Скандальный развод. Бедовая ведьма для ректора

Глава 1

Ханна

— Она кошака притащила с мусорки! — кричит свекровь из коридора.

Как всегда, стоит только мужу переступить порог, как начинаются жалобы на меня, неблагодарную и бесполезную невестку. С её слов и убираться я не умею, и готовлю невкусно, и вообще не жена, а наказание какое-то. И за какие только грехи её сыночке такая досталась?!

Я молчу, терплю, стараюсь быть понимающей. Всё-таки Аделия в одиночку Марка растила. И у него с ней очень тёплые отношения. Совсем не такие, как у меня с матерью. Но чем больше проходит времени, тем сильнее внутри чувство несправедливости. Ведь я действительно стараюсь. Уступаю во многом. Даже не стала возражать против того, чтобы свекровь к нам переехала, пока её квартиру ремонтируют. Хотя предполагала, что это может вызвать сложности. Вот только стараний моих как будто не замечают. Аделия словно бы забыла, что её любезно пригласили пожить какое-то время. Установила свои порядки во всём, так что мне в итоге пришлось подстраиваться. Я вон даже кошку завести в собственной квартире не могу без скандала. И это притом, что свекровь сама животных очень любит. Но тут дело принципа. Раз её мнения не спросили, значит, этого в доме быть не должно.

— Ты только глянь на него, Марк, — свекровь кивает на кота в моих руках. — Ух, страшила!

Даже как будто замахивается, но под строгим взглядом сына отступает.

— Мам, я устал. Разберитесь сами как-нибудь с этим.

Я вздыхаю и опускаю глаза на кота. И вовсе он не страшила. Большой, чёрный, пушистый. И пусть я его и вправду на улице нашла, но всё равно кажется, что он хозяйский, породистый. Ошейника нет, но людей не боится, как бродячие кошки. И ест он неспешно, явно зная, что его корм никто не отберёт.

На следующий день Марк уходит рано. Даже не завтракает — целует в щёку и исчезает. Я прикрываю глаза с мыслью, что после вчерашней длинной смены можно и поспать чуть подольше. Но у Аделии — другие планы на это утро. Она начинает ходить по дому из комнаты в комнату, громко хлопая дверьми. Физкультуру, что ли, решила устроить себе не выходя из квартиры? Я только усмехаюсь и закрываю голову подушкой Марка. Но в следующий момент за стеной раздаётся душераздирающий кошачий вопль.

Я подскакиваю с кровати будто ужаленная и бегу в гостиную. С ужасом смотрю на свою свекровь, одной рукой сжимающую кота за шкирку (и откуда только у такой хрупкой женщины столько сил), а другой открывающую балконную дверь. Душа уходит в пятки, когда я понимаю, что именно она собралась сделать. Я бросаюсь вперёд. Словно бегун с препятствиями, перепрыгиваю через её чемодан и забытый посреди комнаты пылесос.

— Тебя ещё у нас не хватало! — приговаривает свекровь, стоя на балконе. — Сама не пойми откуда взялась, ещё и животину за собой тащит!

— Не смейте! Он ни в чём не виноват! — кричу я, впервые в жизни искренне жалея, что не застеклила балкон.

— Убери руки! — фыркает она. — Ему тут не место, и разговор окончен!

Я пытаюсь выхватить у неё кота, но она швыряет его будто огромный булыжник. Я инстинктивно подаюсь вперёд и вдруг осознаю, что уже сама лечу вниз с девятого этажа. Вот и всё? Последняя мысль, прежде чем я крепко зажмуриваюсь: «Неужели я так и умру?»

Но удара не случается. Я даже сознания не теряю. Ощущение от падения вниз сменяется ощущением полёта вверх. Тёплый ветер обдувает моё лицо, треплет волосы. Пахнет мёдом и жасмином. Открываю глаза и понимаю, что сижу на качелях, раскачивающихся назад и вперёд. Широкие и деревянные, они подвешены на крепких канатах под ветвистым деревом, густо усыпанным белыми цветами. Нежное солнце заливает всё вокруг — сад, будто сошедший со страниц сказочной книги. Зелёная трава аккуратно подстрижена, цветы подобраны со вкусом: ирисы, пионы, клематисы. Где-то рядом журчит фонтанчик. Стрекозы кружат в солнечных лучах, их крылья мерцают всеми цветами радуги. Воздух такой свежий, что хочется вдыхать и вдыхать.

Какое же странное чувство… Ветер играется с рыжими локонами. Снова длинными, хотя я последние два года стригусь исключительно под каре по настоянию Аделии. А это платье на мне — розовое, с тонкими кружевными оборками, лёгкое, воздушное. Не припомню, чтобы у меня когда-то было такое. Я касаюсь пальцами подола, словно бы желаю убедиться, что всё это взаправду.

— Ханна, милая, всё хорошо? — спрашивает знакомый мужской голос рядом.

Я оборачиваюсь и вижу Марка. Вот только одет он словно принц из сказки: белая рубашка с высоким воротом, тёмно-синий камзол с золотистой вышивкой, широкий пояс с рубиновой пряжкой. На ногах сапоги до колена из мягкой кожи, со сверкающими металлическими носками. Он улыбается — так, как давно уже не улыбался мне в реальности. Так тепло и искренне.

— Я или сплю, или головой ударилась при падении, — бормочу себе под нос, не сводя с него взгляда.

Он подходит ближе, тёплая рука касается моей. Всё вокруг кажется мне нереальным. И сказочный сад, залитый лучами солнца, и Марк, такой внимательный и не вымотанный своей бесконечной работой, и прекрасный дом в два этажа с множеством больших окон.

— Ты какая-то задумчивая сегодня, — говорит Марк, мягко убирая прядь волос с моего лба.

Я только неловко улыбаюсь в ответ. Уже и не вспомню, когда он дотрагивался до меня с такой нежностью. В последние месяцы он был действительно сильно занят новым проектом. И мои со свекровью разногласия тоже не способствовали нашему с Марком сближению. Но сейчас всё это кажется чем-то далёким.

Визуалы

Дорогие! Мы подготовили для вас визуалы персонажей.

Главная героиня Ханна

Муж главной героини Марк

И свекровь Аделия Степановна

Напишите в комментариях, что думаете про визуалы. Совпали ли они с вашими представлениями?

А также не забудьте поставить звёздочку, подписаться и добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить обновления (жмите на выделенные кнопки, чтобы они стали розовыми)!

Приятного вам чтения

Глава 2

— Итак, мама, почему ты здесь? — спрашивает Марк нервно. — Если помнишь, отец передал этот дом мне, чтобы я жил в нём со своей женой.

На слове «жена» свекровь презрительно фыркает и закатывает глаза. Игнорируя этот жест, Марк продолжает:

— Так что с твоей стороны называть его «нашим» было бы не совсем корректно.

Фрау Аделия (так она потребовала её называть) не спешит с ответом. И сказать по правде, я этому рада. Даже у моего запаса устойчивости к её оскорблениям и выходкам есть предел. Так что сейчас я наслаждаюсь её молчанием. Мы сидим за столом в огромной гостиной, глядя друг на друга искоса. Я всё ещё не понимаю: сон это или какая-то другая реальность. Всё кажется таким реалистичным и таким логичным, что я готова поверить, что действительно переместилась в какую-то параллельную вселенную, где есть магия и волшебные существа.

— Да я как лучше хочу, — начинает свекровь жалобно. На глазах выступают слёзы. — Кто ещё тебе глаза раскроет, если не мать родная?

