Сладкий привкус горечи, или 14 февраля не считается

1

— Я… — покупательница неуверенно поправляет на груди строгую блузу глубокого вишневого цвета, — не уверена, что это мое… Может, лучше черное?

— Черное не стройнит, это выдумка, — вздыхаю я, отбросив уже всякую деликатность. Ну сколько можно? Кто — автор этой ереси вообще? Найти бы его и затолкать все вещи мира его любимого черного цвета прямо ему в зад… Стольких женщин обманул! — И черный — цвет сложный, к нему требуется много других ингредиентов, чтоб букет сложился…

А это я уже грублю, да.

Но, судя по всему, по-другому никак не пробить эту стену. А мне очень хочется пробить. Потому что темная вишня идеальна для этой женщины. С ее нежным цветом лица, аппетитными формами и глубокими карими глазами. Боже, да она — конфетка просто! Очень сильно смущающаяся, сомневающаяся в себе конфетка.

Скоро должен прийти ее муж, он отправился на какую-то деловую встречу, а ее оставил развлекаться здесь, в торговом центре. Они не местные, из Казани. Муж — владелец всего, чего только можно представить, чуть ли не половина Казани ему принадлежит. А она… Она — просто его жена. Скромная не по статусу, спокойная женщина с затаенной грустинкой, которая появляется во взгляде, когда она смотрит на себя в зеркало и не видит там больше ту молоденькую легкую студенточку, в которую когда-то наотмашь, на всю жизнь влюбился ее однокурсник, скромный ботаник-гений.

Они уже тридцать лет вместе. Все пережили. Скромный ботаник-гений превратился в нескромного по состоянию и месту в форбс бизнесмена. А она… Она его поддерживала, помогала, встречала дома с вкусным ужином, когда он, уставший после тяжелого дня, возвращался под родную крышу. Рожала ему детей.

И вот теперь вроде бы все хорошо, вроде бы надо жить и наслаждаться… А зеркало расстраивает.

Она мне это все рассказала, да.

За вкусным кофе.

Мне многие рассказывают свои истории, такое уж тут у меня место. Такая карма. Люди делятся самым сокровенным порой, наверно, еще и эффект попутчика срабатывает. А может, интуитивно понимают, что сказанное никуда дальше моего скромного магазинчика не уйдет.

Вот и она… Зашла, смущаясь, осмотрелась, выпила кофе, горького, с кардамоном и перцем, удивляясь, что не пила никогда раньше такого, а это ведь вкусно!

И потихоньку разговорилась.

А потом согласилась примерить пару образов из моей базовой коллекции.

— Думаете, это хорошо? — она разворачивается ко мне, юбка-русалка шелестит мягко и завлекательно, роскошная грудь, обтянутая вишневым шелком, взволнованно вздымается. Я заранее чуть-чуть поколдовала над ее прической, радуясь, что парикмахер у нее хороший, а не самый модный и дорогой, как можно было ожидать от такой статусной дамы, и волосы не испорчены суперстильной стрижкой, так дико не идущей женщине ее возраста и форм, а густые, длинные, ухоженные. Одно удовольствие из таких небрежный пучок сооружать, очень романтичный, очень подходящий под сегодняшний праздник. И вся она, волнующаяся, краснеющая, очень-очень нежная и безумно красивая женщина, случайно зашедшая в мой магазин — тоже словно подарок на День Святого Валентина. А вишневая блуза — шикарный упаковочный бант.

— Думаю, мы сейчас это узнаем, — улыбаюсь я и киваю на невысокого крепкого мужчину, уже несколько минут стоящего на пороге магазина с вытянувшимся от удивления лицом.

Она его не видела, слишком занята была своим внезапно преобразившимся внешним видом, таким непривычным, неожиданным для нее.

А я сразу увидела.

И не стала ничего говорить, решив дать мужчине время прийти в себя.

Потому что не каждый день такие открытия случаются. И открываются глаза на то, какая женщина рядом, насколько она шикарна, насколько невероятна. Такие откровения надо еще переварить.

Он, очень солидный, очень дорого и в то же время просто одетый, заходил со скучающим выражением на лице, явно недовольный тем, что пришлось идти за женой лично.

Оставив охрану скучать у порога, он не собирался задерживаться.

И вот… задержался. Уже минут пять смотрит на нее, не отрываясь. И глаза его, глаза взрослого, много чего повидавшего и пережившего человека, сейчас совсем по-другому горят.

