Следствие ведет гувернантка. История 3 По праву крови

Глава 1

Сегодня днем лес казался волшебным. И эти кроны деревьев, спящие под шапками снега, и это солнце, пробивавшееся сквозь переплетение ветвей, и даже тихий перестук лошадиных копыт по припорошенной дороге, все на меня действовало завораживающе.

Всю ночь мело, а наутро, когда я проснулась и распахнула окно, мир за ним предстал совсем иным: чарующим и прекрасным. Наверное, именно по этой причине я решила пригласить барона Уве фон Дитриха на верховую прогулку, памятуя о том, что обещала помочь ему и сделать это было нужно до нашего разговора с фон Эберштейном.

Да. Я решила покинуть графа. И для него, и для Штефана, будет лучше и уж точно безопаснее находиться как можно дальше от такой, как я. Вспомнив, как удивился вчера Максимильян, увидев в моих руках заветное завещание, я невольно улыбнулась, радуясь, что все сложилось настолько удачно.

— Вы сегодня удивительно молчаливы, госпожа Вандермер. – Голос Уве нарушил мои размышления. Я моргнула, перевела взгляд на своего спутника и улыбнулась. – И тем не менее мне приятно, что вы пригласили меня на эту прогулку. Подозреваю, что знаю причину, подвигнувшую вас на это.

— Кто бы мог подумать, что все это время наша пропажа была так близко, — продолжил белолицый, следя за выражением моего лица. – Вы ведь об этом сейчас думаете, не так ли? Размышляете, как удачно все завершилось?

— Наверное. – Я кивнула, а затем уже серьезно посмотрела на Уве. – Только не об этом я хотела поговорить с вами, господин барон, — сказала и фон Дитрих прищурил глаза.

— Я так и думал: вы пригласили меня не просто потехи ради.

— Конечно. Мы с вами так и не закончили разговор, начатый в гостиной, — напомнила вампиру.

По лицу Уве пробежала тень. Он сразу сделался серьезным, вот только произнес совсем не то, что я ожидала.

— Меня очень волнует этот вопрос, госпожа Вандермер, но скажите, почему у меня появилось стойкое ощущение, что вы будто собираетесь прощаться и это ваш прощальный подарок?

«А он намного проницательнее!» — подумала я удивленно, а вслух ответила: — Знаете, господин барон, что говорят крестьяне, когда им что-то кажется?

Фон Дитрих улыбнулся, но напряжение из его взгляда так и не ушло. Впрочем, я решила проигнорировать вопрос вампира, тем более что мне действительно следовало рассказать ему то, что я знаю про обращенных.

Где-то в небе над нами громко, проказливо прокаркала ворона. Я на секунду отвлеклась, посмотрела на пролетающую птицу, а затем перевела взгляд на своего спутника.

— Итак, важно, — начала серьезно, — вы не должны поддаваться искушению. Сорветесь, выпьете кровь человека и обращение не остановить. Теперь о вампире, который вас укусил. – «И напоил своей кровью» — хотела добавить, но промолчала. – Чтобы снова стать человеком, вам необходимо найти вампира, обратившего вас, и вонзить в его сердце осиновый кол.

Уве посмотрел на меня и хмыкнул.

— Легко сказать, тяжело сделать, — произнес он. – Вы же понимаете: убить высшего – задача сложная.

— Я не говорила, что будет просто.

И снова над головой захлопали крылья. Уже две вороны пролетели над нами, устремившись куда-то в сторону от дороги. Я запрокинула голову и проводила их взглядом, нахмурившись.

— Смотрите, — позвала вампира и, вскинув руку, указала на скопление черных росчерков – ворон, сбившихся в стаю и круживших в полумиле от дороги.

— Наверняка, там какая-то падаль, — произнес Уве.

Я нахмурилась. Чутье влекло отправиться в лес и проверить. Разум твердил развернуть лошадь и вернуться в «Кроны», или попросту проехать мимо. Но я была бы не я, если бы поступила подобным образом.

— Олень, или лось, — предположил фон Дитрих.

— Мы должны посмотреть. – Я развернула Яру и, отыскав едва заметную тропинку, ведущую в чащу, направила туда лошадь. Уве не оставалось ничего другого, кроме как последовать за мной.

Через некоторое время тропинка исчезла. Пришлось спешиться и идти, пробираясь по сугробам, лавируя между деревьев и густых кустарников, ориентируясь только на крики ворон, которые звучали так громко, что сомнений не оставалось: цель нашего пути близка.