Марк при виде её слёз начинает нервничать ещё больше. Я же только усмехаюсь мысленно — реальность поменялась, а вот манипуляции всё те же. Я прямо бинго могу составить из её обычных фраз.

— Фрау Аделия, ваш сын — взрослый мужчина, — произношу я с холодной вежливостью. — Он сам знает, как для него лучше.

— А ты молчи, безродная! — бросает мне свекровь гневно. — Задурила голову моему сыну и думаешь, что никто не станет вмешиваться?! Со мной такое не пройдёт!

— Мама, прошу… — Марк потирает висок утомлённо. — Да, Ханна — сирота, но не называй её безродной. Это грубо.

— Но это позор для нашей семьи — принять такую невестку! — настаивает Аделия. — Как я буду в глаза смотреть твоему деду и родне?!

Марк вздыхает и косится на меня как-то странно. Мурашки пробегают по коже. И что этот его взгляд значит? Он хочет, чтобы я ушла?

— Пойду, сделаю чай.

Со вздохом я поднимаюсь и выхожу в коридор. Может быть, наедине у него хватит решимости высказать ей в лицо всё, что он думает. Я очень надеюсь на это. Но с другой стороны, я прекрасно знаю Марка. Мы поженились три года назад, узаконив таким образом наш двухлетний роман. Свекровь приняла меня прохладно. Но я видела, как она любит Марка, и надеялась, что со временем эта её любовь распространится и на семью, которую он создал. Наивно? Что ж, наверное. Я просто старалась мыслить позитивно. Однако чем больше проходило времени, тем чётче я понимала, что свекровь не просто не принимает меня — она соперничает со мной за внимание сына. Но самое ужасное во всей этой ситуации, что Марк так и не смог определиться и выбрать сторону. Вот и сейчас у меня предчувствие, что он не сможет провести для матери черту, которую нельзя пересекать.

Я прохожу в кухню и сталкиваюсь с заговорённой метлой, что сама метёт полы. Мне остаётся только подивиться такому чуду. Оглядываюсь по сторонам и вижу под окнами большой чайник на дровяной плите. Ставлю на поднос чашки и блюдца. В маленький чайничек укладываю душистую смесь трав из небольшого мешочка. И пусть я на этой кухне впервые, руки словно бы помнят всё и действуют сами. Что в своём мире, что в этом я привыкла заботиться о Марке. Я чувствую, что он очень дорог мне. И именно поэтому я готова терпеть дурное отношение свекрови.

Возвращаюсь в гостиную с подносом.

— Ты обо мне не думаешь, подумай хотя бы о своих будущих детях! — слышу приглушённый голос из-за двери. — У неё ни капли магических способностей. Кого она сможет тебе родить?

— Мама, перестань. Я не собираюсь это обсуждать.

Руки начинают предательски дрожать. Дети — ещё одна болезненная тема в нашем с ней противостоянии. И в моём мире Аделия крутила ею, как хотела, то намекая, что мне уже двадцать шесть и пора бы завести ребёнка, пока не стало слишком поздно, то отговаривая от этого, потому что мы слишком молоды. А любые мои идеи по поводу будущего воспитания высмеивались просто потому, что у меня же ещё нет детей и откуда мне знать, как надо, а она воспитала достойного сына и знает, как лучше.

Проще сделать вид, что я не слышала их разговор. Выдавливаю улыбку и толкаю дверь. Замечаю, что свекровь заняла моё место рядом с Марком и, кажется, не собирается уходить. Мне приходится сесть напротив них. Я пытаюсь поймать взгляд Марка, но он отводит глаза. Это больно. Я ощущаю его сомнения. Чёрт возьми, я ведь не заставляла его жениться на себе. Он сам выбрал меня такую, какая я есть, без магических способностей и чего-то там ещё! Так чего теперь делает вид, что он в этом цирке пострадавшая сторона?!

Свекровь берёт чашку, подносит к губам и тут же морщится.

— Что за гадость? — возвращает чашку со звоном на блюдце.

Часть напитка проливается через край и даже на кружевную скатерть попадает немного. Аделия глядит на меня так, словно бы это моя вина. Я игнорирую её. В конце концов, она взмахивает рукой, и пятно исчезает со скатерти. Н-да, а она и вправду ведьма. А точнее, маг. Руки и ноги холодеют. Надеюсь, в этом мире есть какой-то закон, запрещающий наносить людям вред при помощи магии.

— Ханна, мы приняли решение устроить семейный ужин сегодня вечером, — по-прежнему не глядя на меня, произносит Марк.

Я смотрю сначала на него, потом на Аделию. Та улыбается мне холодно. Семейный ужин? Это очередная её попытка выставить меня неумёхой или же попытка примирения? Может, она, наконец, поняла, что мы с Марком любим друг друга, и ей нужно просто смириться? Верится в это с трудом, конечно. Но мне хочется надеяться на лучшее.

Глава 3

Вопреки моим надеждам и ожиданиям Фрея остаётся у нас погостить. Фрау Аделия объявляет об этом за завтраком на следующий день.

— Девочке где-то надо скоротать время до начала учебного семестра. Я дала слово её матери, что позабочусь о ней, пока они с мужем в путешествии, — говорит она, даже не удостоив меня взглядом.

Я хмурюсь недовольно. Этой девочке столько же лет, сколько и мне. Могла бы и сама о себе позаботиться. Марк кивает, не отрываясь от своих тостов с джемом. Словно бы не заметил, насколько я была напряжена вчера присутствием чужого человека в такой непростой для меня момент.

Позже, когда мы остаёмся вдвоём, я решаю поговорить с ним. Тщательно подбираю слова, словно боясь испортить то слабое взаимопонимание, что между нами есть.

— Ты не думаешь, что твоя мама нарочно пригласила Фрею? — произношу я чуть взволнованно. — Она словно бы хочет, чтобы ты переключился с меня на неё.

Марк раздражённо оборачивается и бросает на меня колючий взгляд.

— Ты несёшь какой-то бред. Сама же недавно сказала маме, что я взрослый мужчина и в состоянии самостоятельно принимать решения. А теперь ты словно выставляешь меня молодым телком, что следует туда, куда его манят.

Закусываю губу с сожалением. Я совсем не это имела в виду. Но если посмотреть на всё с такой точки зрения, то я и вправду будто перегибаю палку.

— И вообще, — добавляет Марк нахмурившись. — Ты заметила, что тебе не нравится абсолютно всё, что делает моя мать? Даже когда она старается.

— Но… — я слабо пытаюсь возразить, но он не даёт мне сделать этого.

— Ты ведёшь себя, как неблагодарная и избалованная девица! — завершает он, чуть повысив голос. А после выходит из комнаты, хлопнув дверью.

Я остаюсь одна с чувством вины и сожаления. В этой комнате, где ещё совсем недавно было уютно и радостно, теперь ощущается пустота. Слёзы наворачиваются на глазах. Я готова была бы сейчас даже вернуться в ту свою реальность, где Марк холоден и всё время занят. Но я уже поняла, что не могу. Этот странный сон не заканчивается. И сколько бы я ни пыталась проснуться, у меня не получается.

Я стою у окна, будто тень или призрак, и наблюдаю, как снаружи Марк гуляет с Фреей по саду. Точно так же, как недавно мы гуляли с ним вдвоём. Они увлечённо болтают о чём-то, время от времени демонстрируя друг другу разные заклинания. Взгляд Марка оживлён, голос звучит легко и весело. Рядом с ней он словно стал другим человеком.

