Скандальная невеста. Герцогиня-воровка

Глава 1

— Пап, клянусь, я этого не делала!

— Но колье нашли в твоей комнате! — оглушительно возмущается мачеха, не давая моему отцу и рта открыть.

— Но я понятия не имею, как оно там оказалось!

— Зато я имею! — Мачеха орет мне в лицо и как обычно мотает головой в такт словам, отчего её бриллиантовые серьги подпрыгивают и живописно сверкают.

— Кто бы сомневался…

— Вероника, что за намеки?! — наконец-то подает голос мой отец. Точнее, ему позволяют это сделать, потому что он уже явно не на моей стороне.

— Пап, еще бы ей не знать об этом! Ведь она мне свое колье и подбросила, или это сделал мой сводный братец! Он ловкий там, где не нужно…

Я много раз жаловалась отцу на Марка. Но папа игнорировал мои просьбы, считая их несерьезными. Или он просто не хотел связываться со своим приемным сыном, за которого мачеха готова была любому перегрызть глотку. К тому же, она утверждала, что якобы я строила Марку глазки!!

— Вальдемар, сделай же что-нибудь! Сколько это может продолжаться?! — орет мачеха, пытаясь вынудить папу применить ко мне строгие меры.

Елизавета всегда так делала. Всеми силами она пыталась выжить меня из усадьбы Мещерских, в которой я находилась по праву. Но обвинить меня в воровстве, это было уже слишком!

Но даже в таких случаях умные люди старались не выносить сор из избы. Вернее, из фамильного особняка, но в этот раз мачеха была настроена решительно…

Я давно знала о закрытой школе для трудных подростков из благородных семей. Слышала о ней от Елизаветы, потому что она постоянно меня ей пугала. Но я и представить себе не могла, что проведу в этом Институте неблагородных девиц аж три года!!

Вообще-то, он назывался совсем по-другому, и то был пансион для девочек. Но мне он показался филиалом Ада на земле. Так что вернулась я оттуда уже другой: с хорошим французским, который вдалбливали в меня с утра до ночи, с высшим разрядом пекаря, с железным характером и раздирающей меня злостью…

Не успела я загреметь на перевоспитание, как у папы случился инфаркт. Наверное, его больное сердце просто не выдержало такого семейного «счастья». Но умирая, он все же поступил со мной по-человечески — включил меня в завещание. Так что от состояния Мещерских мне тоже достался лакомый кусочек. Конечно, не такой большой, как Марку и Диане. И все же квартира в центре Москвы и приличная сумма денег оказалась для меня настоящим спасением…

Наши дни

— Гости ждут мои профитроли! Когда они будут готовы?! — возмущается Диана, в очередной раз заскочив ко мне на кухню.

— Ты хотела сказать, МОИ профитроли? — ухмыляюсь я, чтобы скрыть свое замешательство. Ведь наше с ней сходство просто поражает. После стольких лет разлуки это особенно заметно. У неё такие же светлые волосы и большие серые глаза, как и у меня. Вернее, как у папы… — Диан, если ты так переживаешь за свою репутацию, то бери и сама начиняй свои профитроли!

— Вот еще! Мы тебе за это платим!

— Вот поэтому, не мешай мне работать. — Я быстро выкладываю очередную партию профитролей на поднос и отдаю его Диане. — Если б я знала, какой спектакль вы тут затеваете, то ни за что бы не согласилась.

— Ааааа, все понятно… ты просто мне завидуешь! Ведь меня сватает сам Кристоф де Клерман! Герцог, между прочим! А ты выскочила замуж за какого-то безродного. Да и тот от тебя ушел!

Мне так сильно захотелось поддать ей под зад, что я с трудом себя сдержала.

Не стоила она того. Но в чем-то моя сестрица была права…

После Института неблагородных девиц я сразу же переехала в собственную двухкомнатную квартиру и на девять лет забыла о своих родственниках. Но каково было мое удивление, когда на днях раздался звонок в дверь, и я увидела на своем пороге Елизавету Арсеньевну.

Оказывается, моя мачеха пожаловала ко мне с просьбой. Видите ли, после смерти папы и после того, как её ненаглядный Марк прогорел со своей фирмой, их материальное положение сильно пошатнулось. А тут еще Диана собралась выходить замуж за какого-то герцога.

Вот она и опасалась, что её повариха просто не потянет такое застолье. А раскошеливаться на хорошего шеф-повара ей, конечно же, не хотелось.

Судя по всему, дела у них шли неважно. Впрочем, как и у меня, потому что при разводе моему мужу досталась половина того, что было куплено на заработанные мной деньги. Поэтому сумма, которую предложила мне мачеха, оказалась очень кстати…

Диана упорхнула, унося в гостиную мои профитроли. Я же осталась на кухне в парфюмерном облаке её дорогих духов.

Но не успеваю я выдохнуть с облегчением, как она вновь появляется с вытаращенными от страха глазами.

— Вер, гости спрашивают, из чего я делала начинку для профитролей. А еще им интересно, что я… то есть ты, положила в крем… — Диана смотрит на меня такими молящими глазами, что обидные слова в её адрес застревают у меня в горле. После чего я бегло раскрываю ей свои кулинарные секреты…

— Диан, а почему бы честно не сказать гостям, что готовкой занимается совсем другой человек, что в этом такого? Думаешь, кто-нибудь из ваших великосветских гостей сам себе готовит? Да никто из них неспособен приготовить себе обычный сэндвич!

Глава 2

По кухне разносится оглушительный звон — это я роняю на пол кондитерские щипцы…

Как заворожённая я смотрю на то, как они отскакивают от напольной плитки и отлетают куда-то под стол.

Мне это не послышалось? Только что они говорили обо мне?!

Я выхожу из ступора и смотрю на террасу.

Неудивительно, что мачеха и тот нахал тоже не сводят с меня глаз. И выражение лиц у них такое разное. Мачеха готова убить меня на месте, а незнакомец глядит на меня так, что…

Нет, это выше моих сил!! Он что о себе возомнил?!

— Безрукая! От тебя одни только несчастья! — доносится до меня въедливый голос Елизаветы. Но почти сразу она забывает о моем существовании и переключается на своего собеседника: — Насколько я знаю, вы искали себе в жены истинную аристократку! А эта наполовину плебейка! — Мачеха кивает в мою сторону.

— Елизавета Арсеньевна, еще раз назовете мою невесту плебейкой, и для вас закроются двери во все приличные дома.

Дальше его голос становится приглушенным, и я не могу разобрать ни слова. Но самое главное мне и так уже известно, поэтому я не намерена терпеть это и дальше!

Я демонстративно снимаю с себя фартук и бросаю его на стул. Стаскиваю с себя поварской колпак, и он летит туда же.

Мои волосы свободной волной падают на плечи, и я немного успокаиваюсь, потому что решение уже принято…

— Так намного лучше. — От хрипловатого мужского голоса я вздрагиваю так, будто по моим венам пустили ток.

— Опять вы?!

— Успокойся, ты вся дрожишь. Надеюсь, это от радости…

— Что?! Да как вы… и мы с вами на «ты» не переходили! А волнуюсь я из-за того, что по вашей милости осталась без гонорара.

Я с сожалением бросаю взгляд на духовой шкаф, где выпекается последняя партия профитролей, и иду к двери. Но не успеваю сделать и нескольких шагов, как мой новоявленный женишок хватает меня за локоть.

— Не так быстро, дорогая.

— А ну, убери руку! Слышал, что сказала моя мачеха? Я плебейка, а не зефирная барышня! Поэтому не стану с тобой церемониться, врежу так, что мало не покажется!

Губы незнакомца вновь растягиваются в нахальной улыбке, и вместо того, чтобы оставить меня в покое, он протягивает свободную руку к столу и берет с подноса одну из готовых профитролей с начинкой из краба и творожного сыра.

— Ммм… восхитительно! — смакует он, подкатывая глаза. Но я это и без него знаю, поэтому не поддаюсь на такую откровенную лесть. Но у меня глаза лезут на лоб, когда он свободной рукой берет со стола прихватку и открывает духовой шкаф: — Это преступление позволить таким профитролям превратиться в угли!

Он ловко достает из духовки противень и ставит его на подставку.

— Что дальше? — цежу я сквозь зубы, а так как разговор уже вошел в такое русло, что я тоже не вижу причины ему выкать: — Если не отпустишь, то этот поднос сейчас окажется на твоей голове!

— Милая, не груби мне. Все-таки я твой будущий муж. — Неожиданно незнакомец встает по стойке смирно, щелкая при этом каблуками. — Герцог де Клерман, прошу любить и жаловать…

— Вероника Мещерская! Я сейчас тебя так полюблю и пожалую, что ты у меня… — не успеваю я закончить, как в коридоре начинают бить старинные часы фирмы Павел Буре, которые так любил папа. Глубокий мелодичный звук тут же заполняет собой все пространство, и герцог почему-то меняется в лице.

А когда замолкает последний удар гонга, он отпускает мой локоть и только лишь для того, чтобы вместо него схватить меня за ладонь. После чего он тащит меня к выходу.

— У нас совсем не осталось времени! Ты можешь идти быстрее, или мне тащить тебя как на аркане?! — Он оглядывается на меня с нескрываемым раздражением.

— Да никуда я с тобой не пойду!

К моему ужасу этот наглый герцог вдруг подхватывает меня на руки. Я же настолько шокирована происходящим, что не могу даже пикнуть.

— Настоящая леди должна быть легкой как пушинка… — недовольно роняет он, делая несколько шагов.

От возмущения у меня перехватывает горло.

Для моего метра шестидесяти у меня идеальный вес! Можно подумать, я его заставляю себя таскать!!

Тем не менее, он несет меня без особого труда, так как телосложением он совсем не похож на субтильного аристократа. И при желании этот герцог способен утащить меня куда угодно.

А когда я понимаю, что герцог выносит меня за ворота усадьбы, мне становится по-настоящему страшно. Ведь он делает это у всех на виду. Но при этом никто из тех, кто наблюдает сейчас эту картину, не смеет сказать ему ни слова!

Похоже, никто меня здесь спасать не собирается…

Вне себя от бессилия и злости я начинаю отчаянно вырываться, но это лишь приводит моего новоявленного жениха в бешенство. Поэтому он забрасывает мою тушку к себе на плечо, и мое положение становится еще более унизительным. Теперь мне остается лишь тупо смотреть вниз и слушать, как шуршит под ногами сумасшедшего герцога осенняя листва…

Слава богу мне не пришлось долго мучиться. И не успела я высказать ему все, что о нем думала, как мой позор закончился, и я ощутила под ногами твердую землю.

Глава 3

— Так уж и быть… согласна.

— Тогда, дотронься до этого камня. — Герцог подходит к единственной здесь стеле и кладет на нее руку. Я про себя чертыхаюсь, но выполняю его просьбу. — Многоликий дух, открой нам элементальный путь… — бубнит он какую-то абракадабру…

Мое тело пронзает резкая боль.

Я непроизвольно одергиваю руку от холодной могильной стелы, но, к моему ужасу, герцог возвращает её на место…

Прихожу в себя я на зеленой траве, усыпанной мелкими полевыми цветами. Терпко пахнет зеленью, а в ушах стоит птичий гомон, который бывает лишь весной. И это притом, что еще минуту назад была осень!!

— Где мы?! — выдыхаю я, глядя в зеленые глаза герцога.

Его лицо прямо над моим. Да так близко, что я могу даже рассмотреть каждый волосок в его аккуратной бородке!