В какой-то момент я незаметно сняла с руки перчатку и дальше шла, то и дело осторожно касаясь темных, холодных деревьев. Уве привязал лошадей к ветке и поспешил за мной, но сделав несколько шагов, вдруг остановился, привлекая мое внимание.

— Что… — начала я, но тут увидела, что ноздри вампира дрогнули, а в глазах вспыхнул странный огонек.

— Подождите, госпожа Вандермер. – Уве сухо сглотнул, прошел мимо меня, ускоряя шаг. Я проследила за белолицым взглядом, коснувшись низкой сломанной ветки, и замерла, ощутив чужую боль, пронзившую руку. Крики ворон стали громче, злее. Я услышала шум множества крыльев, ударивших по воздуху почти одновременно, и клочок неба в переплетении крон, исполосовали черные птицы.

— Уве! – позвала и побежала за вампиром. Фон Дитрих исчез за деревьями, и еще несколько секунд, долгих, как целая вечность, я бежала за ним, когда лес расступился и моему взору предстало жуткое зрелище. На заснеженной поляне лежала девушка. Ее лицо было белее полотна, и только черные косы змеями вились по снегу, да красная лента повисла на колючем кустарнике, нарядившемся в белую шубку. В том, что бедняжка была мертва, у меня не оставалось сомнений. Застывшие синие глаза девушки смотрели безжизненно в небо, грудь не вздымалась от вздоха.

Я на миг прикрыла глаза, собираясь силами, а затем шагнула на поляну. Уве уже склонился над девушкой. Легко коснулся ее шеи, в месте, где должна была биться жилка.

Я подошла ближе, огляделась, изучая покров снега.

— Что с ней? – спросила у вампира, хотя и так знала, что он ответит.

— Мертвее не бывает. – Фон Дитрих распрямил спину.

— Снег не примят, — отметила я. – На нем только следы этой несчастной, да еще наши. – Я подошла к девушке, наклонилась, потянулась рукой, на которой не было перчатки. Но еще до того, как коснулась белой щеки, вздрогнула и оглянулась на Уве.

Глава 2

Выселки располагались в пяти милях от особняка и представляли собой поселение из более чем сорока дворов. Еще до того, как мы свернули с тракта на дорогу, ведущую к деревеньке, я заметила дым, поднимавшийся над крышами домов. Он вился над деревьями, удивительно светлый на фоне пасмурного неба, предвещавшего снегопад. Затем показался луг, с торчавшими из-под снега сухими колосьями дикого овса, и вдоль дороги потянулся плетень, украшенный расписными глиняными горшками.

Дома стояли под снежными шапками. Во дворах ни души, но в окнах горел свет, и я заметила лица, с интересом выглядывавшие на улицу.

Мы проехали несколько дворов, когда граф направил жеребца к самому большому дому с расписными ставнями и крыльцом, украшенным резными перилами. Во дворе стоял колодец. К дому был прилажен добротный сарай, а когда мы въехали во двор, из теплой будки выскочила собака, облаяв лошадей и растрезвонив на всю деревню, для тех, кто еще не знал, о прибытии гостей.

Фон Эберштейн не успел даже спешиться, как дверь дома распахнулась и на пороге появился здоровенный детина в широкой рубахе, с рукавами, закатанными до локтей, и в штанах, подпоясанных плетёным ремнем.

Он открыл было рот, чтобы спросить, кто пожаловал незваным гостем в его владения, но затем взглянул на графа и тут же широко улыбнулся, признав фон Эберштейна.

— А ну, пасть закрой, брехливая скотина! — крикнул мужичок собаке, не перестававшей лаять. – Свои это! Свои! – Хозяин дома сбежал по ступеням и бросился к Максимильяну, пока Уве помогал мне слезть с Яры.

— А мы все ждали, когда вы почтите нас своим вниманием. – Мужичонка поклонился графу, а я проследила за тем, как псина поплелась в конуру, забралась внутрь и села, показав нам хвост. Не иначе, обиделась.

— Да вы никак с гостями! – обрадовался мужичок.

— Скорее я по делу, — ответил фон Эберштейн. – Каспар, ты ведь как бурмистр («бурмистр» — начальник крестьян, прим.автора) должен знать, что творится в твоей деревне?