Сейчас он — тот самый ботаник-гений, безумно, наотмашь влюбленный в веселую девчонку-хохотушку, яркую и легкую.

И мне немного больно смотреть на него. До слез и легкой мечтательной улыбки.

Женщина оборачивается ко входу, ахнув от удивления, прижимает руку в груди:

— Саша…

Затем, придя в себя, несмело поправляет воротник блузки, проводит ладонью по волосам.

— Как тебе? — и добавляет с легкой неуверенностью, — нравится?

— Нравится, — чуть хрипловато отвечает мужчина, подходит ближе, его взгляд становится тягучим и горячим. Ого… У кого-то сегодня будет хорошая ночь Святого Валентина… — оплатила уже?

— Нет еще… — бормочет покупательница, тоже ловя эту волну и чуть смущенно поглядывая на меня, привычно сливающуюся с фоном. Я свое дело сделала, а дальше надо вовремя уйти в тень.

— Сейчас Вова оплатит, — командует мужчина, и рядом со мной материализуется один из охранников. — Поехали.

Женщина растерянно подхватывает пушистое пальто, тоже из моей базовой коллекции, скидывает безумно дорогую и такую же безумно устаревшую шубку, в которой пришла сюда, в руки другого охранника, позволяет мужу помочь себе.

Он задерживает руки у нее на плечах, смотрит в зеркало вместе с ней.

И черт…

Если бы это запечатлеть сейчас, то лучшей рекламы для моего бутика и не найти. У них настолько говорящие, настолько влюбленные взгляды, что невозможно не смотреть. Невозможно не проникнуться.

— Настя… — с трудом оторвав взгляд от лица своего мужа в зеркале, женщина поворачивается ко мне, — я бы хотела посмотреть, что еще у тебя есть… Завтра, например.

— Да, буду ждать вас, — улыбаюсь я.

Мужчина кивает мне на прощание, подталкивая свою жену к выходу.

Охранник молча оплачивает совершенно нескромную сумму, сделавшую сегодня мне полумесячный план, а я все смотрю вслед покупателям. Судя по тому, что мужчина не в состоянии оторвать ладони от спины женщины, в невероятно собственническом, властном желании всем показать, кому принадлежит эта роскошь, ночь у них сегодня и в самом деле будет интересной.

2

Она заходит в мой бутик с таким видом, словно хозяйка здесь. Осматривается, презрительно скривив подколотые губы.

Вздохнув, выхожу из подсобки, непроизвольно складываю руки на груди в защитной позе.

— Вам здесь не рады, выйдите, пожалуйста, — спокойно говорю я, твердо глядя в глаза нынешней жене моего бывшего мужа.

Боже, как пошло и глупо звучит! Даже у меня в голове.

— Где он? — голос у нее под стать внешности, тонкий, чуть гнусавый, с не очень отчетливой дикцией. Плохой выбор. Где были глаза у моего бывшего, когда он на ней женился? И где мозги?

— До свидания, — я уже давно не реагирую на провокации, не отвечаю на вопросы и в любом непонятном случае вызываю охрану торгового центра.

Драться с ней я не собираюсь, да и не боец я.

Скандалить тут тоже не позволю.

— Ты, шлюха! — повышает она голос и делает шаг ко мне, — где он? С тобой? Был здесь? Да?

Я отступаю еще, так, чтоб дотянуться до кнопки тревоги под столом.

— Был… — она оглядывается в ярости, — был! Я знаю, что ты с ним трахаешься! Сука, все никак успокоиться не можешь? Он не вернется к тебе, забудь!

Мне становится смешно настолько, что едва держусь, чтоб неприлично не захохотать ей в лицо.

Да если бы я хотела, если бы я хоть раз сказала “да” на его многочисленные, постоянные предложения…

Эта наивная дурочка думает, что в нашей глупой ситуации право решать у ее мужа.

Она не знает, в каком мире живет.

Жена моего бывшего мужа делает еще шаг вперед, я оцениваю ее скрюченные пальцы с длинными акриловыми ногтями и снова отступаю.

Пора, пожалуй. Хватит на сегодня экстрима.

Но нажать на кнопку вызова охраны не успеваю.

На пороге бутика появляется высокая мощная фигура моего бывшего мужа.

