Скрытая симпатия

Глава 1

Улицу перекопали. Я притормозил, прикидывая, как поступить: развернуться, объехать квартал и подъехать со стороны детской библиотеки, или припарковаться тут же, у обочины, и оставшиеся триста метров пройти пешком. Затем прикинул, что объезд чреват встречей с тремя светофорами и выбрал второй вариант. Будет быстрее. Особенно, с учётом того, что можно пройти дворами – мимо старых трёхэтажных домов.

Припарковал машину у обочины – место нашлось – и отправился по знакомой ещё с детства тропинке к дому.

Был поздний час, и тропинка, протоптанная местными жителями вопреки планов архитекторов, была освещена плохо. Поэтому я не сразу заметил в стороне, у большого развесистого клёна женщину с попугаем на плече.

В противоположность женщине, одетой в неброские сине-серые тона, попугай радовал глаз синими, зелёными, красными и жёлтыми перьями. Такой птицей нельзя было не залюбоваться, и я замедлил шаг.

Неожиданно попугай повернул голову ко мне и прокричал:

- Не торопись! Не торопись!

Я хотел рассмеялся, но женщина обернулась.

Это была Эва-хромоножка. Мы учились вместе с девятого класса. Невысокая, слегка полная, спокойная, стеснительная, немного обидчивая. Она прихрамывала, совсем не комплектовала из-за этого, но старалась скрыть. При медленной ходьбе хромота была незаметна, и она всегда старательно делала вид, что никогда никуда не спешит. Удивительно, но никакая кличка к ней не прилипла, на её хромоту класс внимания не обращал. Я называл её хромоножкой для себя, в уме – вслух никогда это слово не произносил. Училась она средне, перебивалась с семёрки на восьмёрку. Мы не виделись с окончания школы. Я поступил в авиационное училище, потом одиннадцать лет работал в Лахише. Во время встреч с однокашниками мы редко вспоминали о ней – то ли по причине хромоты, то ли из-за скрытного характера она держалась в стороне от тех компаний, которые возникли в школе, и от наших похождений. Лишь однажды мне кто-то рассказал, что у Эвы умер отец.

- Сколько лет, сколько зим, - я подошёл к Эве. – Ты прекрасно выглядишь.

- Ты совсем не изменился, - выпалила она скороговоркой, - только возмужал. По-прежнему работаешь лётчиком?

Изумительный вопрос. Как вы думаете, кем работает человек в лётной форме? Сумеете отгадать с трёх попыток?

-У тебя шикарный попугай! И очень умный. Если бы не его окрик – я бы прошёл мимо, ты была почти неразличима в тени этого дерева.

- Я специально прячусь, он привлекает внимание, бывает случаи, что собирается небольшая толпа. Дети иногда начинают кричать – в надежде, что она повторит, то, что они выкрикивают; её это злит, и нам приходиться спасаться бегством.

- Её? Это «девочка»?

- Почти старушка! Ей сорок лет. Или даже пятьдесят – никто не знает. Для попугая это почтенный возраст.

- Не боишься, что улетит?

- Нет, она никуда не улетит. Она любит меня. Иногда я подбрасываю её в воздух, и бегу куда-нибудь в сторону. Она тут же бросается за мной - боится, чтобы я не сбежала.

Эва умеет бегать? Излечилась от хромоты? Помнится, она когда-то говорила, что это неизлечимо.

- Ты приехал к маме в гости?

Я отрицательно покачал головой.

- Теперь я живу здесь. Переехал.

- Это из-за того, что ты развёлся?

- От кого ты узнала?

- Китти говорила.

Китти знает всё обо всех. Каким образом – для меня остаётся загадкой. Впрочем, из этого её таланта можно извлечь пользу: если вы хотите, чтобы какую-то новость узнали все – расскажите Китти.

Я кивнул. Спросить у неё про семью? Или не стоит? Почему-то господствует убеждение, что у девушек нетактично спрашивать – замужем они или нет? Впрочем, я был почти что уверен, что она одинока. Если бы Эва вышла замуж, то кто-нибудь бы рассказал мне об этом.

- На чём ты летаешь?

