Сказка о Красной шапочке и ее друзьях

глава первая и вторая

Глава1 Самая короткая,но без нее никак.

Однажды прекрасным воскресным утром Бабушка Гретхэм напекла пирожки, уложила их заботливо в лукошко и растолкала спящую внучку Эльзу. На той стороне заповедного леса жила подружка Гретхэм - Моника.

- Отнеси ка свежую выпечку дорогая, моей чувихе. Она там мирно забухала, не пишет, на смс не отвечает. Пусть вспомнит про меня.

Внучку звали в местной тусовке - Красная шапка. Потому что у неё был стильный шлем. Девушка запрыгнула на свой электросамокат и дала газу по лесной укатанной дороге. Она не знала что в лесу в этом сезоне охотится некий неуловимый маньяк, по кличке "Серый волк".

Глава 2: Дорога на Свалку Иллюзий

Эльза, в своей глянцевой красной каске, прошивала лесную трассу на скорости, которая в приличном мире каралась бы штрафом, а в этом — лишь дополнительным уровнем адреналина. Спидометр электросамоката показывал 60 км/ч. Бабушкины пирожки с вишней и какой-то сомнительной начинкой, которую Гретхэм называла «фирменный секрет», подпрыгивали в лукошке, пристёгнутом к рулю.

«Мирно забухала», — фыркнула Шапка. — «Ага. Моника наверняка уже устроила там шабаш с гномами-рокерами и продала душу трём разным демонам за новую кофеварку».

Внезапно, на закруглённом повороте, где дорога обрывалась в густую тень древних, скрюченных дубов, её путь преградила тёмная, неподвижная фигура. Высокий, жилистый силуэт стоял прямо по центру асфальта, опустив голову. От него не исходило запаха леса или мха, только едкий аромат озона и чего-то слишком... человеческого.

Эльза резко нажала на тормоз. Самокат замер, визгнув покрышками.

«Ну, привет, стиляга», — Шапка сняла ногу с деки, но не выключила мотор. — «Ты из тех парней, которые любят постоять посреди дороги, или тебе просто нужен пинок под зад, чтобы начать двигаться?»

Фигура подняла голову. Под тёмным капюшоном, съеденным временем и грязью, виднелись лишь бледный овал лица и глаза, похожие на два холодных, тусклых фонаря. Никакой волчьей морды, никакого меха. Только человек, завёрнутый в кожу и плохие намерения.

«Привет, Красная Шапка», — голос был низкий, шелестящий, словно перетёртая бумага. — «Не знал, что у Моники есть курьерская служба. Особенно такая… броская».

Он сделал шаг вперёд. На его лбу была тусклая, но узнаваемая татуировка: стилизованный волчий коготь. Серый Волк.

Красная Шапка прищурилась, поправив шлем.

«Курьерская служба — это ты про свой имидж или про мои пирожки? Если про пирожки, то не лезь. Они для Моники, а Моника — это Гретхэм. А Гретхэм — это… ну, в общем, лучше тебе не знать. Отвали».

Волк улыбнулся. Это была не улыбка, а скорее гримаса, обещающая долгую и мучительную бюрократию.

«Вот в чём проблема с вами, современными сказочными девочками», — медленно произнёс он, вытаскивая из-за пазухи нечто длинное и серебристое, что походило на мачете-катану. — «Никакого уважения к канонам. Где твой страх? Где твои мольбы о спасении? Я Серый Волк. Я — метафора опасности, которую несёт дикая природа. Я — предвестие твоего неминуемого, кровавого конца. А ты тут на своём электросамокате меня останавливаешь и требуешь ‘отвалить’».

Эльза не двинулась. Она достала из кармана куртки увесистый баллончик с перцовым спреем, замаскированный под брелок в виде единорога.

«Слушай, "метафора", я на своём пути встретила демонов, которые выглядят как налоговые инспекторы, и фей, торгующих краденым кристаллическим метадоном. Ты, в своём поношенном прикиде, просто стандартное лесное пугало. У меня пирожки с вишней. У тебя — большая блестящая игрушка. И мы стоим здесь уже целых 45 секунд, болтая о смысле жизни. Это не канон, это — заедающая пластинка. Давай быстрее».

