, в глуши, такое укрепление? – удивился Касл.

– Когда-то там, в конце ущелья, проходила граница Закряжья, – Стефан кивнул головой в сторону тонущих в тумане скал. – Пока мой прадед вместе с лордом Кречетом не присоединил дикие земли к нам. Оттуда лезла всякая нечисть.

– Зря старались Хорры с Кречетами, – барон скривил лицо. – Зря проливали кровь, если все захапал Вильхельм Второй.

– Право сильнейшего, – Стефан пожал плечами.

Заслышав цокот копыт по деревянному мосту, из бойницы высунулась голова стражника. Ворота были основательно заперты. Иного Стефан и не ожидал. Здешние места были богаты диким зверьем.

– Кто изволил пожаловать? – строго поинтересовался бородатый мужик. Эхо, нарушившее тишину, заставило с шелестом осыпаться с елей снег. В ущелье каждый звук отражался гулко.

– Хозяйка дома? – щерясь в улыбке, спросил Стефан. – Соскучился. Хотел бы увидеть ее.

Голова исчезла. Через некоторое время раздался выстрел, и у ног коня Стефана деревянное покрытие вздыбилось щепками.

– Узнаю руку леди Луизы, – улыбка на лице графа сделалась еще шире.

– Как-то странно нас встречают, – барон заставил свою лошадь попятиться.

– Нормально встречают. Как давнего врага. Если меня здесь убьют, сразу уезжай. Она сама позаботится о моих похоронах. Не смей геройствовать. Это приказ, – не оглядываясь на друга, сообщил Стефан.

Он смотрел на каменную кладку над воротами. Там вскоре появилась женская фигура, на плечи которой был наброшен меховой плащ. Темные вьющиеся волосы, белое лицо, румянец то ли от мороза, то ли от ярости.

Стефан залюбовался ею. Гордая, красивая. А ведь Луиза была всего на год младше, должна была бы быть замужем и с кучей детей. Правильно предупреждал Касл. Пришло время узнать.

– Ты все еще Кречет или сделалась домашней курицей? – голос Стефана лучился весельем.

– Проваливай откуда пришел.

Стефан рассмеялся. Нет, она все еще Кречет. Была бы замужем, сейчас за ее спиной вырос бы защитник. Не позволил бы вести беседы с врагом, не показав графу Хорру, кто здесь истинный хозяин.

– У меня к тебе всего один вопрос, – Стефан сделал паузу, наблюдая, как она перезаряжает ружье. В этом она вся. Не словами, а действиями показывает, что гостям следовало бы убраться до второго выстрела. И лучше бы не задавать глупых вопросов, которые могут расстроить хозяйку крепости. – Лиззи, ты выйдешь за меня замуж? Только коротко, без проклятий и неприличных слов – да или нет?

Вопрос застал Луизу Кречет врасплох. Она перестала возиться с ружьем и посмотрела на лорда Хорра.

– Нет.

– Что? Не слышу? – довольный, он приложил руку к уху. – Повтори еще раз.

– Нет, нет и нет.

– Лиззи, я обожаю тебя. Спускайся, поговорим начистоту. Мы можем очень быстро завершить дело...

Он не успел договорить. Последовал второй выстрел. Конь под седоком храпнул и поднялся на дыбы. Стефану стоило немалых усилий, чтобы удержаться в седле. Услышав перестук копыт за спиной, граф понял, что лошадь барона, испугавшись, понесла того в лес.

– Нам не о чем разговаривать. Если не уберешься, на третий раз пристрелю, – она полезла в карман штанов за патроном. Стефан оценил плавную линию бедер, обтянутых кожей. С годами Лиззи стала только привлекательней. Стройные ноги, высокая грудь. Как-то некстати вспомнилась, как та была упруга под пальцами, и как чувствителен был сосок, когда его обхватывали губы.

Глава 9. Прозрение

Больше леди Кречет не заходила в комнату незваного гостя. Тот, осмотревшись, оценил заботу. Могла бы бросить в подземелье. Как-то, будучи ребенком, он забрел в неизведанную часть крепости и до сих пор помнил запах плесени и нечистот. За зарешеченными камерами, отделенными от канализационной шахты каменной стеной, шумела вода, несущая в пропасть отходы жизнедеятельности всей крепости. Мрачное и пугающее место.

Но Лиззи не была настолько жестока к своему врагу. Его покои оказались светлыми и теплыми, пусть и скромно обставленными. Кроме кровати, стола и камина, где истопник, похожий на медведя, поддерживал огонь, висела огромная, чуть ли не на всю стену, картина. Она то и привлекла внимание Стефана.

Вынужденный лежать, граф страдал от одиночества, поэтому от нечего делать разглядывал работу неизвестного мастера. На картине почему-то был изображен его родовой замок с тем самым балконом, с которого Стефан любил наблюдать за городом. Ниже открытой веранды художник с большим мастерством вывел балансирующую на канате гимнастку в цветастом трико. Она была центральной фигурой всей композиции. Девушка раскинула руки, в каждой из которых держала по вееру, и счастливо улыбалась зрителям.

Удивительно, но Стефан находил на картине такие детали, которые художник знать не мог, если бы не присутствовал на том злосчастном цирковом представлении. Под канатом стоял силач, готовый поймать гимнастку, если та вдруг оступится. Чуть в стороне сидела девочка-змея, и был виден край клетки, где содержались тигры.

– Кто нарисовал эту картину? – спросил Стефан у слуги, принесшего поленья для камина.