Не знаю, что за чертовщина здесь творится, но в одном я не сомневаюсь: пока я валялась здесь в отключке, этот ненормальный на меня глазел! Лежал тут рядом со мной и, пользуясь моим беспамятством, беспардонно меня рассматривал!

А сейчас он с задумчивым видом жевал тонкую былинку и не сводил с меня глаз…

— Где мы? — осипшим от волнения голосом произношу я, с ужасом глядя поверх травы. Ведь там, на живописной поляне две девушки в безумно красивых платьях с кринолинами ловят сочком бабочек!

Они дурачатся, бегают друг за другом, хотя с такой конструкцией под юбкой особо-то и не побегаешь. Но им это не мешает, и они вполне довольны…

Я с трудом отрываю от девушек взгляд и внимательно осматриваю близлежащие окрестности.

От нехорошего предчувствия меня аж начинает мутить.

— Судя по выражению твоего лица, ты и сама уже догадалась, — спокойно замечает герцог и с легкостью вскакивает с земли. Затем он подает мне руку и небрежно добавляет: — Да, Вероника, мы в другом мире.

— Хватит нести чушь! Ты не говорил мне ни о каком другом мире!!

— А ты меня и не спрашивала…

На ватных ногах я вхожу в огромный особняк герцога, который в разы больше фамильного гнезда Мещерских. Я все еще не могу прийти в себя. Смотрю на окружающий меня мир и отказываюсь воспринимать эту действительность всерьез. И только после того, как две служанки помогли мне нацепить на себя кринолин и все остальное, я смирилась со своей участью.

— Вероника, у нас завтра свадьба. Только не жди пышной церемонии и прочих…

— Завтра?! — выдыхаю я в ужасе.

— Для тебя это что-то меняет? Завтра, после завтра или через месяц… какая тебе разница? — Взгляд герцога невозмутимо скользит по мне. — Считай, что это просто взаимовыгодные отношения.

— Но на такое идут добровольно! А ты взял и силой меня сюда притащил! — Я поддаю подол платья вперед и осторожно присаживаюсь на мягкую табуретку, напоминающую обычный пуфик. — И почему именно я? Ведь сначала ты выбрал Диану, ведь она во всех отношениях лучше меня!

— Лучше?! Чем же, интересно знать?

— Она моложе и привлекательнее меня. К тому же, она стопроцентная аристократка. Моя же мать была обычной училкой без капли благородной крови. А ты мм… — запинаюсь я, понимая, что забыла имя своего будущего мужа.

— Кристоф, — приходит мне на помощь герцог, и на лице этого странного типа вновь появляется лучезарная улыбка. — Меня зовут Кристоф, Вероника. А если точнее, то Кристоф-Эмманюэль де Клерман-Куртене.

— Вот именно, что бла, бла, бла… Куртене! А я просто Вероника Мещерская! И зачем, спрашивается, я тебе понадобилась?!

— Во-первых, в тебе все же течет голубая кровь. Во-вторых, я не видел твою сестру в роли герцогини де Клерман. Но я должен выполнить волю отца, иначе он оставит меня без наследства.

— Так я тебе нужна только ради этого? Из-за какого-то там наследства?!

— Не какого-то там, это миллион рионов!

Я смотрела в зеленые глаза своего новоявленного жениха, а в душе у меня разливалась горькое разочарование. Ведь я шла на такие жертвы только лишь ради богатства! Была бы у него цель хоть немного поблагороднее, чем эта, то я не так сильно расстраивалась бы…

— Все-таки мне не понятно, чем я лучше Дианы?

— Мне она не понравилась… — думает вслух Кристофер, и я понимаю, он явно мне чего-то не договаривает. С умением притворяться и строить из себя скромницу, Диана не могла не нравиться. Так было всегда, она белая и пушистая, а я — про таких еще говорят «в семье не без урода».

— А мне кажется из неё получилась бы прекрасная герцогиня. Не то что я… Может, еще не поздно переиграть?

— И не надейся, Вероника. Я думаю, с ней у меня было бы больше проблем.

— А вот тут ты глубоко заблуждаешься. Ты меня еще не знаешь…

Свою первую ночь в незнакомом мне мире я провела без сна.

Но это и неудивительно, все-таки нечасто меня утаскивали в какую-то там Велинталию и заставляли выходить замуж за совершенно незнакомого мне мужчину! Так что на утро я выглядела не лучшим образом: под глазами у меня темнели круги, зато лицо было теперь бледное как у истинной аристократки.

Глава 4

Шок.

Боль.

Ненависть…

Моя щека полыхала огнем, я смотрела в глаза своего жениха и отказывалась верить в происходящее. Потому что несмотря на весь этот бред с новым миром, Кристоф казался мне адекватным человеком.

Похоже, я сильно ошибалась…

Моя взбесившаяся гордость орала мне сейчас о том, чтобы я врезала ему прямо здесь, в церкви. В то время как инстинкт самосохранения советовал молчать в тряпочку, так как я не знала ничего об этом мире. Вдруг за оскорбление герцогов у них здесь сажали в тюрьму или того хуже?!

Словно в подтверждение моих мыслей герцог де Клерман шепчет мне одними губами:

— Даже не вздумай… Если хочешь остаться в живых, молчи!

Я сжимаю зубы что есть силы. Боковым зрением ловлю на себе презрительные взгляды… Все смотрят на меня как на прокаженную.

С воровством хотя бы все ясно, таких нигде не любят, а как насчет чистоты крови? У них здесь простолюдинки приравниваются к преступницам? Или только те, которые выходят замуж за герцогов?! И при этом никого, абсолютно никого не возмутило то, что мужчина поднял руку на женщину! Видимо, здесь это в порядке вещей…

— Герцог де Клерман, вы желаете узнать чистоту крови вашей невесты? Все-таки прозвучали серьезные обвинения… вы все еще хотите взять её в жены?

— Да, хочу. И если это ускорит обряд бракосочетания, то делайте с ней все, что хотите!

Не успеваю я опомниться, как ко мне подходит священник.

Этот старик с бульдожьим лицом смотрит на меня с такой брезгливостью, словно я только одним своим появлением в церкви совершаю ужасный грех.

Наконец он отводит взгляд и переключается на церковного служку, который приносит ему красивый поднос, судя по всему, серебряный, на котором лежат странные предметы.

Один из них — небольшая чаша из того же металла, инкрустированная драгоценными камнями. Рядом с ней стоит крошечная шкатулка…

На моих глазах священник достает из этой шкатулки нечто, похожее на большую иголку и подходит вплотную ко мне.

От неизвестности и нехороших предчувствий меня начинает трясти от страха…

Со стороны это наверняка заметно, поэтому я невольно бросаю взгляд на ненавистного мне сводного братца и вижу его ухмыляющуюся физиономию.

Вот урод! Этот гад в том мире портил мне жизнь и продолжает заниматься этим и здесь!

В памяти тут же всплывают эпизоды из моей прошлой жизни, когда я еще девчонкой жила в отцовском особняке под Москвой.

Уже тогда мой мажористый сводный братец распускал руки. Я даже вынуждена была от него прятаться в своей комнате. Старалась не выходить оттуда до тех пор, пока с улицы не слышался визг колес. Ведь это означало, что отпрыск голубых кровей отправлялся проветриться на своем кроссовере…

Надо же! У них снова прошел этот номер! Тогда Марк и его мать обвинили меня в воровстве, и вот, спустя столько лет, все повторяется снова!

Неожиданно священник хватает меня за руку.

От страха я перестаю дышать и смотрю на Кристофа так, будто он здесь единственный, кто может мне помочь. В ответ герцог кивает мне головой. Скорее, делает едва заметное движение головой.

Значит, я должна подчиниться. Сама еще не знаю, чему. Но это явно что-то неприятное для меня…

— Я проверяю эту человеческую дочь на чистоту её крови… — начинает гундосить этот священник, поднося к моей руке ту огромную иголку из шкатулки, которая напоминает мне колючку какого-нибудь растения. — Я совершаю это шипом с Тернового Венца Спасителя…

До меня только сейчас доходит, что он собирается со мной сделать. Поэтому я инстинктивно зажмуриваю глаза, в то время как в мою ладонь вонзается эта чертовски острая колючка…

Открываю глаза.

Моя кровь капает прямо в ту самую красивую чашу, которая только что стояла на серебряном подносе. Но поражает меня совсем не это…

Что?! Почему моя кровь такого неестественного цвета?!

Как заворожённая я смотрю на то, как голубая жидкость стекает с моей ладони в церковную чашу.

— Сыны мои, как вы сами видите, кровь этой девушки указывает на то, что она все-таки аристократка. Нечистокровная, так что её нельзя отнести к числу Избранных. Но её все же может взять в жены мужчина из Высшего Света. — Бульдожье лицо священника растягивается в угодливой улыбке, и он обращается уже к герцогу де Клерман: — Я не вижу никаких причин, которые бы мешали вам жениться на этой госпоже.

— Госпоже?! Да она же воровка! — Возмущенный голос Марка разносится по всей церкви. — Разве герцогу пристало брать в жены такую девушку?!

Я смотрю на своего сводного братца и едва себя сдерживаю.

Когда же он успокоится, и почему он так меня ненавидит?! Едва Марк переступил порог дома Мещерских, как этот отпрыск древнего и очень благородного рода невзлюбил меня всей душой!

Но больше всего меня сейчас волновало то, что он здесь, в Велинталии… Ведь Марк, как и прежде, был мной одержим. И я даже не знала, что у него ко мне: больная любовь, или он просто бесился от того, что я его постоянно отвергала?

Глава 5

— Что значит не родилась? И почему она ммм… такая?! — заплетающимся от волнения языком говорю я.

— Такая странная, ты это имела в виду? Но я тебе сразу сказал, что ей всего-навсего шесть месяцев. То есть впереди еще три месяца до её полного развития и рождения на свет божий.

Я смотрела на это чудо в полном смысле этого слова и отказывалась ему верить. В какой-то момент мне даже казалось, что герцог де Клерман, а по совместительству еще и мой муж, просто больной на всю голову. Думала, что он ставит здесь какие-то жуткие эксперименты, и что это существо передо мной никак не может быть человеком.

Неожиданно девочка дернулась, затем неуклюже потянулась и опять замерла в позе эмбриона…

— Боже мой, так это на самом деле живой ребенок! — ошарашенно выдыхаю я, переводя взгляд на Кристофа.

— Вероника, ты не перестаешь меня удивлять! А по-твоему, на что это еще похоже?!

— Но я такое видела только на картинках, и там это выглядело несколько по-другому… Но где её мать?! Разве эта девочка не должна находиться сейчас в какой-нибудь женской матке?

— Должна. Но её родной матери, к моему глубокому сожалению, уже нет в живых. Собственно, для этого я на тебе и женился… ты её заменишь.

Жестом герцог предлагает мне выйти из этого жуткого человеческого инкубатора. И я ему за это только благодарна, потому что мне невыносимо смотреть на нерождённую малышку.

— Я стану ей приемной матерью?

— Нет, ты станешь ей РОДНОЙ матерью.

— В смысле?! — Как в тумане я падаю в предложенное мне кресло. Хватаюсь руками за подлокотники и понимаю, что мой кошмар только-только начинается. А прыжок из одного мира в другой и мое замужество — это всего лишь прелюдия к нему.