Я пытаюсь убедить себя, что всё в порядке. Что общение с другой девушкой ещё ни о чём не говорит, и что мне нужно больше доверять Марку. Но внутренний голос подсказывает, что между этими двумя не просто общение. По воле матери или без неё, но Марк обратил внимание на Фрею. А она, игнорируя тот факт, что он несвободен, продолжает флиртовать с ним: улыбаться, подавать знаки, касаться его как бы невзначай.

Виски сдавливает. Я отворачиваюсь и задёргиваю штору, словно бы если я не буду видеть свой страх, то он исчезнет. Я пытаюсь отвлечь себя домашними делами и рукоделием. Всё лишь бы не думать о Марке и Фрее. За ужином Аделия расспрашивает Фрею про её обучение в академии, и та с охотой рассказывает.

— А вообще, в академии есть клуб рукоделия для тех, кто не владеет магией, — бросает Фрея, обращаясь ко мне. — Правда, там в основном фрау и фройлен почтенного возраста. Но уверена, что и вам там будет интересно.

На секунду на её лице появляется холодная усмешка.

— Благодарю. Я учту, — отвечаю сквозь зубы.

— Ханна у нас не из тех, кто тяготеет к получению новых знаний, — произносит Марк, делая глоток вина.

Неприятные мурашки пробегают по спине. И с чего он это взял? И что это вообще за манера отвечать за других?! Я проглатываю обиду и, поблагодарив саму себя за ужин, поднимаюсь из-за стола. Не понимаю, что происходит, но вижу, как Марк меняется день ото дня.

В нашу спальню он возвращается уже за полночь. Переодевается и, едва сказав мне пару слов, ложится спать. Я же не могу уснуть — всё думаю, как мне быть. Как мне тягаться с той, кто талантливее и к тому же одобрена самым близким человеком Марка, его матерью? Постараться доказать ему, что я хороша в других сферах жизни? Но в чём? Даже обычные бытовые вопросы в этом доме решаются при помощи магии. Всё, что у меня есть — это мои чувства. Но кажется, что их недостаточно.

В конце концов, я поднимаюсь с постели и, стараясь не шуметь, выхожу в коридор. Фамильный особняк ночью кажется совсем другим — таинственным, наполненным скрипами и шорохами. Портреты предков Марка на стенах словно бы следят за мной. Стараюсь поскорее пройти мимо, чтобы избежать немого осуждения в их взглядах.

Я выхожу на веранду. Ночной воздух, свежий и прохладный, приятно обдувает лицо. Луна, похожая на гигантскую голову сыра, заливает сад мягким серебряным светом. Всё вокруг будто застыло. Все звуки затихли. Остались только я, тишина и одиночество.

Вздыхаю и направляюсь к скамейке у колонны. Но вдруг в тени, отбрасываемой крышей, я замечаю два больших зелёных глаза с узким зрачком. Я невольно замираю от страха. Но потом зеленоглазая тьма вытекает из угла на свет, и я понимаю, что это просто кот.

— Так это ты? — шепчу я, чувствуя облегчение. Отчего-то мне кажется, что это тот же самый кот, которого я пыталась спасти от Аделии в другом мире. — Значит, благодаря тебе я оказалась тут?

Глава 4

Я просыпаюсь от холода, когда небо уже начинает светлеть. Котик пропал, словно его и не было. Вокруг всё укрыто молочной пеленой тумана. Кусты и дорожки кажутся нарисованными акварелью. Я зябко обхватываю локти и спешу в дом. Поднявшись в спальню, я нахожу Марка в кресле у окна. Вид у него сонный и недовольный.

— Где ты была? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы. — Ты хоть представляешь, как я себя чувствовал, когда проснулся посреди ночи и увидел, что тебя нет?

— Я… Я не могла уснуть, поэтому вышла подышать, — бормочу я, чувствуя себя школьницей, не вернувшейся вовремя домой. — А потом как-то задремала на веранде.

— Что за нелепость? — он раздражённо закатывает глаза. — Нормальные жёны спят со своими мужьями в одной постели.

Мне самой начинает казаться, это оправдание какое-то глупое. В горле появляется сухой ком. Наверное, он прав, и со мной действительно что-то не так.

— Прости, я просто… — я снова вздыхаю и сажусь на край кровати.

— Я ухожу в гостевую комнату, — бросает мне Марк, подходя к двери. — Может, хоть там смогу выспаться без всяких твоих странностей.

Он закрывает дверь, и я вздрагиваю. Разве это у меня странности? На миг меня охватывают обида и злость. Я ложусь и укрываюсь одеялом с головой. Надо постараться уснуть.

Весь следующий день Марк явно демонстрирует мне, что обижен. Игнорирует моё присутствие, а когда я спрашиваю его о чём-то, отвечает односложно, будто через силу. Я чувствую эту глухую стену между нами и не знаю, как её преодолеть. Вина внутри разрастается, как огромный мыльный пузырь. Но вместе с ней растёт и обида. Разве мой проступок настолько серьёзен, чтобы наказывать меня подобным образом.

Даже свекровь, обычно не упускающая ни единого повода высказать своё «ценное» мнение, сегодня почему-то хранит молчание. Только смотрит на меня с интересом, как будто ждёт, как я отреагирую. Фрея чувствует напряжение и пытается сгладить ситуацию, вовлекая меня в вежливую беседу о бытовых заклинаниях.

— У нас в доме раньше не было ни одного самонагревающегося чайника, пока я не смастерила заклятие на основе магии огня. Очень удобно — вода закипает за секунду, — произносит она воодушевлённо.

Я улыбаюсь ей в ответ и хочу расспросить о том, какой чай ей нравится. Но Марк резко вклинивается в разговор.

— Ханна всё равно ничего не понимает в этом, — говорит он, даже не глядя на меня. — Всеми подобными вопросами занимаюсь я.

Мне больно, но я не нахожу в себе сил возразить. Фрау Аделия только вскидывает брови многозначительно. Мол, ты неглупая, сама понимаешь, что происходит. Но я не понимаю и не хочу понимать. Я хочу вернуть своего Марка, того, что держал меня за руку и защищал от нападок свекрови.

Фрея выглядит смущённой, но, в конце концов, переключает своё внимание на него. И я не могу отрицать того, что Марк смотрит на неё по-особенному. С интересом.

— Хочешь поехать со мной на ярмарку магических артефактов? — спрашивает он Фрею так, словно это нормально — приглашать другую девушку, когда у тебя есть жена.

Фрея кивает и взволнованно вздыхает. Потом косится на меня.

— А фрау Ханна поедет с нами?

— Фрау Ханна найдёт чем себя занять, — отвечает вдруг свекровь, приобнимая их обоих и провожая к входной двери. — А ты наша гостья, дорогая Фрея. Обязанность Марка, как хозяина, — всячески развлекать тебя.

И снова я глотаю обиду, будто горькую пилюлю. Знать бы только, от чего жизнь лечит меня таким образом.

Вечер наступает тягостно. Дом кажется совсем пустым. Тишина висит в воздухе. Марк не возвращается, хотя время переваливает за полночь. Я сижу в нашей спальне, закутавшись в плед, стараясь не смотреть на часы. Прислушиваюсь к каждому скрипу внизу. Упёртая, глупая надежда всё ещё живёт где-то внутри. Всё будет хорошо. Он придёт, обнимет, скажет, что был неправ. Что соскучился. Что любит.