Волк склонил голову набок, его глаза загорелись едва заметным, болезненным светом.

«Ладно. Хорошо. Ты права. Заедающая пластинка. Но дай мне один последний диалог. Это же моя фишка. Скажи мне вот что, Красная Шапка. В лукошке. Что там? Вишня? Или… секрет Гретхэм?»

Эльза усмехнулась, не отводя взгляда.

«Секрет Гретхэм. Он всегда одинаков, чувак. Немного тёмной магии, щепотка запрещённых трав и целая тонна презрения к тебе и твоим канонам».

Волк издал звук, похожий на скрежет сухого льда, и бросился вперёд, мачете-катана сверкнула в полумраке. Но Шапка была быстрее. Она крутанула ручку газа. Самокат рванул вперёд, прямо на Волка, а Красная Шапка, за секунду до удара, откинулась назад и хлестнула злодея струей из баллончика «Единорог» прямо по физии!

Волк взвыл — это был не вой зверя, а крик человека, познавшего всю мощь концентрированного капсаицина. Эльза пролетела мимо, едва не задев его плечо.

«Ненавижу зануд!» — крикнула она, давя на газ. — «А пирожки — да, вишня! Не ешь их, пока не умоешься, Волчара!»

глава третья

Глава 3: Чувиха и Секрет Гретхэм

Серый Волк стоял посреди дороги, кашляя и дёргаясь, как старый дизельный двигатель. Отчаянно пытаясь оттереть кислотно-блестящие остатки перцового газа с лица, он ругался на языке, который не слышали в этом лесу со времен последнего восстания гоблинов-анархистов.

«'Единорог'…» — прохрипел он, сморкаясь. — «Я, видите ли, ‘метафора опасности’, а меня вырубает розовый брелок. Серьёзно? Это не просто заезженная пластинка. Это, бл*ть, ремикс, записанный на дискотеке в Аду. Я должен был предвидеть. Чистота жанра давно закончилась». Он вытер мачете о подол своего плаща, решив, что теперь это оружие навсегда обрело ауру поражения.

Тем временем, Эльза, притормозила. Пункт назначения Моники оказался не уютным домиком, а брошенным бункером, обросшим дикой лозой, с граффити в виде злых единорогов и надписью «Вход: только по приглашениям, кодовое слово: 404».При этом ошибок было немеряно....

У массивной двери её встретил гном. Не милый садовый гном с киркой, а высокий, бородатый, в кожаном жилете, со стальным арбалетом наперевес. От него пахло дешёвым пивом и порохом.

Гном: «Пароль».

Эльза: «Я не в ‘Вайбере’, чувак. Я Красная Шапка. Принесла пирожки от Гретхэм. И у меня встреча с Моникой. Доставка».

Гном: «Пароль».

Эльза: «Моника. Она спросила, что там насчёт 'её чувихи' и 'смс'. Бабуля сказала, что 'Моника мирно забухала'».

Гном (медленно опуская арбалет, его лицо не выражало ничего, кроме глубокой экзистенциальной усталости): «‘Мирно забухала’. Заходи. И не наступи на кота. Это не просто кот, это 'Мясник', и он в плохом настроении, потому что у него диабет».

Внутри было темно, пахло пролитым алкоголем, сушёными травами и немного машинным маслом. Моника сидела на бархатном диване, который, судя по всему, был выдран из старого оперного театра, пережившего бомбардировку. Она была в шёлковом кимоно, которое контрастировало с её тяжёлыми, армейскими ботинками-берцами. В руке она держала граненый стакан.

Моника: «Красная Шапка. Ты опоздала на три минуты и 12 секунд. Я уже думала, что придётся звонить Гретхэм, и тогда начался бы настоящий, библейский Армагеддон с упреками и готовкой».

Эльза поставила лукошко на приставной столик, сделанный из ржавого дорожного знака.