— Не волнуйся, Вероника, я не заставлю тебя её рожать. С этим я как-нибудь и без тебя справлюсь, — усмехается герцог, после чего он достает из стеклянного шкафа графин с темно-янтарной жидкостью и наливает её в два бокала. — Учти, об этой малютке знают лишь трое: я, мой верный помощник и ты. Поэтому, если ты кому-нибудь о ней проболтаешься, то я не знаю, что с тобой сделаю…

Неожиданно лицо Кристофа меняется. И куда только исчезает его неизменная улыбочка? Неожиданно передо мной появляется совсем другой мужчина, холодный, требовательный, а может даже, и жестокий…

Надеюсь, это его не настоящее обличие, и сейчас он просто меня запугивает. Хочет, чтобы я держала язык за зубами. Можно подумать, я в этом мире еще кого-нибудь знаю, кроме своего сводного братца! А с ним-то я точно не собираюсь разговаривать.

— Герцог, меня кто только не запугивал… Если хочешь иметь со мной дело, то не нужно разговаривать со мной в таком тоне.

— Кстати, об этом, Вероника. В Велинталии женщины так себя не ведут. В этом мире мужчина из Высшего Света — по умолчанию Властелин для слабого пола. Даже для госпожи с голубой кровью.

— Это те, которые истинные аристократки? То есть чистокровные? — переспрашиваю я, чтобы скрыть свой страх. — А я-то думала, что чистокровными бывают только собаки, лошади и кошки.

— Аристократы тоже. Но мы сейчас не об этом… — Герцог подвигает мне бокал с янтарной жидкостью, после чего делает глоток из своего стакана, явно смакуя. — Месяцев пять тебя здесь никто не должен видеть. А когда мы с тобой появимся на людях уже с младенцем, то ни у кого не возникнет никаких подозрений. Все подумают, что я спешно женился на тебе только из-за того, что к тому времени ты уже носила под сердцем моего ребенка.

Мне очень хочется пить, но пробовать янтарную жидкость я все же не рискую.

Хм, кое-что проясняется. Теперь я хотя бы знаю, для чего ему понадобилась эта женитьба. Но почему он выбрал меня, а не Диану?

— Боюсь тебя разочаровывать, но твой план трещит по швам, — замечаю я. — Все видели меня в церкви, и вряд ли я была похожа там на беременную…

— Ничего страшного. В высшем обществе дамы скрывают свое интересное положение, здесь это считается даже неприличным. Так что любая госпожа предпочитает утягиваться и скрывать свой живот любыми способами, вплоть до родов.

Сказать, что меня шокирует его слова, это ничего не сказать.

Да они здесь все посходили с ума?!

Но как бы меня не пугала действительность этого мира, оставалось кое-что, о чем я боялась спросить у Кристофа. Но перед глазами у меня все еще стояла картина со странным коконом и ребенком внутри… Но как такое, вообще, возможно? Что поддерживает жизнь в этой малютке?!

— Ты какой-то колдун или же сумасшедший ученый? — Набираюсь я смелости и все-таки задаю ему мучивший меня вопрос. — На психа ты, конечно, не похож. Но то, что я сейчас видела…

В ответ раздается смех.

Но лучше бы герцог держал свои эмоции при себе, потому что обычно люди смеются от радости, а не от злости. А у Кристофа в глазах билась сейчас такая ненависть, что мне от этого становилось как-то не по себе.

— Нет, Вероника, я точно не колдун и, надеюсь, что и не псих. А то, что ты там видела, это всего лишь алхимия. — Герцог смотрит на окно через свой бокал и любуется игрой света в янтарном напитке. — В твоем мире настоящих алхимиков уже не осталось, а в моем алхимия распространена почти также, как медицина и другие науки. Вот только меня нельзя назвать настоящим алхимиком, ведь я всего лишь пользуюсь трудами своего отца.

Глава 6

Неожиданно герцог поднимает глаза и смотрит на меня с прищуром так, будто я перед ним провинилась.

И чем, спрашивается, я ему опять не угодила?! Как же меня это достало, словно я ему сама навязалась в жены!

— У тебя с ним что-нибудь было? Почему твой сводный брат тебя преследует? — Герцог испытующе смотрит на меня.

— Что? Я и Марк?! Вот еще! Да я лучше сдохну, чем позволю ему до себя дотронуться!

— И часто он пытался это сделать?

Я не вижу причин скрывать от него это, иначе мои недомолвки Кристоф может расценить по-своему.

— Когда я еще жила в отцовском доме, он мне прохода не давал…

Я и сама не ожидала, насколько мне это было нужно. Оказывается, эта боль копилась во мне годами. Все унижения, фальшивые обвинения и гадости, которые я сполна получала от Марка и его мамаши, наслаивались друг на друга подобно снежному кому. А сейчас я избавлялась от своего тяжкого груза, отчего чувствовала непередаваемое облегчение.

Наверное, нужно было сделать это гораздо раньше: рассказать все подругам, или же сходить к психотерапевту… Но мне никогда не нравилось раскрывать людям душу. Даже тем, кому доверяла.

А тут меня будто бы прорвало. Я высказала герцогу все, что накипело у меня за эти годы, раскрылась почти незнакомому мне человеку!

— Я рад, что ты мне об этом рассказала, — Кристоф вновь смотрит на меня доброжелательно. — Всегда так делай. Запомни, в этом мире я единственный, кто будет тебя защищать. К тому же я, как никак, твой муж…

— Фиктивный.

— Ну и что? Как по мне, так лучше такой брак, чем настоящий, но полный обмана…

Три дня я прожила без каких-либо приключений. А на четвертый мне стало скучно.

Но не могла же я с утра до вечера слоняться здесь без дела! Да, фамильное гнездо де Клерман-Куртене впечатляло своей роскошью и размерами, поэтому я ходила по этому огромному дому с открытым от удивления ртом. Но это вначале, а потом я была уже сыта по горло всем этим великолепием, на фоне которого я ощущала себя никчемной букашкой. Я чувствовала себя разодетой куклой, которую держали здесь только для антуража.

Тем более, меня тут не очень-то уважали. Особенно помощник Кристофа, мерзкий, вечно недовольный старикашка. Он всегда смотрел на меня с неизменным высокомерием. По-моему, он воспринимал меня как странную вещицу, которую приобрел себе его хозяин для опытов. Ведь он прекрасно знал, для чего я здесь на самом деле, и что меня можно назвать женой Кристофа с большой натяжкой.

— Госпожа, герцог де Клерман уехал по делам. А вам он велел отдыхать, — заявляет мне этот сухарь, едва я появляюсь утром в гостиной.

Это было хорошо завуалированное хамство. И оно означало, что я попросту должна сидеть в своей комнате и не высовывать оттуда носа.

— Я как-нибудь без вас определюсь с этим, дорогой мой Каспер.

— Но это распоряжение герцога!

Я демонстративно улыбаюсь и хлопаю глазами как дурочка… Печально, что мое единственное развлечение здесь — доводить до белого каления этого вредного старика. Но великолепными полотнами, которые висели в особняке на каждой стене, я уже вдоволь налюбовалась. Другими произведениями искусства тоже.

Так что от нечего делать я решаю наведаться сегодня во флигель отца Кристофа. В конце концов должна же я с ним когда-нибудь познакомиться! Я понимаю, что у отца с сыном настолько натянутые отношения, что они видеть друг друга не хотят, ну а я-то здесь причем? Все-таки правила хорошего тона никто не отменял, поэтому познакомиться со своим свекром — моя прямая обязанность.

Я благополучно отвязываюсь от Каспера, которого ко мне приставил на всякий случай герцог, и спешу в северный флигель особняка семейства де Клерман-Куртене. Дышится мне легко и свободно, потому что я сейчас не только без кринолина, но и без корсета.

Да, сегодня я наотрез отказалась надевать на себя это орудие пытки. Подумала, что в стенах этого дома я могу себе это позволить. Но у моей служанки, которую я упорно называла своей помощницей, от моего решения чуть глаза не вылезли из орбит.

Видите ли, аристократке не пристало так ходить! Вот ещё! Во-первых, аристократка я лишь наполовину. А во-вторых, все домашние и даже старший де Клерман как-нибудь переживет мой глубоко «безнравственный» вид. Зато без корсета я вновь ощущаю себя полноценным человеком!

Это странно, но атмосфера во флигеле совсем не похожа на ту, что царит в доме. Здесь словно бы все пропитано мрачным средневековьем. Вместо электрических светильников на стенах висят необычные фонари, из которых льется странный голубоватый свет. Отчего все вокруг кажется каким-то мистическим и нереальным.

Неудивительно, что даже слуги с огромной неохотой носят сюда еду, а уборка в этом флигеле считается наказанием. Поэтому я уже без особого энтузиазма шагаю вдоль каменных стен, а когда понимаю, что коридор неумолимо ведет меня куда-то вниз, невольно останавливаюсь.

Нет, я еще могу понять, что человек все дни и ночи напролет проводит в своей лаборатории, но почему она находится под домом?!

Меня уже трясет от страха, но я все же решаю идти вперед. А когда ступени заканчиваются, и я оказываюсь в настоящем каменном мешке, от ужаса у меня волосы встают дыбом…

Глава 7

Возвращаюсь я из флигеля навеселе, потому что чертовски моложавый папаша Кристофа напоил меня чем-то вкусным и крепким. Никак не могу выкинуть из головы его потрясающе мускулистый торс и мужские глаза с поволокой…

Все-таки странно, что отец и сын не ладят между собой, ведь они так похожи! И это относится не только к внешности. Просто они совсем не напоминают мне напыщенных аристократов, особенно отец.

Я встряхиваю головой, чтобы оттуда убрались все шальные мысли о брутальном де Клерман старшем… Мне сейчас только этого не хватало, мне достаточно и одного герцога-красавчика!

От нечего делать я прямиком иду на кухню.

Преклонного возраста кухарка смотрит на меня так, будто к ней пожаловал сам король. От страха она даже начинает креститься — делать странные движения рукой, очень странные…

Когда я впервые это увидела в церкви, то очень удивилась. Уже тогда я поняла, что несмотря на потрясающее сходство наших миров, велинтальцы, похоже, надолго застряли во времени, напоминающем наш восемнадцатый век. Тут еще это странное преклонение перед голубой кровью!

— Милая, где у тебя тут мука и все остальное для выпечки? Хочу замутить чего-нибудь вкусненького к чаю, — спрашиваю я у кухарки. В ответ несчастная смотрит на меня глазами, полными ужаса. Эка невидаль, орудующая на кухне аристократка!.. Поэтому мне приходится брать все на себя. Но перед этим я деликатно выпроваживаю повариху из кухни: — Я вам очень благодарна, но не могли бы вы погулять часок другой?

Когда я наконец-то остаюсь на кухне одна, то тут же начинаю обследовать все шкафчики и полочки. И, к моей радости, нахожу здесь привычные мне соду и уксус. Правда, в импровизированном холодильнике, который находится в погребе, я обнаруживаю еще и закваску.

Хотя, с ней мое тесто подымится в лучшем случае завтра. Да и кислая она какая-то для сдобы.

Поэтому я смело беру из мешка, стоящего в углу, несколько чашек желтоватой муки и странный крупнокристаллический коричневый сахар. А дальше уже слово техники… Правда мой план затрещал по швам, когда я обнаружила здесь допотопную печь.

На мое счастье кухарка собиралась варить ужин, поэтому печь была раскалена до бела.

Я хватаю тряпку и открываю тяжелую дверцу духовки. Аккуратно просовываю туда руку и считаю до пяти… А я-то думала, что все эти премудрости, которым нас обучали в Институте неблагородных девиц, и которые мне казались тогда глупыми и ненужными, никогда мне не пригодятся!