- На вертолёте.

Она кивнула, словно ожидала именно такой ответ.

- Сложно?

Забавный вопрос. На него можно отвечать как угодно. Можно махнуть рукой и сделать вид, что – ерунда, каждый сможет, если захочет. А можно начать описывать невероятные сложности и проблемы, связанные с такой работой. Можно описывать работу так, как её представляют в дешёвых фильмах, а можно рассказывать о реалиях. Впрочем, последнее требует хоть какого-то минимального представления у слушателей, о чём идёт речь. Иначе незадачливый слушатель может угодить в ступор от одного лишь упоминания о каком-то перекосе или от рассказа о том, что движение рычага «шаг-газ» не меняет ни шаг, ни газ.

- Мне нравится.

- Тебе каждый день приходится летать?

- Нет, я не на регулярных авиалиниях. Спецгруппа. Эвакуация из труднодоступных и удалённых мест, перевозки грузов, опять же в отдалённые места и прочие работы по принципу – «Куда пошлют». Но на работу нужно ходить и тогда, когда полётов нет. Есть, что делать и вне полётов, плюс - в любой момент может что-то случиться. Бывает, что и ночами приходится дежурить. А ты где работаешь?

- Сейчас нигде, - озадачила она меня своим ответом. Домохозяйка? Я был неправ, когда счёл, что она не замужем?

Глава 2

Странная встреча с Эвой и её попугаем не выходила у меня из головы. Непонятно, что запомнилось более – поведение попугая, продемонстрировавшего, что он существо по-настоящему разумное, или откровения Эвы. Количество претензий к маме, которые она высказала в тот вечер, зашкаливало, и сама форма была нелепой, не говоря уже о том, что она высказывала это – можно сказать - случайному знакомому, мы всего лишь когда-то учились вместе в школе, не более. И тем не менее, за всем этим была видна её любовь к ней! Достаточно было вспомнить, с какой гордостью Эва рассказывала о её картинах!

Эва взяла мой телефон, но я не был уверен, что она позвонит – у неё могло появиться чувство неловкости или даже стыда за чрезмерную откровенность. В конце концов я решил, что отсутствие звонка будет своего рода свидетельством того, что она сожалеет об откровенности.

Увидеть картины ей матери я не жаждал, меня они интересовали ещё меньше, чем художница. Но на всякий случай залез в интернет, чтобы почитать об акварельной живописи.

Эва позвонила мне спустя неделю, днём, когда я ещё был на работе.

- Ты сегодня дома? К тебе можно прийти?

- Я возвращаюсь со службы в пять. Можно в шесть или позже.

- Отлично!

- На всякий случай – перезвони перед выходом.

Всякого рода сюрпризы на моей работе не редкость. Угонят посреди дня за кем-то в горы – и ни одна гадалка не сумеет предсказать, когда закончится полётный день. И хотя вертолёт может находиться в воздухе не больше четырёх часов, полетный день может продлиться гораздо дольше, нас не ограничивают в количестве посадок.

Но в тот день мне повезло. Нигде ничего не случилось, и в пять часов я был дома. Навёл порядок в своей комнате и приготовился ждать.

Эва появилась немного раньше шести. В руках у неё была большая папка, застёгнутая на «молнию».

- Оказалось гораздо ближе, чем я думала. Можно пройти напрямик, дворами, - обрадованно сказала Эва. – Где у тебя самая светлая комната?

Я повёл её в свою комнату. Со стола всё было убрано, даже экран компьютера был отставлен в сторону.

Эва расстегнула паки и вытащила первую из работ.

- Это я на диване в белом платье.

На картине Эва, одетая в лёгкое белое шёлковое платье на бретельках, забралась с ногами на диван. В руках у неё была раскрытая книга, но смотрела она не в книгу, а на зрителя. Подол платья съехал, почти полностью обнажив согнутые в коленах ноги. К стене, у которой стоял диван, были приклеены бабочки, судя по размерам, не настоящие, а вырезанные из бумаги или ткани. Картина мне понравилась.

- Это и есть то полупрозрачное платье?

