Слепой

Часть первая «Прибытие». Глава 1

Меня зовут… А, впрочем, сейчас это уже и не важно, как меня звали в той, прошлой, жизни. Сейчас меня зовут Виктор Хьюга. Под этим именем я живу в этом странном мире и пусть в повествовании, которое будет перед вами, я буду с этим именем. Привык я к нему за это время уже. Можно сказать, что окончательно сроднился, отринув старое.

В своей прошлой жизни родился и вырос я в одной из республик бывшего СССР. Родители у меня были простыми советскими людьми. С теми взглядами на жизнь, привычками. Мама работала учительницей английского в школе, отец токарем на фабрике. Он был высоким блондином с серо-зелеными глазами и долгое время занимался троеборьем. Мама же была настоящей восточной красавицей, жгучая брюнетка с карими глазами. Отец в шутку всегда называл ее «панночкой», так как родом она была из Запорожья и ее бабку мой прадед привез из Польши. Любили они друг друга просто невероятно сильно. Я ни разу не слышал их ссор. Они даже спорили очень редко, хотя оба имели сильные характеры. Но вспыхивающий огонь моей мамы быстро брался под контроль несокрушимым спокойствием отца.

Когда мне исполнилось двадцать три они умерли. Тихо, спокойно, вначале ушла мама, потом, спустя пару месяцев, папа, который не смог выдержать боль от разлуки со своей горячо любимой женой. Я погоревал около полугода, но жизнь продолжалась и мне пришлось смириться с тем фактом, что их больше нет. А потом решил рвать когти из этой страны. Меня в ней держали только старики родители, у которых я был поздним и очень любимым ребенком. Но меня не баловали, а воспитывали как полагается, если заслужил, то могли и ремня всыпать, того самого, армейского, с большой бляхой с красной звездой. Хотя били не так чтобы сильно, больше чтобы прочувствовал момент, как говорится. И было это всего три раза, когда я действительно перегибал палку. Батя у меня был мужиком правильным и зазря даже голос не повышал. Да и шкодничал и проказничал я не так, чтобы и много. Не больше остальных детей во дворе хрущевской пятиэтажки.

Продав квартиру и все мало-мальски ценные вещи, кроме обручальных колец родителей, я бросил все и переехал в Россию, свою историческую родину, хотя кровей во мне понамешано было, любой составитель генеалогического дерева за голову возьмется. Тут и русские, и украинские корни казаков с берегов Днепра, и еще по капле от каждого народа бывшего союза. Но внешность у меня была славянская - высокий рост, светло-русые волосы и серые глаза, немного кривой нос (пару раз ломаный в подростковых и юношеских драках на дискотеках), добродушная улыбка и спокойный взгляд отца в котором иногда проглядывало пламя матери. В общем был я довольно приятной внешности и у дам имел большой успех, чем и пользовался.

Рванул я не в Москву белокаменную, и не в интеллигентный Питер, а на восток, поближе к Владивостоку. Там и с жильем было проще, да и дешевле жизнь была. Да и не хотелось мне, если честно, каждый раз иметь дело с «коренными» жителями этих городов, которые всегда с большим удовольствием навешивали на тебя ярлык «лимитчика» отчего ты сразу же получал минус 100500 к интеллекту и обаянию и превращался непонятно в кого, но явно не человека.

Название городка тоже ничего никому не скажет, скажу лишь, что он был довольно крупным, по меркам глубинки, с населением чуть больше ста двадцати тысяч. Небольшой, провинциальный городок, но мне он нравился. Там я пошел работать пожарным (попрошу не путать с пожарником или спасателем, а то уже задолбало по новостям слушать… работаешь ты, тушишь тоже ты, а приписывают все ЧС!!!) в местную часть, благо здоровье и физические данные позволяли. С детства занимался спортом и ходил в «качалку», как мы ее про себя называли, расположенную в подвале одной из жилых многоэтажек. А так как мое детство пришлось на «лихие» девяностые и эру видеосалонов, то кумирами для меня были Арнольд Шварцнеггер (моя привычка ходить в спортзал с юных лет) и Жан-Клод Ван Дамм (мое увлечение карате). Джеки Чана я тоже уважал очень сильно и кино с ним до сих пор люблю, но еще в детстве я осознал, что его стиль мне не подойдет, я уже лет в пять был крупнее своих одногодок и меня все принимали за первоклашку или второклассника, спасибо генам отца за это.