Итак, жар в печи такой, что я выдерживаю всего лишь пять секунд. Значит, температура там, где-то сто восемьдесят градусов. Как раз то, что мне нужно.

Я осторожно ставлю жаровню с печеньем в духовку, а сама принимаюсь готовить для них сахарную помадку.

Примерно через час я уже уплетала мягкие печенюхи, прокручивая в голове свой разговор с Реинмандом. Но у меня имелось немало вопросов и к его сыну. В основном они касались той малышки, которая сейчас вынашивалась в странном коконе, который заменял ей мать…

— В городе поползли странные слухи, и я догадываюсь, кто их распускает, — как бы между прочим замечает Кристоф за ужином.

— Какие?!

— Тебя пытаются очернить… Дело в том, что в Велинталии замужняя женщина может стать свободной только по одной причине — из-за смерти своего супруга. В других случаях она будет считаться чуть ли не падшей. А так как ты в разводе…

— Ты забеспокоился о своей репутации? — усмехаюсь я, прекрасно понимая, кто за всем этим стоит.

Марк. Он доставал меня в моем мире, и в этом история повторяется. Этот гад все еще не хочет оставить меня в покое. Больной на всю голову ублюдок!

Первый муж не сумел меня от него защитить. Точнее, Сергей не захотел этого делать, он предпочел взять деньги и уйти в закат. На них мой бывший купил себе новенькую иномарку, о которой он всегда мечтал, но не мог себе позволить.

За развод со мной Марк отдал ему чуть ли не последние свои деньги. Его не остановило даже тяжелое финансовое положение Мещерских, настолько он мечтал мне отомстить.

Еще бы узнать, за что именно, ведь я не сделала ему ничего плохого! Кроме того, что не захотела стать его девушкой…

— Плевать я хотел на свою репутацию. Но я не могу не беспокоиться о чести семьи де Клерман, ведь моя дочь тоже будет носить эту фамилию. Я не могу позволить, чтобы грехи её родителей легли на хрупкие плечи моей малышки.

Я смотрю на герцога во все глаза.

Надо же, прямо отец года! Вот только не рано ли он об этом забеспокоился? Неплохо ли для начала заиметь ребенка, а потом уже рассуждать о его чести. Фактически у него еще нет дочери. А то, что я видела в том коконе… еще неизвестно, чем этот алхимический эксперимент закончится.

— Даже не сомневаюсь, что эти слухи распускает Марк Мещерский! Только он знал о том, что я была замужем. Но кого это волнует?!

— Высший Свет. В Велинталии аристократка должна быть образчиком чистоты и добродетели.

— Понятно… похоже, я не гожусь тебе в жены. Но ты сам в этом виноват, сначала нужно было узнать обо мне побольше, а уже потом тащить под венец! Но еще не поздно все исправить… — У меня появляется слабая надежда вернуться в свой мир, и я не собираюсь упускать такую возможность. — И это ты еще не все обо мне знаешь! А Марк точно молчать не будет, он вытряхнет все мое грязное белье.

Глава 8

— Многоуважаемый эльдормен, на вашу жену поступила жалоба от одного высокочтимого горожанина Клемкастера.

— Вы хотели сказать донос? — Кристоф холодно смотрит на главного дознавателя, который держит в руках документ с выпуклой печатью. Эта объемная клякса настолько большая, что под её тяжестью провисает бумажный лист!

Видимо, её поставил кто-то очень важный в этом городе, а может, и во всей Велинталии, и все это из-за моей скромной персоны…

Словно подслушав мои мысли главный дознаватель тут же поправляет герцога:

— Верховный Правитель Клемкастера не занимается доносами. Жалоба поступила от самого Епископа!

Мой страх тут же испаряется, остается лишь огромное недоумение и возмущение.

Да я этого епископа в глаза не видела! Когда же я успела ему так насолить, что он накарябал на меня кляузу?!

— Епископа? А какое отношение он имеет к моей жене?! — с искренним удивлением произносит герцог и косится на меня с таким подозрением, будто я и на самом деле в чем-то провинилась. Неужели он мне настолько не доверяет?!

— В жалобе сказано, что ваша жена разгуливала по городу в непотребном виде.

— Что?!

— Что?! — почти одновременно со мной восклицает герцог и смотрит пораженно на меня.

На какое-то время у меня пропадает дар речи. Еще бы! Ведь меня обвиняют в черт знает в чем! Будто я бегала чуть ли не нагишом по городу, смущая добропорядочных местных жителей!!

— Я вообще не понимаю, о чем идет речь, — выдыхаю я, с огромной надеждой глядя на Кристофа. Ведь он здесь единственный, кто мне верит. Или же я принимаю желаемое за действительность…

— Многоуважаемый Епископ проезжал сегодня мимо вашего особняка и видел, как ваша супруга разгуливала в саду в домашнем наряде, то есть в платье без корсета. Хотя всем аристократкам запрещено ходить в таком виде на людях.

Я невольно вспоминаю о том, что на мне и сейчас нет корсета. Наверное, поэтому королевские дознаватели смотрят на меня с таким осуждением.

О господи, да они тут все сошли с ума?! Да на мне платье чуть ли не до самого пола, и это у них считается непотребным видом?! Получается, если женщина не надела это приспособление для пытки, которое сжимает все её внутренности в комок, то она автоматом становится развратницей?!

— Любая дама может ходить у себя дома в так называемом чайном наряде, то есть без корсета! И это уже не считается неприличным! А моя жена не выходила в таком виде в город, она всего лишь прогуливалась в своем саду. В СВОЕМ! — Последнее слово герцог почти кричит в лицо главного дознавателя.

Я не выдерживаю и с победоносным видом смотрю на Марка…

Его форма дознавателя очень напоминает мне рыцарское облачение, она сидит на нем как влитая. Инкрустированные драгоценным металлом латы ослепительно сверкают в свете ламп, и весь он такой красивый и грозный.

Да уж, Марк не упустит возможность покрасоваться. Несмотря на мое отвращение к нему, признаю, что он хорош собой. Про таких как он говорят «нашему подлецу — все к лицу».

На него всегда заглядывались все девушки без исключения. Все, кроме меня, потому что я знала, какой он на самом деле подонок, поэтому его мужская красота меня нисколько не привлекала. Мало того, из-за него у меня было стойкое отвращение к блондинам, настолько я его ненавидела.

Как ни странно, но взгляд Марка Мещерского не предвещает мне ничего хорошего. Значит, у дознавателей есть на меня что-то еще, и просто так герцогу от них не избавиться…

— Вот именно, многоуважаемый эльдормен, что так вашей жене позволительно ходить только в СВОЕМ саду. А сад, о котором сейчас идет речь, таковым не является!

— Вы меня за идиота держите?! Эти земли испокон веков принадлежали нашей семье! А на том месте, где сейчас сад, было большое болото, которое осушил еще мой дед! Также он построил и дорогу, по которой проезжал многоуважаемый Епископ!

— Осушить-то он его осушил, но от этого оно не стало его. Вашей семье принадлежат все земли от леса до самого особняка. А всем остальным владеет городская община…

Дознаватель протягивает герцогу тот самый листок с тяжелой печатью.

— И?

— Согласно этому документу, после осушения болота ваш дед, многоуважаемый Этьен де Клерман-Куртене, подал прошение на то, чтобы выкупить эту землю у города. Но, увы, он не успел этого сделать из-за своей неожиданной кончины. Так что земля, на котором когда-то находилось болото, и которую вы превратили в цветущий сад, не является вашей собственностью. А следовательно, ваша супруга фактически гуляла в чайном платье по городской земле, что строго запрещено!

Я невольно скользнула взглядом по Марку.

На его лице играла такая самодовольная и высокомерная улыбочка, что мне мучительно сильно захотелось стереть её с его смазливой физиономии.

Понятно же, что это его работа! Но он никак не мог провернуть это, если бы попал в Велинталию впервые, как я. Значит, он давно уже шастал между мирами, успел даже завести здесь влиятельных покровителей, вроде епископа… Вот ведь мерзкий подхалим!

— Не волнуйся, Вероника, завтра же я оспорю это решение, и ты вернешься назад, — уверенным тоном произносит Кристоф, обращаясь, скорее, не ко мне, а к дознавателю.

Глава 9

Вскоре дверь кареты вновь открывается.

К моему неописуемому ужасу сюда заходит Марк.

Какого черта?! Неужели этот придурок поедет вместе со мной?

Я смотрю на довольно ухмыляющуюся физиономию сводного брата.

Похоже, этот моральный урод собирается окончательно испортить мне жизнь и в этом мире. Даже не сомневаюсь в том, что он сам вызвался меня сопровождать. Еще бы! Разве он упустит такую возможность? Наконец-то я полностью в его власти, он так долго этого ждал!

Изо всех сил я стараюсь не показывать свой страх. Но мне это дается с огромным трудом, потому что мой попутчик садится прямо напротив меня. А так как места в этом тарантасе немного, то наши колени почти соприкасаются. И меня это совсем не радует.

— В приятном обществе и ехать как-то веселее, — гоготнул Марк и уставился на меня своими светло-серыми глазами, которые всегда мне казались какими-то водянистыми.

Я с вызовом смотрю на Марка.

Не сутулюсь.

Не втягиваю голову в плечи.

Не отвожу взгляд.

Мало того, я даже умудряюсь выдавить из себя подобие улыбки.

— Как же нужно себя не уважать, чтобы так упорно добиваться девушки, которая тебя не хочет!

— Какого ты о себе большого мнения, Ника. Нужна ты мне…

— Значит, нужна, коли ты приперся за мной даже в другой мир! А теперь что? Тебе-то какая радость от того, что меня закроют в какой-то там исправительной шараге?!

— Ты о замке Боли? Я бы не стал недооценивать это место. Там и не таких ломали…

Его слова проходятся по моим оголенным нервам словно наждачка по коже. Но я не показываю и вида.

— Ой, напугали ежиху голым задом! А ты не забыл, что я три года провела в институте для неблагородных девиц? Так что плевать я хотела на ваши исправительные башни с замками в придачу.

Марк откидывается назад, и его прямо-таки распирает от собственной значимости.

— Ой, не скажи… Я посмотрю, как ты там запоешь, милая моя.

Я сильнее сжимаю зубы.

Его «милая моя» бесит меня почти также, как и его «Ника».

Такое впечатление, что сводного братца послали мне свыше за какие-то прегрешения.

— Не дождешься, Марк. И спасибо тебе за Сергея. Я давно уже хотела с ним разойтись.

— Спасибо за то, что ты потеряла свою пекарню?

— Да. А зачем она мне? Теперь я герцогиня, и могу позволить себе не работать. — Я нахально улыбаюсь ему в лицо. — А ты, как я слышала, профукал все свои денежки. Зато мой бывший теперь катается на новенькой иномарке, и все благодаря тебе.

Скулы Марка становятся острыми…

Как никогда мне становится понятным выражение «испепелил взглядом».

Именно это сейчас и происходило.

Кажется, я еще никогда не видела Марка таким злым. Ведь он всегда неплохо собой владел. Иногда мне казалось, что у него действительно стальные нервы.

Наверное, это у него от мамаши. Та всегда была хладнокровной как кобра. Даже когда Елизавета истерила, то делала она это нарочно, для публики. Для большего эффекта. Так она показывала моему отцу, насколько её жизнь тяжела и безрадостна. Особенно с такой падчерицей как я.

— И это того стоило. Наконец-то я увижу, как ты сгниешь в замке Кассиэль, — цедит Марк сквозь зубы. — Вряд ли ты сама сиганешь с его смотровой башни, как это делают некоторые дамы. Ты для этого слишком гордая. Для тебя легче сдохнуть от голода и жажды в их карцере, чем расписаться в собственной слабости.