Но ничего этого не происходит. Я не выдерживаю и спускаюсь на первый этаж. Босиком, потому что не хочется будить Аделию или давать ей лишний повод для радости. Слышу шаги и понимаю, что Марк вернулся. Уже хочу позвать его, как вдруг замечаю их с Фреей. Они стоят в холле под небольшим магическим светильником. Он целует её, обнимая за тонкую талию. А Фрея отвечает ему, виснет на шее, гладит по волосам. Они настолько увлечены друг другом и охвачены страстью, что позабыли последние приличия.

Моё сердце словно останавливается на миг. А из лёгких будто выбивают весь воздух. Я хочу вздохнуть, но это лишь причиняет боль. Почему это происходит со мной?

Фрея замечает меня первой. Отшатывается неловко и отводит взгляд. Щёки её заливаются краской. Марк поворачивается ко мне медленно. В его глазах — растерянность и замешательство.

— Ханна… Что ты тут... Это не то, что ты подумала, — бубнит он еле слышно.

Не то, что я подумала? Холод сковывает меня по рукам и ногам. Грудь сдавливает, становится трудно дышать. Как будто все чувства разом покинули тело, и осталась только боль. Я не кричу, не обвиняю, хотя, вероятно, стоило бы.

— Как ты мог, Марк? — спрашиваю каким-то чужим голосом.

Муж даже не смотрит мне в глаза. А я до последнего надеялась, что мне всё только кажется, и он по-прежнему любит меня. Что Марк на моей стороне, что он отойдёт и всё снова станет хорошо. Но это уже не просто ссора. Это самая настоящая измена. И Марк сам выбрал поступить со мной так. Он ведь сам сказал, что отдаёт себе отчёт в том, что делает.

Глава 5

До самого утра я не могу сомкнуть глаз. Марк так и не пришёл. Не попытался поговорить. Слёзы катятся по щекам, одна за другой, уже беззвучно. Даже плакать больше не получается — я лежу в темноте, закутавшись в одеяло, будто пытаюсь укрыться от реальности. Да, от этой реальности тоже. У меня просто нет сил наблюдать, как рушится мой брак, как муж, которого я любила, целует другую прямо у меня на глазах. И даже мысль о том, что это может быть вовсе не мой Марк, совершенно не спасает. Я как будто знаю, что если потеряю его здесь, то потеряю и в своём мире.

В окна пробиваются первые лучи солнца. Начинается новый день, и я заставляю себя собраться. В голове пульсирует одна-единственная мысль: я должна поговорить с Марком. Должна разобраться в том, что заставило его поступить со мной так. Да, возможно, я не так талантлива, как Фрея, но я люблю его, а потому готова бороться. Я готова меняться ради своей любви. С этой мыслью я поднимаюсь с постели и одеваюсь. Хватит уже прятаться и ждать, что всё само как-нибудь уладится.

Причёсываю волосы и закалываю их изящным гребнем. После надеваю воздушное светло-голубое платье с воланами и оборками. Оглядываю себя в зеркале и, убедившись, что выгляжу привлекательно, спускаюсь на первый этаж. Ступени скрипят под ногами, словно бы предостерегают от чего-то. Я стараюсь игнорировать неприятные мысли и предчувствие чего-то дурного на душе. Я смогу донести до Марка, как сильно я люблю и его, смогу объяснить, как сильно он меня ранил. Он поймёт, я верю в это. Он же тоже любил меня!

Что бы он ни сказал — я готова это выслушать. Готова рассмотреть любые его претензии. Сердце замирает, когда я выхожу в гостиную. Оглядываюсь по сторонам и замечаю мужа и свекровь за обеденным столом. Выражение лица Марка напряжённое, озадаченное, фрау Аделия, как всегда, идеально собранная, взгляд цепкий и решительный, как у старой кошки на охоте. Между ними на столе аккуратно разложен пергамент, приплюснутый сверху фигурным пресс-папье. Фреи нигде не видно, и у меня появляется надежда, что она сбежала после вчерашней сцены. Она теплится в душе. Замерев, я подхожу ближе.

— О, Ханна, присаживайся, — говорит фрау Аделия. — Мы как раз тебя ждали.

Я осторожно опускаюсь в кресло напротив. Смотрю на Марка, продолжая мысленно повторять всё, что собиралась ему сказать. Но муж стыдливо прячет глаза. Свекровь же, напротив, смотрит на меня с нескрываемым удовлетворением.

— В общем, Ханна… Вчера ты сама всё видела, — произносит Марк угрюмо. Сердце начинает биться быстрее. Раз он сам заговорил об этом, то не всё потеряно, верно?

— И раз такое дело, то какой смысл тянуть? — продолжает за него свекровь и аккуратно сдвигает свиток ближе ко мне. — Детей у вас нет, общего имущества или ценностей тоже. Будет лучше, если ты согласишься на развод и покинешь наш дом.

Внутри словно бы что-то обрывается. Я смотрю на них и не могу поверить своим ушам. В висках стучит. Грудь будто стянуло невидимыми лентами. Пальцы дрожат, но я стараюсь держать себя в руках. Нет, как же так, Марк? А как же мы? Как же наши чувства?

Я перевожу взгляд со свекрови на мужа. Тот оказывается не в состоянии даже поднять на меня глаза. Словно бы кружевная скатерть куда важнее, чем наш разваливающийся брак. Где-то в глубине души зарождается злость. И всего за несколько секунд, она разрастается из небольшого огонька до всепоглощающего пламени. Я поднимаюсь из-за стола и ударяю по нему ладонями. Дорогой чайный фарфор свекрови вздрагивает, истерично звякнув.

— Развод?! Вот значит, что вы придумали?! — восклицаю я возмущённо. — И ты с этим согласен, Марк?! Даже не объяснишь мне, как так вышло?! Как всего за три дня, я из любимой жены вдруг превратилась в неугодную?!

Муж отводит взгляд. Средним и указательным пальцем потирает висок, как будто моё возмущение и моя боль — это для него боль головная.

— Ханна, прошу, не устраивай скандал, — глухо произносит он.

Щёки вспыхивают стыдливо, в голове возникает мысль: «А не слишком ли я эмоционально реагирую?» Но тело содрогается от возмущения и злости. Тело, в отличие от разума, не врёт. Ничего не слишком!

— Ну уж нет! Если скандал — это единственное, что мне остаётся, то я непременно его устрою! И во все газеты напишу, как вы, фрау Аделия, решили избавиться от неугодной невестки! А ты, Марк, просто пошёл у неё на поводу!

Я чувствую, как горит лицо. Едва ли я смогла бы воплотить свои угрозы в жизнь. Я не знаю, зачем говорю им всё это. Слова вырываются сами. Как будто моя боль, не находя иного выхода, превращается в гнев.

Фрау Аделия качает головой, театрально возводя ладони к потолку.

— Нет, ты посмотри на неё! Она ещё и угрожает. Мало того что ни способностей, ни образования, так ещё и манер никаких! Невоспитанная девка! Быстро подписывай, или я тебя до конца жизни прокляну!

Холодок пробегает по спине. Я не уверена, что она может меня проклясть. Но проверять это мне совсем не хочется. Только не тут — в мире, где есть магия.