Эльза: «Я встретила твоего знакомого, Волка. Он был очень настойчив насчёт 'канонов' и моей 'неминуемой, кровавой кончины'. И махал мачете, которое выглядело, как будто он купил его в сувенирном магазине для туристов-ниндзя».

Моника сделала большой глоток и прищурилась.

Моника: «Старый маньяк. Он ещё жив? Я думала, его прихлопнули в 2010-м за нарушение авторских прав. И как тебе моя ‘метафора опасности’? Он пытался тебя соблазнить или просто убить?»

Эльза: «Он получил 'Единорога' по лицу. И был одержим вопросом о 'секрете Гретхэм' в пирожках. Он был заинтересован смыслом, а не содержанием».

Моника усмехнулась, откинувшись на диван.

Моника: «Тогда он просто журналист. А журналисты — это худший вид маньяков. Ладно. Давай пирожки. И что там за секрет Гретхэм? Ты не заглядывала?»

Эльза: «Нет. Но я уверена, там не просто вишня. Бабушка сказала, что там 'целая тонна презрения к тебе и твоим канонам'».

Моника открыла лукошко, вдохнула аромат и прикрыла глаза от удовольствия.

Моника: «Ох. Да. Это он. Тёмная магия, щепотка запрещённых трав… и что-то ещё, о чем Гретхэм всегда забывает тебе сказать». Она откусила пирожок. — «Секрет, дорогая, в том, что она кладёт туда экстракт абсолютной ясности. Это единственное, что может протрезвить меня достаточно, чтобы я не согласилась на сделку с демоном, который предлагает мне биткойн за мою бессмертную душу. Садись. Расскажи мне, что там на самом деле происходит в вашем заповедном лесу. Я, кажется, пропустила последние пять эпизодов».

глава четвертая

Глава 4: Кавалерия, Каре и Капкан

Моника прожевала пирожок, и ее глаза, до этого мутные, как вода в старом аквариуме, вспыхнули резким, кристальным светом. Видимость, должно быть, подскочила до 200 процентов. Она резко выпрямилась, отставила стакан и посмотрела на Эльзу так, словно только что увидела в ней не внучку подруги, а потенциальную напарницу для ограбления.

Моника: «Ясность. Проклятая, отвратительная ясность! Никакой магии, только горькая правда. В общем, слушай, Красная Шапка. Ты пропустила самое интересное. Моя ‘забухавшая’ жизнь — это, конечно, легенда, но ты не знаешь про мои боевые годы. Тебе не показалось, что у Гретхэм была какая-то… суперсовременная стрижка?»

Эльза нахмурилась.

Эльза: «Стрижка? Ну, она всегда носила что-то типа… футуристического каре. Я думала, это парик».

Моника: «Парик. Ага. Именно. Это та же самая стрижка, которую она носила, когда я была майор Моника в Имперской Кавалерии Девяти Кругов. И там, дорогая, было весело. Очень. В отличие от этих скучных лесных разборок с 'журналистами'».

Она кивнула на пирожок.

Моника: «Этот ‘экстракт абсолютной ясности’ прочищает не только мозги, но и воспоминания. Ты знаешь, чем я там занималась? Я не скакала на лошадях и не сражалась с драконами. Я заведовала лучшим борделем на планете Астероид-7 под прикрытием штаба снабжения. И барыжила! По-маленьку. Ничего серьёзного, только высококачественные ментальные стимуляторы для боевых магов. Чистый бизнес, без сентиментальностей. Гретхэм тогда меня и подсадила на эти пирожки… чтобы я не барыжила сама собой».

Эльза: «Бордель… Стимуляторы… И футуристическое каре. Значит, бабуля — бывшая сутенерша в отставке?»

Моника: «Гретхэм — это контролёр. Она была моим инвестором, моим прикрытием и моим главным критиком. А теперь она печёт пирожки, чтобы держать меня в узде. В этом и есть настоящее темное фэнтези, детка. Не Волки, а семейные узы».

Не успела Эльза переварить эту новую, ошеломляющую информацию о бабушке-сутенерше с футуристическим каре, как дверь бункера снова с лязгом распахнулась. На пороге стоял тот самый Гном, тяжело дыша, с арбалетом, направленным в пол. На этот раз его экзистенциальная усталость сменилась чистой, незамутнённой паникой.