Тот обернулся. Обмозговывая ответ, пожевал губами, отчего пришла в движение борода. Было похоже, что истопник впервые задумался над тем, что было изображено на полотне. В итоге развел огромные ручищи в стороны.

– Всегда тут висела.

Через пару дней Стефан почувствовал в себе силы встать. Слуга как знал, что пришла пора есть цивильным способом, а не в кровати, поставил тарелку на стол. Хорр потащился к ней, передвигая перед собой стул.

С тех пор так и повелось: пробуждался по утрам, терпел перевязку, которую делал один из стражников (в доме у Лиззи или вовсе не было женщин, или те не показывались на глаза), ел в одиночестве, а после надолго застывал у окна, за которым кипела жизнь. Напряженно следил за появляющейся во дворе хозяйкой крепости. Она раздавала приказы или наблюдала за хозяйскими работами. Строгая, но справедливая, не чурающаяся оказать помощь, если слугам таковая требовалась. И у Стефана уже не поворачивался язык называть ее Заразой.

Иногда она покидала крепость в сопровождении вооруженных мужчин, но чаще выезжала на охоту одна. Неизменно возвращалась с добычей, волоча за лошадью на связанных острогах тушу кабана или оленя. Вытряхивала из походной сумы подбитую птицу. И чем больше смотрел на Луизу Стефан, тем больше понимал, что вот именно такая жена ему и нужна.

Но сколько еще раз он должен услышать от Лиззи «нет», чтобы реально предложить ей руку и сердце? А вдруг он ошибется, и одно ее «да» обнулит весь счет, увеличивая путь к освобождению от проклятия? Тогда он окажется лгуном, поскольку вынужден будет пойти на попятную. Он не будет рисковать ее жизнью, так как знает, что в свадебную ночь превратится в зверя и погубит красавицу-жену. Да и ответит ли она согласием после того, как он выставил на всеобщее обозрение тайну их страстных поцелуев у запруды?

– Дурак...

И почему ему прежде не приходило в голову, что всего в двух часах езды от родового замка Хорр живет умная, отважная и очень привлекательная девушка? Неужели он должен был заслужить проклятие, чтобы понять, что его извечный враг – его судьба?

– Слепец...

В один из дней, когда редкое зимнее солнце заглянуло в окно и осветило комнату, он, опираясь на стул, потопал к картине. Всегда рассматривал ее, сосредоточившись на цирковых артистах, а сейчас вдруг увидел деталь, которая прежде ускользала от его внимания. В проеме двери, ведущей на балкон, прятался в тени человек. Хорр узнал себя. Гордо вскинутый подбородок, бледное лицо и крепко сжатые челюсти. Весь в черном, он являл яркий контраст разодетым в цветастые трико циркачам. Словно художник желал противопоставить тьме свет. Злу добро.

Стефан направился к двери. За порогом застыл стражник. Граф хмыкнул, поняв, что его стерегут.

«Чего еще боится Лиззи? Какие еще тайны прячет в своем доме, раз выставила у двери калеки стражу?»

– Я хочу видеть хозяйку, – сказал он.

– Леди Кречет не велела беспокоить, – стражник ответил, глядя куда-то поверх головы Стефана.

– Хорошо. Тогда я сам позову ее.

Дотащившись до окна, Хорр распахнул его. Ледяной воздух тут же пробрался под тонкую рубашку. Он увидел хозяйку крепости у колеса, поднимающего мост. Его смазывали, а она наблюдала. Мелькнула мысль, зачем держать в готовности подъемное устройство, если в его краю более десяти лет мирное время? Или она знает то, что хозяину Закряжья неведомо?

– Луиза Кречет, поднимись ко мне! Если откажешься, я сам спущусь!

Стефан пугал. Он с трудом представлял, как потащится по длинным коридорам и лестницам в одной нижней рубашке и босиком, еще и со стулом вместо костыля.

Лиззи даже не обернулась. Махнула рукой так, словно отгоняла назойливую муху.

Глава 10. Визит короля

Стефан протянул руку и сжал в ладони ее замершие пальцы. На жест примирения Луиза ответила настороженным взглядом.

– Мой замок более укреплен, но я продержался всего месяц, – тихо произнес граф.

– Ты был слишком молод, и тебя шантажировали жизнями твоих людей. А меня некем шантажировать. Мужа и детей так и не завела. Родителей давно нет, а тебя я ненавижу. Это знают все.

– Поехали ко мне. Без тебя Вильхельму эта крепость не нужна. Сбережешь своих людей. А я давно не мальчик и сумею отстоять свое.

– Чтобы тебя опять спросили, не хочешь ли ты разрушения Веркона?

– Король не посмеет забрать чужую жену, – Хорр прямо посмотрел в глаза Луизы. – Я женюсь на тебе. Только...

«Только тебе придется взять в брачное ложе ружье, чтобы убить зверя, в которого я превращусь. Иначе он убьет тебя. Но зато у вдовы появится веский повод отказать королю, а траур можно держать годами. Устанет ждать».

– Нет! – резко оборвала его Луиза, зло блеснув глазами.

Стефан не успел убедить ее. В комнату ворвался запыхавшийся мужчина.

– Королевский отряд вошел в ущелье! Пятьдесят голов.

– Начинается, – выдохнула девушка. Кинувшись к окну, она дернула его створку и прокричала во все горло: – Поднять мост!