— Как не знать? – удивился Каспар, распрямив спину. – Знаю даже то, о чем никто не говорит. – Он развел руками. – Что поделать, должность такая, — сказал, а сам не без интереса зыркнул на нас с Уве. – Позвольте в дом вас пригласить, ваша светлость. И господ, друзей ваших, — добавил Каспар. – Чего во дворе мерзнуть. У меня Урса как раз пирогов напекла с грибами и с курицей. Не откажитесь. Сделайте милость моему дому. – Бурмистр снова поклонился.

— Твоя правда, Каспар, — кивнул Максимильян, и мужичок, обрадованный вниманием графа, тут же распрямил спину, развернулся к дому и рявкнул так, что у меня едва ноги не подкосились: — Ганс! Эрих! А ну бегом сюда!

Из дома, вместе с теплом, на крыльцо выскочили двое мальчишек погодок. Оба круглые, конопатые, похожи на отца-бурмистра.

— Приглядите за лошадьми его светлости, да задайте им овса, — распорядился Каспар, после чего сделал приглашающий жест рукой в сторону дома. – Заходите, гости дорогие, — произнес он, и мы поднялись на крыльцо.

В доме бурмистра пахло пирогами, квашеной капустой и жарившимися колбасками. Супруга бурмистра, кареглазая женщина лет сорока, завидев гостей, тут же сделала нелепый книксен, но сообразив, что смотрится он не совсем уместно, махнула рукой и поклонилась графу.

— Добрый день, — произнесла я.

— Присаживайтесь. – Каспар подвел нас к длинному столу, за которым во время обеда собиралась вся семья бурмистра, и шикнул жене накрывать на стол.

— Есть не будем. Поговорить надо, — сказал фон Эберштейн, пока мы с Уве молча разделили одну скамью на двоих, предоставив Максимильяну вести разговор. Усаживаясь, я успела заметить, как из соседней спальной комнаты выглянула девчоночка в вышитом красном платье с лентами в волосах. Улыбнувшись малышке, я перевела взгляд на графа.

— Попроси жену забрать дочь. Пусть обождут в соседней комнате, — велел Макс и бурмистр, нахмурившись, выполнил распоряжение его светлости. А когда минуту спустя вернулись сыновья – Ганс и Эрих, Каспар отправил их следом за женой, велев запереть дверь и «не растопыривать уши, пока беседу ведут серьезные люди».

Признаться, я сильно сомневалась, чтобы мальчишки удержались от любопытства и не попытались подслушивать, но ничего не сказала, предоставив все решать фон Эберштейну.

— Давно вас не было в наших местах, — проговорил бурмистр, уже сообразивший, что визит графа не просто проявление интереса к крестьянам, живущим на земле фон Эберштейнов.

— Прошел год, — ответил Максимильян.

Они с бурмистром сели за стол – граф во главе, Каспар на лавку напротив нас.

— Скажи-ка мне, Каспар, — произнес фон Эберштейн, — не пропадала ли у кого в округе дочь лет восемнадцати?

Бурмистр нахмурился, почесал подбородок, заросший щетиной.

— Девка, говорите? Не в нашей деревне, точно. Я бы знал.

Граф кивнул.

— А чужаков не видели? Может кто проезжал мимо, или на постой просился? А может и остался?

Каспар ответил не задумываясь:

— Никого такого нет. Я бы точно знал.

Взглянув на бурмистра, я засомневалась в том, что он следит за каждой девушкой из деревни. Вдруг какая молодуха к жениху пошла в соседнее поселение, или ждала его там, в лесу у поляны, когда на нее напал вампир?

— Проверить бы, — проговорила я тихо, взглянув на Максимильяна.

Бурмистр скользнул по мне взглядом.

— Могу сыновей послать по домам пробежаться да разузнать, что да как, — предложил он. – А девка-то как выглядела? – спросил Каспар.

Граф ответил, и бурмистр только плечами пожал.

— У нас таких девок штук пять найдется с темными косами, — улыбнулся он, а затем позвал сыновей. Явились они сразу. Точно сидели под дверью, подслушивали. Следом за ними выглянула и младшая.

— Так, — велел сыновьям Каспар, — одевайтесь и пройдитесь по домам. Скажите, мол, я распорядился разузнать, все ли дома. Особенно про молодух спросите, не ушел ли кто сегодня куда?

— А что случилось, отец? – спросил мальчик, который был постарше.