Гном: «Моника! Чёрт бы побрал твою ясность! У нас гость! Нежданный, как внезапный аудит у фей-контрабандистов! Он не Волк. Он… слишком опрятный!»

Моника: «Опрятный? В нашем лесу? Это уже не фэнтези, это катастрофа. Кто этот чистюля?»

Гном: «Он представился Антонио. Но местные зовут его 'Буратино'. Говорят, он суёт свой длинный нос куда не просят. И он сказал, что пришёл по поводу ‘нарушения норм противопожарной безопасности и нелицензионного использования бархатных диванов в зоне боевых действий’».

Моника медленно, почти ритуально, подняла пустой гранёный стакан и швырнула его в стену. Стекло разлетелось с сухим треском.

Моника: «Буратино. Налоговая инспекция в маскировке 'итальянского мачо'. Я же говорила, журналисты — худший вид маньяков, но ревизоры — это уже уровень демонического вторжения. Быстро. Красная Шапка, ты на самокате? У тебя есть личный транспорт?»

глава пятая

Глава 5: Итальянский Мачо, Противопожарная Безопасность и "Мясник"

Моника не дожидалась ответа. Буратино уже входил в бункер. Он был, как и предупреждал Гном, слишком опрятным. Безупречный, с иголочки, тройка-костюм кремового цвета, начищенные до блеска туфли, и волосы, прилизанные так, словно их лакировал мастер-демон. Единственным "недостатком" был его нос — слишком острый, слишком длинный, выдающий прозвище. В руке он держал планшет, светящийся синим, и папку с надписью «ДЕЛО: КРАСНЫЙ ЛЕС. АУДИТ».

Антонио (Буратино): «Буонджорно, синьора Моника. Антонио. Можно просто Буратино, я не обижусь. Я приехал не убивать, а документировать. А это, поверьте, гораздо хуже». Он окинул взглядом бункер, его взгляд задержался на рваном бархатном диване, затем на Коте "Мяснике", который лениво чистил себе лапу, сверкнув глазами с откровенной злобой. — «Итак. Я вижу 17 нарушений только по статье 404-А: ‘Несоответствие интерьера заявленной зоне боевых действий’».

Моника: «Пошёл ты, Антонио, со своим протоколом. Ты знаешь, что мы делаем с людьми, которые приходят к нам без приглашения и начинают говорить о ‘нормах’?»

Антонио: «Надеюсь, вы предлагаете мне крепкий эспрессо и доступ к бухгалтерским книгам. Иначе, синьора, вы рискуете оказаться под действием Закона о Драконовской Декларации».

Моника схватила со столика почти пустую бутылку виски, выпрямилась и, не отрывая взгляда от Антонио, стала говорить, обращаясь к Красной Шапке.

Моника: «Красная Шапка. Секрет Гретхэм сделал меня ясной. А ясная Моника — это опасная Моника. У нас есть 10 секунд, чтобы провернуть классическую диверсию. Ты на самокате. Твоя работа: шум. Гном! Ты свою задницу с арбалетом куда дел?»

Гном: «Я готов! Прицел настроен на ревизорскую подмышку!»

Моника: «Нет! Стрелять в Антонио — это как пытаться потушить извержение вулкана стаканом воды. Но он опрятный. Это его слабость. Гном, ты стреляешь в… люстру».

Вместо люстры в центре бункера висел ржавый, но увесистый кусок металла, который Моника использовала для подвешивания сушеных трав.

Гном: «Но… это же мой единственный источник света, помимо экзистенциального мрака!»

Моника: «Я сказала — стреляй! Эльза! Ты берёшь самокат. Ты врезаешься им в бархатный диван, прямо в подлокотник. Это создаст пылевую завесу и даст Гному возможность сменить позицию. А теперь… Смотри, Буратино, как мы нарушаем правила!»

Моника подняла бутылку, подошла к Коту Мяснику и вылила остатки виски ему прямо на шерсть. Кот, до этого флегматичный, в секунду превратился в фурию.