Впрочем, это уже не так важно. Я все это рассказываю просто потому, что хочу выговориться, наверное.

Годы шли, мне стукнуло тридцать, потом тридцать пять… Я все так же жил холостяком, гуляя с разными женщинами, влюблялся часто, но вот до «большой и светлой» как-то не доходило. Я не жалуюсь, нет. Сам не искал ее и на тот момент меня все устраивало. Так вот, в один не прекрасный или же наоборот прекрасный момент, поступил вызов – пожар в детском саду на окраине города. Мы выехали, приехали на место вызова. Огонь уже неплохо разыгрался. Особенно на первом этаже, отрезая от входа второй, где находились малыши.

Не паникуя, но матерясь, мы начали свою работу. Когда большая часть огня была устранена, то я со своим напарником оказался возле кухни. Черт меня дернул туда заглянуть или же ангел нашептал, не знаю. Я не особо верующий. Да и опять же, повторюсь, не важно это. В той кухне не было центрального газоснабжения, впрочем, как и в большей части города, и стояли баллоны с пропаном. Вот один из них, крайний у окна, видимо запасной или же хотели поменять в тот день, да не успели, уже успел покрыться огнем. Счет уже шел на секунды. Что-то у меня в мозгу щелкнуло, я оттолкнул своего напарника, подхватил эту бандуру горящую и вылетел на улицу. Там, ни слова не говоря остальным людям и зевакам, смотревшим и снимавшим интересное шоу, побежал в сторону ближайшего оврага. Благо это была окраина города и чисто внешне ничем от деревни уже не отличалась. Те же частные домики с огородами и подсобными постройками… Сколько бежал не помню, помню только, что очень быстро. Не Усейн Болт, но свой собственный рекорд на стометровке побил точно. Причем с запасом.

Глава 2

В Нью-Йорке, на Парк-слоуп, недалеко от Проспект-парка уже несколько часов подряд было очень шумно и оживленно. Полицейские, парамедики, службы спасения и просто добровольцы из числа ответственных граждан разбирали последствия завалов и разрушений после боестолкновения между Железной леди и группой неизвестных террористов, которые оставались неназванными.

Множество жилых домов оказались жертвами их противостояния. Много невинных жертв пострадало. Была уже ночь, но на Парк-слоуп было очень светло. Сигнальные огни специальных служебных машин, прожекторы, которые привезли из «Старк Индастриз», и с вертолетов, которые все время, сменяя друг друга, кружили над жилым районом, давали много света. Люди вручную и с помощью специальной техники разгребали завалы, стараясь найти выживших. Они часто и громко выкрикивали имена людей, что жили в этих домах. Пожарные, полицейские со специально обученными собаками, и не только они не теряли надежду найти хоть еще одного выжившего.

Если такое случалось, то эта радостная весть почти мгновенно передавалась всем, кто был занят в этой нужной, но такой тяжелой работе, и она придавала им сил, поднимала их энтузиазм и вдохновляла работать еще быстрее. Им нужны были такие радостные новости. Всему Нью-Йорку и США были нужны они. Миллионы людей сидели возле экранов своих телевизоров и радиоприемников по всей стране и ждали радостных новостей.

Но время неумолимо убегало, с каждой прошедшей секундой оставляя все меньше шансов на то, что попавшие под завал люди выживут и их успеют спасти. Число установленных жертв казалось небольшим на фоне населения всего США. Ну что там значат несколько десятков жертв, когда в том же Бруклине, одном из боро* Нью-Йорка население составляло около двух миллионов жителей? Но как объяснить такую статистику родственникам и друзьям тех людей, что оказались под завалами? Ответа на это власти не знали, ка не знали его и простые работники спасательных службы и добровольцы, поэтому все старались и прикладывали все свои силы, чтобы это число больше не возрастало.