Меня аж передергивает от его слов.

Жажда, голод, карцер… Боже, куда меня везут?! Если этот замок Боли хотя бы наполовину такой, как описывает его Марк, то у меня серьезные проблемы…

— Наконец-то сбудется твоя мечта. Но я не понимаю одного… за что? Почему ты меня настолько ненавидишь?! Я же не сделала тебе ничего плохого!

— Чего?! — Марк аж подскочил от неожиданности, и это было на него совсем не похоже. — А кто сделал из меня посмешище?! Я тогда почти год не мог нигде появиться, и это только из-за тебя!

Я непонимающе смотрю на сводного брата.

По-моему, у меня сейчас мозг взорвется!

— Мещерский, я знала, что ты ненормальный, но чтобы до такой степени…

Когда поток взаимных оскорблений был исчерпан, только тогда до меня дошло, что здесь не обошлось без Дианы.

С раннего детства моя родная сестра била все рекорды по подлости. А сейчас, в свои двадцать пять она была образчиком аристократической стервы. На вид белая и пушистая, а в душе сущий демон.

Наверное, поэтому между нами никогда не было особой близости.

Мы росли и воспитывались с ней в разных семьях. Я с пяти лет у своей бабушки, которая забрала меня к себе сразу же после папиной женитьбы на потомственной аристократке. А Диана жила со своей мамой, с нашим общим папой и с братом Марком.

Но самое страшное для меня началось, когда бабушка умерла, и мне пришлось переехать к отцу. В усадьбу Мещерских, в которой я родилась и прожила шесть лет счастливой безоблачной жизнью. До того момента, как неожиданная болезнь и смерть мамы перечеркнула все мое детское счастье.

Глава 10

Боже! У меня что-то с глазами, или же в карете с невестой действительно сидят сразу два жениха?!

Не может быть! Нет, я сразу поняла, что Велинталия — безумный мир, но не до такой же степени!

Во всяком случае, на глаза я еще не жаловалась.

Я отчетливо видела на лацканах фраков этих эльдорменов, так здесь называли особо важных аристократов, белые лилии.

Прямо на груди по цветку, и у одного, и у второго!

В Велинталии, как я поняла это по своей свадьбе, белые лилии прикалывали себе на лацканы лишь женихи. Только по этому цветку на груди можно было отличить брачующегося счастливчика от других гостей. Потому что все важные персоны выглядели совершенно одинаково: черный фрак, холеное лицо и напыщенный вид. Портрет типичного эльдормена.

У невест тоже имелся такой цветок, только его вплетали в венец, который наверняка олицетворял чистоту и непорочность.

Я тоже недавно стояла у алтаря в таком же венце из лилий. Вот только вряд ли я тянула на типичную велинтальскую невесту. В отличие от этой девушки, которая сидела сейчас в карете напротив.

Ведь она была очень молода. И, судя по всему, невинна. Но её глубоко несчастный вид сразу бросался в глаза. Будто её везли на казнь, а не на венчание.

Её пухлые, совсем еще детские губы дрожали, а щеки пылали нервным румянцем.

Во взгляде лишь отчаяние и страх…

М-да, о любви здесь не могло быть и речи. Да и кто из этих двоих её избранник? Скорее уж, никто.

— Ничего не понимаю, — ловлю себя на мысли, что думаю вслух.

— Ааа… ты об этом… В Велинталии это в порядке вещей. Это называется двойная женитьба. Эффектное зрелище, не правда ли? — Марк отрывается от окна, и его белесые глаза смотрят на меня с нескрываемым торжеством. — Ты все правильно поняла, папаша и сынок берут в жены одну и ту же невесту.

— Что?! Этот старикашка и его недоделанный сынок будут её мужьями? Вместе?!

Марк прямо-таки наслаждается моим шоком. Он словно пьет его по капле, смакуя каждый мой возглас.

Вот больной ублюдок!!

— Все верно, два мужа, одна жена. Супружеские обязанности они тоже будут выполнять оба, надеюсь, что неодновременно… — Марк мерзко загоготал. Я же едва сдержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Прямо по его смазливой физиономии. — Если, конечно, этот старый хрыч еще на что-то способен… И так будет продолжаться до той поры, пока этот престарелый ловелас не сыграет в ящик.

Я с ужасом смотрю на свадебную карету. Услышанное просто не укладывалось у меня в голове.

Вот тебе и аристократы!

— Но разве это по-божески?! Как это позволяет церковь?!

— Спокойно позволяет. Для них главное — чтобы невеста была хотя бы наполовину аристократка, а остальное уже детали. Идею «плодитесь и размножайтесь» они понимают по-своему.

Наконец-то свадебный кортеж проехал. Моя тюремная тарантаска тоже тронулась, повезла меня навстречу новым испытаниям.

Но я почему-то невольно оглянулась назад. Чтобы удостовериться, что мне все это не померещилось.

Ведь судьба этой несчастной взволновала меня до глубины души, на какое-то время я даже забыла о собственных проблемах. Кроме того, слово «молодожены» вдруг заиграло для меня новыми красками…

— Не понимаю, зачем она согласилась на этот брак? По-моему, лучше смерть, чем такое счастье!

— Это по-твоему, а здесь женщины привыкли подчиняться. Для них воля отца это святое, любое неповиновение главе семейства — большая редкость. Девочек с детства к этому готовят, поэтому во взрослой жизни они почитают своих мужей. Он для них — почти что Бог!

Марк произносит это с таким восторгом, что у меня аж сводит скулы.

— Но я все равно не понимаю, какая необходимость делить между собой жену?! При желании они оба могли бы жениться по-нормальному.

— Не могли. Потому что за старика никто не отдаст свою дочь, а женского тепла всем хочется, даже глубоким старцам. Вот только вдовы здесь никому не нужны, ни молодые, ни старые. На них никогда не женятся. В родительский дом молодой вдовушке дорога тоже будет закрыта, а сама она не сумеет себя прокормить.

— А как же наследство мужа?

— По Велинтальским законам его получают только дети умершего. Но если её престарелый муженек успеет ей заделать перед смертью ребенка, то вдовушке, считай, крупно повезло. Ведь тогда она будет пользоваться его состоянием до совершеннолетия ребенка.

Перед глазами у меня тут же появился тот мерзкий старикашка-жених, который сейчас торопился навстречу своему последнему счастью.

Мне стало аж дурно. Как представила себе его старческие губы, его тяжелое дыхание…

— Ладно, со стариком все ясно. Но как на такое согласился его сын?!

В том, что это папаша со своим отпрыском, в этом я даже не сомневалась. Внешнее сходство бросалось в глаза.

— А кто ж его спрашивал? Сейчас все решает его отец. Как ни как на кону стоит наследство! В этом отношении местным аристократам не позавидуешь. Без родительской поддержки далеко не уедешь, а начинать с нуля здесь очень тяжело.

Глава 11

Я потеряла дар речи.

Нет, всякое ожидала, но такое… Может, мрачности этому замку добавляло хмурое дождливое небо? А на самом деле он не такой уж и зловещий, и все дело в освещении?

Но внутренний голос говорил мне об обратном.

Увы, но замок Кассиэль больше напоминал тюрьму. Эдакую велинтальскую Бастилию. Неприступные каменные стены, прямоугольные башни, малюсенькие окна-бойницы… и все это для несчастных пленниц?!

— Впечатляюще, не так ли? — слышится голос Марка, о существовании которого я почти забыла.

— Да уж, неплохо. — Я спокойно смотрю на своего попутчика. Делаю все от себя возможное, чтобы не давать ему повода для злорадства. — Весело у них тут… По-моему, родиться в Велинталии женщиной — уже преступление.

Марк одобрительно усмехнулся.

— Это ты точно подметила. До сих пор не могу к этому привыкнуть.

— Наконец-то ты нашел место себе по душе!

— Ты действительно так думаешь? Неужели я похож на монстра?!

— Ты еще хуже, — улыбаюсь я в ответ, с трудом отрывая взгляд от зловещих стен замка. — Человек с нормальной психикой не стал бы мстить с такой маниакальной одержимостью. Прошло столько лет, а ты все еще никак не успокоишься!

— Но я же всегда думал на тебя!

— Серьезно? Марк, ты действительно такой дебил или только им притворяешься? Неужели ты до сих пор не понял, что представляет из себя твоя сестрица?!

— На твоем месте я не стал бы мне грубить… — цедит сквозь зубы мой братец, глядя на меня исподлобья.

Впервые я была с ним согласна.

Злить своего врага, когда ты в таком положении — полное безумие.

— А дальше что? Ведь для меня абсолютно ничего не изменилось! И от того, что ты все понял, легче мне не стало. — Я жестом показываю ему на толстые решетки на окнах, которые с легкостью могли бы остановить какого-нибудь крупного зверя. — Как видишь, я все еще в клетке, и ты везешь меня в эту средневековую тюрьму!

— Ника, я все понимаю… но что я могу сейчас сделать?!

Неожиданно карета резко остановилась.

Не успела я опомниться, как дверь с решеткой распахнулась, и сюда заглянул огромный детина в такой же вычурной форме, как и у Марка.

— Помощь не нужна? — спрашивает он у моего надсмотрщика с таким видом, будто бы они перевозили не девушку, а опаснейшего преступника под два метра ростом.

— Конечно, нужна! И не забудьте надеть на меня кандалы. Мало ли что… — отвечаю я за Марка с серьезным видом.

Амбал почему-то таращится на меня с таким удивлением, будто я какое-то чудо-юдо.

Точно какой-то тормознутый.

После чего он молча крестится и наконец закрывает дверь. Карета трогается, и колеса начинают издавать характерный звук — началась мощенная булыжником дорога.

— Ты совсем больная?! Это тебе не Москва! Здесь юмор не понимают. Особенно женский.

— Замечательно, — угрюмо отзываюсь я, лихорадочно соображая.

Судя по всему, на Марка не стоит даже и рассчитывать.

Остается еще мой муженек, который тоже не сумел ничего сделать, когда меня забирали декапитаторы.

Похоже, как всегда мне придется выпутываться в одиночку. Потому что благородных и по-настоящему смелых мужчин не осталось ни в том, ни в этом мире…

— Вероника, если ты обещаешь быть послушной девочкой, то я сделаю все, чтобы вытащить тебя отсюда.

— Послушной?! — искренне удивляюсь я, так как прекрасно понимаю, на что он намекает. — А ты не забыл, что у меня есть муж? И у нас с ним будет ребенок?!

— Да какой он тебе муж? Где ты только его раскопала?! А насчет ребенка… чужой мне не нужен. Твой герцог сам пусть его воспитывает.

— Похоже, ты уже все решил за нас обоих.

Я смотрю в окно, чтобы Марк не догадался о том, как сильно мне хочется сейчас его придушить.

— А ты еще не поняла, что настоящий мужчина и должен это делать?

Я сильнее стиснула зубы и промолчала.

Вот ведь больной ублюдок! Неудивительно, что ему так понравилось в Велинталии!

Но эта тема для меня настолько опасна, что я тут же перевожу разговор в другое русло:

— Кстати, о каких фотках шла речь? В конце концов я же должна знать, за что ты гнобил меня все эти годы?

Лицо моего сводного брата сразу же становится чернее тучи.

Упс… Столько лет прошло, а ему все еще больно. Не думала, что у этого подонка есть сердце.

— Да какая тебе разница?!