Кот "Мясник": «Шшшш! (шипение, больше похожее на звук закипающего чайника). Моё достоинство!»

Антонио, до этого хладнокровный, скривился.

Антонио: «Мамма миа! Это нарушение статьи 117-Б! Жестокое обращение с диабетическим животным!»

Моника: «Стреляй, Гном!»

ДЗЫНЬ! Гном выстрелил. Болт арбалета попал точно в ржавую цепь, держащую импровизированную люстру. Кусок металла с грохотом рухнул, подняв тучу пыли и старой паутины.

Моника: «Езжай, Красная Шапка! Шоу для опрятного!»

Эльза, ни секунды не колеблясь, врубила самокат. Мотор взвыл. Она на полной скорости влетела в угол дивана. Тонны пыли, вековая грязь и перья полетели в воздух. Бункер превратился в локальный ураган.

Антонио, в своем кремовом костюме, отшатнулся, прикрывая папку с «ДЕЛОМ».

Антонио: «Моя кьяроскуро! Мой костюм! Ах, мой нос!»

Воспользовавшись хаосом, Моника подхватила Гнома и схватила лукошко с оставшимися пирожками.

Моника: «За мной! Вентканал! Красная Шапка, иди по лесу! Встречаемся у старого Дерева-Стремянки! И не забудь Кота! Ему нужно обсохнуть и остыть!»

Эльза спрыгнула с самоката, схватила брыкающегося, вонючего от виски Кота Мясника, затолкала его под мышку, и, оставив самокат как трофей и препятствие, нырнула за Моникой и Гномом в узкий вентиляционный люк.

глава шестая

Глава 6: Философия Подземелий и Троллинг Кареглазых Эльфов

Вентиляционный люк вел не в лес, а в Подземелья, сеть старых, влажных тоннелей, прорытых еще во времена эльфийско-орчьей Холодной войны. Моника, Гном и Красная Шапка, с извивающимся и тихо шипящим Котом «Мясником» под мышкой, двигались гуськом. Вокруг пахло сырой землей, плесенью и тщетными попытками Гнома скрыть запах страха за ароматом дешевого пива.

«Ты уверена, что это правильный путь, Моника?» — спросила Эльза, стараясь не удариться головой о низкий свод. Кот «Мясник» высунул голову и попытался укусить ее за ухо. — «Потому что мы уже 15 минут идем мимо одного и того же куска сталактита, который похож на бюст Ленина».

Моника, шедшая впереди, резко остановилась, заставив Гнома и Эльзу врезаться в нее.

Моника: «Дороги? Это не дороги, Красная Шапка. Это стратегические векторы. Мы здесь не идем, мы меняем пространственно-временные координаты. Гретхэм научила меня этому, когда мы сбегали от коллекторов после открытия моего первого борделя».

Эльза: «Значит ли это ‘да, я заблудилась, но я слишком крутая, чтобы это признать’?»

Моника: «Это значит, что ты, со своим электросамокатом, не понимаешь сути движения. И Гном, если ты еще раз вздохнешь так, будто тебе в 40 лет пришел счет за ипотеку, я скормлю тебя «Мяснику».

Кот, услышав свое имя, издал угрожающее урчание.

Тоннель внезапно расширился. Герои оказались в огромной пещере. Свод был так высок, что терялся в темноте, но прямо по центру, в потолке, была пробита гигантская дыра. Сквозь нее падал столб пыльного, божественного света, освещая идеально ровный круг пола, посреди которого сидел... Темный Эльф.

Он был невероятно красив, с пепельными волосами и глубокими, фиолетовыми глазами. Одет он был в черный шелк, который ничуть не помялся от влажности подземелья. Эльф держал в руке маленький, светящийся синим гриб и говорил вслух, обращаясь то ли к грибу, то ли к сталагмиту, похожему на Ленина.