Официальная спасительница мирных граждан от террористов, которой некоторые СМИ уже сделали Антонию Эдду Старк, в миру больше известной под именем Тони Старк, а с недавних пор и как Железную леди, сейчас лежала на операционном столе, где ей делали сложную операцию. Как бы не была хороша броня этой новоявленной супергероини, но даже она не смогла выдержать три десятка взрывов от попаданий небольших ракет, которыми ее обстреляли террористы. Операции также мешал реактор, что находился в груди молодой девушки.

Люди также следили за всеми новостями, которые приходили из больницы, где проходила ее операция. Их героиня, пусть и совершившая немало ошибок, сейчас боролась за свою жизнь и сердца миллионов граждан США были также обращены к ней в желании поддержать. Были и недовольные ее действиями, и те, кто открыто обвинял девушку в том, что разрушений с ее стороны пришло едва ли не больше, чем со стороны террористов, но их было не так много и их голоса тонули в потоке хвалебных речей остальных.

Перед рассветом второго дня, когда надежды уже не было ни у кого из спасателей и лишь новость о том, что операция Тони Старк прошла успешно, немного скрашивала ту горечь, что они испытывали, одна из поисковых собак неожиданно сорвалась с места. Вначале на нее с недоумением посмотрел ее хозяин, а потом рванул следом, поняв, что его четвероногая напарница нашла очередную жертву и крича об этом остальным.

В сердцах людей вновь вспыхнула небольшая искра надежды. Слишком уж часто за последние часы попадались переломанные и безжизненные тела пожилых людей, детей…

***

Первое, что сумел увидеть Виктор – нечеткий и темный силуэт человека в каске в небольшом просвете между завалами. Почему он решил, что в каске? Ну так у людей просто не может быть головы такого размера и формы. Свет больно ударил по глазам и вызвал едва слышный, приглушенный хрип. Он попытался сделать вдох, и его тело на это охотно отозвалось болью в каждой мышце, каждой косточке. Но даже она не помешала ему рассмотреть свою спасительницу. Смуглую женщину латинос с выбившейся прядью волнистых и черных как смоль волос из-под пожарной каски, что закрывала левый глаз. А еще ее горящий надеждой взгляд. Он до этого и не представлял, что обычные карие глаза могут быть такими живыми.

- Аккуратнее, Джейн! Тяните эту балку, - донеслось до него чье-то взволнованное восклицание, словно сквозь вату. – Не уроните…

Больше он ничего не успел услышать, так как новая вспышка боли сверкнула сверхновой в его мозгу и погасила сознание, вновь отдавая то в спасительные объятия беспамятства.

Новое пробуждение вышло более приятным и даже комфортным.

Он лежал в просторной и светлой палате на удобной больничной койке в каком-то странном одеянии, напоминающем халат, только завязки были на спине. Больничное белье было чистым и пахло свежестью с примесью хлорки. От его тела шло множество проводов к разнообразным медицинским приборам. Те были большими, с пузатыми мониторами, и выглядели доисторическими динозаврами на фоне тех, что он помнил по своему прошлому миру. Они нестройно и не в лад попискивали и пищали, оповещая каждого желающего о том, что пациент скорее «жив, чем мертв». Но желающих узнать об этом радостном событии в палате не было. Даже сиделка куда-то отлучилась по своим нуждам. А о том, что она тут была совсем недавно говорил стоящий недалеко от кровати удобный стул с комплектом для вязания на сиденье.