Все, кроме стражника, оставшегося караулить Стефана, умчались. Но граф не собирался отсиживаться в тепле, пока отважная девушка ведет переговоры с его злейшим врагом. Он распахнул дверь и с налета оглушил воина. Сработал эффект неожиданности. Стефан закрепил успех, применив удушающий прием. Кривясь от боли в ноге, дотащил обмякшее тело до кровати и принялся раздевать стражника и облачаться в его одежду. Граф Хорр не принцесса, чтобы наблюдать за врагом с безопасной высоты.

Подшлемник, надвинутый глубоко на лоб, и мешковатая суконная одежда простолюдина надежно скрывали истинный облик гостя крепости. Стараясь не хромать, из-за чего пришлось идти медленнее, чем того требовала спешка, Стефан потащился к крепостной стене. В руках держал копье – на него и опирался, если было невмоготу.

Став чуть поодаль от окруженной людьми Луизы, Стефан прислушался к ее голосу. Девушка отдавала приказы и весьма дельные. Она знала толк в обороне. Мост медленно, скрежеща и стеная, но поднимался. Глянув с высоты стены вниз, Хорр убедился, что крепостной ров непреодолим. Снег скрывал его содержимое, но нетрудно было догадаться, что через него тоже не пройти. Местами, где ветер сдувал пушистый наст, топорщились колья.

Мост, наконец, подняли. Толстым деревянным полотном он надежно преграждал проход к воротам. Послышался лязг опускаемой решетки – второго слоя защиты. Затем взялись за сами ворота. Скрипели мощные железные засовы, просовываемые в скобы.

Окинув взглядом стену, Стефан заметил несколько котлов с застывшей смолой. Под ними даже не думали разводить пламя. Это говорило о том, что леди Кречет не верила в немедленную атаку ее укреплений. Надеялась на переговоры, но держала под руками средства защиты.

Стефан оглянулся, услышав доносящиеся со двора женские голоса. Значит, в крепости все же жили представительницы противоположного пола. И даже дети – стайкой воробышков они слетались к женщине, которая поручала маленьким защитникам посильное дело. Складывали в кучу под стеной дрова, убирали со двора все лишнее.

Мужики впрягались в телеги, чтобы оттащить их на задний двор. Оттуда же доносились ржание коней и прочие звуки, издаваемые домашними животными. Луиза Кречет владела крепким хозяйством, которое трудно было оценить из окна покоев второго этажа.

– И ни одной собаки, – сделал удивительное открытие Стефан.

Ему ли не знать, как те начинали лаять и яриться, видя беспокойство людей. И почему он раньше не замечал, что охотники и сама леди Кречет уходили из крепости без сопровождения псов? В его замке имелась целая псарня, где не только натаскивали охотничьих и сторожевых собак, но и разводили лучшие породы.

Вспоминая посещение крепости в детстве, Стефан обнаружил, что отец ни разу не преподносил Кречетам в подарок щенков, хотя обычно щедро раздавал их. Здесь и в ту пору не водилось собак, иначе любознательный мальчишка, исследующий каждый закуток, заметил бы их. Вроде бы пустяк – отсутствие собак, люди вольны любить или не любить их, но данное открытие заставляло задуматься.

Солнце садилось. Заснеженные скалы окрасились красным закатом, удивительно похожим на кровь. Где-то совсем близко завыл волк. Его песню подхватили другие, сливаясь в единый вой, жуткий и прекрасный. Люди и так не оставались без дела, но заслышав вой, ускорились. Словно волки предупредили, что отряд короля близко. Детей увели со двора.

– Ты уверена, что явится сам Вильхельм? – возле Луизы застыл бородатый воин. Стефан узнал истопника. Тот напялил на голову шлем и повесил на плечо ружье.

– Все сроки вышли. Он должен будет показать свою власть, – она тревожно вглядывалась вдаль.

Стефан тоже застыл у одной из бойниц, поэтому увидел, как над ущельем взвилась и закружилась в небе стая воронов. Вскоре из-за скалы, за которой пряталась крепость, появились первые всадники. Над их головами ветер трепал королевские стяги. Проехав вперед, они остановились. Зазвучал горн, и защитникам крепости явил себя король.

Глава 11. Расставание

Несколько знамен упало наземь. Воинам было не до стягов. Справиться бы с волнующимися животными.

– Спасайтесь, Ваше Величество, – звонко крикнула леди Кречет. В ее голосе слышался явственный ужас. – Это оборотни!

Из тумана прямо под ноги королевского коня выпрыгнул огромный тигр. Он повторил свой дикий рев, и со скал ему ответили десятки волчьих голосов. Их вой заставил леденеть кровь. Всадники, вскинув ружья, начали палить во все стороны.

А ущелье продолжило полниться жуткими звуками: сыпались камни, ломались деревья, где-то загрохотала сорвавшаяся лавина. Объятый ужасом отряд рванул за королем, первым кинувшимся прочь из страшного места.

– Уф! – сказала Лиззи, вытирая пот, выступивший на лбу от напряжения. На ее лице кривилась улыбка.

Стефан хлопал глазами, глядя на хозяйку крепости. Леди Кречет открылась ему совсем с иной стороны. Он был восхищен. Луиза продумала целую операцию, чтобы надолго отбить королю охоту лично посещать ущелье.

– Зачем ты здесь? – спросила она, упирая палец в грудь Стефана. Луиза больше не улыбалась.

– Лиззи, выходи за меня замуж.

– Какой же ты дурак, Стефан, – она обошла его. Не оборачиваясь, помахала рукой. – Нет. И еще раз нет. Я никогда не соглашусь стать твоей женой. Лучше смерть.