Темный Эльф (Мирамил): «... Ибо что есть бытие? Не есть ли это лишь эфемерный, мимолетный отблеск того, что мы хотим видеть? Я вкусил этот Lactarius Indigo — этот подземный гриб, который, как мне обещали, откроет мне Кристалл Истины... Но вместо этого я вижу лишь синий цвет и чувствую привкус мха. И я спрашиваю себя, Мирамил: стоит ли тратить жизнь на поиски ответов в микологии, когда сама бессмысленность — это единственный ответ, который имеет значение?»

Моника устало потёрла висок.

Моника: «О, черт. Мы попали в философский тупик. Это даже хуже, чем Буратино».

Красная Шапка, поставив Кота на землю (Кот «Мясник» тут же начал одержимо облизывать свой виски-мех), подошла к освещенному кругу.

Эльза: «Слушай, Мирамил. Допустим, бытие — это отблеск. Допустим, грибы — обман. И допустим, ты сидишь тут, в своей красивой шелковой пижаме, и рассуждаешь о тщете. Это все очень глубоко. Но у нас проблема: у нас кот, которому нужен ветеринар из-за диабета и виски, а еще нам надо сбежать от опрятного мачо-ревизора, которого зовут Буратино. Вопрос: если бессмысленность — это единственный ответ, то какой смысл сидеть тут и тратить твое безупречное каре на рассуждения о синем грибе?»

Мирамил моргнул. Медленно. Казалось, эта мысль впервые достигла его сознания, преодолев километры экзистенциальной пустоты. Он посмотрел на Красную Шапку, на ее красный шлем, на Кот «Мясника», который уже начал жевать кабель от Эльзиного электросамоката, который она оставила снаружи.

Мирамил: «Твое... твое наблюдение о каре... оно не лишено некоторой… убийственной прямоты. И правда. Если все бессмысленно, то самое бессмысленное — это сидеть здесь и скучать. Возможно, истинный Lactarius Indigo — это... действие».

Он поднялся с пола, его фигура была грациозна, как старая, но все еще смертоносная, эльфийская алебарда.

Мирамил: «Хорошо. Я вывожу вас. Я знаю, как пройти сквозь Сектор 7, где гномы строят свой новый метадоновый завод. Выйдем прямо к Дереву-Стремянке. И, пожалуйста, не говорите больше о грибах или каре. Иначе я снова начну говорить о бытии».

Моника: «Я его обожаю. Он — худший кошмар Буратино. Веди, эльф. Но только не надо больше философии. Мы — команда, которая предпочитает физическое насилиементальным страданиям».

Мирамил кивнул и, не оглядываясь, пошел в самый темный угол пещеры, который, по всем законам логики, не должен был иметь выхода. Красная Шапка последовала за ним, чувствуя, что это приключение только начинается.

глава седьмая,а также восьмая

Глава 7: Сектор 7: Метадоновый Завод и Экзистенциальный Запой

Мирамил, с его тихой, слишком грациозной походкой, вел их через сеть узких, пахнущих серой и старым металлом проходов. Темный Эльф двигался так быстро, что Гном и Моника, а особенно Эльза, прижимавшая под мышкой вонючего Кота «Мясника», едва успевали за ним.

«Напомни мне, почему мы верим эльфу, который разговаривает с грибами?» — прошептала Эльза.

«Потому что он скучал, Красная Шапка. А скучающие эльфы — это самая непредсказуемая сила во вселенной. И они всегда знают короткие пути», — ответила Моника.

Тоннель внезапно оборвался, открыв перед ними Сектор 7. Это было огромное, многоуровневое подземелье, обустроенное под промышленный комплекс. Ржавые, витые трубы, гигантские, полусобранные котлы и строительные леса создавали пейзаж промышленного апокалипсиса. Гномы, известные своей маниакальной трудоспособностью, должны были бы сейчас сверлить, ковать и орать друг на друга.

Вместо этого стоял шумный, траурный хаос. Десятки гномов были разбросаны по всем ярусам завода. Они не работали. Они бухали. Кто-то спал прямо в тележке для руды, кто-то рыдал, обнимая неработающий насос, а трое гномов устроили печальный, фальшивящий хор, пытаясь исполнить древнюю балладу о потерянных кирках.