- Обрати внимание, как чудно изображена ткань. Даже на рисунке она кажется почти воздушной. Такого эффекта добиться очень сложно. Когда пишут маслом, ошибку, неправильный мазок можно исправить, а на акварели исправления невозможны, краска полупрозрачна, будет виден предыдущий слой. Это недостаток, но это и преимущество акварели. При хорошо продуманном подборе нижних слоёв краски получается очень красивая цветовая грамма. Посмотри, в уголке свернувшаяся в клубок белая кошка. Мама специально расположила её так, что часть кошки оказалась за рамками картины. Кошка – символ домашнего уюта, белый цвет – умиротворённости. Но присмотрись: цвет не чисто белый, в нём есть налёт желтизны: символ тревоги. Сравни цвет шерсти и цвет платья. Платье тоже белое, но с небольшим налётом голубизны, символа простора.

Эва с удовольствием и даже с вдохновением рассказывала о картине, а я поражался количеству деталей, на которые бы не обратил внимания, если бы не её рассказ.

- И таких картин десятки? – удивился я.

- Таких и не таких. Каждый раз сюжет иной. Здесь я на диване, на другой картине – на берегу реки, на третьей – на башне старой крепости. А вот здесь я в красном платье на лугу…

Огромный – во всё полотно луг, но не зелёный, а пестреющий всеми красками, цветов больше, чем травы. Цветы не прорисованы, просто набор красочных пятен. Посредине – Эва в длинном красном платье, которое распахнулось от ветра во все стороны. Взгляд Эвы направлен вниз и куда-то в сторону. Впрочем, не совсем Эва. Девушка на рисунке стройная, а не «в меру упитанная», как Эва. Возможно, такой бы она хотела быть. Или её мама хотела, чтобы дочка была такой.

- Эту картину она написала года три назад, когда уже перестала выходить на природу, или, как она говорила, «на пленэр». Из-за этого облака, вон там, вдали, не получились. Освещённость такая, что от девушки на лугу нет тени, словно сплошная облачность, а облака вдали сжались в узкую полоску у горизонта, словно ещё миг – и исчезнут. Значит, солнце есть…

Она стала рассказывать о том, какую роль играет освещённость в работах акварелью, а я с тоской посмотрел на папку, в которую могут поместиться пятнадцать или двадцать рисунков.

- Чтобы ты не подумал, что мама рисует только меня, я прихватила ещё вот такую картину.

Она положила на стол картину, на которой был изображён пожилой мужчина с большой окладистой бородой, волосами, спускавшимися до плеч, в фиолетовом балахоне с капюшоном. На его левом плече сидел большой попугай, весьма напоминавший Кару. Перед мужчиной на столе лежали толстая книга в чёрном переплёте, череп и карты с забавными рисунками. Бородач в капюшоне в упор смотрел на зрителя.

Глава 3

После визита Эвы я укрепился во мнении, что она страдает от тирании собственной матери. Той нелепой и необъяснимой тирании, которую порождает слепая любовь. Желание уберечь девочку от ошибок, защитить от ударов судьбы, огородить от грязи и обманов современного мира. Им хочется превратить дочку в красивую и нарядную куколку, которая должна за добро и внимание платить той же монетой. Эти мамы торопиться помочь дочке во всём, с чем приходится той сталкиваться, так что став взрослой, девочка уже не может обойтись без маминой помощи и поддержки. И даже выросшей девочке она никогда не скажет «попробуй сама!», её радует каждая просьба о помощи. Такие пары часто конфликтуют, но эти конфликты не подрывают взаимоотношений, ибо протесты дочери сменяются появлением чувства вины за огорчения, доставленные любящей её матери.

Такое случается обычно в семьях, где один ребёнок. На протяжении многих лет своего детства для меня непререкаемым авторитетом был старший брат, которому я мог доверить те проблемы и тайны, которые боялся поведать родителям. Если мне нужна была помощь, я первым делом шёл к брату. Если бы у меня был не брат, а сестра, что-то было бы иначе, но, несомненно, отношения между нами были бы важной частью взросления. Не случайно я не раз слышал от тех, у кого трое детей, что с рождением третьего ребёнка стало легче. Ребёнок, постоянно находящийся в среде таких же, как он, перенимает жизненный опыт и уроки в первую очередь от своих братьев и сестёр, которые ему ближе по возрасту и по восприятию мира, чем взрослые. Эта же среда учит детей умению постоять за себя, добиться желаемого своими силами.