Он долго сидел на каменном выступе над воротами. Уже опустили мост, подобрали тела погибших соратников. Вынырнул из тумана небольшой отряд пеших воинов. Их радостно встретили выбежавшие навстречу люди. Обнимались так, словно давно не виделись. Чуть позже по мосту прогрохотала телега. В клетке сидел присмиревший тигр.

Следом за повозкой провели двух огромных волков. Подходя ближе к воротам, те задрали морды и понюхали воздух, словно учуяли наблюдающего за ними человека.

«Вот почему в крепости не держат собак. Ее охраняют волки», – догадался Стефан.

Основательно замерзнув, он поднялся. Поковылял к себе, опираясь на копье. Нога так разболелась, что хотелось выть. В комнате никого не оказалось. Впрочем, как и у дверей. Видимо, Лиззи больше не собиралась держать гостя под надзором. Все, что надо и не надо, он уже увидел.

С трудом сняв с себя штаны, Стефан рухнул на кровать. Бинты набухли от крови. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким никчемным. Лиззи знатно утерла ему нос.

Она пришла к нему ближе к полуночи. Увидев кровь, приказала принести бинты. Перевязывала сама.

– Нам нужно поговорить, – произнес он, наблюдая за действиями девушки. Они были точны и лаконичны. В Лиззи удивительным образом сочетались сила и изящество. Смелость и щемящая незащищенность. Ум и ранимость. Стефан не мог отвести от нее глаз. Нравилась. Так сильно нравилась, что хотелось обхватить руками, прижать к себе и никогда не отпускать.

– Сегодня не до разговоров, – ответила она. – Завтра тоже. В крепости объявлен траур. Кстати, мое желание, чтобы ты покинул крепость, все еще в силе.

А он не понимал, как ему оторваться от нее? Как забыть эту женщину? Снова тащиться к мозгоправу, чтобы развеял желанный образ, поселившийся в памяти?

– Я не уеду, пока не узнаю, что это за картина, – граф кивнул на полотнище на стене. – И почему она так точно изображает всех участников того злосчастного выступления в моем замке.

– Я не понимаю, о чем ты, – Луиза не смотрела на Стефана. Собирала окровавленные бинты.

– Все ты понимаешь. Я видел тигра. И узнал женщину, изображавшую змею. Да, прошло двенадцать лет, но она не сильно изменилась. И, кажется, я догадываюсь, кто был гимнасткой, танцующей на канате. Грим делает нас неузнаваемыми, да, Лиззи?

– Ты бредишь, – Луиза потрогала лоб Стефана. – Этой картине не меньше сотни лет. Она всегда здесь висела.

– Нет, – он мотнул головой, убирая ее руку со лба. Задержал ее холодные пальцы в своих горячих. Опять поднялся жар. – Еще вчера ты могла меня убедить, но сегодня я прозрел.

– Хорошо было бы, если бы ты еще и поумнел, – она выдернула руку из его захвата и вышла из комнаты.

Весь следующий день он провалялся в постели. Рана открылась и любое движение приносило муки. Стефан слышал, как ударил погребальный колокол, призывая жителей крепости в небольшую часовню. Потом ему принесли еду и чарку хмельного вина – помянуть погибших воинов. Вино странно подействовало – граф словно провалился в колодец. Но хотя бы перестал чувствовать боль.

Пришел в себя утром. Жар сошел на нет. Нога была перевязана, вчерашняя посуда унесена, а за столом сидела Луиза. Перед ней стояла чашка с каким-то ароматным горячим напитком. Пахло горными травами, чистотой и свежестью. Несмотря на пролегшие под глазами тени, все эти определения подходили и для Лиззи. Чистота и свежесть.

Гладкая кожа, мягкий румянец, хрустально-голубые глаза. Аккуратный рот и небольшой нос. Красивая. До боли красивая. Темные волосы собрала в косу, но выбившиеся пряди кручеными локонами обрамляют лицо. И не скажешь, что Лиззи скоро тридцать. «Волшебница. Жизнь в ладу с собой и природой не оставляет морщин».

Хотелось спросить, как она жила все эти двенадцать лет, почему после той встречи в храме больше не показывалась на глаза.

– Тебе пора домой. Я вызвала твоего друга, чтобы он забрал тебя, – заметив, что гость проснулся, Луиза отодвинула чашку, о которую грела руки.

Глава 12. Новая беда

Сани въехали в город. Шумный и грязный против девственно чистой природы ущелья. Стефан выдохнул, поняв, что никто не бежит к саням, чтобы попроситься замуж. Всего одно «нет» отделяло его от счастливого исхода давнего проклятия, и он страшно боялся услышать «да», чтобы не начать все сначала.

Кони неслись по Торговой улице. В воздухе витал дух чесночной колбасы и жареной рыбы. Шустрые мальчишки зазывали покупателей.

– Останови у сдобной лавки, – велел кучеру Стефан. Тот послушно направил коней к крыльцу, над которым висел огромный калач.

– На сладкое потянуло? – осклабился в улыбке Касл. – Задала тебе перца твоя Зар-раза?

– Пойди купи мне булку. Самую мягкую.

Барон ожидаемо протянул руку. Стефан полез в карман и вытащил золотой.

– Когда у тебя деньги будут водиться? – проворчал, кладя монету на ладонь.

– Когда люди поймут, что нет отдыха лучше, чем у нас на перевале, – нисколько не стесняясь «подачки», Касл подбросил монету в воздух.