Марк так и не произносит ни слова. Просто сидит, сжав губы. Я до последнего надеюсь, что он передумает. Что вдруг ударит кулаком по столу и скажет матери прекратить её инсинуации. Но он даже не смотрит в мою сторону. Я осознаю наконец, что это всё. Он отрёкся от меня. Выбрал ли он при этом другую, уже не имеет значения.

Я медленно беру перо. Рука дрожит. Тонкая металлическая игла касается бумаги, оставляя за собой росчерк. Я ставлю подпись, и слеза скатывается по щеке.

Глава 6

Стоит мне только поставить подпись в документе на развод, как фрау Аделия взмахивает рукой и в гостиную из чулана влетает мой старенький чемодан. Раскрыв рот, я смотрю, как со всего дома в него собираются мои вещи. Будто бы кто-то подвесил их на тонкую нитку и тянет. Сердце болезненно сжимается, когда среди вещей я замечаю и скромные подарки, что я делала Марку. Свекровь словно бы пытается избавиться от любого напоминания обо мне.

Наконец, чемодан захлопывается, а после невидимая сила выталкивает меня вместе с ним за дверь. Марк даже не прощается со мной. Только Аделия коротко бросает в приоткрытую дверь:

— Больше в этом доме тебе не рады.

Вот и всё. Я стою у порога, в руках дурацкий чемодан с парой платьев и сломанной расчёской. Ветер с холмов пронизывает до костей. Солнце светит высоко в небе, но от этого не теплее. Я, конечно, только что с пафосом обещала, что покажу им кузькину мать, и что они ещё пожалеют, но на деле стою на дороге, окружённая полем, заросшим колючей травой, и понятия не имею, куда мне идти. Я оглядываюсь по сторонам и осознаю, что вокруг меня на многие километры ни городов, ни даже сёл. Не знаю, что мне делать. На сердце камень, обида встала комом в горле. Как они могли вот так меня выставить? Ведь понимали же прекрасно, что мне без магии придётся туго.

Смахиваю выступившие слёзы и спускаясь по тропинке с холма. Чем дальше я ухожу от дома семьи Вандероук, тем сильнее тает моя решимость. Ноги становятся ватными. Я одна. Без крыши над головой. Без денег. Без плана. Без понятия, как устроен этот чёртов магический мир. Но возвращаться не вариант. Даже мысль об этом вызывает злость. И стыд. Свекровь сказала, что мне в том доме больше не рады. Она словно бы подчеркнула, чтобы я не смела возвращаться.

Я спускаюсь в лог и снова восхожу на пригорок. Впереди показывается деревня, и мне совсем на чуть-чуть становится легче. По крайней мере, не сгину одна в чистом поле. Возле старого колодца, где дорога поворачивает к деревне, я замечаю незнакомца. Высокий и стройный, в тёмно-синем камзоле, украшенном серебряной вышивкой. Волосы каштановые, чуть вьются и доходят до плеч. Он осматривает окрестности, как путник, сомневающийся, не заблудился ли.

Я останавливаюсь в нескольких метрах от него. Смотрю настороженно. Пусть он и выглядит прилично, но нет никакой гарантии, что он не представляет угрозы для кого-то вроде меня. А учитывая мою «фантастическую» удачу в последнее время, я не удивлюсь, если он вообще окажется, каким-нибудь местным маньяком.

Мужчина вдруг оглядывается и замирает, глядя на меня. Ощущаю себя очень странно. Меня бросает одновременно и в холод, и в жар. Лицо вспыхивает под пристальным взглядом его зелёных глаз. Сердце начинает биться быстро-быстро. Я прижимаю руку груди. Неужто это и есть паническая атака?

Наконец, незнакомец разрывает наш зрительный контакт и отворачивается, часто моргая. Я выдыхаю с облегчением. И не какой он не маньяк. Это я сама, как маньячка, уставилась на него во все глаза. Вот и засмущала человека.

— Простите, — окликаю я его, подходя ближе. — Вы не подскажете, где ближайший город?

Он косится на меня настороженно. В глаза больше не смотрит. Но при этом голос кажется добрым и приветливым. Приятным даже.

— Вблизи есть несколько городов, — говорит он, глядя куда-то вдаль. — Кальтенбург и Тогр — самые близкие, но до них пешком полдня пути.

Он вдруг опускает взгляд на мои истоптанные туфли. Я пытаюсь прикрыть их чемоданом, но понимаю вдруг, что он выглядит не лучше. Ладно хоть платье приличное… Стоп. И чего это я? Какая вообще ему разница, что на мне за платье и туфли? Разве что-то из этого, включая наличие магических способностей, определяет, что ты за человек? Я вдруг расправляю плечи и поднимаю голову. Никому больше не позволю смотреть на меня сверху вниз.

— Спасибо, — отвечаю и отворачиваюсь, готовясь идти куда угодно, лишь бы подальше от этого места.

— Я лечу в Кальтенбург, — говорит он вдруг. — Если хотите, могу вас подвезти.

Я замираю. Лечу? Значит, он маг? У него приличная одежда, дорогие сапоги и чистые руки. Как я поняла, маги в этом мире занимают высокое положение. Выше только драконы. Но могу ли я доверять ему? Не хотелось бы угодить в ловушку. Чтобы в какой-нибудь местной газете потом написали, что в лесу обнаружили неопознанное тело.

Но с другой стороны, если я откажусь, то упущу хороший шанс добраться до города засветло. Я не знаю, что будет дальше, но точно знаю, что мне нужно будет найти ночлег. Я не справлюсь одна в этом поле без магии, не зная дороги.

— Хорошо. Большое вам спасибо, — отвечаю я, сдержанно улыбаясь. — Меня, кстати, Ханна зовут.

Он элегантно снимает свою шляпу и кланяется мне:

— А меня Август, — произносит как-то чересчур торжественно. — Август Клаус.

На несколько секунд я оказываюсь под впечатлением от его манер. Наверное, поэтому до меня не сразу доходит, как именно он представился. А когда наконец я повторяю его имя про себя, меня словно ударяет молнией. Клаус. Я уже слышала это имя прежде! Аделия упоминала мага по фамилии Клаус. Он ректор какой-то там известной академии, поступлением в которую все так кичатся. У меня пересыхает во рту от волнения.

В голове у меня появляется идея: я отправлюсь в Кальтенбург и поступлю в эту академию магии! И непременно стану лучшей, чтобы Марк кусал локти, наблюдая за моими успехами! И когда он поймёт, что был неправ, то я, возможно, так и быть, подумаю, чтобы дать ему второй шанс!

Глава 7

Марк

Мама бережно запирает сундучок, ключ от которого всегда носит на цепочке. Соглашение о разводе теперь в её хранилище, среди фамильных реликвий и драгоценностей. Внутри у меня странная пустота. За последние несколько дней моя жизнь так резко изменилась. Ещё недавно я был женат на женщине, которую выбрал сам, впервые за всю свою жизнь, не полагаясь на мнение матери. Я был так рад и счастлив, когда встретил Ханну. И пусть она не владела магией и была обычной торговкой в лавке подержанных вещей, мне было интересно с ней.

Родители Ханны рано покинули этот мир, так что ей пришлось самой заботиться о себе. Наверное, потому она знала многое о жизни, несмотря на свой молодой возраст. Мне нравилось слушать её истории о покупателях. Меня забавляло, как она каждый раз с восторгом реагирует на самые простые бытовые заклинания, что я творил. Рядом с ней я чувствовал себя особенным.

