Следующая станция "Лесная"

Глава первая. Все относительно, или «А ты что думала в сказку попала?»

Про таких, как я, не поют серенады, не пишут красивые стихи о любви. Про таких, как я, говорят: семь пятниц на неделе, обе ноги левые, горе ты мое луковое. Сколько ни проводи времени перед зеркалом с расческой и феном в руках, не пройдет и пяти минут, как волосы превратятся в своевольные рыжие спиральки. Любая ровная поверхность каким-то невероятным образом под ногами становится сложной полосой препятствий – тут болото, там бурелом, а здесь зыбучие пески. Лампочки искрят и лопаются у меня над головой. Из-под носа уводят последнюю пачку любимых чипсов. Стоит придумать что-то интересное, на следующий день это уже сделал кто-то другой.

Раньше такое меня расстраивало, теперь я свыклась и стараюсь приносить меньше ущерба окружающим – это ведь и на других влияет… Страшное дело. Если кто посмотрит косо на мои непослушные пряди, то и двух шагов сделать не успеет, как споткнется или сляжет с кишечной инфекцией. И вроде, радоваться надо, эффект бумеранга во всей своей красе, без задержек, без регистрации и смс, а мне наоборот тоскливо, потому что я будто сломанная и приношу другим несчастья. Где-то там – а где именно, я не знаю – с рецептурой однозначно перемудрили. Что-то забыли добавить, а с чем-то уж точно переборщили. И вот она я, Аня Шишкина, семнадцать лет, девяносто восемь баллов по русскому языку, шестьдесят по литературе, одна подруга, да и та из Интернета…

В общем, я не привыкла слышать что-либо хорошее в свой адрес, не говоря уже о чем-то действительно волшебном. Как например признание в любви. Все мои взаимоотношения с противоположным полом ограничиваются порой взаимной любовью с моим чёрным, как ночь, и бессовестным, как высшая математика, котом Лютиком. Не знаю, сколько ему лет, но ни мама, ни бабушка не помнят его котенком. Хотя по нему и не скажешь, цветет и пахнет, мурлычет, как реактивный двигатель, а весной поминай, как звали. Все кошки от него бегут в разные стороны, а коты и подавно. Боевой у Лютика характер.

— Эх, Лютик, — тихо бубню себе под нос, стараясь не обращать внимания на давку в метро, которая на ближайшие четыре года станет моим ежедневным спутником, — как ты там без меня?

Надеюсь, что хоть немного грустит без своей хозяйки, хотя прекрасно знаю: спит негодник. Спит и в ус не дует. И дела ему нет ни до высшего образования, ни до разбитых надежд, ни до горечи разочарования. Первый день осени. Новый учебный год. Да еще и в новом учебном заведении. Да еще и в том, в котором учиться не хотелось! Не то чтобы я сильно скучала по одноклассникам: общий язык я с ними находила редко. Но все познается в сравнении, и сейчас я бы не отказалась дрожать в школьном дворе на линейке, ожидая пока выпускник потащит испуганную первоклашку с колокольчиком, как ягненка на заклание…

— Ну и фантазии, — тихо говорит стоящий рядом со мной мужчина, стараясь при этом не коситься в мою сторону.

Неужели я все это говорила вслух? Одергиваю себя, стараясь отключиться от жутких картин, что рисует мне встревоженный мозг. Могу его понять. Сама ведь все устроила. С родителями не разговариваю уже месяц. С того дня, как отнесла аттестат в академию под давлением. Так это называется, когда невиновного заставляют дать показания против себя? Знаю, они не виноваты в том, что я запорола литературу, знаю, что учиться платно у меня бы не получилось, но не знаю, почему они не дали мне год на переподготовку. Не могу понять, почему не пошли навстречу. И, конечно, не могу понять, что случилось на экзамене…

Книжки я люблю с детства. Даже научилась читать рано. Кажется, с трех лет. По крайней мере, так мама говорит. Сама-то я уж, конечно, не помню. Но охотно верю. Не скажу, что это достижение, которым можно козырять, а все равно приятно. Хотя бы для себя.

— Станция «Выборгская». Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция «Лесная».

Выборгская – ну, конечно. А вот и не Выборгская. Не было у меня никакого выбора, когда родители сказали сдать «на всякий случай» биологию. Как же это вышло? Единственный университет в городе, где удалось пройти на бюджет с моими баллами и золотой медалью. Да от шоколадной медальки толку больше – хотя бы вкусно. Одиннадцать лет страданий коту под хвост. Лютик, прости, не тебе! И теперь я что? Правильно, буду лесником. Уму непостижимо!

Выхожу из серого неприметного кубика, коим является станция метро «Лесная», и иду по столь же неприметной тихой улочке вдоль общежитий Политеха. Червь сомнений, что грыз меня на экзамене по литературе, заставляя ошибаться в самых очевидных вопросах, заметно подрос с тех пор, окреп. И теперь басисто нашептывает мне неприятные и обидные слова: а вот сдала бы литературу как положено, ходила бы сюда к подругам лабораторные делать, кофе бы пили, говорили бы о творчестве Александра Блока и Вирджинии Вулф.

Вежливо прошу червя угомониться, но он непреклонен, поэтому делаю музыку погромче и ускоряю шаг, тем более что опаздываю. Каждый раз одно и то же. Не помню, чтобы хоть раз пришла куда-либо вовремя. На минуту нет-нет да опоздаю. Я даже родилась на три дня позже положенного срока. Первого мая вместо двадцать восьмого апреля. Пар сегодня не будет, но опаздывать как-то нехорошо. Пары. Пары от слова «пар», «париться». Поэтому, если есть двое, значит, есть искра, буря, безумие, огонь, страсть. И куча проблем, поэтому быть мне одной и не париться. Слабое утешение, конечно…

Поток моих филологических размышлений прерывает крик. Вытаскиваю из уха наушник и хмуро смотрю на дедушку с аккуратной седой бородой в сером пиджаке и кожаным портфелем в руке.

— Кто ж в первый учебный день под трамвай прыгает? — качая головой говорит старичок и, щурясь, смотрит на меня удивительно яркими голубыми глазами. Не могу отвести взгляд и таращусь, будто загипнотизированная, теряя последние секунды, чтобы сойти за интеллигентную петербурженку. — Сессии бы хоть дождалась!