– Давай откроем там игорный дом. Народ валом повалит.

У барона загорелись глаза.

– Я согласен. Только сначала у мамы спрошу.

– Иди уже.

Когда друг принес сдобу и тут же начал есть свою булку (о себе он никогда не забывал), Стефан скатал из хлебного мякиша два шарика и заткнул ими уши. Вспомнил слова Лиззи, что ему следует ходить с пальцами в ушах, если он не хочет пустить по ветру все ее «нет». Он нашел более действенный способ.

Касл открыл от удивления рот. Что эта Зар-раза сделала с его другом?

– Не хочу рисковать, – прокричал Стефан, понимая теперь, почему все глухие говорят слишком громко. – Жаль, что подобная идея не пришла в голову раньше. Столько неприятностей избежал бы. Теперь пусть хоть оборутся, что согласны выйти за меня замуж, я не услышу.

Барон что-то ответил, но сообразив, что друг не разбирает речь по губам, махнул рукой и вернулся к булке.

Зря Стефан думал, что за время его отсутствия горожанки отказались от мысли стать графинями. Они караулили его в непосредственной близости от дома. Проезжая мимо храма, граф опустил капюшон на глаза, но было поздно. Толпа женщин, разглядев господские сани, кинулась к ним.

– Гони! – крикнул Стефан кучеру.

Из саней выскочил, когда они еще не остановились. Поскакал по лестнице вверх, прыгая через две ступеньки. Знал, что стража у ворот не справится с толпой. Встречающие его слуги были начеку – запустили и тут же захлопнули двери, оставив барона на растерзание толпы.

– Уф! – выдохнул Стефан, падая на кушетку в холле.

Боясь попасть в руки многочисленных «невест», он совершенно забыл, что у него больная нога. Слуги что-то говорили, но он не слышал и не хотел слышать их болтовню. «Мякиш в ухе – великолепное изобретение. Можно остаться наедине со своими мыслями», – радовался он. С него сняли подбитый мехом плащ и помогли дойти до покоев.

Вскоре появился растрепанный барон. Заговорил, жестикулируя. Стефан рассмеялся. Расставив руки, он упал на кровать. Уставился на расписанный узорами потолок. Какое же это блаженство – тишина в голове!

Касл потрепал его за плечо, заставив перевести взгляд на себя. Что-то страстно хотел донести до сознания Стефана, но тот оттолкнул друга.

– Скройся. И до утра на глаза не показывайся. Иначе отправлю к маме.

Угроза подействовала, и барон, обиженно поджав губы, удалился.

Захватив с собой чистую одежду, Стефан потащился в грот. Попадавшихся навстречу слуг отсылал рукой. Те уже знали, что хозяин время от времени наведывается в винный погреб, и не любит, чтобы его беспокоили, пока он «отдыхает». А граф предусмотрительно запирал дверь изнутри. Тайна источников хранилась надежно.

С трудом спустившись по каменной лестнице, Стефан с волнением открыл потайную дверь. Перед встречей с чудом – цветущими даже зимой цветами, всегда замирало сердце. Они ожидаемо повернули головки в его сторону.

– Вот и я. Не скучали?

Ему показалось или света стало меньше?

– Обиделись? – спросил с тревогой в голосе, вытаскивая из ушей хлебные затычки. Если бы цветы вдруг ответили, Стефан сильно удивился бы. Торопливо раздевшись и сняв с себя бинты, граф шагнул к кромке воды. Потрогал ее ногой. И опять ему показалось, что вода стала не такой теплой, как была.

Зашел в озеро и почувствовал, как тело покрывается от холода гусиной кожей.

– Неужели источники перестали бить? Такого на моей памяти еще не было, – прошептал он, забираясь все дальше и дальше в воду.

Сначала направился к холодному Мальхору. Чем ближе подходил, тем сильнее стучали зубы, настолько ледяная вода была в этой части озера. Постоял, понаблюдал за потоком, льющимся из расщелины в стене, но ничего необычного не нашел. Напор был так же силен, что и прежде.

Развернувшись, поплыл к горячему Кодидуру.

– Что с тобой? – спросил Стефан у источника, бьющего вертикально вверх из толщи камней. Вокруг него всегда клубился пар и на стенах оседали капельки воды, но не сейчас. Фонтан словно утратил силу. И жар уже был не тот – граф сумел подплыть так близко, как не решился бы ранее.

Глава 13. Древние традиции семьи Хорр

Стефан хмыкнул. Его отец был высокого о себе мнения. Вот откуда чрезмерная гордость, присущая самому Стефану. Но чтение доставляло сыну удовольствие: он узнал, какие чувства испытывал отец, когда встретился с его матерью.

«Когда она подала мне руку и пошла, ведомая мной, в круг танцующих, в моей душе случился переворот. Да, я был знаком с Веро и прежде, но никогда до сего момента не думал о ней с такой нежностью. Я теперь точно знал, что нашел свою суженую, и был благодарен богам за их выбор».

Стефан отложил дневник.

«Цветок? Какой цветок? Может быть, был устроен карнавал и кто-то подсказал отцу, как угадать, кто прячется за маской? Но зачем здесь это?»

Стефан всегда был уверен, что хроники рода создаются для того, чтобы в них записывались только те события, которые влияют на судьбу семьи. А отец ударился в сентиментальные воспоминания. Почему он придавал знакомству с матерью столь большое значение? И при чем здесь цветок?