От всего этого исходил едкий запах гномьего самогона, смешанный с ароматом некоего сладковатого, странного продукта.

Мирамил: «Вот он, пик тщеты бытия. Когда даже производство отказывается функционировать, и остается лишь экзистенциальный запой».

Моника вздохнула.

Моника: «Месяц. Они пьют второй месяц, да? Я по запаху определяю. Это уже не запой. Это, мать его, перманентное состояние духа».

Кот «Мясник» выскользнул из рук Эльзы, спрыгнул на землю и с жадностью принялся лакать лужу, которую один из гномов только что пролил.

«Не пей это, Мясник! У тебя же диабет!» — в ужасе крикнула Эльза.

Гном, с бородой, заплетенной медной проволокой, сидевший на вершине огромного, недособранного конденсатора, обернулся и горестно всхлипнул.

Гном (Бригада 1): «Не мешай котику, Красная Шапка! Пусть он познает боль. Он познает нашу бесконечную неудачу!»

Эльза: «Что у вас тут случилось? Где ваш метадон?»

Гном (Бригада 1): «Это все… проклятая 31-я поправка к Чертежу! Мы думали, что это план вентиляции, а это оказался план построения маленького эльфийского борделя! Наши котлы не варят метадон. Они… они варят очень странное, но божественное вишневое вино! Мы пытались переделать! Заменили медные трубы на титановые, применили формулу Пифагора, добавили лакрицы! Ничего! Получается только вино, вино и еще раз экзистенциальная тоска!»

Моника: «31-я поправка... Я ее знаю. Гретхэм ее написала, чтобы замаскировать мой бордель, когда я была на Астероиде-7. Это не вентиляция, и не бордель. Это секретный лифт».

Гном-рабочий, который до этого рыдал в тележке, вскочил.

Гном (Бригада 2): «Лифт?! Нам сказали, что это идеальная форма для брожения и философских размышлений!»

Моника: «Лифт. Он ведет на крышу, прямо к Дереву-Стремянке. Но он работает только, если ты варишь... вишневый концентрат. Если ваш котел варит вишневое вино, значит, вы почти у цели. Вам просто нужно поднять температуру и добавить…»

Эльза: «...Экстракт абсолютной ясности. Который Гретхэм кладет в пирожки».

Моника: «Bingo. Вишневый концентрат. Твоя бабушка знает все о секретных лифтах и вишне. Иди сюда, Красная Шапка. У нас есть работа. Мы поднимем этих пьяных метафизиков на ноги и заставим их работать. Эльф, ты с нами?»

Мирамил: «Непризнанный смысл жизни в вишневом концентрате? Это достойно исследования. Я остаюсь. Но только если мы не будем говорить о каре».

Моника схватила лукошко с пирожками. Пришло время превратить двухмесячный запой в производственную необходимость.

Глава 8: Таро или Турбина? Пророчество Генерального Директора

Моника, вооруженная лукошком с пирожками и ослепительной ясностью сознания, осмотрела гномью штаб-квартиру. Это было нечто среднее между гаражом автослесаря и храмом печали. Она обошла покрытый трехсантиметровым слоем пыли пульт управления (похожий на старый, гигантский миксер), смахнула с него тряпкой и увидела… Карты.

Они были толстые, заламинированные, с грязными краями. Изображения на них были странные, выполненные в стиле "металлический стимпанк": «Императрица» выглядела как паровой двигатель с короной из гаек, а «Повешенный» — как перевернутая цистерна.

«Ой, только не это», — простонала Моника. — «Они даже Таро перепутали с инструкцией по эксплуатации. Ладно, Красная Шапка. Устрой им спиритический сеанс. Срочно. Нам нужна мотивация».

Эльза пожала плечами. Этому лесу уже ничто не могло добавить абсурда.

Моника (нарочито таинственным голосом, держа пирожок в качестве подношения): «Итак. Бросим вызов бессмысленности и узнаем волю Производства! Соберитесь, гномы! Я — ваш Генеральный Таролог!»

Гномы, привлеченные шумом и обещанием хоть какого-то смысла, медленно поползли к центру, на ходу допивая остатки из фляг.