Глава 3

До следующего дня Виктора никто не беспокоил почти. Лишь один раз зашла пара медбратьев и взяла у него анализы. Совершенно стандартные, даже баночки использовали похожие на ту, что бывает из-под томата. Если бы не разговор на английском и вообще не осознание всей ситуации, то можно было бы подумать, что он вновь вернулся в детство, на родину, куда-нибудь в глубинку. Причем такая палата считалась бы едва ли не люксом. Ну как же, все чистое, целое, ремонта не требует и работает… Даже санузел…

И смех, и грех, но непонятно откуда взявшееся чувство ностальгии охватило Виктора. А ведь то время нельзя было назвать легким. Даже хорошим. Да что там, годы на которые пришлось его детство и юность были откровенно страшными, а сама ситуация, которая во многом осталась в отдаленных регионах неизменной, страшной. Когда не то, что лекарств не хватало, когда просто людей, квалифицированных работников, днем с огнем было не сыскать. Никто не хотел жить в глубинке, лишь редкие исключения – одиночки, маргиналы, просто подозрительные личности, которым было от кого скрываться.

Прошедшие часы Виктор потратил с пользой. Он не только выспался, но и сумел структурировать все свои воспоминания во время медитации. Откуда он научился медитации? Он и не учился, он ее уже знал. Даже примерные ощущения, которые помогли бы ему войти в особый медитативный транс и который помогал сконцентрироваться на чем-то одном, был. Хоть в аниме он и не помнил такого. Но Тиамат действительно передала ему все знания из головы Тсунаде по медицине, а эта техника как раз была разработана ирьенином для ирьенинов же, чтобы те имели возможность не допускать ошибок во время сложной операции. То, что у нее были и другие применения, даже в бою, оказалось лишь приятным бонусом.

Кстати о Тиамат.

Эта прекрасное рогатое создание, которое словно хамелеон могла менять окрас своей кожи (или же это хамелеон словно Тиамат? А, не важно) ... Ну так вот, богиня действительно имела весьма странное и возможно даже извращенное чувство юмора. Да, мир в который его она перенесла был миром Марвел с поправкой на реальность, но это был неправильный Марвел. Тут доминировали женщины. Нет, Виктор помнил по мультсериалу «Человек-паук» девяносто четвертого года, что в есть не одна вселенная Марвел. Был, самый настоящий мультиверс, или мультивселенная, где реальностей этого странного мира было очень много. Так что нельзя было исключать и ту, где царил матриархат, а большинство известных ему персонажей поменяли пол.

Память услужливо показывала все данные о мире, что были, и картина выходила пусть и не удручающая, но весьма странная и своеобразная. У мужчин в этом мире ситуация была схожа с аналогичной ситуацией у женщин в его. По факту у них уже сейчас были практически равные права с женщинами, но традиции и воспитание заставляли косо смотреть на каждого мужчину, который лез в «женское» дело. В силовых структурах, в госаппарате, полицейской службе и т.д. преобладали женщины. Именно они диктовали правила и условия. И стоит честно признать делали это весьма успешно и даже хорошо, но и у них не удалось избежать мировых войн, которые произошли в те же временные рамки. Только здесь, благодаря Стивену Роджерсу, он же Капитан Америка и человек сумевший избежать рандомного превращения в женщину, всю славу победителей нацистов во Второй Мировой Войне заграбастали себе американцы.

Когда этот факт всплыл в голове Виктора, то он, не удержавшись, выматерился. На Великом и Могучем. От всей своей попаданческой души. Ну не мог он, воспитанный на величии той победы, принять данного факта. Никак не мог. Все его естество восставало против, пусть это и было логично обосновано в Марвел. Всю свою сознательную жизнь он, имевший деда ветерана ВОВ, прошедшего всю войну и бравшего Рейхстаг в Берлине, жил с мыслью, что именно СССР, точнее ее армия и люди, уничтожили угрозу. Выдержали ценой огромных жертв и лишений. Девятое мая в его семье не было просто красным днем календаря. Это был действительно праздник. ВЕЛИКИЙ ПРАЗДНИК, полученный страшной ценой. И красным тот день не оттого, что таким цветом был отмечен в календаре, а от пролитой крови в тот период.