Нынешний граф Хорр полистал оставшиеся страницы, но обнаружил, что они чисты. Отец оставил только эти скупые строки и ни слова о волшебном гроте. Да, Стефан помнил, как красива была его мать. Это от нее ему достались синие глаза. И, определенно, отец был влюблен. Но разве ему не положено было описать достижения, способствующие укреплению рода, а не какой-то там бал-маскарад?

Перечитав весь эпизод встречи родителей заново, Стефан не нашел других объяснений. Зато, стоило перелистнуть пару страниц назад, как Хорр увидел другой почерк – наверняка его деда, так как он тоже звал себя графом Хорр. И опять описывался праздник. Нет, его предки совершенно точно любили погулять.

«Я устроил праздник цветов и велел сойтись на площади всем девушкам города. В руках каждой из них был букет. Я одаривал золотым, не пропуская ни одну, поскольку не знал, кого мне приготовили боги».

– И этот туда же, – Стефан отложил книгу. – И опять цветы. Но если отец узнал мать по цветку, вплетенному в волосы, то как узнать суженую, если каждая девушка, пришедшая на праздник, держит в руках по охапке? Розы, ромашки, лилии... Да мало ли какие цветы они принесли?

«Я узнал мою Марию сразу же. Она сама была немало удивлена. Стоил мне подойти к ней, скромной девушке из горного селения, как ее букет из невзрачных полевых цветов вдруг превратился в изысканный. Те самые цветы однозначно указывали на нее. И ни разу за всю последующую жизнь я не пожалел о выборе высших сил. Я полюбил Марию раз и навсегда».

– Ого! Выходит, все мужчины рода Хорр однолюбы? – Стефан запустил пальцы в волосы. Те уже высохли. – Один я – паршивая овца.

Граф серьезно задумался. А бы ли и он однолюбом? Когда-то он делал предложение Кларе. Но не перепутал ли он любовь с влюбленностью и нежеланием одному отправиться на границу? Да, не случилось, но, насколько Стефан помнил, после разрыва их отношений он совсем не испытывал душевных мук. Даже отнесся к обстоятельствам философски. Не получилось и ладно. Его больше беспокоил отросший на мизинце коготь.

Стефан вытянул руку и посмотрел на ладонь. Вздрогнул, когда заметил, что все ногти почернели.

– Да что же это?! – резко поднялся из кресла и направился к занавешенному тяжелой портьерой окну. Отдернув занавеску, поискал глазами луну. Она была полной. Сегодня ночью Стефана ждал оборот.

Уже зная, что проведет ее в гроте, Хорр поторопился дочитать дневник. Он должен был знать, почему его предки обращали внимание на цветы при выборе суженой.

Прадед тоже отметился в дневнике.

«Мне не пришлось ломать голову ни с устройством праздника, ни с приглашением незамужних девушек на отбор. Я встретил Катарину, когда проезжал мимо поля, засеянного маками. Оно красиво подчинялось порывам ветра, превращаясь в море с красными волнами. Я замер от восторга. Но мое уединение нарушил прекрасный голос. Я вгляделся и увидел идущую по полю девушку – дочь местного старосты. Кэт не замечала меня. Поглощенная песней, она ласково прикасалась руками к красным головкам мака, но ее взгляд был устремлен ввысь. Туда, где в небесной синеве щебетали птицы».

– Оказывается, мой прадед был романтиком, – заметил вслух Стефан и вновь углубился в чтение.

«Сначала я залюбовался Катариной. Я видел ее и не раз, но сейчас словно прозрел. Казалось, только вчера она подносила мне воду нескладным подростком, а сегодня вдруг превратилась в прелестную девушку. У меня забрало дух. Я боялся напугать ее и прервать чарующее пение, поэтому погладил коня по гриве, чтобы тот не тряс головой и не звенел уздечкой».

– Однако! – улыбнулся Стефан, понимая, что в нем нет и толики того романтического настроя, какой был у его прадеда.

«Но я сам нарушил ее покой. Невольно вскрикнул, когда увидел, что под ее рукой цветы утрачивают алый цвет. Они становились голубыми, с теми неуловимыми прожилками сиреневого, какие свойственны лепесткам цветов в нашем гроте. С этого момента я знал, что Катарина – моя истинная пара».

Стефан закрыл рот. Улыбка, с какой он читал признание прадеда, исчезла.

– Значит ли это, что в руках моей суженой любой цветок превратится в тот, что растет в нашем гроте?

Стефан откинулся на спинку кресла.

Он ломал голову, как найти жену, а, оказывается, судьбу графов Хорр решают не они сами, а боги! Но как связан сегодняшний случай в гроте с тем, что у него до сих пор нет жены? И виноват ли он в этом? Ведь Стефан ни разу не видел ни в столичном обществе, ни здесь, в Закряжье, цветов, сколько-нибудь похожих на растущие у источников.

Глава 14. Боль Луизы Кречет

Глава 14. Боль и ненависть Луизы Кречет

Племянница короля подошла к окну и выглянула наружу. Легла животом на подоконник и посмотрела вниз, но увидела лишь опрокинутую корзину. Красные яблоки на снегу казались замершими птичками. Но принцессу заинтересовали совсем не они. На снегу черным квадратом выделялась непонятная вещь. То ли книга, то ли плоская шкатулка.

– Где тут выход на задний двор? – спросила Эвхения у попавшегося на пути слуги. Тот, оторопев, показал пальцем на дверь.