Не понимаю, как так вышло, что я вдруг увлёкся Фреей. Я ведь знаю её с самого детства, и никогда не питал к ней особой симпатии. Несомненно, она красивая, умная и из хорошей семьи. Но в ней нет ничего особенного. Она не смотрит на меня так, как Ханна. И все её разговоры сводятся лишь хвастовству и самолюбованию.

— Как-то это всё неправильно, — наконец произношу я, поднимаясь из-за стола. — Мы не должны были вот так выгонять Ханну из дома. До города далеко. Дорога небезопасная.

Сердце тревожно бьётся в груди. Я уже направляюсь к двери, собираясь догнать Ханну, как вдруг…

— Сядь! — прикрикивает мама. Я сажусь, потому что иначе нельзя. — Сама как-нибудь доберётся. Не маленькая уже. К тому же у нищих порой встречаются поразительные способности к выживанию.

— Мама, прошу, — я прикрываю лицо ладонью. Мне стыдно за неё, но больше за себя, что позволяю ей говорить в подобном тоне о Ханне. — Она ведь уже ушла, незачем продолжать поносить её? Ты сама себя выставляешь в дурном свете.

— И чья это вина?! — мама сердито приподнимает одну бровь. — Если бы ты не привёл её в дом, мне бы не пришлось всего этого говорить!

— Но я любил её, мама! — внезапно я дохожу до такого отчаяния, что повышаю на неё голос. — И кажется, продолжаю любить.

— Тогда что же ты обнимался с другой у неё на глазах?! — только усмехается она.

— Это была ошибка! — нервно отвечаю я. — Ты давила на меня. И Ханна тоже. Я чувствовал себя будто между молотом и наковальней! Мне хотелось сбежать куда-нибудь от этого хоть на миг.

С каждым словом мама мрачнеет всё больше. И чем суровее становится её лицо, тем слабее мой голос.

— Ты всё сказал? — гнетущим шёпотом произносит мама, подаваясь вперёд. — А теперь послушай меня: ты забудешь всю эту муть, что только что произнёс. А после пойдёшь и признаешься фройлен Фрее в чувствах!

— Я не стану этого делать! — слабо возражаю я.

— Нет, станешь! — настаивает мама. — Мы почти разорены. Этот дом и прилагающаяся к нему земля — единственное, что у нас есть. И мы можем лишиться и этого.

— Но как… Что стало с твоим особняком и наследством, которое оставил отец? Не говори мне, что ты промотала всё!

— Это уже не важно, — недовольно отвечает мама. — Ни к чему вдаваться в детали моей жизни в прошлом. Лучше сосредоточиться на твоей в настоящем.

Я не могу оторвать взгляда от неё. Так она всё это устроила не из-за неловкости перед роднёй, не из заботы о наследственности своих внуков, а просто потому, что хотела поправить своё финансовое положение?!

— Но Фрея не должна знать, что у нас проблемы, — говорит мама уже мягче. — Ты должен очаровать её, обольстить, заставить её захотеть выйти за тебя.

— Почему я должен делать это? — спрашиваю я каким-то чужим голосом.

— Как почему?! — выдыхает она возмущённо. — Потому что я растила тебя! Неужели теперь на старости лет ты позволишь мне остаться в бедности?!

Я опускаю глаза разочарованно и замечаю на полу стеклянный шарик. Маленький, с крошечной фигуркой танцующей девочки внутри. Это из вещей Ханны. Должно быть, выпал из её чемодана. Я наклоняюсь, поднимаю его. Неужели это всё, что мне осталось от моей любви?

Мама отворачивается, устраивается в кресле с чашкой чая так, будто только что не было всех этих сцен. Будто моя жизнь только что не разрушилась по её прихоти.

— Фрея вернётся от подруги вечером, — говорит она, словно между делом. — Я приготовлю ужин. А ты позаботься о том, чтобы хорошенько развеселить её. Она должна думать, что с тобой её жизнь будет лёгкой и беззаботной.

Я не отвечаю. Молча сжимаю стеклянный шарик и сую его в карман. После делаю шаг к двери.

— Куда это ты? — недоверчиво спрашивает мама.

— Подышать, — отвечаю я не оборачиваясь. — Просто дышать, без оглядки на тебя, мне ещё позволено, мама?!

— Не драматизируй, — холодно отвечает она и с громким звуком отпивает из своей чашки.

Я выхожу на крыльцо и прикрываю за собой дверь. Пусть мама и запретила мне идти за Ханной, я всё же должен убедиться, что с ней всё будет в порядке. Что она доберётся до Тогра в целости и сохранности. Я срываю с куста ветку, усыпанную мелкими листьями и обращаю её в зелёную птичку. Запускаю её в небо и пытаюсь при помощи магического видения обнаружить Ханну. Проверяю дороги в округе и даже деревню неподалёку. Но Ханны нигде нет. Она исчезла. Будто испарилась.

Визуалы

А вот и вторая часть визуалов, что мы приготовили.

Ректор Август Клаус

Академия Гутфрит (напишите в комментариях, если уже встречали название этой академии в наших книгах)

А вот и тот самый чёрный кот. Вам тоже кажется, что он появился в жизни Ханны не просто так?

Дорогие, ваши лайки и комментарии очень вдохновляют авторов! Большое спасибо за вашу поддержку!

Глава 8

Август

Зал совещаний наполнен шёпотом, шелестом мантий, скрипом деревянных кресел. За окнами пасмурно, и освещение приходится поддерживать при помощи магических светильников. Кристаллы в некоторых из них периодически искрят, привлекая ненужное внимание. Я сижу в высоком кресле с резной спинкой, стараясь выглядеть заинтересованным, но не слишком включённым. Сложный баланс. Быть ректором в Гутфрите — значит вечно танцевать между огнями, не позволяя меценатам почувствовать себя проигнорированными, но и не давая выходить за рамки дозволенного.

— Думаю, стоит пересмотреть количество практики на младших курсах, — беспокойно произносит фрау Эстлунд, ведьма из древнего рода. — Теория — это, конечно, основа, но без прикладной отработки мы рискуем выпускать заклинателей, неспособных даже на бытовую магию.

Я киваю, соглашаясь с ней. На самом деле многое из того, о чём говорят меценаты, уже реализуется в той или иной форме. Я дипломатично молчу об этом, чтобы не заставлять почтенных чувствовать себя неловко. Я понимаю, что старшее поколение, так или иначе, будет учить уму-разуму тех, кто, по их мнению, слишком молод.

А я и вправду стал ректором довольно рано. Прежде я преподавал в академии дисциплину под названием духоведение. Несмотря на то что я дракон, у меня с самого детства было отлично развито магическое зрение. Мне даже не нужно для этого никаких заклинаний. Кроме того, я умел находить общий язык с природными духами. Даже в моём доме часть простой работы выполняет домовой дух. Это оказалось весьма кстати, учитывая, что я тот ещё затворник и не люблю присутствия других людей на своей территории.

После отставки предыдущего ректора должность пытались занять несколько уважаемых профессоров. Однако ни один из них в итоге не смог прижиться. Поговаривали даже, что место директора проклято. Я же знал, что всё дело в прилипчивом чердачном духе, что всюду следовал за предыдущим ректором. После его ухода дух загрустил и стал пакостить новоиспечённым ректорам. Так что меня пригласили практически из отчаяния. Ну и ещё как одного из немногих драконов, что работают в академии. Но меня такой расклад более чем устраивает. Пусть ответственности у меня теперь прибавилось. Но я люблю академию Гутфрит и желаю её процветания. Ради этого я даже готов часами выслушивать спонсоров, хотя и не люблю людей в принципе.