— Надеюсь, те фотки были хотя бы приличными… Плохо же ты меня знаешь, Марк. Я бы никогда не сделала такую подлость. Даже тебе.

К моему ужасу мой сводный братец смотрит на меня с такой злостью, что моя надежда на спасение тает как утренний туман.

Господи, на что я только надеялась?! Он ведь столько лет меня ненавидел! Эта злость ему уже в печенки въелась. Я же его когда-то отвергла, а мужики такого не прощают…

Глава 12

От такой вопиющей несправедливости у меня в горле застревает комок.

Хочется разреветься в голос как в детстве.

Но нет. Не дождутся! Не собираюсь я унижаться перед ними, потому что для них мои слезы станут настоящим наслаждением.

Я с вызовом посмотрела на Марка.

К моему огромному удивлению я не увидела в его глазах ни малейшего злорадства.

Наоборот, мой сводный братец смотрел на меня сейчас с нескрываемым сочувствием…

Я с трудом сохраняю равновесие, потому что мои руки заломлены за спиной, а чужие пальцы впиваются в них до ослепляющей боли.

Неожиданно одна из надзирательниц пихает меня в бок так, что я едва не падаю.

Понятное дело, я отвечаю ей тем же, и мой пинок получается намного сильнее. Отчего помощница мадам Агнесс сначала падает на колени, а затем позорно заваливается на бок.

— Вероника, ты должна уступить! Иначе ты отсюда не выйдешь!! — слышу я взволнованный голос Марка.

Какой же лицемер! Разве он не этого добивался?!

От удивления я аж замираю и с трудом поворачиваю к нему голову. Мне уже плевать на то, что другая надсмотрщица начинает связывать мне ремнем руки, а её напарница наконец встает с земли и со злостью хватает меня за волосы.

Но меня им не сломить, и не с такими справлялась! Во всяком случае, я никогда не стану безвольной жертвой, как местные обитательницы.

К моему огромному удивлению Марк смотрит на меня уже с откровенным восхищением.

Так он глядел на меня много лет назад, когда после смерти бабушки отец забрал меня к себе. Но благодаря стараниям моей сестрицы Марк вскоре меня возненавидел, и я стала для него врагом номер один…

Но сейчас нужно думать совсем о другом.

Хм, мне это кажется, или я не зря дала сдачу помощнице Агнесс?

Во всяком случае теперь надсмотрщицы обращались со мной куда мягче, чем в начале. Хотя они все еще делали вид, что на редкость со мной суровы и грубы.

Но после того, как одна из них побывала на земле, хватка надзирательниц заметно ослабла, а пинки полностью прекратились. Видимо, до них все же дошло, что я далеко не обычная пленница, которая простит им любые издевательства.

Внутри замок Кассиэль оказался таким же «приветливым» как и снаружи.

Мрачные средневековые стены и интерьер такой, что любая тюрьма покажется уютнее, чем этот Дом Добродетели. Так на самом деле он назывался. Поэтому от его подвала, куда меня сейчас вели, я не ждала ничего хорошего…

Я проснулась и посмотрела в малюсенькое окошко над самым потолком.

Обзор через него был невелик, но я хотя бы видела небо. Ослепительно голубое и манящее.

Правда, всю эту красоту портила решетка, которая делала небо в клеточку. А вот друзей в полосочку у меня здесь не наблюдалось. В подвале я прозябала в гордом одиночестве.

Скучно, конечно. Ведь я оказалась единственной злостной нарушительницей порядка в этом Доме Добродетели. Что самое обидное, я даже не успела побывать в самом замке, так как меня сразу же отправили в местный карцер.

Про крыс Пиковая Дама меня тоже не обманула.

Правда, водилось их тут немного, потому что есть им здесь было совершенно нечего. Впрочем, как и мне. Хлеб и вода — это все, чем меня здесь баловали.

Правда, хлеб здесь был отменным.

Честно говоря, я такой никогда не ела. Даже дома, где у меня имелась собственная пекарня, мне не доводилась такой пробовать. И это несмотря на то, что я сама его пекла!

Просто здесь его делали из другой муки, настоящей, без каких-либо улучшителей и прочих хитростей.

Так что меня радовало лишь одно — на хлебе они здесь не экономили. Я получала его столько, что его хватало не только мне, но и крысам.

А с хвостатыми я сразу же подружилась, в отличие от людей.

Может, премерзкая Агнесса и надеялась на то, что такое соседство станет для меня настоящим мучением, но она сильно заблуждалась. Ведь я всегда любила крыс. У меня в детстве даже жила парочка таких.

Конечно, мои прежние шустрики были декоративными и сильно отличались от своих диких собратьев. Но меня это сейчас не сильно напрягало.

Подумаешь, шерстка другого цвета! Главное, что они не пытались меня укусить. И выглядели они намного умнее моих надсмотрщиц. Так что я прекрасно с ними ладила, крысы даже скрашивали мое одиночество.

Глава 13

На четвертый день моего заточения мне вдруг позволили привести себя в порядок.

Я с удовольствием сбросила с себя грязное платье. Залезла в огромное деревянное корыто, наполненное теплой водой, и закрыла от удовольствия глаза…

После купания мне даже выдали чистое платье. Правда такое, что от одного только взгляда на него, у меня свело челюсть.

Да уж, в высшей степени добродетельное платьице. В нем я точно взяла бы приз в номинации «Мисс Уродство». Уж лучше бы оно было просто черным, чем темно-коричневым!

Я старательно высушила волосы и постаралась уложить их так, как это делали велинтальские дамы. И у меня это почти получилось. После чего я даже позволила одной из надсмотрщиц затянуть на себе корсет.

Но я пошла на это только из-за того, что в одиночку с этим справиться просто невозможно. Но не успела моя суровая помощница выйти из комнаты, как я тут же ослабила шнуровку корсета.

Потому что никаких поблажек от них я уже не ждала, даже несмотря на свою «беременность». Так что приходило импровизировать и выкручиваться самой…

— Герцогиня, на выход! — прокричала мне одна из помощниц Пиковой Дамы, указывая на дверь.

Мое сердце почему-то забилось как сумасшедшее.

Неужели мои мучения заканчиваются, и я больше не увижу холодный подвал и ненавистную мне деревянную лавку? У меня от неё уже бока болят!

Когда я вошла в небольшое помещение и увидела стоящего ко мне спиной Кристофа, я едва себя сдержала, чтобы не броситься к нему с радостным воплем.

Он точно приехал за мной! Он сумел, у него получилось договориться с Епископом!..

Герцог смотрел в окно. Судя по всему, глубоко задумавшись.

Он не слышал ничего вокруг себя. Или же просто делал такой вид, чтобы лишний раз не общаться с работницами замка Боли.

Я невольно на него засмотрелась. Затаила дыхание и замерла…

На фоне окна фигура Кристофа казалась особенно внушительной. Его широкие плечи как-то не вязались с образом типичного велинтальского аристократа. Или же я просто мало их здесь встречала.

Но даже по меркам моего мира стоящий передо мной мужчина заслуживал восхищения. Ведь такое телосложение как у него — предел женских фантазий. Но это, скорее, не его заслуга. Потому что внешнее сходство между де Клерман старшим и младшим бросалось в глаза…

При одном только воспоминании о Реинманде, отце Кристофа, кровь тут же прихлынула к моим щекам. Мне стало невыносимо жарко, и я поняла, что выгляжу сейчас на редкость глупо.

— Кх-кх… — деликатно закашляла я, чтобы обратить на себя внимание герцога.

— Вероника? — Кристоф резко обернулся. — Как ты?!

Он бросился ко мне. И в какой-то момент мне даже показалось, что он сейчас меня обнимет…

На мое счастье этого не произошло. Герцог резко остановился, когда между нами остались считанные сантиметры.

— Я? Как всегда лучше всех, — усмехаюсь я, несмотря на то, что мне хочется вопить во все горло от безысходности.

— По тебе этого не скажешь…

— Просто здесь превосходная программа по похудению. Их диета восхитительна, я сбросила за эти дни килограммов пять, не меньше.

— Я её придушу, — рычит Кристоф.

Мне даже не нужно пояснять, о ком он. Но я жду от него не этого…

— Ты за мной приехал? Меня освобождают?!

— И да, и нет, — как-то неуверенно произносит герцог, от чего моя надежда на спасение сдувается как воздушный шарик. — Поверь, я делаю все от себя возможное. Как ни как я в этом заинтересован не меньше твоего! Все-таки время идет… скоро начнут обращать внимание на то, что у тебя нет живота.

Я перестаю дышать.

О боже, его волнует только это!

Не успеваю я и рта открыть, как Кристоф достает из кармана уже знакомый мне шприц.

— Что? Не может быть! Так ты ради этого сюда приехал?!

— И ради этого тоже. Ты же понимаешь, это необходимо. Ради нашей малышки.

— Нашей?! — Я не верю своим ушам. От потрясения я даже забываю на него разозлиться. — Кристоф, это твоя дочь, а не моя! Я этого ребенка видела всего один раз, поэтому…

— Поэтому ты сделаешь ради неё все, что потребуется, отдашь ей не только свою кровь, но и свою душу! В конце концов женщина ты или нет?! В противном случае, чем ты тогда лучше своей бездушной сестрицы?!

Глава 14

После свидания с Кристофом меня раздирали противоречивые чувства.

С одной стороны, меня дико возмущало то, что он требовал от меня невозможного.

Как я могу любить его дочь, если она даже непохожа на ребенка?! Во всяком случае, пока. А то, что лежит сейчас в том жутком коконе, кроме страха ничего у меня не вызывает.

С другой стороны, герцог восхищал меня как отец. Не часто я встречала таких мужчин, которые готовы были пойти на все ради своих детей.

Жаль только, что я для него всего лишь ходячий мешок с кровью. Ведь он сюда приехал только ради этого…

Но как бы меня это не возмущало, кое-что Кристоф сделал и для меня. И не успел мой муж покинуть замок Кассиель, как меня повели обратно. Но не в подвал, а куда-то наверх!

Неужели мое наказание закончилось?!

Безусловно это заслуга герцога. Представляю, чего ему это стоило…

Я жадно рассматривала окружающую меня обстановку.

Конечно, здесь могло бы быть и поуютнее, и все же это гораздо лучше сырого и холодного подвала…

Я шла по длинному узкому коридору вслед за своей надзирательницей и думала о том, что здесь не только чересчур мрачно, но и безлюдно.

Интересно, а где же обитательницы этого храма добродетели? Неужели их тут держат взаперти? Получается, я всего лишь поменяла одни застенки на другие?!

Не успела я об этом подумать, как из-за угла появились две молодые женщины, одетые также, как и я.

Увидев меня, они тут же зашушукались и начали меня рассматривать с таким испуганным видом, словно перед ними появился сам дьявол.

Похоже, я здесь уже знаменитость. Наверное, всему замку известно о том, за что я сюда попала. Еще бы! Ходила по улицам Клемкастера в непотребном виде!

Как вскоре выяснилось, так все и было. И среди этих неугодных жен и непослушных дочерей голубых кровей я оказалась самой злостной преступницей.

Так что через день другой я уже даже не реагировала на то, что мне вслед злобно шипели всякие оскорбления.

Продажная девка, герцогиня-распутница, соблазнительница чужих мужей… — это далеко не все, что прилетало мне в спину от обитательниц Дома Добродетели.

Но меня ненавидели здесь не только за это.

Странно, но все эти несчастные свято верили в то, что они сюда попали за дело. Думали, что только через наказания возможно их спасение. Поэтому, ничего удивительного, что они меня не понимали и горячо ненавидели.