Было холодно, и следовало бы вернуться, чтобы одеться, но Эву распирало любопытство – что заставило графа столь спешно покинуть родной дом?

– Впервые мои любовники сбегают от меня, выпрыгивая из окна, – произнесла Эвхения, поднимая странную книгу в кожаном переплете. Отряхнув ее от снега, принцесса прочла вслух выбитое золотыми буквами название:

– Хроники рода Хорр.

Эва широко улыбнулась. Подняв со снега яблоко, обтерла его о платье и хрустко откусила. Ей будет чем заняться, пока Стефан бегает от нее, как пугливый подросток.

Стефан волком летел по ночным улицам Веркона, стремясь догнать беглянку. Он не запомнил момента, когда с него слетела одежда. Не почувствовал боли обращения. Просто вдруг понял, что бежать на четвереньках ему гораздо проще, чем на двух ногах. Он жаждал объясниться. Нельзя, чтобы любимая думала, что у него есть другая. И страстно верил, что Лиззи не испугается оборотня, когда он ее поймает, так как сама сделала его таковым.

А Луиза улепетывала во весь опор на гнедом жеребце. Петляла по улицам, чтобы сбить преследователя со следа. Ведь она слышала, как Стефан выкрикнул ее имя. Но ему не догнать беглянку даже на самом быстроходном коне. Да, ее путь лежал в Лапларское ущелье, но она заведет недруга в лес, где тот заплутает. Пусть охладит дурную голову.

На лице обиженной девушки застывали и превращались в льдинки слезы.

– Дура я! – шипела она себе под нос, пригибаясь к гриве коня. Безжалостно била его по бокам, чтобы скакал быстрее. – Напридумывала себе невесть что, а он! А он! Да чтоб он провалился! Пусть только появится, я натравлю на него волков, чтобы раз и навсегда забыл дорогу в мой дом!

Леди Кречет целый день маялась, ругая себя за то, что выгнала больного Стефана. Надо было хотя бы сказать ему последнее «нет». В качестве прощального жеста. Так было бы честнее. Их дороги тогда навсегда разошлись бы.

Но Лиззи не хотела лгать самой себе. Потому и не сказала, что боялась потерять его. Любовь – она такая странная штука. Ее убиваешь в себе, думаешь, что справилась, но она всплывает и терзает в самый неподходящий момент.

Это ее, Луизы, вина, что правитель Закряжья – красивый мужчина, пусть и отвратительно поведший себя двенадцать лет назад, обрел такой недуг, как волчий оборот. Если она не скажет ему «нет», каждое полнолуние зверь будет лезть из него, выворачивая кости наружу. Месть свершилась, пора бы и заканчивать злую игру. Поэтому Луиза собралась и поехала в город.

Она не хотела, чтобы ее заметили, так как Вильхельм запрудил Веркон шпионами. Крепость продолжала делать вид, что все еще держит осаду оборотней. Как только выехал Стефан, Лиззи вновь подняла мост. Сама выскользнула через пролом в боковой стене, о котором знали лишь местные жители.

Глубокий ров подковой огибал бастион, упираясь концами в скалу. Здесь и осыпалась порода, когда с гор сошла лавина. Хорошо, что не накрыла здания внутри крепости, а лишь разрушила часть стены и акведук. Его восстановили, но пролом заделывать не стали. Скрыли за нагромождением камней.

Для пущей предосторожности Лиззи переоделась в служанку. Коня оставила за оградой, а страже объяснила, что ее с гостинцем для больного лорда отправила леди Кречет, для чего прихватила с собой корзину яблок. Сделала вид, что направилась в сторону хозяйских построек, а сама нырнула во внутренний двор.

Она долго ходила под окнами, не зная, в какой части дворца находится Стефан, пока не услышала его голос. Забраться в окно помогли навыки лазать по скалам и корзина с яблоками – Луиза использовала ее как ступеньку. Благо с детства была ловкой и умела ходить не только по канатам, но и по лезвию бритвы. Раму поддела ножом, который всегда носила при себе. Та не подвела, не скрипнула. Отворилась легко. Леди Кречет отметила, что слуги Стефана хорошо содержат замок.

Спустившись тихой кошкой, приоткрыла портьеру и увидела, как граф Хорр целует женщину. Совершенно здоровый, нисколько не скособочившийся на одну сторону из-за больной ноги, каким он уезжал от нее.

«Неужели притворялся?»

Гнев бросил краску в лицо. Лиззи нарочно показалась подлецу. Пусть видит, что она знает, какой он лжец. Стефан едва не заставил ее поверить, что вражда между ними закончилась. Все ложь, все игра. Как двенадцать лет назад, когда Хорр не только убил Тайну – любимую волчицу Луизы, но и посмеялся над молоденькой девушкой. А она ведь его любила. Несмотря ни на что верила, что однажды он увидит ее и поймет, что другой ему не надо. Но такой наивной она было еще до того, как решилась на проклятие.

Лезвием по сердцу были ползущие по городу слухи, что граф дарит любовь очередной любовнице. Сегодня она лишний раз убедилась, что так оно и есть.

И дня не прошло, как Стефан шептал ей, что хотел бы услышать «да» на его предложение руки и сердца, но тут же предался поцелуям с другой. Луиза своими глазами видела, как страстно он закапывался пальцами в волосы блондинки, как та вытянулась в струночку, чтобы отдаться волнующей ласке. На цыпочки встала.

Глава 15. За все надо платить

Ведьма протянула руку, и Луиза вложила в нее свою ладонь.