Я рассеянно смотрю на старинные часы в углу кабинета, пока баронесса фон Тиль продолжает свой длинный монолог. Как ни жаль, но я потерял нить рассказа минут двадцать назад. Маятник размеренно качается, будто подчёркивая каждое её слово.

— Эй, Август, ты меня слушаешь? — голос баронессы выдёргивает меня из размышлений.

Я моргаю, фокусируя взгляд на её лице.

— Простите, задумался, — признаюсь со вздохом.

Баронесса — уважаемая фрау, одна из старейших меценатов академии. Её мнение имеет вес, но её речи… они подчас не имеют конца. И если она заговорила, то можешь вычёркивать из расписания несколько часов.

— Я говорю, что моя знакомая продаёт особняк с огромным земельным участком, — произносит она с лёгким раздражением. — Ты бы слетал посмотреть. Не вечно же ты будешь жить отшельником в своих горах. Всё равно женишься однажды, дети появятся. Кстати, о женитьбе…

Она начинает рассказывать о дочери другой своей знакомой, и это оказывается ещё более утомительно и неловко. И потому что я с баронессой не настолько хорошо знаком, и потому, что эта тема в принципе довольно болезненная для меня. Несмотря на то что меня считают настоящим сердцеедом и бабником, личная жизнь моя ограничивается бросанием носков в своего домового в скучные вечера (в одной книге я вычитал, что так они обретают свободу, а потому решил проверить).

Мой взгляд устремляется наружу. Погода переменилась, и за окнами в самом разгаре яркий день. Солнечные зайчики играют на пыльных корешках книг, проникая сквозь мутные стёкла. На горизонте виднеются покрытые снегом шапки гор. Ветер шумит в кронах высоких дубов, что растут у западной стены. Всё это кажется гораздо более интересным, чем рассказ баронессы о потенциальной невесте.

Когда-то я и правда хотел семью. Ещё студентом влюбился в преподавательницу. Рыжеволосая ведьма с лучезарной улыбкой, она казалась мне воплощением всего доброго и чудесного. Я был юн, но намерения мои были серьёзны. Хотел сделать ей предложение, как только закончу академию. А потом увидел её в объятиях другого. Статного мага средних лет. Подумал, что она предала меня. Но правда оказалась ещё хуже: это был её муж. Не мне она изменяла, а ему. Со мной. Так бесславно и закончилась моя первая любовь. А потом… Потом всё повторялось. Каждый раз, когда кто-то мне нравился, оказывалось, что она уже замужем. И хотя я не верю в проклятья в широком их понимании. Но в какой-то момент своей жизни из-за постоянных неудач в любви готов был поверить.

Вспоминаю об этом, и на душе становится совсем тоскливо. Нет, надо заканчивать с этим, пока я не провалился в бездну уныния.

— Фрау фон Тиль, я решил взглянуть на ту землю, — вдруг вырывается у меня.

Она смотрит на меня с удивлением:

— Сейчас?

— Ну да, а чего тянуть?

Баронесса хмурится:

— Но мне бы сначала хозяев предупредить.

— Да не утруждайтесь. Я посмотрю сам и решу, стоит ли беспокоить хозяев, — я улыбаюсь ей самой обворожительной из своих улыбок, и она сдаётся.

Глава 9

Высокие травы колышутся на ветру, лоснятся на солнце, словно шерсть огромного зверя. Тот самый участок, о котором говорила баронесса, окружён тонкими линиями меток, сияющих в магическом зрении мягким серебристо-зелёным светом. Границы владения чётко прочерчены, и часть их соседствует с ближайшей деревней. При одной только мысли о целой деревне незнакомцев мне становится не по себе. Я не люблю шум, запахи готовки и чужие любопытные взгляды, тем более если говорить о будущем доме.

Но если взглянуть с другой стороны... когда у меня появятся дети, им ведь нужно будет как-то социализироваться. Жить, как я, в уединении среди гор и пихтовых лесов, может быть удобно, но невыносимо одиноко для ребёнка. Я вздыхаю.

«Вот же… — мысленно усмехаюсь. — У меня даже девушки нет, а я уже о детях задумался. Как же это жалко».

Чтобы немного отвлечься, я решаю приземлиться и осмотреться на месте повнимательнее. С высоты всё может выглядеть привлекательным, но при близком рассмотрении луга и поля могут быть покрыты осокой и чертополохом. Да и какие духи и волшебные существа водятся в этой местности, с высоты тоже не увидишь.

Я выбираю площадку неподалёку от старого каменного колодца в низине, приземляюсь и принимаю человеческий облик. Шум ветра сменяется щебетом птиц и стрекотом кузнечиков. Воздух тут густой, наполненный ароматами трав. Я вдыхаю его и озираюсь по сторонам.

Тишина вокруг почти идеальна. С высоты деревня казалась совсем рядом, но на деле из-за холмов её не видно. Луга и опушки изобилуют лекарственными травами и другими полезностями для приготовления зелий. Полевые духи тайно наблюдают за мной, но не приближаются. Это хороший знак.

— Может, и вправду это место мне подойдёт? — раздумываю я вслух.

Ощущаю себя странно. Мне нравится мой дом в горах и кажется, что я мог бы всю жизнь прожить там в одиночестве. Но я уже давно не юноша с разбитым сердцем, что пытается укрыться от всего мира в своей берлоге. Я уважаемый человек и за годы своей службы в академии заработал достаточно, чтобы приобрести дом, который понравится моей будущей жене. (Я всё же искренне надеюсь, что она у меня будет однажды.)

Я поворачиваюсь в ту сторону, где должен быть особняк семьи Вандероук. Отсюда его не видно. Однако на дороге, ведущей от него, я вдруг замечаю её. Девушку в воздушном голубом платье, напоминающем немного свадебное. Её рыжие кудри развиваются на ветру. Солнце играет в них бликами. В руках её огромный чемодан, а в глазах слёзы. Я не большой знаток человеческих отношений, но даже я понимаю, что эта девушка попала в беду. И хотя это не моё дело, я вдруг загораюсь идеей помочь ей.

Я оглядываю её, и сердце вдруг вздрагивает. Дракон внутри оживляется, словно почуял что-то своё, что-то значимое. Я растерянно встряхиваю головой. Никогда прежде я не испытывал подобного притяжения. Но к своему огромному разочарованию я вижу на безымянном пальце девушки кольцо. Так она замужем... Горечь появляется на языке. Незнакомка подходит ближе и нерешительно останавливается.

— Простите, — произносит дрожащим голосом. — А до ближайшего города далеко?

— До Кальтенбурга? Или до Тогра? В любом случае пешком добираться полдня, — отвечаю, стараясь не выдать растерянности. — Если без остановок.

Она кивает, будто прикидывает расстояние. Я изо всех сил стараюсь не пялиться на неё, чтобы не очаровываться ещё больше. Но тщетно. Я понимаю, что уже влюбился. Вот так внезапно, всего за пару минут нашей случайной беседы. Какой же я дурень. Снова вляпался, по самые крылья.

— Я лечу в Кальтенбург. Если хотите, могу вас подвезти, — предлагаю, словно бы надеясь на что-то.

Девушка осторожничает. Очевидно, ей непросто довериться незнакомцу. Я пытаюсь выкрутить на максимум своё обаяние. Но, как ни печально, я совершенно не умею им пользоваться.