Именно поэтому, кстати, он считал глупостью совершенно идиотские, по его мнению, наклейки на машинах с георгиевскими лентами и надписью: «Можем повторить». У Виктора было очень большое желание в прошлом мире собрать таких вот «повторяшек» и спросить: «Что вы, бл**ь, можете повторить?». Войну? Смерти миллионов? Разрушения? Не нужно повторять, наоборот, нужно всеми силами предотвращать подобные шансы. Наши деды сражались за чистое небо над головой и светлое будущее, чтобы ТАКОЕ как раз никогда не повторялось, а тут эти ура-патриоты… Даже смешно было видеть такое у тех, кто не мог сделать пару лишних шагов и выбросить мусор в урну, а не на землю или в кусты…

Если в его родном мире, подобная ситуация сложилась много позже, благодаря активной пропаганде со стороны США, то в этом мире само СССР открыто признавало их главенство в решении этой проблемы. Хотя тут Виктор мог и ошибаться. Все же, не смотря на наличие деда ветерана в лице Хироши Хьюга, первый обладатель его тела не сильно интересовался этим вопросом и войной. Воспитание и пропаганда патриотизма сыграли здесь не последнюю роль. Да и вообще, в США умели воспитывать патриотов, этого у них было не отнять. И ему просто придется смириться и принять тот факт, что здесь все было иначе.

Подобное открытие и осознание его фактов настроения не прибавило, а открывшиеся перспективы жизни в мире, где может неожиданно любой непонятный звиздец случиться, так еще придется бороться с гендерными стереотипами, где понятие «мужской» приравнено к «женский» и это не пресловутое равноправие. Даже стало понятно, почему доктор Коул послушался сиделку. Просто воспитание такое - женщина главнее. Вбитое где-то в подкорку мужчины, который сумел добиться впечатляющих успехов, учитывая, что временной отрезок, в котором Виктор очнулся, соответствовал бы такому в его прошлом мире. В тот момент он на это как-то не обратил внимание, да и картина была вполне привычной.

Глава 4

По ощущениям Виктора, утро наступило практически мгновенно. Только он закрыл глаза и попал в объятия Морфея, как уже приходилось просыпаться.

- Просыпайтесь, мистер Хьюга, - вчерашняя сиделка стояла возле его кровати и аккуратно трясла за левое плечо. – Доброе утро.

- Доброе, - все таким же мало эмоциональным голосом отозвался Виктор.

На самом деле ему было гораздо лучше, чем вчера. Ночь размышлений помогла унять ту бурю эмоций, что овладела им, но показывать это остальным было бы настоящей глупостью с его стороны. Как бы цинично это не звучало, но его срыв днем ранее, был ему на руку.

- Мистер Хьюга, - пожилая сиделка отошла, убедившись, что он окончательно проснулся. – У вас есть пятнадцать минут, чтобы умыться, а потом к вам придет доктор Коул вместе с гостем.

- Что за гость? – Виктор послушно встал с кровати, старательно пряча утреннюю активность своего младшего приятеля, что сделать в этой больничной хламиде было весьма затруднительно.

- Гостья, - поправила сама себя женщина, - доктор Стефани Стрэндж, - гордо и даже с какой-то долей самодовольства ответила сиделка. – Лучший нейрохирург на восточном побережье, а может и во всей Америке. Она иногда консультирует у нас, благодаря доктору Коулу, они учились вместе.

Фамилия Стрэндж была Виктору известна, только в его мире был Стивен Стрэндж или же доктор Стрэндж, Верховный маг Земли и защитник от магических и мистических угроз. Факт смены пола у известных ему персонажей все еще был непривычен, но уже не вызывал такого удивления. Больше было удивительно, что они вообще существуют в реальности. И это было странно, особенно после его встречи с Тиамат.