Он на мгновение застывает, явно не ожидая увидеть здесь свою нынешнюю жену, затем хмурится и жестко приказывает одному из двух охранников, постоянно находящихся при нем:

— Вывести.

— Милый… — тут же меняется голос у скандалистки, и слеза такая в нем, натуральная прямо! Актриса! — Она меня оскорбила! Опять! Это невыносимо… — она прижимает тонкие подрагивающие пальчики к переносице, всхлипывает.

Но спектакль ее неудачен, муж даже не смотрит в ее сторону.

Его темный жесткий взгляд пронизывает меня, кажется, насквозь. Чувствую, как предательски подрагивают колени, и невероятно злюсь на саму себя! Ну надо же! Почему до сих пор реагирую? Почему никак не проходит-то, господи?

— Милый… — снова плаксиво взывает к мужу эта артистка, но он только делает шаг вперед. Ко мне.

За его спиной материализуется один из охранников, с совершенно каменным выражением на морде, перехватывает скандалистку за тонкие руки и молча, не обращая внимания на визги, вытаскивает за пределы бутика.

Там визги сразу же прекращаются, словно жертве рот заткнули. Наверно, так оно и есть.

Симонов не любит публичности.

Никогда не любил.

Так что для меня всегда был загадкой его странный выбор очередной девки для развлечений.

Мы остаемся наедине, смотрим друг на друга.

Я, радуясь, что уже возле стойки оказалась, пока от этой сумасшедшей отходила, незаметно опираюсь на деревянную основу бедром.

Тяжко стоять под его взглядом.

Мы не виделись…

Долго мы не виделись.

С его новой женой я встречаюсь регулярно, а вот он сам как-то меня вниманием своим обходил.

А тут явился. Зачем?

Просигнализировали, что жена его снова пришла? Даже если и так, он не мог так быстро…

За его спиной мягко закрывается дверь бутика.

Это один из его охранников своевольничает. Или нет? Они у него — супервышколенные, сами по себе вообще никогда не действуют, только если прямая угроза будет.

Значит, получили указания заранее. Еще до того, как пришли сюда и увидели, что я не одна.

От осознания этого в голове слегка шумит, а губы сохнут.

— Прости за это, — коротко говорит Симонов, делая еще шаг вперед и не сводя с меня своих темных жутковатых глаз.

— У меня рабочий день, — я никак не комментирую его извинения, не нужны они мне. — Надо открыть дверь, а то покупатели решат, что я не работаю.

— Считай, что я покупатель, — говорит он, делая еще шаг. Боже. Да что ему надо от меня? В последний раз мы виделись… Ох, не хочу про это. Не хочу! И не хочу повторения!

В противовес моей отчаянной внутренней мантре, живот сладко сжимается, а сердце стучит все сильнее.

Усилием воли прогоняю из головы картинки того, чем закончилась наша с ним последняя встеча.

В любом случае, этому больше не бывать.

Я тогда… четко дала… понять…

— Не буду так считать, — отказываюсь я, поспешно делая еще шаг назад и упираясь в стену возле кассовой стойки, — это неприемлемо. Говори, что хотел, и уходи. На сегодня с меня Симоновых достаточно.

Он не меняется в лице, но глаза опасно сверкают.

Не нравится грозному Сим-Симу, что его отвергают.

Барин гневаться изволит.

А вот плевать на его гнев.

Выпрямляюсь, стараясь бесстрашно смотреть в все больше заволакиваемые чернотой глаза.

Он… Боже, почему он такой?

Почему другие мужики с возрастом обрастают брюшком, лысинкой, одышкой и прочими прелестями, указывающими, что не шестнадцать им уже. И даже не тридцать…

А этот… Он что, вампир? Судя по тому, как активно пьет мою кровь на протяжении уже пятнадцати лет, точно вампир.

И ведь только круче становится! Гад! Только еще брутальней, привлекательней, матереет, словно альфа-самец, хищник, вожак стаи, из тех, кто постоянно доказывает свое превосходство над другими. Боями доказывает. Силой своей, с каждым годом крепнущей все больше и больше.

На таких невозможно не смотреть. К ним невозможно оставаться равнодушной.

Вот и я когда-то не смогла. На свою голову.

Мои хорошие, это будет короткая история! Она завершится сегодня! Добавляем в библы, если нравится, ставим звездочку, вообще всячески любим книгу, она от этого расцветает. И автор тоже расцветает)))) Все для вас, мои хорошие, в этот практически уже весенний день!