В отличие от них я не собиралась потакать садистским наклонностям мадам Агнесс. Не желала прогибаться под её дурацкие правила и распорядки. Поэтому всеми способами старалась избегать всевозможных наказаний, которые по мнению Пиковой Дамы должны были перевоспитать заблудших овечек.

Вот и сегодня я снова не пожелала себя истязать и пошла на хитрость. В отличие от остальных женщин, которые лишь безропотно подчинились.

— Мадам Агнесс, есть такая полезная вещица, наперсток называется… — небрежно замечаю я.

Вот уже час, как я самоотверженно шила стеганное одеяло из очень плотной ткани. И все бы ничего, но внутрь нужно было вставлять заячьи шкурки! А это уже явно работа для кожевника, так как иголка с огромным трудом прошивала кожу.

— Смирение — одна из главных женских добродетелей. — Строго смотрит на меня Пиковая Дама. — А те, у кого её нет, ходят у нас голодными!

Я опять склоняюсь над одеялом и делаю вид, что шью. Но как только эта стерва от меня отворачивается, как я быстро выуживаю из рукава пряжку от туфли и надавливаю ей на иголку…

Я сразу сообразила, как мне сберечь свои пальцы.

Я же не мазохистка какая-нибудь! Пускай эти глупые курицы себя истязают, коли они считают себя грешницами.

Я же так не считала, поэтому не собиралась плясать под дудку мадам Агнесс. В то время как та чуть ли не с наслаждением смотрела на то, как иголки вонзались в женские пальцы.

Мало того, старая мегера даже покрикивала на девушек за то, что те пачкали одеяла своей кровью…

Ровно через два дня меня вдруг ни с того, ни с сего перевели из общей комнаты в отдельную.

По недовольному лицу Агнесс я поняла, что она не в восторге от этого. Просто ей приказали это сделать, и она не могла не подчиниться.

Конечно, было бы гораздо лучше, если бы Кристоф выбил для меня не личную камеру, а вытащил бы меня из этой тюрьмы насовсем.

Но даже такое небольшое послабление меня безумно радовало.

Ведь теперь мне не нужно было проверять по утрам свои туфли, так как мне в них однажды насыпали колючек. А в своем корсете я как-то обнаружила иголки…

Не думаю, что их подкинул кто-то из надсмотрщиц. Скорее всего, Пиковая Дама приказала это сделать кому-нибудь из моих соседок по комнате.

Да любая из них беспрекословно выполнила бы любое её распоряжение. Тем более, старая мегера наверняка пообещала за такую подлость нешуточное послабление.

Я посмотрела на Шалфею, на свою прежнюю соседку по комнате, и усмехнулась.

С недавних пор её почему-то не заставляли делать сложную работу. Она больше не шила стеганые одеяла как все, не помогала по кухне. А если её и посылали на выпечку хлеба, то назад она возвращалась без привычных ожогов…

Глава 15

— Как не убивала? А кто же его тогда…

— Не знаю! Но после того, как я его стукнула подсвечником, у него на лбу лишь появилась шишка и все!

— А-а-а… так ты его все-таки чем-то приложила…

Все ясно, отрицание собственной вины — вот что сейчас происходит с этой бедняжкой.

Как ни как, трудно осознавать, что ты настоящая убийца. Девушка-то она хорошая, это сразу видно.

— Да, я его стукнула, когда он опять ко мне полез… Не сдержалась! Но после этого он ушел из спальни на своих ногах!

— Это еще ни о чем не говорит, — с сожалением произношу я. — Понимаешь, твой муж… он был преклонного возраста и наверняка не отличался крепким здоровьем. А такому старику много и не нужно, хороший удар по башке и все — геморрагический инсульт.

— Инс… что?

Я тут же мысленно отругала себя за длинный язык.

— Не обращая внимания, просто я нахваталась всякого у своего мужа… он у меня алхимик.

Девушка откровенно шмыгает носом и вытирает его подлом платья. И выглядит это как-то не по-аристократически.

Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Причем, девушка не строила из себя великосветскую особу. Она даже не брезговала сидеть на той же самой обшарпанной лавке, на которой еще совсем недавно куковала и я.

Неожиданно она вскакивает с лавки и подбегает к двери.

Её тонкие пальцы с отчаянием впиваются в ржавые прутья, которые красуются на огромном смотровом окне. Отчего она становится похожа на несчастного зашуганного зверька в клетке.

— Но он же умер не от этого! Мне сказали, что я его зарезала!

— В смысле?!

— Да! Ранним утром его нашел сын. То есть, мой второй муж, Габриэль… Он сказал, что виконт лежал в супружеской постели с кинжалом в груди! — Девушка всхлипнула и медленно сползла вниз. — К тому времени тело его отца уже успело остыть.

Я смотрела на сгорбленную девичью фигурку, и жалость к этой несчастной разрывало мне сердце. Но, несмотря на это, мои мозги работали сейчас на полную катушку…

Вскоре я ухватилась за конец ниточки, которая могла бы распутать клубок этих трагических событий. Но мне не хватило фактов. Поэтому я убедила девушку подняться с холодного каменного пола и решила начать с самого начала.

— Меня зовут Вероника. И меня, также как и тебя, обвинили в том, чего я не делала…

Когда девушка немного успокоилась, я все же выпытала у неё все, что касалось её крайне неудачного замужества. И мне пришлось набраться терпения, чтобы спокойно переварить все дикие подробности этого ненормального брака.

Но когда Эрмина заикнулась о какой-то там любви между ней и Габриэлем, у меня просто не выдержали нервы.

— Господи, неужели ты не понимаешь, что он просто морочил тебе голову?!

— Нет. Этого не может быть! — несмотря ни на что, упрямо твердит это наивное создание. — Да Габриэль переживал больше, чем я! Он постоянно ругал себя за то, что у нас с ним все так вышло.

— Ну да, ну да… Поверь моему жизненному опыту, ни один любящий мужчина не пойдет на такое. Делить с кем-то свою любимую жену?!

— Но он же его отец!

— Да какая разница? Да он скорее убил бы своего папашу, чем позволил бы ему до тебя дотронуться! — сказала я и осеклась…

Чтобы подтвердить свои догадки мне пришлось капнуть поглубже. Но когда я узнала о том, что именно старик первым посватался к Эрмине, а не её «благороднейший» Габриэль, я окончательно запуталась…

— Я влюбилась в него с первого взгляда! Он в меня тоже. Но обстоятельства были сильнее нас… Габриэль же не виноват, что меня представили виконту де Талейбрану раньше, чем его.

Я смотрела на девушку и понимала, что упускаю самое главное. Честно говоря, я была уверена в том, что это престарелый отец шел прицепом, а не наоборот.

Но тогда, зачем этому старцу понадобился двойной брак? Ему-то какая была от этого выгода?!

Как вскоре выяснилось, выгода имелась. И это говорило о том, что погибший был ни только старым извращенцем, но и вполне достойным отцом.

— Виконт де Тайлебран не хотел раздора в семье, поэтому он сам предложил двойной брак… Это был самый счастливый и одновременно самый несчастный день в моей жизни.

— Но зачем он это сделал?! Старик не понимал, что по сравнению со своим молодым и красивым сыном он явно был не в выигрышном положении?!

— Виконт говорил, что если я рожу ему сына, то тот станет Габориэлю братом. А значит, в дальнейшем им придется делить между собой его наследство. В то время как в двойном браке все дети считаются общими и…

— И все ваши отпрыски, независимо от отцовства, будут считаться наследниками и Габриэля тоже. Стало быть, все достанется ему одному...

Я усмехнулась. Даже не сомневаюсь в том, что Габриэль дождаться не мог этой свадьбы.

Наверняка он давно уже задумал избавиться от своего деспотичного отца и заграбастать все его наследство. А тут, так кстати, престарелый ловелас решил жениться.

Глава 16

Если я узнаю, где она их прячет, то мне можно смело готовиться к побегу. После чего останется лишь выкрасть ночью ключи и выпорхнуть из этой каменной клетки навсегда.

А когда утром обнаружится пропажа, я буду уже далеко от замка Боли…

Я быстро вышла из столовой и бросилась к центральной лестнице. По ней попала на третий этаж, где находились хозяйские апартаменты и кабинет смотрительницы замка…

С опаской озираюсь. Меня трясет от страха, но я заставляю себя идти вперед.

Как и следовало ожидать, здесь сейчас ни души.

Это и неудивительно, никому и в голову не придет охранять эту часть замка, потому что сюда мог забраться только самоубийца. Или женщина, которой уже нечего терять. Но это моя единственная возможность, и я не собираюсь её упускать.

Кабинет я нахожу быстро. Но не успеваю я туда попасть, как с лестницы слышатся голоса…

Влипла!! И какой идиот сказал, что риск — это благородное дело?!

Я начинаю метаться по кабинету как загнанный зверь и не нахожу другого выхода, как только спрятаться за огромную кадку со странным растением.

Оно такое же старое и совершенно непривлекательное, как и его хозяйка.

— Мадам Агнесс, я и в прошлый раз вам говорил, что это непростое клеймо. Его невозможно вывести! Потому что в свежую рану заливаются специальные чернила, которые…

— Я и без тебя знаю, как это происходит, я это испытала на собственной шкуре! От вас требуется не свести его, а лишь замаскировать рисунок! Делайте что хотите, жгите, ставьте поверх него любое другое клеймо, но только избавьте меня от этой метки!

— Но госпожа, я перепробовал все, что только можно! К сожалению, когда рана заживет, рисунок вновь проявится. Боюсь, здесь уже ничем не…

— Значит, прижгите его опять каленным железом!

— Но нельзя же постоянно так себя истязать! — слышится совсем рядом со мной незнакомый мне мужской голос.

— У меня нет другого выхода!

— Но о нем никому неизвестно, кроме меня. А вы же знаете, я буду хранить вашу тайну.

— Да, будете. И только по той причине, что я храню вашу. Но если бы не это, вы уже давно меня сдали бы.

— Мадам Агнесс, да что вы такое говорите?! — возмущается мужчина и начинает убеждать старую стерву в обратном.

Но даже я чувствую фальшь в его голосе. А еще страх. Несомненно, он её тоже боится.

Что-то мне подсказывает, что мадам Агнесс имеет в городе большое влияние, и с её мнением здесь считаются. И это неудивительно, коли она знает чужие тайны. В то время как свои она хранит как зеницу око…

Слышится какая-то возня и металлический звон, отчего я не выдерживаю и осторожно выглядываю из-за кадки.

Потому что какой толк в том, что я знаю о тайне Пиковой Дамы, но понятия не имею в чем она заключается? Сейчас здесь начнется самое интересное, и я не могу этого пропустить!

Тем временем какой-то престарелый сморчок в аккуратном костюмчике раскладывает на столе инструменты. От одного взгляда на которые мне становится плохо.

Я и медицину-то своего времени никогда не переваривала, а уж эту и подавно. Но эти жуткие железяки на столе очень уж напоминали мне пыточные инструменты. Да и вид самого лекаря не внушал никакого доверия.

Но Агнесс, по-видимому, думала иначе. И в то время, пока мужичок на небольшой горелке раскалял добела что-то вроде железной лопатки, она с готовностью снимала с себя платье.

А когда мегера избавилась от своего корсета, и я увидела её спину, то чуть не ахнула в голос.

На всю лопатку у неё «красовалась» даже не татуировка, как я ожидала увидеть, а самое настоящее клеймо! Наподобие тех, которые ставят животным. И эта была вовсе не безобидная картинка, а изображение виселицы!