Перестав делать попытки скрыть естественную утреннюю реакцию молодого организма, вступившего в поре полового созревания, Виктор прошествовал в санузел. Краснеть, как сделал бы любой другой подросток на его месте, он не стал. Было немного неудобно, но ничего более. Да и что можно было сделать, раз сиделка не страдала чувством такта? А может для нее вполне нормальным был вид подростка у которого начали потихоньку бушевать гормоны? Мысль о повторном прохождении через это настроения не добавляла, поэтому он не удержался и тяжело вздохнул.

Пока он совершал утренние процедуры, в голове крутился только один вопрос: - «пробовать ли достичь каких-либо вершин в клановом стиле тайдзюцу Хьюга или же забить на это малоперспективное дело, требующего очень много сил и времени, и пойти в какой-нибудь зал для занятий боксом?». Почему именно бокса? Это было легко объяснимо. В своем детстве, поддавшись очарованию фильмов с Ван Даммом и остальными, Виктор пошел в секцию карате, о чем потом хоть и не жалел, но и удовольствия не испытывал, бросив все это примерно после полугода активных занятий. Так же красиво махать ногами с разворота и в прыжке, как и мистер «Брюссельские мышцы», у него все равно не получалось, хоть он очень старался.

Естественно, это не было основной причиной.

Настоящая причина заключалась в том, что юный Виктор стал свидетелем самой обычной драки на школьной дискотеке, когда на ногах остался стоять именно боксер, а всякие каратисты и борцы лежали в нокауте. Нет, дело было не в том, что бокс был лучше, а карате и разнообразная борьба хуже, просто он был более универсальным в уличных драках. Например, тот же борец легко мог расправиться с теми же парнями, кто тогда затеял драку, будь там не твердый пол, а хотя бы земля. Да и его знакомый каратист отправил пару человек лежать на полу двумя ударами ног, но вот Витька, старшак с его двора, занимающийся только боксом, вынес в той драке всех остальных. Он был быстрее, он знал, как лучше бить человека, и его удары чаще попадали по противникам. А причина проста – удары руками были быстрее ударов ног, а в боксе и еще лучше своих аналогов из карате, где работала только рука, без участия корпуса и ног.

И вот сейчас перед ним стоял выбор. Довольно сложный. Клановое тайдзюцу «мягкий кулак» был создан для бьякугана… Вот только была проблема и весьма существенная, Хироши Хьюга успел только немного преподать основы своему внуку, и все. Отец Виктора, Акира Хьюга, тот который был в этой вселенной, все это время был очень занят и потому уделить должное внимание для обучения сына не мог просто физически. Все откладывал на потом, считая, что время еще есть и просто загружал обычными физическими нагрузками сына. Вот и выходило, что Виктор знал сильно урезанную версию стиля, отчего его эффективность сильно падала. Серьезно, вот какая польза от обычных ударов в «мягком кулаке», если через них не проводить чакру? Да практически никакой, а вот для простого набивания морд разного рода неприятелям бокс подходил куда лучше. В то, что Виктор сможет сам воссоздать клановое тайдзюцу Хьюга, он не верил. Нет, вероятность подобного была, но времени для этого было нужно… Которого могло и не оказаться.

А отказываться от него банально не позволяла жадность.

Ополоснув лицо холодной водой и таким образом приводя мысли в относительный порядок, Виктор решил, пока отложить клановое тайдзюцу до лучших времен и остановил свой выбор на боксе и его углубленном изучении. С оговоркой, что начальный комплекс движений и ударов из «мягкого кулака» он все равно будет повторять. Это было глупостью, но жадность… Это иррациональное чувство просто никак не хотело отступать перед доводами разума, все твердя: - «А вдруг? А может?», поэтому он ей поддался. Немного.

Когда он вышел, то никого не застал в палате. Сиделка куда-то ушла по своим делам. Окинув помещение взглядом, Виктор сел на кровать и послушно стал дожидаться гостей. Червячок сомнения грыз его, может это все же ошибка, и эта доктор Стрэндж не имеет никакого отношения к тому Доктору Стрэнджу.