Эва оказалась в ситуации, хуже которой не придумаешь. Единственный ребёнок. Мама, которая всегда дома. Я не уверен даже, что Эва ходила в садик. Отец, который редко бывал дома – военный моряк. По нескольким фразам, обронённых Эвой, я понял, что дома этот бравый моряк был под каблуком собственной жены. Такое случается, военные часто превращаются в людей, которые умеют либо командовать, либо подчиняться. На службе он командует младшими по званию, а дома подчиняется жене. Полагаю также, что во время возможных конфликтов Эвы с матерью отец был на её стороне. Я обратил внимание на то тепло, которым были наполнены слова Эвы об отце.

Прошла неделя после визита Эвы. Временами возникало желание позвонить ей, но я тут же себя одёргивал: зачем? Мне было жалко эту девушку, но для поддержания дружеских отношений одного чувства жалости мало. Да и возможна ли настоящая дружба между мужчиной и женщиной? Можно оставаться долгое время в приятельских отношениях, более близкие чувства неизбежно перерастут в любовь. Но для этого Эва никак не подходила. За тридцать лет жизни у меня сформировались весьма чёткие представления о том, какой должна быть спутница жизни. Неудачный брак сделал мои представления более чёткими. Я знал, чего я хочу. Эва ни каким боком в эти представления не вписывалась.

Но в один из вечеров Эва позвонила сама. Спросила, как у меня дела, много ли было полётов в последние дни? Как поживает моя матушка?

Я отвечал краткими репликами, каждое сказанное Эвой слово убеждало, что она звонит не просто так.

- Эва, у тебя что-то случилось.

Это не был вопрос. Я утверждал это. И не ошибся.

- Да. Мама попала в больницу. Позавчера.

- Что с ней?

Тяжёлый вздох. Она не хотела отвечать. Но зачем тогда звонит, чёрт подери! Глупая девчонка!

- В какой она больнице?

- Бермана.

Из неё всё нужно было вытаскивать по слову.

- В каком она отделении? Как её зовут? У неё та же фамилия, что и у тебя?

- Да. Она в онкологии А. Зовут её Дора.

Есть имя и фамилия, есть отделение. Всё необходимое я узнаю через маму.

- Почему её положили? Что делают?

- У неё лимфолейкоз. Обнаружили несколько лет назад. Недавно прошла сеанс химиотерапии. Состояние стало улучшаться и вдруг… Она говорит, что началась термальная стадия. Ты знаешь, что это?

- Знаю. Я не понял, кто говорит про термальную стадию – она или врачи?

- Она. Говорит, что слышала от врачей.

Мама рассказывала, что чрезмерно мнительные больные зачастую убивают себя сами. Считают, что им врачи чего-то не договаривают, и начинают по статейкам из интернета заниматься самолечением. Эва говорила, что её мать любит смотреть передачи про здоровье. Именно такие больше всех паникуют.

- Эва, не торопись. Я попрошу маму, она завтра наведёт справки. Пока… Прийти к тебе?

- Не надо. Я предыдущую ночь провела в больнице, практически не спала. Хочу выспаться. Что у тебя завтра?

- Улетаю утром в Мицаран. Вернусь, скорее всего, в обед. К этому моменту всё проясниться.

- Я буду ждать звонка.

На следующий день мама позвонила мне, когда я уже вернулся. Она навела справки. Никакой термальной стадии. Как я и ожидал, Дора преувеличивала. Просто сопутствующие заболевания. С лимфолейкозом можно жить десять и двадцать лет, в половине случаев больные лимфолейкозом умирают от других болезней.

Я тут же перезвонил Эве и пересказал всё, что услышал от мамы. Она выслушала спокойно и предложила встретиться после четырёх в больнице. Она будет уже там.

У меня были другие планы, но я решил пожертвовать ими ради Эвы.