Я в ужасе отшатнулась. Забилась за кадку как насмерть перепуганная мышь, и больше не высунула оттуда и носа…

Я возвращалась к себе, трясясь от ужаса. Запах паленной плоти все еще стоял у меня в носу.

Теперь я жаренное мясо и в рот не возьму! Такую пытку далеко не каждый мужик выдержит, а эта проклятая старуха не проронила ни звука! Я только слышала скрежет её зубов и все!

Я без конца вспоминала мадам Агнесс и то противное шипение, которое раздавалось каждый раз, когда раскаленный металл касался её спины…

От одних только воспоминаний об этом по моей коже бежал непроизвольный холод. И если раньше я Пиковую Даму просто боялась, то теперь она вызывала во мне панический ужас.

В то же время я была уверена в том, что тайна настоятельницы замка Кассиель многого стоила. И что эта клеймо — мое спасение и дорога отсюда.

Вот бы еще узнать, кому ставят такие метки. Вернее всего, это клеймо убийцы. Но тогда какого черта мадам Агнесс все еще не на виселице?! Вместо этого она руководит Домом Нравственности!

Как никогда мне хотелось рассказать все Кристофу. Только ему я могла доверить эту тайну.

Но, увы, в замок Кассиель не пускали посетителей. Даже знатных и высокопоставленных. В этом отношении мадам Агнесс была непоколебима.

Этой мерзкой старухе очень нравилась власть и ощущение собственной важности…

Поэтому я даже и не надеялась на встречу с мужем. И каково было мое удивление, когда я вновь увидела здесь Марка Мещерского!

Глава 17

Обдумывая план спасения, я не забывала и про ту дуреху, которая сидела сейчас в подвале замка. И что-то мне подсказывало, что она уже сняла свои розовые очки, и поняла, что представляет из себя её Габриэль…

Дождавшись ночи, я вновь пробралась в подвал. И то, что я там увидела, мне совсем не понравилось.

Эрмина сидела на каменном полу с таким отрешенным видом, словно она бесчувственный чурбан и уже не ощущала холод.

Девушка не реагировала ни на свет, ни на мой голос…

Неужели она тронулась умом?! Такое впечатление, что все внутри неё умерло, и от несчастной не осталось ничего, кроме телесной оболочки!

— Решила сгнить тут заживо? А твой Габриэль сейчас преспокойно спит в вашей тепленькой постели. — Я специально бью Эрмину по больному месту, чтобы расшевелить её и привести в чувство. — Даже не сомневаюсь, что совсем скоро он тебя забудет, после чего приведет в дом новую жену! А ты страдай и дальше…

— Этот негодяй меня оговорил! Мне сказали, что он подал прошение на развод со мной!!

Девичий голос звенел от праведного возмущения.

Какой-либо боли и сожаления я в нем не услышала. И это здорово. Значит, она еще небезнадежна.

— Я даже не удивлена. Не просто же так он зарезал своего папашу! — замечаю я и с радостью бросаюсь к клетке. — Эрмина, во-первых, встань с пола и приведи себя в порядок. Видела бы ты себя со стороны! А во-вторых, где ты собираешься жить после освобождения? Обратно к Габриэлю тебе нельзя…

После вылазки в подвал я не могла заснуть. Всю ночь думала о том, как буду шантажировать Агнессу. Прокручивала в голове нужные фразы. Некоторые из них даже проговаривала вслух.

А когда на следующий день я наконец-то поняла, что готова на такой отчаянный шаг, эта старая чертовка сама вызвала меня к себе!

На негнущихся от страха ногах я вошла в кабинет мадам Агнесс и от удивления перестала дышать…

Около окна стоял Кристоф. Он смотрел на меня и улыбался!

Его зеленые глаза искрились такой радостью, что мне сразу стало понятно — мои мучения в замке Боли наконец-то закончились.

— Вероника, все обвинения с тебя сняты. Мадам Агнес сейчас подготовит все необходимые для твоего освобождения бумаги, и мы сразу же отправимся домой.

— К сожалению, сегодня вы вернетесь домой один, многоуважаемый эльдормен… — холодным тоном поправляет его мегера, сидя в кресле за письменным столом с таким видом, словно она восседала на королевском троне.

— Это почему?! — в один голос произносим мы с Кристофом.

— Потому что это кропотливая работа. Я не успею сегодня все сде…

— Успеете! — неожиданно для себя самой перебиваю её я. — Кристоф, тебя не затруднит подождать меня в коридоре?

Герцог ошеломленно смотрит на меня, но все же выполняет мою просьбу. И не успевает за ним закрыться дверь, как я коршуном набрасываюсь на старуху:

— Мадам Агнесс вы сейчас же подготовите не только мои бумаги, но и на госпожу Эрмину де Талейбран! Она освобождается вместе со мной!

На какие-то доли секунды в глазах старухи промелькнуло удивление. Но почти сразу она встала из-за стола с таким грозным видом, что у меня затряслись поджилки.

— Герцогиня, вы хоть понимаете с кем вы сейчас разговаривайте?! Да я могу сделать так, что вы останетесь здесь навсегда! И тогда вас уже ничто не спасет…

— Не поверите, но я могу сделать с вами то же самое… — В кабинете повисла такая напряженная тишина, что слышно было, как об оконное стекло стукнулась муха. Поэтому я не стала давать этой старой ведьме возможность оправиться от потрясения. Решила добить её сразу: — О вашем клейме уже известно нескольким людям. Вчерашний королевский дознаватель в их числе. Поэтому, если вы не отпустите нас по-хорошему, то уже завтра об этом станет известно Верховному Правителю Клемкастера!

В какой-то момент я испугалась, что Агнесс осмелится навредить Кристофу.

Я же не знала, с кем она была связана и как далеко могла зайти! Поэтому пришлось импровизировать…

Когда я вышла из кабинета, герцог бросился ко мне с таким обеспокоенным видом, что я не выдержала:

— Не волнуйся, я не сошла с ума. Просто нужно было кое-что обсудить с мадам Агнесс.

— Дорогая моя женушка, ты не перестаешь меня удивлять!

На какой-то миг мне показалось, что он меня поцелует. Но Кристоф ограничился лишь дружеским рукопожатием.

И все же он не спешил отпускать мои ладони из своих…

Бог мой, сколько можно себя обманывать?! Ведь этот мужчина понравился мне с первого взгляда!

А сейчас, когда Кристофер смотрел на меня с чисто мужским интересом, мое бедное сердечко колотилось как сумасшедшее…

Глава 18

Несмотря на то, что мне хотелось бежать отсюда без оглядки, я все же проследила за тем, чтобы Эрмину освободили также, как и меня.

После чего я все объяснила ошалевшей от счастья девушке. Конечно, не вдаваясь при этом в подробности… Даже проследила за тем, чтобы Эрмине де Талейбран предоставили карету, на которой та отправилась в родительский дом.

К своему Габриэлю она наотрез отказалась ехать, и нетрудно догадаться, почему…

— Ты не расскажешь мне о том, что произошло между тобой и мадам Агнесс в кабинете? — Это первое, что произнес Кристоф, едва я очутилась в нашей карете.

Я замерла, лихорадочно соображая.

Нет, только не это! Меньше знает — лучше будет спать. Ведь еще неизвестно, как он на это отреагирует.

Вдруг он помчится выводить старую мегеру на чистую воду? А там и до беды недалеко, ведь у Агнессы такие связи…

— Ничего особенного, просто поговорили по душам… В конце концов она тоже женщина, хотя с виду этого и не скажешь. И у неё тоже есть сердце. — Я с надеждой смотрю на Кристофа. Не хочу, чтобы он продолжал допытываться, поэтому быстро переключаюсь на другое: — Хватит обо мне, ведь это ты у нас герой! Рассказывай, как тебе удалось вытащить меня оттуда?

Лицо Кристофа враз помрачнело. Такое впечатление, что я затронула очень неприятную для него тему.

А я-то думала, что ему захочется рассказать мне о своих подвигах!

— Вероника, ты ждешь от меня правды, а сама не очень-то хочешь раскрывать свои карты.

— Ну, хотя бы намекни! Что в этом такого страшного?!

— Абсолютно ничего. Просто мне удалось узаконить свои права на эти земли. Так что теперь сад и все остальное принадлежит семье де Клерман-Куртене по праву. Из чего следует, что твоего «ужасного преступления» не было. И ты прогуливалась в чайном наряде, то есть без корсета, не по городской земле, а в своем собственном саду, что не возбраняется законом Велинталии.

Стальные нотки в его голосе прямо резанули мне слух. Такое впечатление, что он бросил эти слова мне в лицо!

После чего Кристоф замкнулся в себе, и я больше не смогла вытянуть из него ни слова…

После возвращения в фамильное гнездо де Клерман моя жизнь вошла в прежнее русло.

Слуги быстро привыкли к выкрутасам их новой хозяйки, и на меня уже не смотрели здесь как на сумасшедшую. По-моему, кухарке даже нравилось, что львиную часть её работы я делала сама.

Но не могла я отказать себе в удовольствии повозиться с тестом, хотя это было непозволительно для госпожи. Но мне так нравилось угощать всех вкусными булочками, особенно отца Кристофа…

Сама себе удивляюсь, но мне одинаково нравились они оба! Я ругала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. Ведь в Кристофе так не хватало того, чего я с лихвой видела в Реинманде, и наоборот!

Они дополняли друг друга и делали мою жизнь в этом огромном доме приятной и небессмысленной. И я уже не смотрела с таким страхом на малышку в коконе. Не вздрагивала от одной только мысли, что этот ребенок станет когда-то моим, и мне придется растить его как своего собственного.

Но все оборвалось неожиданно. Ничто не предвещало беды, но в один из дней Кристоф просто исчез!

Я терпела ровно неделю, а потом все же не выдержала…

Конечно, я знала о том, что отец и сын не переносили друг друга, но с этой бедой все же пошла к де Клерману старшему.

Я просто не знала, к кому мне с этим обратиться, ведь помощник мужа, этот мерзкий старикашка Каспер, молчал как рыба!

— …Я думал, ты уже обо всем знаешь, — с неохотой цедит Реинманд, поглядывая на меня с неприкрытой жалостью. — Вероника, ты хотя бы открывала городские газеты?

Я сейчас старалась не обращать внимание на то, как Реинманд выглядит, и делала скидку на его реальный возраст. Поэтому меня уже не коробила его манера разговаривать со мной на «ты».

— Вы же прекрасно знаете, что я такая же велинтайка, как вы марсианин! Так что меня не интересуют местные новости.

— А зря. Я бы на твоем месте наоборот, как можно больше старался узнать об этом мире. Кроме того, ты прочитала бы там много интересного о своем муже…

— Что именно?!

— Мне неприятно это говорить тебе, но у Кристофа есть другая… Все газеты пишут о том, что Кристоф де Клерман запер в доме свою нелюбимую жену, которую недавно освободили из замка Кассиель, а сам развлекается с сестрой Верховного Правителя Клемкастера.

У меня тут же перехватило горло, и я застыла как неживая…

Интересно, как я сейчас выгляжу? Наверное, не лучшим образом, потому что в глазах Реинмонда читается безграничное сочувствие.

Нет, только не это! Не нужна мне его жалость!!

Эта мысль полоснула мой мозг, и я уже не хотела останавливаться:

— Реинманд де Клерман, э-э-э… возьмите меня в жены!

— Что?!

— Я знаю, вы хотите проучить его не меньше, чем я! — как в запале тараторю я.

— Вероника, ты просто переволновалась, поэтому несешь какой-то бред.