— Буду очень вам благодарна, если подвезёте, — наконец произносит она. — Кстати, я Ханна.

— Август Клаус, — я называюсь поклонившись. Она улыбается и чуть краснеет. Её щёки начинают походить на лепестки цветов на розовых кустах в академии. Какая же она милая.

— Простите, а вы, случайно, не ректор академии Гутфрит? — спрашивает она, словно бы опомнившись.

Я впервые за долгое время чувствую гордость за то, что моё имя на слуху.

— Именно так, — киваю я. — Вы слышали про нашу академию?

— Немного, — отвечает она как-то без удовольствия и отводит взгляд. Мне становится любопытно, что же она такое слышала.

Порыв ветра заставляет её поёжиться. Она убирает прядь волос за ухо и обхватывает локти. Как же она красива. Прилично ли будет дать ей свой плащ? Биение моего дурного сердца отдаётся в висках. Я чувствую, что ещё немного, и потеряю голову. И тогда точно сделаю что-то опрометчивое. Но тут я замечаю, что в тени Ханны кто-то прячется. Приглядевшись, я понимаю, что это дух, напоминающий по форме кота. Он, то появляется, выныривая из тени, как из воды, то снова исчезает. Большой и чёрный как сажа. Похоже, Ханна его совсем не замечает.

Неприятные мурашки пробегают по спине от предположений, что это может быть за дух. Однако я решаю пока не спешить с выводами. В конце концов, на свете много разных духов, что принимают кошачью форму.

— А на чём мы полетим? — спрашивает Ханна и смотрит на меня с таким бесхитростным любопытством, что я невольно улыбаюсь.

Глава 10

С попутным ветром мы с Ханной прибываем в Кальтенбург. Город раскинулся внизу, словно пёстрый ковёр: черепичные крыши, балконы, башенки, магические вензеля на флюгерах. Взгляд выхватывает знакомые силуэты башен академии Гутфрит. Я делаю круг и приземляюсь на площади у северных ворот. Место удобное, малолюдное, а ещё тут можно поймать извозчика, что доставит её в любую точку города. Я вытягиваю крыло и слегка наклоняюсь, предлагая Ханне сойти. Она неуверенно скатывается вниз, платье её немного приподнимается, обнажая изящные лодыжки. Я с неохотой отвожу взгляд. Уже совсем иной интерес просыпается внутри. Приходится осадить себя, напомнив, что она носит на пальце обручальное кольцо.

Едва ступив на землю, Ханна озирается по сторонам. При виде академии её глаза загораются. Я только усмехаюсь про себя: «А до этого нос воротила». Спешу принять человеческий облик. Какая же она всё-таки… Как же мне не хочется прощаться с ней. Но я должен. Ведь Ханна несвободна. Я засматриваюсь на свой плащ на её плечах.

— А… ой, — она спохватывается и возвращает мне его. Потом снова берётся за чемодан. Оглядывает ближайшую улицу, словно сомневается, куда ей идти.

— Вы уже бывали в Кальтенбурге? — спрашиваю я, принимая у неё плащ назад. — Знаете, как пройти куда вам нужно, или мне проводить вас?

— Ну… — Ханна медлит с ответом. — Вообще-то, больше всего мне сейчас нужно попасть в академию Гутфрит.

Её щёки снова вспыхивают румянцем. Я же пытаюсь понять, что она имеет в виду. На всякий случай проверяю её на наличие магической энергии. И ещё раз убеждаюсь, что в ней нет ни толики маны. Эта девушка совершенно точно не может колдовать.

— А, должно быть, вас интересуют наши курсы рукоделия! — произношу я, догадавшись наконец. Но это словно бы обижает её.

— Да нет же! — восклицает она. — Я хочу поступить в академию Гутфрит на основной курс обучения магии. Я должна сделать это…

В последних её словах сквозит отчаяние. Я вздыхаю смиренно, вспоминая, как именно встретил её. Она шла от дома Вандероук с чемоданом. Глаза на мокром месте. Должно быть, на обучении настояли её домашние. Всё же семья Вандероук весьма известна в обществе магов. Отец семейства Ортвуд Вандероук служил при дворе во времена предыдущего императора. Чем занимается его сын, я не знаю, но наверняка тоже не последний маг в Бьёрнхельме. Это ясно. Непонятно только, как девушка без способностей стала частью такой семьи. И нет, я нисколько не осуждаю смешанные браки, если обе стороны принимают особенности друг друга. Но не похоже, что в случае Ханны идёт речь о каком-либо принятии.

Тяжёлый вздох вырывается из моей груди. Минуту мы стоим в неловком молчании. Ветер треплет рыжие локоны Ханны. Кристаллы в её заколке переливаются разными цветами на солнце.

— Так значит, вам нужно получить магическое образование? — спрашиваю я, чтобы убедиться в своих предположениях.

— Именно так, — кивает Ханна. — Моя свекровь говорила, что обучаться в Гутфрите престижно.

Она нервно закусывает губу. Я вздыхаю разочарованно. Моё предположение подтвердилось, но я совсем не чувствую удовлетворения.

— Только не подумайте, что я к вам подошла потому, что хочу в Гутфрит! — вдруг растерянно восклицает она. — Честно, наша встреча была случайной. И я вам очень благодарна за помощь. Мне так повезло…

— Верю, — отвечаю я, сдаваясь под её чистосердечным взглядом.

Не знаю, как сказать ей, что она не сможет выполнить волю своей свекрови. И видимо, поэтому начинаю злиться на семейство Вандероук. Как они могли потребовать от неё чего-то настолько нереалистичного? Или же, они сделали это специально, чтобы избавиться от неё? Я снова украдкой оглядываю Ханну. Сердце начинает биться быстрее. И на этот раз с надеждой. Может, это мой шанс? Хотя о чём это я?! Очнись, Август!

Я незаметно для себя начинаю расхаживать из стороны в сторону, словно бы вместе со студентами размышлял над трудной задачкой. Город живёт своей жизнью: где-то звенят колокольчики лавки целителей, неподалёку скрипит повозка, проезжающая по булыжной мостовой. Академия так близко, прямо за нашими спинами, а я всё не знаю, что ей ответить. Не хочу ранить. Но и обнадёживать нельзя.

— Ректор Клаус, а вы можете мне подсказать, как поступить в академию? — спрашивает она, неловко переминаясь с ноги на ногу. — Если вас не затруднит, конечно.

— Подсказать-то могу, — отвечаю я. — Но, Ханна, вы ведь в курсе, что в вас нет магии?

На миг наши глаза встречаются. Дракон внутри начинает беспокоиться. Да что это с ним? Я ещё в полёте заметил, как он радуется этой случайной встрече. В голову закрадывается подозрение, но я тут же отметаю его, поскольку оно кажется мне совершенно нереалистичным. В конце концов, Ханна первой разрывает зрительный контакт и сильнее сжимает ручку своего чемодана.

— Я в курсе, — произносит она кивая. — Но я подумала, что, может быть, не всё потеряно. Ну, знаете, бывает, что всю жизнь живёт человек без таланта к музыке, а потом талант раз, и появляется.

— Ну, предположим, навыки зельеварения и даже прорицания вы могли бы развить, — скептически произношу я. — Но вот с отсутствием маны, как быть? Без магической энергии вы даже самое простое заклинание не сможете сотворить.

— А вы уверены, что у меня её совсем нет? — невозмутимо спрашивает она. — Прямо на сто процентов?