глава девятая

Глава 9: Хоббит, Ликёр и Цена Металла

Пещера была гигантской и напоминала отделкой заброшенное метро. Вдоль стен аккуратно расставлены сотни бочек, наполненных тем самым Нефритовым Нектаром. В центре, на груде шелковых подушек, сидел Вечно Пьяный Хоббит Без Имени. Он был круглый, красный и выглядел так, словно его только что вытащили из чана с вишневым вареньем. Хоббит держал в руке маленькую, но явно очень старую, фарфоровую рюмку.

Хоббит (голос хриплый, но интонации — как у биржевого маклера): «Явились. Наконец-то. Заходите, заходите. Только не шумите. Я тут размышляю о цене алюминия на прошлой неделе. Итак. Вы, я так понимаю, пришли за Железом? Что вы предлагаете мне в обмен на Рюмку Истины?»

Перед ним, отполированные до блеска, стояли три мотоцикла — гордость брошенного байкерского клуба. А дальше... дальше пещера была буквально завалена грудой металла, колес, сидений и двигателей. Целый самосвал байков.

Моника вышла вперед, держа золотой ключ Гендиректора на платиновой цепи. Кот «Мясник», теперь спокойный и только немного шатающийся, сидел у её ног.

Моника: «Хоббит. Мы пришли не просто за байками. Мы пришли за решением проблемы логистики для нашего нового, не метадонового завода. Мы предлагаем не просто вещь. Мы предлагаем Идею. Я — Почетный Генеральный Директор гномов. И я предлагаю тебе Символ Власти».

Она положила ключ перед ним. Золото и платина ярко блеснули в тусклом свете.

Моника: «Этот ключ открывает Сердце Завода. Он дает тебе право — право, на которое тебе абсолютно наплевать, но это право ценно. В обмен... я хочу пять байков. И... Рюмку Истины для моего Эльфа. Чтобы он перестал наконец говорить о тщете».

Хоббит поднял голову, его красные глаза оценивающе оглядели ключ. Затем он посмотрел на Мирамила, на его безупречный шелк и тоскливые фиолетовые глаза.

Хоббит: «Символ Власти... На который мне наплевать. Это бессмысленно. Идеально! Но Рюмка Истины... она только для тех, кто ищет экзистенциальный прорыв. Твой эльф его ищет?»

Мирамил (шагнув вперед): «Нет, я ищу только отсутствие скуки. И я уже знаю, что Истина — это всего лишь правильно оформленный налоговый отчет. Мне просто интересно, что такое Нефритовый Нектар на вкус».

Хоббит рассмеялся — его смех был похож на перекатывание пустых бочек.

Хоббит: «Ты мне нравишься, Красивое Каре. Ты знаешь, что бессмысленность — это единственный надежный товар. Иди сюда. Бери ключ, Моника. Выбирайте свои байки! Я так устал от этого металлического мусора, что отдам вам его просто за то, что вы навели здесь порядок!»

Моника торжественно забрала ключ и тут же протянула Мирамилу фарфоровую рюмку, наполненную изумрудно-зеленым Ликёром.

Моника: «Пей, Эльф! Пора! Красная Шапка, выбирай СВОЙ байк! Гном! Ищи свой пятиместный кошмар!»

Красная Шапка уже бросилась к груде железа. Гном, подпрыгивая от радости, начал искать мотоцикл с пятью креплениями для насосов.

А Мирамил, выпив Нефритовый Нектар, закрыл глаза. Через секунду он открыл их. Они сияли, как два маленьких прожектора.

Мирамил: «Я... Я увидел. Я увидел, что смысл жизни — это правильно оформленная страховка на мотоцикл, а бытие — это всего лишь скорость, с которой ты можешь объехать бухгалтерские проверки. Мне нужен красный байк! И шлем! С рогами! И чтобы он издавал звук, похожий на крик чайки!»

Моника только улыбнулась. «Кажется, мы нашли себе гонщика!»Она выудила из кармана стильные солнечные очки и надела."По коням,мои котятки!"