Сказ о мечте

ГЛАВА 1. РЫЦАРЬ И ЕГО ЗАМОК

На краю скалы, у обрыва высился одинокий замок, внушительный и грозный. Его башни и шпили виднелись издалека – отстроен замок был на совесть и когда-то являлся хорошим маяком для мореплавателей; путеводной звездой. И в прежние, стародавние времена он исправно служил фортом, опорным пунктом, занимая выгодное, ключевое, стратегическое местоположение. Но уже лет десять в этих краях господствовала тишина и немая боль. Вы не услышите здесь ни стука копыт, ни скрипа карет проезжих. Здесь уже давно не было пиршеств; звука веселья, звона посуды, шума и смеха гостей. У замка не было лица; сошла с него улыбка. Он больше не являлся пристанищем для всякой радости... Как когда-то.

За обрывом, в туманной пропасти виднелось море, холодное и неприветливое; бездонное. В шторм море бушевало так, что волны прибоя почти достигали скалы. И год за годом стачивали её, истончали.

С трёх других сторон, но не вплотную, замок был окружён дремучим, величественным лесом – старой и могучей дубравой, через которую едва продиралась единственная, почти заросшая травой тропа, ведущая к замку. Произраставшие в лесу деревья не были совсем уж ветхими, и ветки их не были сухими, но на них виднелся оттенок некоей усталости, оттенок времени.

На первый взгляд у вас может сложиться впечатление, что тот замок давно заброшен, необитаем – ведь и окошки вечером не светятся от свеч.

Однако ворота распахнулись, и на лужайку вышел человек. Он был ещё молод, но в его взгляде чётко читались грусть, печаль и тоска. Мужчине было около тридцати или чуть более того; он был не высок и не низок. Его русые волосы были длинны, но лишь чуть ниже плеч. В серых глазах некогда блестел весёлый огонёк, но пропал уже давно.

Хозяин замка был предельно мрачен и суров. Он жил отшельником, ни с кем не водился. Его врата всегда были заперты даже для возможных путников, для страждущих, ибо человек этот озлобился на весь свет, и на то имелись веские причины.

Присев на траву, рыцарь задумался. Посидел так некоторое время, а затем двинулся в сторону обрыва, но для этого необходимо было обойти замок, зайти ему в тыл. Почему? Это место было для него отдушиной; он мог здесь расслабиться и помечтать. Здесь нет посторонних глаз и ушей, ибо лес таит в себе ещё много тайн и опасностей, тогда как здесь, вдыхая лёгкий морской бриз, он мог собраться с мыслями, тщательно всё обдумать.

Встав во весь рост у самого края скалы, не боясь непредсказуемого ветра, который мог бы запросто столкнуть его в глубокую пропасть, аскет уставился вдаль. Но перед собой он видел не горизонт; нет.

Он вспомнил что-то, и мимо него пронеслись события из далёкого прошлого, и стереть эти воспоминания не смогло даже время. Рыцарь увидел себя ещё совсем маленького; увидел, как стоит застенчиво и робко, исподлобья наблюдая за взрослыми. Потом – страшное перед глазами: он видел огонь, он видел смерть. Он видел, как пришёл Враг, и сжёг дотла его деревню; убил его родных и близких прямо на его глазах. Его же самого, как котёнка, сграбастали за шкирку, и забрали неведомо куда. Как ни кусался, как ни царапался, как ни вырывался…

У стоявшего на краю пропасти пересохло в горле, а на глазах выступили слёзы. Вспомнилось нечто ещё.

Мир не без добрых людей (так ему когда-то казалось). Закончилось рабство: больше не батрак на мельнице, больше не раб на галере. Он завоевал доверие и уважение; рыцарский титул. Ему дарованы были и замок, и земля; он всего добился сам, своим усердием. Но умер прежний король, и восстал другой, который развязал войну с эльфами. По своему долгу рыцарь был за короля, но по совести – за тех, в чьих окрестностях вырубались деревья.