– Ты же любишь его. Я слышу, как дрожит твой голос, когда ты произносишь его имя или говоришь о нем. Не боишься, что однажды придет время, когда ты сама захочешь ответить ему «да» на предложение руки и сердца?

– Я?! Ни за что! – Лиззи гордо вскинула подбородок. Но тут же обиженным голосом добавила: – Стефан не любит меня. Мы уже столько лет враги.

– Пока проклятие войдет в силу, могут пройти года. Ты же не думаешь, что восемнадцатилетний юнец завтра же захочет жениться?

– Пусть. Я подожду. Я верю, что однажды он появится в моей крепости. А когда поймет, что только я – его враг, способна избавить от проклятия, будет ужом виться, чтобы получить все «нет» скопом. Уж я покуражусь. Отомщу за свои обиды.

– Есть одно «но». В магии должно соблюдаться равновесие, поэтому у каждого проклятия имеется обратная сторона. Равноценная по силе. И заплатить придется не деньгами.

Предупреждая, старуха больно сжала ладонь своей собеседницы, призывая ту не относиться к ее словам легкомысленно. Луиза прямо посмотрела в морщинистое лицо ведьмы.

Леди Кречет в волнении облизала губы. Она впервые просила о проклятии и понятия не имела, что плата берется не деньгами.

– Ты согласна получить ответный удар? – вкрадчиво спросила ведьма.

– Будет больно?

– Нет. Для тебя появится условие, которое нельзя нарушить, иначе...

– Что за условие? – выдохнула Луиза.

– Запомни, милая моя,

Тебе нельзя ответить «да».

Из уст твоих один ответ

Услышит недруг – это «нет».

А коль нарушишь уговор,

Волчицей будешь ты с тех пор.

– Я?! Волчицей? – рука Лиззи дрогнула.

– А как ты хотела? Собираешься сделать из человека оборотня и думаешь остаться в стороне? Как только проклятие вступит в силу – а это случится сразу, как я прокляну Стефана, ты не сможет ответить «да» на его предложение руки и сердца. Ты готова отказаться от чувств к нему?

Луиза, немного подумав, согласилась, так как верила, что ни за что не скажет этому заносчивому и эгоистичному индюку «да». В мире полно достойных мужчин, с кем она сможет быть счастлива.

Поднявшись, ведьма пошаркала к двери. Привязанный у крыльца конь попятился. Раздувая ноздри, натянул уздечку. Он боялся.

– Оставляй своих щенков здесь, – произнесла старуха. – Я пригляжу, чтобы не сдохли без мамки. Слишком маленькие. Как подрастут, заберешь.

– Я прибегу за вами, когда придет время проклясть моего недруга, – Луиза, принеся плачущих волчат, поцеловала старуху в щеку.

– У тебя еще есть время передумать, – сказала на прощание ведьма. – Если мы обратимся к черной магии, обратного пути не будет.

Время пришло только через год, когда Стефан прибыл в отчий дом с веселой компанией друзей. О Луизе он даже не вспоминал. Если до того она еще мучилась сомнениями, стоит ли его проклинать, то увидев, как Хорр голышом купается в реке с Верушкой – его очередной любовницей, решилась. Она вдруг поняла, что в той горной запруде Стефан поступал с ней точно так же, как с этой гулящей девкой, что висла на молодом графе. Он так же страстно целовал ее и лапал.

Все произошло, как и планировали: плохое выступление, за которое хмурый Стефан отказался платить. Хоть и тренировались «артисты» целый год, опозорились по полной. Грим и кричащее трико танцовщицы на канате защитили Луизу от узнавания. Она ходила с веерами на высоте балкона, а Стефан даже не смотрел на нее.

Ведьма мастерски отыграла свою роль. Когда она прокляла молодого графа, волчья метка появилась и на бедре Лиззи.

– Лорд Хорр никогда не должен услышать твоего «да». Никогда, – предупредила ее ведьма.

– Даже когда проклятие с него спадет? – Луиза пребывала в растерянности. Ведьма не говорила, что ее наказание не имеет срока давности.

– Вспомни слова нашей сделки. «Тебе нельзя ответить «да». А коль нарушишь уговор, волчицей будешь ты с тех пор».

Луиза закрыла ладонью рот. Все верно. О сроке проклятия нет ни слова.

– Это плата за черную магию. А пятно – как напоминание, чем ты рискуешь, – ведьма похлопала Лиззи по колену. – Не надо расстраиваться. Вокруг тебя немало красивых мужчин, которые с удовольствием разделят с тобой постель.

Циркачи бежали из города, превратившись в обыкновенных торговцев. С кибиток были сдернуты разноцветные пологи, а сонные тигры, наоборот, укрыты. Один из них до сих пор жил в крепости. Его брат умер от старости несколько лет назад. Зато два волка – сыновья Тайны, сделались крепкими и матерыми, готовыми перегрызть глотки за свою хозяйку.

Убегая от погони Хорра, Луиза не догадывалась, что за ней гонится не всадник, а оборотень. Поэтому, как бы она ни петляла по лесу, он неотступно шел по ее следу. Помогали острый нюх и отличное зрение. И так же легко он нашел лазейку в крепостной стене, пронырнув в тот же проем, куда заехала хозяйка крепости.

Оглядевшись, оборотень молнией пересек пустой двор. Затаившись в тени, проследил, как Луиза оставила в конюшне лошадь, а сама направилась к небольшому отдельно стоящему домику. Из его трубы вился дымок. Волк потянул носом. Пахло едой.