Рыцарь повоевал изрядно; в походах побывал. Он поучаствовал в таких переделках, в каких любой другой уже бы загнулся и не поднялся. И брал воин не силой, но верой в победу; своим упрямством и упорством. И вот, когда дело дошло до того, предать ли короля или встать на защиту угнетённых, он выбрал переговоры, ибо имел вес и уважение при дворе. И внял люд, и оценил эльф, и распространилась молва. Но только с тех пор посылали рыцаря на самые ответственные задания, и ходил-бродил-выискивал он самыми опасными тропами. Жертвуя собой, рискуя жизнью, но всякий раз достигая намеченной цели.

И однажды он приоткрыл своё сердце, но рассмеялись в лицо. О дерзновенных планах узнал и король, и вот: на долгие-долгие годы опала. Изгнан, предан и брошен; оболган, несправедливо наказан.

С тех пор так и живёт затворником в своей цитадели; в обители крепкой и мощной. И зарёкся больше никогда в своей жизни не доверять людям. Не говорить с ними. Не слушать, не внимать, и самому не увещевать.

Прошло много лет, но вы не думайте, что замок пустует; в нём ещё теплится жизнь и надежда.

И вот: наклонился властелин твердыни каменной, и увидел водную гладь. Лицезрел её он не впервые; но размышлял он ныне об ином.

– Может, пробил час; настало время. – Глухо выговорил тот человек, и сделал шаг вперёд, ибо мучительно больно было ему его одиночество. Шрамы были не на теле, но в душе.

Внезапно он услышал едва ощутимый шелест крылышек.

– А, это ты. – Не поворачиваясь, уныло произнёс изгнанник и скиталец, вечный рыцарь и страдалец. – Я знаю, что ты здесь… Чего тебе?

Но кулачки нетерпеливо застукали, забили, забарабанили по его спине.

Сдерживая улыбку (он никогда не улыбался, но его душе сейчас стало как-то спокойнее и легче), изгой повернулся к той, которая его потревожила.

ГЛАВА 2. УПАВШАЯ ЗВЕЗДА

Это была не просто гроза: сверкали молнии, бил град; дождь лился с небес рекой. Грохотало так, что хоть уши закрывай. И тут уже ночное, чёрное, затянутое злыми кучевыми тучами небо озарила такая яркая вспышка, что стало светло, как днём.  

«Что-то не то; что-то упало», подумал про себя Маркул. Он приподнялся и стал спешно одеваться. Проверил в ножнах кинжал, вышел и осторожно огляделся.  

К этому времени уже всё стихло. Тучи рассеялись, а на безлунном небе мерцали своим бледным светом звёзды.  

Подле порога замка валялась какая-то дохлая кошка; но так казалось лишь на первый взгляд. Это была Лиадан, фея-кошка и Серая Леди – хотя цвет её шкурки, её меха был далеко не серым, но абсолютно чёрным. Как ночь, как дёготь, как смола. Лиадан была покрупнее обычных кошек; пушистее всех. Она – очень своенравна, свободолюбива; она всегда себе на уме и ступает лапками лишь туда, куда ей взбредётся и заблагорассудится. Лиадан – любительница гулять по крышам; любительница помяукать и помурлыкать. Но в руки она дастся не каждому; она не любит больших скоплений людей. Она им не доверяет. Поэтому Маркул и его замок так привлекли когда-то Лиадан; это очень осторожная кошка, но не злая и не сердитая.  

Когда-то Лиадан знатно пострадала от людей (равно как и Маркул). И шёрстку ей палили, и за хвостик таскали, и усы выдёргивали. Однажды её даже попытались убить; придушить. Но ведь у кошек девять жизней, а кошки-феи – и того больше. Это особенная кошка, волшебная. Она удивительная…  

Именно после такого отношения к себе Лиадан сменила цвет с серого на чёрный. И начала она пакостить людям изрядно и прескверно (как и ей люди когда-то). То курицу утащит и слопает; то яйца украдёт. То всё молоко в доме выпьет, то дорогу перебежит.  

И вот как-то раз сидит Лиадан на краю дороги, и тихо, жалобно плачется сама себе на жизнь и на судьбу (но так, чтобы никто никогда этого не услышал и не заметил). И подошёл к ней Маркул, и не обидел. И посадил к себе на плечо, и понёс по тропинке в свой замок. А на дворе стояла лютая зима, и Лиадан укутала хвостом шею спасителя, чтобы не замёрз, чтоб не было так холодно. И выходил ту кошку рыцарь, и повреждённую лапку перевязал, и хотел взять её к себе насовсем. Но она так же, как и Джоэль, не терпела долгого пребывания там, где ей не место. Она позволяла её гладить, чесать за ухом, поить молоком и кормить вкусной едой, но всегда уходила. Раз в месяц Лиадан навещала Маркула. Он проникся к этой фее; очень привязался к ней. Она всё же не до конца доверяла даже ему. Наловит мышей, даст какой-нибудь совет по хозяйству и уйдёт.  

Вот и сегодня ночью фея-кошка тут как тут.  

– Прости, Лиадан, но сейчас не до тебя. – Проговорил расстроенно Маркул, направляясь к конюшне. – Что-то случилось, что-то стряслось там, за пределами моего жилища. Впрочем, в моих владениях уже давно не всё гладко…  

Лиадан обиженно фыркнула, но осталась лежать, лишь перевернувшись на другой бок. Видимо, она чувствовала, что может ещё пригодиться?  

Сев на коня, поскакал бравый рыцарь отчего-то сам не свой; дурное у него было предчувствие. С годами развивается интуиция, да и Лиадан – большой её знаток.  

Выехав из замка, хозяин почти сразу заметил какой-то след; точно от звезды раскалённой след – трава и листва слегка опалены, примяты. Кто-то кого-то тащил? Или «оно» тащилось само? Но – куда? Откуда? И зачем?  

След привёл всадника к ещё одной лужайке, у реки. Деревья здесь не росли. Сам он бывал тут редко, хотя место хорошее. И тут…  

Он увидел маленькое, хрупкое, худенькое тельце, свернувшееся калачиком на этой полянке. Было темно, и если б он случайно не обернулся, освещая округу фонарём, то и вовсе не заметил бы.  

Парень спешился и подошёл ближе.  

Это была молодая девушка, но вся какая-то неземная. У рыцаря захватило дух.  

«Упавшая звезда! », догадался он.  

Он осторожно приблизился. Юное создание не подавало признаков жизни. От неё до сих пор исходило некое сияние, которое постепенно слабело и сходило на нет.  

Маркул поднёс ухо к её груди. Сердце билось еле слышно. Она почти не дышала. А на шее у незнакомки висел кулон с изображением лилии.  

Бережно взяв Лилию (так про себя назвал её рыцарь) на руки, он усадил её на своего коня, а сам решил идти пешком. Конь постучал копытом по земле, малость заартачился, но двинулся в обратный путь; дорогу назад он знал.  

По пути домой ничего страшного не произошло. Мирно добравшись до замка, Маркул понёс Лилию по винтовой лестнице наверх, в главные покои. Лиадан, завидев незнакомку, ревниво зашипела, но осталась лежать. Теперь она играла со своим хвостом. Потом умылась и заснула.  

Медленно, аккуратно уложив Лилию на кровать, Маркул постоял немного, размышляя и поглядывая на неё. Затем ретировался восвояси, решив переночевать сегодня в одной из башен. К Лилии он приставил своего пса Хёрда; верного друга и помощника.  

Наутро Маркул первым делом проведал свою гостью. Убедившись, что она жива, он спустился обратно готовить ей завтрак. Вернувшись опять, рыцарь, однако, добудиться до Лилии не смог. Она была очень холодной, хотя лоб у неё горел и чуть не обжёг хозяину ладонь. На девушке была куча ссадин и царапин, но они не смертельны были для её жизни. Тут что-то другое…